Текст книги "Маргарет Тэтчер: От бакалейной лавки до палаты лордов"

Автор книги: Жан Луи Тьерио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 46 страниц)

Глава четвертая
ОТ ПАЛАТЫ ОБЩИН ДО ПРАВИТЕЛЬСТВА

Можно представить, сколь велика была радость Маргарет Тэтчер 20 октября 1959 года, в момент открытия заседания парламента королевой Елизаветой II. После тронной речи в палате лордов Маргарет заняла место в четвертом ряду в палате общин, на тех самых скамьях, обтянутых зеленой кожей, что были свидетелями того, как яростно спорили там Гладстоны и Дизраэли, как депутаты дважды проголосовали за вступление Англии в две мировые войны, как Черчилль изливал потоки своего красноречия и извергал водопады недовольного ворчания и даже откровенной брани. Она думала о «старом льве», которого благоговейно слушали по радио в столовой дома в Грантеме. Теперь ей предстояло следовать его путем. У нее на руках были хорошие карты. Отныне она была членом «клуба», клуба британских политических деятелей. Конечно, пока она занимала в нем очень скромное место. Пока…

На разведку в палату общин

Для простого посетителя проникновение в Вестминстер – уже потрясение. Это одновременно и Реймс, и Сен-Дени, Святейший престол и королевский некрополь, Пантеон, Национальное собрание и сенат. Всякий бывает поражен величественностью этого места, удивительным единством этого ансамбля, хотя строили его начиная со времен царствования Эдуарда Исповедника вплоть до эпохи великих мастеров неоготического стиля, сэра Барри и господина Пьюджина. Можно сказать, что Вестминстер – это собор, возведенный во славу Альбиона. Между Биг-Беном и башней Виктории возвышается на берегу Темзы великий символ величия Англии. Короли там сочетались браком [65]65
  На протяжении последних двухсот лет королевские свадьбы проводят в соборе Святого Павла.


[Закрыть], венчались на царство, а потом ложились в землю, где спят теперь вечным сном. Там же находятся могилы великих людей, поэтов и политиков, и тени Мильтона, Дизраэли, Шекспира, Гладстона, Джеймса и Байрона охраняют покой монархов, как и сотни теней их «старших» братьев, обозначающих особый «путь Британии». Здесь же заседают палата общин и палата лордов, составляющие парламент, это своеобразное обещание свободы, данное миру в дар на несколько столетий раньше Великой французской революции. Здесь обрела свою форму политическая модель, приводившая в восхищение Вольтера, превозносившаяся Монтескье, восхваляемая Токвилем, модель, которую пытались копировать повсюду, но нигде не создали равной: Вестминстерская модель.

Для человека, ставшего депутатом парламента, первое посещение этого здания производит еще более сильное впечатление, чем на случайного посетителя. Это сложнейший лабиринт залов, канцелярий, кабинетов, переходов и коридоров; в здании насчитывается более тысячи помещений. Представьте же, какой шок испытала 34-летняя женщина. Разумеется, Маргарет уже была знакома со зданием. Она довольно часто присутствовала на заседаниях палаты общин, занимая место на галерее для публики, а иногда попадала на такую же галерею и в палате лордов. Некоторые депутаты приглашали ее в центральный зал и принимали ее в своих кабинетах. Но теперь пришел ее черед заседать в парламенте и завоевывать свое достойное место среди 650 депутатов. В то время среди членов парламента насчитывалось всего 25 женщин. «Это очень мужское место», – пишет Мэгги, имея в виду, что все там в основном предназначено для мужчин. Разумеется, в парламенте предусмотрительно были оборудованы «комнаты для дам-членов парламента», то есть женские туалеты.

