Текст книги "Кинофантастика"

Автор книги: Жан-Себастьян Стейер

Соавторы: Ролан Леук
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Второй инопланетянин, встречающийся в фильме, остается почти незамеченным. Это тысяченожка, пробегающая под ногами у андроида Дэвида, когда тот копает каменистую почву под куполом, там, где лежат кувшины. Об этой твари мало что можно сказать, кроме того, что она наводит на мысль о малоприятных существах, начав нагонять на зрителя страх.

Третье внеземное существо похоже на миногу, оно живет в стоячей воде, в том же самом зале с кувшинами. Встреча с ним Файфилда и Миллберна совершенно сюрреалистична. Во-первых, непонятно, что эти два клоуна вообще там делают. Они дожидаются, пока утихнет буря, ровно в том месте, откуда в панике сбежали полчаса назад. Похоже, они заблудились, хотя Файфилд ведет картографическую съемку в формате 3D внутри купола. Потом, когда тварь угрожающе появляется перед Миллберном, тот проявляет намерение с ней подружиться! Он сообщает о ней по рации нечто немыслимое: «Перед нами создание удлиненной формы, с виду рептилия, сантиметров восьмидесяти, кожа прозрачная (…) Это самка. Это личинка». Во-первых, почему ученый использует ненаучное слово «создание»? Во-вторых, с чего он взял, что перед ним самка, при отсутствии каких-либо половых признаков? Наконец, как он сумел распознать стадию развития существа?

Приглядимся к объекту: его обращенная к жертве головная часть состоит из двух половинок, разделенных вертикальной щелью в обрамлении «губ». Если здесь есть что-то сексуальное, то очень человеческое и вульгарное: в наличии и эрегированный фаллос, и вульва. Угадывается рука художника Ханса Руди Гигера (1940–2014), первым придумавшего монстра «Чужого» с головой в форме фаллоса. Опасная «минога» кидается на Миллберна и обвивается вокруг его руки. На стоп-кадре под прозрачной кожей видны продольные прерывистые борозды и поры, как у миног и угрей, бесчелюстных рыб. Подкожные борозды наводят на мысль о нервном волокне позвоночных (имеется у рыб, земноводных, пресмыкающихся, птиц и млекопитающих). Что касается линий пор, то они похожи на боковую линию – систему обнаружения движений в воде, развитую у рыб и амфибий. Далее чудище делает то же, что его прототип в «Чужом», – насильно проникает жертве в рот. Снова-здорово? Здравствуй, лицехват? Не похоже, потому что тварь покидает труп Миллберна попросту по желудочно-кишечному тракту, вместо того чтобы пробить ему грудину, как поступал до боли знакомый нам лицехват. Есть из-за чего огорчиться, тем более что тварь даже не удосуживается броситься в лицо следующей жертве…

Что представляет собой эта «псевдоминога»: совершенно отдельный вид или просто ответвление в развитии Чужого? Ксенобиологи на эту тему помалкивают. Последняя странность: кровь твари оказывает корродирующее действие – это классика «Чужих», – а также мутагенна. Как только у Файфилда растворяется шлем, беднягу орошает этой кровью, отчего он сам превращается в злокозненного агрессивного мутанта (при этом не меняясь внешне).

