Текст книги "Примирение"

Автор книги: Жаклин Топаз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

– Ах ты негодяй! – Оливия заговорщически улыбнулась в ответ. – Разве она не очаровательна? Ой, Эндрю…

Ее охватила паника. Лишь пара людей отделяла их от Вероники и ее спутника. В любую минуту эти проницательные глаза заметят ее…

Вероника обернулась с королевской улыбкой на губах… и замерла!

Они словно оказались подвешенными в пустоте, лишь они двое, – Оливия, уставившаяся молча на свою бабушку, и Вероника, глядевшая на нее с выражением ужаса на лице. Оливия перестала слышать шум толпы. Даже Эндрю словно превратился в камень.

– Миссис Голд? – Оливия даже не знала, откуда у нее взялись слова. – Я пыталась увидеться с вами…

Величественная старуха яростно затрясла головой.

– Да как вы смеете?!

Но что она имела в виду? Оливия отступила на шаг, но напиравшая толпа не позволяла ей скрыться.

– Я только хотела…

Вероника резко обернулась к своему спутнику.

– Увезите меня домой! Сейчас же!

Удивившись, мужчина ответил:

– Конечно, миссис Голд. Вам нехорошо? Позвать врача?

– Где Перси?

Голос ее поднялся почти до крика, и глава студии с помощью нескольких человек быстро вывел ее из зала.

Оливия стояла пригвожденная к полу, не в силах поверить в случившееся. Может быть, бабушке действительно стало плохо, может быть, она смотрела на кого-то другого? Но она знала, что это не так.

– О Эндрю, – дрожа Оливия прислонилась к нему. – Что я наделала?

К счастью, никто не обращал на них внимания, все взгляды были прикованы к спешащей вон из комнаты фигуре. Мало кто услышал слова Вероники, а кто расслышал, мог ничего не понять, догадалась Оливия.

– Ты тут ни при чем. – Понизив голос, Эндрю вел ее к выходу. – Я сам понятия не имел, что она так отреагирует.

Позднее Оливия не могла вспомнить, как они шли вниз по извилистой лестнице, как ждали машину, как она села. Лишь когда они отъехали от отеля, оцепенение начало покидать ее, а на смену пришла слепящая боль.

– Я все испортила, да? – Они проезжали по бульвару Вилшайр, деловому району, темному и тихому этой июльской ночью. – Но что же еще я могла сделать? Она не хотела меня видеть.

Эндрю легко коснулся ее плеча.

– Это доказывает, что она все еще сильно страдает от ссоры с дочерью.

Закрыв глаза, Оливия вновь увидела лицо Вероники, выражавшее ужас и крайнее изумление.

– Я испортила ей праздник. Столько работы, столько людей, это должно было стать потрясающим событием. Она никогда мне не простит.

– Перестань обвинять себя. – Эндрю, казалось, не был расстроен катастрофой. – Никто не мог такого предсказать. Кроме того, компания успела показать свое видео, а Вероника объявила о своем возвращении в кино. Вообще-то ее быстрый уход – это великая находка. Подумай, как взлетит вверх ее известность! Какое всеобщее возбуждение!

– Ты безнадежен. – Оливия посмотрела вокруг.

Как ни удивительно, мир не разрушился. Не развалилось ни одно высокое здание, и огромная приливная волна не смыла Лос-Анджелес. Проезжая популярный коммерческий район, она увидела, как около кинотеатров толпилась молодежь, словно ничего необычного не случилось.

– Вероника Голд – крепкая старушка. Она прекрасно все переживет. – Эндрю свернул с оживленной улицы в тихие жилые кварталы. – Интересно, что об этом напишут газеты.

– О нет! – Оливия и не подумала об этом. – Хорошо, там не было папарацци. Но ведь была парочка репортеров, а? Думаешь, они заметили?

– Вряд ли. – Подъехав к дому, он остановил машину и помог ей выйти. – Не мучай себя, Оливия. Твоя бабушка, возможно, сейчас пьет шампанское с Перси Кен-Уитерсом.

Эндрю провел ее в квартиру, потом зашел в кухню и вернулся с бутылкой и двумя бокалами.

– Ну, полагаю, мое желание исполнилось. Я встретилась со своей бабушкой лицом к лицу. – Оливия машинально приняла из рук Эндрю бокал вина и сделала большой глоток. – Теперь я понимаю, почему люди говорят, что надо быть осторожным в своих желаниях, потому что желание может исполниться.

