Текст книги "Так кто же виноват в трагедии 1941 года?"
Автор книги: Юрий Житорчук
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 29 страниц)
В отличие от Колчака, Юденича и Деникина большевики легко шли на признание государств, искусственно сфабрикованных Западом на территории Российской империи. 31 августа они обратились к марионеточному правительству Эстонии с предложением начать мирные переговоры. Впрочем, фактически это предложение было обращено не столько к Эстонии, сколько к Антанте, без помощи которой ни о какой независимости эстонских сепаратистов не могло бы быть и речи. Аналогичные предложения были сделаны Москвой правительствам Латвии, Литвы, Финляндии. Таким образом, советы пошли на существенные территориальные уступки ради достижения мира, хотя эти уступки и были значительно меньшими, чем это было сделано Лениным при подписании Брестского договора.
Так, например, Эстония кроме признания своей независимости выторговала еще и три уезда Псковской губернии, часть золотого запаса Российской империи, и обещание советской стороны отказаться от антиправительственной деятельности в Эстонии. На таких условиях 2 февраля 1920 года был подписан Тартуский мирный договор. По своей сути этот договор был генеральной репетицией соглашения с Антантой, первым экспериментом контракта с буржуазными государствами. Вскоре аналогичные соглашения были подписаны с Латвией, Литвой, Финляндией и Польшей.
В результате большевики удовлетворили минимум требований Антанты. На западной границе Советской России были созданы буферные государства. Хотя при этом Лондон и Париж так и не смогли отторгнуть от России большую часть Украины, Закавказье и Среднюю Азию.
18 ноября 1920 года британский кабинет большинством голосов одобрил предстоящее заключение торгового соглашения с Советской Россией, который был подписан в марте 1921 года. С подписанием этого договора Британия де-факто признала правительство большевиков.
Советско-британское торговое соглашение имело огромное значение, и его не случайно называли торгово-политическим. Фактически оно положило начало более широкому процессу нормализации отношений между Москвой и странами Запада. Уже в 1921 году аналогичные договоры с Советской Россией заключили Германия, Норвегия и Австрия.
Нет никаких сомнений в том, что Запад без особых усилий мог бы задушить правительство большевиков. Это прекрасно понимал и Ленин, так оценивавший сложившуюся ситуацию:
«В продолжение трех лет на территории России были армии английская, французская, японская. Нет сомнения, что самого ничтожного напряжения этих сил этих трех держав было бы вполне достаточно, чтобы в несколько месяцев, если не несколько недель, одержать победу над нами».
А не задушила Антанта ленинский режим только потому, что, по мнению ее лидеров, большевизм должен был рухнуть сам, а, рухнув, окончательно развалить и Россию. Впрочем, под руководством революционных демагогов большевистский эксперимент, скорей всего, именно таким образом и завершился бы. Однако к власти в СССР пришел Сталин, который в 1937 году освободил Россию от так ненавистной ей ленинской гвардии и создал на руинах прежней империи новую могучую сверхдержаву.
В 1922 году Лениным остатки от единой и неделимой в угоду западной идеи о самоопределении наций были объявлены Союзом формально независимых государств. Возникла правовая химера под названием СССР, которая в 1991 году была успешно использована нашими врагами для очередного развала русской империи. Впрочем, теперь и этого им стало казаться уже мало. Слишком уж большим оказался еще сохранившейся осколок Российской империи. В этой связи Запад всячески стал поддерживать любые сепаратистские движения в России, сколь бы одиозными они не были бы по своей сути. А в декабре 2005 года в одном из своих выступлений бывший государственный секретарь США, мадам Олбрайт рубанула правду-матку:
«Это не справедливо, что одна страна обладает такими территориями как Сибирь и Дальний Восток. Территории, на которой может расположиться несколько государств».
Таким образом, история 20-го столетия наглядно доказывает, что Запад при любых правительствах России: царском, временном, белогвардейском, советском, демократическом, – всегда был заинтересован в развале нашей страны. В силу этого обстоятельства он был, есть и, по-видимому, долгое время еще будет оставаться нашим главным геополитическим врагом.
Глава 2. Кто кому ковал меч?Послесловие к советско-германскому военно-техническому сотрудничеству 1922-33 годов
Политическое решение о военно-техническом сотрудничестве между Германией и СССР было принято еще в 1922 году, когда советская республика лежала в руинах после кровопролитной гражданской войны, а Москва находилась в международной изоляции и крайне нуждалась как в союзниках, так и в торговых партнерах.
