Текст книги "Примирение"

Автор книги: Жаклин Топаз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Она прикусила язык. Может быть, все молодые актрисы поначалу так себя чувствуют? Ей просто нужно привыкнуть.

– Великолепно, – подытожил Фил.

Эндрю подбадривающе подмигнул ей, и внезапно Оливия почувствовала себя куда лучше.

По дороге домой она молчала, а Вероника чуть ли не напевала от удовольствия, сидя рядом. Сама она тоже была в хорошем настроении. С помощью Эндрю она выдержала это испытание, не поставив себя в дурацкое положение! Неплохо, а?

Эндрю обещал вывести ее куда-нибудь в субботу, чтобы отметить успех, и предвкушение удовольствия будоражило воображение Оливии. Впервые она будет наедине с ним в новом притягательном облике. Она с нетерпением ждала вечера!

10

К облегчению Оливии, Эндрю не отправился с ней в самый модный ресторан, где она чувствовала бы себя выставленной на всеобщее обозрение. Вместо этого он привез ее в свою квартиру в высотном доме на бульваре Вилшайр.

Квартира оказалась очаровательно простой. Никакого блеска и мишурных украшений. Отделка просторной гостиной и большой кухни в мягкой цветовой гамме, современные металлические скульптуры – все это обличало тонкий вкус хозяина.

– По-моему, тут живет волшебник. – Оливия рассматривала акварель, изображавшую старика с трубкой в зубах, испускающего клубы дыма.

– Надеюсь, ты будешь чувствовать то же самое, когда попробуешь мою еду. – Достав пакет феттучини из буфета, Эндрю начал вынимать из холодильника сметану, сыр и цветную капусту. – Ты любишь макароны?

– Страстно.

Оливия с удивлением глядела на него. Когда Эндрю приехал в студию на полчаса раньше, чтобы забрать ее, на лице его было напряженное, характерное для работы выражение. Всего лишь через несколько минут после того, как они вошли в дверь, он снял пиджак, галстук и вместе с одеждой – маску делового человека. Расслабленный, он напоминал ей того мужчину, которого она повстречала 4 Июля, незнакомца, умыкнувшего Бетси Росс, чтобы выиграть в Великой охоте за предметами другой эпохи.

– Таким ты мне нравишься.

– Каким? – Он поднял глаза, ставя кастрюльку с водой на плиту. – Ты хочешь сказать, человеком, а не бизнесменом? Я сам себе нравлюсь.

– Иногда я думаю, что бы случилось, не встреть я тебя почти в то же самое время, что и Веронику. – Оливия присела на низенькую табуретку. – Иногда мне почти что хочется…

– Вовсе нет. То, что ты отыскала бабушку, – это второе замечательное событие, случившееся с тобой. – С ухмылкой, не оставлявшей сомнений в том, что он подразумевал под первым замечательным событием, он поставил перед ней все что нужно для салата и чашу. – Хочешь порезать помидоры и салат? Будет быстрее.

– Конечно. Люблю, когда руки заняты. – Она энергично принялась за работу. – Я работающая женщина, помнишь?

– Но тебе нравится быть знаменитостью… – Он произнес это как утверждение, а не как вопрос.

– Иногда. – Она с любопытством смотрела на него. – В этом есть что-то плохое?

– Едва ли. – Эндрю положил масло на горячую сковороду. – Сейчас, в этом платье… – Он указал на лиловое платье, которое Оливия выбрала на сегодня. Сшитое из шуршащего шелка, красиво облегающего фигуру, платье придавало ей романтический облик. Стоило оно больше, чем Оливия заработала бы за неделю, оставаясь учительницей.

– А тебе оно нравится? – неуверенно спросила она.

– Да от него у мужчин дух захватывает. – Он кинул феттучини в кипящую воду, размешал. – В нем, конечно, ты уже не смотришься маленькой учительницей.

– Иногда я все еще ощущаю себя ею, – призналась Оливия. – А иногда, ну, я совсем не знаю, кто я. Ты тоже так себя чувствовал, когда только приехал в Лос-Анджелес?

– У меня нет склонности к самоанализу. Ну а тогда я был молодой и нахальный.

Эндрю попробовал соус, добавил тертого чеснока.

– А сейчас ты старый и осторожный? – поддразнила она.

Из кастрюли шел аромат, очень соблазнительный, но Эндрю, казалось, было не до этого.

