Текст книги "Недетские забавы (СИ)"
Автор книги: Зэль Ада
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)
Глава 14.
Наши дни.
Мы едем уже около шести часов по проселочной дороге неизвестно куда. Павел молчит, но изредка отвечает на мои вопросы односложными предложениями, я всем телом чувствую его напряжение. Тело натянуто как струна, абсолютно немигающий взгляд и тонко сжатые губы.
Как только в нас перестали стрелять, Павел устроил разбор полетов охране, как они могли упустить вооруженного человека. Его гнев был страшен, он крушил все вокруг, поэтому я взяла Кингстона и закрылась в ванной комнате. Только спустя минут сорок пришел за нами и велел собираться, разумеется, не ответив куда. Кингстона оставили с охраной, я умоляла взять пса с собой, но меня никто не слушал. Я была подавлена, поэтому молча пошла собираться. Только уже в машине, спустя час нашего пути, обрушиваю поток вопросов на мужчину. Он лишь отмахивается от меня, как от надоедливой мухи, и дальше мы едем уже молча.
– Я хочу в туалет, – в очередной раз нарушаю тишину.
Павел устало вздыхает и паркуется на обочине. Пока я выбираюсь из машины и бегу в кусты, он прикуривает тринадцатую сигарету – я считала – и вдыхает едкий дым в себя. Подхожу к нему и становлюсь рядом, молчим, слушая шелест листьев от ветра.
– Все становится слишком опасным, я предполагал, что так будет. Теперь я должен защитить тебя, – наконец я слышу что-то больше, чем «угу» и «ага».
– Кто мог в нас стрелять? – аккуратно интересуюсь.
– Да кто угодно, Алис, – мужчина тушит окурок своим ботинком и поворачивается ко мне всем корпусом, складывая руки в карманы брюк.
– Павел, пожалуйста, дай мне хоть какие-то ответы. Неизвестность убивает.
– Если бы они у меня были, – наклоняет голову вбок и сканирует своим проницательным взглядом.
– Куда мы едем?
– В лесную хижину, побудем там пару дней, пока мои ребята чистят территорию. В доме сейчас крайне опасно находиться.
– Молния не бьет дважды в одно и то же место, – парирую и, ежась от холода, плотнее укутываюсь в шарф.
– Алиска, – по-свойски зовет меня Павел.
Я удивленно вздергиваю брови вверх. А Федулов тем временем подходит плотнее ко мне, обнимает своими сильными руками, окутывая мое тело в кольцо, и кладет свой подбородок мне на макушку. Молчит и тяжело дышит, а я утыкаюсь в его грудь, от запаха мужчины кружится голова. От Павла исходит невероятная мощь.
– Я на секунду представил, что тебя могли убить, – тихо говорит он, – и испугался за твою жизнь. Мы были на волоске.
Он отходит на полшага назад, сжимает мою руку крепко, нежно перебирая фаланги пальцев своими грубыми мозолистыми подушечками, а после отпускает мою руку, направляясь обратно к водительскому сиденью.
– Поехали, – командует.
А я стою еще минуты две, как статуя, кожу до сих пор покалывает от его пальцев, а тело сотрясается, будто от электрического разряда.
«Господи, ну почему даже такие легкие прикосновения этого мужчины выбивают почву из-под ног. Так не должно быть. Тело – предатель, потому что ему нравятся прикосновения мужчины. Отрицать глупо.»
Наконец-то мы подъезжаем к этой хижине, домик егеря, логово браконьеров – называйте как хотите. Вся эта конструкция стоит среди глухого леса. Даже не могу предположить, откуда Федулов знает об этом Богом забытом месте. Внутри самой хижины стоит печка, одна кровать полуторка, небольшой деревянный стол и полка с посудой.
С ужасом осознаю, что спальное место одно, я не готова делить постель с Федулом, даже если это просто сон. Пячусь назад к двери и выбегаю на улицу, где Павел уже вовсю орудует топором, разрубая поленья.
– Там одна кровать!
