Текст книги "Маргарет Тэтчер: От бакалейной лавки до палаты лордов"

Автор книги: Жан Луи Тьерио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 46 страниц)

Еще одно поражение Тэда Хита

У Тэда Хита была идея фикс: вернуться во власть. В связи с этим его преследовала еще одна навязчивая идея: как-то ограничить ущерб, нанесенный речами Кита Джозефа в среде избирателей-центристов. После опубликования 10 сентября предвыборного манифеста Консервативной партии он созвал членов теневого кабинета в полном составе. По его словам, избирательная кампания должна была быть проведена на основе манифеста и только, а задача каждого члена теневого кабинета – сосредоточить все внимание на секторе, за который он нес ответственность. Цели были ясны: основной целью критики должен был стать Кит Джозеф, а дополнительными – близкие к нему Маргарет Тэтчер и Джеффри Хау.

К несчастью для Хита, манифест не предлагал ничего особенно нового. Это был набор консервативных банальностей: экономия общественных расходов, снижение налогов, сдерживание роста заработной платы. Единственными новациями были реформы, предложенные Маргарет Тэтчер: снижение ставки по займам до 9,5 процента и отмена местных налогов. Она превратилась в верного адвоката мер, которые одобряла, кривя губы. Она едва-едва верила в их эффективность. Пообещав снизить ставку к Новому году, Маргарет заработала у лейбористов прозвище «Баба Мороз». Но она сознавала, что бесполезно чеканить фразы, высказывая свои убеждения, когда руководство партии их не разделяет.

Будучи уже умудренной опытом, хитрой, как говорится, себе на уме, эта дама от политики шла следом за Тэдом Хитом, но обретала особую ауру, что было несколько неожиданно. Шокирующее, чрезвычайно радикальное предложение об отмене местных налогов оказалось для нее подарком, ибо именно благодаря ему она обрела необычайную популярность у представителей средств массовой информации, совершила путешествие по всей стране от Норфолка до Эссекса, трижды выступала по национальному радио, трижды по телевидению, участвовала во множестве пресс-конференций. Впервые вовлеченная в телевизионные шоу Гордоном Рисом, который впоследствии сыграет одну из главных ролей в ее карьере, она всего за несколько недель стала персоной общенационального масштаба и восходящей звездой избирательной кампании октября 1974 года. Как от Джеймса Прайора или от Роберта Карра ожидали, что они сумеют «мобилизовать» центристский электорат, так на Маргарет возлагали надежды, что она сумеет «мобилизовать» правое крыло партии.

К несчастью, в манифесте, словно нарочно, содержались весьма двусмысленные намеки на возможную широкую коалицию. Авторы его уверяли, что после выборов «мы проведем консультации с руководителями других партий <…>. Мы пригласим всех, кто находится вне рядов нашей партии, присоединиться к нам, чтобы преодолеть трудности, преследующие Великобританию». В пятницу, 2 октября, Тэд Хит, голова у которого шла кругом и он искал союзников, решился выступить с заявлением о вероятном создании правительства, где будут собраны «все талантливые люди». Маргарет была растеряна. Если во время войны или в другой ситуации, когда возникает угроза национальному единству, такая комбинация и может быть создана, то теперь, как она считала, Англия находилась совсем в ином положении. Тэд Хит безапелляционно утверждал, что «народ требует», но, по мнению Маргарет, в действительности эти требования с душком парламентской нерешительности были следствием политиканских переговоров, ведшихся в кулуарах парламента, а также и просто сделок, например, по поводу короткой рабочей недели. «Дело было не только в том, что я, подобно Англии времен Дизраэли, не любила коалиции; с практической точки зрения подобные речи уменьшали веру во взятые на себя обязательства и в договоренности <…>. А что могло произойти в то время, когда партии начнут свой постыдный торг? <…> В конце избирательной кампании Тэд Хит уже отказывался от обязательств, содержавшихся в манифесте, полагая, что так он получит более благоприятный шанс вернуться на Даунинг-стрит».

