Текст книги "Тьма в бутылке"

Автор книги: Юсси Адлер-Ольсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Лаурсен покачал головой, но промолчал.

Когда половина записки была пройдена таким образом, Карлу приспичило покурить.

– Я выйду на минутку, ладно?

Коллеги почти никак не отреагировали.

Он уселся на один из столов в коридоре и уставился на кучу простаивающей оргтехники. Сканеры, ксероксы и тому подобное. Это ужасно раздражало. В следующий раз надо будет дать Розе закончить дело, чтобы она не смылась в самом разгаре. Никудышное руководство.

Именно в этот неподходящий момент самопознания он услышал с лестницы серию ударов, похожих на удары баскетбольного мяча, медленно и планомерно скатывающегося вниз по ступенькам, затем последовал грохот, как от тачки, у которой сдулось колесо. Перед ним возникла некая персона в образе кашляющей бабушки, вернувшейся с морской прогулки в Швецию. Тяжелые туфли на высоком каблуке, плиссированная юбка в шотландскую клетку и почти столь же яркая сумка-тележка, которую она тащила за собой, – все это кричало о 50-х годах XX века громче, нежели сами эти 50-е годы. А венчала эту дылду клонированная голова Розы с такой изящной блондинистой завивкой, какую только можно было вообразить. Это было все равно что находиться на сцене вместе с Дорис Дэй[13]13
  Дорис Дэй (р. 1924) – известная американская певица и актриса, яркая блондинка.


[Закрыть] и не иметь представления о том, где находится запасный выход.

Когда такое случается, а у сигарет к тому же не оказывается фильтра, можно обжечь пальцы.

– О, черт! – закричал он и бросил окурок на пол прямо перед красочной фигурой.

– Ирса Кнудсен, – как ни в чем не бывало представилась она и протянула ему растопыренные пальцы с ногтями, покрашенными кроваво-красным лаком.

Никогда он не думал, что близнецы могут так сильно быть похожи – и в то же самое время кардинально разойтись по противоположным сторонам единого родового древа.

Карл собирался в первые же секунды продемонстрировать, кто тут главный, и тем не менее вдруг осознал, что отвечает на ее вопрос о том, где находится ее офис: она обнаружит свое место чуть дальше по коридору, напротив развевающихся на стене бумажек. Он позабыл все, что до этого собирался сказать. О том, кто он такой, о том, какую должность занимает, а затем позабыл высказать ряд внушений о том, что поведение сестер крайне недопустимо и этому как можно скорее должен быть положен конец.

– Я думаю, меня пригласят на небольшой брифинг, как только я обоснуюсь. Скажем, через час? – такова была ее заключительная реплика.

– Что это было? – спросил Ассад, когда Карл вернулся в офис.

Карл бросил на него взгляд, полный бешенства.

– Что это было?! На минуточку, это проблема. Твоя проблема! Через час ты введешь сестру Розы в курс дел. Ясно тебе?

– Так это и есть Ирса, та, что прошла мимо?

Карл подтвердил, прикрыв глаза.

– Ты понял? Ты ее проинструктируешь.

Затем он обратился к Лаурсену, который почти закончил просмотр документа:

– Лаурсен, ты что-нибудь обнаружил?

Техник, переквалифицировавшийся в варщика картошки, кивнул и выложил на небольшой кусок пластика нечто еле-еле видимое.

Карл наклонил голову максимально близко к предмету. Ну да, ясно различима какая-то заноза размером с кончик волоска, а рядом – что-то круглое, крошечное и плоское, к тому же почти прозрачное.

– Это деревянная щепка, – показал пальцем Лаурсен. – Я думаю, она откололась от кончика инструмента, которым написано письмо, так как она располагалась в направлении написания и была плотно вдавлена в бумагу. Вторая находка – рыбья чешуя.

Он выпрямился из согнутого положения и повращал плечами.

– Мы можем продвинуться дальше, Карл. Но нам придется отправить это в Ванлёсе, хорошо? Я не удивлюсь, если они довольно быстро смогут определить породу дерева, однако для того, чтобы установить вид рыбы по кусочку чешуи, тебе, видимо, придется обратиться к экспертам-океанологам.

– Все вместе звучит очень любопытно, – вставил Ассад. – Какой способный у нас коллега, Карл!

