Текст книги "Полное собрание сочинений в трех томах. Том 2"

Автор книги: Жан-Батист Мольер

Те же и Оргон.

Дамис.

 
Как кстати вы, отец! Спешу поведать вам
О том, чему сейчас свидетель был я сам.
Вот этот господин – он возымел желанье
За вашу доброту, за все благодеянья
Весьма старательно и щедро отплатить:
Вас, благодетеля, бесчестием покрыть.
Изобличить хочу я этого злодея:
Я слышал сам, как здесь, от гнусной страсти млея,
Признанья расточал супруге вашей он.
Она скромна, кротка; столь дух ее смущен,
Что не хотелось ей вам говорить об этом.
Но, происшедшее оставив под секретом,
Я от возмездия укрыл бы наглеца,
Я предал бы тогда честь моего отца.
 

Эльмира.

 
И вновь, Дамис, должна вам повторить я то же:
Что мы, своих мужей напрасно не тревожа,
Способны защитить их и себя. Увы!
С моим суждением не посчитались вы.
 

(Уходит.)

Тартюф, Дамис, Оргон.

Оргон.

 
Что слышу я? Чему мне верить? Боже правый!
 

Тартюф.

 
Верь, брат мой! Я злодей, бесстыдный и лукавый,
Виновник всяких зол, источник всяких бед.
Такого грешника еще не видел свет.
С мерзейшим из существ не смею стать я рядом,
Вся жизнь моя полна позором, грязью, смрадом,
В ней скопище грехов и свалка нечистот,
И небо поделом мне казнь такую шлет.
Пускай припишут мне любое злодеянье —
Смирюсь, не проронив ни слова в оправданье.
Так верьте же всему! Услышав и узрев
Все низости мои, обрушьте ярый гнев,
Гоните прочь меня. Какие бы удары
От вас ни претерпел – я стою большей кары.
 

Оргон (Дамису).

 
Как повернулся твой бессовестный язык
Над праведником так глумиться? Клеветник!
 

Дамис.

 
Что? Этот лицемер кривляется бесстыдно,
А вы его…
 

Оргон.

 
Молчи, проклятая ехидна!
 

Тартюф.

 
О, пусть он говорит, и верьте вы ему!
Я поношения безропотно приму.
Сурово рассудив и нелицеприятно,
Вдруг вы позорные на мне найдете пятна?
Доверие ко мне внушают, милый брат,
Мое открытое лицо, правдивый взгляд,
Но, может статься, вас обманывает внешность,
И в сердце у меня порок, а не безгрешность?
И, добронравием прославясь меж людей,
На деле, может быть, первейший я злодей?
 

(Дамису.)

 
Итак, мой милый сын, вот весь я перед вами,
Клеймите же меня поносными словами:
Я изверг, лицемер, клятвопреступник, тать,
Убийца, блудодей, – не стану отрицать.
Колени преклонив, стерплю я поруганье
Как по грехам моим от неба воздаянье.
 

(Опускается на колени.)

Оргон (Тартюфу).

 
Мой драгоценный брат!
 

(Дамису.)

 
Ну, бессердечный лжец,
Ты не раскаялся?
 

Дамис.

 
Да разве вы, отец,
Не видите…
 

Оргон.

 
Молчать!
 

(Поднимая Тартюфа с колен.)

 
О брат мой, поднимитесь!
 

(Дамису.)

 
Мерзавец!
 

Дамис.

 
Я…
 

Оргон.

 
Молчи!
 

Дамис.

 
Клянусь, вы убедитесь…
 

Оргон.

 
Замолкнуть велено тебе, клеветнику.
Еще лишь звук – и я сверну тебе башку!
 

Тартюф.

 
Брат! Ради господа, себя возьмите в руки.
Я сам с готовностью отдам себя на муки,
Чтоб волос не упал с заблудшей головы.
 

Оргон (Дамису).

 
Ну! Слышишь ты?
 

Тартюф.

 
Ужель не смилуетесь вы?
Я за него молю коленопреклоненный.
 