Но то были всего лишь иллюзии. Выборы невозможно выиграть без единой философии действий команды. Мэгги вероятность поражения казалась тем более несомненной, что даже в своем округе Финчли она чувствовала, как зреет недовольство, и даже опасалась за собственный депутатский мандат. Правые упрекали ее в том, что она была соучастницей поворота на 180 градусов, сделанного в 1972 году. Некий внезапно появившийся Национальный фронт грозил украсть у нее голоса значительной части ее разочарованного электората. Из-за отсутствия достойного кандидата влияние либералов ослабевало. Кроме того, кандидат от Лейбористской партии, некий Мартин О’Коннор, мог соблазнить щедрыми посулами избирателей-центристов, сомневающихся, боязливых, кого пугали радикальные речи Кита Джозефа [94]94
  При голосовании за одну кандидатуру такая конфигурация могла бы оказаться ужасной. Если бы часть либералов отдала свои голоса лейбористу, а часть консерваторов склонилась в пользу представителей Национального фронта, Маргарет могла бы оказаться второй и потерять свое место в парламенте.


[Закрыть].

О’Коннор метал громы и молнии в адрес «нашей очаровательной и интеллигентной представительницы в парламенте <…>, желающей усидеть на своем месте, в то время как наш округ терзает безработица». Гарольд Вильсон его поздравил: «Похоже, вы ставите Маргарет Тэтчер в неловкое положение». Да, в неловкое, но не настолько, чтобы она проиграла выборы в своем округе. Правда, выиграла она их всего лишь большинством в три тысячи голосов, самым маленьким большинством, какое когда-либо имела.

А по всей стране дела консерваторов обстояли гораздо хуже. Они проиграли повсюду, и поражение их было более тяжким, чем в феврале. На сей раз лейбористы получили абсолютное большинство, всего в три депутатских мандата, но все же абсолютное. О чем думала в эти часы Маргарет Тэтчер? Поражение партии, членом коей ты являешься, никогда не бывает приятным событием. Но, возможно, в глубине души она надеялась на это поражение.

Это был удачный случай уладить все дела, рассчитаться с долгами, изгнать «старых баронов» из Центрального бюро партии и наконец, и это самое главное, принести идеи, которые она разделяет, во власть. Она тогда не знала, кто мог бы выиграть выборы, но знала, кто их проиграл: Тэд Хит и его бесхребетная политика. Настало время прочесть над Тэдом Хитом «Ныне отпущаеши…». Его час пробил. «Лично Тэда мне было жаль <…>, – пишет она в мемуарах. – Однако у меня не было никаких сомнений в том, что Тэд должен был уйти. Он проиграл из четырех избирательных кампаний три. Он был неспособен измениться, он был слишком озабочен тем, чтобы защитить свою прошлую деятельность, и не мог понять, что радикальные перемены в политике необходимы».

Уход тех, чьи полномочия истекли. Ослабление соперников

Проблема заключалась в том, что Тэд Хит ее не слушал и не слышал. На заседании теневого кабинета он вел себя так, будто ничего не случилось. На следующий день после понесенного поражения в ирреальной атмосфере похмелья он спокойно заявил, что «избирательная кампания позволила сдержать противника» и что «механизм сработал хорошо…». Так хорошо, что у лейбористов было теперь абсолютное большинство. Руководство Консервативной партии понимало, что теперь проблема – это сам Хит. У него началось нечто вроде невроза, его преследовала навязчивая идея о необходимости сломать правое крыло партии, на которое он возлагал вину за поражение на выборах. Кроме того, он считал себя совершенно необходимым для партии. Великобритания тем временем столкнулась с проблемой судьбоносного выбора в некоторых сферах, в том числе и с проведением «референдума по поводу Европы» в 1975 году. Хит считал, что только он может помочь достичь желаемого результата, забыв о том, что незаменимых людей нет. Жестокая борьба завязалась между ним и сэром Эдвардом Дюканном, председателем Комитета 1922 года [95]95
  В Комитет 1922 года входят заднескамеечники-консерваторы, не занимающие министерских постов; Комитет несет ответственность за избрание лидера партии. Именно этот Комитет в 1966 году выдвинул Тэда Хита в качестве преемника Гарольда Макмиллана.