– Я в курсе, – усмехается мужчина. Ну, разумеется, я говорю очевидные вещи, но от этого не легче.
– Ты сможешь лечь на полу? – серьезно задаю вопрос.
– В доме, который не отапливался более полугода? – риторически парирует мужчина. – Я не джентльмен, Алиса.
– Но как же, – пытаюсь найти нужные слова, но понимаю, что сморожу глупость.
– Лучше иди посмотри, что есть из еды в доме, – обрывает меня мужчина.
Явно ему сейчас не до моих споров. Решаю послушаться и ухожу обратно в дом, краем глаза наблюдая, как Федулов вновь орудует топором. Да, тело у него что надо. Сама не замечаю, как любуюсь, а потом сразу ругаю себя и корю. Не может он мне нравиться. Даже физически. Ну как такое возможно?
Нахожу гречку, соль, перец и две банки тушенки. Отлично, можно приготовить в котелке еду. Прошу Павла помочь организовать костер для приготовления еды, он берет эту задачу на себя, а я непосредственно занимаюсь ужином.
– Очень вкусно, – неожиданно мужчина делает комплимент после ужина.
– Спасибо! – шепчу, складывая грязную посуду в металлический таз.
Федулов уже растопил печку, в доме стало теплее и уютнее, я заваривала чай и даже нашла сахар.
– Глаза слипаются, – устало тру веки.
– Ложись спать, – мужчина смотрит в окно, он максимально задумчив.
– А ты?
– Ты же не хотела, чтобы я ложился рядом, – снова усмехается, ловя меня на противоречии.
– Да, но ты был за рулем шесть часов, я могу поспать сидя, – несказанная щедрость так и прет из меня.
– Я, конечно, не джентльмен, но и не придурок.
«Вот тут, конечно, спорный вопрос.»
– Ладно, пошли вместе, просто отвернемся друг от друга, – предлагаю компромисс.
– Как школьники?
– Нет, Павел, как люди, которые не должны спать вместе, – тут же нахожу ответ.
Мы укладываемся в постель, и я сразу же отворачиваюсь к стенке. Глаза слипаются, царство снов так и манит к себе, но настойчивая мужская рука крепко обхватывает мою талию, прижимая к себе плотнее. Я зло бормочу, убираю руку со своего тела, но она снова туда возвращается. И так раза три.
– Павел, убери руку!
– Нет, – бесстрастно отвечает сиплый голос.
– Пожалуйста, – чувствую как тело слабеет в попытках вырваться. Все еще ужасно хочется спать.
Мужчина целует мой затылок и шепчет: «Спи!».
Я решаю забить. Решу этот вопрос завтра, расставлю все точки по местам, скажу ему пару ласковых. Но завтра. И тут же проваливаюсь в сон. Правда сон длится недолго, так как чувствую, как руки Павла касаются моего лица, перебирая пряди волос.
– Что ты делаешь? – сонно бормочу, поворачиваясь к мужчине.
Сейчас мы лежим непозволительно близко друг к другу. Вижу каждый шрам, каждую морщинку на его лице. Нахожу шрам под левой бровью, точно знаю, откуда он. Федулов как-то упал с мотоцикла и задел всей левой частью лица железный выступ. Тогда еще все воспитательницы причитали, как без глаза не остался. Глаз-то на месте, а глубокий шрам остался.
Я сбивчиво дышу. Кто бы мог подумать, что спустя столько лет буду лежать так близко с главным обидчиком. С человеком, который делал невыносимо больно, дразнил, издевался. Смотрю на упрямый подбородок, осматриваю щетину, и сама не замечаю, как мои пальцы касаются его щеки, находя родинку.
– Смотрю на тебя и не верю в такие совпадения. Ты точная ее копия. Разве так бывает? – словно сам себе задает вопрос. Я молчу, лишь дыхание сбивается. В груди жжет. Неприятно. Он не должен ничего узнать, он никогда не должен узнать, кто я. – Если бы не заключение о смерти, которое я держал в руках, если бы не очевидцы, которые видели, как ее хоронили, я бы не усомнился в том, что она – это ты, – я вижу, что ему больно.