Маргарет выделили кабинет, и ее секретарь, Пэдди Виктор Смит, всегда находился при ней, в соседней комнате, где устроились еще и множество помощниц-ассистенток. Словом, условия для работы были созданы превосходные! Но было еще кое-что… Был клуб, как поговаривали, самый приятный, самый комфортный клуб Англии, с курительной, с чайной гостиной и библиотекой, заставленными глубокими диванами в стиле «Честерфилд», где можно было подготовиться к выступлению, сжимая в руке стаканчик с бренди и уютно устроившись на одном из них. Это было некое убежище, даже логово блестящих дилетантов, этих политиканов «старой породы»; эти люди, не обладавшие стойкими убеждениями, заполняли нутро этой «берлоги». Это было место, где можно было откровенно повеселиться. В баре нередко можно было увидеть, как лейбористы и консерваторы пожимали друг другу руки и дружески похлопывали друг друга по плечу после того, как на заседании буквально рвали друг друга в клочья. Хорошо отрепетированные небрежность и легкомыслие производят здесь наилучшее впечатление. Случалось и так, что премьер-министр и лидер оппозиции садились и клали ноги на стол, почти упираясь друг в друга каблуками ботинок. И никто не видел в том ничего дурного, никому и в голову не приходило осудить такое поведение. Конечно, эта среда была чужда Маргарет. Она ничего не понимала в той атмосфере детской беззаботности, что царила в клубе, ибо считала ее почти святотатством. Как сказал о Маргарет будущий министр Джеймс Прайор: «Мы принимали жизнь с хорошей стороны, а она… она была не из нашей стаи», а Питер Ролисон, один из депутатов-консерваторов, уточнил: «Она редко улыбалась и никогда не шутила».

Маргарет приходилось с нуля изучать парламентские обычаи. Она сама говорит, что «должна была пропитаться, проникнуться атмосферой палаты общин до такой степени, чтобы эта атмосфера стала второй натурой, а также в полной мере освоить общепринятый стиль ведения дебатов, чтобы стать типичным политическим английским деятелем, причем относящимся к числу уважаемых, то есть к числу членов палаты общин».

Само заседание палаты общин является настоящим спектаклем, что верно, то верно. Открывается заседание шествием процессии, во главе которой торжественно и чинно выступает парламентский пристав, несущий позолоченную булаву, символ независимости парламента, его суверенитета. Следом за ним выступает спикер палаты общин, то есть ее председатель; голова его увенчана белым париком, он облачен в темную мантию, на груди – пышное кружевное жабо. Далее следуют капеллан, главные организаторы парламентских фракций, парламентские партийные организаторы и члены парламента. Сам зал заседаний палаты общин не производит особого впечатления, его и сравнить нельзя с залом заседаний палаты лордов, где скамьи обтянуты красной кожей, повсюду позолота, а под роскошным пурпурным навесом возвышается королевский трон. Зал заседаний палаты общин – это просторный зал в неоготическом стиле, вытянутый в длину, стены его покрыты простыми деревянными панелями; вдоль стен зала идет нависающая над ним галерея для посетителей. На том месте, где в палате лордов установлен королевский трон, в палате общин, в глубине зала, – место спикера. Депутаты размешаются на скамьях, стоящих слева и справа от центра зала, в зависимости от принадлежности к большинству или к оппозиции. Зал разделен на две части линией, прочерченной по полу, которую парламентарий никогда не должен пересекать в ходе дебатов, кроме случая, когда он решил «перейти в другой лагерь». В первом ряду восседают переднескамеечники, то есть министры, а на стороне оппозиции – члены теневого кабинета [66]66
  В английской политической системе, в основном двухпартийной, партия, находящаяся в оппозиции, создает теневой кабинет, то есть как бы правительство, находящееся не у власти, и члены этого правительства получают портфели, соответствующие портфелям настоящих министров. У этой системы есть свои преимущества: она позволяет оппозиции иметь специалистов, способных быстро стать министрами и в случае победы на выборах готовых взять в свои руки управление соответствующими министерствами. Действительно, за редким исключением, члены теневого кабинета, став членами правительства, исполняли те же обязанности, что и в теневом кабинете оппозиции.


[Закрыть]. На задних скамьях располагаются заднескамеечники, другими словами, простые депутаты, не имеющие министерских постов.

Парламент заседает с понедельника до полудня пятницы. Когда идет заседание, на вершине Биг-Бена горит свет, тем самым воздается честь законодателям. Около 5 процентов времени посвящается рассмотрению законопроектов, вносимых рядовыми членами парламента, 40 процентов – рассмотрению законопроектов, вносимых правительством, а остальное время – письменным или устным запросам депутатов.

