Текст книги "Белым по черному (СИ)"
Автор книги: Жанна Даниленко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)
Если честно, она просто иззавидовалась Мише, которому было достаточно побриться, почистить зубы, а потом прыснуть на себя Олиным любимым одеколоном с нотками сандала.
Оле хотелось съесть что-нибудь, но времени на это просто не было. Она спустилась на кухню, нашла в шкафу шоколадную конфетку и, запив её минералкой, немного насытила жаждущий ужина желудок. Теперь ей предстояло надеть платье и босоножки.
Платье казалось Оле просто невероятно красивым. Лёгкое, практически воздушное, из однотонного шифона нежно-персикового цвета, с небольшой стоечкой по шее, от которой впереди шла плиссированная полочка, расшитая маленькими шёлковыми букетами. Спинка открыта до самой талии, и плиссированная юбка – двойное солнце, – доходящая до середины икры. В таком и замуж выйти не грех, не то что на юбилей компании пойти.
Босоножки – с закрытым носочком, на высокой шпильке, одного тона с платьем – сели как влитые. Оля прошлась по комнате туда-сюда и оценила удобство обуви. От зеркала она просто не могла отойти. В жизни не подозревала, что может оказаться такой красавицей.
С Ираидой Аркадьевной на первый этаж они спустились почти одновременно. Миша уже ждал их, у него в руках был тот комплект золотых украшений, что он подарил Оле на восьмое марта, только в дополненном варианте, кроме серёжек и кулона на цепочке на синем бархате красовались кольцо и браслет. Оля надела не всё, кулон к платью совершенно не подходил.
У крыльца их уже ждала «Ауди». Михаил усадил дам на заднее сидение и сам сел за руль.
– Фёдор пригонит в офис мой джип, обратно вернёмся на нём, – пояснил он.
Всю дорогу до офиса Оля слушала рассказы Ираиды Аркадьевны о подготовке к празднику и, конечно, о её роли во всём этом. Она даже упомянула, что Миша бы и не вспомнил о юбилее собственной компании, если бы не она.
А Оля нервничала. Представляла, сколько пар глаз будут на неё смотреть. Страшно, очень страшно.
– Заяц, всё хорошо? – как будто почувствовав её страхи, спросил Михаил. – Не волнуйся и, главное, никуда не убегай. Я рядом. Кстати, мы открываем танцы. Вальс танцуешь?
Олю отпустило. Это была её территория, на которой она чувствовала себя свободно.
– Конечно. И танго тоже, и всю группу латиноамериканских.
– Не надо, – предупредил Михаил, – латиноамериканские я не умею. Вальс и танго могу, учился.
Когда подъехали к центральному входу, Миша из автомобиля вышел первым, обошёл машину и, открыв дверцу, помог выбраться сначала матери, а потом Оле.
В помещение они входили под вспышки фотоаппаратов. Оля – слева от Миши, Ираида Аркадьевна – справа. Олю он поддерживал под локоть.
Им пришлось идти через весь зал к своему столику. Сотрудники прекратили разговоры и стоя приветствовали своего руководителя.
Оля терялась, пыталась улыбаться, но, как ей казалось, получалось глупо. Однако и с кислой физиономией идти было никак нельзя. Вот ведь напасть: выдержать любопытные и заинтересованные взгляды людей оказалось очень сложно. Это совсем не то, что наедине или в тесном кругу родственников.
Оля почувствовала, как Михаил чуть сжал её локоть, повернулась к нему, растаяла от улыбки, предназначенной только ей, и улыбнулась в ответ. Душевное равновесие было восстановлено, но не надолго. У стола, к которому они шли, стояла Наталья в обтягивающем формы, очень открытом платье изумрудного цвета. Она сверлила глазами Олю, не веря, что Михаил появится на празднике с кем-то, кроме матери.