Но вернемся, собственно, к Чужому. Все начинается с черной жижи, сочащейся из кувшинов в зале под куполом. При ее попадании в человеческий организм там заводится подобие шистосомы (червяк, вылезающий из глаза Холлоуэя, сознательно зараженного Дэвидом), а также опасный вирус, передающийся половым путем! Шоу убеждается в этом, когда выясняет, что беременна (хотя и бесплодна) «нестандартным плодом», как холодно сообщает ей все тот же Дэвид. Скоростью развития этот плод может состязаться с уже знакомой нам «миногой»; Шоу вынуждена прервать процесс вынашивания в душераздирающей сцене аборта способом кесарева сечения. Наружу вырывается вторая стадия – что-то вроде осьминога с четырьмя щупальцами, быстро вырастающего без всякой пищи, попросту чудом, в мегаспрута, исполинского Ктулху уже с шестью щупальцами (два отросли сами по себе). Интересна сцена, когда спрут-ктулхоид ловит Инженера и залезает в него через рот: на его брюхе имеются шесть ромбовидных клапанов, раскрывающихся, как цветы, и превращающихся в круглые отверстия – похоже, ороговевшие, как ротовые отверстия кораллов. Эти дыры оказываются преддверием зубастой овальной пасти с двумя челюстями, приблизительно как у плотоядного растения под названием венерина мухоловка. Из периферийных клапанов выбрасываются тонкие гибкие щупальца, зажимающие голову жертвы и позволяющие толстому центральному щупальцу проникнуть ей в рот. Псевдо-Ктулху оказывается все же гигантским лицехватом, новой стадией развития Чужого. Можно облегченно перевести дух. Правда, эти многочисленные промежуточные стадии делают размеры Чужого, раньше казавшиеся логичными, чем-то слишком сложным и несвязным. Лучше бы Ридли Скотт остался верен первоначальному «членистоногому» лицехвату, а не превращал его в невероятного мегаспрута.

Финальная сцена, призванная перебросить мостик к зарождению Чужого, тоже, как и весь фильм, удручает: из зараженного и продырявленного гигантским лицехватом трупа Инженера вылезает дряблый и липкий «пробиватель грудины», что-то вроде синюшного Чужого, но почему-то одного размера с «хозяином»… Не нелепость ли? К тому же у этого псевдо-Чужого не шесть пальцев, как у оригинала, а только четыре. Где его голова? Она отсутствует. Ужасное разочарование! Как будто опомнившись, Ридли Скотт все же демонстрирует тварь во всей красе (куда делись спинные сопла?), с разинутой пастью, с сильно выдвинутой челюстью, как будто кричащую: «Я – Чужой!» Поздно, не верим! Этот «Чужой», со скрипом возрожденный своим создателем-режиссером, получился самым неказистым существом во всем фильме. Излишне говорить, что фанаты, которых мы представляем, так и не дождались объяснения генезиса этого чудовища… Подобно Инженерам, вздумавшим расправиться со своими игрушками-людьми, Ридли Скотт погубил собственный миф, Чужого. К счастью, во втором своем приквеле, «Чужой. Завет» (2017), режиссер исправил ошибку, но это уже другая история…

Что почитать и посмотреть

• Видеоролик о компьютерной технике создания LV-223 и корабля: www.youtube.com/watch?v=CLOWVYRe96o и https://www.youtube.com/watch?v=BumNl-a449g (видео не доступно).

• Пародия на «Прометея»: http://www.youtube.com/watch?v=yFYmv6t_Xyg.

• Археолог ясно и четко доказывает беспочвенность теории о древних астронавтах: Quellec J.-L. Des martiens au Sahara: Chroniques d'archeologie romantique («Марсиане в Сахаре: хроники романтической археологии»), Actes Sud, 2009.

Часть третья.

Эти удивительные инопланетяне

Глава 8.

Откуда берутся внеземные виды

Научная фантастика кишит инопланетянами. В кино они особенно заметны и в большинстве имеют сложную морфологию с четкой дифференциацией органов: голова, грудная клетка в шерсти или в чешуе, руки или липкие щупальца, ноги или когтистые лапы, объемистое брюхо, указывающее на волчий аппетит, острые клешни, режущие жвалы, заостренный хвост и прочее. С сугубо биологической точки зрения все это многоклеточные организмы, состоящие из множества соприкасающихся клеток. Другие формы жизни, ошибочно заклейменные как «примитивные» (см. главу 9), – бактерии или археи (состоят из одной безъядерной клетки) – встречаются в научной фантастике несравненно реже. Надо сказать, что размеры не делают их фотогеничными, даже если это первые организмы на Земле. Эта древняя жизнь тоже вдохновляет авторов научной фантастики, не забывающих ставить вопросы о происхождении жизни. Ведь если жизнь существует не только на Земле, то где, когда и как она зародилась? И на что она может быть похожа? Ответить на эти вопросы нелегко, потому что ученые по-разному представляют себе происхождение известной жизни на Земле… За неимением согласованной научной модели фантасты позволяют себе – и небезосновательно – некоторые вольности. Больше не будем медлить, поспешим на встречу с первыми формами жизни – земной и… внеземной.

