Текст книги "В одну реку дважды (СИ)"

Автор книги: Жанна Бочманова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Да без разницы! До сих пор бы в камере сидела! А я ни причем. А вам все равно!

– Нет, не все равно. Просто обстоятельства сложились не в вашу пользу. Хотя, конечно, определенные нарушения имели место, и виновные будут наказаны, – при этом он посмотрел на Сушицкого. Тот кашлянул и отвел глаза.

– Не надо никого наказывать, – испугалась я. – Я же понимаю – так получилось. Работа у вас такая – трудная, я бы сказала, и нужная обществу, – я улыбнулась в попытке подлизаться.

– Почему сразу не сообщили номер машины похитителей в милиции? – не повелся на наглый подхалимаж тертый калач Тарасов.

– Я…я забыла все со страху. У меня к тому же и температура была. А я целый день в отделении просидела, без медицинской помощи, – жалобно пропищала я. – Дома померила – тридцать девять градусов. А отлежалась и вспомнила.

Тарасов опять посмотрел на Андрея Михайловича и сурово прищурил глаза, тот заерзал. Может и не хорошо подставлять беднягу, а не надо было меня закладывать с Толиком. Задав еще пару вопросов, меня, наконец, отпустили.

Закрывая за собой дверь, я замешкалась и приникла ухом к щели.

– Ну что скажешь? – донесся голос Сушицкого.

– Клиника полнейшая, – отозвался Тарасов.

– Может, и правда закрыть ее на какое-то время? Не приведи бог, учудит чего…

Сзади кашлянули. Я вздрогнула и рванула на выход. По дороге мне попалась Марина Владимировна, наш финансовый директор. Зыркнув на меня злыми глазами, она промчалась мимо, не здороваясь. Ну и пусть, сейчас ей небо с овчинку покажется.

– Миронова! – меня догонял Андрей Михайлович. Ой, неужели и, правда, решили закрыть? – Возьмите, вот, папа передал, – он протянул мне черепаховую заколку. – Вы домой? Я вас отвезу. Нечего по улицам болтаться.

Видно, решили меня поберечь. Что ж и на том спасибо. Мы вышли на служебную стоянку и Сушицкий распахнул двери новенького автомобиля «Форд Куга»

– А что вы уже закончили работу? – полюбопытствовала я, залезая внутрь.

– К себе поеду, у меня и других дел по горло.

Что ж, значит, Марина его не интересует. Зазвонил мобильник:

– Матильда, шеф меня на работу вызвал, что-то срочное. Я быстро смотаюсь и подъеду. Ты как там?

– В порядке. Меня подвезут. Не волнуйся.

– Вы куда сейчас, домой? – спросил Андрей Михайлович.

– Ой, нет, только не домой, – вырвалось у меня. – Я туда ни ногой, после того разгрома…

Андрей Михайлович недоуменно уставился на меня.

– У меня в квартире кто-то все перерыл вчера, – пояснила я. – А Валера что ничего не рассказывал?

– Нет, – мотнул головой Сушицкий – хотя… я его еще и не видел со вчерашнего дня… Ладно, разберемся.

С Захарьевской мы вывернули на Литейный, и вскоре медленно поехали по Невскому.

– Остановите, я здесь выйду, – дернула я его за рукав, увидев, что мы приблизились к Гостинному двору.

Следователь посмотрел на меня, как на сумасшедшую, но все-таки остановился.

– Мне тут в одно место зайти надо. Я же теперь в свободном полете – вот работу ищу… Да вы не волнуйтесь – я очень осторожна: всегда хвосты проверяю.

Андрей Михайлович закатил глаза.

– Удачи. Телефон мой знаете – звоните… если что.

Я вышла и помахала ему вслед рукой. Потом набрала Вильку.

– Я на Невском, сейчас пойду в Идеальную чашку на Садовой, подгребай, как освободишься. – Вилька угукнула и отключилась. Видно, шеф ее загрузил уже.

