Текст книги " Хроники Равалона. Трилогия"

Автор книги: Юрий Пашковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 71 (всего у книги 91 страниц)

Гильносотавр, почти достигнув подножия, неожиданно прыгнул. Уолт не знал, собирается ли образ чужой воли обрушиться на него, перепрыгнуть и напасть со спины или еще что. Магистр увидел отличную возможность для контратаки и помчался вперед. Протазан вспорол воздух, руки заболели от непривычной тяжести. Гильносотавр рухнул чуть ли не на спину боевому магу, задел задней ногой плечо. Магистр упал, тут же покатился по земле, уходя от возможного удара. Но удара не последовало. Протазан упал на нити, и, повинуясь последнему волевому приказу Уолта, полученному за миг до того, как маг выпустил копье из рук, превратился в лезвие гильотины.

…Индуктор психомагического поля в психореальности кроме воли всегда использует дополнительные псионические средства: телепатией баламутит мысли, не давая сосредоточиться, телекинезом блокирует движение мышц в реальности, тем самым тормозя противника в психоэнергетической ловушке, насылает галлюцинации, сбивающие с толку. Опытный психомаг никогда не сводит атаку к одному лишь ментальному выпаду. Опытный психомаг, будь он хоть тысячу раз уверен в своей воле и решимости, всегда подкрепляет ментальный удар рядом психозаклятий. Ракура изначально боролся лишь с образом вражеской воли, никакого, кроме ментального, воздействия на сознание больше не было. Значит, враг – неопытный психомаг. Значит, только противостояние воль…

Лезвие упало, обрезая нити, разрывая связь между гильносотавром и Сверх-Мозгом. Гильносотавр взревел, развернулся, воздев топоры, и растворился в воздухе. Бесследно.

Уолт слабо улыбнулся. Повезло. Получается, что именно образ Сверх-Мозга – основа вражеской воли, а атаковавшее существо не более чем инструмент, нож в руке. Он выбил нож из руки. Что последует за ним? Новый нож? Меч? Секира? Или, что хуже всего, лук со стрелами – какое-нибудь чудовище с дальнобойными атаками?

Сверх-Мозг находился по другую сторону холма, и Уолт не видел, чем он сейчас занят. Но ждать, когда внезапно нагрянет новый враг, Магистр не собирался. Поднялся, осмотрелся. Ландшафт не изменился. Это точно доказывало, что психомаг попался никудышный. Цфик-лай-Тораг заставил бы саму психореальность напасть на боевого мага, не говоря уже о том, что мог сломать Ракуру и одной-единственной атакой. Другой уровень. Как и наставник, Райхгер в своей сфере деятельности достиг второго разряда, на что прямо указывала метка инициации на ауре элхида. Вряд ли, атакуя, северный маг мелочится и делает скидку на ментальную неразвитость оппонента.

Мелочился, поправился Уолт. Элхиды – не упыри. После таких ранений Райхгеру не выжить. Успей Уолт и Эльза оказать психомагу помощь, подлечи они его хотя бы Малой Рукой Исцеления, и эль-элхид имел бы шансы. Но психомаг поглощен человеком (человеком ли?!), и ему не помочь.

Интересное совпадение: убийца психомага сам оказался психомагом. Или…

Уолт осторожно выглянул из-за холма, высматривая Сверх-Мозг. Громада бело-серого вещества разбрасывалась нитями по ближайшим башням. Словно солнечные лучи тянулись к перевернутому городу из неба-степи. Зеленые искры кузнечиками запрыгали по нитям, устремляясь к бойницам башен, в которые нити ушли. Уолту не нужно было объяснять, что происходит. Чужая воля собиралась с силами и решила воплотиться сразу в нескольких образах.

Совершенно неопытный психомаг. Простейшее решение: где не справился один, справятся два, три, двадцать три… Но количеством образов с чужой волей не разобраться: толпа хоббитов, равная по массе огру, не завалит огра. Раздробившаяся на ручейки воля не одолеет полноводную реку решимости. Неопытный психомаг только попусту разъединил Силу.