Между тем Михаил со своими спутницами подошёл к столу и громко, очень громко, чтобы всем было слышно, произнёс:
– Наталья, добрый вечер. Прекрасно выглядите. Я выражаю искреннюю благодарность вам за помощь в организации этого праздника. Вы с Ираидой Аркадьевной и Анжелой потрудились на славу. А теперь я попрошу вас пройти к столику финансового отдела.
Наталья покраснела. Подхватила дрожащими от возмущения пальцами свой изумрудный клатч, окинула Олю ненавидящим взглядом и прошла мимо неё с гордо поднятой головой.
Дальше Миша поздравил всех сотрудников и рассказал о достижениях компании за эти годы, после вспомнил, как они вдвоём с Виктором Суховым строили планы, организовали фирму, потом сами ездили по вызовам, тянули провода, настраивали аппаратуру, работали практически круглосуточно.
– А ещё я хочу представить вам мою невесту. – Он улыбнулся Оле, подождал, пока она встанет рядом с ним, и, приобняв её за талию, продолжил: – Долго я искал и наконец нашёл свою половинку – Ольгу Сергеевну Громову. Скоро она станет Фадеевой.
У Оли зарумянились щёчки под бурные аплодисменты сотрудников, а Ираида Аркадьевна промокнула глаза от слёз.
Официанты подавали новые блюда и напитки, сотрудники по очереди говорили тосты. Ведущий устраивал игры, выступали приглашённые артисты. Оле абсолютно нравилось происходящее. Она ощущала гордость и некую сопричастность к успехам и достижениям Миши. Жалела, что её родители отказались идти на праздник, потому что, как назло, именно в этот вечер должен был прилететь Костя со своей девушкой и папа с мамой поехали их встречать.
А потом объявили танцы.
Миша вывел Олю в центр зала.
– Доверься мне, – тихо-тихо произнёс он.
– И ты мне и ничему не удивляйся, – ответила Оля.
Глянула в сторону оркестра и заметила Наталью, о чём-то разговаривающую с дирижёром.
Раздались первые аккорды. Оля с Мишей удивлённо переглянулись: вместо традиционного вальса зазвучало Аргентинское танго.
Он подошёл к ней близко, но так, чтобы и у неё оставалось личное пространство. Ведь в этом танце есть он, она и они вместе. Танго – это диалог темпераментов, характеров, судеб. Встреча взглядов, глубокое погружение в душу с самого начала, покалывание пальцев от соприкосновения энергий его и её. Тепло, которое легко чувствуете во всем теле… Сдача позиций… Потребность в крепких объятиях… Несколько пока ещё робких шагов, которыми Михаил как бы наступал на Ольгу, остановка. Короткий взгляд друг на друга, разворот, и снова шаги, теперь уже уверенные и смелые, повороты, остановки и изящные движения ног. Главное – ритм. Но они оба чувствуют его, как и понимают друг друга. «Тук-тук-тук». Оле кажется, что она слышит удары Мишиного сердца. Или своего? Она закрывает глаза, доверяет тело его рукам, а ноги сами движутся в такт музыке. Одна дорожка шагов, другая, остановка, разворот. Они успевают прожить целую жизнь в танце. Это как секс, только ещё круче.
Смолкла музыка, и зал взорвался аплодисментами.
Оля чувствовала одновременно восторг и усталость, хотелось запрыгнуть на Мишу, обнять крепко-крепко, повиснуть на шее и целовать. Внутри ещё бурлила энергия. Но ничего этого сделать нельзя, потому что они не одни, на них смотрят. Миша прикоснулся губами к её губам в знак благодарности и проводил к их столику. Щёки горели, и Оля решила быстренько сбегать в туалет умыться или хотя бы побрызгать на себя холодной водой.
Миша разговаривал с двумя незнакомыми ей мужчинами, Ираида Аркадьевна танцевала медленный танец с Виктором. И Оля, воспользовавшись тем, что на неё никто не обращает внимания, сбежала в туалетную комнату.