Есть мне хотелось ужасно – я купила кофе, сэндвич, мороженое и устроилась за столиком возле окна. Ела и думала о грустном. Ничего мне не стало ясно от этого визита на Захарьевскую улицу, наоборот, все запуталось. Если верить следователям и одному и второму, то Сергей Петрович оказался большой бякой. И меня, я так думаю, очень сильно подозревают в причастности к его делам. Хотя ничего так толком и не объяснили, даже про машину не рассказали, а ведь, наверное, уже знают. Долго ли им выяснить-то? А Толик тоже хорош, вторые сутки пошли, а он такую элементарную вещь узнать не мог, с бабами зависает, обормот! Тут как раз он сам и объявился, по телефону, конечно.

– Надо бы поговорить, – буркнул он в трубку. – Ты где? Я подъеду минут через двадцать-тридцать. – Толик, явно, был не в духе, после вчерашнего загула, скорей всего.

– Ну как тут кофе, ничего?

Я повернула голову. Напротив меня уселся худощавый белобрысый паренек, на вид так, не старше семнадцати. Я невольно улыбнулась – нос у парня был весь в веснушках.

– Кофе отличный, – ответила я с улыбкой.

Но парень не пошел к стойке, а наоборот уселся еще удобнее и, придвинув ко мне лицо, тихо сказал:

– Привет тебе от подруги.

Я тут же подавилась и долго кашляла. Парень, видно, ожидал подобного эффекта, потому терпеливо ждал. За это время я успела собраться с мыслями и, кашлянув последний раз, спокойно сказала:

– Спасибо за привет. И где она?

Парень мотнул головой на выход:

– Пойдем.

Так я тебе и разбежалась!

– Слушай, я полдня в ментовке провела, оголодала. Ты не возражаешь, я доем, все-таки? – я подпустила жалобные нотки в голосе. – Ты тоже возьми себе чего-нибудь. Здесь пирожные с кремом – пальчики оближешь. Тебе можно – ты худенький, а я вот страдаю. Крем люблю – страсть, а нельзя.

Парень с сомнением оглядел меня.

– Да ничего вроде.

– Правда? – обрадовалась я. – Спасибо. – И аппетитно зачавкала.

Парень посмотрел на витрину, где горкой лежали всякие вкусности. Поняв его сомнения, я обнадежила:

– Не бойся, не убегу. Друг – дело святое.

Тот одобрительно кивнул и пошел к стойке, а я уставилась в окно. Страшно не было, вернее не очень. Что ж это они такого салагу послали? Никого лучше не нашлось? Я даже разочаровалась немного.

Парень вернулся с чашкой кофе и пирожными.

– Это тебе, – подвинул он мне одно. – Ешь, не бойся. Тебе не повредит. Уже. – И засмеялся.

Я с трудом проглотила последний кусок сэндвича. А парень ел пирожное и смотрел на меня глазами-колючками. Как я сразу не заметила? От этого взгляда хотелось застрелиться. В сочетании с детским лицом эти глазки внушали тихий ужас. Как пиранья. Маленькая такая рыбка, а пасть откроет – а там одни зубы. Пирожное я доела. Парень подвинул мне мороженое.

– Ешь.

Он никуда не торопился, я тоже. Вскоре и мороженое кончилось. Парень встал.

– Пойдем.

– Подожди, – я засмеялась, – у тебя лицо в креме.

Я взяла салфетку и потянулась к его лицу. От изумления он сел и пару раз моргнул.

– У тебя тоже, – показал он на мой нос.

– Да? – всполошилась я и достала пудреницу.

Старательно оттерев крем, я напудрилась и подкрасила губы.

– Ну как? – я кокетливо улыбнулась.

– Неплохо, – одобрил парень. – Для морга сойдет. Пойдем.

Чувствуя, как сердце медленно опускается куда-то в область пяток, я пошла за ним. Очень мне не понравилось упоминание о морге. На улице он подхватил меня под руку, и мы неторопливо пошли по тротуару.