[Закрыть]. Тэду Хиту объяснили, что он должен поставить вопрос о посте лидера партии на голосование. Это самое меньшее, чего требуют от него правила честной игры. Но Тэд не был создан для честной игры. Гордый, даже спесивый, резкий, высокомерный, сильный на словах, но слабый в действиях, Хит к тому же не принадлежал к истеблишменту. Он не принимал правил игры, установленных джентльменами в костюмах в полоску, познававшими жизнь на площадках для игры в крикет или поло при участии пони. Вместо того чтобы подать в отставку, он цеплялся за свой пост, хитрил и изворачивался. По внутрипартийным правилам выборы нового лидера требовали согласия большинства членов Комитета 1922 года. Тэд Хит обратил внимание на то, что состав Комитета не обновлялся после прошедших выборов и необходимо провести новые выборы в лоне самого Комитета. Ему пошли навстречу, уступив его требованиям. Но Хиту не повезло. Исполнительный комитет был переизбран весь, без исключения. В стране букмекеров нехорошо быть проигрывающим. 7 ноября он написал Эдварду Дюканну письмо, в котором сообщил, что согласен подать в отставку [96]96
  Что сразу же сделал в 1966 году Гарольд Макмиллан.


[Закрыть]и подчиниться результатам голосования депутатов [97]97
  С того времени лидера Консервативной партии переизбирают каждые три года.


[Закрыть].

Пресса уже не интересовалась им и шла дальше в своих предположениях, публикуя списки возможных претендентов. Если имя Маргарет изначально и не фигурировало в качестве фаворита, то оно начало появляться на страницах «Таймс», «Ивнинг стандард» и «Санди таймс» наряду с такими «звездами», как Уилли Уайтлоу, Джеффри Хау, Джеймс Прайор и Роберт Карр. В редакционной статье одной из газет можно было прочесть, что Маргарет Тэтчер «по причине ее способности совершить поворот вправо является серьезной претенденткой, несмотря на то, что другие имеют перед ней фору лишь потому, что она – женщина».

Однако в то время она отвергала подозрения в любых амбициях. 11 октября она заявила для «Ивнинг ньюс»: «Вы можете вычеркнуть мое имя из списков претендентов». 15 октября она сделала то же самое перед журналистом из «Ивнинг стандард», высказав сожаления, что не имеет опыта работы ни в одном из трех ключевых министерств Уайтхолла: ни в Казначействе (министерстве финансов), ни в Форин Оффисе (министерстве иностранных дел), ни в министерстве внутренних дел.

Что это было? Кокетство женщины от политики, желающей, чтобы ее захотели сделать лидером? Быть может. Или тонкий политический маневр, чтобы отвлечь внимание соперников дымовой завесой? Почему нет? Но более вероятно, что Маргарет, ясно понимая расклад сил, хотела видеть своего несомненного учителя Кита Джозефа в кресле лидера партии. Она пишет в мемуарах (и у нас нет причин сомневаться в правдивости ее слов): «Если я и колебалась по поводу моей возможной номинации в качестве претендента на пост лидера, то ни в коем случае не из желания сохранить позиции Тэда, а скорее из желания, чтобы его место занял Кит. Сказать по правде, начиная с уик-энда, я почти стала возглавлять ведение его кампании».