К истокам

Для начала приглядимся к первым живым организмам на Земле. Древнейшие известные окаменелости – это бактерии, зажатые между пластами осадочных пород, образующих купола и колонны, похожие формой на цветную капусту. Палеонтологи называют их строматолитами (от греч. stroma – «ковер «и lithos – «камень»). Чем шире разворачиваются раскопки, тем больше оказывается возраст первых древних организмов. Древнейшие из отрытых на сегодня строматолитов найдены в 2017 году на юго-западе Гренландии, в породах возрастом примерно в 3,7 млрд лет (эра, которую геологи называют архейской)^[58]. Это открытие отодвигает еще на 200 млн лет возраст найденных в области Пильбара на западе Австралии древнейших строматолитов, до сих пор оценивавшийся в 3,5 млрд лет^[59]. В этих отложениях микроорганизмов (в основном синеватых фотосинтетических бактерий, называемых цианобактериями), имеющих самые разнообразные формы, нет ничего «примитивного»; этот термин, кстати, больше не применяется палеонтологами, для которых «старый» – необязательно «отсталый» в дарвиновском смысле. Между прочим, бывают и современные строматолиты. Они прекрасно развиваются в некоторых морских лагунах (например, на Багамских островах) и в соленых озерах (например, Лагоа-Сальгада в бразильском штате Риу-Гранди-ду-Норти). Их находят даже в ручьях французского горного массива Юра! Ископаемые строматолиты показывают, что множество бактерий и других микробов (например, археи, двоюродные сестры бактерий) живут-поживают в мировом океане с незапамятных времен. Кроме того, столь древние строматолиты – свидетельства сугубой древности жизни на Земле, побуждающие археологов неустанно искать все новые окаменелости…

Трудность состоит в том, что ни у бактерий, ни у архей нет скелетов, отчего сложно представить их окаменевшими. К тому же древние до такой степени осадочные породы, потенциально содержащие окаменелости, – большая редкость. Дело в том, что с течением времени они подвергаются настолько сильному воздействию давления и температур, что превращаются в так называемые метаморфические породы: окаменелости находятся в них в совершенно запекшемся состоянии…

Дожидаясь новых открытий и пытаясь объяснить родство бактерий и архей со всеми эукариотами^[60], биологи, занимающиеся классификацией видов (филогенетики), предложили термин LUCA (от англ. Last Universal Common Ancestor – «последний универсальный общий предок»), обозначающий гипотетического предка всех известных жизненных форм Земли. Концепция универсального предка позаимствована у самого Чарлза Дарвина (1809–1882), писавшего в 1859 году в «Происхождении видов»: «Я должен выдвинуть аналогичную гипотезу, что все организмы, жившие на этой Земле, происходят, вероятно, от некоей основополагающей формы, в которую была вселена жизнь». Когда Дарвин написал «на этой Земле» (on this earth), не предполагал ли он, что в других уголках Вселенной возможны иные формы жизни?

В XIX веке этим вопросом задаются и другие мыслители. Так, баварский астроном Франц фон Паула Груйтуйзен (1774–1852) и великий математик Карл Фридрих Гаусс (1777–1855) мечтали о контакте с инопланетянами (марсианами или венерианцами), которых они представляли скорее гуманоидами, а не простейшими организмами.

