Текст книги "Примирение"

Автор книги: Жаклин Топаз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

8

Когда приехал Эндрю, Вероника приветствовала его с любезностью королевы. Глаза их на мгновение встретились – взгляды упрямой старой женщины и сильного молодого мужчины скрестились… и они вежливо улыбнулись друг другу.

– Перси проведет вас по дому, – сказала Вероника. – Я так рада, что вы смогли присоединиться к нам, мистер Kapp. Но я обычно немного сплю днем. Надеюсь, вы меня извините.

Оливия надеялась, что суховатое обращение бабушки не означало, что ей не понравился Эндрю или что она против его присутствия. Может быть, подумала она, Веронике просто неловко.

К счастью, экскурсия с Перси немного разрядила атмосферу.

Хотя дом был огромен, комнат оказалось не так много, зато очень больших. Там была просторная кухня, залитая солнцем комната для завтраков, огромный зал для торжественных обедов, библиотека, которую Оливия уже видела, и гостиная с камином, где, очевидно, Вероника частенько сидела.

Наверху Перси показал им с полдюжины спален, отделанных по-разному, с огромными ваннами. Оливия может выбрать любую из них, сообщил Перси. Она безмолвно кивнула.

Потом Эндрю и Оливия прогулялись одни по саду, восхищаясь аккуратными изгородями и красивыми клумбами. Прежде чем извиниться и отказаться сопровождать их под предлогом ревматизма, Перси выдал им массу ботанической информации, которую Оливия тут же забыла.

– Как хорошо, что у вас с бабушкой все налаживается. – Эндрю взял ее за руку. – Я был так рад, когда ты позвонила.

Оливия покраснела.

– А я рада, что ты здесь. И рада, что ты был тогда там, дома. К счастью, Перси ничего не сказал бабушке о моем… компаньоне за завтраком.

Он повел ее по усыпанной гравием дорожке.

– Поразительный дом. У меня такое чувство, будто я должен был подъехать сюда на коне, одетый в костюм Пола Ревера. О таких местах читаешь в исторических книгах.

Оливия прижалась щекой к его плечу.

– Мне нравится чувствовать, что мы с тобой – будто персонажи далекого прошлого. Тогда жизнь была более романтичной. Или же она нам кажется такой?

– А я предпочитаю наш мир, где есть антибиотики, самолеты, круговой душ и Брюс Спрингстин. Но романтичное прошлое мне тоже нравится. – Эндрю провел ее вдоль изгороди, и они вошли в розарий. В летней жаре кусты так и ломились от цветов всех мыслимых оттенков – от белого и розового до алого, оранжевого и такого темного красного, что он казался черным.

– Расскажи мне, о каком доме ты мечтаешь. – Оливия откинула голову назад, подставляя солнцу лицо. Никогда еще она не чувствовала себя такой счастливой! Если бы только это мгновение могло длиться вечно!

– Я сделаю лучше. Я тебе его покажу. – Он остановился, притянув ее к себе. – Мой дом в Корона дель Map. Это пляжный городок, примерно в часе езды на юг.

– Ммм. – Запах роз разнеживал и убаюкивал ее, успокаивая нервы.

– Я могу еще описать женщину своей мечты. – Голос его зазвучал тихо, совсем близко от ее уха. – У нее каштановые волосы, блестящие золотом на солнце, прямой, чуть-чуть вздернутый нос, полные губы, сводящие меня с ума…

Как растущие рядом лозы, их руки сплелись, губы прижались к губам. В его поцелуе было все тепло солнца, и ответный жар побежал по ее телу. Густой запах земли заполнил ее ноздри, смешиваясь с мужественным ароматом его тела.

Крепкие руки ласкали ее шею и спину, Оливия прижималась к его груди, в ней огнем горело страстное желание.

Эндрю легко поднял ее и перенес в укромную беседку, где опустил на скамейку. И там, спрятанные от чужих глаз, – хотя вряд ли бы кто-нибудь стал тут ходить, – они долго и горячо целовались. Оливия вся дрожала в его объятиях, груди ее налились. Ей хотелось, чтобы он ласкал ее везде, она бы его тоже.

