Текст книги "Белым по черному (СИ)"

Автор книги: Жанна Даниленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Глава 24

Слёзы стояли слишком близко и собирались пролиться на глазах у родителей. А этого точно надо избежать. Оля знала, что Михаил прилетел ещё вчера, но не приехал к ней. Значит, она всё правильно подумала про другую женщину в его жизни и не зря поставила жирную точку в их отношениях. Ещё бы это всё пережить так, чтобы никто из домочадцев не догадался. Несмотря на Мишино предательство, Оле всё так же хотелось защитить его от негатива родителей. Как жаль, что он больше никогда не придёт и она его не увидит, не прижмётся к мужскому телу, не посмотрит ему в глаза, не поцелует и не услышит голоса. Всё, что осталось у неё от их отношений – только плюшевый мишка и заяц в юбочке.

– Оля, – услышала она голос отца, – сколько копаться можно? Я всё равно не уйду, пока ты не поешь. Давай быстро собирайся, довезу до универа, нам с тобой сегодня по пути.

Оля умылась холодной водой, но глаза всё равно оставались красными. Тогда она, недолго думая, закапала в них нафазолин, а потом накрасила ресницы. Тушь водостойкая, от слёз не потечёт.

На столе её уже ждал кофе, а на тарелочке красовались бутерброды с красной икрой.

– Оля, – спросила мама, накрыв своей рукой руку дочери, – можно я несколько баночек икры отложу до приезда Кости?

– Конечно можно, что ты спрашиваешь-то, делай как знаешь, – ответила Оля.

– Что с настроением, дочь? – спросил отец, с осуждением глянув на жену.

– Нет, ничего. Всё нормально.

– Миша когда приезжает? – невзначай спросил он.

– Вчера должен был. – Голос предательски дрогнул.

– Понятно. – Сергей Владимирович прекратил расспросы. – На выходных сходим купим тебе смартфон. Номер будешь восстанавливать или хочешь новый?

– Серёжа, думаю, что Миша купит Оленьке айфон гораздо раньше выходных, – произнесла мать.

– Марина! – Отец стукнул ладонью по столу. – Ну что ж ты сухая такая! Или все мысли только о Косте? Ты не видишь, что происходит, ты не понимаешь? Ты свои слёзы забыла, которые в молодости лила?

Оля, чтобы и её не втянули в неприятный и болезненный разговор, старательно жевала бутерброды. А когда тарелка оказалась пустой, схватила банан.

– Ты нам ничего рассказать не хочешь? – спросила её мать.

– Нет, у меня всё нормально. Поехали, папа. – Оля встала из-за стола, вернулась в комнату за сумкой с учебниками и тетрадями, затем вышла в коридор, обулась и накинула курточку, после чего они с отцом спустились вниз. У машины отец остановился, приобнял Олю за плечи и с сожалением в голосе произнёс:

– Мама не была такой до болезни. Она сильно изменилась. Прости её, дочь.

– Я её другой и не знала. Папа, я очень рада, что она с нами, пусть немного отстранённая, зато живая.

По дороге решилась спросить.

– Папа, а у тебя любовница есть?

– Нет, Котёнок. Почему спрашиваешь?

– Ну, с мамой, мне кажется, у тебя давно ничего нет в интимном плане.

– Да, ты права. Но, видишь ли, женщина может говорить, что встречается с мужчиной для здоровья, просто так, и не строит на него никаких планов. Но это неправда. Если она любит, то мечтает с ним быть всегда. Получается, что, соглашаясь на такие отношения, она приносит себя в жертву. Так нельзя поступать с женщинами. А я всегда знал, что не оставлю Марину и вас тоже. Зачем обманывать чьи-то ожидания. Да и свою вину в маминой болезни отрицать я не могу.

– Самая большая вина всё-таки моя. Костя не простил, вот и уехал.

– Не говори глупостей, Костя сбежал от матери и её патологической гиперопеки. Она же шагу ему не давала сделать. Он хороший парень. А то, что тебя обижал, так он был ребёнком неразумным. Ты мне лучше скажи, что у тебя с Мишей? Поссорились?

– Я вспылила, придумала всякое, пока ждала. Прессы начиталась.

– Понял, а смартфон оказался жертвой пыла? – Сергей Владимирович расхохотался. – Так номер отставляешь или меняем?

