Текст книги "Так кто же виноват в трагедии 1941 года?"
Автор книги: Юрий Житорчук
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 29 страниц)
«…Во-вторых, войска погранвоенокругов выдвинуть на границу и занять ими позиции, приступить немедленно к сооружению полевых фартификаций…»
Но, Сталин же был категорически против провоцирования фашистов. Да и рыть окопы уже поздно, ведь нападение Германии ожидалось буквально через несколько часов.
«…В-третьих, в этих же округах объявить мобилизацию, а так же в Московском, Прибалтийском и Северо-Кавказском военных округах…»
Ну, уж мобилизацию до начала фиксации юридического факта немецкой агрессии Сталин поддержать никак не мог.
«…Тогда Сталин сказал, Ваши предложения правильны».
Впрочем, достаточно сравнить текст директивы № 1 с предложениями Буденного, чтобы понять, что не так все просто, как это пытался изобразить Семен Михайлович:
«Военным советам ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО.
Копия: Народному комиссару Военно-Морского Флота.
1. В течение 22–23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение может начаться с провокационных действий.
2. Задача наших войск – не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов быть в полной боевой готовности встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников.
3. Приказываю:
а) в течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;
б) перед рассветом 22.6.41 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать;
в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточенно и замаскированно;
г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов;
д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить.
Тимошенко. Жуков ».
Надо сказать, что директива № 1 носила противоречивый характер. Однако это никоим образом не было связано с якобы имевшими место расчетами Сталина на то, что ему удастся избежать войны. Не подлежит никакому сомнению, что в это время Сталин прекрасно понимал, нападение немцев в ближайшие часы неизбежно, но, с другой стороны, он, также как и руководство Генштаба, считал, что война начнется со сравнительно локальных приграничных сражений. В этой ситуации было весьма вероятно, что Гитлер может использовать какую-либо провокацию в качестве предлога для обвинения СССР в начале агрессии против Германии.
Именно такого оборота дел и опасался Сталин. Поэтому речь в директиве шла о том, чтобы не приступать к ответным действиям раньше, чем будет юридически четко зафиксировано начало нацистской агрессии. А вывод о том, с чем имели дело наши войска: с провокацией или агрессией должны были коллективно определить военное и политическое руководство страны.
Вся эта схема могла нормально сработать при двух условиях: если бы немцы начали свои военные действия с ограниченных приграничных сражений, и если бы система связи в РККА обеспечивала нормальную оперативную связь Генштаба со штабами армий и дивизий.
Однако Гитлер уже в первые часы войны бросил на СССР практически все сконцентрированные у советских границ дивизии. А связь с приграничными округами была такова, что, скажем, важнейшая директива № 1, подписанная в 22 часа 20 минут 21 июня к 4 часам следующего дня еще в мирное время так и не дошла до значительного числа дивизий Красной армии. После же начала боевых действий связь с приграничными дивизиями почти полностью была парализована. Поэтому сейчас даже трудно сказать, когда же дошла до сражающихся дивизий директива № 2, в которой, наконец-то давалась указание уничтожить вражеские силы в районах, где они нарушили советскую границу. Рассылка этой директивы началась в 7 часов 15 минут.
На местах были вынуждены принимать решение самостоятельно. Как пишет в своих мемуарах начальник штаба 4-ой армии полковник Сандалов:
«Только в 6 часов командование армии получило из округа приказание: „Ввиду обозначившихся со стороны немцев массовых военных действий приказываю: поднять войска и действовать по-боевому. Павлов, Фоминых, Климовских“».
С другой стороны, из мемуаров Жукова следует, что Черноморский флот начал боевые действия намного раньше, причем сделано это было с его личного одобрения:
«В 3 часа 07 минут мне позвонил по ВЧ командующий Черноморским флотом адмирал Ф. С. Октябрьский и сообщил „Система ВНОС флота докладывает о подходе со стороны моря большого количества неизвестных самолетов; флот находится в полной боевой готовности. Прошу указаний“.
Я спросил адмирала:
– Ваше решение?