Так или иначе, того самого LUCA филогенетиков не следует путать с древнейшими известными организмами возрастом 3,7 млрд лет. Отметим, что в Австралии нашли также углерод возрастом 4,1 млрд лет, имеющий предположительно биологическое происхождение. Время появления жизни на Земле благодаря данной находке отодвигается, возможно, еще на несколько сотен миллионов лет! Но, как бы то ни было, возраст этих ископаемых свидетельствует о древнейшей, стремительно возникшей – в геологическом смысле, разумеется, – после образования нашей планеты (чей возраст 4,5 млрд лет) жизни. Это, естественно, окрыляет экзобиологов, интересующихся появлением жизни именно вне Земли. Если нашей планете хватило нескольких сотен миллионов лет, чтобы сделаться обитаемой, то почему не ожидать того же самого от экзопланет, повышая тем самым наши шансы отыскать внеземную жизнь?

Кстати, чтобы не забираться слишком далеко, скажем, что новый рекорд, побитый гренландскими ископаемыми, ставит интересные вопросы, потому что на Марсе в ту эпоху еще имелась жидкая вода. Можно ли надеяться открыть в один прекрасный день марсианские строматолиты?

Вопрос дефиниций

Так или иначе, не теряет актуальности ключевой вопрос появления жизни: пока специалисты по древнейшей жизни радуются обнаружению все более древних окаменелостей, биологи, занимающиеся темой самого их появления, пребывают во все большей озадаченности. Сталкиваются всевозможные модели, предлагаемые разными дисциплинами, по-разному определяющими жизнь.

По мнению биохимиков, жизнь толкуется как автономная система в полупроницаемой мембране, позволяющая передачу материи и энергии, в частности, для размножения. Из этого определения вытекает главенствующая роль метаболизма, а клеточная мембрана, получается, возникла раньше носителей генетической информации, РНК и ДНК.

Генетики же считают, что все произошло наоборот. Для них жизнь – это прежде всего процесс воспроизведения информации, при котором «ошибки» копирования, необходимые для эволюции, либо сохраняются естественным отбором, либо нет. В этой логике носитель генетической информации появился раньше клеточной мембраны. Как известно, яйцо предшествовало курице: первые яйцекладущие, рептилии в возрасте примерно 320 млн лет, появились гораздо раньше птиц – тем-то «всего лишь» 150 млн лет… Но насчет того, что возникло раньше – мембрана или РНК/ДНК, – ясности еще нет.

Таким образом, определение жизни – сложнейший вопрос. Неудивительно, что некоторые кинематографисты (в частности, голливудские) предложили собственную формулировку: например, режиссер примитивного «Армагеддона» (1998) Майкл Бэй не относит насекомых и бактерии к живым существам: «Это еще не конец света. Мир – Земля – сохранится. Но жизни на ней уже не будет, не считая тараканов и бактерий».

Бульон и кирпичи

Какими бы ни были ответы на эти вопросы, жизнь обязана была возникнуть из неживой материи, а это всегда возбуждало воображение. Так, еврейский фольклор XVI века содержит историю пражского раввина Иехуды Ливы бен Бецалеля (ок. 1515–1609). Защищая евреев от преследований, он волшебным образом сотворил из глины человекоподобное существо по имени Голем – огромного воображаемого гуманоида, послужившего, видимо, прообразом Существа, одного из членов Фантастической Четверки – команды супергероев-мутантов из комиксов «Марвел»^[61].