Расстегнув пуговицы ее блузки, он стал целовать твердые вершинки ее грудей под кружевным лифчиком. Тихо застонав, Оливия впилась пальцами в его плечи, беспомощная перед обрушившимся на нее вожделением.

Эндрю посадил ее к себе на колени, губы его были везде…

– Мне кажется, я поймал нимфу в лесу.

От страсти голос его пресекался. Оливия слышала, как колотится его сердце под рубашкой, не оставалось сомнения в том, что он крайне возбужден. Ей хотелось снять с него одежду, ощутить его наготу рядом со своей, но она не могла этого сделать – пока.

– Я еще не готова к этому. – Слова были сказаны шепотом.

– К чему?

Она тяжело перевела дух.

– У меня никого не было с тех пор, как Джим – мой муж… Для меня это так много значит, больше, чем я могу сейчас вынести.

Оливия попыталась привести в порядок мысли.

– У меня такое чувство, будто мне сейчас надо выбирать между тобой и бабушкой. Я не могу отдаваться наполовину, Эндрю.

– И тебе хотелось бы проводить с ней все свое время с тех самых пор, как ты была ребенком? – По-видимому, он ее понял, хотя и неохотно. – Проклятье! Я просто эгоист, Оливия. Мне тебя тоже не хочется делить. Когда настанет время…

– Когда настанет время, тебе не придется меня делить.

Глаза их встретились в молчаливом взаимопонимании.

– Я нетерпелив, но зато я упорный, – сказал он наконец.

– Хорошо. – Она глубоко выдохнула. – Я, наверное, ужасно выгляжу?

– Как парижский мальчишка, с кудряшками на шее. – Он сунул руку в карман. – Возьми расческу.

Прежде чем встать, она снова поцеловала его.

– Я ценю твое понимание. Иногда я сама себя не понимаю.

Они пошли в дом.

– Интересным должен быть обед, – заметил Эндрю. – Надеюсь, твоя бабушка не собирается подать меня в качестве одного из блюд.

– Не думаю, что ты ей не понравился.

– Но она и не была в восторге от моего появления здесь.

А он ничего не упускает, отметила про себя Оливия.

Вероника предпочитала обедать раньше, чем было принято, что устраивало и Эндрю и Оливию, так как они не ели за ленчем.

Горничная накрыла стол в гостиной. На первое им подали восхитительный суп из спаржи.

Хотя Оливия подозревала, что ее бабушке известно: сады существуют для тайных поцелуев, но Вероника сохраняла вежливо-холодный вид, говоря о погоде, последних фильмах и плачевном состоянии телевидения.

Наконец, когда они покончили с цыпленком с грибами и перешли на тающий во рту шоколадный мусс, она спросила Эндрю о его работе.

– Я занимаюсь рекламой, – сказал он. – Сейчас разрабатываю одну идею о новых ювелирных украшениях.

Оливия задержала дыхание. Среди возбуждения последних дней она забыла про его кампанию.

– Как интересно. – Вероника позвонила, чтобы принесли кофе.

– Одно время… – Эндрю заколебался. – Честно говоря, мы хотели просить вас сотрудничать с нами.

Вероника выказала лишь легкое удивление.

– Вот как?

– Название серии рекламных роликов – «Безупречная элегантность». Наш лозунг: «Безупречная элегантность – чистое золото». – Он внимательно следил за выражением лица Вероники, подметила Оливия, возможно, пытаясь решить, не зашел ли он слишком далеко.

– Как мило.

Вошла горничная с кофе, и Вероника разлила его по чашкам. Руки, наливавшие кофе, не дрожали. Вообще в ней было что-то крепкое, как сталь, и Оливия помолилась в душе, чтобы Эндрю не настроил ее бабушку против себя. Ясно было, что Вероника Голд не опустится до того, чтобы рекламировать ювелирные изделия по телевизору.

– Дело в том, что, когда я встретился с Оливией и узнал ее фамилию, у меня и возникла эта идея. – Эндрю, поблагодарив хозяйку, принял чашку кофе.

– Может быть, хотите чего-нибудь покрепче? – спросила Вероника.

– Нет, спасибо, это в самый раз.