– Решение одно: встретить самолеты огнем противовоздушной обороны флота.
Переговорив с С. К. Тимошенко, я ответил адмиралу Ф. С. Октябрьскому:
– Действуйте и доложите своему наркому…
В 4 часа я вновь разговаривал с Ф. С. Октябрьским. Он спокойным тоном доложил:
– Вражеский налет отбит. Попытка удара по нашим кораблям сорвана. Но в городе есть разрушения».
Остается только гадать, почему Жуков без разрешения Сталина санкционировал ответный огонь для флота, но при этом не дал аналогичного приказа для приграничных армий.
В 12 часов дня по радио выступил с обращением к советскому народу Молотов и объявил о начале Великой Отечественной войны. Только после этого был принят Указ Президиума Верховного Совета об объявлении с 23 июня мобилизации военнообязанных 1905-18 годов рождения на территории четырнадцати военных округов, а также о введении военного положения на европейской части страны.
Факт преднамеренной и неспровоцированной агрессии Германии против СССР был настолько очевиден, что Черчиллю и Рузвельту достаточно быстро удалось нейтрализовать попытки антикоммунистических сил США и Англии поддержать нацистов в борьбе против нашего народа.
В своей речи по Би-би-си вечером 22 июня Черчилль от имени британского правительства обещал оказать России и русскому народу всю помощь, которую только сможет:
«Никто не был более последовательным противником коммунизма, чем я за последние 25 лет. И я не отказываюсь ни от одного сказанного мною слова. Но все это бледнеет перед той гигантской картиной, которая разворачивается перед нами.
Я вижу русских солдат, стоящих на пороге родной земли, охраняющих поля, где их отцы работали с незапамятных времен. Я вижу их, защищающих дома, где матери и жены молятся – да, да, бывают времена, когда молятся все, – за безопасность своих близких, за возвращение кормильца, своего защитника, своей опоры. Я вижу 10 тысяч деревень России, где средства к существованию добываются на земле с таким трудом, но где все же существуют человеческие радости, где смеются и играют дети. Я вижу надвигающуюся на все это ужасающую мощь германской военной машины.
Отныне у нас одна цель, одна единственная – уничтожение нацистского режима. Мы никогда не будем вести переговоры с Гитлером. И пока мы не освободим народы, находящиеся под его ярмом, любой человек или правительство, которое сражается против нацизма, получит нашу помощь, любой человек или государство, которое сражается против Гитлера, будет нашим союзником. Такова наша политика…
Из этого следует, что мы окажем любую возможную помощь России и русскому народу, и мы будем призывать наших друзей и союзников во всех частях мира занять ту же позицию и следовать ей до конца».
Однако это заявление Черчилля было встречено в высших кругах английского общества с известной долей скепсиса. Так лидеры лейбористов даже превзошли консерваторов в недоверии к СССР, они не верили ни в искренность Москвы, ни в силу Красной армии. В Военном кабинете только Бивербрук горячо поддержал Россию. В тот момент времени Черчиллю и в голову не пришло, что Великобритания и США приобрели союзника, который выиграет для них войну против Германии.
Ведущие английские военные эксперты в целом разделяли германскую точку зрения, что сопротивление России не будет долгим. В середине июня британские официальные оценки сводились к тому, что германские армии достигнут Кавказа в конце августа или, в крайнем случае, в начале сентября. Историческим фактом является требование некоторых британских военных уничтожить кавказские месторождения нефти, чтобы немцы не смогли ими воспользоваться. В тоже время признавалось, что русским удалось сковать значительные силы вермахта. Поэтому было решено помочь Москве держаться настолько долго, насколько это окажется возможно.
После получения известия о нападении Германии на СССР чиновники государственного департамента США провели сутки в непрестанных дебатах. В заявлении американского дипломатического ведомства говорилось, что «коммунистическая диктатура»так же недопустима, как и «нацистская диктатура», и не было в этом заявлении даже малейшего осуждения нацистской агрессии.