– Да, я изменился. И не все во мне самому нравится. Я стал весьма циничным, а это не та черта, которой я восхищаюсь. Слишком много хорошего утрачено от того паренька, каким я был…

Он поспешно слил воду и приправил макароны соусом.

– Нельзя терять ни минуты.

Блюдо казалось восхитительным еще и потому, что Оливия не ела ничего аппетитного уже две недели.

– Ты отличный повар! – Она откинулась на спинку стула. – Ужасно жаль, что ты приготовил мало.

Он бросил на нее сочувственный взгляд.

– Ты на диете. Прости, но долг есть долг.

Оливия застонала.

– Не думаю, что я должна была стать моделью. Я способна на убийство ради мороженого с карамельным сиропом!

– Секрет заключается в том, что, когда тебе уже невмоготу, нужно заняться чем-то другим, чтобы отвлечься. – Эндрю убрал тарелки, отказавшись от ее помощи. – Не волнуйся, ко мне в понедельник придет уборщица. Ну так. Давай переберемся в более удобное место.

В гостиной он раскрыл шторы, и Оливия увидела огни города.

– Потрясающе! – вскричала она.

– Я постарался устроить этот фейерверк для тебя.

Голос его звучал рядом с ее ухом, и они вместе стояли у окна.

– Ты добился успеха.

Она медленно повернулась, и они слились воедино, обнявшись, целуясь, наслаждаясь близостью, которой обоим слишком давно хотелось. Оливия сняла с него очки, целуя оставленные ими на его переносице вмятинки.

– Ты думала обо мне, покупая платье? – прошептал Эндрю.

– Да. Мне казалось, это как раз то, что подойдет учительнице, когда ей захочется, чтобы ей самой преподали урок.

– Это говорит мне, что у тебя отличный природный вкус. – Он поцеловал нежный изгиб ее шеи.

– Всегда остается что-то, чему я могу научиться, – даже от фермера, – поддразнила она, по голос ее прервался, когда Эндрю стал покусывать мочку ее уха.

– Ну, что ж, мадам, Всегда готов вам услужить.

И пока он говорил, обнимая ее, у Оливии кровь побежала быстрее по сосудам. Сквозь тонкий шелк платья она ощущала жар тела Эндрю. Руки его колдовали над ее плечами, руками, задевали ее груди, заставляя замирать от наслаждения.

Да, он был колдуном. Чем еще объяснить томное желание, отнимавшее у нее силу к сопротивлению? С искусством чародея он отыскивал самые чувствительные места своими губами, руками – пульсирующую жилку на ее шее, внутреннюю поверхность бедер, ложбинку между грудями.

Словно по волшебству, он пробуждал к жизни ощущения, ранее ей незнакомые.

Возведенные и поддерживаемые ими так долго преграды пали без единого звука.

В квартире царила тишина. Внутрь не проникали никакие шумы, никто не мог потревожить их снаружи. Как фокусник, Эндрю снял с них обоих одежду, а затем легко понес Оливию в спальню. И там, в этом святилище с резной дубовой мебелью, он опустил ее на постель.

И отступил на шаг, чтобы посмотреть на нее. Как ни странно, Оливия ничуть не смутилась; она ощущала лишь незнакомое раскрепощение, расслабляясь под его взглядом. Да, он подчинил ее своей власти, и она радовалась этому. А он любовался красотой лежащей перед ним женщины, ее шелковистой блестящей кожей, кружевным лиловым бельем, пеной золотистых, разметавшихся по подушке волос.

Затем, наклонившись, он уверенно избавил ее от остатков одежды, и руки его властно прикрыли ее вздымающиеся обнаженные груди. Новые чарующие ощущения охватили Оливию, и она перенеслась в сказочное царство, где жили лишь они двое.

С восхитительной неторопливостью Эндрю начал исследовать ее тело, лаская хорошо известные точки удовольствия и находя новые. Без очков глаза его выглядели нежнее, он казался совсем другим человеком, да и она оставила там, где-то в другой жизни, застенчивую девушку, какой некогда была.

Охватившее ее желание, нараставшее от его ласк, было не просто страстью. В первые дни замужества Оливии были знакомы эти взрывы чувственности – она не была холодной женщиной. Но сейчас ей хотелось, чтобы Эндрю душой и телом принадлежал ей, чтобы он стал частью ее самой и чтобы она стала частью его.

Она горячо отзывалась на его поцелуи и объятия, радуясь силе его мускулов. Шедший от него запах здорового пота, смешанный с ароматом дезодоранта, опьянял ее.