История Голема, как и сотворение из глины Адама, – это именно спонтанное и прямое превращение неживой материи в гуманоида. Такая метаморфоза похожа на «спонтанное зарождение», или «абиогенез» – появление жизни из ниоткуда, независимо от неживой материи. Это представление, согласно которому в гнилом мясе могут сами по себе заводиться личинки, опроверг в XVII веке итальянский натуралист Франческо Реди (1626–1697), а потом полностью перечеркнул в XIX веке Луи Пастер (1822–1895). На этих религиозных и откровенно виталистических метафорах зиждется ошибочный подход под названием «телеология» – учение о поступательной эволюции, приводящей прямиком к человеку. А, например, в рассказе Сильви Лене Un amour de sable некая планета покрыта разумным мыслящим песком, не имеющим ни малейшего отношения к человеческим очертаниям. Столь оригинальная кремниевая жизнь служит напоминанием о том, что разум не прерогатива человека (это доказывают, например, дельфины, общественные насекомые и многие птицы).

В порядке спекулятивной экзобиологии можно попробовать представить жизнь на основе кремния (а не углерода, как на Земле). Песок, глина, любые «основополагающие» минералы наводят на мысль о «первичном (или пребиотическом) бульоне» – понятие, при помощи которого ученые объясняют происхождение жизни на Земле. Абиогенез перешел из области философии в стадию эксперимента в 1953 году, когда биолог Стэнли Миллер (1930–2007) и химик Гарольд К. Юри (1893–1981) показали, что аминокислоты и другие необходимые для жизни молекулы могут образовываться из простых составляющих, которые должны были существовать на первобытной Земле. Эти американские ученые решили проверить в лаборатории гипотезу первичного бульона, предложенную – чисто теоретически – в 1924 году советским биохимиком Александром Опариным (1894–1980).

В их эксперименте в стерильном замкнутом стеклянном контуре циркулировала вода, проходившая цикл испарения-конденсации, а также различные газы (метан СН₄, аммоний NH₃ и молекулярный водород Н₂). Были созданы предполагаемые условия первозданной Земли, дуги электрических разрядов имитировали грозы. В фильме Даниэля Эспиносы «Живое» (2017) ученые пытаются воссоздать на Международной космической станции первобытную атмосферу, чтобы разбудить марсианскую бактерию, что приводит к ужасным последствиям…

Но вернемся к реальному эксперименту Миллера: он и Юри видели, как часть углерода превращается за несколько дней в органические соединения, в частности в десяток разных аминокислот. Это был приятный сюрприз, если помнить, что из двух десятков аминокислот состоит весь живой земной мир! Так нашла подтверждение опаринская гипотеза первичного бульона. Впоследствии другие ученые воспроизводили эксперимент Миллера – Юри, иногда меняя газовый состав, чтобы ответить критикам (среди прочего, по вопросу присутствия водорода). В конечном счете реакция всегда приводила к образованию аминокислот. Естественно, их появление необязательно, и вопрос перехода между аминокислотами и клеточной мембраной (или РНК, если вы генетик) остается открытым. Но повторяемость, а главное, протяженность этих лабораторных опытов, чрезвычайно короткая по сравнению с миллионами лет, прошедшими на юной Земле, позволяют предположить огромное разнообразие аминокислот в те времена. Трудно даже вообразить, сколь неисчислимы были комбинации между кислотами в том первичном бульоне и началами естественного отбора на молекулярном уровне…

Из бесконечности – в никуда

А теперь удалимся от «системы Земля» (пользуясь присущим геологам термином) и устремимся в нескончаемость Вселенной. В научных трудах популярна иная модель, объясняющая возникновение жизни: панспермия. Этот термин, производное из греческих слов «пан», общность, и «сперма», семя, уподобляет нашу планету огромной парящей в пространстве яйцеклетке, осеменяемой тучей прилетающих издалека «сперматозоидов». Говоря точнее, эта гипотеза, все еще модная ныне, хотя и восходящая некоторыми своими частями к мыслям древнегреческого философа Анаксагора (V век до нашей эры), предполагает, что жизнь возникла из сочетаний аминокислот, занесенных к нам при падении внеземных объектов, таких как кометы и астероиды. Кометное вещество, содержащее вмерзшие в лед крупицы пыли, в которых происходят сложнейшие химические процессы, могло бы послужить источником бесценных аминокислот, а те сыграли бы потом роль «кирпичиков жизни», как в модели первозданного бульона. Таким образом, панспермия толкует о внеземном происхождении биологического материала. Если так, то откуда, спрашивается, могли прилететь аминокислоты? Здесь существуют две соперничающие модели.