После того как на конференции в Генуе советской делегации так и не удалось договорится с Антантой о нормализации экономических и политических отношений, Москва пошла на сепаратное соглашение с немцами, подписав 16 апреля в Рапалло советско-германский договор.
В результате подписания Рапалльских соглашений были установлены дипломатические отношения между Германией и СССР и сняты взаимные претензии между нашими странами по итогам ПМВ. Договор не содержал никаких тайных договоренностей о военном союзе, однако его 5-я статья предоставляла возможность заключать дополнительные соглашения о военно-промышленном сотрудничестве.
Соответствующий протокол о намерениях был подписан в Берлине 29 июля генерал-майором генерального штаба рейхсвера Хассе и членом РВС Республики Розенгольцом. Поскольку военно-техническое сотрудничество между Москвой и Берлином противоречило условиям Версальского договора, то соответствующие договора были секретными.
Однако Москва никогда не признавала Версальского договора и, поэтому, не имела никаких обязательств по его соблюдению. Тем не менее, факт секретного советско-германского военно-технического сотрудничества породил массу слухов о том, что на территории СССР якобы ковался фашистский меч, что и ныне широко используется антисоветскими провокаторами для того, чтобы навесить на СССР ярлык поджигателя войны.
Вот, например, как это делает изменивший присяге и Родине бывший офицер ГРУ Владимир Резун, ныне обильно печатающейся под литературным псевдонимом «Виктор Суворов»:
«Имею смелость заявить, что советские коммунисты обвиняют все страны мира в развязывании Второй мировой войны только для того, чтобы скрыть свою позорную роль поджигателей».
Смелость Резун намеренно путает с наглостью, которой у этого подонка, действительно, хоть отбавляй. Не стесняясь, он лжет и направо и налево, и преподносит читателям им же выдуманные истории как истины в последней инстанции. Впрочем, судите сами:
«Сталин предоставил германским командирам все то, чего они не имели права иметь: танки, тяжелую артиллерию, боевые самолеты…»
Придется напомнить бывшему разведчику, что по окончании гражданской войны на всю Красную армию осталось лишь две-три сотни устаревших самолетов, находившихся, к тому же, в очень плохом техническом состоянии, около 60 допотопных танков и 100 бронеавтомобилей. Даже на 1 января 1930 года в РККА было всего 120 танков и 129 бронемашин. Так что делиться с немцами Сталину было просто нечем.
В этой ситуации Советская Россия стала искать пути восполнения парка самолетов и восстановления, разрушенных во время войны авиационных заводов. Совнарком на эти цели выделил 35 миллионов золотых рублей. Однако в то время страны Антанты отказывались продавать СССР военную технику и соответствующие технологии, поэтому Советы были вынуждены прибегнуть к помощи Германии.
В этой связи в рамках советско-германского секретного сотрудничества 26 ноября 1922 года в Москве был подписан концессионный договор о строительстве по проекту Гуго Юнкерса завода в Филях для производства там металлических самолетов и моторов по немецким технологиям. Вскоре туда прибыли 400 немецких инженеров и техников.
Таким образом, в Филях советские инженеры под руководством немецких специалистов осваивали новейшие технологией самолетостроения, и имели возможность познакомиться с идеями ведущих немецких конструкторов, а наши рабочие получали навыки постройки и сборки самолетов. Кстати, построенный немцами завод в Филях действует и поныне.
Все это должно было бы быть прекрасно известно Резуну, однако, несмотря на факты, «Суворов» продолжает нагло лгать:
«…Сталин открыл доступ германским командирам на самые мощные в мире советские танковые заводы: смотрите, запоминайте, перенимайте».
Смешно читать подобную ахинею! Ведь первый советский серийный танк Т-18 был запущен в производство только в 1929 году, а к 1933 году в СССР производились танки, которые еще в значительной степени копировали далеко не лучшие западные образцы, и в которых, к тому же, был использован целый ряд конструктивных решений, заимствованных советскими конструкторами у немцев. Не говоря уже о том, что делались эти танки в основном на западном оборудовании. Так что до 1933 года, когда военно-техническое советско-германское сотрудничество было прекращено, немцам просто еще нечего было перенимать на наших заводах.
Если поверить Резуну, то буквально с момента образования Советского Союза ему могла угрожать только возрожденная мощь Германии:
«Если бы Сталин хотел мира, то он должен был всячески мешать возрождению ударной мощи германского милитаризма: ведь тогда Германия оставалась бы слабой в военном отношении страной».