Эндрю сел около нее на кушетку.

– Думаю, можно счесть это твоим успехом.

– Успехом? – Оливия недоверчиво уставилась на него. – Тогда что же ты называешь неудачей?

– Она могла не узнать тебя. – Он распустил узел на галстуке. – Или узнать, но проигнорировать. Но она узнала и отреагировала. Ты привлекла к себе ее внимание – и это уже успех.

Видя его жизнерадостность, Оливия почувствовала себя получше, но она понимала, что должна принять горькую правду.

– Я не могу снова ей навязываться. Нельзя, после того как я испортила ей праздник. Наверное, надо смириться и радоваться тому, что я хотя бы один раз встретилась с бабушкой.

– Не сдавайся так быстро. – Эндрю наполнил бокал. – Дай ей время прийти в себя.

– Но я не смогу с ней больше встречаться.

– Поживем – увидим. – Он провел пальцем по ее подбородку. – Я такой внимательный. За последние пять минут, например, я насчитал два твоих зевка. Так что я уложу тебя в постель.

Но после такой эмоциональной встряски, да еще и двух бокалов вина Оливия обнаружила, что не в состоянии встать.

– Вот видишь.

Он посидел рядом, наблюдая, как она борется со сном, а затем взял ее в охапку и понес по дому.

– Ты не можешь…

– Могу, могу. – Осторожно опустив ее на постель, Эндрю сел рядом. – Тебя раздеть?

– Нет!

– Ну… – Он провел рукой по ее волосам. – Признаюсь, очень соблазнительно, но я не из тех, кто пользуется женской беспомощностью.

– Я не беспомощна!

Оливия сама не понимала, почему на все возражает. По крайней мере, она добилась ответной реакции, потому что он отозвался:

– Что ж, тогда я воспользуюсь! – И начал расстегивать молнию на ее платье.

С нежностью кошки, ласкающей своего котенка, он снял с нее платье.

– А где ты держишь то, в чем спишь?

Оливия нырнула под одеяло прямо в комбинации.

– Посплю как есть, спасибо.

– Как скажешь.

Она растерянно наблюдала за тем, как он снимает фрак.

– Погоди-ка…

Куда же делась вся ее энергия? Не думал же он, что она позволит ему залезть к ней в постель! Но Оливия могла лишь вяло отталкивать его.

– Успокойся. – Он поймал ее запястья одной рукой. – Я не собираюсь изображать из себя пещерного человека. Просто посижу рядом, пока ты не уснешь. Знаю, ты расстроена тем, что произошло, и мне не хочется оставлять тебя одну.

Лежа в полусне, Оливия посмотрела на него сквозь растрепанные волосы.

– Правда?

– Честно.

Она расслабилась.

– Я… я очень ценю это, Эндрю. Спасибо тебе за помощь. Несмотря на то, как все обернулось, мне необходимо было это сделать.

– Знаю.

Он смахнул с ее лба локон и наклонился поцеловать кончик носа.

Оливия не думала, что сможет сомкнуть глаза, когда он сидит рядом, но мысли ее затуманились, хотя она еще услышала, как он снимает ботинки.

А потом, в последний ясный момент, Оливия вспомнила, что до сих пор засыпала, пытаясь представить себе бабушку и думая о том, что же та сейчас делает и что Вероника скажет, когда они встретятся.

Теперь эти фантазии уже в прошлом, подумала она и спрятала лицо в подушку, чтобы Эндрю не видел ее слез.

7

В воскресенье утром Оливия проснулась с ощущением легкого беспокойства, как если бы вдруг проспала в очень важный для себя день. Повернувшись, она наткнулась на полуодетое мужское тело, лежавшее рядом с ней на кровати, и все происшедшее накануне сразу нахлынуло на нее – реакция бабушки, ее собственное глубокое разочарование, нежная забота Эндрю. Ее поразил очевидный факт, что он провел рядом с ней всю ночь.

Он, должно быть, тоже проснулся. Потянувшись, как кот, Эндрю обнял ее и привлек к себе, пробормотав нечто неразборчивое, уткнувшись лицом в ее волосы.

– Ты… ты проснулся?

Сразу ответа не последовало, но объятия стали крепче. Она ощущала рядом с собой его мощную грудь и бедра, ее обнимали сильные руки. Оливия осторожно попыталась высвободиться из объятий, но Эндрю лишь сильнее сжал руки, как если бы она вызвала у него непроизвольное сокращение мышц.