Способный? Он действительно это сказал?

Карл поскреб себя по щеке.

– Что еще ты можешь сказать относительно этого, Лаурсен? Есть еще что-нибудь?

– Да я не понимаю, правша или левша написал эту записку, что, вообще-то говоря, странно, принимая во внимание высокую степень пористости бумаги. В таких случаях всегда прослеживается наклон в определенном направлении. Отсюда можно заключить, что письмо писалось при затруднительных обстоятельствах. Возможно, на неровной поверхности или даже со связанными руками. Может быть, человек просто не умел достаточно хорошо писать. Кроме того, держу пари, что бумагу использовали для заворачивания рыбы. Насколько я вижу, там есть остатки слизи, и это явно рыбья слизь. Ведь нам известно, что бутылка была пустая, так что никакие рыбные останки не могли проникнуть внутрь во время ее нахождения в воде. Что касается вот этих теней на бумаге, я не вполне уверен. Возможно, они ничего и не значат, бумага явно немного заплесневела, однако более вероятным представляется то, что эти пятна образовались в результате долгого пребывания в бутылке.

– Как интересно! А что ты думаешь о письме в целом? Оно достойно изучения, или это просто шалость мальчишек?

– Шалость мальчишек?.. – Ларусен слегка вывернул верхнюю губу, так что обнажились два кривоватых передних зуба. Такая мимика означала отнюдь не усмешку; скорее, то, что сейчас надо его внимательно выслушать. – Я вижу на бумаге углубления, которые говорят о дрожащем почерке. Щепка, представленная вашему вниманию, давала узкую и глубокую царапину, до тех пор пока не сломалась. В некоторых местах след проступает настолько остро, словно сделан на виниловой пластинке. – Он покачал головой. – Нет, Карл, не думаю, что это детская шутка. Похоже, письмо написано трясущейся рукой. И опять-таки, возможно, в силу окружающих обстоятельств, но, вполне может быть, что и из-за того, что человек был до смерти напуган. Да-да, я готов прямо заявить: здесь все серьезно. Но, конечно, никогда нельзя знать наверняка.

Тут вмешался Ассад:

– Раз ты так тщательно изучал буквы, не удалось ли тебе расшифровать еще что-нибудь?

– Удалось, несколько штук. Но только до того места, где сломался кончик писчего инструмента.

Тут Ассад протянул ему копию увеличенного письма, висевшего на стене.

– Ты не мог бы дописать те из своих догадок, которых тут еще не хватает?

Лаурсен кивнул и вновь приставил лупу к оригиналу. Порассматривав первые строчки еще несколько минут, он сказал:

– Да, я предполагаю, что это так, однако голову на отсечение не дам.

И он дописал цифры и буквы, так что теперь первые строки обрели следующий вид:

ПОМОГИТЕ

.ен… 6 ф. вравля 1996 н… по. тили

.ас… сx…. ати. и… сно. ст. но. у.аут. опв… в

Бал… у… – Челов… р… ом 18… ко… ем. волос..

В течение некоторого времени они стояли и глазели на результат, пока Карл не прервал молчание:

– 1996! То есть бутылка путешествовала в море целых шесть лет, прежде чем ее выловили!

Лаурсен кивнул.

– Именно так. В годе я почти уверен, несмотря на то, что девятки написаны зеркально.

– Наверное, поэтому твои шотландские коллеги и не смогли это установить.

Лаурсен пожал плечами. Наверняка.

Рядом расположился Ассад, приподняв бровь.

– Что такое, Ассад?

– Оказалось, как я и думал. Еще худшее дерьмо, – изрек он, выделяя интонацией последние три слова.

Карл с пристрастием посмотрел на письмо.

– Если нам не удастся восстановить еще какие-нибудь буквы из второй части письма, нам придется очень, очень тяжело, – продолжил Ассад.

Теперь Карл понял, что тот имел в виду. Из всех людей, живущих на Земле, именно он заметил главную проблему. Человек, который прожил в этой стране всего несколько лет. Практически невероятно.

«Февраля», «похищены», «у автобусной остановки» – вот что должно было быть там написано.

Значит, автор этого письма не умел писать.

11

Ирса, расположившаяся в офисе Розы, не слишком шумела, что было хорошим знаком. Ибо если бы она продолжила в том же духе, вылетела бы домой на третий же день, и Розе пришлось бы поскорее вернуться.