Первая утверждает, что источником аминокислот служили молекулярные облака, то есть огромные межзвездные скопления газа и пыли, отдельные из которых достигают в диаметре нескольких сотен световых лет. Их центральные области, защищенные от внешнего звездного излучения непрозрачными периферийными облаками, являются местом, где происходят химические реакции, при которых образуются всевозможные молекулы, в том числе водород Н, окись углерода СО, аммиак NH₃ и вода Н₂0. Астрономы видят эти огромные облака как темные зоны, не пропускающие свет.

Сегодня эта модель панспермии наиболее известна и популярна. В рассказе Клода Экена L΄Appel de la Nebuleuse («Зов туманности») (Bifrost № 31, 2003) весьма поэтично, но при этом точно описаны сложнейшие физико-химические процессы в огромном молекулярном облаке, от образования планетарной системы до возникновения жизни. Панспермия, дающая возможность представить другие формы жизни во Вселенной, могла бы объяснять и происхождение земной жизни.

Вторая модель, носящая название «литопанспермия» (от греч. «литое»), или «межзвездная панспермия», предполагает, что биологический материал, занесенный кометой или астероидом, «захвачен» с планеты другой системы, первой подвергшейся «обстрелу». Последний вырвал из материнской планеты кусок коры вместе с биологическим содержимым, который после космического путешествия оказался на Земле. В этой, второй модели задействовано больше гипотез, чем в первой: ведь она предполагает, что биологическое содержимое выживает сначала при первом столкновении, срывающем его с материнской планеты, потом при межзвездном вояже, а потом еще и при конечном столкновении с Землей. Тем не менее именно эту модель регулярно предлагают при обнаружении экстремофильных организмов, способных на длительное выживание при условиях, близких к космическим. Таковы некоторые бактерии, археи и даже более сложные существа вроде знаменитых тихоходок – микроскопических животных, близких к червям и членистоногим, десятилетиями остающихся в состоянии цисты, если им не подходят условия внешней среды^[62]. Наконец, по этой модели литопанспермии подразумевается существование сформировавшихся внеземных форм жизни, а не просто «кирпичиков» – аминокислот. Иными словами, по ней вопрос возникновения жизни просто отодвигается дальше.

В целом идея занесения жизни извне пробуждает любопытство, хотя она не нова и, строго говоря, ненаучна: в повести Говарда Филлипса Лавкрафта «Хребты безумия» (1936) сочинена сложная мифология, по которой вскоре после образования нашей планеты на нее пожаловали Старцы, разумные инопланетяне, занесшие жизнь. Сюжет усложняется, когда Старцы, вздумавшие строить подземные города, создают неуправляемых полиморфных существ со щупальцами шогготов. Возможно, этот сценарий и вдохновил Ридли Скотта на примитивного «Прометея» (2012), о котором говорилось в предыдущей главе.

О разумных инопланетянах, создавших жизнь на Земле или направлявших эволюцию земной жизни, повествует и кинематограф, например «Индиана Джонс и Королевство хрустального черепа» (Стивен Спилберг, 2008) или «Пятый элемент» (Люк Бессон, 1997). Это плоды псевдонаучной теории о древних астронавтах, рассматривающей вне контекста, способами уфологии, ряд доисторических археологических находок. Все научное сообщество отвергает эту теорию. Например, специалист по предыстории Жан-Лоик Ле Келек продемонстрировал, что знаменитые доисторические настенные рисунки в Сахаре изображают не марсиан на Земле, а мужчин и женщин в традиционных одеяниях и головных уборах. Тем не менее некоторые ученые порой позволяют себе связанный с этой тематикой своеобразный юмор: в рассказе «Генезис» (1958) историк Франсуа Борд, он же фантаст, писавший под псевдонимом Франсис Карсак, вывел исследователя-инопланетянина, высадившегося на прото-Землю и обнаружившего на ней «безжизненный, совершенно стерильный мир». «Со спокойной совестью, исполненный презрения, он сплюнул в море». Как вам такая прозаическая версия происхождения жизни на Земле?