Наконец он уже не мог больше сдерживаться. Со стоном он соединился с нею. Казалось, именно для этого она и рождена, для того, чтобы слиться воедино с любимым мужчиной. Соски ее торчащих грудей терлись о его твердую грудь, ее бедра прижимались к его бедрам. Она наконец обрела самое себя.

Движения Эндрю убыстрились, стали более настойчивыми. По коже Оливии будто помчались искры. Некая внутренняя сила заставляла ее приподниматься и двигаться вместе с ним. Наконец вспыхнуло обжигающее пламя, пожирая и высвобождая ее, и вот они лежат уже рядом задыхаясь.

Оливии казалось, будто над ней взмахнули волшебной палочкой, превратив в наполненную любовью и счастьем женщину.

Эндрю глядел на нее нежно и любяще.

– В последние недели мне было так трудно – желать тебя и изо всех сил стараться сдерживаться.

Она поцеловала его грудь.

– А мне казалось, ты только о том и думаешь, сколько во мне веса да какого цвета у меня волосы.

– Это всего лишь бизнес. – Перевернувшись на спину, он привлек ее к себе. – Мне никогда еще не приходилось бывать в таком положении – испытывать влечение к женщине, с которой я работаю. Я всегда эти две части жизни отделял друг от друга.

Интересно, какие другие женщины ему нравились? – подумала Оливия. И что с ними стало? Но ведь сейчас это не имеет значения, потому что он здесь и с ней. По случайным замечаниям она догадалась, что хотя у него были любовницы, но ни одного серьезного увлечения.

– Думаю, я выучила урок, – пробормотала она. – Начинается вот так, да?

Обняв его, она начала исследовать его рот губами и языком, приподнявшись над ним и возбуждая его так, как несколько минут назад возбуждал ее он.

Со стоном Эндрю снова обнял ее. Теперь их движения были более медленными, а когда их страсть достигла апогея, то это было скорее ровное голубое свечение, ослеплявшее, однако, даже больше, чем вспышка огня, которую Оливия ощутила в первый раз.

– Ставлю тебе отлично с плюсом, – прошептал Эндрю, пока они лежали, сплетясь воедино. – Ты талантливая ученица.

– Заслуга принадлежит учителю.

Наконец они поднялись с постели. Эндрю налил ей и себе по рюмке «Амаретто». Казалось странным, что надо вставать, одеваться и ехать домой. Но Эндрю заметил, что они не должны расстраивать Веронику, и она с неохотой согласилась.

– Но завтра… – начала Оливия.

– Завтра ты отдыхаешь. – Голос его выражал сожаление, но он был непреклонен. – Понедельник – наш великий день, и я хочу, чтобы ты выглядела наилучшим образом.

Больше, чем ты хочешь меня? – подумала она, зная, что она несправедлива, но не в состоянии воспротивиться минутному чувству обиды. Теперь, когда они стали возлюбленными, ей казалось, что они всегда принадлежали друг другу – и во всем. Почему же он постоянно ставит бизнес на первое место?

– Увидимся в понедельник утром. – Прощаясь, он долго целовал ее.

Она начинала с неприязнью относиться к взятой на себя новой роли. Не то чтобы ее это перестало интересовать, но сегодняшний вечер все изменил, даже больше, чем она могла себе представить. Ей хотелось остаться с Эндрю, забыть про упражнения, макияж и диету.

По пути в свою спальню она остановилась у двери Вероники, чтобы пожелать той спокойной ночи.

– Тебя долго не было. – Вероника, нахмурившись, подняла глаза от журнала.

– Мы с Эндрю… Нам надо было многое обсудить.

– Я не вчера родилась, – сказала Вероника. – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Иди поспи, моя дорогая.

Кивнув, Оливия ушла. Послезавтра она могла снова стать собой. Ей сделалось полегче при этой мысли, а потом с внезапным беспокойством она подумала: а удовлетворится ли Эндрю простой школьной учительницей? Сможет ли любить ее такой, какова она на самом деле, после того как увидел искусственно созданный образ Оливии Голд – подающей надежды актрисы?

11

В понедельник, как только рассвело, Перси отвез обеих женщин к подножию холмов у гор Сан-Габриэль. Оливия с интересом изучала пейзаж, который они проезжали, резкие контуры гор и поникшие от жары травы, освещенные ранним утренним солнцем. Вероника почти не выглядывала в окно, снова погрузившись в чтение сценария, который они обе тщательно изучили накануне.