Им же нужны были деньги, по словам Ирсы.

Поскольку в архивах не нашлось никакой информации о похищении людей в феврале 1996 года, Карл взял папку с делами о пожарах и позвонил комиссару полиции Антонсену в Рёдовре. Лучше уж пообщаться с дубоголовой крысой из своей области, чем с таким конторским грызуном, как Идинг. Почему этот придурок не отметил ничего в старом полицейском рапорте касательно экономического состояния сгоревшего в Рёдовре предприятия, превосходило возможности его понимания. Карл считал это халатным отношением к своим обязанностям. Кроме того, газовщики ведь объяснили, что постройка не была подключена к газовой сети, тогда что же так мощно рвануло в этой развалюхе? Пока подобные вопросы висели в воздухе, полиция должна была расследовать и возможность поджога с целью убийства, и вообще ВСЁ принимать во внимание.

– А, – произнес Антонсен, когда Карла с ним соединили, – имеем честь беседовать с Карлом Мёрком, специалистом по расчистке от пыли старых дел, – закудахтал он. – Ну как, вы уже обнаружили, кто убил «человека из Граубалле»?[14]14
  Человек из Граубалле (Гроболла) – труп утопленника, жившего более двух тысяч лет назад, найденный при добыче торфа близ селения Граубалле в середине XX в.


[Закрыть]

– Ага, и убийцу Эрика Клиппинга[15]15
  Эрик Клиппинг (1249–1286) – один из датских королей эпохи Средневековья, заколотый во сне; убийц Эрика так и не удалось найти.


[Закрыть] тоже нашли, – парировал Карл. – А вскоре, кажется, раскроем и еще одно из ваших старых дел.

Антонсен засмеялся.

– Я прекрасно понимаю, о чем ты. Говорил вчера с Маркусом Якобсеном. Ты хочешь узнать подробности о местном пожаре, случившемся в 1995 году. Рапорт не читал?

Тут Карл позволил себе ввернуть пару ругательств, которые тупица Антонсен запросто мог бы отразить собственными образчиками, не менее смачными.

– А как же. Такое впечатление, что этот рапорт словно кота за хвост тянули. Работа кого-то из твоих ребят?

– О, Карл, какой вздор. Идинг постарался на славу. Чего тебе не хватает?

– Информации о компании, пострадавшей в пожаре, что этот состряпанный на славу труд полностью игнорирует.

– Да-да, я примерно это и подозревал. Но у нас хранится кое-что на месте. Спустя несколько лет в компании проводилась ревизия, завершившаяся заявлением в полицию. Из этого все равно ничего не вышло, зато нам удалось узнать о компании кое-какие дополнительные подробности. Мне можно переслать по факсу, или приползти к тебе на коленях и возложить к трону?

Карл рассмеялся. Нечасто попадались люди, способные отражать его нападки настолько обезоруживающе.

– Нет, я сам к тебе приеду, Антон. Можешь пока приготовить кофе.

– Нет-нет, – завершил он разговор, и никаких «до встречи».

Карл немного посидел, уставившись в экран на бесконечное обсуждение по каналу «ТВ2 Новости» бессмысленного убийства Мустафы Хсоунея, очередной случайной жертвы разборок между преступными группировками. Видимо, полиция разрешила провезти его тело по улицам Копенгагена. Наверное, кое-кто при виде этого подавится своей клубничной овсянкой, красно-белой, как датский флаг.

Вдруг с порога донеслось какое-то ворчание:

– Когда будут задания?

Карл был шокирован. Обычно у них в подвале тихо никто не перемещался. Так что если самой каланче Ирсе удалось в какой-то момент беззвучно пробраться сюда, а уже в следующий момент орать, как бешеная антилопа, значит, у него пошаливали нервишки.

Она отмахнулась от чего-то.

– О, мясная муха, терпеть их не могу. Они препротивные.

Карл проводил глазами насекомое. Бог его знает, где эта муха пряталась все это время. Он вывалил папку с делом на стол. Черт возьми, почему она не хлопнула?

– Я готова. Хотите проверить? – спросила Ирса голосом, удивительно похожим на голос Розы.

Хочет ли он проверить, каким образом она приготовилась? Вряд ли он желал чего-то меньше.