Оргон (становясь на колени перед Тартюфом).

 
Как можно, милый брат…
 

(Дамису.)

 
Гляди: во всей вселенной
Великодушия такого не найдешь!
 

Дамис.

 
Но…
 

Оргон.

 
Цыц!
 

Дамис.

 
Но я…
 

Оргон.

 
Молчи! Всё – происки и ложь.
Он ненавистен вам: моей жене, и детям,
И даже челяди; вы с праведником этим
Желаете меня поссорить. Никогда!
Чем более на то вы тратите труда,
Тем он дороже мне. Наветам и обидам
Враз положу конец: дочь за него я выдам
И этим браком спесь со всех вас я собью.
 

Дамис.

 
Вы обвенчаете с ним силой дочь свою?
 

Оргон.

 
Да-да, бездельник! Да! И нынче ж, без отсрочки,
Упрямцам всем назло: жене, сынку и дочке.
Кто здесь глава семьи? Я всех вас, так и знай,
Сверну в бараний рог. Сейчас же, негодяй,
Пади к его ногам и попроси прощенья!
 

Дамис.

 
Я? У мошенника?
 

Оргон.

 
Что? Снова оскорбленья?
Где трость моя? Где трость?
 

(Тартюфу.)

 
Пустите же меня!
 

(Дамису.)

 
Вон из дому! Слыхал? Чтоб с нынешнего дня
Тебя не видел я! Иначе будет худо!
 

Дамис.

 
Что ж, я уйду…
 

Оргон.

 
Живей! Проваливай отсюда!
Наследства я тебя лишаю, наглеца,
И получи взамен проклятие отца!
 

Дамис уходит.

Тартюф, Оргон.

Оргон.

 
Как только наглости хватает негодяю!..
 

Тартюф.

 
Пусть небеса ему простят, как я прощаю.
 

(Оргону.)

 
Как горько, милый брат, что вся ваша семья
Меня преследует! Чем досадил им я?
 

Оргон.

 
Увы!
 

Тартюф.

 
Так исказить души моей порывы!
Обидно… Сколь они ко мне несправедливы!..
Ужасно!.. Сердце сжал мне холод ледяной…
Ах, брат!.. Мне кажется, что смерть пришла за мной…
 

Оргон (рыдая, бежит к двери, за которой скрылся Дамис).

 
Проклятый висельник! Жаль, не хватило духу, —
Прихлопнуть бы тебя на месте, словно муху!
 

(Тартюфу.)

 
Очнитесь, милый брат! Прощенья жду от вас!
 

Тартюф.

 
Не надо более об этом… Но сейчас
Я понял, что в ваш дом раздора внес я семя,
Жизнь вашу омрачил и что приспело время
Отсюда мне уйти куда глаза глядят.
 

Оргон.

 
Вы шутите!
 

Тартюф.

 
Им всем я ненавистен, брат,
И о моих грехах вам прожужжали уши.
 

Оргон.

 
Но ведь не слушаю я этой дерзкой чуши!
 

Тартюф.

 
Увы, не кончатся наветы их на сем,
И в следующий раз, устав в борьбе со злом,
Вы им уступите.
 

Оргон.

 
Меня не обморочат!
 

Тартюф.

 
Ах, брат!.. Когда жена чего-нибудь захочет,
То рано ль, поздно ль муж ей сдастся.
 

Оргон.

 
Но не я.
 

Тартюф.

 
Нет-нет, уж раз меня отвергла вся семья,
Позвольте мне уйти!
 

Оргон.

 
О нет! Разлуки с вами
Я не переживу.
 

Тартюф.

 
Подобными словами
Вы разрываете мне сердце. Я боюсь,
Что уступлю вам…
 

Оргон.

 
Ах!..
 

Тартюф.

 
Ну хорошо, сдаюсь…
Однако же, дабы не вызывать злоречья,
Намерен избегать с женою вашей встреч я.
 

Оргон.