– Эндрю? – шепнула она.

– Ммм?

Он начал водить губами по ее шее. Ощущение получилось средним между щекоткой и лаской.

– Я, хмм, я встаю.

Она подождала. Он слегка повернулся, на мгновение освобождая ее, но затем пальцы его начали играть на ее спине точно на клавишах, разминая онемевшие мышцы. Оливия расслабилась, с удовольствием избавляясь от напряжения.

Руки Эндрю с лаской прошлись по ее плечам, а затем, двигаясь вниз, коснулись ее грудей. Тело Оливии отозвалось сразу, вспыхнуло огнем желания.

– Ммм, – снова пробормотал Эндрю, наваливаясь на нее и лаская губами ее щеки и шею.

Оливия уже готова была поддаться искушению, но ее все еще мучили события прошлой ночи, и она не могла совсем отключиться. Полная колебаний, она ожидала, что же он станет делать дальше, а Эндрю вдруг взял и уснул.

– Гусак, – прошептала она нежно, выскальзывая из-под него. Он сонно потянулся, пытаясь достать ее, но на сей раз Оливия ускользнула.

Оставив его в постели досыпать, она совершила свои утренние ритуалы. Минувшая ночь, поняла она, изменила ее до неузнаваемости. Даже зубы она чистила как будто по-другому. Мысль о том, не унаследовала ли она крепкие, не поддающиеся кариесу зубы от бабушки, теперь не доставила ей удовольствия.

Горячий душ обжигал кожу, прогоняя утреннее сонливое состояние. Чувствуя себя ожившей, Оливия отправилась в кухню и принялась готовить яичницу с беконом. Сандра оставила ей набитый продуктами холодильник.

Она выбежала на минуту, чтобы взять из почтового ящика «Лос-Анджелес таймс», и как раз просматривала газету, когда в кухню ввалился Эндрю, взъерошенный, но очень красивый в синем велюровом халате.

– Надеюсь, ты не против. Я нашел его в шкафу.

– О, должно быть, это халат зятя Сандры. – Оливия слила жир с бекона, разложила его на бумажном полотенце. – Тебе идет.

Он с удовольствием втянул в себя аппетитные запахи, потом окинул взглядом ее стройную фигуру в джинсах и майке.

– Скажи-ка мне кое-что.

– Что угодно.

Оливия сунула в рот кусочек бекона: прожарился в самый раз.

– Мне приснилось, или же мы и правда э-э-э… экспериментировали с увлекательным контактом тел сегодня утром? – Эндрю поднял бровь. – Как бы то ни было, почему бы тебе не подойти поближе, можем продолжить?

– Может быть, лучше съешь завтрак? – Вытерев руки бумажным полотенцем, Оливия показала на еду. – Как это говорится? Через что лежит путь к сердцу мужчины?..

Он поймал ее в объятия и посадил к себе на колени, прильнув к ее губам. Он выглядел совсем проснувшимся и бодрым.

Руки ее сами обвились вокруг него, она склонилась ниже, ощущая как его грудь давит на ее мягкий бюст. Язык ее отзывался на каждое движение его языка, дразня, играя с ним в прятки, а потом, поддавшись порыву, она забыла обо всем, растворясь в глубоком поцелуе.

И тут позади нее зазвенел таймер.

Дернувшись, Оливия едва не скатилась с его колен прямо на пол. Эндрю едва успел поймать ее.

– Думаю, яйца готовы, – сказала она неохотно.

– Что ж, голод – вполне уважаемая потребность тела. – Он добродушно выпустил ее, сунул в тостер два ломтика хлеба. – Но мы прервались только на короткое время.

Ставя на стол яичницу с беконом рядом с дымящимися чашками кофе, Оливия не могла не порадоваться, что сегодня утром Эндрю целиком принадлежит ей. Одно его присутствие смягчало таившееся в душе горе. В конце концов, она лишилась бабушки…

Вдруг Эндрю свернул пополам газету и протянул ей.

– Вот отчет о чествовании Вероники.

Пальцы у нее онемели, Оливия взяла газету. Небольшой заголовок гласил:

Веронике Голд исполнилось 70, и она заявила, что будет сниматься в фильме о ее жизни.

Никаких сведений о том, что ее бабушка чуть не упала в обморок, в газету не попало.