– Хорошо. Я не против того, чтобы мужчина иногда выпивал, но мой опыт показывает, что слишком много таких, кто не умеет вовремя остановиться. – Казалось, она не обратила внимания на его рассказ об украшениях, но внезапно спросила: – Значит, Оливия вдохновила вас? Вижу почему: она прелестна.

– Да. – Эндрю кинул на Оливию взгляд, полный искреннего восхищения, и она почувствовала, что краснеет.

– Она очень напоминает меня в том же возрасте. – В голосе Вероники не было ничего мечтательного, несмотря на ностальгические слова. – Я полностью осознавала, что обладаю не обычной красотой, нет, это было нечто незаурядное. Я была полна решимости обратить такую выдающуюся внешность в свою пользу. А вот моя внучка, похоже, еще не разбужена.

– Я бы сказал немного иначе. – Эндрю, казалось, ничуть не задел двойной смысл сказанных ею слов.

– Не думаю, что внешность так уж важна, – быстро вставила Оливия.

– Чепуха. – Вероника поставила свою чашку точно в середине блюдца, не пролив ни капли. – В тебе есть то, ради чего другие женщины пошли бы на убийство, милая моя, и я не позволю тебе попусту себя растрачивать. Мистер Kapp, я буду счастлива сотрудничать с вами, если моя внучка будет сниматься вместе со мной.

Потрясенное молчание было ей ответом.

– Но я же все испорчу! – Оливия не могла поверить, что ее бабушка говорит всерьез. – Я же понятия не имею, что и как делать.

– Но тебе же нужен какой-то опыт перед камерой, прежде чем ты будешь играть меня в фильме о моей жизни.

Оливия застыла от изумления, уставившись на бабушку. Наверняка Вероника шутит! Смысла в ее словах нет. Не ждет же она, что школьная учительница волшебным образом превратится в актрису. И сыграет саму Веронику Голд!

А пожилая женщина положила салфетку на тарелку, дав понять, что закончила обед.

– Пойдемте в мой кабинет.

Пока они шли в другую комнату, Оливия еще не избавилась от шока. Откуда у ее бабушки такие невероятные идеи? Ей пришла в голову эта мысль, когда Эндрю рассказал о рекламе, или же она обдумывала свой план весь день?

Выражение лица Эндрю, усевшегося в кресле, было весьма серьезным.

– Ну? – Он изогнул бровь, глядя на Оливию. – Я бы сказал, что это вызов!

– Я не уверена, что сумею его принять. – Ей не хотелось противоречить бабушке. – То есть… конечно, звучит заманчиво, и было бы здорово работать с бабушкой, но…

– Ты не узнаешь, сможешь ты играть или нет, пока не попробуешь. – Вероника села за изящный флорентийский столик, служивший ей рабочим столом. – Кроме того, я с ужасом представила себе, как чужой человек попытается истолковать мою жизнь. Нелепо! Оливия, ты рождена, чтобы сыграть эту роль.

Оливия была сражена абсурдностью ситуации. Бабушка отвергла ее до того, как она родилась, а теперь спокойно все переменила, как будто их жизни переплелись изначально и это судьба. Может, так оно и было. Может, она пыталась наверстать упущенное, вкладывая в Оливию разом очень большую часть себя.

– А ты что думаешь? – Она обернулась к Эндрю.

Вытянув длинные ноги и уперев ступни в низкую кушетку, он задумчиво рассматривал ее.

– Я, конечно, не объективный наблюдатель…

– Там, где дело касается денег, какой мужчина может быть спокойным? – заметила Вероника. – Добавьте красивую женщину – и будет счастьем, если весь разум у него не вылетит за окно.

– Вижу, у вас не слишком высокое мнение о мужчинах. – Эндрю, казалось, не задели ее замечания. Скорее ему было забавно.

Оливия тоже развеселилась. Наверное, женщина, прожившая семьдесят лет, имеет право на подобные шутки.

– Ерунда, я законченная реалистка. – Вероника сложила руки на столе. – Ну как?

Оливия никогда еще не сталкивалась одновременно с двумя людьми с такой сильной волей, да к тому же оба давили на нее в одном направлении. Хотя Эндрю и не настаивал, она видела, что он едва сдерживается, чтобы не поддержать предложение актрисы. Кампания могла принести ему изрядный куш, а Вероника будет счастлива.