И хочется задать вопрос: «Отчего же тебе больно, Федулов? Не верю я тебе.»
– Как она умерла? – убираю руку от лица мужчины, и тут же становится холодно.
– Сгорела, восемьдесят процентов ожогов, – я чувствую, как он задыхается. – Она всегда была такой маленькой. Беззащитной. И такая смерть ужасная, моя Алиса умерла, не сохранив о себе ничего. Только воспоминания.
Мое сердце вновь сжимается, бьется, как у загнанного кролика. Я отчетливо понимаю, что речь обо мне, потому что мужчина показывает мне фотографию маленькой девочки из кошелька, которая сидит на качелях. Я узнаю себя. И теперь вопросов становится в разы больше. И хочется плакать. Очень горько.
«Федулов меня любил? Меня кто-то записал в мертвецы? Кого на самом деле похоронили? И что со всей этой информацией делать?»
Глава 15.
Наши дни.
Ночь была бессонной, Павел постоянно складывал на меня свои руки, ноги, и в целом наваливался всем телом. На кровати было тесно, поэтому он жался ко мне, чтобы не свалиться. Либо я в очередной раз оправдываю его в своей голове. Мы вчера так и уснули лицом друг другу, я не испытывала какой-либо тревожности, хотя Федулов – опасный человек. Если отбросить то, что он проявляет ко мне свой сексуальный интерес, то его деятельность связана с криминалом, он не самый хороший человек. Он вовсе не добрый и не милый. С такими мужчинами нельзя играться, можно вырыть себе яму, из которой потом никогда не выберешься. Впрочем, подкоп я уже явно сделала.
Павел крепко спал, лишь ресницы слегка подрагивали, губы плотно сжаты даже в расслабленном состоянии, хотя, может, ему снится что-то неприятное. Слышала, как ночью он бормотал себе под нос, но разобрать слова не удалось. Я смотрела на мужчину еще какое-то время, пока мой телефон не оповестил меня о входящем сообщении.
Встаю на колени и аккуратно пытаюсь перелезть через мужчину, на полпути грубая рука хватает мое колено настолько резко, что я в испуге сваливаюсь прямо на тело Павла. Он прижимает меня, удерживая ладонь на пояснице.
– Доброе утро! – пищу ему в грудь, стыдливо пряча глаза. Мало того, что неуклюжая, так еще и разбудила. Хотя это он меня напугал.
Павел молча кивает в ответ, прижимая ладонь еще сильнее. Чувствую, как поясница разгорается пламенем, спина вытягивается и каменеет. Я замираю.
– Куда ползешь? – голос с утра у него довольно грубый и хриплый. Мужчина сонно трет глаза и взъерошивает свои волосы на голове.
– За телефоном, – мне наконец удается встать с груди мужчины.
Павел протягивает руку к столу, близстоящему у кровати, где как раз и лежит мой сотовый, и берет его в руки, бесцеремонно читая сообщение. Я даже не успеваю возмутиться, как глаза Федулова чернеют.
– Опять этот недоумок, – рычит. Понимаю, что скорее всего написал Игнат.
Пытаюсь выхватить свой же телефон из жадных рук, но Павел уже бесцеремонно орудует, отвечая на сообщение.
– Это личное, отдай! – протестую, но он даже бровью не шевелит, продолжая усердно клацать по сенсорному экрану. В какой-то момент мне кажется, что он настолько сильно нажимает на дисплей, что просто проломит защитное стекло.
Павел кидает телефон на подушку и встает с кровати, потягиваясь, отчего мышцы на его спине перекатываются. Он не просто отлично сложен, он явно посвящает огромное количество времени спорту. Такое тело – это не генетика, а колоссальный труд.
Я бросаюсь к смартфону и читаю, что он там написал. По мере прочтения, мои брови ползут вверх, и я грозно пялюсь на мужчину. Федулов абсолютно спокойно делает жадные глотки воды и не реагирует на мой гнев, который так и пышет из меня.