Оливия прочла статью с чувством облегчения. Большей частью там говорилось об известных актерах, присутствовавших на вечере, и пересказывались факты биографии Вероники. В конце был абзац, где значилось: «После сильных переживаний, в состоянии возбуждения актриса быстро удалилась».

«Быстро удалилась». Мягко сказано!

– Значит, казнь отменена. – Эндрю подал ей свежий тост. – Ты можешь еще пожить.

– Наверное, для остальных все выглядело не так плохо, – сказала Оливия, потягивая кофе.

Они пролистали страницы газеты, зачитывая вслух наиболее необычные или провокационные отрывки. У Эндрю на все находился интересный комментарий, и было очевидно, что он много читал и интересовался практически всем.

Идеальный ученик, признала в душе Оливия, сделав профессиональную оценку. Можно держать пари, учителям нравилось, когда он попадал к ним в класс.

Прозвенел звонок в дверь, она растерялась, и они с Эндрю обменялись взглядами.

– Мне спрятаться в чулане? – спросил он.

– Не глупи. Скорее всего, какой-нибудь подросток предлагает подписку на журналы.

Положив газету, Оливия прошла в холл и открыла дверь.

Одетая в блейзер фигура мужчины, стоявшего на ступеньках, принадлежала Перси Кен-Уитерсу, на лице его ничего не отражалось. На улице, приткнувшись между «фольксвагеном» и «шевроле», стоял, по-видимому, ожидая его, огромный «кадиллак».

Оливия могла бы упасть в обморок, но она не была подвержена реакциям такого рода, даже если бы в данный момент именно это требовалось сделать.

– Мисс Голд. – Это был не вопрос, а приветствие. – Ваша бабушка приглашает вас на завтрак-ленч.

– Я только что поела, – ответила Оливия в растерянности, не найдя ничего более подходящего, затем добавила, еще более смешавшись: – Наверное, я могла бы выпить чашечку кофе.

– Наверное. – Ей показалось, что в глазах Перси мелькнул насмешливый огонек.

– Может быть, войдете? Мне ведь надо переодеться. То есть не могу же я ехать… – Она остановилась.

Заглянув в гостиную, Перси заметил Эндрю, сидевшего за столиком в полураспахнутом синем халате, обнажавшем широкую мускулистую грудь.

– Не обращайте на меня внимания, – сказал Эндрю. – Я просто забежал перекусить.

Что бы ни подумал Перси, он лишь вежливо кивнул, пробормотав:

– Рад познакомиться.

И уселся на кушетку.

– Ну, я… я пойду переоденусь, – пролепетала Оливия и сбежала.

Как только дверь спальни закрылась за ней, Оливия, вся дрожа, прислонилась к стене. Затем, подойдя к окну, она высунулась наружу, чтобы убедиться, что лимузин на самом деле там. Ее бабушка хочет с ней увидеться! Может быть, Вероника собирается отругать ее за то, что она испортила ей вечер? Но тогда зачем же приглашать на ленч? Ну, единственный способ узнать правду – это поехать с Перси.

Как в тумане, она надела юбку и блузку, потом вернулась в гостиную. Эндрю спокойно читал календарь событий в газете, а Перси изучал воскресный журнал.

– Я готова. – Оливия взяла сумочку.

– Я побуду здесь, приберу, если ты не против. – Эндрю заговорщически подмигнул ей.

– Не торопись. – Оливия вполне оценила его присутствие духа. – Поговорим позднее.

– Непременно, – отозвался он.

Перси ни слова не сказал про Эндрю, пока они ехали в Пасадену. Он вообще ничего не говорил, несмотря на то что разделявшее их стекло оставалось открытым. Оливия впервые в жизни ехала в лимузине, и ее смущала эта слишком просторная машина, где, казалось, можно было встать и прогуляться.

Она не могла поверить в то, что это происходит на самом деле! Неважно, что скажет ее бабушка, по крайней мере Оливии уже не придется вспоминать на склоне лет, каким кратким и унизительным для нее был их единственный контакт.

Огромный дом Вероники казался чуть-чуть менее внушительным, чем неделю назад. И на этот раз ей не придется рвать колготки, пробираясь через изгородь, подумала Оливия.

Внутри дом был отделан так, чтобы зрительно уменьшить пространства почти дворцовых масштабов. Богато отделанная мебель в античном стиле гармонировала с персидскими коврами и старинными картинами. Наверху виднелись отполированные балки, темные на фоне белого потолка. Оливия и Перси прошли по сверкающему паркетному полу в другую комнату, заставленную полками с книгами, и вышли во внутренний дворик.