Здесь резонно задать встречный вопрос, а разве до прихода Гитлера Германия представляла для СССР военную опасность? Или же Москва была заинтересована в том, чтобы Веймарская республика оставалась бы беззащитной и в любой момент могла бы быть разодрана Францией и ее восточными сателлитами. Ведь Польша в этом случае могла бы значительно усилиться и представлять еще большую угрозу безопасности Советскому Союзу? Разве Германия тех лет не являлась единственной военно-политической союзницей Советской России? Так почему же Сталин должен был препятствовать созданию минимально-достаточного оборонного потенциала Германии.
Ведь в то время никто не мог даже предположить, что через десять лет к власти в Берлине придет сумасбродный ефрейтор и поставит своей целью завоевание жизненного пространства на Востоке, а Запад, в свою очередь, начнет вооружать фашистов и усиленно подталкивать их к войне с СССР.
Впрочем, у Резуна навязчивая идея: якобы Сталин был настолько гениальным злодеем, что все заранее предвидел на десятилетия вперед и вооружал Германию исключительно для того, чтобы со временем немцы развязали новую европейскую войну, которая, разумеется, должна была бы закончиться победой мировой революции:
«Но Сталин с какой-то целью не жалеет средств, сил и времени на возрождение германской ударной мощи…»
Мягко выражаясь, здесь Резун сильно преувеличивает. Сталин никогда не разбрасывался ни финансовыми, ни материальными средствами страны для возрождения германских вооруженных сил. Все, что поставлялось и делалось Москвой для рейхсвера, всегда сполна оплачивалось Берлином.
«…Зачем? Против кого? Конечно, не против самого себя! Тогда против кого? Ответ один: против всей остальной Европы».
Похоже, бывшему офицеру ГРУ совершенно неведомо, что армии готовят не только для подготовки агрессивных войн, но и для защиты своей территории от внешней агрессии. А в 1922 году, когда Москва и Берлин начали военно-техническое сотрудничество, Германия, по условиям Версальского договора, была абсолютно беззащитной от внешних посягательств. Вплоть до прихода к власти Гитлера ее вооруженные силы состояли всего из ста тысяч человек, у них не было ни танков, ни самолетов.
На тот момент времени Германия была бессильна даже против Польши, которая, кстати, была не прочь отхватить кусочек немецкой территории. Не говоря уже о том, что Советская Россия всего за год до этого потерпела сокрушительное поражение от поляков. Замышлять в этих условиях подготовку агрессии занятие абсолютно бессмысленное. Тут уж не до жиру, остаться б живу.
В этой же связи стоит напомнить, что после французской оккупации Рура в январе 1923 года срочно начались военные приготовления и в Польше, где была проведена мобилизация 800 тысяч резервистов. В создавшихся условиях Варшава была не прочь погреть руки за счет фактически беспомощной Веймарской республики. Так, например, 20 января министр иностранных дел Польши Скшиньский заявил:
«Если бы Франция призвала нас к совместным действиям, мы, несомненно, дали бы на это свое согласие».
После чего в Варшаве еще долго горевали о том, что Париж так и не дал своего согласия на оккупацию поляками немецких земель.
В связи с усилением военной активности, как Польши, так и ряда других Восточноевропейских стран, 13 января Советский Союз обратился к правительствам Польши, Чехословакии, Эстонии, Литвы и Латвии с призывом сохранять нейтралитет в рурском конфликте и предупредил, что не потерпит военных действий, направленных против Германии:
«Промышленное сердце Германии захвачено иноземными поработителями. Германскому народу нанесен новый тягчайший удар, а Европа поставлена перед угрозой новой и жестокой международной бойни. В этот критический момент Рабоче-Крестьянская Россия не может молчать».
В связи с напряженностью в отношениях между Германией и Польшей в конце января в Берлин приехала советская делегация во главе с заместителем председателя РВС СССР Склянским. Со своей стороны главнокомандующий рейхсвером генерал фон Сект пытался получить четкие гарантии в развитие заявления ВЦИК от 13 января о солидарности с Германией и в случае конфликта с Францией и Польшей выступить на ее стороне. Склянский, однако, дал понять, что обсуждение этого вопроса возможно лишь после гарантирования немцами военных поставок в СССР.
22-28 февраля переговоры между советскими и германскими представителями были продолжены в Москве, куда прибыла так называемая комиссия немецкого профессора-геодезиста Геллера (под этим псевдонимом выступал генерал Хассе).