– Садись, – распахнул он дверь черной невзрачной машины неопределенной марки.

Я замешкалась. Как-то автомобиль-развалюха не вязался в моем представлении с криминальными структурами. Совсем не уважают, что ли? Или я такой незначительный персонаж, что можно и недоростка на ржавом корыте за мной послать? Сильные пальцы больно сжали левый локоть и подтолкнули внутрь. Я охнула, успев напоследок оглянуться в ожидании Толика. Но чуда не произошло.

– Куда едем? – для порядка спросила я, не надеясь, впрочем, на ответ и не ошиблась.

– Пристегнись, – бросил он.

– Уже, – похлопала я по ремню. – Я всегда пристегиваюсь. Люблю чувствовать себя в безопасности, знаешь ли.

От страха, все возрастающего, у меня начался словесный понос, как говорит Вилька. Я молола всякую ерунду. А парень делал совершенно странные вещи: перестраивался из ряда в ряд, петлял по улицам, и вообще, нарушал все мыслимые и немыслимые правила дорожного движения. От хвоста уходит, догадалась я. Значит, он есть, хвост этот? У меня зазвонил телефон, я потянулась рукой к карману, но парень отрицательно помотал головой. Ослушаться я не посмела. Хотя я и так знала, кто звонит. Под мелодию «Черного бумера» у меня был забит Толик. Что ж, я попыталась расслабиться и следить за дорогой, но от этих петляний у меня немного съехала крыша. Под конец я, вообще, перестала ориентироваться, так что, когда мы, все-таки приехали, я имела довольно смутное представление о том, где нахожусь.

Парень выдернул меня из машины и подвел к стальным дверям в глухой стене достаточно большого двора-колодца. С боку висела некая табличка, но я не успела ее разглядеть, успев только удивиться, что на гладкой поверхности нет ручки, глазка и даже отверстия для ключа. Раздался зуммер, и дверь бесшумно открылась. Мы прошли в широкий пустой коридор с несколькими дверями по сторонам. Остановившись возле одной, коротко стукнув, злючка-колючка распахнул дверь: – Привел, – сказал он, втолкнул меня внутрь и испарился.

Я остановилась на пороге, не решаясь идти дальше.

– Проходите-проходите, не бойтесь. Мы не кусаемся, – раздался чей-то веселый голос.

Я прошла и растеряно остановилась на середине, огляделась, но от волнения ничего толком не разглядела кроме огромного аквариума с причудливыми рыбехами, снующими среди кораллов. Невольно я загляделась.

– Нравится? – раздался тот же голос.

– Ага, – я повернула голову на звук и даже зажмурилась: так мне не понравилось то, что я увидела.

– Видишь, – обладатель веселого голоса, восседающий за массивным ореховым столом, торжествующе кивнул второму, сидящему сбоку и напоминающему скупого рыцаря – такого же высохшего, с впавшими глазами, – А ты все «зачем, зачем, такие деньги…». Кто понимает, тот оценит.

Ага, значит, скупой рыцарь и в жизни скупой.

– Да вы не бойтесь, – продолжал первый, – Вот у Вильгельмины Теодоровны спросите. Она скажет. Мы ведь очень мило общаемся, не так ли?

Я оглянулась. Вилька сидела в огромном, светлой кожи, кресле, сливаясь по цвету с обивкой. Но кроме несвойственной ей бледности, видимых физических повреждений, вроде, не было. Я села рядом и взяла ее за руку. Рука было холодна, как у покойника, я чуть не вскрикнула.

– Ну что ж, надеюсь представляться не нужно? – спросил весельчак.

– Нужно, – ответила я. – Вы кто?

Весельчак посмотрел на скупого и засмеялся.

– Однако ты шутница! Только палку не перегибай, – и так сверкнул глазом, что меня аж передернуло.