– До выходных время есть – решу.

Подъехав к университету, отец поцеловал дочь и отправил на занятия, а сам отправился на кафедру топографической анатомии.

Оля вошла в зал, где должно проходить занятие, заняла своё место, надела халат и спрятала волосы под колпак. Достала атлас и тетрадь, положила на стол и включилась в учебный процесс. Всё равно до вечера ничего она от Миши не услышит. Слёзы опять стали комком в горле, но девчонки из группы отвлекли от грустных мыслей. Плакать и расстраиваться на занятиях никак нельзя. Осталось пару месяцев до конца года, а она одна из лучших студенток на курсе – надо держать марку, не опозорить папу и Диму. Не до личного ей сейчас. И вообще, ещё не вечер. Утро только. Значит, Миша на работе. А работа для Миши всегда на первом месте – это Оля уже поняла. Значит, ждать, что он сорвётся и приедет к ней сейчас – глупо.

Занятие проходило в штатном режиме. В зале шесть групп, каждая за своим столом со своим педагогом. На столе макроматериал по теме. С самого утра был опрос, потом пришлось перейти в лекционный зал, и следующие полтора часа слушать заведующего кафедрой, и снова занятие с преподавателем и объяснение нового раздела. Ассистент только начала говорить, как в зал вошёл Михаил, громко кашлянул для привлечения внимания и спросил Олю. Одна из ассистенток попросила его покинуть помещение и не мешать, а Оля замерла и не знала, что делать, хотелось вскочить и броситься ему на шею. Но во время пары, на глазах у студентов и сотрудников кафедры, она позволить себе это никак не могла.

– Можно выйти, – попросила она. – Это ко мне пришли.

– Иди, Громова, только недолго.

Пока шла до выхода из зала, думала, как построить разговор, ведь не показывать же радость, в самом-то деле. У самой двери улыбнулась и уже с очень серьёзным лицом приблизилась к Михаилу.

– Миша, зачем ты тут? У меня пара, – с дрожью в голосе произнесла она, выдавая своё волнение.

– Нам надо поговорить, неужели непонятно? – отвечал он несколько жёстко. А Оля всё смотрела на его лицо, отмечая неизвестно откуда за неделю появившиеся морщинки около глаз и уставший и настороженный, даже немного обиженный взглядом. Радость от Мишиного появления исчезла, её место занял страх. Только времени на объяснения у неё в данный момент не было. Если не вернётся на занятие – получит неуд и отработку.

– Я не могу сейчас. Сложная тема. Ты считаешь, что нам ещё есть о чём говорить?

– О нас с тобой. Ты встретила другого?

– Я?! Это ты там с какой-то! – Её удивлению и возмущению не было границ.

– Тогда иди на занятие, я тебя здесь подожду.

Оля забыла, как дышать в тот момент. Михаил обвинял её. То есть своей вины он не чувствовал. А значит, она ошиблась и зря написала то послание и разбила телефон? Или не зря? Но рассуждать было некогда, она села на своё место и постаралась не думать о Михаиле хотя бы ближайшие полтора часа.

Правда, не думать не получилось. Людка вдруг резко захотела в туалет. У Оли сердце упало, когда «подруга» с ехидной улыбкой, адресованной ей, встала из-за стола. Хоть следом за ней беги.

– Громова, о чём мечтаем?! – услышала она оклик преподавателя.

Оля всеми силами пыталась слушать и вникать, только мысли были там, за дверью, с Мишей и «подругой». Но Людка вернулась быстро и очень злая, значит, и разговор с Михаилом у неё вышел не тот, что она ожидала.

После анатомии должна была быть лекция по философии, только Оля решила её прогулять. Миша важнее всех философий на свете! Но она не растает перед ним сразу. Женщина же она, в конце концов.

Что Миша никогда не изменяет себе, Оля поняла, как только он выговорил ей насчёт короткой юбки. Его ревность была приятна, а когда в ответ на её возмущение он признался ей в любви, она почувствовала себя самой счастливой на свете.

Сейчас она не только к нему домой готова ехать, а куда угодно. Да хоть на Северный полюс или в Антарктиду.

Оставалось предупредить старосту, чтобы прикрыла её на лекции.