«А ведь это шанс!» – осенило Уолта. Он прикинул расстояние от холма до Сверх-Мозга, бросил взгляд на башни, по которым в такт вздрагиваниям оранжевых нитей начали бежать трещины. Может получиться. Великий Перводвигатель, должно получиться!

Уолт быстро побежал к Сверх-Мозгу, на ходу пытаясь представить нужное оружие. Что-нибудь метательное… способное нанести множество повреждений…

Память услужливо подсунула образ. Не его память, не Уолта Намина Ракуры. Потеснив Тахида, Лан Ами Вон с гордостью напомнил о выдумке преднебесных умельцев. Чо-ко-ну. Скорострельный арбалет, способный выпустить до тридцати зарядов за пятнадцать секунд. Без всякой магии – а это сейчас как раз то, что нужно. Потому что Локусы Души все еще сидели в ложе, с любопытством поглядывали на сцену, но выбраться на подмостки и подыграть актеру не спешили.

Уолт бежал, на ходу концентрируя волю в оружие. Арбалет мерцающим мороком появился в руках. Две узкие коробки, по пятнадцать стрел в каждой, прикреплены к ложу. В желоб стрелы опускаются под действием силы тяжести, а возводится чо-ко-ну простейшим рычагом. Бронированная конница, тяжелая пехота или рыцари в заколдованных доспехах без труда выдержат залпы преднебесного арбалета, но дальневосточные оружейники создавали его для борьбы с кочевыми племенами Ледяных пустошей. Для особых случаев, например, когда шаманы пускали впереди воинов на снежных волках, созданных из льда монстров, использовались заговоренные стрелы, но случалось такое редко: в отличие от гоблинов и орков Восточных степей, пользующихся покровительством могущественных Мрака и Тьмы, занимающих не последнее место в Пантеоне, кочевники Ледяных пустошей поклонялись малозначительным Младшим богам, и Источники для Силы их шаманов были весьма скудны.

Уолт, не останавливаясь, вскинул чо-ко-ну, прицелился. Меткость не главное, Сверх-Мозг огромен, тут важно – зацепить. Мелкие уколы в своей совокупности могут привести к мощному ранению, раздробленная в отдельных ударах воля соединится, ручейки, сливаясь, создадут реку – и, вполне возможно, решимость врага не выдержит, плотина чужого разума треснет, Уолт покинет психореальность.

А там, в истинной реальности, он покажет этому гаду, что с отдельно взятым индивидуумом могут сделать несколько целенаправленно пущенных Четырехфазных заклинаний Стихий!

Он остановился и выстрелил. Стрелы отправились в полет гудящими шмелями, и одновременно треснули все башни, куда тянулись нити Сверх-Мозга.

Уолт мельком отметил, что их восемь. Значит, восемь монстров? Ну, посмотрим, посмотрим…

Он был необычайно спокоен. Память свернулась клубком и посапывала, Тень шлялся по закоулкам души и ничем не проявлял себя, сознание очистилось и затихло, как медитирующий буддист-ракшас. Разум необычайно ясен. Потому что ему нельзя проиграть. Потому что там, вне психореальности, Эльза, и она ждет. Ждет его.

Его воля сильна и разит без пощады!

Стрелы вонзились в Сверх-Мозг, когда обломки башен рухнули на землю, следом за ними вывалились в степь восемь многоруких и многоногих (ну никакой фантазии!) чудищ, а Уолт усилием воли создал новые снаряды и как бешеный дергал рычаг, посылая стрелы в концентрат чужой воли.

Ну! Давай! Давай, подыхай уже!

Сверх-Мозг вздрагивал, оранжевые нити бесились, скручиваясь в зигзаги и опадая, по ним скакали вперемешку с зелеными искрами голубые и коричневые, созданные врагом психосущества поднимались и неуверенно двигались к Уолту – а он все стрелял, не обращая внимания на заливающий глаза пот (он-то откуда взялся?!), на пронзающую кисти боль, появившуюся из-за напряжения воли, на колеблющийся ландшафт – и это тоже из-за напряжения…

Сколько он выпустил стрел? Сто? Двести? Триста? Убоги с ними. Он видел, что творила его воля со Сверх-Мозгом: погружаясь в подрагивающие скопления нервных и глиальных клеток, стрелы оставляли за собой рваные раны, струящиеся необычайно темной кровью. Неопытный психомаг явно не ожидал, что кто-то перехватит его инициативу и атакует, воспользовавшись условиями им же созданного мира.

