Текст книги "Сатурнин"

Автор книги: Зденек Йиротка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

14

Приятное пробуждение

В ожидании нового моста

Тетя делает попытки помириться с дедушкой

Старые, хорошие времена

Воспоминания старого солдата

Дедушка и дворянин в историческом костюме

Седой генерал

Дедушка забыл рассказать о графине

Утром, после ночи, полной сумбурных событий, меня разбудил звук камешков, падающих на пол моей спальни. Под окном стояла мадемуазель Барбора, и когда я выглянул в окно, она как раз искала новый камешек. На безоблачном небе сияло солнце, и было жаль каждой минуты, проведенной в комнате.

Мадемуазель Барбора спросила меня, не собираюсь ли я проспать до обеда. Все остальные уже позавтракали, а дедушка вот-вот вернется с утренней прогулки. Я быстро оделся и встретился с Барборой в гостиной, чтобы выпить чашку почти остывшего кофе.

От Сатурнина я узнал, что дедушка ушел в лес очевидно для того, чтобы не встречаться с тетей Катериной. Было ясно, что он все еще сердится на нее.

Мадемуазель Барбора сообщила мне, что запасы продуктов заметно уменьшились, и ей неизвестно, что мы будем делать, когда съедим последнюю картошку. По ее словам тетя Катерина вчера разгромила кладовую потрясающим образом, и господин Милоуш проглотил такое количество пищи, как-будто он сидел взаперти и голодал не сутки, а по крайней мере неделю. Она спросила меня, каково мое мнение на счет того, если кто-нибудь переплывет реку и попытается принести из города пищу.

Вообще-то переплыть реку было не так уж трудно. Трудно было переправить на другой берег одежду, без которой появиться в городе тому, кто рискнет предпринять это путешествие, невозможно. Доставка же купленных продуктов через реку тоже была нелегким делом.

В самый разгар нашей беседы вернулся дедушка, выразивший надежду, что ничего такого предпринимать не придется. Четыре года назад был мост сорван наводнением, и тогда он договорился с городским строителем, что при повторении такой аварии последний приступит к постройке нового моста не дожидаясь, пока дедушка переплывет реку, посетит его в бюро и попросит составить смету строительных работ. А так как вода в реке почти спала, то можно предположить, что вскоре на противоположном берегу появятся рабочие господина Новотного и начнут работать. Дедушка даже видел прошлым летом на открытом складе господина Новотного деревянный материал, предназначенный для этой работы. Тогда он еще в шутку предложил предпринимателю заключить пари о том, будет ли вообще дерево использовано для этой цели, или сгниет на дворе.

Затем дедушка обратился к Барборе с вопросом, сколько дней мы сможем продержаться, и она ответила, что если будем питаться экономно, то дня четыре. Через минуту пришла тетя Катерина, но дедушка даже не посмотрел на нее. Это ее нисколько не обескуражило, и весь день прошел в ее попытках примириться с дедом.

Я никогда не понимал тетю Катерину, и если бы я не знал ее, я никогда бы не поверил, что один и тот же человек может показывать себя в столь различных обликах. Она могла быть слащавой и вкрадчивой, а затем, внезапно, невероятно жестокой, высокомерной и мятежной, потом вдруг становилась заискивающей, излишне предупредительной, или прямой до грубости. Она лихорадочно жаждала денег, и когда они у нее появлялись, она тратила их молниеносно и я бы сказал просто по-идиотски, если бы мое хорошее воспитание позволило так выражаться. Чтобы добиться дедушкиного прощения она вела себя просто невыносимо и испортила этим весь дедушкин вечерний рассказ.

Когда мы после ужина сели в кружок в гостиной, и дедушка приготовился поделиться с нами своим воспоминанием о молодости, тетя Катерина уселась прямо против него и в течение всего рассказа говорила почти одновременно с дедушкой. Она прерывала его возгласами восхищения, громко высказывала свой страх за него, когда он рассказывал о грозившей ему опасности, радовалась его успехам, и мы все удивлялись, почему дедушка не попросил ее выйти из комнаты. Этому нашлось бы только одно объяснение. Я уже упоминал здесь, что дедушка забавляется тем, как его родственники изо всех сил стараются добиться его расположения. Очевидно судорожные усилия тети Катерины его тоже забавляли. Во всяком случае он все это стерпел и довел свой рассказ до конца.