Но именно тогда судьба нанесла удар, смешавший все карты и ставший судьбоносным. В субботу 19 октября Кит Джозеф произнес речь в Эджбастоме, неподалеку от Бирмингема, которая была посвящена генеральной линии в политике, прежде всего «новому повышению нравственности в Великобритании», необходимости вернуть викторианские ценности, такие как закон и порядок, работа и дух предпринимательства. Но дьявол всегда проявляет себя в мелочах. Увлекшись красноречием, Кит Джозеф принялся бичевать моральную распущенность и предложил как можно шире развивать контрацепцию, ибо «равновесие нашего населения, нашего человеческого капитала, находится под угрозой» из-за большого роста численности детей в семьях низших классов, «наименее способных их вырастить». Эти слова лишили Кита Джозефа всяких шансов стать лидером Консервативной партии. Привыкший выступать в университетских кругах и перед избранной аудиторией, Кит не придал своим словам никакого значения. «Отсутствие здравого смысла!» – радостно злобствовали в окружении Тэда Хита.

В результате Кит Джозеф оттолкнул от себя партию, общественное мнение, прессу. «Из-под плащей на Флит-стрит» появились ножи (напомним: Флит-стрит – это пресса), Кита стали обвинять во всех грехах скопом: в желании ввести в практику евгенику, проводить стерилизацию бедных и осуществлять контроль над рождаемостью. В газетах замелькало прозвище, рифмовавшееся с его именем (Сэр Кит – Сэр Шит; «шит» означает «презерватив» на английском сленге). Кампания травли продолжалась месяц и была дьявольски жестокой. Он мог сколь угодно долго объясняться, даже извиняться, но только еще больше запутывался и выглядел все более смешным. В глазах всех достаточно было одной речи, чтобы доказать: Кит Джозеф – всего лишь теоретик, в нем нет практической силы, чтобы стать лидером, той человеческой сущности, которая обеспечивает возможность не только иметь убеждения, но и волю, обуздывать свой язык и свои нервы.

Пока бушевала буря, Маргарет набирала очки. Она была назначена помощницей Роберта Карра в теневом кабинете, и на нее была возложена миссия подготовки закона о финансах. Она со вкусом разгромила Денниса Хили, канцлера Казначейства, представителя Лейбористской партии, а также и его советника Гарольда Левера. Мэгги без колебаний наносила удары «ниже пояса», к великой радости депутатов-тори, еще находившихся под впечатлением от поражения на выборах. «Нам казалось, что она – единственный мужчина среди заднескамеечников», – вспоминает Питер Моррисон, тогда бывший простым депутатом. Когда Левер, имевший солидное личное состояние и женившийся на перспективной в финансовом плане даме, упрекнул Маргарет в том, что она защищает привилегии, она ответила с обезоруживающей наивностью: «Я всегда знала, что не смогу соперничать с ним в Казначействе, потому что существуют четыре способа получать деньги: их печатать, их зарабатывать, брать их взаймы или… жениться на них. Похоже, он имеет опыт в использовании всех четырех способов». В другой раз, когда Деннис Хили принялся изображать из себя бедняка перед прессой: «Я не делаю сбережений; если у меня есть деньги, я покупаю что-нибудь для дома», – она пустила по рядам палаты общин список объектов недвижимости, принадлежащих Хили, и сказала: «Я счастлива, что мы можем сделать так, чтобы господин канцлер был официально зарегистрирован обществом добросовестных вкладчиков в качестве члена и что стоимость домов в добрых старых регионах, отдающих предпочтение тори, не ускользнула от его внимания». На галерее для посетителей все едва не задохнулись от смеха, когда нос канцлера стал заостряться…

Двадцатого ноября Кит Джозеф нанес визит Маргарет в ее кабинете в палате депутатов. Он объявил, что отказывается от борьбы: «Я сожалею, что не смогу выставить свою кандидатуру; с тех пор, как я произнес ту злополучную речь, представители прессы стоят лагерем перед моим домом. Они были безжалостны! Элен больше не может этого выносить, и я принял решение не выставляться».