А это опять заставляло задуматься: почему сразу после поглощения элхида толстяк не сотворил то же самое с Уолтом, а попытался сокрушить его ментальным ударом? Какие-то ограничения на магию, творившую кости из ничего? Или поглощение элхида не прошло даром, и толстяк вынужден был без должной подготовки воспользоваться психомагией Райхгера? По крайней мере, это объясняет посредственность его псионики…

Бросив быстрый взгляд по сторонам, Уолт отметил, что чудовища рухнули на землю и не собираются вставать. Сверх-Мозг издыхал.

Уолт ухмыльнулся. Он мог гордиться собой: быстро просчитал ситуацию и соответственно среагировал, в итоге победив.

В итоге…

Победив…

Мощь чужой воли сдавила Магистра, словно он вновь предстал перед Архистратигом и попал под пресс его ауры. Весь город над головой, от горизонта до горизонта, бесшумно взорвался. Град каменных капель обрушился на степь, взрыхлив землю и превратив траву в клочья.

Как же так?!

Разве он не победил?!

Уолт видел, как здоровенный флюгер в форме играющейся кошки пронзил Сверх-Мозг насквозь; густая кровь, пузырясь, потекла из раны, расколовшей образ вражеской воли пополам. Конец ментальной западни – согласно всем канонам магического Искусства. Это Уолт помнил четко: психореальность держится до тех пор, пока держится образ создавшего ее.

Степь в последний раз колыхнулась волной и принялась украшаться массивами обломков. Но исчезать не собиралась.

Уолт едва успел увернуться от рухнувшей башни; потом пришлось убегать от черепицы, рассерженным роем пчел осыпавшейся на Магистра. От чо-ко-ну он избавился сразу же, как пал Сверх-Мозг, но что делать теперь, под каменным Дождем, Ракура не имел представления. В психомагии Уолт разбирался только в пределах боевой магии и понятия не имел, что происходит.

А затем с небес потянулись щупальца. Огромные, толщиной с трех огров, с вздрагивающими присосками, на которых шевелилась бахрома ядовитых игл, покрытых слизью от начала и до конца. Словно Царь кракенов покинул океанские просторы и забрался на небосвод.

Уолт понял, что ошибся, когда решил, что отвратительнее многоножек-гаррухов ничего еще не видел и не увидит. Место города, осыпавшегося, как шелуха, – чудом удалось избежать стремившихся превратить его в мокрое пятно глыб! – заняла подрагивающая, покрытая переплетениями ярко-голубых вен, буграми мышечной ткани и впадинами рваного мяса плоть, родившая щупальца из себя.

Щупальца тыкались в землю, переворачивали обломки домов и башен, оставляя после себя гору слизи, в которой быстро растворялись останки города. Ракура попятился, хотя это было бессмысленно: деваться некуда. Щупальца везде. Но как? По всем законам психомагии… Да, законы психомагии летели в Тартарарам, недоуменно почесывая в затылке! Происходящее не укладывалось ни в теорию, ни в практику. Проклятье, как сражаться – с этим?

– Уолт?! – изумленный возглас Эльзы оторвал его от созерцания мерзкого неба. Девушка стояла рядом, держа в руках шпагу и короткий кинжал, и потрясенно смотрела на щупальца. Ментальный удар задел и ее? Плохо. Можно было бы надеяться на помощь извне, не сумей он вырваться из психореальности. Но кто поможет, если Эльза заперта в ловушке вместе с ним? Наставник? На него тоже могли напасть. Как и на остальных собранных Авадданом магов.

– Я одолела индуктивный образ и должна была вернуться…

– Я тоже победил, – отозвался Уолт. – Но тут просто убогство какое-то творится… Твою мать! Синтез психореальностей!

– Ох, – только и сказала Эльза, сразу разобравшись, что Ракура имеет в виду.

