Текст книги "Примирение"

Автор книги: Жаклин Топаз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

14

Теперь уже Оливия знала, что о ней постоянно болтают, и все же удивилась, прочтя в понедельник в газете, что ожидающаяся в пятницу премьера вызывает сильное любопытство.

«Действительно ли Оливия Голд – новая звезда или просто отблеск великой Вероники? – пошутил один из авторов рубрики. – Многие не могут дождаться, чтобы самим решить».

Она застонала. Если верить Эндрю, рекламный ролик смонтировали, и Джан-Франко был доволен. Тем не менее и она и Вероника – обе отказались посмотреть его. Оливия боялась узнать заранее, что выглядит ужасно, тогда она не смогла бы выступить на премьере. А Вероника просто сказала, что не нуждается в просмотре.

В понедельник Оливия приказала себе: дожить до конца недели! Она надеялась, что у них с Эндрю будет время поговорить.

Опыт предыдущих дней ее расстроил. Раньше ее волновало, что она недостаточно талантлива и искушена в жизни, чтобы оправдать ожидания. Теперь, потягивая кофе за завтраком и случая шорох бумаг, доносившийся из кабинета, где Вероника разбирала почту, Оливия поняла, что жила как в тумане.

Все казалось волшебной сказкой. Даже Эндрю, увезший ее в «порше», одетый в костюм Пола Ревера. Может быть, она стала жертвой собственных грез? Мечтая все эти годы о новой жизни, которая начнется, когда Вероника признает ее, она не была готова к реальности.

Если верить Эндрю, она подведет людей, отказавшись с ними работать. Так ли? Оливия задумчиво жевала подогретую английскую булочку. Конечно, он был прав, говоря, что Оливия должна появиться на премьере, должна продолжать рекламную кампанию, но…

В доме раздался мягкий звонок. Перси открыл парадную дверь.

Затем она услышала женский голос и шаги, направляющиеся в кабинет бабушки. Вероника иногда принимала там деловых партнеров, и Оливия знала, что не надо вмешиваться.

Закончив завтрак, она отнесла тарелки в кухню, так и не привыкнув к тому, что ей прислуживает горничная. Кроме того, Вероника уже поела, незачем было прибавлять людям работу.

Она как раз выходила из кухни, когда ее остановил Перси.

– Ваша бабушка просит, чтобы вы зашли в кабинет.

Он всегда выражался весьма почтительно. У него это не казалось холодным или недружелюбным.

Снова зазвонил звонок у двери.

– Господи, – сказала Оливия. – Здесь что, какое-то собрание?

– Мне об этом ничего не известно.

Пройдя к дверям, Перси отворил их.

Неся перед собой великолепный букет хризантем, Эндрю шагнул вперед, увидел Оливию. И улыбнулся – почти застенчиво.

– Вот мои извинения.

Сердце ее забилось быстрее, Оливия поспешила к нему и взяла цветы.

– Они прелестны. И не надо извиняться.

– Ну, вообще-то…

Эндрю умолк, и Перси, поняв намек, забрал цветы, чтобы поставить их в вазу.

Когда они остались одни, Эндрю сказал:

– Та сделка… Они позвонили утром и сказали, что согласны. Мне сейчас же нужно лететь в Нью-Йорк. Я еду в аэропорт. Но в пятницу я вернусь.

– О… – Оливия не пыталась скрыть разочарования. – Я надеялась, нам удастся провести какое-то время вместе…

– Я тоже.

Он привлек ее в свои объятия и поцеловал. Оливия прижалась к нему, наслаждаясь ощущением безопасности.

Из другого конца холла донесся звук – это Перси откашлялся.

– Извините, мисс Голд, ваша бабушка ждет вас.

– Ой! – Схватив Эндрю за руку, Оливия потянула его за собой. – У нее гости.

Гостьей оказалась Регина Фитцпатрик, агент Вероники. Высокая, аристократического вида блондинка, одетая в безупречный шелковый костюм, улыбнулась деловой улыбкой, когда вошла Оливия.