– Я снимусь в рекламе, если вы оба этого хотите, – решилась наконец Оливия. – Но я ничего не обещаю насчет фильма, бабушка. Это слишком ответственно.

– Посмотрим, – сказала Вероника.

Эндрю отвез Оливию обратно домой. В машине ее охватило все нарастающее возбуждение. Как будто бы в реальность превратилась история из книжки – внезапный, неожиданный шанс стать кинозвездой. Она снова представила себе актрис, виденных в театре, в их сногсшибательных платьях. Неужели и она может когда-нибудь стать одной из них?

Молчание нарушил Эндрю.

– Ты нормально себя чувствуешь? – Он пристально посмотрел ей в глаза, стараясь понять ее состояние.

– Да ведь я приехала в Лос-Анджелес, чтобы осуществить весьма рискованное намерение. – Она улыбнулась. – Только я не представляла себе ничего такого… удивительного, как это.

– Для школьной учительницы у тебя неплохо развита тяга к приключениям.

Но когда они подъехали к дому, глаза его смотрели печально.

– Эндрю? – Оливия взяла его за руку, когда он помогал ей выйти из машины. – Что-то не так?

– Нет. – Но в голосе его слышалась грусть. – Просто все изменится теперь, раз ты помирилась с бабушкой. Ты станешь встречаться с новыми людьми, начнешь новую жизнь.

– Но у меня будет время и на тебя! – Она шагала рядом с ним по дорожке. – Как ты мог подумать…

– Да дело не в том. – Взяв у нее из рук ключ, он отпер дверь. – Тебе некуда скрыться, Оливия, – я все равно отыщу тебя. Но последняя неделя – это была просто идиллия. Мы смогли начать наши отношения естественным путем, без всяких сдерживающих формальностей. А теперь все будет немного иначе. И я достаточно эгоистичен, чтобы хотеть тебя только для себя.

– Но мы ведь будем вместе работать, не так ли? – Она погладила его руку.

– Да, конечно. – Склонившись, он поцеловал ее. – Дело в том, что я собираюсь работать в непосредственной близости к тебе – в самой большой близости, какая только возможна.

С дрожью желания она подумала, не возобновит ли он снова ту любовную атаку, которую предпринял в саду, но Эндрю, очевидно, не забыл их разговора. С оттенком сожаления она приняла его быстрый поцелуй и стояла, глядя, как он уходит от нее назад, к своей машине.

Оставшись одна, Оливия бродила по пустой квартире, обдумывая события дня. Она вспомнила мимолетный настороженный взгляд, которым обменялись Вероника и Эндрю при встрече. Что будет, если два волевых человека вступят когда-нибудь в конфликт? Больше всего на свете ей бы не хотелось оказаться перед выбором: бабушка или Эндрю.

Оливия постаралась приободриться. Ей надо просто сделать так, чтобы этого не случилось.

9

Следующие несколько недель оказались куда более занятыми, чем Оливия могла себе представить. И Эндрю и Вероника настаивали на том, чтобы все делать наилучшим образом. Оливия с ними соглашалась, но на практике ей иногда не хватало умения, да и энтузиазма тоже.

Во-первых, для нее разработали особую диету, чтобы она дошла до нужного для фильма веса, так как камера, оказывается, зрительно прибавляла десяток фунтов. Тот факт, что ее бабушка поддерживала свое существование салатом и яйцами всмятку, не мог утихомирить голодного бурчания в животе Оливии. Кроме того, она занималась физическими упражнениями с частным инструктором пять раз в неделю, и Оливии приходилось потеть рядом с восемнадцатилетними фанатками здорового образа жизни, которые, казалось, могли промчаться через всю страну, не запыхавшись.

По настоянию Вероники Оливия переехала в ее дом в Пасадене. Порой она готова была ущипнуть себя, чтобы поверить, что она та самая женщина, которая учила школьников в Сент-Питерсберге. Да и Эндрю поражался столь быстрым переменам в ее жизни.

– Я чувствую себя Генри Хиггинсом, – признался он как-то, отвозя ее домой после занятий, – глядя, как моя маленькая цветочница превращается в прекрасную леди.

– Не сказала бы, что потеть в классе аэробики – то же самое, что превратиться в леди, – возразила она, отбрасывая со лба все еще влажный после душа локон.