В правящей американской элите продолжала господствовать точка зрения, что помогать Советскому Союзу таким же образом, как Англии, не следует. Два главных соображения стояли на пути предоставления американской помощи Советскому Союзу. Первое исходило из господствовавшего в Америке антисоветизма и заключалось в том, что конфликт идет между «сатаной и люцифером», в котором Соединенные Штаты не должны принимать участие.
Второе препятствие – отсутствие уверенности в том, что Советский Союз выстоит перед германским наступлением. В данном случае на мнение Рузвельта влияла оценка высшего военного руководства, считавшего, что максимальный период, в течение которого Советский Союз способен сопротивляться германскому наступлению, – три месяца. Да и сам Рузвельт полагал, что «русские могут не выстоять этим летом».
Впрочем, были в Америке и весьма влиятельные силы, которые откровенно выступали на стороне Гитлера. Так что окажись, что агрессию затеял бы СССР, то трудно сказать выступили бы США нашим союзником.
Тем не менее, 24 июня Рузвельт, на пресс-конференции предварительно подстраховавшись указанием на то, что официально советское правительство ни о чем еще не просило, и главным получателем американской помощи по-прежнему остается Англия, заявил:
«Разумеется, мы собираемся предоставить России всю ту помощь, которую мы сможем».
Вскоре американское правительство разморозило 39 миллионов долларов советских фондов в США, и объявило, что американские корабли могут вести необходимые товары в неоккупированные советские порты.
Бывший посол США в Советском Союзе Джозеф Дэвис, спустя две недели после нападения Германии на СССР, написал Рузвельту меморандум, сыгравший значительную роль в последующих советско-американских отношениях:
«Чрезвычайно важно, чтобы Сталину было внушено сознание того факта, что он не „таскает каштаны из огня“ для союзников, которые сейчас в нем нуждаются и которые будут такими же врагами после заключения выгодного для себя мира, как и немцы в случае своей победы. Извлекши урок из прежних ошибок, Черчилль и Иден, по-видимому, поняли это и обещали России поддержку „всеми силами“.
Я не забываю, что в нашей стране есть значительные группы людей, ненавидящие Советы до такой степени, что они желают победы Гитлера над Россией. Гитлер играл на этой струне в Европе последние шесть лет, извлекая большие выгоды для себя и подрывая „коллективную безопасность“. Он снова будет играть на ней, если сможет, и снова использует ее до предела при всяком зондировании нового мира со Сталиным. Это следует нейтрализовать, если возможно. Попыткам Гитлера может быть дан хороший отпор, если Сталин получит какое-то заверение, что, невзирая на идеологические разногласия, наше правительство бескорыстно и без предубеждения желает помочь ему разгромить Гитлера».
Таким образом, осторожная предвоенная политика Сталина позволила Советскому Союзу уже в первые дни войны преодолеть сопротивление антисоветских сил и постепенно перейти к союзническим отношениям с Великобританией и США.
Глава 3. Внутренние военно-политические причины катастрофы 1941 годаВ вопросе, связанном с советским военным планированием начала сороковых годов прошлого столетия существуют две версии. По первой версии СССР готовил нападение на Германию, а по второй – готовился к отражению ожидаемой фашистской агрессии.
Сторонники версии подготовки советской агрессии против Германии в качестве одного из доказательств своей позиции утверждают, что планы действий РККА никоим образом не были связаны с реальными действиями немецкой стороны. Так, например, Мельтюхов в своей монографии «Упущенный шанс Сталина» пишет:
«Поскольку в документах были подробно расписаны именно наступательные операции советских войск, говорить об ответных действиях Красной Армии не представляется возможным».
Действительно, война с Германией в советских военных планах рассматривалась всего лишь как вероятное событие:
«Документальными данными об оперативных планах вероятных противников как по Западу, так и по Востоку Генеральный штаб К.А. не располагает».
В этой связи схема развертывания вермахта и нанесения им главного удара по территории СССР была измышлена Генеральным штабом РККА исходя из самых общих соображений: физико-географических особенностей местности, рельефа границы, а также вероятных экономических и политических последствий такого удара.