 
Да нет, наоборот: я в долг вменяю вам
Не расставаться с ней назло клеветникам.
Признаться, для меня милее нет занятья,
Чем злить глупцов… Легко могу их доконать я
Созревшим только что решением одним:
Я назначаю вас наследником своим,
Помимо всех других, единственным. Вот так-то!
Немедленно займусь я составленьем акта:
Свое именье в дар хочу вам отписать.
Милей мне верный друг и будущий мой зять,
Чем сын, жена и все… Вы примете даренье?
 

Тартюф.

 
Могу ль противиться я воле провиденья?
 

Оргон.

 
Бедняга!.. Ну, идем! Сей акт я сочиню —
И пусть хоть разорвет с досады всю родню!
 

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Клеант, Тартюф.

Клеант.

 
О происшествии распространились вести,
И этот шум отнюдь не служит к вашей чести.
Я, сударь, очень рад, что встретились вы мне:
Хочу вам кое-что сказать наедине.
Поверьте, что совсем нет у меня желанья
Вникать в подробности и учинять дознанье.
Допустим, что Дамис не прав, что без причин
Он стал вас обвинять. Вы, как христианин,
Казалось бы, должны простить ему обиду
И впавшего во грех взять под свою эгиду?
Как допустили вы, смиренья образец,
Чтоб сына из дому прогнал родной отец?
Я повторяю вам: настолько это дико,
Что все возмущены – от мала до велика.
Я вам советую уладить все добром,
Дамису вновь открыть дорогу в отчий дом.
Давайте кончим-ка все чинно-благородно.
К тому ж прощать врагов весьма богоугодно.
 

Тартюф.

 
Ах, если бы я мог так дело повернуть!
Поверьте: на него я не сержусь ничуть,
Я все ему простил и с радостью душевной
На помощь бы пришел в судьбе его плачевной.
Но замыслам небес тем причинил бы вред,
Вот почему – увы! – вам говорю я «нет».
Ведь если бы сюда он возвратился снова,
Я сам бы должен был сего лишиться крова:
Проступки юноши, к несчастью, таковы,
Что я, с ним примирясь, дам пищу для молвы,
Весьма злокозненных суждений не миную.
Все скажут: раз пошел я с ним на мировую,
То сам не без греха; прощаю для того,
Чтоб этим-де купить молчание его.
 

Клеант.

 
Я вижу, сударь мой, вы ритор прирожденный —
Столь ваши доводы тонки и изощренны.
Так вы взялись помочь в отмщенье небесам?
Небесный промысел свершит свой суд и сам,
И грешникам без вас пошлет он воздаянье.
Не заповедано ль нам свыше состраданье,
Прощение грехов? И что вам до молвы,
Коль поступаете по заповедям вы?
Ужель воздержитесь вы от благого дела
Из страха, чтобы вас вдруг сплетня не задела?
Для тех, кто следует велениям небес,
Резоны прочие имеют малый вес.
 

Тартюф.

 
Я вам сказал, что, вняв заветам провиденья,
Простил я клевету, простил и оскорбленья,
Но столь я претерпел от этих злобных ков,
Что небо не велит мне с ним делить сей кров.
 

Клеант.

 
Но вам оно велит принять без колебанья,
В обход наследников, чужое достоянье?
Отвергнуть этот дар – не в том ли долг был ваш?
Отец рубил сплеча, но как такая блажь
Отпора не нашла в столь строгом моралисте?
 

Тартюф.

 
Поверьте, сударь: чужд я низменной корысти, —
Вам это подтвердят все, кто со мной знаком.
Богатство – прах, и я не думаю о нем.
И тем не менее внушил мне высший разум,
Что встретить не могу надменным я отказом
Тот доброхотный дар, что преподносит друг:
Мой долг – спасти добро от недостойных рук;
В противном случае наследники именья
Могли бы дать ему дурное примененье.
Я ж деньгам оборот весьма похвальный дам
На благо ближнему, во славу небесам.
 

Клеант.