– Входи же. Добрый день, Эндрю. – Вероника указала на два кресла. – У Регины чудесные новости.

– Нам сделали предложение. Вас выбрали на роль Вероники в фильме о ее жизни, – бодро начала Регина. Оливии вспомнилась директриса ее начальной школы, проводившая инструктаж родителей в первый день занятий. – Это очень выгодное предложение. Продюсер посмотрел рекламный ролик, и ему понравилось.

Оливия старалась не выказывать удивления. Она загнала фильм на задворки памяти. Хотя Вероника и упоминала его, все это было пока в теории.

– Как же он предлагает мне роль, не зная, умею ли я играть?

– Моя внучка вполне может играть! – Вероника постучала рукой по краю стола. – Ты, конечно, согласишься!

Оливия неуверенно поглядела на двух женщин, затем на Эндрю.

– Вы вызвали такой интерес, что мы бы сделали серьезную ошибку, если бы не использовали это в свою пользу, – подбодрила ее Регина.

– Ты отлично сыграешь. – К ее огорчению, Эндрю не смотрел на нее. На лице его появилось отрешенное выражение, как всегда, когда он занимался делом. У нее возникло неприятное ощущение, что она – очередная сделка, которую он старается заключить. – И это следующая ступень твоей карьеры.

– Но я не знаю…

– Такие возможности возникают не каждый день, – заспешила Регина. – Я знаю молодых актрис, которые бы убили кого угодно за такой шанс.

Оливия виновато опустила глаза. Конечно, все это правда. Но у нее было такое чувство, будто бы ее засасывает водоворот, из которого нет спасения.

А затем, когда она снова посмотрела на бабушку, то с удивлением заметила, что Вероника кивает Регине, будто говоря: «Хорошо сделано». Она не могла иметь в виду слова Регины о шансе. Почему же у Оливии возникло ощущение, что между ними какой-то сговор?

– Мне бы хотелось денек подумать. – Слова прозвучали более уверенно, чем она сама ожидала. – Регина, я ценю все, что вы сделали, и не заставлю вас долго ждать.

– Хорошо. – Регина и Вероника вновь обменялись взглядами. – Буду ждать ответа, – сказала Регина вставая.

Как только она ушла, Оливия насела на бабушку.

– В чем там было дело?

– Какое дело? – Вероника прикинулась невинной.

– Что-то происходило между вами, так? – Встав, Оливия зашагала по комнате. Она чувствовала, что глаза Эндрю внимательно следят за ней. Если бы она знала, о чем он думает!

Вероника неожиданно сдалась.

– Вообще-то – да. – Оливия резко повернулась лицом к бабушке. – Я предложила Регине поговорить с продюсером о тебе. Честно говоря, сначала он был против, потому что ты неопытна. Но наконец нам удалось его убедить.

– Так я и поверила! – Оливии не хотелось причинять бабушке боль, но она не могла остановиться. – Как он мог отказаться? Без вашего участия фильм не сделают!

– Оливия! – В голосе Эндрю звучало нетерпение, она вспомнила, что он спешит на самолет. – Твоя бабушка сделала для тебя все возможное. Ты не можешь ее подвести.

– Но я же не обещала, что сделаю это!

– Ты начала все это с открытыми глазами. – Эндрю встал. – Хотелось бы задержаться, но, к сожалению, мне пора. Должен лишь сказать, что нельзя так использовать людей, Оливия. Позволять им делать капиталовложения, а потом – такие выходки. Это не похоже на тебя.

Она смотрела на него, глубоко обиженная.

– Признаю, я поступала глупо. Если я создала у людей ложное впечатление о себе, мне очень жаль.

– Ложное впечатление? Да ты…

– Эндрю! – Вероника предостерегающе подняла руку.

– Ладно. По-моему, я все сказал. – Он приостановился возле Оливии, провел пальцем по ее щеке. – Мне жутко не хочется уезжать в такое время, но ты знаешь: я всегда выполняю обещания.

В душе ее смешались разные чувства, но слов для них у Оливии не было.

– Счастливого пути. – Вот и все, что она смогла сказать.