Субботний вечер с Эндрю казался далекой мечтой, волшебным видением. Оливия все еще наслаждалась ощущением его прикосновений. Ей хотелось бы спать рядом с ним, утром вставать не спеша, спокойно завтракать, а не ехать на работу.

Лимузин одолел крутизну, потом свернул на все сужающуюся извилистую дорогу. Наконец они подъехали к незаасфальтированному участку дороги, явно представлявшему угрозу любому автомобилю, кроме машины с четырехколесным приводом.

– Полагаю, нас здесь встречают. – Перси оставил и мотор и кондиционер включенными.

Оливия дрожала от возбуждения. Конечно, у нее все хорошо получилось на фотосъемках, но киносъемки на весь день – это уже нечто иное. Она поглядела на классический профиль бабушки. Она не может, не должна подвести Веронику!

По узкой дорожке к ним, подпрыгивая на ухабах, катил джип, за рулем сидел Эндрю. Одетый в свободную рубашку с распахнутым воротом и узкие брюки, он выглядел удивительно бодрым и свежим.

Помогая им пересесть в его машину, он успел встретиться глазами с Оливией. Его пристальный взгляд сообщил ей, что и он провел большую часть воскресного дня, вспоминая события того вечера.

Они прибыли в шумный лагерь. Оливия не понимала, чем же так заняты эти люди, но создавалось впечатление, что если бы на Лос-Анджелес упала ядерная бомба, то все, что нужно для выживания, здесь было. Громко гудел портативный генератор, а сбоку стоял каким-то образом затащенный на гору деревянный домик, в котором жужжал кондиционер.

– А ты здорово постарался, – шепнула она Эндрю.

– Пусть это будет уроком на тему «Как снимать рекламу».

– А я бы провела с большим удовольствием парочку уроков на другую тему.

– Я тоже…

Как раз в этот момент к ним подошла Вероника, и Эндрю неохотно выпустил руку Оливии.

– В том домике ваша костюмерная, – сказал он.

– Маленький, но кондиционер все же есть. – Вероника пошла вперед, Оливия поспешила за ней.

Внутри за них принялись мастера по прическам и гриму. К семи часам Оливия была одета в комбинезон и вполне готова. Так как она должна была появиться первой, Вероника могла бы отдохнуть в домике, но ей, конечно, захотелось понаблюдать.

У Оливии сжалось горло: выйдя из домика она обнаружила ожидавшую их небольшую армию. Оставалось только надеяться, что она не выкажет себя полной дурочкой перед всеми!

Режиссер Тодд Гласснер, высокий сутулый мужчина лет сорока, с резкими манерами, но с приятной рассеянной улыбкой, пожал руки Веронике и Оливии.

Декорации походили на съемочную площадку фильма из жизни золотоискателей. Камеры были направлены на прыгающий по камням ручей. Оливия узнала, что камни раскидали только сегодня утром. Позади на фоне неба возвышалась фиолетовая гора.

Стройная девушка с короткой стрижкой, в шортах и в рваной майке позировала в воде, пока на нее наводили камеры и свет.

– Твоя дублерша, – пояснил Эндрю.

– Она хорошо смотрится. – Оливия попыталась улыбнуться. – Бедняга. Вода, похоже, холодная.

– Побереги свое сочувствие. – Он быстро обнял ее, и ей стало легче от его тепла. – Ты будешь там стоять довольно долго.

– И это называется блеск и великолепие? – Оливия преувеличенно громко вздохнула. – Где же моя норка?

– Не волнуйся. Я согрею тебя, когда все кончится.

В первой сцене Оливия появлялась в костюме старателя, искавшего в воде золото. Как только она зачерпнет из ручья золотое ожерелье, она должна резко повернуться, так чтобы волосы разлетелись во все стороны и стало совершенно ясно, что она женщина.

В сценарии все выглядело просто, но Оливия обнаружила, что реальность бывает совсем иной. Прежде всего вода действительно была очень холодная. Казалось, часы уходили на то, чтобы сфокусировать камеру, наладить свет, чтобы меняющееся природное освещение не повлияло на качество съемки.

Труднее всего было не то, что пальцы на ногах у нее занемели и что надо было следить за тем, как она двигает головой, чтобы волосы не рассыпались раньше времени. Сложнее всего было вжиться в характер и чувствовать себя естественно.