Везет мне сегодня на перевертышей: то младенец с глазами убийцы, то убийца-хохмач. Я потерла виски руками.

– Мне не до шуток. Я полдня в УБЭПе на вопросы отвечала. Думаете мне это надо? Если я говорю, что вас не знаю, значит так и есть. Может, конечно, ваши портреты в прессе постоянно мелькают или на телевидении, но я газет не читаю и новости не смотрю. Так что давайте скоренько и по-деловому уладим все дела. Меня зовут Миронова Матильда Сергеевна. Это я на всякий случай, вдруг вы ошиблись. А вас как?

Весельчак моментом стал серьезен. На вид ему было лет сорок, сорок пять. Коренастый, плечистый. Седой стильный ежик на голове. Лицо, что называется, вырубленное топором, хотя и чисто выбритое, могло служить отличной иллюстрацией к книге типа «Бандитский Петербург» или «Я – вор в законе». А самое ужасное на этом лице – какие-то невообразимо светлые стальные глаза.

– Краснов Николай Дмитриевич, генеральный директор охранного предприятия «Сигма». А это мой зам по безопасности – Глушко Петр Ефимович.

– Сигма? – я наморщила лоб. – Если не ошибаюсь, это с вами у нас договор на охрану?

– Не ошибаешься.

– И что вы хотите? – развела я руками. – Тоже будете спрашивать про мои отношения с шефом? Давайте. Я эту историю уже наизусть выучила. Я у него училась когда-то в институте, потом он взял меня на работу. Отношения у нас были хорошие, дружеские, но интимной связи не было, хоть убейте. Хотя вам это, наверное, до лампочки, так ведь? Вы же, как и все уверены, что шеф обязан таки спать со своей секретаршей, иначе он какую-то там вашу бизнесменскую этику нарушит… А уж ежели спит, то непременно все секреты любовнице выбалтывает, а уж она…

– Ладно, ладно, не кипешись, куколка, – оборвал меня Краснов. – Бог с ними с вашими отношениями. Не это важно. Важно, – он поднял указательный палец, – важно только одно, кто его убил.

– Так откуда ж я знаю, – я опять развела руками. – Вот тоже мне вопрос. Кто убил, кто убил? Кто шляпку спер, тот и убил…

– Какую шляпку? – не понял Краснов юмора.

– Да это так, шутка, – попыталась я улыбнуться. – Это у них шляпка, а у нас, скорей всего, чемоданчик с бабками…

– А вот это уже интересно, – Краснов вышел из-за стола, за которым восседал и вмиг оказался возле меня. – Откуда про чемоданчик знаешь, куколка?

– Какой еще чемоданчик? – вылупилась я. – Не было никакого чемоданчика... Это ж так, шутка... – Но Краснов прищурился и молча принялся разглядывать меня, покачиваясь с носка на пятку. – А что и, правда, был чемоданчик? – дошел до меня весь ужас положения. Дошутилась, ёшкин кот, допрыгалась! – Нет, правда, – умоляюще посмотрела я ему в глаза, – не знаю я ни про какой чемоданчик… – ничего в его глазах хорошего я не углядела – сплошной приговор. Я закручинилась со страшной силой. Наверняка пытать будут. Ой, мамочки!

– Расскажи-ка мне все, куколка, – ласково попросил Краснов и, подвинув стул, уселся напротив.

Я вздохнула и в который уже раз рассказала, как шеф отправил меня домой пораньше, и как меня запихнули в машину, и как я бегала по садоводству, и как меня спас дядя Миша, оказавшийся к тому же еще и отцом мента, который ведет это дело. Санта-Барбара, просто!

– Прямо сериал, – восхитился Краснов, подтвердив мои опасения.

– Я виновата, что ли? – буркнула я в сердцах. – Если так все и было. Только я не понимаю, что в моей квартире искали. – Краснов вопросительно посмотрел на меня. Об этом он, очевидно, не знал. – Да, искали, – подтвердила я. – Только непонятно что.