Он был хороший рассказчик и умел создавать какую-то особую ностальгическую атмосферу, возникающую при воспоминаниях стариков о давно ушедшей молодости. Да, хорошие были тогда времена! Раньше я думал, что хорошие времена были когда-то в конце прошлого века, и именно тогда хорошо жилось на свете. Потом я убедился, что дедушкины хорошие времена были совершенно в другое время, чем хорошие времена моего отца. Я встречался также с относительно молодыми людьми, которые утверждали, что хорошие времена были не так уж давно, и я их сам помню. Это казалось каким-то запутанным и противоречивым. Позднее я понял, что хорошие времена были тогда, когда человек, рассказывающий о них, был молод. Это значит, что хорошие времена переживает сейчас наше поколение. Удивительно!

Итак, дедушка рассказывал, а мы слушали, Это были времена, когда многих из нас еще и на свете не было. Мы гадали, каким собственно был королевский мундир и никак не могли установить, сколько стоил в пересчете на наши деньги один золотой и двадцать грошей. Тетя тихо свистнула, покачала головой и сказала, что в те времена это были большие деньги.

Дедушка рассказывал о том, как он пошел на войну, и как войско двинулось в поход в чудесную страну, где цветут лимоны. Мир был огромный и прекрасный, небо было голубое, у женщин были манящие глаза, и дедушка был центром вселенной. Всё ему удавалось.

Еще бы, воскликнула тетя Катерина, тебе всегда всё удавалось, и это хорошо! Затем дедушка рассказывал о генералах, и нам казалось, что генералы тогда подразделялись на две группы: на генералов чужих, которые ходили по белу свету только для того, чтобы дедушка мог их взять в плен вместе со всем их штабом, и на генералов своих, которые здесь были для того, чтобы похвалить дедушку за удаль перед лицом всего войска. Графини сидели в своих белых, окруженных пиниями, замках и только и мечтали о том, как бы на смерть влюбиться в дедушку. Судьба не уставала придумывать события и невероятные случайности, в которых дедушка играл всегда блестящую роль. Он был в чине всего лишь сержанта, но все знали, какая сила в нем скрывается. У него были воинственные усы и сверкающие глаза и женщины… Ах, что тут вспоминать!

Тетя попыталась плутовски сощурить глаза и поинтересовалась, было ли обо всём это известно бабушке. А вино! продолжал дедушка, Боже, сколько там было вина! Оно тоже сыграло немалую роль в той истории, когда дедушка спас жизнь генералу и когда в него влюбилась графиня. В дедушку, конечно, не в генерала.

Ночь была замечательная, майская, легкий ветерок шелестел в рощах, и дедушка почти в одиночку, героически добыл пустое село. Над селом, на небольшой горке, возвышался опустевший замок, и его погреба были полны вина. Подъехал адъютант и вскоре после него сам генерал со своей свитой. А, старый знакомый, – сказал он дедушке и назвал его по имени. Затем он вошел в замок. Дедушка, хотя весь день провел в седле, бродил вокруг кипарисовых рощ и прислушивался к звукам южной ночи. Всюду было как-то уж слишком спокойно, и это дедушке не нравилось. Врага не следует недооценивать.

В эту минуту дедушка отвлекся и стал рассказывать о кознях и происках врага, о хитрых ловушках, о случайных и счастливых внушениях, спасших массу жизней. Всюду были потайные двери, полы, которые проваливались под ногами, погреба, заполненные от отказа бочками с порохом. Всюду подстерегала смерть. (Тетя Катерина дрожала за дедушкину жизнь, и доктор Влах предложил ей закутаться в одеяло).