Без сомнения, мудрое решение. У него не было ни малейшего шанса выиграть. Отказаться от дальнейшей борьбы на деле означало спасти правое крыло партии и дать шанс другим. Для Маргарет словно внезапно раздвинулся занавес, разошлись тучи, горизонт очистился, и место лидера партии как бы приблизилось. Она может стать кандидатом! Причем не предавая тех, кому она была верна. Вероятно, она тогда сказала своему собеседнику: «Послушай, Кит, если ты не выставляешь свою кандидатуру, то это сделаю я, потому что наша точка зрения должна быть представлена общественному мнению».

В своих мемуарах Маргарет предстает в образе женщины, ниспосланной Провидением, женщины, призванной сыграть свою роль, подчиняющейся приказам судьбы и ничего не желающей лично для себя. Она даже уточняет: «Мне казалось совершенно невероятным, что я выиграю, но я полагала, что, вступая в соревнование, я привлеку кандидатов более солидных, чем я». Если же знать, каков характер Маргарет, то вышесказанное представляется маловероятным. Если она где-то выставляет свою кандидатуру, то только для того, чтобы выиграть. С большим трудом ее можно представить в образе партизана, готового пожертвовать собой, чтобы открыть путь другим. Кстати, она понимала, сколь дерзок ее выбор, и говорила, что если Тэд Хит одержит над ней победу, то ее карьера политика будет закончена. Она считала, что это будет грустно, но переносимо, ведь есть места гораздо худшие, чем галерея для посетителей в парламенте. Ничто не говорило о том, что она не сможет оправиться от удара и вновь воскреснуть. Чтобы сохранить единство партии, надо было бы ей представить в качестве утешительного приза что-то весьма существенное, быть может, пост министра в одном из трех ключевых министерств. Кстати, такие предположения появились в прессе. Многие уже видели ее первой женщиной на посту канцлера Казначейства. Короче говоря, ее поведение не было ни блефом, ни упованием на волю случая, нет, конечно, это был риск, но риск тщательно рассчитанный. Она сама приняла решение, одна. Даже Деннис сначала не поверил, что она решилась вступить в борьбу за лидерство в партии. Вечером 20 ноября, когда Маргарет довольно поздно вернулась домой на Флуд-стрит, Деннис бросил ей в лицо: «Ты сошла с ума! У тебя нет ни малейшего шанса!» Но в соответствии с их «джентльменским брачным соглашением» он пообещал поддерживать ее до конца.

Двадцать пятого ноября она сообщила о своем решении Тэду Хиту в его кабинете лидера партии в палате общин. Он был взбешен, потому что счел ее решение преступлением, равным «оскорблению королевского величества». В то же время он, ослепленный своим огромным, невероятно раздутым эго, совершенно не мог оценить грозящую ему опасность. Что может сделать эта нахалка, эта деревенщина в старой партии, традиционно хранящей верность старым принципам, в партии, где всем заправляют мачо? Он ограничился тем, что холодно взглянул на нее, невежливо повернулся к ней спиной и пожат плечами. Он так до конца и забывал быть джентльменом.