На её счастье, там никого не было, а окно на улицу оказалось открытым и из него веяло прохладой. Она остановилась около раковины и оперлась об неё обеими руками. Вдох-выдох, вдох-выдох… Постепенно дыхание начало выравниваться, и Оля глянула на своё отражение в зеркале, намочила руки в холодной воде и тыльной стороной приложила к щекам.
Думала о том, что разволновалась куда больше, чем устала, хотя отсутствие тренировок сказывается, вон как сердце стучит, аж выпрыгнуть хочет. Улыбнулась своему отражению, вспоминая, как Миша вёл её в танце.
– Кх-м! – услышала со стороны двери. Повернулась и увидела Наталью.
Та закрыла дверь на ключ, показала его Оле и скрестила руки на груди.
– Что, любуешься собой? – спросила она, нехорошо улыбаясь. – Радуешься, что получила лакомый кусочек? Не рано ли?
– Я вас не понимаю, – опешила Оля.
– Не понимает она! – Наталья рассмеялась. – Куда уж тебе с твоими-то мозгами! Наверное, считаешь, что джек-пот сорвала? Ну и дура! – зло выплюнула она и, окинув Олю оценивающим взглядом, продолжила: – Такого мужчину ещё удержать надо, а ты посмотри на себя – ни рожи, ни кожи! Ох, жаль мне тебя, Ольга Сергеевна, – с ложным сочувствием произнесла Наталья, – наплачешься ты с ним. Неужели думаешь, что он тебе верен будет, когда вокруг столько соблазнов? – И опять, как и тогда в приёмной, в её голосе и интонациях слышалось, что говорит она о себе. – Ой, а что это глазки заблестели? Неужто плакать собралась? Так нельзя тебе, – издевательски заявила Наталья, – ты же у нас невеста главы компании!
Наталья даже и не пыталась скрыть презрения и злобы, и Оля разозлилась. Нет, не позволит она ЭТОЙ над собой издеваться! Выпрямила спину, гордо подняла голову, подошла к Наталье.
– Ключ дайте и в сторону отойдите.
Наталья расхохоталась ей в лицо.
– А ты отбери.
Оля развернулась, чтобы отойти к окну и подождать, пока ЭТОЙ надоест и она откроет двери или Миша заметит Олино отсутствие и начнёт её искать. Надо просто переждать. Но спиной к Наталье она повернулась зря – та толкнула её что есть силы. Оля не удержалась на ногах, пролетела вперёд, попыталась схватиться за раковину, но стукнулась об неё животом. Внутри всё скрутило, боль зашкаливала, и Оля сползла на пол. Услышала, как хлопнула дверь, но встать уже не смогла…
Глава 36
Михаил так увлёкся беседой с партнёрами, что не заметил подошедших к нему Виктора с мамой.
– Извините, что прерываю вашу беседу, – произнесла Ираида Аркадьевна. – Я ищу свою сноху. Миша, где Оленька?
Михаил обернулся. Он был уверен, что Оля рядом, но ни за столом, ни среди танцующих её не увидел.
Он извинился перед собеседниками и отправился её искать. Заглянул в женский туалет, перепугав находившихся там дам. Заглянул в кафетерий и только потом поднялся к себе в кабинет. Он был уверен, что лифт не работает, и пошёл по лестнице. Ещё не видя, что происходит в приёмной, услышал голос своей помощницы.
– …она говорит, что уже отпустило. Дима, нет, я не давала ей никаких таблеток. Я поняла, я тебе поняла. Нет, тошноты нет. Даже щёчки вон порозовели. Да, я сейчас предупрежу Михаила и на такси привезу её к тебе. Позвоню, как подъедем.
Оля лежала на диване в приёмной, а Анжела сидела рядом с ней, поглаживала по плечу и разговаривала по телефону явно с мужем.
Миша бросился к Оле, напугав обеих женщин.