Опасно было глядеть в сверкающие глаза женщин, так как они играли с вами игру, похожую на ту, что сыграла Шарка с Цтирадом[8]8
  Из книги Алоиса Ирасека «Старинные чешские сказания». Сказание о войне женщин против мужчин. Девушка Шарка обманом пленила воеводу Цтирада и погубила его. Однако девушки свою войну проиграли и в отместку были мужчинами убиты.


[Закрыть]. Дедушка больше любил грохот битвы, чем подозрительную тишину, которой суждено было внезапно прерваться от выстрела из-под укрытия.

Дедушкин рассказ был очень увлекательный, и мы все испугались, когда при слове „выстрел“ тетя Катерина взвизгнула. Не хочу преувеличивать, но по-моему испугался и дедушка. Он слегка нахмурился, но потом продолжал рассказывать.

Было что-то трогательное в этом рассказе старого солдата. Когда он вспоминал названия мест, деревень и городов, названия и даты битв, его глаза блестели и невзначай он пользовался военными терминами пятидесятилетней давности. Казалось, будто в комнате тихо звучит марш Радецкого.

Так вот, была прекрасная и тихая ночь. Даже чересчур тихая. Солдаты отдыхали у гаснувших костров, кипарисовые рощи благоухали, и лошади время от времени ржали. С картины в потемневшей раме на офицеров, ужинавших в зале за длинным дубовым столом, задумчиво глядел дворянин в средневековой одежде. Пламя горящих свечей плясало и отражалось в бокалах, в которые наливали вино. Офицеры не пили, так как первым должен был поднять бокал генерал. Но в те времена нехорошо было пить первым тому, чья жизнь была самая ценная. Это было опасно.И так как опасность была именно здесь, дедушка уже не бродил по темным кипарисовым и пиниевым рощам, а стоял тут, рядом, готовый задержать руку генерала, подносящего бокал к устам. Слишком много вина было отравлено, и поэтому дедушка был первым, кто выпил бокал вина за здравие генерала. Бог знает, кто выпил последний бокал, их было несметное количество.

Свечи таяли, полыхали, и старый дворянин задумчиво глядел с картины. Вино заглушало тоску по родине, глаза офицеров блестели от вина, а из уст вырывались слова песен о новых победах. Засветились и глаза генерала под седыми бровями, и щеки покрылись легким румянцем. Вино разогнало кровь в членах, одеревеневших за день, проведенный в седле. Старик с удовольствием глядел на своих офицеров. Он любил их всех так, как только старый человек может любить молодых, полных жизни людей, в которых он верит, как верит в то, что они поднимут стяг, когда он по воле Божьей выпадет из его рук.

Солдаты носили вино, ставили новые свечи, а старый дворянин задумчиво глядел с картины. Вино текло, и ночь убывала. От виноградной лозы заплетались языки и мысли путались в заколдованном круге. Сладкая усталость разливалась по жилам, и члены налились свинцом от вина и прошедшего трудного дня. Бесконечной казалась дорога, белая пыль которой попадала в глаза и застревала в горле. Бесконечная дорога, окаймленная пыльными деревьями и одинокими колодцами, к которым может быть ходили за водой библейские женщины, Но нужно было ехать всё дальше, до темноты, прямо сюда.

Вино сполоснуло пыль с горла и взывало ко сну. Лица, обожженные солнцем, склонялись на холодную доску дубового стола, в бокалах стояло недопитое вино, свечи догорали. Старый генерал сидел прямо на почетном месте у стола, его глаза блестели под седыми бровями и ободряюще смотрели на тех, кто не поддавались ни вину, ни усталости.

Бледный дворянин в средневековой одежде тихо глядел с картины. Он смотрел на всех, на него не смотрел никто. Никто кроме дедушки. Дедушке не нравилось его средневековое лицо с задумчивыми глазами и не нравилась жесткая черта вокруг рта. Это наверное был злой человек и хорошо, что он спит где-то в церковной крипте под тяжелой мраморной плитой. Он наверное давно уже истлел в могиле, а душу унес дьявол в ад. Это уж наверняка, голубчик, как ни вертись и будь ты при жизни хоть членом святой инквизиции. Там, на том берегу, это недействительно. Как посмотришь, у тебя все равно вид человека, способного хладнокровно наблюдать за тем, как осужденного сжигают на костре.