Карл оставил муху в покое и повернулся к Ирсе:

– Ты хотела бы чем-то заняться. Отлично. В общем-то, для этого ты и пришла. Тогда начни с звонка в Комитет контроля за предприятиями и запроси счета компаний «Оптовая торговля К. Франдсена», «Паблик Консалт» и «Джей Пи Пи Беслэг А/С» за последние пять лет, а также изучи их активы и краткосрочные займы. Ладно?

Она посмотрела на него так, словно он сделал ей какое-то непристойное предложение.

– Ну уж нет, можно я не стану выполнять это задание?

Ничего хорошего этот ответ не предвещал.

– Почему нет?

– Потому что намного проще отыскать всю требуемую информацию в Интернете, к чему висеть на телефоне за двадцать минут до конца рабочего дня?

Карл попытался проигнорировать, как его эго в один момент скрылось за плиссированными оборками ее юбки. Может, стоит дать ей шанс?

– Карл, взгляни-ка, – с порога обратился к нему Ассад, немного отодвинувшись, чтобы пропустить Ирсу. – Я долго всматривался, – продолжил он и протянул Карлу копию письма. – Что ты скажешь? Сначала я долго думал о том, что в третьей строке упоминается Баллеруп, затем заглянул в путеводитель «Кракс» и просмотрел все улицы Баллерупа, обнаружив, что единственная, которая подходит по написанию к слову перед буквой «в», – это улица под названием Лаутрупванг. Действительно, парень написал «Лаутроп», через «о», но ведь он не очень грамотный.

На секунду его взгляд остановился на мухе, носившейся кругами под потолком. Затем он посмотрел на Мёрка.

– Так что скажешь, Карл? Как считаешь, может такое быть? – и указал на соответствующий фрагмент в копии.

ПОМОГИТЕ

В день.6 февравля 1996 нас похиттили

Нас схватили у автобуссной остановки у Лаутропванг в

Баллерупе – человек ростом 18. … ко… ем. волос..

Карл кивнул. Выглядело действительно довольно правдоподобно. В таком случае оставалось как можно скорее порыться в архиве.

– Ты киваешь. Значит, ты принял это. Ай, Карл, здорово, – воскликнул Ассад, перегнувшись через стол и поцеловав его в макушку.

Мёрк отпрянул с настороженным взглядом. Он еще мог допустить сладости в сиропе и приторный чай. Но на эмоциональные порывы в свойственной обитателям Ближнего Востока концентрации он совсем не рассчитывал.

– Итак, теперь нам известно, что это случилось либо 16, либо 26 февраля 1996 года, – сосредоточенно продолжал Ассад. – Мы также знаем, где; а также то, что похититель – мужчина, ростом более 180 сантиметров. Нам не хватает всего одного слова в последней строке, каким-то образом характеризующего его волосы.

– Верно, Ассад. И еще какой-то мелочи в виде 65 процентов остального письма, – сказал Карл.

Однако в общем и целом интерпретация выглядела весьма похожей на правду.

Мёрк взял бумагу поднялся и вышел в коридор посмотреть на увеличенную копию письма. Полагая, что Ирса тем временем вовсю прочесывала счета пострадавших от пожаров компаний, он глубоко ошибался. Напротив, она стояла посреди коридора, абсолютно безразличная к происходящему вокруг, и впитывала в себя впечатление от содержания письма из бутылки.

– Эй, Ирса, нам надо тут кое-что сделать, – сказал Карл, но она не сдвинулась с места.

Хорошо знакомый с тем, насколько заразительным бывает поведение сестер, он пожал плечами и оставил ее в покое. Рано или поздно у нее заболит шея от долгого стояния в такой позе.

Карл и Ассад встали рядом с ней. При внимательном взгляде на предложенную Ассадом трактовку и при сравнении ее с тем, что висело на стене с не таким уж большим количеством букв, возникали размытые и все же вероятные очертания букв, которые ранее были абсолютно нечитабельными.

Да, действительно, все догадки Ассада выглядели достоверно.

– Ну, вполне может так и быть. Не так уж по-дурацки смотрится, – заметил Мёрк и затем поручил Ассаду выяснить, не было ли все же в архиве заявления о каком-либо преступлении на улице Лаутрупванг в Баллерупе в 1996 году, которое тем или иным образом могло быть связано с похищением людей.