При этом немецкая сторона пыталась увязать свои поставки вооружений с оперативным сотрудничеством, настаивая на фиксировании размеров войск в случае проведения совместных военных действий против Польши с возможным использованием Литвы в качестве союзника.
Склянский же настаивал на решении вопроса о немецких военных поставках и о кредитах Москве, оставив вопрос договоренностей о военном союзе на усмотрение политиков. Кроме того, он предложил, чтобы немецкие специалисты взялись за восстановление имевшихся на территории СССР военных заводов, а оплата за поставленное оборудование и материалы осуществлялась бы путем поставки рейхсверу боеприпасов, произведенных на этих заводах.
В конечном итоге всех этих переговоров, 14 мая в Москве состоялось подписание двух договоров: о строительстве в CCCР химзавода по производству отравляющих веществ, а так же договора о реконструкции ряда советских военных заводов и поставках артиллерийских снарядов рейхсверу в счет работ по реконструкции.
Далее Резун пытается уверить читателей, что в 20-х годах для СССР в Европе вообще не существовало военной угрозы:
«Кроме слабой в военном отношении Германии в Европе была бы Британия, не имеющая мощной сухопутной армии; Франция, которая почти весь свой военный бюджет тратила на сугубо оборонительные программы».
Такое впечатление, что Владимир Богданович никогда не слышал ни о поражении РСФСР в советско-польской войне, ни о заявках режима Пилсудского о создании Великой Польши от моря до моря, ни о десятках тысяч белых офицеров, эмигрировавших в Европу и в любой момент готовых двинуться в поход на Москву. В этой связи можно ему напомнить, например, интервью, которое маршал Фош 21 августа 1927 года дал лондонской «Сандей рефери»:
«В феврале 1919 г., в самом начале существования ленинского государства, я заявлял, что берусь раз и навсегда искоренить большевистскую опасность при условии, если государства, окружающие Россию, будут снабжены деньгами и оружием. Мое предложение отвергли, ссылаясь на усталость от войны, но последующие события доказали, что я был прав».
Не говоря уже о том, что в 1940 году, несмотря на все оборонительные программы и даже состояние «странной» войны с Германией, Париж, тем не менее, стал планировать проведение военной операции по бомбардировке бакинских нефтепромыслов. Так что в конце 20-х годов начать какую-либо военную акцию, направленную против Советской России, для Франции, в принципе, не представляло большого труда.
Но самое главное заключалось в том, что состояние советско-польских отношений, несмотря на подписанный 18 марта 1921 года Рижский мирный договор, оставалось весьма напряженным. В лагерях для интернированных белогвардейцев на территории Польши сохранялись военные структуры и велись военные занятия, то есть речь шла не столько об интернировании, сколько о временном разоружении белых отрядов. Если же учесть, что белые офицеры так и не были разоружены, а вооружение складировалось рядом с лагерями, то все это создавало для СССР реальную военную угрозу.
В этот период с помощью маршала Пилсудского русский террорист Борис Савинков организовал в Польше армию численностью до тридцати тысяч человек, с которой постоянно происходили стычки на советско-польской границе. Так в начале июля границу пересекли несколько вооруженных отрядов савинковцев, а их законспирированные подразделения одновременно подняли восстание в Белоруссии.
5 сентября Польша закрыла свою восточную границу, стянув туда дополнительные силы. Одновременно поинтересовавшись у Берлина, какие уступки в верхнесилезском вопросе позволят Варшаве рассчитывать на нейтралитет Германии в случае возникновения новой советско-польской войны.
15 сентября Англия обвинила РСФСР в нарушении Рижского договора. В это же время с претензиями к РСФСР выступили также Финляндия и Эстония. В конце сентября финские «добровольческие» части вторглись в Советскую Карелию, рассчитывая захватить ее и присоединить к Финляндии. Бои в Карелии продлились до марта 1922 года. Естественно, Польша предложила Финляндии свою помощь, но, поскольку в Карелии действовали формально негосударственные отряды, в Хельсинки были вынуждены отклонить это предложение.
В ночь на 29 октября двухтысячный отряд петлюровцев перешел реку Збруч и вторгся на территорию Украины. В тот же день Москва сделала представление Польше, и потребовала прекратить помощь боевикам. Только через месяц Красной армии удалось вытеснить петлюровский отряд обратно на польскую территорию.
На протяжении 1922-25 годов на советско-польской границе имели место неоднократные инциденты с участием воинских формирований белых, действовавших с территории Польши. Естественно, что в этих условиях Москва опасались начала новой польской агрессии, которая в то время в случае военно-технической и политической поддержки ее со стороны Запада, имела бы немалые шансы на успех.