Дедушка поправил фитиль и направился к генералу, чтобы долить ему вина в бокал. Вернувшись на свое место у двери он ругал себя за то, что из-за этого паршивца на портрете он оскандалился и разлил вино. Я же не пьяный, рассуждал про себя дедушка, однако я не могу вынести взгляда его мерзких глаз. Смотрит и смотрит, и мне придется его убить. Злость в перемешку с предчувствием чего-то нехорошего возрастала в его груди и ледяной рукой сжимала горло. Свечи горят, вино искрится, смерть бродит вокруг. В эту секунду дедушка выхватил пистолет и выстрелил. Пуля пробила дырку на гордом челе дворянина, и вслед за этим картина упала со стены, а за ней упал мужчина.Ну да, за картиной была ниша, а в ней враг, поджидавший, когда вино сделает то, чего не смогло сделать его оружие. Офицеры, проснувшиеся от выстрела, спокойный и решительный генерал, крики стражи, замок, окруженный врагами, и дикая битва на саблях под оливами, мертвые товарищи, символически падающие с коней в лавровые кусты – ход всех этих событий в устах дедушки все ускорялся. Старик слегка запыхался, и рассказ становился все путанее. Например, сначала он рассказал, что трубач протрубил „На коней!“, а потом „С коней!“, так как он позабыл протрубить „Седлать!“ Так что снова пришлось протрубить „На коней!“ Они долго бешено скакали , пока снова не очутились на пыльной белой дороге, обрамленной библейскими колодцами. И тогда, перед целым войском, генерал подошел к дедушке и…

Дедушка совершенно позабыл рассказать о том, как в него влюбилась графиня.

15

Сближение с мадемуазель Барборой

Заколдованный шезлонг

Милоушины злоключения

Тетя Катерина мечтает о карьере писательницы и рассказывает сюжет романа о „Цветике Марте“

Милоуш тоже мог бы стать литератором, недостает только одного.

Мадемуазель Барбора переселилась с готовкой на кухню. Она призналась, что ей не особенно хотелось, так как на дворе готовить было даже интересно. Я не удивляюсь. После проливных дождей на дворе стояла солнечная погода.

Дни проходили в приятной атмосфере, и для многих ничего особенного не происходило. Но для меня это были замечательные дни. Я понимаю, что остальные не могли чувствовать того же что я, потому что всё замечательное касалось только меня и мадемуазель Барборы. С каждым днем наша дружба крепла, и нам доставляло радость хотя бы мелочами напоминать об этом друг другу. Конечно, только тогда, когда поблизости никого не было. У нас были общие сигареты, мы откусывали куски от одного и того же яблока и обменивались вещами. Я носил на шее ее красный платок, у нее в кармане спортивного костюма лежали мои портсигар, зажигалка и карманный ножик. Я носил ее металлическое зеркальце, и у нас было всегда масса причин искать друг друга: мне хотелось закурить, а мадемуазель Барборе до зарезу нужно было зеркальце.

Мы вместе просматривали книги в дедушкиной библиотеке, и всегда нам хотелось прочесть одну и ту же книгу. И как ни странно, это нам очень хорошо удавалось. Наши молчаливые свидания на террасе прекратились из-за того, что теплые вечера привлекали на террасу все наше общество, и сеансы с обязательными рассказами состоялись там. У каждого был свой шезлонг, и Сатурнин расставлял их каждый вечер таким образом, чтобы нам с мадемуазель Барборой не беспокоиться о том, будем ли мы сидеть рядом.