Так, например, в утвержденной в сентябре 1940 года Сталиным версии «Основ развертывания…» советское военное командование рассматривало два возможных варианта действия немецких вооруженных сил. Основной вариант:
«Германия, вероятнее всего, развернет свои главные силы к северу от устья р. Сан с тем, чтобы из Восточной Пруссии через Литовскую ССР нанести и развить главный удар в направлениях на Ригу, на Ковно и далее на Двинск – Полоцк, или на Ковно – Вильно и далее на Минск.
Одновременно необходимо ожидать вспомогательных концентрических ударов со стороны Ломжи и Бреста, с последующим развитием их в направлении Барановичи, Минск».
И второй возможный вариант главного удара немцев:
«Не исключена возможность, что немцы с целью захвата Украины сосредоточат свои главные силы на юге, в районе Седлец, Люблин, для нанесения главного удара в общем направлении на Киев.
Этот удар, по-видимому, будет сопровождаться вспомогательным ударом на севере из Восточной Пруссии, как указывалось выше».
Однако поскольку варианты эти были предположительными, то планировалось, что:
«Окончательное решение на развертывание будет зависеть от той политической обстановки, которая сложится к началу войны, в условиях же мирного времени считаю необходимым иметь разработанными оба варианта».
Более конкретно технология принятия решения в пользу одного из двух разработанных вариантов развертывания главных сил РККА была описана ранее в записке начальника Генштаба Шапошникова от 24 марта 1938 года, где предусматривалось, что окончательный выбор варианта развертывания будет принят только после того, как по данным разведки станет очевидным, в каком районе происходит сосредоточение войск противника:
«Наша разведка производимых нашими вероятными противниками перевозок по сосредоточению позволит определить, где будут развертываться их главные силы, а поэтому, начиная с 10-го дня мобилизации, мы можем также изменить варианты нашего развертывания главных сил, приняв его к северу или к югу от Полесья».
Тот факт, что развертывание Красной армии планировалось привести в зависимость от складывающейся военно-политической обстановки опровергает доводы наших оппонентов, согласно которым действия советских вооруженных сил якобы никоим образом не были соотнесены с реальными планами фашистов. Напротив, операции наших вооруженных сил на начальном этапе войны как в планах 1938 года, так и в планах 1940 года ставились в зависимость от реальных действий, которые предпримут вражеские армии, но которые на момент составления планов еще не были известны советскому руководству. И, следовательно, речь в них не шла о планировании внезапного нападения на территорию противника, как это было в плане «Барбаросса».
Другое дело, что надежды Генштаба на результативность работы разведки оказались очень сильно завышенными. Советская разведка не только не смогла выявить район сосредоточения основных сил вермахта и направление главного удара фашистских войск, но и даже своевременно зафиксировать сам факт развертывания вооруженных сил Германии.
Тем не менее, Генштаб РККА в 1938 году исходил из того, что Красная армия будет опережать противника в развертывании вооруженных сил, и первой нападет на тогдашнего потенциального немецкого союзника – Польшу. Поэтому встреча советских войск с главными силами вермахта ожидалась уже на территории Западной Белоруссии, в то время принадлежавшей Польше:
«При определении направления нашего главного удара к северу от Полесья нужно учесть, что главные силы германской армии мы встретим, по всей вероятности, в районе Свенцяны – Молодечно – Гродно».
В силу этого обстоятельства шапошниковский план и не предусматривал этапа обороны в начале войны на главном направлении нашего удара к северу от Полесья, но одновременно предполагал вести активную оборону в тех районах, где наше наступление не планировалось:
«Основами этого развертывания должны быть:
1. нанесение решительного поражения главным силам германо-польских армий, сосредоточивающихся к северу от Полесья;
2. активная оборона к югу от Полесья;
3. прочное прикрытие направлений на Москву и Ленинград.
4. образование сильного резерва Главного командования для развития удара или для контрудара против наступающего противника».