 
Как вы находчивы! Что значит проповедник!
А все ж не лучше ли, чтоб сам прямой наследник,
Не беспокоя вас, на собственный свой страх,
Подумал о своих владеньях и деньгах?
Тогда, окажется он скрягой или мотом,
Уж вас не назовут бесчестным живоглотом.
Итак, вы приняли, не совестясь ничуть,
Подарок? Может быть, попался где-нибудь
Вам в текстах, мудростью глубокой освященных,
Предлог для грабежа наследников законных?
И если промысел небесный так суров,
Что возбраняет вам делить с Дамисом кров,
То для такой, как вы, возвышенной особы
Достойней было бы и натуральней, чтобы
Не сын хозяина покинул отчий дом,
А вы, откланявшись, ушли своим путем.
Мне тягостно сказать, что потеряли стыд вы,
Но…
 

Тартюф.

 
Сударь! Три часа. То час моей молитвы.
Прошу меня простить, что вас оставлю я
И поднимусь к себе.
 

(Уходит.)

Клеант.

 
Уф! Скользкая змея.
 

Клеант, Эльмира, Мариана, Дорина.

Дорина (Клеанту).

 
Наш, сударь, долг – помочь бедняжке Мариане.
Зачахнуть долго ли от этаких страданий?
Так дочку женихом порадовал отец,
Что после свадебки ей сразу и конец.
Сейчас он будет здесь. К нему приступим разом,
А если на мольбы ответит нам отказом,
На хитрость пустимся, лишь бы он взял назад
Свою угрозу…
 

Те же и Оргон.

Оргон.

 
А! Все в сборе? Очень рад.
 

(Мариане.)

 
Такую, дочь моя, составил я бумагу!..
Не бойся ничего – все к твоему же благу.
 

Мариана (бросаясь на колени перед Оргоном).

 
Отец! Я вас молю! Я заклинаю вас
Всем, что вам дорого! Пускай на этот раз
Отцовские права уступят состраданью:
Впервые вашему противлюсь я желанью.
Ужели я должна в расцвете юных лет
Корить судьбу за то, что рождена на свет?
Ужели эту жизнь, дарованную вами,
Оплакать суждено мне горькими слезами?
О, если вопреки мечтаниям моим
Отвергли вы, отец, того, кто мной любим,
То я молю у вас хотя бы избавленья
От рук того, кто мне внушает омерзенье!
Не позволяйте же в отчаянье мне впасть,
Смирите жалостью отеческую власть!
 

Оргон (растроган; про себя).

 
Ну-ну, не раскисать! Нужна тут непреклонность.
 

Мариана.

 
Мне ваша ведома к Тартюфу благосклонность,
Но я вас упрекать не собираюсь в том.
Отдайте все ему: имущество и дом,
Мое приданое пускай берет он тоже,
Коль так угодно вам, но только, правый боже,
Не самое меня! Позвольте мне взамен
Окончить дни мои средь монастырских стен.
 

Оргон.

 
В монахини? Так-так! Вот их прием всегдашний,
Лишь только мы, отцы, вмешаемся в их шашни.
Довольно! Встань с колен! Все это бредни, чушь!
А если все-таки противен будет муж,
Считай, что польза есть и в этом обороте:
Ниспослан он тебе для умерщвленья плоти.
Не хнычь, дай мне покой!
 

Дорина.

 
Но как же…
 

Оргон.

 
Ты опять?
Забыла, что тебе приказано молчать?
 

Клеант.

 
Позволите ли мне подать совет смиренный?
 

Оргон.

 
Дражайший шурин мой! Советчик вы отменный
И высоко ценю я каждый ваш совет,
Но у меня сейчас нужды в советах нет.
 

Эльмира (Оргону).

 
Все, что я слышу здесь, приводит в изумленье:
Как можно пребывать в подобном ослепленье?
Вы слишком верите любимцу своему,
И случай давешний – свидетельство тому.
 

Оргон.