– Зачем ты ему это написал?
– Захотел, – коротко отрезает он, возвращаясь к кровати, где сижу я, полыхая от злости и негодования.
– Павел! – голос, кажется, обрывается до фальцета, – Какого черта? Что значит: «Игнат, я больше не буду тебе отвечать и хочу работать только с Мишуровым, а еще мой мужчина жутко ревнует и грозится тебя избить, если еще раз увидит рядом со мной!» – перечитываю сообщение, которое настрочил Федулов.
– Так там же написано, что это значит. Значит, что вы больше не будете видеться и общаться.
– Тут угроза! – тыкаю экраном почти в лицо мужчины.
– Где? – он придуривается и делает вид, что перечитывает текст.
– Что за побои? Леша никогда никого не ударит, он даже мухи не обидит.
– Так я и не про Алексея, – издевается надо мной. Наклоняется ближе к моему лицу, и пока я в замешательстве, коротко чмокает меня в губы. Секундное действие заставляет меня отвлечься от телефона.
Смотрим друг на друга, слова застревают в горле, я чувствую это. Я чувствую все. Знаю, что хочу сейчас и боюсь этого больше всего на свете. Самое страшное, когда голова все прекрасно осознает, всю патовость события, а тело, как тот злой демон на левом плече, шепчет тебе: «Давай!»
И я слабачка, потому что в ту же секунду кидаюсь вперед к мужчине и целую его. Отдаю ли я отчет своим действиям? Нет. Но чувствую, что именно сейчас так надо. Что этот электрический ток от короткого чмока можно унять только так.
Павел сгребает меня в охапку и жадно целует. Мы даже не следуем прелюдии, а сразу заталкиваем языки в рот друг другу. Я слышу мужской запах, уровень тестостерона у Павла явно критически повышен, от него веет энергетикой настоящего самца. Он беспощадно кусает меня в плечо, на секунду отрываясь, и снова целует.
А я чувствую, как мозг начинает подсыпать упреки, слезы собираются в уголках глаз. Я плачу, а он собирает губами слезы. А потом отстраняется от меня, как ошпаренный, дышит тяжело, взгляд мечется по комнате.
«Я должна была его оттолкнуть, это я должна была прекратить этот абсурд, это я его ненавижу! Это я только что не могла от него отлипнуть и вела себя, как самая настоящая блядь.»
– Я больше не могу, – его рев сотрясает и без того хлипкие окна. – Это невыносимо!
Он мечется по халупе, как загнанный в клетку зверь. Ему больно. Я впервые чувствую его эмоции, я ощущаю, что ему плохо. Молчу, пока он чуть ли не рвет волосы на своей голове, все еще тяжело дыша.
– Ты, блять, не понимаешь. Это как наваждение. Сколько я баб трахал? Сотни. Там даже от секса не было и доли того, что я чувствую сейчас, целуя тебя. Это невозможно, – он кричит так сильно, что я в испуге прислоняюсь к стене. – Мне конец, Алиса! Теперь ты – мое уязвимое место, и если туда начнут бить, а рано или поздно начнут, то ты будешь в большой опасности, – мужчина закрывает глаза.
– Я не должна была целовать тебя, – зачем-то пытаюсь оправдаться.
– Ты не понимаешь, да, девочка? Мне пиздец.
Я не узнаю Павла, его чувства обнажены, он вываливает все, что чувствует, на поверхность.
– Ты должна уехать обратно к своему жениху! Так будет безопаснее для тебя же, – смотрит на меня так, словно душу вытягивает, – Ткач не должен узнать о тебе. Если он тронет тебя, я сорвусь.
– Ты отпускаешь меня? Что происходит?
– Я не могу больше подвергать тебя опасности. Они будут бить по мне через тебя.