Вспомнив наставления Эндрю, Оливия попыталась представить себя перед зеркалом. Но в фотостудии вокруг не было шумной съемочной группы, ледяной воды и микрофонов.

Когда группа стала устраиваться для съемок, ее охватила паника. Как она это сделает? Она ощущала себя такой нелепой в этом комбинезоне! Вероника никогда не играла в подобных сценах. Да «танцовщица шейха» сразу выскочила бы из этой холоднющей воды!

Невольно глаза Оливии обратились к Эндрю: «Помоги!»

– Извините! – крикнул он режиссеру.

К изумлению Оливии, Эндрю снял ботинки и носки, закатал брюки и прошлепал к ней в воду.

– Что мне делать? – Она постаралась сохранять спокойное выражение лица, чтобы никто не догадался, как она волнуется. – Я пытаюсь представить себе, что я одна, но это не помогает!

– Сейчас сложнее, – согласился он. – Оливия, а ты можешь вообразить себе, что мы с тобой одни у меня дома?

– Да ты шутишь!

Он ухмыльнулся.

– Я буду за камерой. Флиртуй с объективом, как если бы это был я, ладно? Брось мне вызов, завлеки меня. Давай, я выдержу!

Оливия глубоко вдохнула. Наедине с Эндрю – это так интимно, это нечто совершенно особенное. Как же она может передать такое перед кучей народа?

– Когда выйдешь из воды, продолжай флиртовать. Думай обо мне. А я буду думать о тебе, моя маленькая учительница. Я буду следить за каждым твоим движением. Помни об этом. Когда ты скинешь комбинезон и окажешься в облегающем платье, соблазни меня.

Оливия покраснела.

– Эндрю, я не смогу!

– Ты куда лучше как актриса, чем сама думаешь. – Он дружески сжал ей плечо. – Ты уже доказала это. Я в тебя верю.

А потом он вылез на берег.

Оливия очень опасалась, что ничего не сумеет. Но потом повернулась и интимно улыбнулась, для себя самой, – и вдруг все люди как бы растаяли. Она флиртовала с Эндрю: внезапно оказалось, что сценарий был написан про них.

Чувствуя, как его взгляд скользит по ее телу, Оливия перестала стесняться. Ее не покидала уверенность даже тогда, когда ей пришлось стягивать комбинезон и выходить из воды уже в образе блистательной женщины.

Временами что-нибудь не ладилось – то у нее заело молнию, то не застегнулось ожерелье, то они с Вероникой никак не могли синхронно произнести: «Чистое золото – безупречная элегантность».

Но контакт между нею и Эндрю не подвел. Оливия кокетничала с ним и чувствовала его ответную реакцию. Впервые в жизни, стоя у ручья в блестящем, лазурного цвета платье, с бриллиантами, дрожащими на ее обнаженных плечах, как капли воды, она сознавала, что красива. Она могла заманить любимого мужчину, повести его туда, куда захочет. Она была непобедима, эта новая сногсшибательная Оливия Голд, с умело наложенным гримом и золотистыми волосами.

Последнюю реплику Вероника говорила одна: «Безупречная элегантность поможет вам выглядеть, как настоящая кинозвезда, уж поверьте двум настоящим женщинам Голд». Несмотря на долгий утомительный день, она излучала обаяние. Казалось, суета на площадке лишь прибавляет Веронике энергии.

Да и Оливия обнаружила в себе резервы выносливости, продолжая играть роль даже тогда, когда вокруг площадки начали сгущаться вечерние тени. Она знала, что на нее смотрит Эндрю, это поддерживало ее, пока Тодд не крикнул: «Стоп!». И сразу ее охватило изнеможение. Эндрю отвел ее обратно в домик.

– Любимая, ты была удивительна. – Он вовсе не казался усталым, наоборот, так и бурлил от возбуждения. – Взаимопонимание между тобой и твоей бабушкой невероятно! Этот ролик просто выпрыгнет из телевизоров!

– Мог бы кто-нибудь отвезти меня в ближайший дом отдыха, пожалуйста? – Оливия повалилась на кушетку, как только он выпустил ее руку. – По-моему, я лет на пятьдесят постарела.

Впервые за весь день они были одни. Затворив дверь, Эндрю расстегнул платье Оливии и стал растирать ей спину. Усталые мышцы отзывались благодатным расслаблением. Постепенно под его умелыми руками напряжение дня внутри нее растворилось в восхитительной нежности.