 
Э, нет! Не провести меня вам на мякине.
Известно мне, что вы в моем беспутном сыне
Души не чаете. Негодный лоботряс
Решил оклеветать беднягу, а у вас
Лжеца изобличить язык не повернулся.
Да будь и вправду что – уж я б не обманулся,
Уж я увидел бы, что вы возмущены.
 

Эльмира.

 
Вы полагаете, что женщины должны,
Услыша вздорные любовные признанья,
Излить всем напоказ свое негодованье
С закатываньем глаз, заламываньем рук?
Такие выходки меня смешат, мой друг.
Мы разом можем быть и строги и учтивы,
И, признаюсь, претят мне пылкие порывы:
Иная женщина так свято честь блюдет,
Чуть что – и ноготки и зубы пустит в ход.
Я мерю нравственность совсем иною мерой:
Быть честною женой не значит быть мегерой.
Холодной строгостью, не тратя лишних сил,
Скорее остужу я неуместный пыл.
 

Оргон.

 
Я знаю все, и нет причин менять решенье.
 

Эльмира.

 
Могу лишь повторить: вы в полном ослепленье.
Но если доказать удастся все же мне,
Что правда как-никак на нашей стороне?
 

Оргон.

 
На вашей?
 

Эльмира.

 
Да.
 

Оргон.

 
Вот вздор!
 

Эльмира.

 
Но если станет ясен
Вам злостный умысел?
 

Оргон.

 
Я не любитель басен.
 

Эльмира.

 
Упрямец! Я склонять вас не хочу к тому,
Чтоб доверяли нам вы больше, чем ему.
Но если бы сейчас устроить так могли мы,
Чтоб, сами для него неслышимы, незримы,
Вы слышали бы, как вас предает ваш друг,
Что вы сказали бы на это, мой супруг?
 

Оргон.

 
Что я сказал бы?.. Гм!.. Что это невозможно.
 

Эльмира.

 
Пора нам выяснить, что истинно, что ложно.
Коль убежденьем вас не сдвинуть ни на пядь,
Вам все воочию придется показать.
 

Оргон.

 
Ловлю вас на слове. Идет!.. Что, присмирели?
Посмотрим, как-то вы своей добьетесь цели.
 

Эльмира (Дорине).

 
Зови его сюда.
 

Дорина (Эльмире).

 
У этаких пройдох
Нюх, словно у борзой, – учует он подвох.
 

Эльмира.

 
О нет! Поддался он любовному дурману
И полн собой, – таких влечет к самообману…
Скажи, чтобы Тартюф тотчас сюда пришел.
 

(Клеанту и Мариане.)

 
Оставьте нас.
 

Дорина, Клеант и Мариана уходят.

Эльмира, Оргон.

Эльмира.

 
А вы пожалуйте под стол.
 

Оргон.

 
Что?
 

Эльмира.

 
Спрятаться должны вы от чужого взгляда.
 

Оргон.

 
Зачем же вдруг под стол?
 

Эльмира.

 
Ах боже мой! Так надо!
Сейчас хозяйка – я, свой у меня расчет;
Когда все кончится, настанет ваш черед.
Сидите под столом и до поры – ни звука!
 

Оргон.

 
Боюсь, что больно я покладист, вот в чем штука.
Однако ж я теперь вошел в азарт и сам:
Как вывернетесь вы?
 

Эльмира.

 
Судить об этом – вам.
 

(Оргону, сидящему под столом.)

 
Итак, должны быть здесь вы недвижимы, немы.
Еще одно… Коснусь я щекотливой темы:
Не попрекайте уж свою жену потом,
Коль в поведении проявится моем
Несвойственная мне развязная манера —
Так проще нам сорвать личину с лицемера.
Пущусь с ним в нежности, приободрю чуть-чуть,
Чтоб к дерзким выходкам злодея подстрекнуть.
Но соглашусь внимать признаниям слащавым
Я только ради вас, дабы открыть глаза вам,
Чтоб виден стал он вам до самого нутра;
Лишь вы прозреете – вмиг кончится игра.
Пускай же мой супруг, когда сочтет уместным,
Положит сам конец исканиям бесчестным
И защитит жену, которая – увы! —
Должна унизиться, чтоб верили ей вы.
Запомните, что вы – хранитель нашей чести…
Но чу! Сюда идут. Застыньте же на месте.
 