Он наверняка справится с заданием ко времени возвращения Карла из Рёдовре.

Антонсен сидел в своем небольшом кабинете и пригласил войти в совершенно невероятную духоту, насквозь пропитанную запахом трубочного табака и сигарилл. Никто никогда не видел, как он курит, и тем не менее он курил. Ходили слухи, что Антонсен оставался на работе после того, как все служащие расходились по домам, и пару раз затягивался в тишине и спокойствии. Год назад его супруга объявила, что он бросил курить. Однако это произошло только по ее мнению.

– Вот описание предприятия в Дамхусдэлен, – с этими словами Антонсен протянул ему пластиковую папку. – Как ты можешь видеть по первой странице, речь идет об импортно-экспортной компании, чьи партнеры зарегистрированы на адреса в бывшей Югославии. Так что явно у фирмы настал непростой переходный период, когда на Балканах развернулась война и все сокрушила. На сегодня «Амундсен энд Муяджич А/С» – вполне процветающее предприятие, однако, когда случился пожар, они сидели на экономической мели. В тот момент ничто не подтвердило подозрений в отношении фирмы, да мы и до сих пор не изменили своего мнения. Но если тебе есть что добавить в этом деле, милости просим.

– «Амундсен энд Муяджич». Муяджич – вроде югославская фамилия, верно? – уточнил Карл.

– Югославская, хорватская, сербская… не все ли равно? Я думаю, сейчас у них не осталось ни Амундсена, ни Муяджича, но ты можешь сам заняться выяснением, если хочешь.

– Весьма откровенно.

Карл немного поерзал на стуле и посмотрел на своего давнего коллегу.

Антонсен – правильный полицейский. Он был несколькими годами старше Карла и всегда значился на чуть более высокой ставке; и все же у них случались совместные удачные профессиональные вылазки, которые подтверждали, что они одного поля ягоды. Ни у кого, ни у единого человека не получалось сбить их с толку. Это были не такие люди, которых можно было заболтать или запросто похлопать по плечу или затеять в коридоре пустой треп. Если кто в личном составе и не был приспособлен к дипломатическим действиям, то именно эти двое. Именно поэтому Антонсен так и не стал начальником полиции, а Карл вовсе ничего не добился. Вполне закономерно.

Но между ними встало кое-что, терзавшее Карла в данный момент, а именно – этот дурацкий пожар. Ибо, как и теперь, тогда тот же Антонсен находился у руля.

– У меня складывается впечатление, – продолжил Карл, – что ключ к объяснению последних пожаров в Копенгагене можно отыскать в деле о пожаре в Рёдовре. Тогда было обнаружено тело с отчетливыми следами на фаланге мизинца, которые указывали на то, что жертва в течение многих лет носила кольцо. В точности такой же опознавательный знак отличает сгоревших в свежих пожарах. И вот я задаю тебе свой вопрос: Антон, ты можешь утверждать со всей честностью, что в тот раз дело было тщательнейшим образом расследовано? Я спрашиваю без обиняков; ответь мне, и я ничего не стану предпринимать, мне просто нужно знать. Ты был как-то связан с этой фирмой? У тебя было или есть что-то общее с компанией «Амундсен энд Муяджич А/С», и поэтому ты вел дело именно таким образом и с именно с теми людьми?

– Ты обвиняешь меня в чем-то противозаконном, Карл Мёрк? – Его лицо вытянулось. Все добродушие куда-то улетучилось.

– Да нет. Но я просто не понимаю, почему вы в тот раз не установили со стопроцентной точностью причину пожара и личность погибшего.

– Так ты, значит, обвиняешь меня в невыполнении моих профессиональных обязанностей?

Карл посмотрел ему в глаза.

– Да, обвиняю. Так? Потому что мне нужно от чего-то отталкиваться дальше.

Антонсен протянул Карлу банку белого «Туборга», и Карл так и просидел с ней в руке до самого конца беседы. Старый лис сделал из своей банки большой глоток, вытер рот и выпятил нижнюю губу.

– Дело не вызвало у нас беспокойства, Карл, если отвечать напрямую. Пожар на чердаке и бомж, вот как все обстояло. И, если честно, оно действительно немного прошло мимо меня. Но не потому, что ты думаешь.

– Тогда почему?