– Вернусь в пятницу.

Оливия не двигалась, пока он не ушел.

– О Господи, – простонала Вероника. – Сядь, пожалуйста.

Оливия напряженно опустилась в кресло.

– Говорят, дорога в ад вымощена хорошими намерениями, – задумчиво молвила Вероника. – Я хотела сделать как лучше, Оливия. Конечно, я не собиралась вызывать ссору между тобой и Эндрю.

– Знаю. – Оливия проглотила слезы.

– Смотрю на тебя, и ты так напоминаешь мне Эйлин. – Вероника сложила руки на крышке стола. – А ты ведь не хочешь быть актрисой, да?

Оливия только покачала головой.

– Наверное, мне хотелось для тебя того же, чего я хотела для себя. Но вот сейчас я увидела, как ты несчастна. – Вероника вздохнула. – Жаль! Ты бы идеально подошла на роль. Но ты можешь отказаться.

– Вы не рассердитесь?

– Обещаю. Если ты не рассердишься на меня за то, что я старая, во все сующая нос женщина.

Бросившись к бабушке, Оливия крепко обняла ее.

– Спасибо, что поняли меня.

– Ладно уж, – проворчала Вероника, – по крайней мере, я чему-то научилась за последние тридцать лет.

Если бы Эндрю тоже мог понять ее! Оливии хотелось, чтобы он скорее вернулся из Нью-Йорка.

Вероника договорилась, чтобы в пятницу утром к ним пришел парикмахер. Сделав бабушке искусную прическу, он слегка подкрасил золотистые волосы Оливии.

А потом, наслаждаясь минутами одиночества, она стала не спеша одеваться в своей комнате.

Она сидела за туалетным столиком с подсветкой у зеркала, накладывая основу, тон и румяна так, как ее учили. Сейчас все давалось ей куда легче, чем раньше. Искусственные ресницы легко закреплялись на месте, а когда она наложила блестящие тени вокруг глаз, они стали казаться огромными.

Причесала волосы так, что они легли пышной гривой, и украсила их двумя сверкающими заколками. На душе у нее было легко. Она поступила правильно, отказавшись от роли. Эта женщина в зеркале не она!

Но Эндрю…

Он позвонил днем, сказал, что вернулся в город, но не сможет с ней встретиться, так как у него дела, и они должны будут увидеться только в «Сенчури Плаза-отеле». Оливия решилась объявить ему, что отказалась от роли. Последовало долгое молчание. Затем Эндрю сказал:

– Обсудим позднее.

– Пойми, пожалуйста. Я не могу быть кем-то другим – даже для тебя. – Но дальше она не могла найти слов для объяснения.

Оливия надела изумрудное шелковое платье, затем еще раз посмотрела на себя в зеркало.

Да, она уже видела эту женщину – на рекламных стендах. Какой уверенной она выглядит, какая у нее прекрасная фигура, как она хороша! Какая у нее волшебная жизнь – наверняка ни одной минуты огорчений!

Неужели люди в это верят? – мысленно спросила себя Оливия. Неужели полагают, что кто-то может дожить до двадцати восьми лет, не зная, что такое душевная боль?

Конечно. Ведь вымышленная жизнь здесь выдается за настоящую. Разве она сама не видела такой Веронику долгие годы, не считала, что очаровательный образ на экране и есть реальный человек? Люди поверят, что и Оливия такова. Ладно, еще один вечер – и она с этим покончит!

Укрепившись в своем решении отказаться от роли в фильме, она отправилась к бабушке.

Перси смотрел на обеих с одобрением. На Веронике было классическое блестящее черное платье, и лицо ее светилось предвкушением удовольствия. Ей нельзя было дать семидесяти лет. При удачном освещении бабушка выглядела на сорок, подумала Оливия. Когда женщина счастлива, она даже и без косметики хороша.

А я – причина этого счастья, поняла Оливия с удивлением, когда они заняли свои места на заднем сиденье лимузина. Вероника Голд приняла решение внучки с потрясающим самообладанием. И с любовью, подумала Оливия. Ей хотелось обнять бабушку, но она боялась испортить вечерний туалет и прическу.