Ну как он мог забыть? Да просто! Он же не психомаг. Впрочем, хоть Магистр и нашел разумное объяснение происходящему кошмару, но оно все равно не объясняло масштабов случившегося.

Синтез психореальностей. Когда психомаг атакует несколько целей одновременно, помещая их сначала в различные ментальные миры, разъединенные психоэнергетическими барьерами с различной частотой, он способен, потерпев поражение в одной психореальности, быстро изменить частоту и соединить ее с другой. И, самое гадство, в этом случае разъединенная на несколько ментальных миров психомагия увеличивала Силу воздействия не в арифметической прогрессии, а в геометрической. Так слившиеся сознания двух психомагов по воле равны не двум разумам, а как минимум десяти. И если враг с самого начала разбросал волю по нескольким психореальностям…

Каким бы он ни был профаном, но сейчас его ментальная мощь невыразимо возросла.

– Ученички Джетуша, – сказал, словно сплюнул, Высокорожденный. Эльф возник перед Магистрами, держа в руках штуковину, опутанную множеством цепей, ощетинившуюся десятками лезвий и имевшую как минимум три или четыре рукояти. По лезвиям стекала зеленая кровь.

И Светлый оказался в ментальной западне? Час от часу не легче! Мощь врага повысилась на еще одну психореальность.

Кто следующий? Наставник? Дальневосточная волшебница?

Признаться, появись сейчас Таллис Уберхаммер и взмахом руки уничтожь врага – Магистр расцеловал бы Молодого убога.

Жить-то хочется…

Эльф глянул на шпагу и кинжал Эльзы, скривился. На Уолта вообще посмотрел как на пустое место.

– Вы собираетесь сражаться голыми руками? – ехидно поинтересовался Лизар Фоор. Не глядя, он вскинул свое мега-оружие – и размотавшиеся цепи, сверкнувшие клинки, засиявшие Знаки – ведьмачьи Знаки! – ударили по щупальцу, ковыряющемуся неподалеку от магов в груде того, что раньше было двухэтажным домом. Ударили, закрутились, засверкали – щупальце застыло, хотя лишь его конец оказался обвязан цепями, слизь под вырывающимися из Знаков лучами испарилась, оставив голую плоть, и лезвия сверкающими кругами помчались вверх, к основанию, делая из одного щупальца множество мелких. Три огра превратились в десяток худых лесных троллей.

Сразу вспомнилось: Орден к воздействующим на физиологию будущих ведьмаков эликсирам всегда добавлял алхимическое вещество, влияющее на психику, секрет которого не удалось узнать даже соглядатаям Конклава. И через особые, созданные Орденом Знаки ведьмаки и только ведьмаки Могли прибегать к псионическим атакам.

Уолт от переизбытка чувств чуть не полез обнимать Высокорожденного. В Тартарарам Уберхаммера – и без него справимся!

– Защищайте мою спину, – бросил эльф. Странное оружие уже свивалось в нагромождение цепей, лезвий и рукоятей в его руках, возвращаясь от бессильно висевших кусков щупальца. – Не думаю, что все так просто.

Магистры переглянулись и стали плечом к плечу позади Светлого. Почему-то, стоило Эльзе оказаться рядом, Уолт начал чувствовать себя увереннее. Плохо, конечно, что она заточена в психореальности вместе с ним, но…

Воля упруго задрожала в руках Уолта, снова превращаясь в протазан, но не обычный, а покрытый прямыми лезвиями чуть ли не по всей двухметровой длине древка. Оружие казалось Ракуре легким, словно перышко.

Но сейчас, когда Эльза была рядом, стало легче. Хотелось рассмеяться в лицо опасности и ломануться крошить щупальца, будто он обрел неуязвимость. Конечно, Уолту хватало ума не делать этого, но рядом с ар-Тагифаль он жаждал показать себя чуть ли не всесильным.

Щупальца массово поползли к тройке магов, словно смерть одного из них дала им четкий ориентир. Может, и дала. Странно, что до этого враг был слеп.

Эльф бросил взгляд через плечо, хмыкнул при виде протазана Ракуры, но ничего не сказал. Светлый поднял оружие над головой, крутанул его и…

И чуть не упал.