Девчонки стояли поодаль и не отрывали глаз от Миши, признав в нём того самого миллиардера из журнала.

– Ну ты, Ольга, даёшь, – услышала она от старосты группы. – Так уж и быть, прикрою по возможности. Но с тебя рассказ, где и как познакомились.

Конечно, Оля пообещала, настроение-то суперское, все невзгоды остались позади. На улицу они с Мишей вышли, держась за руки.

Как хотелось ещё раз – да и не раз! – услышать от него признание в любви, но не в его это характере.

Около одного из автомобилей стояли студенты, обсуждали, фотографировали. Оля тоже захотела подойти и посмотреть. И вдруг обомлела – это была машина мечты, Оля её по телевизору в рекламе видела. Тогда папа с Димой что-то говорили о двигателе и скорости, о каких-то лошадиных силах, а она подвисла, разглядывая форму корпуса и кожаный салон. А ещё её поразил очень необычный для автомобиля цвет.

– Миш, глянь – «Бентли», самый настоящий, и цвет какой обалденный, кремово-бежевый какой-то, чуть в зеленоватый. Можно я поближе рассмотрю?

– Смотри. Нравится машинка? – спросил с гордостью, а потом поцеловал её в макушку и обнял за плечи.

– Очень нравится! Миш, сфотографируй меня на свой айфон, потом мне на флэшку скинешь фотку, я в комп перенесу к себе, ладно?

– Оля, а твой телефон где? – поинтересовался Миша. – Я могу и на твой сразу сфотографировать.

– На мой не можешь, он разбился… – Она покраснела, отвечая.

– И об какую стенку, если не секрет? Он просто разбился, или потом ещё случайно утонул в солёной воде? – Михаил смеялся, и Оле тоже стало смешно из-за своей глупости.

– Я не стану отвечать на этот вопрос, – твёрдо произнесла она, прикрывая ладошками горящие щёки.

– Темпераментная у меня девочка, ничего не скажешь. Поехали за телефоном. Сфотографирую тебя у машины около своего дома.

– Погоди, так это твоя? Твой «Бентли»? Ты серьёзно?!

Он открыл дверь, приглашая Олю в салон, а потом сам сел за руль.

Она пристегнула ремень безопасности и зажмурилась от восторга.

– Миш, это самая лучшая машина на свете.

– Серьёзное заявление. Но мне нравится, что угодил машиной твоему изысканному вкусу.

– Миш, ты всё ещё сердишься?

– Я? Нет, не сержусь. Я рад, что мы вместе. Не делай так больше, хорошо? Я про твоё сообщение в WhatsApp и следом отключенный телефон. Заяц, я должен знать, что ты у меня есть всегда, мне это важно, ты мой тыл. Ты можешь много всякого услышать обо мне или прочитать, но верить ты должна только мне, а не тому, что пишут. Если хочешь что-то узнать – спроси, я отвечу. Я доверяю тебе, а ты – мне. Это принцип нашего взаимного существования.

– Прости, я психанула, она вся такая красивая, а я по сравнению с ней… – Оля опять сникла.

– Я тоже не Ален Делон, так что теперь. Разве в этом дело? Для меня ты красивая, а она просто кукла. Оль, ты таблетки разовые купила?

– Да, сразу после нашего разговора. Я расстроилась, что ты меня не захотел тогда, вот и напридумывала.

– Иногда мне достаточно того, что ты просто рядом. В отношениях не только секс важен, но и поддержка, и доверие. Мы научимся быть вместе, вот так вот, Заяц.

– Учимся договариваться? – Оля улыбнулась.

– Да. И слышать друг друга. – Неожиданно для Оли Миша спросил: – Гемоглобин поднялся?

– Да, я делала повторный анализ, почти норма.

– Вот и хорошо. Сейчас купим тебе айфон и новую юбку, хотя бы до колена. Я не хочу, чтоб на твои ноги пялились посторонние мужчины.

Оля рассмеялась.

– Ревнуешь?

– Не то слово! Так что не давай поводов.

Миша купил не только айфон с кожаным чехлом бледно-розового цвета, но и айпад последней модели, а ещё одежду, на свой вкус, и обувь. Оля возражала, но это было бесполезно. Он решил и он сделал. Симку восстановили у оператора сотовой связи, а всё, что было загружено в старом телефоне – контакты и закладки, – скачали через его компьютер уже дома.