Впрочем, в 1924 году ситуация вокруг СССР несколько улучшилась. 1 февраля Англия признала СССР де-юре, вслед за ней на официальное признание СССР пошли Италия и ряд других стран.
В 1926 году СССР предложил Польше заключить договор о ненападении, но это советское предложение под надуманными предлогами неоднократно отвергалось Варшавой. В результате советско-польский договор о ненападении был подписан только 25 июля 1932 года.
Однако относительное улучшение международного положения Советского Союза было весьма непродолжительным. 7 октября 1926 года, съезд консервативной партии Великобритании принял резолюцию с требованием разрыва дипломатических отношений с СССР.
23 февраля 1927 года министр иностранных дел О.Чемберлен направил ноту-предупреждение правительству СССР с требованием прекратить антианглийскую пропаганду и военную поддержку Гоминдановского правительства в Китае под угрозой разрыва отношений. А 27 мая Великобритания разорвала дипломатические отношения с Москвой. В Кремле такой шаг Лондона был расценен как явный признак угрозы новой войны против советской республики.
Англо-советским конфликтом не замедлили воспользоваться и белогвардейцы. В марте на территории Финляндии в Териоках генерал Кутепов провел совещание с членами террористической организации РОВС, на котором заявил о необходимости «немедленно приступить к террору»против Советов, а в апреле издал приказ об усилении террористических актов в СССР.
После этого значительно усилилась деятельность практически всех белогвардейских формирований. В результате, только во второй половине 1927 года, РОВС провел более двадцати крупных террористических актов и пограничных столкновений на польской, финляндской и румынской границах. Всего же согласно докладной записке Секретно-оперативного отдела ОГПУ, в течение 1927 года на территории СССР был зарегистрирован 901 террористический акт.
И хотя Франция и Польша на это раз не поддержали Англию, а Совет Министров Франции даже принял решение: «В настоящее время ничто не оправдывает разрыва дипломатических отношений с СССР», тем не менее, положение СССР оставалось потенциально весьма опасным. Суть этой опасности Сталин сформулировал еще на февральском 1924 года пленуме ЦК ВКП(б): «Если бы нам пришлось вступить в войну, нас распушили бы в пух и прах». А с тех пор обороноспособность страны изменилась очень незначительно.
Судите сами. Численность РККА на 1 января 1926 составляла 610 тысяч человек, что лишь немного превосходило численность польской армии. В Красной армии было всего 60 танков, 100 бронеавтомобилей и около 1000 устаревших в основном деревянных самолетов. С другой стороны только Польша располагала приблизительно 200 танками, 60 бронеавтомобилями и 500 самолетами. Военно-воздушные силы Франции имели в своем составе 6 114 самолетов, США – 3 800, Великобритании – 3 460, Италии – 1 700.
В случае если бы Лондону удалось сколотить антисоветский блок из Финляндии, Польши, Румынии и Японии, которые регулярно высказывали территориальные претензии к СССР, то нам бы противостоял противник силы, которого втрое превышали силы РККА, как по численности, так и по техническому вооружению. Кроме того, Запад в любой момент времени мог поставить антисоветской коалиции значительное количество современных самолетов, танков и боеприпасов.
В этой ситуации Москва была вынуждена принять экстренные меры. 8 апреля Главное управление погранохраны и войск ОГПУ выпустило директиву, в которой говорилось:
«Возросшее влияние Англии в Польше и Румынии, давление ее на Германию, ратификация Италией по настоянию Англии захвата Румынией Бессарабии является показателями подготовки войны против нас».
А 1 июня ЦК ВКП(б) выступило с обращением ко всем парторганизациям, рабочим и крестьянам в связи с угрозой военной опасности.
Военная тревога в СССР 1927 года сыграла громаднейшую роль в дальнейшей истории нашей страны. Прежде всего, для Кремля окончательно стала очевидной полная незащищенность страны от возможной внешней агрессии против нее. При этом Советскому Союзу не на кого было рассчитывать, он сам должен был производить вооружение в необходимом для себя количестве. В этой связи на первое место вышла задача ускоренной коллективизации и индустриализации страны и построения на этой основе военно-промышленного комплекса. Кроме того, необходимо было обеспечить крепкий тыл, немедленно обуздав внутрипартийную оппозицию. Естественно, решение этих задач могло вестись только в рамках мобилизационной экономики, что исключало продолжение политики НЭПа.