– Но ты меняешься. – В голосе его слышалось едва ли не сожаление. – Каждый день ты становишься еще чуть-чуть более похожей на твою бабушку в молодости. Наверное, потому что ты столько времени проводишь с ней.

– Правда? – Оливия откинулась на сиденье. – А я все еще не верю, что это я. Хотя не думаю, что сняться в рекламном ролике – это такое уж большое дело.

– Ты еще будешь удивляться. – Эндрю свернул с шоссе. – В Голливуде известность – это все. Ты – давно утерянная и вновь найденная внучка Вероники Голд; все, что ты будешь делать, привлечет внимание. Плюс к тому, это ее первый и, возможно, единственный рекламный ролик. Помнишь весь тот шум, когда Майкл Джексон сделал себе рекламу?

– Конечно. Но у него же был пожар на съемочной площадке.

– Между тобой и Вероникой такие теплые отношения, что нам пожар не понадобится.

Выглянув из окна, Оливия поняла, что они не в Пасадене.

– Эй, куда мы едем?

– Сюрприз, – ухмыльнулся Эндрю.

– Ах ты дьявол! – Она встретила его страстный взгляд.

– Не такой уж сюрприз. – По лицу его пробежала тень. – Я стараюсь соблюдать наше соглашение, Оливия. Буду ждать, пока не настанет нужное время. Поверь мне, это нелегко… Ну, вот мы и приехали. – Он остановил «порше» перед элегантным фасадом магазина, на котором значилось название хорошо известной косметической фирмы.

– Мне надо купить губную помаду? – догадалась Оливия.

– Попытайся угадать еще разок.

– Может быть, тебе самому надо купить губную помаду?

Игриво схватив за плечи, он прижал ее к сиденью.

– Думаешь, тогда я буду выглядеть прехорошеньким?

– Но я же не знаю, до каких странностей доходят здесь, в Голливуде, – поддразнила она. – Может быть, ты пишешь памятные записки секретарше губной помадой.

Он прильнул к ее губам, и на мгновение она обо всем забыла, наслаждаясь волшебным ощущением близости. Его язык нежно исследовал ее рот, в то время как руки соблазняюще обхватили грудь.

Оливия, тихо застонав, прильнула к нему в тесном объятии. Тотчас же она ощутила, как в сдержанном джентльмене проснулся страстный мужчина.

– О Господи. – Он оторвался от нее задыхаясь. – Если бы не белый день да если бы у нас не была назначена встреча…

– Знаю… – Но на самом деле она понятия не имела, о чем он говорит. – Какая встреча?

– Урок макияжа. – Эндрю погладил ее по волосам. – Когда приходится смешивать бизнес с удовольствием, всегда трудно.

– Макияж? – Оливия с неохотой осознала, что у него долг одерживает верх над желанием.

– Ну, все то, что ты мажешь на лицо.

Она засмеялась.

– Знаешь, о чем я подумала? Когда я была маленькой, одна из моих приемных сестер решила изменить внешность с помощью косметики на свой день рождения. Помню, как я за ней наблюдала и как ей завидовала.

– А теперь твой черед.

Выскользнув из машины, Эндрю помог ей выйти и проводил Оливию в салон.

Там она узнала от манерного молодого человека, что и на ее коже имелись недостатки, о которых она не подозревала: поры нуждались в чистке, брови нужно было выщипать и так далее.

– И все же, – с неохотой признал специалист, сделав свое дело, – вы похожи на богиню.

Внимательно посмотрев в зеркало, Оливия раскрыла рот от изумления. Там отражалась возвращенная к жизни Вероника Голд в молодости. На мгновение у нее возникло странное ощущение нереальности, как если бы она наблюдала за собой со стороны.

– Ты уже не очень похожа на учительницу, – задумчиво молвил Эндрю.

– А ты не очень-то похож на фермера из Гранта в Небраске. – Она скорчила ехидную рожицу.

Эндрю глянул на часы.

– Я обещал твоей бабушке, что мы вернемся к пяти. Нам пора.

– А почему бы нам не позвонить и не сказать, что мы задерживаемся? – предложила Оливия. – Можно позволить себе нечто невероятное, например, пообедать в Макдональдсе?