– Ладно, разберемся, – Краснов встал и прошелся по комнате. – Пиши номер машины, – подвинул он мне лист бумаги и ручку. – С тобой-то, что мне делать, а, куколка?

Я сморщилась, вздохнула, посмотрела на Вильку, та все так же пребывала в полубессознательном состоянии.

– Так что, что… бритвой по горлу и в колодец, – пожала я плечами.

– Да ну? – удивился Краснов. – Прямо сразу в колодец? А, может, помучиться желаешь?

– Ага, – кивнула я, – лучше, конечно, помучиться. А то, как-то неинтересно, чесслово.

Тут Вилька громко икнула и начала хватать воздух ртом, прямо как рыба. Я ободряюще похлопала ее по руке, которую она тут же отдернула и скорчила зверское лицо, а я в ответ развела руками, мол, что уж тут поделаешь… Краснов поскреб затылок и расхохотался.

– А язык у тебя все такой же длинный. Так и не укоротил никто, видать.

– Так вы ж не стали, а больше никто не решился, – кивнула я.

– Ого! Узнала никак?

– Ага, – я кивнула и грустно вздохнула. – Вы к нам в офис как-то приходили, и мы… поговорили – так ненавязчиво…

Краснов ухмыльнулся, взял бумажку с накарябанными на нем цифрами и передал своему заму:

– Петр, разберись, давай.

– Только нам не забудьте сказать, когда узнаете, – крикнула я ему в след. – Ну а что? – с укором повернулась я к Краснову, – Все только и говорят «разберемся, разберемся» и хоть бы кто информацией поделился. А это меня, между прочим, похитить хотели, это мне деньги подбросили и у меня потом шмон устроили, мне кота приперли, а мне никто ничего не хочет говорить. Наверное, хотят дождаться, когда меня совсем угробят, а потом станут… разбираться.

– Я что-то не понял… какого кота? – нахмурился Краснов.

– Я тоже не поняла, – пожала я плечами. – Только приходили ко мне два придурка, типа кота моего принесли, а кот-то не мой, а хозяйка его тоже, типа, левая, и внучки у нее нет…

– О-о, – протянул Краснов, – кажется, я совсем запутался или ты бредишь?

– Ой, да нет же. Просто я немного волнуюсь. Я сейчас все по порядку…

Но по порядку не получилось, я постоянно сбивалась и путалась, но Краснов оказался на редкость терпеливым парнем и понятливым, кстати, и общими усилиями мне все же удалось, боле менее, связно изложить историю про Марика.

– Как-то это плохо увязывается в схему, – опять почесал Краснов в затылке.

– Ну, уж я не знаю. Но факты таковы, что хотите с этим, то и делайте. А нам, пожалуй, пора, – я поднялась и дернула Вильку за руку, – Поднимайся. Вот видите, до чего человека довели? – укорила я Краснова. – Мне теперь ее долго реанимировать придется.

– Что и даже чаю не попьете? – пошутил Краснов, но глаза у него не смеялись, отнюдь.

Кажется, моя попытка не удалась. Фигушки нас отпустят. Ну, убить, может, и не убьют, но кровушки попьют… Я так устала, что уже и не соображала почти ничего. А тут еще «Черный бумер, черный бумер…» раздалось из моего рюкзака.

– Это Тайсон, – сказала я, в общем-то, никому, а скорее сама себе. – Слышь, Вилька, нашего Толика, оказывается, Тайсоном кличут. Прикол, да?

– Дай-ка сюда, – протянул руку Краснов, я пожала плечом и передала ему телефон.

Краснов ответил, глянул в нашу сторону и вышел из кабинета, а мы остались.

– Вилька, – потрясла я подругу, – хорош отлынивать. Я что одна отдуваться буду? Давай, реанимируйся. А то я не знаю, чем еще этому ежику плотоядному зубы заговаривать.