Что почитать и посмотреть

• Schopf J. Cradle of life: the discovery of earth's earliest fossils («Колыбель жизни: открытие древнейших на Земле ископаемых»), Princeton University Press. 1999. P. 87–89.

• Bell et al. Potentially biogenic Carbon preserved in a 4.1 billion-year-old zircon («Потенциально биогенный углерод в цирконе возрастом 4,1 млрд лет…») // Proceedings of the National Academy of Sciences, 2015.112 (47). P. 14518-14521.

• Nutman A. P. et al. Rapid emergence of life shown by discovery of 3,700-million-year-old microbial structures («Быстрое зарождение жизни подтверждается открытием микробных структур возрастом 3700 млн лет») // Nature, 2016. 537. Р. 535–538.

Глава 9.

Эволюция видов в научной фантастике

Эволюция, то есть способность живого изменяться во времени, – это биологическая реальность, часто неверно понимаемая и регулярно опровергаемая различными обскурантистскими и идеологическими течениями. Тот факт, что жизнь – не результат божественного творения и что виды со временем меняются, не уживается с общепринятым мировоззрением. Это непонимание, а то и отказ коллективного сознания от эволюционистских представлений присущи всем культурным проявлениям, фантастике в особенности: отражая свое время, она спешит сообщить нам прежде всего о том, как мы соотносимся с эволюционной биологией. Многочисленные произведения как кинематографии, так и литературы содержат интересные мысли об эволюции видов, что дает возможность лучше представить в свете накопленных знаний, что такое эволюция… и чем она не является.

Эволюция нелинейна

Один из общепринятых подходов – без сомнения, наиболее стойкий – состоит в восприятии эволюции как линейной трансформации видов, связанных друг с другом, как звенья в цепи. Это представление восходит к scala naturae^[63] Аристотеля (384–322 годы до нашей эры), который в VIII книге своей «Истории животных» классифицировал «природные объекты», расставив их по ступенькам одной непрерывной лестницы. Такая классификация, запущенная Демокритом и Платоном, выделяет первым делом четыре стихии (огонь, воздух, воду, землю), затем металлы, камни, растения, насекомых, моллюсков, змей, рыб, птиц, четвероногих и, наконец, вершину всего – человека.

Необходимо отметить, что в такой системе змеи – промежуточные формы между моллюсками и рыбами, а не лишившиеся конечностей рептилии, как это понятно ныне (другие рептилии на scala naturae вообще отсутствуют). Только в начале XIX века появилась научная формулировка понятия эволюции. В своей «Вступительной лекции, прочитанной 21 флореаля 8-го года Республики», изданной в 1800 году^[64], французский натуралист Жан-Батист Ламарк (1744–1829) формализует и развивает «трансформизм» – понятие, которое он детализирует позднее в труде «Философия зоологии» (1809). Для Ламарка эволюция постепенна, но он уже отрицает ее линейность: «Более я не собираюсь говорить о существовании регулярной, линейной серии <…> подобной серии не существует; но я говорю о почти регулярно градуированной серии… которая… во многом формирует боковые ответвления…»

Это представление о «ветвящейся» эволюции будет воспроизведено – и углублено – английским естествоиспытателем Чарлзом Дарвином (1809–1882) с его «древовидной» схемой эволюции. Единственная иллюстрация в труде «Происхождение видов», изданном Дарвином в 1859 году, – это большое древо предполагаемого родства, изображавшее эволюцию видов на протяжении геологических эпох. Речь идет о развитии видов, которые то дают ответвления – специалисты называют это образованием видов, то затухают; явление отмирания, освобождающее экологические ниши, тоже становится двигателем эволюции. Дарвин набросал теоретическое «древо» в своей «Первой тетради по изменчивости видов» уже в 1837 году, когда вернулся из кругосветного путешествия.