Дебаты подчинены очень строгим формальным правилам. Депутат не должен напрямую обращаться к министру или к своему коллеге-депутату из противоборствующего лагеря, ему позволено обращаться только к спикеру; депутат также при упоминании имени другого депутата должен обязательно назвать его «почтенным членом парламента от такого-то округа»; министр имеет право именоваться «достопочтенным». Голосование обязательно производится лично, ни в коем случае не через представителя или «по доверенности», как это происходит в Национальном собрании во Франции, когда депутаты не посещают заседаний. Депутаты проходят друг за другом перед спикером: сторонники законопроекта – направо, а оппозиционеры или противники – налево. Счетчики голосов тщательно выполняют свои обязанности. Чтобы избежать ситуации, когда невозможно набрать большинство голосов из-за отсутствия на заседании некоего количества депутатов, в английском парламенте существует практика взаимного неучастия в голосовании правящей и оппозиционной партий палаты общин. В начале парламентской сессии каждый депутат как бы «выбирает себе пару», то есть достойного соперника. Маргарет себе в пару выбрала Чарли Паннела, депутата-лейбориста от Западного Лидса, который не скрывал своего восхищения отвагой молодой коллеги и тем путем, что она проделала. Между ними никогда не будет обмена жесткими ударами, напротив, они всегда будут относиться друг к другу с уважением.

Для новичка функционирование парламентской группы было делом таинственным и непонятным.

В лоне самой Консервативной партии существовал так называемый «Комитет 1922 года», объединявший всех депутатов без портфелей. В 1950-е годы его влияние было очень ограничено, а затем стало постепенно возрастать, и в 1965 году члены комитета изберут лидера Консервативной партии. В 1959 году Маргарет «брала» там свои первые уроки. С большой любезностью, не лишенной привкуса патернализма, ей там советовали не нападать на более сильного, не сосредоточиваться на серьезных проблемах внешней политики или на вопросах финансирования общественных нужд, находящихся в компетенции правительства, а рекомендовали заниматься более частными вопросами, где она могла бы «оставить свой след». Если Маргарет и дала себе клятву не играть второстепенные роли, предостережение все же имело эффект. Ей предложили подчиниться строгой дисциплине парламентской группы, и она подчинилась. Тогда в ней не было ни малейшего намека на инакомыслие и раскольничество.

Напротив, Маргарет с благодарностью выслушивала мнение главного организатора партийной фракции, руководившего депутатами «от большинства» при помощи своих заместителей, парламентских партийных организаторов, которых называют «кнутами»; каждый из них отвечает за 25 депутатов. Их роль состоит в том, чтобы обеспечить дисциплину голосования. Задача эта гораздо труднее, чем может показаться, ибо британские парламентарии по традиции пользуются гораздо большей независимостью, чем их собратья во Франции. Нередко случалось так, что закон бывал принят благодаря голосам оппозиции и без участия всей партии большинства. Это истинная правда, и, в конце концов, в палате общин возникла система трех типов инструкций, даваемых депутатам парламентскими партийными организаторами. В случае крайне важного для правительства голосования депутатам отдается практически письменный приказ о том, как следует голосовать: в повестке дня данный вопрос подчеркнут тремя красными линиями, это означает, что «почтенный член парламента» должен обязательно проголосовать в соответствии с линией партии под угрозой применения к нему в случае неповиновения суровых мер административного взыскания (кстати, зачастую чисто теоретических). В других случаях обходятся одной или двумя линиями при подчеркивании, это свидетельствует о том, что депутатам в данных вопросах предоставляется большая свобода выбора. Результатом введения этой системы является тот неоспоримый факт, что британский парламент – это все, что угодно, но только не регистрационная палата. Несмотря на все увеличивающийся вес исполнительной власти, дебаты в палате общин имеют огромное значение для страны. Случаи падения правительства из-за вынесения вотума недоверия довольно редки, гораздо чаще правительство подает в отставку потому, что оно не сумело добиться принятия закона. Красноречие, умение дать достойный ответ на каверзный вопрос, чувство аргументации, остроумие и острый язык, таким образом, являются там «стратегическим оружием». У Маргарет в таком оружии недостатка не было. Она очень быстро отметила для себя, что «искренность, логика и глубокое знание предмета спора могут привлечь интерес, вызвать уважение и даже обеспечить вес и влияние в глазах представителей обеих сторон палаты».