В машине тихо играло радио. Когда пошли новости, третьим пунктом были женщины Голд:

«Многие легендарные звезды Голливуда появятся сегодня на необычной премьере, – говорил диктор. – Хотите верьте, хотите нет, но это премьера телевизионного рекламного ролика! Чем же он так привлекает? В нем снимались легендарная Вероника Голд и ее внучка Оливия, которая, говорят, выглядит копией своей бабушки в молодые годы».

Оливия прикусила губу. Она проведет этот вечер с гордо поднятой головой, независимо от того, кто что будет говорить.

Что бы там ни думал о ней сейчас Эндрю, она никого не подведет. И никто не догадается, как она будет рада, когда все закончится.

Улицы вокруг отеля были забиты машинами.

– Неужели они все собрались из-за нас? – спросила Оливия.

– Думаю, нет, – сказал Перси через плечо. – Напротив в театре ожидается музыкальная премьера.

– У нас праздник поскромнее. – Вероника положила руку на руку внучки. – Придут лишь те, кто нужен нам для дела.

Нет, подумала Оливия, ей нужны бабушка, Эндрю, Сандра, Перси. А все остальные куда меньше.

Перси помог им выйти из машины. Эндрю ждал их перед отелем, черный фрак подчеркивал его широкие плечи и узкие бедра. Оливия знала это тело, знала его силу и сокровенные тайны.

Я люблю его, подумала она с болью. Если бы мы могли сейчас побыть одни, обсудить все…

– Вы обе ослепительны. – Он галантно поцеловал им обеим руки, не показав даже и намеком, что у него в мыслях.

На сей раз, когда появились фотографы, Оливия была готова ко всему. Взяв бабушку под руку, она заставила себя улыбаться, пока ее слепили вспышки. Наконец Эндрю увел их вверх по лестнице, а фотографы остались позади.

Огромный, застланный ковром вестибюль бурлил от народа. Но многие, похоже, были постоянными посетителями, занятыми своими делами. Жизнь продолжалась, Она так волновалась перед премьерой, что забыла: большинство людей и не подозревает о ее существовании.

По всему свету люди работают, влюбляются, рожают детей, развлекаются, борются за свою жизнь, лежа на больничных постелях. Вот что главное, думала Оливия. В этом мире она и хочет жить, а не тут, среди звезд, фотографов и газет.

А как же тогда Эндрю? Оливия глянула на него, но глаза Эндрю не отрывались от Вероники, которую он вел по лестнице.

Когда они втроем вошли в зал, шум голосов стих. И Оливия вспомнила другой зал, где она стояла два с половиной месяца назад, глядя, как входит ее бабушка. Казалось, с тех пор прошли годы.

Шепот одобрения пронесся по толпе, когда они прошли мимо роскошно одетых мужчин и женщин. С удивлением Оливия поняла, что не так сильно нервничает, как ожидала. Потому что эти люди ничего не значат для нее, решила она.

В зале были расставлены большие видеоэкраны. Оливия старалась не думать о том, что скоро на них покажут. Она лишь надеялась, что не будет выглядеть совсем глупо. Веронику бы это так огорчило!

Джан-Франко ждал их в центре. Эндрю подвел к нему дам и отступил. По заранее условленному сигналу – бабушка слегка постучала пальцами по руке Оливии – обе разом повернулись к публике.

Оливия гордо откинула назад голову так, как это делала ее бабушка в своих фильмах. На одно мгновение она почувствовала, как перед камерой верх берет ее второе «я», и ей стало грустно. В Сент-Питерсберге кто-то другой стоял перед классом, глядя в нетерпеливые детские глаза, стараясь понять, какого ребенка надо подбодрить, а какого сдержать. Кому нужно помогать, а кому дать самостоятельно решить задачку. Такая работа значила немало – по крайней мере, для Оливии.

Но минутой позже она заставила себя сосредоточиться на том, что должна сейчас делать. Никто не заметил ее мимолетного смятения, в этом она была уверена.