– Оленька, что случилось?
– Уже всё хорошо. – Оля попыталась сесть. – Вот что вы панику развели? Подумаешь, упала. Голова-то целая. Только на локте синяк.
– Как упала? Где? Оля, подробно расскажи. – У Михаила от волнения срывался голос.
– В туалете она упала, – ответила за Олю Анжела, – говорит, что сама. Я в туалет вошла, а она на полу скрючившись сидит, за живот держится, и рука вон сине-багровая. Я её осмотрела, помогла встать, и мы сюда поднялись.
– По лестнице? На пятый этаж? Да вы с ума сошли! – возмутился Михаил.
– Я лифт включила, мог бы на кнопочку нажать, а не красться по лестнице. Миш, Дима нас ждёт, сказал, что её осмотреть надо, даже если уже ничего не болит. Мы сейчас такси вызовем и поедем.
Миша держал Олю за руку и не позволял ей сесть, а у самого от волнения дрожали пальцы.
– Какое такси! Анжела, глупости не говори! Сейчас я её до машины донесу, и поедем.
– Миш, ты должен быть на празднике…
Он не дал ей договорить.
– Должен?! Кому я должен? Оле – да, должен, матери своей должен, а больше никому. Я должен только своей семье, включая её родителей и тебя с Димой тоже. Давай, Заяц, бери меня за шею и поехали.
Он поднял Олю на руки, попросил Анжелу всё закрыть, отключить, когда они выйдут, лифт и предупредить Ираиду Аркадьевну и Виктора. Затем спустился с Олей на руках вниз. Только ему известным путём, чтобы их никто не заметил, вышел в гараж и поставил Олю возле машины, на плечи ей накинул свой пиджак, чтоб не мёрзла.
– Сейчас я тебя удобно уложу. Заяц, крови нет?
– Нет, у меня всё нормально, я ребром ударилась и рукой. Это вначале дышать нечем было, а потом прошло. Кроме синяков, ничего нет. Давай я посижу в машине, а ты вернёшься в зал? Миш, нехорошо так.
– Мы едем к врачу, и это не обсуждается! – сказал, как отрезал. – Сейчас Анжелу дождёмся и едем.
Анжела прибежала довольно быстро. Села на заднее сиденье рядом с Олей, приобняла её, закутала в Мишин пиджак, и они поехали.
Дима ждал у входа. Посадил упирающуюся и возмущающуюся сестру в коляску и завёз в приёмное отделение, а потом в палату. Миша попытался войти тоже, но Дима его не пустил.
– Миш, я Олюшку не съем. Сейчас разберёмся что к чему, и ты обо всём узнаешь первым. Жди. Её состояние тревогу не вызывает, но обследование не помешает. Вон, садитесь с Анжелой на диванчик, я буду вас в курсе держать. – А потом обратился к жене: – Я домой звонил, Полька уже спит, так что ты тут побудь. – Дима очень выразительно кивнул в сторону Михаила.
Но Миша продолжал стоять напротив двери в палату. Сказать, что он волновался, это ничего не сказать. Он вспоминал каждую минуту вечера и никак не мог понять, как такое могло произойти с его Олей. Он не помнил момент, когда она ушла в туалет, был увлечён разговором с партнёрами. Может, у неё закружилась голова? Или она поскользнулась? Нет, этого не могло быть, в туалетах идеальная чистота. Подвернула ногу? Так на боль в голеностопе не жалуется. Она стукнулась ребром, потом животом, пыталась удержаться на ногах, руками хватаясь за раковину. Вывод был один: Олю толкнули. Вот так всё сошлось: и неожиданный разворот, и падение, и то, что ударилась правой рукой. Надо выяснить, кто это сделал. В этот момент Миша пожалел, что в туалетах нет камер…
Вспомнил их танец, и снова задал себе вопрос: почему вместо вальса оркестр заиграл танго? Была ли это чья-то месть или просто мелкая пакость, попытка дискредитировать их с Олей? Этот человек знал, что Миша не ударит в грязь лицом, но понятия не имел об Олином увлечении бальными танцами. Хотя о каком увлечении он говорит – она танцует профессионально, ему у неё уроки брать можно. Мысли унесли его в сторону. Интересно, с кем она танцевала, когда занималась? Михаил почувствовал укол ревности: какой-то посторонний мужчина касался его девочки. Надо будет расспросить её о том периоде жизни и выяснить, кто был её партнёром, ведь не с вешалкой она танцевала на соревнованиях. Хотя какая разница, кто он, наверняка мальчишка, который не смог удержать партнёршу в поддержке, и Оле пришлось перенести целых две операции на колене. В результате партнёр остался в прошлом, как и танцы.