– А ты почувствовал сегодня то, что чувствовала я? – спросила она еле слышным шепотом.

– Хорошо, что камера не умеет читать мысли. – Он гладил ее руки, продвигаясь к мягким вздымающимся грудям. – Я думал…

Кто-то забарабанил в дверь.

– О! – Оливия неохотно натянула халат.

– Я заеду за тобой в десять и поедем отмечать наш успех. – Эндрю поцеловал ее в шею. – Сможешь?

– Ну…

– Немного шампанского? – Он провел пальцем по ее щеке. – Обещаю, вечер будет успокаивающим.

– Ну как я могу отказать?

– Не можешь. – Стук в дверь возобновился. – Думаю, мы достаточно долго монополизировали костюмерную. – Он открыл дверь. – У мисс Голд заело молнию.

Ассистентка по костюмам кинула на него понимающий скептический взгляд и вошла в домик.

Вероника и Оливия быстро сняли с лиц грим и переоделись. К восьми часам они уже сидели в лимузине, и Перси быстро мчал их домой.

– Моя милая, я тобой горжусь. – Вероника выглядела усталой, но довольной. – Я за тобой наблюдала все утро. Ты обладаешь инстинктивным умением перевоплощаться. Этому нельзя научить, человек должен быть рожден с таким талантом.

Оливия покачала головой.

– Я бы ничего не смогла, если бы Эндрю не настроил меня.

– Неважно, как ты это сделала. – Тон ее не оставлял места для споров. – Эйлин была такой же. Мне так хотелось, чтобы она стала киноактрисой.

– А она сама разве хотела? – Оливия не помнила, чтобы ее мать хотя бы раз упомянула об актерской профессии в какой-либо связи с собой.

– Видимо, нет. – Вероника смотрела куда-то в пространство, словно вспоминая что-то далекое. – Но и никогда не говорила, что не хочет. Может быть, я потому так рассердилась, когда Эйлин забеременела: она разрушила мои замыслы.

Оливия вздохнула. Вероятно, ни к чему было об этом думать. Вероника и так уже пережила достаточно сожалений – не следовало напоминать ей о том, как она прокляла дочь и прогнала ее…

– Я рада, что вы довольны. – Оливия полузакрыла глаза отдыхая. – Кстати, – добавила она, – Эндрю поведет меня сегодня отмечать наш успех, просто немного выпить.

Вероника резко обернулась к ней:

– И речи быть не может! Дитя мое, ты совершенно истощена! Ты что же, хочешь разрушить свое здоровье?

– Мне будет лучше, если я что-то съем. – Оливия постаралась проигнорировать приказные нотки в голосе бабушки. – Ведь это особый случай, а он особый мужчина.

– Ты должна развивать самодисциплину. – Подбородок у Вероники задрожал от гнева. – Ты не представляешь, сколько актрис я видела за эти годы! Растрачивают талант на выпивку, секс, наркотики…

– Я не наркоманка, а пью я лишь чуть-чуть! – Оливии не хотелось спорить, но ей было неприятно.

– Нет, конечно, но ты не должна заводить дурные привычки.

– Не ходить на свидания? – Оливия хотела бы остановиться и замолчать, но усталость и напряженные нервы мешали ей взять себя в руки. – Я не жажду стать одной из тех актрис, кто превыше всего ставит профессиональную жизнь, так что со временем у нее ничего другого не остается.

– Ты… – Вероника умолкла. – Я не хочу спорить, Оливия. Ты взрослая женщина. Но ты должна быть осторожной. Всегда заботься о своей внешности. Спи после тяжелого дня. Ведь надо будет выступать перед публикой…

– Что? – уставилась на нее Оливия. – Никто об этом даже не упоминал!

– Дата еще не назначена, но будет премьера, – сказала Вероника. – Это будет благотворительное выступление, на котором и представят наш ролик. Конечно, мы с тобой должны появиться. На тебя будут смотреть продюсеры, Оливия.

– О Господи!

Застонав, Оливия откинулась на сиденье. Сейчас одна мысль о появлении на публике приводила ее в ужас.

И лишь только когда они вылезли из машины, Оливия поняла, что Перси слышал весь разговор. Что он думал, слушая ее спор с бабушкой? Она чувствовала, что нравится ему, но он, конечно, прежде всего предан Веронике.

Как все запутано, подумала она, идя к себе, чтобы переодеться.