Психореальность содрогнулась, октариново-декариновые брызги взметнулись на горизонте, вгрызаясь в заменившую небо плоть. Пейзаж стремительно преображался. Маги сначала очутились посреди бесконечной стеклянной равнины с сотнями Солнц в небе, следом явилась реальность, где Уолт. Эльза и Лизар выглядели как скопления ползающих насекомых, потом последовал двухмерный мир, в котором Уолт видел все только как плоскости и грани, двухмерность переросла в геометрические формы, превратив Ракуру в квадрат, ар-Тагифаль в круг, а Фоора в треугольник. Корчившийся ландшафт психореальности сотрясся в последний раз, забросив магов в мир плавающих над бездной островков, где в небе, или в том, что тут было небом, застыли геометрически выверенные пентаграммы, гексаграммы и гептаграммы, освещая психореальность мягким призрачным светом.

Щупальца исчезли, но вместо них появились гигантские птицы – черные, многоглазые, с четырьмя крыльями и длинными когтями. Они кружили над островом с магами и оглушительно каркали. Нападать птицы не спешили, более того, метались в беспорядке, то и дело ныряя в бездну под островами. Их что-то беспокоило, и это были отнюдь не маги.

Уолт решительно подошел к краю островка (оглянувшийся эльф прошипел что-то резкое и недоброе в адрес Ракуры) и посмотрел вниз. В лицо ударил холодный ветер, сознание наполнилось ледяной прохладой, хлестнула поземка, бросая в лицо пригоршни снега, и Лап, отец богов северного ветра Серединных земель, пронизывающий и стылый, как и все его дети, оглушительно засвистел прямо в уши, изгоняя лишние мысли.

Действительно, чему удивляться – психореальность менялась в очередной раз. Эка невидаль!

Из бездны тянулись жадными пальцами айсберги, перекидывая от одного к другому ледяные арки, из которых во все стороны летел снег, заваливая бездну белой крошкой. И, хотя на первый взгляд она казалась бездонной, пропасть мало-помалу заполнялась снегом и льдом.

Удивляться нечему, в принципе.

А вот фигуре, застывшей среди нагромождений льда, медленно, но верно поднимавшегося на уровень островов, удивиться стоило.

Эль-элхид шевелил всеми десятью щупальцами одновременно, дополняя плетения такими причудливыми Жестами рук, что любая сложная мудра брахманов Махапопы казалась детской забавой. Вокруг психомага расцветали снежинки, разрастались до размеров элхида и устремлялись вверх. Неправильный снегопад – снизу вверх – выискивал птиц и без пощады разил их, снося крылья. Рухнувшие на ледник птицы тут же оказывались погребенными в снежном кургане, полностью скрывавшем бескрылое тело.

– Я уже и не надеялся, – проворчал эльф, беспечно убирая оружие.

– Вы… вы знали?! – вскинулась Эльза, продолжая удерживать шпагу и кинжал.

– Знал? – Высокорожденный насмешливо посмотрел на девушку. – Запомни, Магистр, хоть Райхгер Цфик-лай-Тораг и знатный словоблуд, но когда дело касается ментальной магии, с ним не сравнится никто. Никто, понятно? Архимаги Конклава могут бахвалиться своими достижениями в нескольких областях чародейства сразу, но ни один из них не достиг в психомагии высот Райхгера.

Эльф еще что-то сказал, но слетевший с небес грохот не позволил расслышать Светлого. Пента-, гекса– и гептаграммы бросились врассыпную от расколовшего небеса проема, из которого навстречу поднимающимся от элхида снежинкам рванул настоящий снежный ураган. Светлый усмехнулся – и растворился в потоках снега. Фантом психореальности перед глазами Уолта заколебался, все скрылось за взбесившимися белыми мухами, ментальный мир исчез.

Уолт стоял в долине Соратников перед державшимся за голову толстяком и ошарашенно моргал. Позади толстяка плавилась и погружалась в землю попавшая под действие Четверицы друза. Промахнулся? Вот ведь, зря потратил такую замечательную Четырехфазку…

Нашел о чем беспокоиться!