Сатурнин вообще человек очень сообразительный. До сих пор мне непонятно, как это получалось, что Милоушин шезлонг ни с того ни с сего в середине рассказа складывался, и светский денди оказывался на полу. Когда это произошло в первый раз, мы все испугались, и Сатурнин услужливо принес Милоушу другой шезлонг. Через десять минут, и он сложился, и Милоуш снова очутился на полу. Это уж дедушке показалось чересчур, и он закричал на Милоуша: „Что ты там вытворяешь, дуралей, ты что, не умеешь сидеть, как следует?“ Милоуш обиделся и ушел.

Вообще Сатурнин выполнял свое обязательство честно, и я думаю, Милоуш еще долго будет помнить дни, проведенные в дедушкином доме. Стараниями Сатурнина он стал действующим лицом какой-то кинокомедии, водевиля, набитого дьявольскими совпадениями и невероятными происшествиями. Удивительно было то, что он упорно молчал и не выдал Сатурнина. Какая-то причина здесь видимо была, Сатурнину же любой труд был нипочем, и мне самому пришлось бы потратить много сил, чтобы рассказать обо всём, чем он потчевал Милоуша. Я помню, как мой драгоценный двоюродный братец бесновался, когда обнаружил, что вместо березовой воды он полил волосы керосином, оказавшемся в бутылке из-под березовой воды, как он чертыхался, и поднял на ноги весь дом, когда, войдя вечером в спальню в полной темноте, поскольку света еще не было, он определил, что в комнате кто-то переставил всю мебель, как он стал сомневаться в своем здравом уме, когда, читая, свои детективы, издаваемые в тетрадях, он никак не мог разобраться в бессмыслицах, возникающих перед его глазами на листах бумаги, так как Сатурнин перемешал все листы отдельных тетрадей, оставив при этом последовательную нумерацию страниц. Интересно, что первый, переделанный таким образом роман, Милоуш прочитал, и ничего не заметил. Он, кажется, даже собирался эту историю рассказать, когда до него дойдет очередь в наших вечерних сеансах. Дело в том, что дедушка настаивал на продолжении наших рассказов, не взирая на электрический свет. Тетя Катерина выразила с ним бурное согласие и принялась рассказывать.

По ее словам я и дедушка рассказывали о событиях, действительно происшедших с нами в жизни, но она не может этого сделать. Ее жизнь была тяжелой и будничной, на ее долю достались только труд и самоотречение, и когда дядя Франтишек умер, она пожертвовала собой ради своего ребенка, Милоуша. Она ни разу плохого слова не сказала в адрес своего умершего мужа и не хочет поминать его лихом, уже ради того, что он был дедушкиным сыном, а дедушку она уважает больше всех людей в мире, но все же не надо забывать того, что семью он не обеспечил в материальном отношении так, как следовало бы.

Дедушка нетерпеливо задвигался в кресле, и тетя быстро добавила, что она, конечно, сознает, что после мужа осталась фабрика и кое-какие деньжата наличными, но Милоушу надо было дать образование. Дедушка посмотрел на Милоуша как человек, до слуха которого дошла совершенно новая весть. Он недоверчиво завертел головой, но тете Катерине это нисколько не помешало продолжить рассказ.

Она заявила, что даже если семья придерживается иного мнения, ей не за что стыдиться. Фабрика была маленькая, а производство расширилось. Во что бы то ни стало, нужно было прикупить соседнее здание. Из-за этого тетя задолжалась, и после этого пришлось фабрику продать вместе с этим самым соседним зданием. Все непредвзятые люди говорят, что только чудом она так долго держалась над водой, и бремя забот ее не сломило. Естественно, она не могла вести себя как мужчина. Она всего лишь слабая женщина, и никто не заступился за нее. Милоуш был слишком мал для того, чтобы стать ее защитником и опорой. Кроме того она не создана для практической жизни.