Глава 25

Подъехав к дому, Михаил увидел одного из охранников своей фирмы, в полной боевой готовности разгуливающего по двору. Остановив машину около крыльца, подозвал его к себе.

– Что вы тут делаете? – спросил, уже зная ответ.

– Выполняю приказ Виктора Васильевича, охраняю территорию, – подобравшись, серьёзно ответил парень.

Михаил улыбнулся. Оля между тем вышла из машины и во все глаза разглядывала вооружённого человека.

– Сухову я позвоню, – Михаил улыбался и даже подмигнул удивлённой и настороженной Оле, но разговаривал с охранником, – а вы сделайте доброе дело, сфотографируйте нас с Ольгой Сергеевной около машины. Сначала на её телефон, а потом на мой.

Позируя, он обнял Олю, а затем и поцеловал. Потом сам сделал несколько фотографий, выбрал лучшую и загрузил на заставку своего айфона.

– Всё, можете быть свободны, свою миссию вы уже выполнили, – сказал охраннику, но тот не сдвинулся с места, пояснив, что дежурит до утра.

Миша тяжело вздохнул и набрал Виктора.

– Вить, твоя паранойя достигла апогея. Как ты прикажешь человеку ночевать на улице в апреле? Надо хотя бы домик для охраны соорудить, туда вывести наблюдение за камерами, а потом людей ставить. Охране должно быть тепло, светло и комфортно. Короче, завтра на работе обсудим, а сейчас скажи своему подчинённому, чтоб домой топал. А то он меня не слушает.

Как только за охранником закрылись ворота, Миша с Олей вошли в дом, но и тут оказалось всё не слава Богу. Ираида Аркадьевна, несмотря на все предупреждения сына, куда-то ушла. Правда, в неведении Михаил находился недолго – на кухонном столе лежала записка, в которой говорилось, что она у Кирсановых, потому как Наташенька привезла ей лично из Америки подарок.

Михаил схватился за голову и бессильно опустился на стул. Нет, он никогда не сможет понять этой глупости, проявляемой ради самоутверждения. А Наташка не промах, к матери умело подлизывается, пыль в глаза пускает!

– Миш, – Оля обняла его сзади, носом зарывшись в волосы, – объясни, что происходит.

Его отпустило, он расслабился только от одного присутствия этой хрупкой девочки.

– Сядь напротив, чтобы я тебя видел, – попросил он. Дождался, пока Оля устроится на стуле, и продолжил: – Я не знаю, что происходит, Заяц. Какой-то человек с какой-то неизвестной мне целью слил на меня информацию журналистам. Минимальная часть из того, что печатают, – правда, известная далеко не всем, а другая – чистая ложь. Но на фоне правды всё смотрится одинаково. Раньше мы успешно избегали такого пристального внимания со стороны прессы, а теперь пошла лавина дурацких статей.

– И как это задевает тебя лично? – спросила Оля, а на её милом личике отразилась тревога.

– Так если бы только меня! – Миша искренне возмущался. – Я – владелец компании, без меня она рухнет, именно та часть, которая приносит основной доход. И от этого пострадаю не только я, а и множество людей – мои сотрудники и их семьи. Подозревать, что вся эта возня из-за наследства – глупо, потому как наследников у меня – ну, кроме мамы – пока нет.

– Погоди, ты хочешь сказать, что тебя могут убить? – тревога Оли перерастала в страх, и Михаил видел это. – Миша, а если это просто месть? Кого ты отверг? Или, может, кому дорогу перешёл? – всё ещё встревоженно спрашивала она.

– Виктор думает, что могут, вон даже бронежилет меня нацепить заставил. Кстати, снять поможешь? – Михаил улыбнулся, пытаясь поднять Оле настроение и перевести мысли в другое русло.

Он положил руку на её колено, погладил и медленно провёл ладонью по бедру вверх. Оля моментально отозвалась, улыбнулась, хитро прищурившись, и произнесла:

– Конечно, помогу, это ж как эротично – мужчина в бронежилете. – В глазах запрыгали озорные искорки.

Михаил выдохнул – его трюк удался, Оля отвлеклась от тревожных мыслей, и мурлыкающе спросил:

– Ты голодная? Или сначала в спальню? – Он пожирал её глазами, предвкушая прикосновения тонких пальчиков к своему телу.