Уолт отскочил назад; в руках, повинуясь Жестам, сверкнули пульсары. Но жирдяй мычал, стуча себя по лбу кулаками, и совершенно не обращал внимания на Магистра. Из подбородка толстяка, извиваясь, росли щупальца – сначала совсем небольшие, затем быстро увеличились в размерах. Начал распухать затылок, глаза полезли из орбит, выпученными буркалами взирая на мир. Вокруг толстяка то возникал, то исчезал призрачный цилиндр, будто сам не был уверен – а существует ли он, не выдумка ли он смертного с Даром временной материализации образов, не осколок фата-морганы?

Башка жирдяя все больше становилась похожа на голову эль-элхида. И в тот миг, когда щупальца окончательно разместились на плечах и груди толстяка, а на макушке встопорщились гребни, цилиндр полностью улетучился, сгинув, как видение селения фей над заброшенной поляной в лесу. Броском гончей метнулись щупальца – и в гибких отростках забился маленький бесцветный вихрь. Цфик-лай-Тораг не колебался. Конус ментальной энергии накрыл вихрь и сдавил его. Эннеарин и декарин пустились в пляс вокруг щупалец элхида, мощными разрядами врываясь в бесцветный круговорот. Переработанная в психокинетические удары чистая Сила рвала вихрь на мелкие кусочки, и с каждой отлетавшей прозрачной частицей Уолт будто слышал полный отчаяния крик – крик ребенка, когда пьяный отец взбешен невинной оплошностью и не сдерживает своих ударов, крик, затихающий по мере того, как все неразборчивее становится к боли разум и сознание затягивает туманная пелена, за которой маячит силуэт неулыбчивого смертного с кривым кинжалом…

Интересно, а боги смерти допускаются в Подземелье забрать душу умершего смертного?

Вряд ли.

«Теперь все в порядке, – сообщил эль-элхид. – Я уничтожил его. К сожалению, не удалось найти подчиняющие плетения. Непривычная конфигурация энергий. Мне не доводилось встречать что-то похожее. Очень жаль. Но я не мог позволить ему сбежать».

Уолт ничего не ответил психомагу. Он все еще находился под впечатлением мощи эль-элхида. Захватить и полностью подчинить чужое тело, поглотившее твое собственное, воссоздать собственный разум на основе чужого – с таким он не сталкивался, даже изучая летописи Лангарэя, где подробно описывались деяния и возможности Упырей-над-упырями, Одиннадцати Самых Величайших, носферату, чьи сознания были способны воссоздать тело из малейшего кусочка своей плоти.

Но – из чужой телесности?! В чужом сознании?!

Одиннадцать Самых Величайших переглядывались и пожимали плечами. Ну и что? Нам оно зачем? У нас и своих дел полно.

Да, полно.

Но – ведь потрясает, правда?!

– Говорила же, надо меня первой пускать, – злой насмешливый голос, грубый и резкий, словно пилой вели по листу железа, прозвучал сбоку. – Заладили: очередность, очередность, ритмическая распланировка Элементов. В итоге опять мне убивать.

Уолт попытался обернуться так быстро, как мог.

Не успел.

Девушка. Худая, очень худая. Если бы не нагота, ее можно было бы принять за юношу. Белая с темными пятнами кожа, черные короткие волосы, круглое лицо, хищный нос. И глаза – глаза убийцы, глаза хищника, глаза вивисектора.

– С дороги, – не глядя, она ударила Уолта по лицу тыльной стороной кулака. Пульсары сорвались с рук, резвыми обезьянами накинулись на пятнистую девицу – но она взмахнула второй рукой, разрубив сгустки чистой Силы, словно яблоки острым мечом. Разрушающие и уничтожающие энергии, ярящиеся в пульсарах, не оставили на руке девушки даже царапины. Впрочем, Уолт этого уже не видел.

Оранжевое небо, скрытое за стеклянной пеленой, и янтарная земля поменялись местами.