Те же и Тартюф.

Тартюф (Эльмире).

 
Мне было сказано, чтоб я пришел сюда,
Что вам поговорить со мной угодно.
 

Эльмира.

 
Да,
Мне нужно кое-что сказать вам по секрету.
Взгляните: никого поблизости там нету?
Да затворите-ка плотнее эту дверь!
 

Тартюф затворяет дверь и возвращается.

 
Не дай бог, как тогда, застанут нас теперь!
Поосторожнее держаться б не мешало:
Дамис и так хлопот доставил нам немало.
Боялась я за вас и не жалела сил,
Стараясь остудить его ревнивый пыл,
Но с ним не удалось достичь единогласья.
По правде говоря, в смущенье не нашлась я,
Когда стал обличать он вас перед отцом,
И не смогла в глаза назвать его лжецом.
Все обошлось, хоть в том и не моя заслуга:
Вне подозрений вы для моего супруга.
Вдобавок хочет он, чтоб чаще с этих пор
Мы с вами виделись молве наперекор.
Вот почему сейчас могу без опасенья
Я с вами говорить в тиши уединенья,
Поведать, сердце вам доверчиво раскрыв:
Откликнулось оно на жаркий ваш призы
 

Тартюф.

 
Не шутите ли вы, сударыня, со мною?
Давно ли ваша речь была совсем иною?
 

Эльмира.

 
Ужели мой ответ вас в заблужденье ввел?
Как мало знаете еще вы женский пол!
Могли бы отличить – вы не юнец зеленый —
Решительное «нет» от слабой обороны.
В подобных случаях всегда между собой
Стыдливость с нежностью ведут жестокий бой.
Когда веленью чувств готовы мы поддаться,
Стыдливость нам всегда мешает в том признаться.
Умейте ж распознать за холодностью слов
Волнение души и сердца нежный зов.
Наш долг советует нам так, любовь – иначе,
И часто наш отказ – лишь предисловье к сдаче.
Но вы не поняли. Вот почему сейчас
Стыдливость превозмочь должна я ради вас.
Припомните, прошу, все с самого начала.
Да разве пасынка я укрощать бы стала,
А прежде разве бы я разрешила вам
Дать волю искренним, несдержанным словам,
В которых жар пылал, для вас столь необычный,
Когда бы для меня вы были безразличны?
И если не могла ваш с Марианой брак
Одобрить я, и в том для вас был добрый знак:
Будь вы внимательней, вам тут и угадать бы,
Что вас отговорить хотела я от свадьбы
Затем, чтоб не пришлось сердечный пламень свой
Вам надвое делить – меж мною и другой.
 

Тартюф.

 
Я ощутил в душе восторг неизъяснимый:
Рекли благую весть уста моей любимой.
Мне ваша речь была как сладостный нектар:
Блаженство без границ обещано мне в дар.
Приятным быть для вас – предел моих мечтаний,
И сердце радостью полно от сих признаний.
Но утаить от вас почел бы я за стыд,
Что это сердце червь сомнения сверлит.
Вы не лукавите ль – как было б это больно! —
Чтоб я от брачных уз отрекся добровольно.
Так не посетуйте, я с вами буду прям:
Поверю до конца я ласковым словам
И вашу прежнюю забуду отчужденность,
Когда проявите ко мне вы благосклонность
Не только на словах; чтоб счастлив быть я мог,
Мне нужен ваших чувств вещественный залог.
 

Эльмира (кашляет, чтобы привлечь внимание мужа).

 
Как вы торопитесь! Ужель еще вам мало,
Что я свою приязнь от вас таить не стала?
Мне эта исповедь далась не без труда,
Но благодарность вам, как вижу я, чужда,
И чересчур у вас практическая складка:
Вам нужно получить все сразу, без остатка.
 

Тартюф.