Михаил удивился, что винит чужого, незнакомого ему человека. Кто же виноват в сегодняшнем падении? Прежде всего – он сам. Не уследил, не уберёг, не оказал помощь в тот момент, когда она была нужнее всего.
Ожидание становилось просто невыносимым.
– С ней всё будет хорошо, Оленька же с Димой. – Рука Анжелы легла на Мишино плечо.
– Я не уберёг её, не защитил… Кто-то её толкнул, она не сама упала…
Миша не договорил, потому что к ним по коридору почти бежали Виктор с Ираидой Аркадьевной.
– Сынок, что говорят? – Ираида спросила громко, с надрывом и дрожащими руками обняла сына. – Надо вызвать специалистов! Ты звонил нашему врачу?
Михаил отодвинул её и обратился к Виктору:
– В первую очередь посмотри по камерам, кто входил в туалет вслед за Олей. – Потом переключился на мать. – Она с Димой. Он единственный человек, который сделает для неё всё.
В это время в приёмное отделение вошли какие-то люди, и среди них Михаил увидел родителей Оли, а ещё высокого молодого мужчину и девушку в джинсах – маленькую, полненькую, но очень аккуратненькую, – она буквально бежала за парнем, не поспевая за его размашистыми шагами, и безуспешно пыталась поймать его за рукав.
Сергей Владимирович заметил Михаила и что-то сказал жене.
Молодой человек вырвался вперёд, подбежал и со всего маха ударил Мишу кулаком в челюсть. Тот еле удержался на ногах и тут же бросился на обидчика. Но не успел, Виктор опередил его, скрутив парня и вывернув ему руку. Крикнув нечто нечленораздельное, на Виктора с кулаками налетела Марина Семёновна, требуя отпустить её сына, а перед Мишей, закрывая его грудью, встала Ираида Аркадьевна. Она распрямила плечи и гордо подняла голову, не позволяя никому дотронуться до своего отпрыска. Михаил отодвинул её и собирался попросить друга отойти от парня, уже понимая, что перед ним тот самый Костя, брат Оли. Но опять не успел.
Виктор ослабил хватку под напором женщины, просто не ожидал такого, и молодой человек выкрутился, освободился и снова бросился на Мишу.
– Да я за сестру тебя на куски порву! Что ты с ней сделал, гад?!
Он попытался через голову Ираиды Аркадьевны ухватить Мишу за рубашку, но у него ничего не получалось, потому что перед ним вклинилась Марина Семёновна. Женщины испепеляли друг друга взглядом, стоя практически нос к носу, при этом каждая закрывала собой своего сына.
За их спинами такими же взглядами обменивались Михаил и Костя, им просто больше ничего не оставалось.
Сергей Владимирович одной рукой обнимал веселящуюся Анжелу за плечи, другой прижимал к себе перепуганную девушку сына, а сам еле сдерживал смех. Виктор отошёл к противоположной стенке, демонстративно сложив руки на груди, всем своим видом показывая, что участвовать в этом безобразии он не собирается и против женщин не воюет.