Эндрю заплатил мастеру, прикрыв счет от любопытных глаз Оливии.

– Ты, наверное, до сих пор не заметила, что Вероника за тобой наблюдает. Она очень хотела тебя видеть сразу после сеанса макияжа.

Если бы Оливия ожидала от бабушки похвал, она бы расстроилась. Когда они прибыли домой, Вероника изучила ее критически, а затем изрекла:

– Волосы. Надо что-то сделать с волосами.

– Но мне нравится, что они длинные, – возразила Оливия.

– Что тебе нравится, не имеет значения. – Вероника провела их в свой кабинет. – Главное – это «понравиться» камере.

Оливия обернулась за поддержкой к Эндрю, но он, одобрительно кивая, уселся на кушетку рядом с ней.

– Ты больше не можешь воспринимать себя отдельно от создаваемого образа, значит, и волосы твои должны быть такими, как задумано по сценарию.

Оливии хотелось застонать, но она понимала: они правы. Ей придется принести некоторые жертвы, и волосы до плеч, очевидно, одна из них.

– Нужно сделать их немного попышнее, но не так, как носят сейчас.

Вероника листала номер журнала «Вог». Ее кабинет теперь казался Оливии штабом военных действий. Она бы не удивилась, если бы, войдя туда утром, увидела карту Голливуда с булавками, показывающими расположение бабушкиного войска и направления наступательных действий.

– Да, думаю, слегка старомодный образ подойдет лучше всего. – Скрестив длинные ноги, Эндрю склонился к Веронике. – К тому же в ваших первых фильмах волосы у вас были довольно длинные, может быть, нам придется их копировать. Так что не надо стричь слишком коротко.

У Оливии забурчало в животе. Она почти ничего не ела весь день и умирала с голоду. На столе стояла тарелка помидоров, и Оливия потихоньку начала их есть.

Вероника подняла глаза от журнала, посмотрев на волосы Оливии, собранные узлом.

– Может быть, цвет? Она темнее, чем была я. Подцветить золотым, как вы думаете?

Эндрю утвердительно кивнул.

– Простая стрижка, может быть, несколько короче и небольшой перманент.

Трудно было не удивляться. Большинство мужчин даже не знали, что значат эти термины, подумала Оливия. Но она начала потихоньку открывать в Эндрю разные стороны его натуры: он был и веселым другом, и трезвым бизнесменом. В роли последнего он знал все, что можно, о том, как превратить школьную учительницу в кинозвезду, и она должна была быть ему благодарна. Она-то сама, конечно, не представляла, как совершить такое превращение.

По крайней мере, решение было принято, и они могли сесть пообедать, подумала Оливия с облегчением, но на обед давали только салат с цыпленком и нарезанные грейпфруты.

Как там шутя говорила Сандра, оставляя ее одну? Ее уложат в больницу и станут силком кормить гамбургерами? В настоящий момент это казалось чудом.

Через день парикмахер, настолько известный, что даже Оливия о нем слышала, провел несколько часов, применяя различные химикаты и орудуя ножницами и бритвой. В результате получилось то, что модные журналы называли «гривой»: копна волос с золотистым отливом, благодаря которым она выглядела так, будто бы родилась богатой. Именно того, как она поняла, и добивались.

Оливия старательно гнала от себя не дававшую покоя мысль, что она лишь дурачит людей, пытаясь выглядеть великолепно. Удастся ли ей это на самом деле?

Но клиент Эндрю Джан-Франко Алиари был в восторге от того, что обе Голд будут представлять его ювелирные изделия, и с его одобрения на следующую пятницу назначили фотосеанс.

– Нам понадобятся фото для афиш, расклеенных в тех местах, где будут покупать товар, и для рекламы в прессе.

И Эндрю повез Оливию из гимнастического зала на примерку платья, которое она наденет, снимаясь в рекламе. Она жевала принесенный им ленч – морковку, стебель сельдерея, два соленых крекера, запивая все это минеральной водой.

– Что такое места, где будут покупать товар?

«Порше» затормозил у светофора так резко, что газировка пошла ей в нос и Оливия чихнула.

– Ты не простудилась?

В голосе Эндрю слышалось беспокойство, хотя Оливия теперь уже не понимала, было ли это беспокойством за нее или за капиталовложение, каким она теперь являлась.