 
Чем недостойней мы, тем тяжелее нам
Мечтать о счастии, доверясь лишь словам,
И приглашению в заоблачные сферы,
Не очутившись в них, мы дать не смеем веры.
И я в сомнении, прослушав вашу речь:
В ничтожестве своем чем мог я вас привлечь?
Мне верить нелегко в успех моих искательств,
Не получив тому весомых доказательств.
 

Эльмира.

 
О, как у вас любовь безжалостна! Она
Не знает удержу. Я, право, смущена.
Ах боже мой! Да с ней нет никакого сладу!
Однако не пора ль ей положить преграду?
Но вы не слышите? Порыв ваш слеп и глух!..
Постойте!.. Дайте же перевести мне дух!
Вы, сударь, чересчур настойчивы! Как можно?
Вы домогаетесь всего – и неотложно!
Ужели, пользуясь приязнью к вам моей,
Вы отдали себя на произвол страстей?
 

Тартюф.

 
Коль преданность мою и впрямь вы не презрели,
Зачем весь пламень чувств не проявить на деле?
 

Эльмира.

 
Однако если бы я уступила вам,
Не бросила ли бы я вызов небесам,
Чьи заповеди чтить велите вы так строго?
 

Тартюф.

 
Страшат вас небеса? Напрасная тревога!
Тут я улажу все, ручаюсь за успех.
 

Эльмира.

 
Нарушить заповедь – ведь это смертный грех!
 

Тартюф.

 
О, вас избавлю я от самой малой тени
Столь мучающих вас наивных опасений!
Да, нам запрещены иные из услад,
Но люди умные, когда они хотят,
Всегда столкуются и с промыслом небесным.
Круг совести, когда становится он тесным,
Расширить можем мы: ведь для грехов любых
Есть оправдание в намереньях благих.
Я тайным сим путем вас поведу умело,
Не бойтесь ничего, доверьтесь мне всецело,
Без страха можете вы внять моим мольбам:
За все последствия в ответе лишь я сам.
 

Эльмира кашляет громче.

 
А вы изволили, я вижу, простудиться?
 

Эльмира.

 
Да, кашель мучает.
 

Тартюф.

 
Есть у меня лакрица,
Позвольте предложить.
 

Эльмира.

 
Нет, знаю наперед:
Ни от каких лекарств мой кашель не пройдет.
 

Тартюф.

 
Сколь это горестно!
 

Эльмира.

 
Представить даже трудно!
 

Тартюф.

 
Итак, сия боязнь, поверьте, безрассудна.
Подумайте: ну кто раскроет наш секрет?
В проступке нет вреда, в огласке только вред.
Смущать соблазном мир – вот грех, и чрезвычайный,
Но не грешно грешить, коль грех окутан тайной.
 

Эльмира (снова кашляет и стучит по столу).

 
Боюсь, что для меня иного нет пути,
Как все позволить вам и до конца идти.
Лишь этою ценой – убеждена теперь я —
Смогу обидное сломить я недоверье.
Конечно, тягостно мне сделать этот шаг,
Но, видно, иначе не убедить никак
Того, кому всего услышанного мало;
Он добивается во что бы то ни стало
Свидетельств явственных, уже не слов, но дел, —
Что ж, если так, пускай получит, что хотел.
И если тяжкий грех содеян будет мною,
Тем хуже для того, кто этому виною.
Сама я, видит бог, тут буду ни при чем.
 

Тартюф.

 
О да, за все лишь я ответствен целиком!..
 

Эльмира.

 
Но мне сперва от вас нужна одна услуга.
Взгляните: за дверьми нет моего супруга?
 

Тартюф.

 
Его-то мы всегда вкруг пальца обведем.
Как сам он пожелал, мы видимся вдвоем,
Он этим горд весьма, спесь взор его туманит,
И если даже вдруг он нас врасплох застанет,
Скорей поверит мне, чем собственным глазам.
 

Эльмира.

 
Взгляните все-таки, спокойней будет нам.
 

Тартюф уходит.