К ним уже направлялись охранники больницы, готовые пресечь беспорядки, устроенные посетителями. Михаил поднял обе руки вверх, как бы сдаваясь, и заговорил.
– Костя, я пальцем не трогал Олю. Я разберусь и накажу того, кто посмел её обидеть. Давай поговорим конструктивно и не будем волновать наших мам. Марина Семёновна, познакомьтесь с моей мамой, Ираидой Аркадьевной.
В это время из палаты вышел Дима, оценил обстановку, расхохотался и сквозь смех проговорил:
– С систер всё в порядке. Кроме наружных гематом, ничего серьёзного нет. Родители, вы ей одежду принесли, как я просил? А то лежит под капельницей принцесса в вечернем платье. – Родители удивлённо переглянулись, а Дима продолжал: – Привет, Костя, рад свидеться, с приездом. Сейчас освобожусь и поговорим. – Затем обратился к Михаилу: – Хочешь на своего ребёнка посмотреть? Заходи, сейчас УЗИ делать будут, я гинеколога-узиста ждал.
Миша расплылся в улыбке и вошёл в палату вслед за Димой под удивлённое молчание всех присутствующих.
Оля лежала на кушетке под капельницей, живот оголён, около аппарата УЗИ пожилая женщина.
– Ну что, можно начинать? – спросила, увидев Мишу. – Что ж вы за родители такие безответственные! – принялась отчитывать их она, водя датчиком по низу живота девушки. А на экране между тем возникали ручки, ножки, тельце и голова ребёнка. – Женщина не обследована, с анемией, на учёте по беременности не состоит. При таком гемоглобине надо не в бальных платьях щеголять по приёмам, а питаться как положено. Ещё и будущий медик. Не стыдно, Ольга Сергеевна? Я завтра всё, что думаю, папе вашему скажу и не так нежно, как вам с женихом. Вы хоть срок свой знаете?
– Нет, – ответила Оля, всхлипывая, – я вообще не думала, что беременная. У меня всегда нарушения цикла были, и мы вроде бы предохранялись.
Врач демонстративно закатила глаза.
– А вы тоже не подозревали? – с сарказмом обратилась она к Михаилу.
– Ну почему же, – честно ответил он, – считал, что срок меньше, хотя… Сколько вы ставите?
– Четырнадцать-пятнадцать недель. С ребёнком всё относительно в порядке, развивается нормально, сроку беременности соответствует. Подвижная девочка у вас. Угроза есть небольшая, но в госпитализации мамочка не нуждается, если будет соблюдать режим питания и вы ей обеспечите полный покой дома.
– Обеспечу, даже не сомневайтесь, – твёрдо сказал Михаил. – Спасибо вам большое!
– Мне-то за что? – удивилась доктор.
– За отличные новости, – одарил её улыбкой Михаил.
Когда Оля вышла из палаты, все буквально бросились к ней. Обнимали, целовали по очереди. Костя вообще прижал к себе и не отпускал. Всё говорил, как соскучился и как любит свою младшую сестрёнку.
А сзади него выглядывала девушка и как молитву повторяла:
– Света я, Света! Я с Костей приехала.
Миша видел, что Костя и вправду любит сестру. Вот так – думал о человеке одно, а на поверку оказалось всё иначе. И ведь Сергей Владимирович ему говорил всё как есть, почему же тогда поверил тому, кому верить-то никак нельзя было? Неужели хотел казаться героем в собственных глазах… Или нет, просто самый поганый вариант кажется правдой. Так и Оля бежала от него, поверив этой стерве Наталье. Вспомнив Кирсанову, сложил два и два. Кто ещё, как не она, мог попросить оркестр играть танго? Конечно она, одна из устроителей праздника. Так неужели и с Олей всё произошло по её вине?
Михаил набрал вызов Виктора.
– Витя, ты запросил запись с камер? Это Кирсанова, я уверен. Я сейчас возьму выписку об обращении в больницу и эту… посажу, клянусь тебе!