А в это время в партии консерваторов возникло брожение. Тэд Хит собирал своих друзей, но без особого усердия. Он полагал, что битва выиграна заранее. Он считал, что у женщины, осмелившейся выступить против него, нет никаких шансов. Кроме того, он свято верил в легитимизм членов парламента; кстати, та же самая ошибка погубит и Маргарет Тэтчер в 1990 году, когда она будет «низложена», то есть отправлена в отставку. В тот момент Хит не учел, что среди парламентариев витал дух разочарования и фрондерства. Он организовал несколько крупных обедов, где депутаты должны были выполнять роли статистов. Он был уверен в том, что его опыта ему вполне хватит. В остальном же он позволял действовать своим приспешникам, коим было поручено тщательно следить за соперницей и устраивать всякие штучки с прессой. После довольно неудачного выступления Маргарет 27 ноября, в ходе которого она посоветовала пожилым людям, жертвам инфляции, если они могут себе это позволить, делать запасы продовольствия, пресса, любезно извещенная камарильей Хита, устроила небольшую подлость. Было выдвинуто предположение, что сама Маргарет будет скупать мясо и это может служить доказательством того, «что у нее есть на это средства» и что она очень далека от простого народа. Затем человек, назвавшийся бакалейщиком с Финчли-роуд, явился на телевидение и заявил во всеуслышание, что Маргарет килограммами скупает сахар. Факты после проверки не подтвердились: оказалось, что и сам лавочник, и его лавка – из мира призраков, потому что на Финчли-роуд не было бакалейной лавки. Но зло уже было сделано. Бывший главный организатор парламентской фракции Консервативной партии, превосходный образец «старого доброго парня» из Рагби, вице-президент фирмы «Хэрродз», сэр Мартин Рейдман выступил по телевидению, дабы разоблачить «всяческие попытки подстрекательства к лихорадочной скупке товаров, способной спровоцировать панику, противоречившую интересам общества». Ну вот, Маргарет была выставлена на всеобщее обозрение как скряга, эгоистка, «буржуйка»; слово было сказано. Целью этой выходки было задеть Маргарет с двух сторон, лишив ее поддержки жителей округов, населенных в основном трудящимся людом, среди которого много было таких, у кого еще было живо деление людей на «них» и «нас», а также и поддержки тех, кто находился на верхних ступенях социальной лестницы; она сама подвергла этот случай анализу и сказала, что «эти упреки играли на струнах снобизма, свойственного членам Консервативной партии, внушая людям мысль, что от дочери бакалейщика нельзя ждать ничего хорошего». Маргарет уже была «похитительницей молока», теперь она стала «скупщицей продуктов питания». На сей раз она решила защищаться и ответить ударом на удар: «Я видела, как уничтожили Кита, меня уничтожить им не удастся». Она пригласила телевидение к себе домой и продемонстрировала свой холодильник, свои шкафчики и даже подвал и чердак. После этого «кампания» провалилась и угасла. Мучители, получившие приказ от Тэда Хита, поняли, что рискуют стать посмешищем.

Оставалось узнать, кто еще станет кандидатом на пост лидера партии. Назывались имена довольно серьезных претендентов: Кристофера Соумза, зятя Черчилля, Хью Фрэзера и других, но никого из них нельзя было счесть сверхсерьезным. Справа был только один весомый соперник: Эдвард Дюканн. Это он принудил Тэда Хита подать в отставку, это он лучше всех был знаком с заднескамеечниками и это у него, вероятно, были самые лучшие шансы на победу. Похоже, Дюканн долго колебался, прежде чем сделать решительный шаг. Он был воплощением «элегантного консерватизма», быть может, излишне «цивилизованного» для нравов того времени.

Айри Нив, главный советник Маргарет, хотел во что бы то ни стало избежать раздела голосов правых. Он вел бесконечные переговоры между претендентами на победу. Роберт Эдли, активный заднескамеечник, написал двум возможным кандидатам письмо, умоляя их прийти к согласию, чтобы избежать переизбрания команды, еще находившейся у власти в партии. В конце концов Эдвард Дюканн решил не вступать в борьбу. Официально по причине того, что дела слишком задерживали его в Сити, а неофициально потому, что не хотел втягиваться в борьбу, которая не давала уверенности в победе. Он предпочел дергать веревочки за кулисами. Это более удобно, а быть может, и более забавно… Он обнародовал свое решение 15 января 1975 года. Выборы были назначены на 4 февраля. Путь для Маргарет был свободен. У нее оставались всего три недели для проведения кампании и для того, чтобы убедить в своем преимуществе 296 депутатов-консерваторов.