В фантастических кинокартинах и телесериалах идея ветвящейся эволюции оттачивается в жанре современных космических или планетных «опер», где изображают параллельную эволюцию на других планетах. В этом смысле типичен «Аватар» (Джеймс Кэмерон, 2009), где множество внеземных видов связаны родством друг с другом и со всей своей планетой, Пандорой. Вспомним также сагу «Звездный путь» с прославленными титрами, провозглашающими множественность миров и эволюцию внеземных видов: «Космос – граница бесконечности, к которой устремляется наш космический корабль. Его задача… исследовать новые неведомые миры, открывать новую жизнь, другие цивилизации и, пренебрегая опасностями, тянуться к неведомому». Так современное представление об эволюции превращает любую экзопланету – неважно, реальную или вымышленную^[65] – в фантастический кишащий жизнью куст.

Увы, это понимание часто уступает место линейному варианту, при котором куст заменяется простым наложением видов друг на друга на протяжении геологических эпох. В этом случае прямая «стрела времени» диктует свои законы и маскирует биологическую реальность эволюции. В такой логике ископаемый вид становится предком ныне живущего, а не просто родичем; эта насильственная генеалогия препятствует всякому научному анализу родственных отношений. Согласно этому устаревшему представлению, эволюция превращается в простую последовательность промежуточных стадий, а палеонтология низводится до поиска «недостающих звеньев». Отметим, что сам термин первым предложил в 1844 году шотландский писатель-натуралист Роберт Чамберс (1802–1871), увидевший в открытии ископаемых человеческих останков возможность провести связь между обезьяной и современным человеком^[66]. Это легко запоминающееся выражение быстро переняли многие ученые того времени, благодаря чему оно укоренилось в популярной культуре, в том числе в кино. Оно даже фигурировало в названии ряда более-менее фантастических поделок, например в не поддающемся классификации фильме «Недостающее звено» (Кэрол и Дэвид Хьюзы, 1988) – смеси документального и художественного кино без диалогов, где действует преследуемый людьми австралопитек.

Научно-фантастический кинематограф не изменяет правилу. В первом варианте «Годзиллы» (Исиро Хонда, 1954) профессор Танабе, палеонтолог, получивший правительственное задание найти чудище и разобраться, что оно собой представляет, торжественно заявляет: «В меловом периоде появилось существо, среднее между морской рептилией и сухопутными животными. Я уверен, что это такое промежуточное существо». Это понятие «промежуточности» отражает представление о линейности и постепенности эволюции, по-прежнему укорененное в коллективном сознании. Кто не видел на экране или еще где-нибудь знаменитый ролик, показывающий двигающихся друг за другом приматов, постепенно выпрямляющихся и превращающихся в человека?

Только в 1970-х годах с появлением филогении (изучения отношений родства) был, наконец, реабилитирован дарвиновский эволюционный подход. Филогения, метод, предложенный немецким энтомологом Эмилем Вилли Хеннигом (1913–1973), сулит освобождение от укоренившихся заблуждений: она не строит иерархий, а предлагает воспроизводимый способ анализа родства видов, объединяемых не по стратиграфическому возрасту, а по наличию общих свойств (взять хотя бы раннее облысение у Homo sapiens, столь заметное у авторов сего труда и тем более у его редактора…). Но, хотя Хенниг уже в 1950-х излагает принципы своего метода в книге Grundzuge einer Theorie der phylogenetischen Systematik («Принципы теории филогенетической систематики»), на французский ее переведут только через 10 лет, что свидетельствует о власти предубеждений и о неприятии новых идей…