Павел хватает мою сумку и велит собираться скорее. Я инстинктивно одеваюсь, даже не пытаясь понять, что случилось в голове мужчины после одного поцелуя. Мы садимся в машину и едем обратно в город. Павел всю дорогу причитает, что никто меня не тронет, что он не позволит, что он облажался. А я ничего не понимаю.
Мужчина тормозит у моего подъезда, поворачивается полубоком и смотрит проникновенно.
– Ты моя, Алиска. Рано или поздно ты это поймешь. Беги пока к своему жениху, но знай, что я заберу тебя, – уверенно говорит мужчина. – Хотя ты скоро сама поймешь, что хочешь ко мне.
Он открывает дверцу машины с моей стороны, огибая мое тело. Я выхожу, но дверь не закрываю.
– Моя! – чуть ли не бьет себя в грудь, и сам захлопывает дверцу, садится и тут же срывается с места, уезжая прочь.
Я стою какое-то время у дома, пока не начинается ливень.
«И как мне теперь смотреть в глаза Алексею?»
Глава 16.
Наши дни.
Захожу в квартиру, прислоняясь к дверному косяку спиной, и устало вздыхаю. Голова просто разрывается от количества мыслей, немыслимая путаница, от которой хочется спрятаться. В доме тишина, чувствую себя пусто в родном месте, понимаю, что не смогу смолчать, что мое обостренное чувство справедливости заставит рассказать Алексею правду. Правду, что целовала другого мужчину.
Скидываю обувь и неаккуратно отодвигаю ботинки в сторону, плетусь прямо в верхней одежде на кухню. Осушаю стакан с водой, затем второй – легче не становится. В холодильнике мышь повесилась, что странно, Леша обычно готовит. Может, он у отца гостит. Набираю молодому человеку.
– Привет, а ты где? – проговариваю в трубку.
– Малышка, привет, я на работе, сегодня была четырехчасовая операция, – устало произносит мужчина. – А тебе как живется в чужом доме?
– Леш, я дома, – прикрываю глаза и устало тру лоб ладонью.
– Лечу, скоро буду! – он скидывает звонок, даже не дав мне вставить и слова.
Я решаю принять ванну, чтобы смыть с себя запах Павла, но это оказывается не так просто. Он везде. Вспоминаю его руки, прижимающие к себе, и тело простреливает. Вспоминаю трехдневную щетину, которая грубо касалась моей мягкой кожи. Его губы, глаза. Его всего. Как там говорят мужчины, когда не могут выдворить женщину из своей головы? Ведьма! Видимо, Павел настоящий ведьмак, потому что его образ поселился у меня в сознании. Оседаю на пол ванной, разглядывая узор на кафеле и прислушиваясь к шуму воды.
– Алиска, я дома, – Леша без зазрения совести вваливается в ванную комнату. Я испуганно поднимаю глаза, словно меня поймали за непристойностями.
Обычно мы с Лешей никогда не закрываем дверь на щеколду, и можем заходить друг к другу, не смущаясь. Сейчас мне кажется, будто мужчина посягнул на мою территорию и помешал. Это осознание неприятно обжигает, теперь между мной и любимым мужчиной встал еще один человек, к которому я явно что-то испытываю. Что-то одновременно неприятное и пугающее, наряду с желанием.
Алексей молниеносно снимает с себя одежду, прижимая мое тело к своей груди. Орошает лицо дорожкой мелких поцелуев, шепчет приятные нежности. Его руки шарят по телу, пытаясь возбудить меня. Я отвечаю на поцелуй, позволяя углубиться, но понимаю, что все это неправильно. Нам нужно поговорить.
– Леш, – шепчу, пока мужчина отрывается от меня, – Лешка, погоди, мы должны поговорить.
– Что случилось? Я так скучал, – он словно не слышит меня и продолжает руками гладить грудь, сжимая упругие полушария.
– Я тоже скучала, – честно отвечаю. – Но есть кое-что, что ты должен знать.
– А это не может подождать? – он прикусывает сосок, и я чувствую, как начинаю злиться.
– Леша! – произношу громко.