– Нет, глупый, мне просто газировка попала в нос.

По лицу его пробежала улыбка.

– Ах ты пьянчужка.

– Все дело в твоей езде.

– Возможно. – Он рванул с места, как только свет стал зеленым. – Нам нужно будет поместить рекламу в магазинах, знаешь, эти картонные листы, которые убеждают тебя купить все сразу, не сходя с места.

– Господи, ты хочешь сказать, что, когда я подойду к витрине и прижму нос к стеклу, чтобы посмотреть на украшения, я увижу себя?

– Надеюсь. – Он затормозил перед отреставрированным домом чуть в стороне от бульвара Сансет. – Надеюсь, с примерками закончено. Платье понадобится тебе завтра.

Оливия взяла сумочку.

– Мы просто проверим длину подола и прочее. Ты меня подождешь?

– Конечно. – Склонившись через сиденье, он легко коснулся ее губ. – Через полчаса подъедет Перси.

Она с неохотой выскользнула из машины. Чего ей на самом деле хотелось бы сегодня, так это сбежать куда-нибудь на пляж, поплескаться в прибое, а потом лениво полежать на солнце, пока Эндрю мажет ей спину кремом для загара.

Вот какова цена красоты, думала она, настраивая себя на полчаса неподвижного стояния, пока у нее не заболят плечи и не закружится голова.

Фотосъемки в пятницу проводились на бульваре Вилшайр, недалеко от Музея искусств. Оливия с тоской вспоминала о своем походе в Палеонтологический музей, где у нее было время часами глазеть на огромных мамонтов и саблезубых тигров.

– Не впадай в транс. – Вероника, взвинченная с самого утра, локтем подтолкнула ее из машины. – У нас с тобой всего час на грим.

Они привезли с собой необъятные запасы: наборы косметики, различные виды нижнего белья, парики, по цвету подходящие к их собственным волосам, на случай, если потребуется сделать прически попышнее, – все, кроме хотя бы шоколадки «Марс», по которой Оливия просто умирала.

Студия оказалась большой, просторной, наполненной фотооборудованием. На задней стене был помещен огромный цветной снимок горного пейзажа, который Эндрю собирался использовать в рекламном выпуске.

Фотограф Фил Алонсо представился им. Он посмотрел на Веронику с благоговением и уже только после этого повернулся к Оливии.

– Поразительно. – Он провел рукой по своим редеющим волосам. – Мне кажется, я попал в ловушку времени.

– Выглядит, как я в молодости, правда? – В голосе Вероники слышалась гордость. – Как если бы родилась заново.

Оливия благодарно улыбнулась, стараясь отвлечься от назойливой мысли, что ее настоящее «я» сейчас неведомо где. В конце концов, сурово сказала она себе, она находится здесь только как внучка Вероники.

Дамы поспешили в гримерную. В помощь им наняли костюмершу, так что поговорить не удалось.

– Готовы? – Всунулся в дверь Эндрю. – Вы обе выглядите потрясающе!

На Веронике было закрытое легкое розовое платье. На Оливии – платье лазурного цвета, оставлявшее плечи обнаженными.

Украшения, от которых не отходил вооруженный охранник, уже были в студии. Оливию это удивило, но, возможно, страховая компания настаивала на таких мерах предосторожности.

Эндрю объяснил сценарий.

– Я хочу, чтобы вид у вас был свежий, лица, слегка загоревшие на горном воздухе. Вы здесь находитесь в то время, когда ведется добыча золота. Но в вашем облике не должно быть даже намека на вульгарность. Вы обе – леди с большой буквы. Я хочу, чтобы вы передали зрителю ощущение, что «Безупречная элегантность» – это высший класс, но что украшения также вполне современны и годятся для обычных людей, если они хотят приодеться. Мы ведь нацелились не только на богатых.

– Элегантно, однако, современно и доступно?! – простонала Оливия. – Да здесь требуется не заурядная актерская игра, а одержимость, полная самоотдача!

Эндрю встретился с ней глазами.

– Мне кажется, я знаком с кем-то, у кого есть все нужные качества и они достигнуты без особого труда. Давай-ка посмотрим, сумеет ли молодая леди убедить в этом камеру.