Толпа сияла – на пальцах, шеях и в мочках ушей сверкали бриллианты. Матовый жемчуг отражал огни люстр. Мужчины перешептывались с женщинами. И все смотрели на нее.

Джан-Франко говорил в микрофон, как его поразила Оливия при первой встрече и как он был рад, когда она согласилась дебютировать в его рекламе. Представления, вежливые аплодисменты режиссеру ролика – неужели это никогда не кончится?

А где же Эндрю? Оливия не видела его. Он должен быть рядом. О чем он думал? Ей так хотелось быть с ним, вдали от любопытных глаз. Вместе с Эндрю она бы разобралась в этой новой жизни…

Свет потускнел. На экранах возникли титры.

И внезапно экраны ожили. Вот он, горный ручей, и маленькая фигурка в комбинезоне ищет что-то в воде. Голос мужчины-диктора произнес слова, которые Оливия узнала по сценарию:

– Жил-был однажды золотоискатель…

Промчался ролик. Оливия мысленно заново все проигрывала. Потрясти блюдо – повернуться – показать ожерелье – вылезти на сушу – снять комбинезон…

Ей казалось, она выглядит нелепо. Неужели это она – та абсурдная женщина на экране, улыбающаяся, как фотомодель, и стягивающая с себя комбинезон? Удивительно, что люди не смеются.

Вероника вот выглядела хорошо, и сходство между ними было действительно поразительным. Фигуры, черты лица, – ясно было, что они родственницы! Но Оливия с содроганием думала, что же люди скажут о ее везении и о ее беспринципности. Позволять проталкивать себя в кино, потому что она внучка Вероники Голд! Она так и видела заголовки статей: «Внучка актрисы – все же поддельное золото!»

Ролик кончился, и в комнате раздались аплодисменты. Конечно, люди вежливые, думала она, когда зажегся свет.

Но собравшиеся реагировали не так, как она ожидала. А вместо презрения на лицах был энтузиазм. Все смотрели на нее, кивая одобрительно головами, громко комментируя увиденное: «Она великолепна!», «Не могу поверить!», «Тебе это удалось, Вероника!»

Ее бабушка встала у микрофона.

– Ну как? – Вид у нее был такой сияющий, будто она в любую минуту взлетит в воздух от восторга. – Что я вам говорила?

Ей зааплодировали.

– У меня один вопрос! – выкрикнул какой-то мужчина. – Кто ее агент?

– Мы вам дополнительно сообщим, – широко улыбнулась Вероника, и через минуту шепнула Оливии: – Ты уверена, что не передумаешь?

Оливия покачала головой.

– Ладно, – философски произнесла бабушка. – По крайней мере, мы им кое-что показали!

Кто-то принес бутылки с шампанским, начали ходить официанты с закусками. Оливия глубоко вздохнула, сказав себе: «Ну, ты не подвела семью».

А люди толпились, желая поприветствовать ее. Она не могла запомнить имена и лица, да и не пыталась. Где же Эндрю? Наконец она увидела его на противоположной стороне комнаты, среди толпы доброжелателей. Глаза их встретились, и Оливии стало чуть-чуть полегче.

Но только на мгновение. Почему он не подходит к ней? Более того – в груди ее тяжело забилось сердце – Эндрю уходил. И без нее!

Она запаниковала. Комната стала казаться душной, ей не хватало воздуха. То, что начиналось, как чудесное приключение, лишило ее любимого! Почему эти люди не уходят? Почему она должна бесконечно улыбаться чужим?

Но она не могла подвести Веронику. Призвав на помощь все свое самообладание, Оливия стояла рядом, с улыбкой принимая комплименты, говоря, как она рада встретиться с этим человеком, и с этим, и с каждым следующим.

Внезапно погас свет. Оливия протянула руку к бабушке, но Вероника слишком далеко отошла. Рядом раздался нервный смех. Гости явно начали волноваться.

Сильная рука схватила Оливию, ее кто-то тащил назад. Что происходит? Она выворачивалась, пытаясь увидеть похитителя, но в темноте ничего не было видно.

– Что происходит?