– Кому? – подала она признаки жизни. – Ты поосторожней с ним, он…

Тут вернулся Краснов, отдал мне телефон и минуты две разглядывал меня, как некое экзотическое животное. Я ерзала от смущения, пялилась в аквариум и пыталась делать вид, что изучаю подводную жизнь.

– А кто же все-таки Николаева убил?

Я посмотрела ему прямо в глаза и честно сказала:

– Не я. Может тот, кто следы на ковре оставил? А что и, правда, там большие деньги были? Значит, ищите среди тех, кто про это знал…

– А ты, значит, не знала? – улыбнулся Краснов, ехидно так улыбнулся.

– Ну, не знаю я, как вам доказать, что не знала, – устало поникла я. – Вот ей-богу!

– Хорошо, если у тебя с Серегой были только, как ты говоришь, дружеские отношения, то с кем он спал?

Я покраснела.

– С женой, вероятно, – съязвила я. – Он, знаете ли, был на редкость примерным мужем…

Тут Краснов принялся смеяться.

– Ну, ты даешь, – хохотал он, – ну надо же – примерным мужем… Да нет, куколка, была, была у него зазноба на стороне. Это я тебе точно говорю. Я, честно говоря, на тебя думал. И до конца не уверен, что ошибался. Это ты учти, – погрозил он мне пальцем.

– Да с какого бока-то? – возмутилась я.

– А с такого – очень уж он берег тебя, куколка, прямо Отелло. Ты помнишь, я к тебе с политесами, а Серега аж взъелся. Я еще тогда удивился, что это он так среагировал.

– Понятно, – кивнула я. – Он просто за меня переживал, боялся, что меня невинную и неопытную, завлекут, совратят и бросят. Понимаете, это синдром учителя. Я для него по-прежнему оставалась его студенткой, и он чувствовал, что он за меня в ответе. Ну, знаете, «мы в ответе за тех, кого приручили…» и так далее. Это просто, а вот то, что у него любовница была, это сюрприз. Да он просто великий конспиратор… был…

– Ума палата, – восхитился Краснов, – раз, два, все объяснила, по полочкам разложила…

– А вы, небось, из тех мужчин, которые женщинам в уме отказывают? Только киндер, кирхен, кюхен и только?

– Да нет, – засмеялся Краснов, – не только. Еще пара применений найдется.

Я отвернулась и с надеждой посмотрела на Вильку, ища в ней моральную поддержку. Она была ярой сторонницей женской эмансипации и обычно сразу бросалась в бой на защиту женской независимости.

Но сейчас она молчала, уставясь в пол и в разговор явно вступать не собиралась.

– Можете думать, как хотите, – сердито сказала я, – а только найти эту даму и, правда, нужно, может, что дельное поведает… Хотя… – я махнула рукой. – Мне это фиолетово. Меня волнует, что с нами-то будет? Вы нас отпустите или как?

– Или как, – передразнил Краснов. – Сейчас пыточную команду вызову и начнем… Ого, глазищи-то вытаращила! – засмеялся он. Он, вообще, все время смеялся, шутник тоже мне. – Ладно, идите пока. Только смотрите мне, без глупостей, чтоб сидели на попе ровно и никуда не дергались. Тем более что за вас такой человек поручился, вах! – он прищелкнул пальцами.

– А вы Толика знаете, да? – с надеждой спросила я. Вот тесен мир! – Не, мы никуда не дернемся, у нас и денег-то нет дергаться, чтобы… И потом, пусть бегает тот, кто виноват, а я ни при чем. Абсолютно.

– А как мы теперь домой доберемся? – подала голос Вилька. Ого! Ожила. Как только поняла, что на котлеты нас сегодня не пустят, сразу воспрянула. – Как мы домой-то попадем? – повторила она. – Пешком, что ли? Вдруг нас опять в машину запихнут и… Митькой звали?

Краснов прищурился и вдруг усмехнулся:

– Конечно. Дам я вам охранника. Ромашку позови, – обратился он к Петру.