Она никогда об этом не говорила, но чем дальше, тем больше она отдает себе отчет в том, что она пошла по неправильному пути, и ее настоящее призвание – это искусство. Она не имела права зарывать свой талант в землю. Еще в школе учителя восхищались ее стилистическими упражнениями и говорили, что у нее незаурядный талант. Ну что ж, видимо этому не суждено было осуществиться. Всю свою жизнь она посвятила другим, и никому и в голову не приходило, что она способна видеть всю глубину человеческих сердец, недоступную для других, и что она живет мечтой описать пером для будущих поколений все то, что так прекрасно звучит в ее душе. Она хотела писать главным образом для женщин, так как только женщина может понять женщину. Может быть читательницы поняли бы ее лучше, чем те люди, с которыми она прожила свою жизнь. Никто не понял ее. Только раз в жизни мимо нее прошла любовь, большая и чистая как горный ручеек, но она была замужем и сказала ему, что они не могут идти рука об руку по жизненному пути.

Часто она размышляла о том, имела ли она право вырвать любовь из своего сердца и разъединить двух людей, связанных святым чувством, но здесь был ребенок, и это ее оправдывает. Он с грустью ушел из ее жизни, и она больше никогда не видела его. Ей страшно подумать, не вогнала ли она его в холодные объятия смерти. Он слишком сильно ее любил.

Потом она старалась забыть. Она склонила голову, не жаловалась на судьбу и терпеливо несла свой крест. Она молчала в ответ на оскорбления, которыми осыпали ее родственники, так как слишком горда для того, чтобы опровергнуть эти сплетни, поскольку они касались лично ее.Но когда сплетничали на его счет, они, которые в подметки ему не годились, тут она не смогла больше молчать. Особенно, когда они говорили, что кроме разбитого сердца он унес с собой ее золотые часы и какие-то серебряные ложки. Знаете,сплетня, это ужасная вещь. О, людская злоба! Но собачий лай луне не вредит. В ее воспоминаниях его имя незапятнанно. Очевидно он эти часы оставил себе на память, или купил за них (тут тетя растроганно помолчала) револьвер. Ну, что ж, зря об этом вспоминать. Она похоронила обе свои любви – его и литературу. Затем тетя предложила рассказать нам сюжет романа, который она хотела написать. Вот что она рассказала нам:

Ее называли Цветик Марта. Она стояла за прилавком среди букетов роз, гвоздик и сирени и упаковывала цветы в шелковую бумагу. Затем она с несмелой улыбкой подавала их элегантным мужчинам, уносившим эти цветы другим женщинам. У нее были глаза как фиалки, ее кожа напоминала лилию, уста были алые как цвет мака, а зубки – белые как подснежники. Кроме того она обладала глубокой душой, и за ней ухаживал с серьезными намерениями молодой человек. Павел не был таким элегантным как мужчины, покупавшие корзины с цветами для оперных певиц, он был простым шахтером. Днем он работал в шахте, а вечером поджидал цветика Марту на углу Водичковой улицы и Вацлавской площади.Они горячо любили друг друга чистой как хрустальный родничок любовью. Марте не мешало, что его костюм хотя и был чист, но сильно поношен. Она искренне любила этого большого сероглазого юношу, жившего только для нее и не боявшегося никакой жертвы, лишь бы она была счастлива. Но, как говорится, из-за привратности судьбы Мартин сон о любви растворился, разлетелся на куски благодаря коварству и фальши, о которых девичья доверчивая душа Марты и понятия не имела.

По воле судьбы она встретилась со своей первой любовью еще со времен посещения училища, с демоническим и циничным Оскаром. Он одурманил ее страстными словами, дьявольски притворился, что с детства ее образ царил в его сердце, обещал ей вечную и верную любовь до могилы. Человек хрупок, но Марта долго не поддавалась на удочку его фальшивых фраз. В конце концов ей пришлось уступить. Она была так молода и неопытна, и нельзя осуждать ее, ибо написано есть „кто из вас без греха, первый нанеси удар“.