Необычайная слабость заполнила тело, сознание будто застыло. Мысли ворочались древними материками, появившимися после того, как раскололся единый для Равалона континент Титосалия, когда поверженные титаны пали в Тартарарам. По правой стороне лица, куда ударила пятнистая, словно точильным камнем прошлись, приложив после кувалдой. Кровь спелой рябиной разлеталась в воздухе и шустрыми червями ползла по шее, забираясь под воротник камзола. Его кровь. Из разорванной щеки, откуда рваными кусками торчала плоть.

Сильный удар…

Необычайно сильный…

А он…

Он ничего не мог сделать…

Уолт Намина Ракура, метров на двадцать подброшенный в воздух ударом пятнистой девушки, с размаху рухнул на землю. Обняв Магистра, благосклонное беспамятство забрало его сознание.

Интерлюдия

Дела давно минувших дней – II

Они быстро продвигались подземными коридорами, проложенными не упорной стихией, а умелыми руками. Не рыхлый известняк, снесенный быстротекущей водой, а твердый, словно алмаз, черный гранит, прозываемый гномами за крепость и устойчивость перед магией каменным мифрилом, нависал и подступал со всех сторон. В создании коридора явно поучаствовали кобольды, знающие заговоры на Древних элементалей, помнивших еще времена титанов: для Старых проложить глубинную тропу посреди каменного мифрила проще, чем бессмертному из армии Черного Властелина прикончить ребенка. Следом за Древними элементалями кобольды обычно пускали несколько сотен Горных Змей, пожиравших битый камень и превращавших поверхность коридора в гладкую и ровную, как скатерть, удобную для передвижения не только одинокого путника, но и многотысячного войска, готовящегося напомнить мягкотелым обитателям поверхности о суровых воителях подземных государств.

Аль-сид устал. Схватка с Ялдабаотом забрала много сил, и сдерживаться, отказываться от Силы, ощущаемой в его свертке, где лежал второй артефакт, становилось все труднее. Пример Нами стоял перед глазами. Оступился, взялся за Меч, пускай и не за весь, а за его малую часть – и они чуть не остались там, на безымянной скале, умерев лишь с одним, довольно ограниченным представлением о мире как арене затянувшейся битвы всех против всех. Смертный смертному нечисть – кажется, так говорят в Роланской империи.

Брату и Сестре не пришлось сильно стараться, чтобы ввергнуть в новые войны многострадальный мир. О, они оказались умнее многих, кто пытался вторгнуться в Равалон до них. Боги и убоги стирали наглецов в порошок, обращали в бегство армады, перед которыми трепетали тысячи иных миров Мультиверсума, а иногда, как довелось узнать Аль-сиду, и реальности иных Мироустройств – Супервселенных, Ожерелий, Отражений, Вееров, Гегемоний, Сфер, Роз, Дедроконтинуумов, Многоярусных миров, Мультивселенных и многих, многих других. Грандиозные многоуровневые структуры, которые можно вообразить, попытаться представить, но охватить разумом, познать рациональным рассудком – неосуществимо. По крайней мере, не для конечного существа тварного мироздания.

Аль-сид помнил Видение, раскрывшее ему (почему-то – только ему), что кроме Создателя Мультиверсума есть Создатели и иных Великих Мироустройств. Все Мироустройства отражаются друг в друге, взаимодействуют друг с другом и обладают связями, поскольку Создатели, от уникальных, все порождающих из себя Личностей до безымянных, творящих по шаблону Ремесленников и Субстанций, что есть причины самих себя и многих других, похожих и совершенно непохожих – все Создатели приходят из одного источника: Единое, что есть Все и Ничего, Одно и Многое одновременно. Кто-то из Мудрейших предполагал, что все Создатели не более чем рефлексия Единого о самом себе и рано или поздно миры, порожденные различными Создателями, начинают взаимодействовать и пересекаться, ведь их сущность, несмотря на кажущееся разнообразие причин существования, едина, обладает общим истоком. Мироустройства в целом остаются в своих границах, общаясь различными мирами, и не бывало еще такого, чтобы одно из них поглотило другое.

Сложен и удивителен мир – бездна бездн!