Он нажал кнопку отбоя, потому что к нему направлялись Оля, Костя и Дима.
– Миш, как я понял, тебя тоже осматривать надо и побои снимать? – подшутил старший из братьев. – Вот так, братец чуть сестру вдовой не сделал, защищая. – Он похлопал Мишу по плечу. – Прости его, грешного, не со зла ведь.
– Дим, – пыталась остановить шутки брата Оля, – ну что ты!
– Да я бы на месте Кости поступил так же. Вступиться за сестру – святое. Я вот что думаю, – Миша обнял Олю за талию и крепко прижал к себе, – а давайте отметим нашу встречу всей семьёй? Впереди два выходных. Дим, я за тобой машину утром пришлю, заберёшь Польку с тёщей и ко мне. А родители, да и Костя со Светой – у нас переночуют. Дом большой, места всем хватит. Оле покой нужен, устанет – есть где прилечь.
– Миш, я согласна. А как все доедем? – Оля смотрела такими счастливыми и влюблёнными глазами, что Миша не удержался и чмокнул её в нос.
– Нашла проблему. Ты с родителями и моей мамой на нашей машине, а Костя, Света и Анжела – с Витей. А за Димой я Фёдора с утра отправлю.
* * *
Оля проснулась и с удивлением обнаружила, что Миши рядом нет. А засыпали-то вместе. Он, как обычно, сгрёб её к себе, и ей так приятно и комфортно было его тепло, дыхание, поцелуи в шею, волосы. Оля вздохнула и поёжилась, тепла ей не хватало. Потянулась к тумбочке и посмотрела время на телефоне. Шесть тридцать. Рано совсем. Перевернулась на правый бок. Ушибленные рёбра напомнили о себе болью, да и рука тоже реагировала на малейшие прикосновения. Снова легла на спину, погладила свой совсем ещё плоский живот.
– Привет, доченька – ласково прошептала она, – пойдём твоего папу поищем.
Нехотя слезла с кровати и побежала умываться. Вспомнила, что врач вчера запретила ей принимать ванну. Придётся исполнять, а она очень любила полежать в тёплой, почти горячей воде с пеной, но беременность накладывает свои ограничения и меняет образ жизни. Нежась под тёплыми струями душа, раздумывала, куда же мог уйти Миша и почему оставил её одну. Мог бы и разбудить, чтобы она занялась завтраком. И тут Оля всполошилась: в доме столько гостей, а она в холодильник даже и не заглянула!
Быстро вытеревшись, Оля высушила волосы феном, надела домашнее платьице и побежала на первый этаж.
Очень обрадовалась, обнаружив в холодильнике два литровых пакета с кефиром и несколько десятков яиц. Налила в чайник воды и поставила кипятить. Сейчас тесто заведёт да напечёт блинов – сытно и довольно быстро.
Оля достала две блинные сковородки, но вот муку не обнаружила и очень удивилась: чтобы у Ираиды Аркадьевны не было муки, такого она не помнила – Мишина мама отличалась запасливостью.
Тогда Оля решила всё же найти Мишу и спросить, что ей готовить.
В тренажёрном зале она его не обнаружила и решила, что он, наверное, в бассейне, но и там Миши не оказалось. Зато там плескались Костя со своей девушкой. Оля не запомнила, как её зовут, а теперь спрашивать было неудобно. Она мило с ними поздоровалась и спросила, как спалось на новом месте.
– А ты, сеструха, быстро в роль хозяйки вошла. Хорош шалаш у милого, – пошутил брат.
Оле стало обидно. Почему Костя не может по-человечески?
– А тебе завидно? И не с шалашом живут, а с человеком. Костя, ну почему ты такой?