Он наконец отрывается от меня, затуманено смотря в глаза. Вижу его голод, и я бы тоже после разлуки больше всего хотела отдаться ему и забыться. Но не могу.
Алексей молча одевается и выходит из ванной, я следом надеваю халат и иду за ним. Мы садимся за кухонный стол друг напротив друга, вижу, что молодой человек выглядит уставшим. Похоже, работы сейчас как никогда много.
– Алиса, что происходит? – серьезно говорит мужчина, складывая руки в замок.
– Я сделала кое-что ужасное и теперь обязана тебе рассказать, меня разрывает от этого.
– Убила кого-то? – отшучивается, но я чувствую его напряжение.
– Лешка, – губы дрожат. – Я поцеловала другого мужчину.
В помещении воцаряется звенящая тишина, боюсь посмотреть в глаза Алексею, страх сковывает тело.
– В смысле? – переспрашивает, ошарашенно вставая со стула, отчего тот падает назад.
– Леш, прости, пожалуйста! Я чувствую себя настоящей дрянью, – лепечу извинения.
Но все мои попытки сказать что-то вразумительное рушатся после оглушающего треска, ощущаю, как по щеке расплывается след жгучей болью. Алексей опускает руку и прячет в брюки, сам не веря, что сделал это. Он ударил меня. Я прижимаю руку к скуле, слез нет, только боль. Физическая и моральная одновременно.
– Господи, маленькая, я не знаю, как так вышло, – он тут же кидается в мою сторону и прижимает к себе.
– Наверное, я заслужила, – пытаюсь оправдать его поступок.
– Нет! Прости!
– Леш, видимо, теперь мы квиты, – горько усмехаюсь. Чувствую себя некомфортно в его объятиях, хочется спрятаться.
– Алис, скажи, что больше никогда так не сделаешь! Умоляю, поклянись! – он прижимает еще сильнее к себе, становится трудно дышать.
– Я очень сильно запуталась, Леша! – глотаю воздух. – Мне тяжело.
Мужчина чувствует, что я задыхаюсь, и ослабляет хватку.
– Любимая моя, мы со всем справимся! Мы вместе все решим, я знаю это, – он берет мои руки.
– Я надеюсь, а сейчас очень устала и хочу спать. Ты позволишь? – все еще чувствую вину перед мужчиной, поэтому словно спрашиваю разрешения.
– Конечно, мы сейчас ляжем спать, а завтра все забудем, как страшный сон, – Алексей отпускает меня, и я двигаюсь в сторону спальни.
Проходя мимо зеркала в прихожей, замечаю, как алеет светлая кожа на месте удара. Становится невыносимо горько. Понимаю, что как раньше уже точно не будет. Уже ничто не забудется.
Падаю на кровать, чтобы включить будильник, и вижу одно непрочитанное сообщение от Павла: «Моя!»
Прижимаю телефон к груди, а руку к месту удара. Теперь моя жизнь похожа на настоящую драму, в которой я – главная героиня.
Леша приходит через двадцать минут, ложится рядом, но не обнимает как обычно перед сном. Я расслабленно выдыхаю, понимая, что не готова сейчас на любого рода тактильные проявления. Пытаюсь уснуть, но слезы мешают. Разве я раньше так много плакала? Даже когда жила в детдоме столько слез не было пролито, сколько за последние недели. Чертов Федулов. Самый страшный кошмар. И теперь уже больше, чем просто враг и клиент. Теперь что-то желанное и манящее невообразимой силой, которое я буду подавлять всеми силами. Я не хочу собирать себя потом по кускам, потому что уже чувствую, как разрушаюсь.
Еще раз перечитываю сообщение, закрываю глаза и засыпаю. Сон получается некрепкий, просыпаюсь почти каждый час, потому что мне снится один и тот же кошмар. То я вижу, как в Павла стреляют, то как мы куда-то бежим с ним. Вижу во сне своего родного отца, пугаюсь еще больше.
Небылица продолжается до самого утра, пока я не слышу звонок будильника.