Аль-сид уже знал, что во многих Мироустройствах независимо от воли породившего их Абсолюта возникают Сущности, желающие править всеми входящими в порожденное Бытие реальностями, рвущиеся к владычеству любыми способами. Почему так происходит? Отчего воля к власти объединяет не просто представителей разных миров, но и Мироустройств? Что-то в природе Единого? Нечто в Хоре-Матери, обратной стороне Единого, откуда Создателями берется Первозданная Материя для своих Замыслов? Или же дело в ином, что не понять конечному существу?

Брат и Сестра, властолюбивые Сущности, жаждали поглотить Эфир Равалона, а для этого им нужно было закрепиться в его бытийных составляющих. До них Вторжения тех, кто выбрал Равалон своей целью, происходили на материальном уровне: войско за войском штурмовало Подземелья убогов, вокруг которого сплетались основные Межзвездные Дороги; иногда кто-то находил извилистый обходной путь и атаковал Небесный Град. Но Бессмертные, Разрушители и Созидатели обладали удивительно могущественной Силой, делающей богов и убогов в их измерениях почти неуязвимыми и непобедимыми, – и армии Вторжения уничтожались или отступали одна за другой.

Брат и Сестра поступили иначе. Они послали в Равалон свои разумы и незримыми призраками пришли в мир, проскользнув мимо и яростных убогов, и могучих богов. Тела остались в мире, Эфир которого был уже почти поглощен, и Брату с Сестрой приходилось спешить. Мир без Эфира – мертвый мир: гаснет Солнце, умирает природа, Сердце, что стучит в глубинах, потухает. Все, что остается сделать после этого реальности, – обратиться в мертвую материю, которую не под силу оживить, наверное, даже Создателю.

В Роланской империи говорят: смертный смертному нечисть. И Брат с Сестрой сеяли в сердцах жителей Равалона недоверие и ненависть: к ближним и дальним, к смертным и Бессмертным. Кланы Восточной степи, сплоченные невиданной яростью ко всем иным народам, объединялись под стягами Светлоокого Владыки, сильнейшего вождя-шамана орков; плелись заговоры внутри Роланской империи, и каждый знатный нобиль нет-нет, но представлял себя с символами власти Роланского императора в руках. Варварские короли запада Серединных земель заглядывались на обильные пастбищами и полями земли восточного соседа, с которым совсем недавно подписали договор о мире. Поднимались народы Севера, устремляя свои взоры в теплые земли Запада и Востока. Гебургия намеревалась расширить свои владения за счет Кигор-Таблу и Вестистфальда, а Вестистфальд уже прокладывал глубинные тропы к королевствам Гебургии, и поспешали за инженерами и заклинателями хирды Подгорного царя и полки знатных Домов. Ближний и Дальний Восток хищно поглядывали друг на друга, мечтая о едином Востоке. Кшатрии царств Махапопы внимательно выслушивали брахманов, видевших в небе знаки будущей войны, которая возвеличит одних и изничтожит других. Заграбия – тихая и миролюбивая Заграбия! – готовилась к превентивному удару по Вихосу, а Вихос… Нет, на Вихос Брату и Сестре не было дороги, остров плевать хотел на их подсознательное воздействие, как и Империя Тевран в Западном Равалоне, – но весь остальной мир готовился к войне, ужасающей войне. И понять, что творится с миром смертных, не могли ни боги мудрости Небес, ни убоги тайных знаний Подземелья.

Сестра создала их, когда поняла, что Ее успехи по проникновению в плоть реальности Равалона превосходят успехи Брата. Они властвовали над Детьми Змея – могучими воителями, захваченными в каком-то из предыдущих миров, давно превратившемся в косную материю, но Она хотела собственных воинов, подчиненных только Ей одной. Так появились они четверо – не от матери и отца, а в лабораториях, сокрытых последователями Сестры от взора богов и магов Равалона.

Гомункулусы.

Нами бесился, слюной исходил каждый раз, когда его называли гомункулусом. Будто в этом скрывалось что-то обидное. Вон, боги могут просто из расколотой головы другого бога появиться на свет или вообще из пены морской, а у кого-то из местных южных Старших богов так вообще фаллос отпал и превратился в сына. И ничего. Спокойно себе живут, Функции божественные выполняют и происхождением не озадачиваются. Это, наверное, только смертных беспокоит – кто от кого произошел и у кого родословная длиннее.