После своего безрассудного увлечения по молодости лет она безусловно вернулась бы к своему любимому Павлу, так как он был солнцем ее жизни, но судьба решила иначе. Однажды, когда она вместе с Оскаром выходила из его студенческой квартиры, их увидел Павел. Марта побледнела, и ноги у нее подкосились. Она хотела позвать удаляющегося Павла, но острая боль сдавила ей горло, и все вокруг нее закачалось. Мечта ее жизни лежала в развалинах, и она чувствовала, что ей незачем больше жить на белом свете. Безусловно она упала бы в обморок, если бы Оскар не подхватил ее. Цветочек Марта задрожала от отвращения, ударила соблазнителя кулаком по лицу и убежала.

Долго бродила она по пустым улицам, и сердце ее разрывалось при виде знакомых мест, свидетелей ее встреч в Павлом и их совместного счастья. Только набережной она избегала, так как не уверена была, устоит ли перед зовом реки, манившей ее в свои объятья.

Между тем Павел сидел в своей комнате, подперев голову руками и никак не мог поверить в то, что видел. Ему казалось, что все это был страшный сон и что вот-вот он проснется. Его Марта, его цветик Марта забыла про их любовь, и ему оставалось только принять этот удар судьбы.

Потом он встал и с каменным лицом сжег письма, фотографии и все воспоминания, столь дорогие ему раньше. Только образ Марты он не мог вырвать из своего сердца. Проходили месяца, прошел год и второй, но рана в душе Павла не заживала. Он гулял в одиночку с подавленным видом по улицам города, и друзья не узнавали его. Вечера он проводил со своей домохозяйкой, мудрой старушкой из народа, любившей его как сына. Она утешала его как могла и рассказывала ему содержания прочитанных ею романов, в которых любящие сердца в конце концов воссоединялись и достигали тихого счастья, но Павел грустно улыбался и говорил, что жизнь не роман. Но все же слова мудрой женщины запали в его душу, и он понял наконец, что вел себя неправильно и что его долгом было простить. Только так он мог доказать глубину своих чувств и правдивость своей любви. Собственно говоря во всем была виновата его проклятая страсть в шахматам. Почему он не уделял больше внимания Марте, почему по четвергам оставлял ее одну и спешил в кафе для того, чтобы сыграть несколько шахматных партий? Со стыдом он вспоминал о своей пагубной страсти, пробуждавшейся в нем как только он садился за шахматный столик. В такие минуты, прости Господи, пропавшая пешка была ему дороже Марты. Почему раз в неделю оставлял он Марту одну и этим вогнал ее в объятия Оскара? Да, так это было, и не иначе! В эту минуту Павел более не колебался и решил простить Марту. Ведь домохозяйка была права, говоря, что „один раз, Боже мой, это же не всё время“.

Но жизнь не ждала. Поздно, Павел, слишком поздно ты понял, что было твоим долгом! И таким образом получилось, что Павел тщетно искал цветика Марту в магазине, где она два года назад работала и не нашел ее даже в квартире, где она тогда жила. Он был в отчаянии. Но судьба преподала ему еще один хороший урок, направив его шаги к Старогородской ратуше в тот момент, когда бледная и грустная Марта выходила из зала бракосочетаний бок о бок с мужчиной, которого Павел до этого ни разу не видел. В эту минуту Павел потерял сознание, и его светлое пальто запачкалось от грязи мостовой.

Марта не была счастлива в браке. Она не любила своего мужа, и только надежда на ребенка, ясные глазки которого избавили бы ее от душевной боли, придавала ей силы нести свой крест. Но ее надежды не оправдали себя. Шли месяца, и Марта не чувствовала себя матерью. Единственной ее радостью была музыка. Она сочиняла грустные песни и писала длинные письма Жану Христофу, известному композитору.

Ее супруг любил ее, но он был слишком зауряден для того, чтобы понять всю глубину и сложность ее чувствительной души. Казалось, что счастье Марты потеряно навсегда, но само провидение сняло с нее оковы. Ее супруг заболел и вскоре после этого умер. Перед Мартой, которая искренне грустила из-за его кончины, все-же сверкнул неясный луч надежды, что может быть еще не все потеряно.