– Какой я, Лёшик? – Он ласково посмотрел на сестру и, подтянувшись на руках, выпрыгнул из бассейна, встав напротив Оли. – Я всегда на твоей стороне, сестрёнка. И мужика твоего ценю уже только за то, что ты его любишь. Оль, давай забудем детские обиды. Я виноват перед тобой, теперь понимаю. А тогда ревновал и винил во всех своих бедах. А ещё очень хотел, чтобы Димка любил меня так же, как тебя. Дурак был, короче.
– Поумнел?
– Похоже на то.
– Ладно, плавай дальше, а я Мишу пойду поищу. Ты его, случаем, не видел?
– Видел, с утра пообщались, я ещё раз извинился за вчерашнее. Он с высоким таким мужчиной во двор вышел. Ну, с тем, который меня скрутил. Хотя ты-то не видела…
Оля легонько толкнула брата, а он сделал вид, что падает именно от её толчка, и плюхнулся спиной в воду, поднимая вокруг себя кучу брызг. Она же вышла на террасу позади дома. Миша действительно нашёлся там в компании Виктора и Анжелы. К тому же какие-то посторонние люди натягивали тент, собирали стол и носили стулья. Миша с Виктором смотрели что-то в планшете, и Оля видела, насколько сильно злится её мужчина.
– Не помешаю? – Она подошла к мужчинам, помахав рукой Анжеле, стоящей поодаль.
– Нет, Заяц, прости, что оставил тебя одну, но у нас гости, надо подготовиться, – ответил Михаил, обнимая её.
– Я хотела блинов напечь, а муки не нашла, – пожаловалась она.
Миша расплылся в улыбке.
– Я всё заказал, сейчас привезут, а тебе отдыхать положено, – успокоил Миша и вдруг резко сменил ласковый тон на серьёзный. – Заяц, скажи, только честно, что было в туалете, перед тем как ты упала? Я знаю, кто с тобой разговаривал, и она же тебя, скорей всего, толкнула, так? Я не прощу ей и накажу.
– Да ну её, пусть живёт, ничего ведь страшного не случилось, – отмахнулась Оля, думать о Наталье ей совсем не хотелось.
– Она тебе угрожала? – спросил Виктор.
– Да не то чтобы… Жалела она меня, что ты, – Оля ткнула Мишу пальцем в грудь, – когда я тебе надоем, всё равно к ней уйдёшь. Она не прямо это всё говорила, а так, намёками. Я попросила её отойти от двери, а она ключ забрала. Я повернулась, и она меня толкнула.
– Хулиганство, причинение лёгких телесных повреждений. Пятнадцать суток, – задумавшись, произнёс Виктор. – Хотя, представляешь, какое для неё унижение, – обратился он к Михаилу, – общественные работы? Вот пусть улицы метёт и цветочки на клумбах сажает на глазах у всего города. А старое дело по строительной фирме я разворошу, и вот там она стыдом не отделается. Поможем правоохранительным органам, в данном случае это в наших интересах. Оля, заявление подпиши. Тебя трогать не будут, никуда таскать тоже, для этого есть адвокаты. Всё, ребята, я побежал.
– К двум часам чтобы как штык был здесь с семьёй! – напомнил другу Миша. А потом подхватил Олю на руки и внёс в дом. – Заяц, всё хорошо? Болят твои ушибы? И как там наша дочка поживает?
– Миш, – Оля скисла, – я не хочу замуж по залёту, я же не Людка. Что делать будем?
– Можем подождать с регистрацией, пока дочка родится. Но это твой дом, ты теперь живёшь здесь на правах жены, – потешался над ней он.
– Не можем! – вскинулась Оля. – Только давай тихо и без белого платья, я ж не девственница, а глубоко беременная женщина. Белый цвет – цвет чистоты. Не для меня он. И потом, я действительно не знала, что у нас уже есть Анечка. Дура я, да?
– Мне нравится, – шепнул Миша и, обняв, прижал Олю к себе.
И было непонятно, говорит он о выбранном Олей имени для дочки, о ней самой или о том, что происходило во дворе дома…