Подошел Фил, чтобы показать Веронике и Оливии, где им встать.

Он поместил их перед фоном и включил вентилятор на низкие обороты, создавая эффект ветерка. Затем всунул в магнитофон кассету с записью Джона Денвера, и Оливия от музыки слегка расслабилась.

– Твои первые фотосъемки? – спросил Фил, и она кивнула. – Тогда следи за своей бабушкой. Она мастер. Иди сюда. Посмотри в камеру.

Посмотрев в видоискатель, Оливия увидела, что Вероника, даже еще не начав позировать, уже вся светилась оттого, что была на площадке. Она выглядела очень эффектно, всего лишь стоя там. Сумею ли я это сделать? – подумала Оливия. Это казалось невозможным.

И конечно, заняв место возле Вероники, Оливия почувствовала себя крайне неловко. Все суставы ее точно окаменели, а на лице застыла какая-то гримаса.

– Эй, попробуй расслабиться, а? – сказал Фил, но все было напрасно.

Оливию зажало внутреннее напряжение. Ее первая попытка доказать, что и она что-то может, кажется, уже провалилась. Что заставило ее поверить, будто она сумеет стать актрисой?

– Дай мне минуточку, ладно? – попросил Эндрю Фила, отводя Оливию в сторону.

– Прости. – В глазах ее стояли слезы. – Наверное, я просто не гожусь на это.

Он легонько поцеловал ее в висок.

– Ты забыла, что надо играть.

– Но Эндрю, я же ничего не умею…

– Шшш. – Он шептал ей в ухо, и голос его успокаивал ее. – Открою тебе тайну. – Он ждала, загипнотизированная его близостью. – Представь, что нас здесь нет. Как будто камера – это зеркало, и ты на себя смотришь. Пококетничай со своим отражением, подразни его. Держу пари, ты все это делала тысячу раз, еще подростком. Правда? – Оливия кивнула, удивляясь тому, как многое он угадывает. – Постарайся забыть о нас, хотя бы ненадолго. Как будто ты одна.

Он отошел, Оливии хотелось, чтобы он остался рядом, но ее ждали Фил и Вероника. Исполненная желания овладеть придуманным интересным приемом, она заняла место перед камерой.

– Ладно, начали, – сказал Фил.

Сделав глубокий вздох, она попыталась вспомнить себя в юности. Она тогда меняла выражение лица, стоя перед зеркалом, копируя образ бабушки в фильме «Танцовщица шейха». Этот ее невинный, но такой чувственный облик, внутренняя уверенность, соблазнительные движения…

К изумлению Оливии, тактика отлично сработала. Она забыла о своем напряжении. Они с Вероникой одновременно глядели в камеру, улыбаясь, вскидывая головы, чтобы лучше показать сверкающие серьги и ожерелья, встряхивая волосами, плывущими по «ветерку», смеясь по команде.

К концу первого часа Оливия начала сомневаться, долго ли еще ноги продержат ее. Она никогда не предполагала, что фотографирование может так изматывать. Может быть, потому что они все время стояли на одном месте, но, скорее всего, дело заключалось в постоянной собранности, необходимой для того, чтобы продолжать уверять себя, будто она находится наедине со своими мечтами.

– Отлично, – сказал наконец Фил. – У нас получилось несколько классных снимков. Эндрю, я принесу тебе отпечатки во вторник.

– Мне бы хотелось увидеть поляроидные снимки.

Вероника казалась слегка уставшей после съемок, но явно не собиралась в том сознаваться. Фил протянул ей пробные снимки, сделанные в начале сеанса.

Подойдя поближе, Оливия поглядела на фотографии через ее плечо. Два знакомых образа словно слились воедино. Она действительно походила на Веронику! Правда, Оливия была на два дюйма выше, но сумела продемонстрировать тот же магнетизм.

– Я знала! – проворковала Вероника. – Камера любит тебя! В тебе есть то, что нужно, милая.

Пока Эндрю, Фил и его ассистент тоже рассматривали снимки, Оливию сотрясала дрожь страха, как если бы она отправилась кататься на карусели, а оказалась на огромных американских горках. «Это не я! – хотелось ей кричать. – Я только делала вид!»