Столкнулась в парламенте Маргарет и с некоторыми обычаями, которые можно было бы назвать «фольклорными». В день представления бюджета самые радикально настроенные консерваторы являлись на заседание в сюртуках, шелковых жилетах и в цилиндрах, а самые экстремистски настроенные лейбористы – в спецовках и докерских шлемах. При голосовании и для того, чтобы поддержать оратора, там произносят слово «Ай», пришедшее из староанглийского языка. Несчастный, по забывчивости произнесший «Yes», немедленно получит ужасное клеймо тупицы и грубияна. Таких неписаных правил, запечатлеваемых в памяти в результате частых посещений Вестминстера, там существуют десятки. Мэгги постигнет их очень быстро, в особенности те, что касаются первой речи члена парламента. При жеребьевке ей выпал третий номер, и теперь она была уверена, что очень скоро перестанет быть незаметной и неизвестной личностью.

Первая речь как толчок судьбы

«Первая речь депутата парламента» при точном переводе с английского звучит как «речь юной девушки». Это типично британское явление. В начале каждой сессии парламента бумажки с именами пяти-шести вновь избранных депутатов бросают в шляпу и проводят жеребьевку, определяя, в какой очередности они будут представлять проект закона по своему выбору. Многие из депутатов получают возможность выступить только к концу срока своих полномочий, а то и не получают вовсе, в случае досрочного роспуска парламента. Итак, удача, этот необходимый всякому великому человеку союзник, сопутствовала Маргарет. Оставалось подождать несколько недель, и она произнесет свою первую речь в палате общин.

Правда, надо было выбрать подходящую тему для выступления. Теоретически выбор представлялся свободный, но на деле требовалось проявить тонкость и изворотливость ума, умение сделать хитрый расчет и сохранить политическое равновесие, при этом сумев обратить на себя внимание. Сначала Маргарет подумывала о том, чтобы в первой речи предложить реформу процедуры наказания за неуважение к суду, за неявку в суд или за невыполнение его распоряжений. Но генеральный прокурор отсоветовал ей поднимать этот вопрос, потому что он слишком «технический» и малопривлекателен для широкой публики. Она вернулась в сферу своих глубоких убеждений и захотела внести законопроект, запрещающий практику так называемых «закрытых предприятий», в духе статьи «Гигантская мощь», опубликованной в 1958 году. Тема была не просто животрепещущей, а жгучей. Вся Англия с незатихающим интересом следила за «делом» одного из служащих авиакомпании «Бритиш оверсиз эруэйз корпорейшн», некоего Роукса, который был уволен после того, как вышел из профсоюза корпорации, причем уволен по настоянию профсоюзного комитета. Он обратился в суд, чтобы добиться осуждения профсоюза и заставить профсоюзных деятелей возместить ему понесенный ущерб. Маргарет хотела устремиться на помощь человеку, ставшему жертвой совершенно нетерпимого нарушения свободы личности [67]67
  Европейский суд по правам человека осудил практику «закрытых предприятий» 11 января 2006 года.


[Закрыть], однако в этот момент правительство испугалось, не желая вызвать гнев профсоюзов и профсоюзных боссов. Главный организатор парламентской фракции сообщил Маргарет, что она не получит поддержки большинства. Еще одна бесплодная попытка. Она начала понимать, что в партии консерваторов времен Макмиллана иногда лучше ничего не делать.

Третья попытка оказалась удачной. Маргарет атаковала привилегии местных властей создавать особые комиссии, чтобы избежать пленарных заседаний, куда по закону, принятому еще в 1908 году, допускались представители прессы. Эти комиссии, работавшие при закрытых дверях, мостили путь для усиления налогового бремени и самых худших подтасовок, совершаемых вдали от чужих ушей и взглядов. Для Маргарет это был вопрос ее убеждений: «Общественные службы должны оправдывать трату денег налогоплательщиков». Некоторые были удивлены тем, что она оседлала именно этого «боевого коня». Действительно, свобода прессы в дальнейшем никогда не будет «в ее вкусе», но в тот момент это стало для нее поводом завоевать расположение прессы, что было ей необходимо, когда ее еще почти никто не знал. К тому же местные власти постепенно становились предметом ее ненависти и отвращения. Финансируемые частично за счет средств государственного бюджета, а частично за счет местных налогов, которые эти власти устанавливали сами, они были ужасно «бюджетопрожорливы». Маргарет тогда подумала, что публичное рассмотрение доходов и расходов местных властей может стать наилучшей защитой от опрометчивых обещаний и перерасхода бюджетных средств [68]68
  Кстати, именно на этом вопросе она сосредоточит свое внимание 30 лет спустя, попытавшись реформировать систему местных налогов путем замены их на подушный налог.