– Потому что в тот момент Лола трахалась с одним из наших сотрудников, и я сидел в глубоком кризисе.

– Лола?

– Да, черт возьми. Послушай, Карл. Мы с женой прошли через это. Сейчас все так, как должно быть. Но я охотно признаюсь тебе в том, что мог бы больше внимания уделить тому делу.

– Ладно, Антон, хорошо. Сойдемся на этом.

Мёрк встал и посмотрел на курительную трубку Антонсена, похожую на корабль, застрявший в пустыне. Скоро она вновь отправится в плавание. В рабочее время или после.

– Ах да, – окликнул его Антонсен, когда Карл уже был в дверях. – Еще кое-что. Помнишь, когда этим летом произошло убийство в высотке в Рёдовре, я сказал тебе, что, если ваше отделение плохо обойдется с ассистентом полиции Самиром Гази, я надеру вам одно место? Я слышал, Самир возвращается к нам. – Тут он взял трубку и слегка потер ее. – Почему он это делает, не знаешь? Он сам мне ничего не сказал, но, насколько мне известно, Якобсен был им вполне доволен.

– Самир? Не-е, я не в курсе. Я его довольно плохо знаю.

– Ну ладно. Тогда скажу тебе, что и в отделе «А» все удивлены, а вот я слышал, что тут каким-то образом замешан твой человек. Ты совсем-совсем не в курсе?

Карл задумался. Почему тут должен быть как-то замешан Ассад? Он с первых дней держится подальше от этого человека.

Настала очередь Карла выпятить нижнюю губу. А почему непременно Ассад?

– Поспрашиваю, но я понятия не имею. Может, Самир просто захотел вернуться к лучшему в мире шефу, как тебе такая идея? – Он подмигнул Антонсену. – Большой привет Лоле.

Мёрк обнаружил Ирсу ровно на том же месте, где оставил ее: посреди подвального коридора перед сделанной Розой гигантской копией письма из бутылки. Она замерла с задумчивым взглядом, приподняв одну ногу, как фламинго, в состоянии, близком к трансу. Если не обращать внимания на одежду, к ним словно вернулась Роза. Аж как-то не по себе.

– Как дела с финансовой отчетностью из Комитета? – поинтересовался он.

Ирса взглянула на него с отсутствующим видом, царапая себе лоб карандашом. Оставалось только догадываться, заметила ли она вообще его присутствие.

Тогда Карл набрал побольше воздуха в легкие и снова попытался выдохнуть свой вопрос прямо ей на макушку. Это заставило женщину слегка вздрогнуть, но в целом ее реакция этим и ограничилась.

Ровно в тот момент, когда он уже собирался, покачивая головой, отвернуться, пребывая в полном замешательстве, как ему – да обрушатся на него все силы ада, черт возьми! – поступить с этими в высшей степени странными сестренками, она наконец спокойно ответила, произнося отдельно каждое слово:

– Я неплохо играю в скрэбл, разгадываю кроссворды, ребусы, справляюсь с айкью-тестами и судоку, у меня получается писать стихи и песни на конфирмацию, серебряную свадьбу, день рождения или в честь иной важной даты. Но вот тут произошла какая-то заминка. – Она обернулась к Карлу. – Вы можете оставить меня в покое еще на какое-то время, чтобы я имела возможность поразмыслить над этим жутким письмом?

Может ли он? Она простояла тут в течение всего времени, которое требуется, чтобы доехать до Рёдовре и вернуться обратно, плюс еще до этого, и он должен оставить ее в покое? Строго говоря, Ирса должна бы была сложить все южные фрукты обратно в свою маленькую страшную грязную авоську из тележки и в своем шотландском тряпье, вместе с волынкой и всем прочим барахлом, проваливать в Ванлёсе или откуда там она прикатила, черт ее возьми.

– Милая Ирса, – взял он себя в руки, – либо ты в течение ближайших двадцати семи минут предоставишь мне эти ничтожные счета, снабженные пометками, где мне нужно искать, либо я сейчас же любезно попрошу фру Лизу с третьего этажа выписать тебе зарплату за приблизительно четыре часа интенсивной работы. И в таком случае на пенсионные выплаты можешь не рассчитывать, ясно?