Слова ее затерялись в воплях окружающих: «Зовите электрика!» и «Где шампанское?»

Прохладное дуновение дало ей знать, что они проходят через дверь.

– Эй, погодите!

За ее спиной вспыхнул свет, но дверь быстро закрылась, и она снова оказалась в темноте.

– Вас только что украли, – произнес мужской голос прямо ей в ухо.

15

– Эндрю! – изумленно воскликнула Оливия. – Что ты делаешь?!

– Шшш! – Он легко поцеловал ее. – Краду тебя, вот что.

– Но бабушка…

– Перси в курсе.

Он провел ее по коридору. Прежде чем она успела что-то сообразить, они уже вышли через боковую дверь.

Оливия ничего не понимала. Почему Эндрю это делает? Не потому ли он потянулся к ней снова, что сейчас она имела успех? Не думал же он, что аплодисменты изменят ее решение отказаться от участия в фильме!

Они добрались до машины Эндрю на стоянке, никем не замеченные. Влезая внутрь, Оливия заметила на заднем сиденье свой чемоданчик.

– А этот что тут делает?

Эндрю завел мотор.

– Перси был так добр, что согласился позвонить горничной и передать ей, чтобы она упаковала кое-какие необходимые вещи. Я подумал, тебе захочется иметь под рукой что-то удобное, чтобы походить по пляжу. Это платье милое, но знаешь, слишком тонкое.

– Но…

– Я знал, что ты не захочешь портить платье. – Заплатив служителю, он выехал со стоянки. – Сколько звезд! На небе, а не тех, что сияют перед камерой. Прекрасная ночь для романтичной поездки в Корона дель Map, а? – И он поставил в кассетник запись вальсов Штрауса.

Оливия недоверчиво смотрела на него. Эндрю вел себя так, словно не случилось ничего необычного. Как будто он не умыкнул ее только что с премьеры рекламного ролика, в производство которого сам вложил немало сил. Ну, если он не против, то и она не возражает.

Усталая Оливия отдалась чувству облегчения, наслаждаясь успокаивающей музыкой после шума в отеле. Она ощущала близкое тепло тела Эндрю. Вот он рядом с ней, и ей уже хорошо. И он был прав: как чудесно ночное небо, усыпанное звездами!

Она вспоминала их первую встречу, когда над Лос-Анджелесом расцвели огни фейерверка. Он и тогда украл ее, перенеся мгновенно в новую жизнь.

Но это было до того, как ее закружила безумная жизнь Голливуда. Прежде чем она превратилась из скромной учительницы в кинодиву.

Наконец она перестала мучить себя сомнениями и погрузилась в легкую дремоту, наслаждаясь мягким движением машины.

Они съехали с шоссе возле пляжа в Ньюпорте, направляясь к городку Корона дель Map, «Морская корона» по-испански. Оливия понимала, почему его так назвали, глядя на изящный изгиб береговой линии.

Дом Эндрю стоял на краю утеса, выходившего в море. Огромные кусты гибискуса прятали его от посторонних глаз. Пройдя по дорожке в уединенный дворик, Оливия увидела, что дом небольшой и уютный. Ей он сразу понравился.

Эндрю зажег свет. Светлое дерево и мягкие тона обивки мебели придавали интерьеру приветливый вид.

– Здесь красиво, – произнесла запинаясь Оливия и вдруг разрыдалась.

– Эй! – Он схватил ее в объятия. – Это зачем?

– Я… – Голос ее прервался, и она лишь с трудом смогла продолжить: – Мне было так плохо сегодня, Эндрю. Я знаю, что ты разочарован моим отказом сниматься в фильме. Мне так хотелось, чтобы ты стоял рядом, чтобы понял, почему мне все это не нужно…

– Я знаю. – Он погладил ее по волосам.

Слезы текли по ее щекам, все скопившееся напряжение наконец выплеснулось наружу.

– Я понимаю, как много все это для тебя значит, но… Что ты сказал?

– Я сказал: знаю, что ты чувствовала себя там не в своей тарелке. – Подняв ее подбородок, он поцеловал ее дрожащие губы. – Потому-то я и украл тебя.