[Закрыть]. Правительство опять обуял страх. Некоторые депутаты, бывшие лоббистами местных властей, заволновались, причем и лейбористы и консерваторы одновременно. Генри Брук, министр жилищного строительства и местного управления, публично заявил, что текст законопроекта вышел не из-под его пера, но что он его поддерживает при условии, что в него будут внесены изменения и поправки, несколько его смягчающие. По обыкновению кто-то из министров курировал новичка-депутата при составлении первой речи. К счастью, в данном случае выбор пал на Кита Джозефа. Он в основном разделял взгляды этой молодой особы, так жаждавшей содержательно выступить перед депутатами. Но, несмотря на совпадение взглядов, они должны были учитывать интересы правительства и те довольно жесткие рамки, в которые их поставили. Маргарет испытала на себе практику сокращения текстов, лишающих их самой сути и остроты. Она стала учиться тому, как использовать одних лоббистов в борьбе против других, в особенности лобби депутатов против лобби журналистов. Однако, несмотря на все ее старания, текст вносимого ею законопроекта действительно потерял значительную часть своего первоначального содержания. Да, собрания комиссий будут открытыми для прессы, но в особых случаях члены комиссии могут проголосовать за конфиденциальность, то есть за закрытые заседания. Короче говоря, закон мог быть обойден. Кстати, в 1962 году в «Таймс» была опубликована статья, в которой выражались сожаления по поводу того, что этот закон практически не применяется в жизни. Для Мэгги это была в некотором смысле пиррова победа, потому что она представила на рассмотрение закон, получивший молчаливое одобрение правительства, но текст его уже был совсем не ее текстом. Она поняла, что для архонтов партии консерваторов нужно, чтобы все как бы менялось, но при этом оставалось неизменным. Это первое лобовое столкновение с истеблишментом показало ей, как закон можно лишить его сути. Но тогда, в 1959 году, она ничего не могла поделать. Ее разум и чувство политического деятеля приказывали ей выдержать это испытание, смолчать и целовать руки, которые она не могла укусить. И все же она хотела произнести такую речь, которая будет занесена в анналы палаты общин.

Маргарет позаботилась, чтобы на том заседании, когда она будет произносить свою первую речь, присутствовало как можно больше народа, ведь это ее единственный шанс «сделать себе имя». Своим красивым почерком она написала более двухсот писем коллегам-депутатам, приглашая их принять участие в голосовании, и не просчиталась, так как зал был полон. Когда 5 февраля 1960 года она выступила вперед, чтобы взять слово, она знала, что идет ва-банк. Одетая в безупречного кроя костюм голубовато-стального цвета, она ровно 27 минут представляла текст законопроекта, ни разу не заглянув в свои записи, поражая всех четкостью и точностью изложения и изливая на слушателей поток фактов и цифр, сравнимый с непрерывным огнем. Она напомнила, что Англия и Уэльс ежегодно тратили на содержание местных властей более 1,4 миллиарда фунтов, выделенных государственным бюджетом, рассказывала даже анекдоты о том, что муниципальные советы превратились в места «оккультных сборищ» лейбористов или тред-юнионистов; она несколько раз провозгласила священный принцип: «Мы имеем право знать, как тратятся наши деньги! Гласность – это самое лучшее и самое эффективное средство, чтобы осуществлять контроль над незаконными действиями». Когда Маргарет села, вся палата общин знала, что родился новый превосходный оратор. Она преуспела там, где Дизраэли провалился, выставив себя в довольно смешном свете, произнося первую речь. Она могла теперь надеяться на очень многое, ведь ее законопроект был принят 152 голосами против 39. Пресса была единодушна. «Настоящий триумф!» – такова была «шапка» в «Дейли телеграф»; «Родилась новая звезда!» – возвещала «Дейли экспресс»; «Слава и Маргарет вчера стали друзьями!» – восторгалась «Санди телеграф». Коллеги-депутаты тоже присоединились к хвалебным возгласам. Р. Батлер, министр по связям с палатой общин, выразил ей свое восхищение. Отныне в партии консерваторов Маргарет Тэтчер стала восходящей звездой новичков «урожая» 1959 года.