– Закрой рот. Извини за грубость, но прозвучало столько слов. – Она широко улыбнулась. – Кстати, неужели я забыла тебе сказать, как тебе идет эта рубашка? У Брэда Питта есть похожая.

Карл опустил глаза на клетчатый кошмар из «Квикли», вдруг почувствовав себя в этом подвале удивительно бесприютным.

Он прошел назад в так называемый кабинет Ассада и обнаружил, что тот сидел, водрузив ноги на верхние ящики стола, с телефоном, вплотную прижатым к иссиня-черной щетине. Перед ним лежали десять шариковых ручек, которых теперь, естественно, Карл не досчитается в своих запасах, а под ними виднелись бумажки с какими-то именами, цифрами и арабскими каракулями. Он говорил медленно, четко и удивительно чисто. Его тело излучало авторитет и покой, в руке он крепко держал крошечный картонный стаканчик с ароматным турецким кофе. Если быть не в курсе, можно было принять его за туристического агента из Анкары, которому только что удалось заказать огромный самолет для перевозки тридцати пяти нефтяных шейхов.

Он повернулся к Карлу и одарил его скомканной улыбкой. Очевидно, его тоже требовалось оставить в покое. Настоящая эпидемия.

Может, в связи с обстоятельствами устроить себе профилактический сон в офисном кресле? В таком случае можно было бы за сомкнутыми веками просмотреть фильм о пожаре в Рёдовре и надеяться на то, что дело окажется раскрытым, как только распахнутся веки.

Мёрк как раз успел усесться и задрать ноги, когда его привлекательный и способствующий продлению жизни план был прерван голосом Лаурсена:

– Карл, а у вас осталось что-нибудь от самой бутылки?

Карл заморгал.

– Ах, от бутылки? – Перед его глазами мелькнул заляпанный жиром фартук Лаурсена, и он опустил ноги на пол. – Да, если для тебя в понятие «что-нибудь» входят три с половиной тысячи осколков размером с муравья, то у меня их целый пакет. – Он отыскал прозрачный пакет и поднял его на уровень глаз Лаурсена. – Ну, что? По-твоему, это «что-нибудь»?

Тот кивнул и показал на один из осколков чуть крупнее остальных, лежащий на самом дне.

– Я только что разговаривал с Гильямом Дугласом, шотландским техником; он посоветовал мне отыскать самый большой осколок бутылочного дна и провести ДНК-анализ крови, которая на нем осталась. Вот такой осколок. Ты сам видишь на нем кровь.

Карл уже собирался попросить у него лупу, но все-таки смог увидеть и без инструмента. Крови было немного, и она казалась совершенно разбавленной.

– Они что, не исследовали кровь?

– Нет, он сказал, что они брали на анализ только фрагмент самого письма. И еще сказал, чтобы мы особо ни на что не рассчитывали.

– Потому что?..

– Потому что слишком скудный материал для взятия пробы и потому что прошло слишком много времени. А еще потому, что условия внутри бутылки и факт ее нахождения в морской воде в крайней степени неблагоприятны для сохранения наследственного материала. Тепло, холод, возможная примесь соленой воды. Меняющееся освещение. Все говорит о том, что ДНК не сохранилась.

– А ДНК может изменяться, когда разрушается?

– Нет, она не меняется, только разрушается. А учитывая все неблагоприятные факторы, к сожалению, так оно и произошло.

Карл посмотрел на крошечное пятнышко на осколке.

– А что, если они обнаружат целую ДНК? Что нам это даст? Мы не сможем идентифицировать никакое тело, потому что его нет в наличии. Мы не сможем сравнить полученный генный материал с материалом родственников – где мы их возьмем? Мы ведь даже не знаем, кто автор письма, так каким образом это нам поможет?

– Возможно, удастся определить цвет кожи, волос, глаз. Разве это не помощь?

Карл кивнул. Конечно, стоит попробовать. В отделении генной экспертизы Института криминологической медицины работали удивительные люди, Мёрк это знал. Он как-то слышал доклад заместителя заведующего отделением. Если кто-то и мог установить, что жертва являлась хромым шепелявым гренландцем из Туле, то именно они.

– Забирай эту дрянь и отправляйся, – согласился Карл, хлопая Лаурсена по плечу. – Скоро я поднимусь к тебе за говяжьим филе.

Лаурсен улыбнулся.

– Тогда не забудь захватить его сам.