Она чувствовала, что Павел все еще любит ее и надеялась, что за деньги, которые оставил ей муж, она сможет помочь Павлу в его трудной жизни шахтера. Она снова стала перечитывать его письма, которые тайно хранила, и пытливо глядела на себя в зеркало с немым вопросом: буду ли я еще нравиться Павлу? Сколько планов и маленьких интрижек она придумала, чтобы встретиться с ним, и не знала, что эта встреча будет одной из самых горьких.

Однажды она зашла в парк имени Кинского, куда они раньше вместе ходили. И там она увидела Павла. Он стоял перед ней на дорожке, побледневший от неожиданной встречи, и тихо смотрел на Марту. Он долго молчал, и тогда Марта тихим голосом стала рассказывать ему о себе, о своем супружестве, и о том, что она никогда не забывала его и что теперь она свободна. Павел задумчиво слушал ее, а потом произнес фразу, навек похоронившую все надежды Марты. Голосом, дрожащим от отчаяния, он сказал: „Я женат“.

Марта глядела в направлении одноэтажного здания, в котором помещался отдел сельскохозяйственного музея, и по щекам ее текли слезы. Потом она тихо спросила: „Ты счастлив?“ Он ответил не сразу, но потом сказал, что супружество без любви не может быть счастливым. Он любил всего лишь раз в жизни. Но сейчас он почти доволен. У него хорошая жена и маленькая очаровательная дочка. Старая рана почти зажила и не стоит вспоминать о том, что безвозвратно ушло. Слишком дорого заплатил он за свое спокойствие.

Когда Марта возвращалась домой, она почти не видела дороги, так как ее глаза были полны слез. И таким образом случилось, что шикарный двенадцатицилиндровый автомобиль зацепил ее и волочил по мостовой несколько метров, отбросив затем на тротуар. Из автомобиля выскочил пожилой мужчина в спортивном костюме и склонился над ее телом, но этого Марта уже не видела. Она пришла в себя в роскошно убранной больничной палате частного санатория. Постепенно перед ней стали всплывать события этого дня. Как в тумане она увидела большой синий лимузин, в последнюю секунду появившийся перед ее затуманенным от слез взором, и затем в ее памяти осталось лишь серое пятно.

Она с интересом осматривала белое помещение, в котором она находилась, как вдруг раздался тактичный стук в дверь, и вошел пожилой седовласый мужчина величавой осанки. Он представился ей как фабрикант Скáла и выразил сочувствие по поводу травмы, нанесенной ей его автомашиной. К счастью ранение не тяжелое, и по мнению главврача останется без последствий. Он попросил Марту не волноваться и обещал прислать ей книги, вино и фрукты. Если ей придется по душе дружеская беседа, он с удовольствием будет посещать ее ежедневно. Он конечно считает своим долгом оплатить все расходы, связанные с лечением, и надеется, что после выздоровления Марта не откажется отдохнуть в его доме на берегу реки Сазавы.

При нормальных условиях Марта не приняла бы его приглашения, но после ударов судьбы она мечтала отдохнуть от городского шума и попытаться в девственной природе найти утерянный покой. Она приняла приглашение, и таким образом случилось, что пол года спустя в общественной рубрике всех газет появилось сообщение о бракосочетании фабриканта Скáлы и Марты. По иронии судьбы в тот же день газеты сообщили о смерти жены Павла. Перед свадьбой фабрикант Скала сказал Марте, что он вполне сознает, что мог бы быть ее отцом, но у него есть веская причина для того, чтобы просить ее руки.

Он сообщил, что страдает тяжелой болезнью печени и полагает, что рано или поздно умрет. Он будет счастлив, провести последний период своей жизни бок о бок с любимой женщиной и не заботиться о том, как, не имея наследников, распорядиться о своем значительном имуществе. Марта не могла поверить, что он болен. Несмотря на возраст, он выглядел прекрасно. Она старалась рассеять его опасения, и надо сказать, ей это почти удалось, особенно когда через год она подарила ему сына. Фабрикант Скáла чувствовал себя счастливым и помолодевшим. Казалось, он совсем забыл о своей болезни.