Сощурившись от солнца, Оливия лишь через минуту увидела хрупкую женщину, сидевшую за витым металлическим столиком в тени зонтика. За ней виднелся сад с аккуратно подстриженными кустами и бассейном. У Оливии возникло ощущение, что она попала в английский особняк и вот-вот встретится с герцогиней.

– Так. – Женщина смотрела на Оливию, не двигаясь с места. Вблизи Вероника Голд выглядела куда моложе и энергичнее, чем это казалось прошлым вечером, когда ее обступало так много людей. – Вы в самом деле моя внучка?

Оливия шагнула вперед и приостановилась, не зная, можно ли ей подойти поближе.

– Вы хотите сказать, что не поверили мне?

– Милая моя, когда человек богат и достаточно знаменит, нельзя быть доверчивым.

Каким знакомым казалось это лицо, как проницательны были светло-карие глаза под снежно-белыми волосами. Тем не менее Оливия не могла решить, кажется ли ей лицо знакомым потому, что она видела его в фильмах, или потому, что оно так напоминало ей лицо матери.

– Садитесь.

Повинуясь порыву, Оливия приблизилась и взяла бабушку за руку.

– Я всегда мечтала о том, как встречусь с вами. Не могу поверить, что я действительно здесь.

К ее собственному смущению, она начала плакать.

В глазах Вероники тоже были слезы, она потянула Оливию за руку и усадила рядом.

– Мы еще наверстаем упущенное. Ты знаешь, когда я потеряла и Эйлин и тебя, мне казалось, что мои страдания – это наказание за грехи. А потом, когда я тебя увидела вчера, я была просто в шоке.

– Вам это, наверное, показалось жестокой шуткой: я, одетая, как моя мама в день ее шестнадцатилетия.

– Да. – Вероника ласково улыбнулась. – На мгновение мне почудилось, что ты и есть Эйлин. А потом я решила, что ты двойник. Затем Перси напомнил мне, что ты раньше уже…

– Я не собиралась вас расстраивать. Не надо было надевать то платье, но я купила его, потому что оно выглядело, как на фотографии мамы. Но я не подумала…

Вероника улыбнулась.

– Знаю. У меня у самой есть такая же фотография. – Белоснежная голова задумчиво склонилась. – Вообще-то, милая, все вышло хорошо. Иначе я бы тебя не узнала, там было так шумно и столько людей вокруг. Когда я пришла в себя, то послала Перси назад, но ты уже ушла. К счастью, он сохранил оставленную тобой в прошлый раз записку.

Из дома вышла горничная, аккуратно неся поднос. Она накрыла столик скатертью и расставила приборы. Оливия заметила, что все фарфоровые блюда были расписаны в античном стиле цветами и травами и ни одно не было похоже на другое.

– Я вообще-то позавтракала дома, – сказала она.

Вероника кивнула.

– Чай для моей внучки, – сказала она горничной, а затем добавила, повернувшись к Оливии: – Ты мудро поступаешь, что не переедаешь. Необходимо заботиться о стройности фигуры.

Завтрак состоял из нарезанного на куски грейпфрута, и Оливия решила съесть один, а бабушке принесли яйца всмятку.

– Я позволяю себе несколько лишних калорий по воскресеньям, – сказала Вероника.

Когда горничная ушла, Вероника принялась расспрашивать Оливию о ее жизни. Сначала неуверенно, а затем все с большей доверчивостью Оливия рассказала о своем детстве, о смерти Эйлин и подростковых годах в приемных семьях. Губы Вероники скорбно сжались, она покачала головой.

– Если бы я только знала! И все это моя вина! В газетах сообщили, что вы обе погибли. Мне казалось, Бог наказал меня за то, что я не смогла быть лучшей матерью. Мне никогда в голову не приходило, что произошла ошибка и кто-то из вас жив.

– После автомобильной катастрофы никто не ожидал, что я выживу. – Оливия храбро налила себе еще чашку чая. – Я находилась в больнице долгие недели… Моя мать заставила меня поклясться, что я никогда не буду вас ни о чем просить. Знаю, звучит дико, но я выполнила обещание. Если бы только я не была такой упрямой!