Как в тумане, она позволила ему отвести себя на кушетку, а потом он сел, потянув ее за собой.

– Мне весь день было не по себе, но я не мог понять почему. Когда ты сказала мне, что отказалась от предложения, я не рассердился – я просто чувствовал себя так, будто бы что-то упустил. А сегодня, наблюдая за сменой выражений на твоем лице, понял: ты пытаешься сделать вид, что все замечательно. Но ведь это была не ты.

– Но я же сказала тебе в прошлые выходные…

– А я думал, у тебя просто приступ дурного настроения. – Он сделал глубокий вздох. – Видя, как ты работала перед камерой, я думал, что тебе это нравится.

– Нет. – Она убрала за ухо прядь волос. – Да, сначала я думала, как все здорово, но, по правде говоря, я не гожусь в модели или актрисы. Я учительница.

– Знаю, и это делает тебя такой особенной в моих глазах. – Он смотрел на нее, слегка забавляясь. – Слушай, тебе неудобно в этом платье, а я задыхаюсь в галстуке. Давай переоденемся и пройдемся по пляжу.

Она тотчас согласилась, все еще стараясь осмыслить внезапную перемену. Через несколько минут, надев шорты и блузку, она присоединилась к нему, и они спустились по лестнице. Песок, теплый после жаркого дня, оседал под ногами Оливии, а холодный ветерок с океана был соленым и освежающим. Впервые за весь вечер она почувствовала себя как дома.

Эндрю взял ее за руку. Прикосновение его было таким знакомым и завораживающим. Вдалеке Оливия увидела группки людей, но рядом никого не было.

– Теперь, – Эндрю сжал ей руку, – я должен извиниться и объясниться.

– Можно просто объясниться.

Бриз растрепал ей волосы, ничего не оставив от прически.

– Что меня привлекло к тебе – это твоя естественность. Ты напомнила мне моих родных. Меня поразило, что ты осталась столь честной и неиспорченной. – Он провел ее через кучи водорослей. – А потом так же, как меня захватила новая жизнь здесь, меня захватила и возможность тебя приобщить к этой жизни. Я пытался превратить тебя в то, чем ты не являешься; в то, что мне бы и наполовину так не понравилось, как мне нравишься ты – такой, какая есть.

– Но ты живешь этой блестящей жизнью. – Луна светила ярко, Оливия различала глыбу острова Катали далеко в море. – Я для нее не подхожу.

– Жизнь на скоростной дорожке. – Голос его стал тише. – В последний год я стал задумываться, куда же все идет. Когда я тебя встретил, все встало на место.

– Почему же ты тогда сделал ролик?

Ей захотелось погладить его, почувствовать мускулистую грудь под простой рубашкой, сильные бедра, обрисованные закатанными до колен джинсами.

– Я думал, тебе этого хочется. Может быть, я слишком долго был в Голливуде. Кажется, любая женщина из тех, что я встречал за последние десять лет, даст отсечь себе правую руку, лишь бы стать кинозвездой.

– Давай уж посмотрим правде в лицо. – Она засмеялась. – Ах, Эндрю, я тоже была глупой. Мне принесли волшебную мечту на серебряной тарелочке, и я подумала, что буду иметь все. Знаешь, порой я не умнее своих учеников, и мне очень не хватает их.

– Можешь учить детей, если хочешь, но боюсь, Флорида тебе уже не грозит. – Он повернулся к ней лицом. – Я не верю в брак на двух берегах.

Она не была уверена, что правильно его расслышала.

– Что?!

– Ты можешь сохранить профессию, фамилию, друзей. – В его тоне слышалось напряжение. – Но я настаиваю, чтобы ты жила здесь, после того как мы поженимся.

– Ты что… делаешь мне предложение?!

– Не волнуйся, я проверил по книге этикета – не обязательно вставать на колени, если находишься на пляже, – шутливо заверил он ее. – Ну как?

– Что – как?!

Голова ее кружилась, как будто бы она выпила слишком много шампанского.