– Мне просто не терпится заняться с тобой любовью, и чтобы бронежилет был на тебе, – с улыбкой отвечала Оля.

– Жестокая девочка, он тяжёлый, хотя из всех возможных – самый лёгкий, и жутко неудобный.

– Надеюсь, то, что нам нужно, он не прикрывает? – Оля смотрела прямо, но румянец всё же выдал её смущение.

А Михаил подхватил её на руки и затащил на второй этаж.

Они дурачились, как дети. Миша ещё никогда в жизни так не веселился и не смеялся, а тут отпустил себя, позволил расслабиться рядом с Олей, даже бой на подушках предложил. До первого пера. В результате обе подушки порвались и пух покрыл пол в белоснежной спальне.

– Как снег, – промолвила Оля. Он согласился и потом долго любил её, беря и отдаваясь, сливаясь телом и душой.

Уставшие и счастливые, они лежали, разглядывая свои отражения в зеркальном потолке.

– Миша, мне так хорошо с тобой, – прошептала Оля на ухо.

– А мне с тобой, но, Заяц, нам нужно кое-что сделать. Я сейчас.

Михаил, накинув на себя халат, спустился вниз и вскорости вернулся со стаканом воды и Олиной сумкой.

– Заяц, таблетку прими.

– Какую таблетку? – не поняла его Оля. Она села на кровати по-турецки, подвернув под себя ноги, и недоумённо смотрела на Михаила.

– Противозачаточную. – Миша растерялся. – Ты же сама сказала, что купила.

У Миши появилось стойкое ощущение, что программа дала сбой. Он вроде бы делал всё правильно и в то же время что-то не то.

– Купила. Сразу, как мы поговорили об этом. Но я к тебе не собиралась, а с собой я их не ношу. Зачем они мне? Я же не сплю ни с кем кроме тебя. А мы вроде как расстались. Ты боишься, что я забеременеть могу? – В её голосе стали проявляться обида и недоумение.

– Конечно, я кончил в тебя, и времени прошло уже минут двадцать. Это не шутки, – отвечал он на автомате.

Настроение Оли резко поменялось. Её глаза, минуту назад светившиеся от любви, сейчас метали молнии. Она резко встала с кровати и внимательно оглядывала комнату в поисках своего белья.

– Ты же сказал, что любишь меня, отчего так моей беременности боишься? Ты далеко не мальчик, чтобы переживать по поводу своего возможного отцовства.

Михаил растерялся, Оля сама говорила, что сейчас не хочет никаких детей, что ей учиться надо, и он согласился с ней. А выходит, что он и виноват, и сказал не то, и про таблетки вспомнил зря.

Оля между тем нашла трусы, натянула их на себя, попробовала отряхнуть лифчик, но перья как будто приклеились к кружеву. Тогда Оля отбросила его в сторону и напялила свитер на голое тело. Движения получались резкими, злыми, обиженными. Прихватив колготки и юбку, она выскочила из комнаты, сильно хлопнув дверью, затем вернулась и громко сказала:

– Знаешь, Миша, а ты и не узнаешь никогда, кто у меня родится! Думаешь, я на аборт пойду? Как бы не так! Я сейчас оденусь и поеду домой, и всё-таки мы с тобой расстались. Насовсем, навсегда!

По её щекам катились слёзы, а она даже не думала вытирать их.

У Миши голова шла кругом. Он не чувствовал за собой вины. А теперь просто не знал, как удержать Олю, чтобы можно было поговорить спокойно.

– Оля, постой, я не понимаю, что я сделал не так?

Он схватил её за рукав свитера, но Оля вырывалась.

– А ты ничего не сделал, просто не надо меня ровнять со своими проститутками, которым ты таблетки даёшь! Ты меня оскорбил! И в институт приехал на этом «Бентли», чтобы меня все прокажённой считали. Что теперь про меня на курсе думать будут, после того как твоё лицо во всех журналах чуть ли не на первой странице светилось?! Завидный жених – миллиардер, блин! А сам – «таблеточку прими, а то вдруг, не дай Бог, залетишь». Так что знай – я выношу, и рожу и воспитаю! Сама! Без тебя! А ты можешь ещё один «Бентли» прикупить.