– Через несколько лет после смерти Эйлин ко мне обратилась женщина, утверждавшая, что она моя дочь. – Рука Вероники, державшая ложечку, задрожала. – Она послала мне свою фотографию, объясняя, что ей пришлось сделать пластическую операцию после несчастного случая. Было отдаленное сходство с Эйлин, но я, конечно, увидела разницу. Кроме того, я слишком хорошо знала дочь, чтобы поверить, что она явится ко мне столь бесцеремонно, как та женщина.

Оливия пожевала кусочек грейпфрута.

– Мама болезненно переживала разрыв с вами.

– Ты знаешь… – Вероника побарабанила пальцами по столу. – Да, мы с твоей матерью поссорились. Она причинила мне такую сильную боль.

Оливия напряженно слушала. Она воспринимала историю ссоры с позиции Эйлин, но ей не приходило в голову подумать, что же чувствовала тогда ее бабушка.

– Полагаю, я отреагировала на беременность Эйлин так, как это сделала бы моя собственная мать. Тогда все еще считалось позором иметь незаконнорожденного ребенка. – Вероника деликатно вытерла губы кружевной салфеткой. – Я и выплеснула на Эйлин обычную ерунду о том, что она навлекла на меня бесчестье. А потом твоя мать сказала нечто такое, что пронзило мне сердце. Она сказала, что я самая эгоистичная, самая мелочная женщина из всех, кого она знает, что я никогда не любила никого, кроме себя.

Лицо Вероники исказилось от душевной боли. Оливия хотела обнять ее, попытаться утешить, но бабушка продолжала говорить.

– Мне казалось, что надежды на примирение нет. И я отпустила ее. – Сожаление слышалось в ее звучном грудном голосе. – Через несколько лет я наконец собралась с мужеством, чтобы пообщаться с ней. Нанятый мной детектив отыскал ее во Флориде, и я позвонила. Но, видишь ли, мы снова начали спорить. По-моему, она пила. Тогда я махнула на Эйлин рукой. Но я всегда сожалела об этом, потому что я лишилась дочери… И думала, что лишилась внучки тоже.

– Вы не должны винить себя. – Оливия поставила чашку с чаем на место. – У мамы, конечно, были свои недостатки – да, она действительно пила. Мне очень хотелось, чтобы она помирилась с вами, ради меня, но она не желала даже слышать об этом.

Казалось, что Оливия с бабушкой беседуют уже долгие часы. Оливия выложила историю своего замужества, рассказала о своей работе учительницей и о путешествии в Калифорнию, подбадриваемая вопросами Вероники. Когда дело дошло до Эндрю, Оливия описала его как очень хорошего друга.

– Может быть, больше чем друг, но пока еще рано говорить об этом.

Бабушка, казалось, была не совсем довольна последним обстоятельством.

– Я слышала про Эндрю Kappa. Возможно, даже видела его. Я встречаюсь с довольно большим количеством людей. Но ты же не хочешь кинуться с головой во что-то сомнительное, дорогая? Ведь перед тобой целая жизнь и карьера.

Оливия нахмурилась. Карьера?

– Мне бы хотелось, чтобы вы с ним познакомились поближе, – сказала она, все еще недоумевая. – Думаю, он бы вам очень понравился.

– Уверена, ты правильно судишь о людях. – Вероника позвонила в колокольчик, чтобы горничная унесла поднос. – Ну, ты должна остаться на весь день. Поброди вокруг, изучи дом и сад. Теперь это и твой дом, милая. Конечно, я надеюсь, что ты переедешь ко мне.

Оливия судорожно сглотнула.

– Я? О, благодарю вас! Я, конечно, подумаю об этом, то есть… Можно мне позвонить? – Оливия подозревала, что Эндрю с беспокойством ждет, чтобы узнать, что же случилось. – Вообще-то… – Она снова заколебалась.

– Может быть, ты хотела бы пригласить мистера Kappa на обед? – В голосе Вероники зазвучали сухие нотки. – Ну, естественно, я буду счастлива встретиться с ним.

– Спасибо! – Оливия обвила руками шею бабушки, и вид у той сделался довольный, хотя она и усмехнулась.

Сегодня исполнилась ее мечта, думала Оливия спустя несколько минут, идя к телефону за Перси Кен-Уитерсом, который улыбался, как кот, только что получивший годовой запас сметаны. Она лишь надеялась, что, в отличие от прочих бесплодных мечтаний, это наконец завершится счастливо.