– В такие минуты принято говорить: «Да, любимый, бросаю свое сердце к твоим ногам и отдаю свою жизнь в твои руки».

– Это, кажется, анатомически невозможно. – Она глубоко вздохнула от полноты счастья. – Эндрю, ты уверен? Мы такие разные!

– Ну нет, я не такой уж светский лев, – усмехнулся он, отводя ее от прибоя. – Не забывай, в душе я по-прежнему деревенский парень.

– Я вообще-то очень тихая. – В прохладном воздухе и соленых брызгах руки его казались удивительно теплыми. Нечто в душе Оливии призывало ее забыть о здравом смысле, но ей хотелось быть уверенной, что они оба решили правильно. – Тебе может стать со мной скучно. Я вовсе не блистательная…

Захохотав, Эндрю обхватил ее руками.

– Значит ли это, что я могу жениться на тебе, не осыпая тебя бриллиантами и жемчугами?

– Эндрю! – начала она протестовать и тоже рассмеялась.

– Оливия Голд, вы чудесная, восхитительная, привлекательная женщина! Вы никогда мне не наскучите!

И огонь потек по ее жилам, когда он склонился, целуя ее.

Внезапно ночь стала жаркой, а он превратился в яркий огонь, притягивающий ее, как мотылька. Оливия прижалась к нему, руки скользнули под его рубашку, ноги сплелись с ногами, ее нежная плоть горела от его близости.

– Может, лучше пойти в дом? – прошептал он, неохотно отстраняясь от нее.

– Ненавижу условности! – Ей нравилось, как ветер треплет ее волосы. – Хотелось бы мне заняться любовью здесь, на пляже, свободными и дикими…

– И ты еще пытаешься убедить меня в том, что ты тихая скромная учительница? – Смеясь, он поднял ее на руки. – Идем, милая, идем туда, где нас не арестуют.

На полпути он споткнулся, и они оба упали, хохоча и обнимаясь в туче песка, а затем поднялись и побежали в дом.

В его огромной спальне им нечего было стесняться. Оливия подняла вверх его рубашку и поцеловала плоский живот, чувствуя на языке легкий вкус соли.

– Эй, щекотно!

Играя, он повалил ее на постель, покусывая ее шею, груди, живот, освобождая ее от одежды. И они перешли к любовным ласкам…

Океан ощущений поглотил Оливию. Она любила знакомый запах его тела, ритмичное биение его пульса, произносимые шепотом ласкательные имена, соблазнительное касание языка, мощь его тела, когда он соединился с ней. Он овладел ею сразу, покрывая поцелуями, обхватив руками ее груди.

Они отдались страсти. Тела их слились воедино, и Оливия с восторгом вторила его движениям. Страсть их то нарастала, то отступала, как прибой, а затем вздымалась снова.

Она забыла обо всем, растворившись в океане желания, а затем чудом снова обрела себя, оказавшись на гребне чувственной волны, вцепившись в него, крича, пока наконец они вместе не упали на берег блаженного успокоения, чтобы передохнуть и отдышаться.

– Я люблю тебя.

Голос Эндрю был еле слышен, и Оливия на минуту подумала, что слышит его мысли.

– Я тоже люблю тебя, Эндрю. – Она повернулась к нему. – Ты думаешь, у нас это получится – женитьба?

– Если у нас не получится, то я не знаю у кого. – Он легко взъерошил ей волосы. – Как насчет того, чтобы попробовать, ну, лет на пятьдесят? Не получится – разведемся.

Она поцеловала изгиб его руки.

– Но я не обещаю тебе, что полюблю голливудские вечеринки.

– Переживу.

– И я не стану ходить в гимнастический зал каждый день.

– Три раза в неделю?

– И я хочу, чтобы у меня опять отросли волосы моего цвета. – Она неуверенно посмотрела на него. – Может быть, сейчас я не найду работы, но…

– Оливия!

– Что?

– Ты выйдешь за меня замуж или нет?!

– О… – Она устроилась поудобнее. – Конечно.

Он крепко обнял ее и держал в объятиях, пока она не уснула.