– Оля, какая тебе разница, кто что скажет? А без этих статей ты не знала, что у меня есть деньги? – Миша тоже стал медленно заводиться, а ещё он не улавливал логики – какая связь между проститутками, возможной Олиной беременностью и его «Бентли».

– Мишенька, – неожиданно раздался из кухни голос мамы, – Оленька вправду беременная? Какая радость, у меня будет внук!

– Видишь, Миша, хоть кто-то моему ребёнку рад!

Оля вырвалась и сбежала вниз по лестнице. Миша за ней.

– Да о чём вы обе говорите? Какая, к чёрту, беременность?! Если что и завязалось, то всего полчаса как, а вы рассказываете как о свершившемся факте. Театр абсурда какой-то, только психиатра для полного счастья не хватает! – воскликнул он. В этот момент они заскочили на кухню и Оля, увернувшись, спряталась за спину Ираиды Аркадьевны. Миша словно на препятствие наткнулся. Увидев мать, переключился на неё, спросил, рассерженно сверкнув глазами: – Мама, где ты была? Я же просил не выходить из дома! Погоди, не отвечай. Оля, ты никуда не уйдёшь! – заявил он предпринявшей ещё одну попытку побега Оле и рукой преградил ей путь. Та вновь юркнула под надёжную защиту Ираиды Аркадьвны, а Миша остался стоять на месте, чтобы ненароком не навредить своим женщинам.

– Ещё как уйду! – пообещала Оля, погрозив Мише кулаком из-за плеча Ираиды. – Если тебе не нужен мой ребёнок, то и я не нужна!

– Миша, мне Наташенька привезла сувенир из Америки, а ты ей дал всего один выходной, вот я и поехала к ним, чтобы встретиться и забрать, – очень «кстати» сообщила мама, и Миша чуть не взвыл от досады.

– Кто такая Наташенька? – Оля побледнела. – Это та самая, с которой ты фотографировался? Ага, значит, мне таблетку, а к ней маму отправил?!

Оля бесстрашно метнулась к двери, в этот раз Миша не успел вовремя среагировать и ей удалось вырваться в коридор, но он всё-таки догнал её, схватил и развернул к себе.

– Услышь, меня, пожалуйста! Не придумывай ничего, меня услышь! Эта Наташа – дочь маминой подруги. Они навязали мне её, а она противная и наглая, я таких не люблю. Услышала, Оля?

Оля вдруг обмякла в его руках, прижалась и жалобно спросила:

– А что мы будем делать, если я залетела? – Миша видел, как накрыло её и как она напугана: страшно остаться одной, всеми отвергнутой, да ещё и с ребёнком на руках.

– Купим кашу. – Он прижал её к себе покрепче, пытаясь успокоить, а сам думал о том, что больше всего хочет, чтобы ребёнок стал правдой, чтобы Оля не уходила домой, а оставалась с ним. Ведь с ней так спокойно и можно быть собой.

– Миш, у тебя денег на кашу-то хватит? Придётся же ещё и памперсы, наверно, покупать.

Кажется, гроза миновала – Оля неуклюже, но всё же шутила. Миша обнимал её и целовал дорожки от снова покатившихся из глаз слёз, а потом взял в ладони лицо и, чмокнув в нос, с улыбкой сказал:

– Если не хватит денег на памперсы, продадим «Бентли». И будем вспоминать о нём, глядя на фотографии.

Тут Оля просто взвыла.

– А может получится его не продавать? – всхлипывая, проговорила она. – Он мне та-а-ак нравится!

– Очень на это надеюсь, Заяц! Самому машинка по душе. Но я тебе обещаю, что буду много работать и памперсы с кашей мы сможем себе позволить, – погладил он её по щеке. – Олюшка, умывайся и пойдём кушать, а заодно я расскажу вам с мамой, как нужно себя вести в сложившихся обстоятельствах.

В душ они пошли вместе, долго плескались под струями тёплой воды, потом целовались и снова любили друг друга. Правда, опять не предохранялись.

Во время ужина Миша предложил Оле переехать к нему, обещал отвозить её каждый день на занятия, но она отказалась, попросив повременить до окончания сессии. Миша согласился, но себе пообещал, что всеми правдами и неправдами заставит Олю поменять решение – уж очень подозрительны были ему её перепады настроения.