Аналогичную картину мы видим и в начальной версии «Основ стратегического развертывания…» от 19 августа 1940 года. Здесь Северо-западному и Западному фронтам ставиться задача сразу по завершению развертывания атаковать противника:
«Северо-Западный Фронт – основная задача – по сосредоточении атаковать противника с конечной целью совместно с Западным фронтом нанести поражение его группировке в Восточной Пруссии и овладеть последней…
Западный фронт – основная задача – ударом севернее р. Буг, в общем направлении на Аленштейн, совместно с армиями Северо-Западного фронта нанести решительное поражение германским армиям, сосредоточивающимся на территории Восточной Пруссии, овладеть последней и выйти на нижнее течение р. Висла. Одновременно, ударом левофланговой армии в общем направлении на Ивангород, совместно с армиями Юго-Западного фронта нанести поражение Ивангород-Люблинской группировке противника и также выйти на р. Висла».
А Юго-западному фронту ставилась совершенно иная задача – осуществлять активную оборону Западной Украины и Молдавии:
«Юго-Западный фронт. Основная задача фронта – активной обороной в Карпатах и по границе с Румынией прикрыть Западную Украину и Бессарабию».
Таким образом, первая версия плана развертывания, разработанного после образования общей границы с Германией, допускала, что СССР может первым начать военные действия против Германии. Однако против Румынии и Венгрии Генштаб РККА не планировал проведения наступательных действий, а намечал лишь ведение активной обороны: удержание территории, изматывание и обескровливание противника в сочетании с нанесением по нему контрударов и контратак.
Известно, что первая версия «Основ стратегического развертывания…» от 19 августа 1940 года была передана на рассмотрение Сталину. Какие замечания сделал Сталин к этому плану неизвестно, но уже через месяц 18 сентября во второй версии документа появились принципиальные изменения. В план развертывания был введен новый пункт: «Активной обороной прочно прикрывать наши границы в период сосредоточения войск».Причем, в отличие от более ранних планов, проведение активной обороны предполагалось на протяжении всей западной границы СССР.
Дело все в том, что операция активной обороны в начале войны может происходить только после того, как противник осуществит нападение и начнет военные действия. А поскольку на начальном этапе войны в варианте «Основ стратегического развертывания…» от 18 сентября говорилось о проведении этапа АКТИВНОЙ ОБОРОНЫ ПО ВСЕЙ ЛИНИИ ГРАНИЦЫ с Германией и ее сателлитами, то это могло означать: советское руководство пришло к выводу, что немцы первыми начнут эту войну.
Необходимо отметить, что Мельтюхов в своей монографии «Упущенный шанс Сталина» высказывает противоположную точку зрения на этот вопрос:
«Содержание этих документов лишний раз показывает, что действия войск по прикрытию в период сосредоточения и развертывания не связаны обязательно с отражением нападения противника, а являются своего рода боевым охранением».
Однако в «Основах стратегического развертывания…» от 18 сентября 1940 года говорится не вообще об обороне как таковой, в качестве которой могло бы выступать и боевое охранение, в документе речь идет именно об активной обороне. А активная оборона предусматривает ОТВЕТНЫЕ активные военные действия против войск противника и обязательно связана с проведением контратак и контрударов.
В этой связи обращает на себя внимание, что в планах развертывания 1938 и в августовской 1940 года версии «Основ стратегического развертывания…» были отчетливо разграничены районы, в которых Красная армия должна была первой начинать военные действия с наступления на Германию, и районы, где предусматривались фронтовые операции активной обороны от армий наступающего противника. Теперь же активная оборона в начале войны предусматривалась на всем протяжении западной границы СССР. Хотя эта операция, судя по всему, рассматривалась командованием РККА только как тактическая, тем не менее, ее наличие в планах начального периода войны свидетельствует, что после 18 сентября 1940 года советское руководство отказалось от идеи нанесения упреждающего удара по Германии.
Естественно, что такое ответственное политическое решение могло быть принято только лично Сталиным. Причем, судя по всему, решение это было принято им вопреки мнению целого ряда военных. Здесь уместно вспомнить, что советский генералитет позднее еще раз попытается продавить идею превентивной войны с Германией. Родив известную записку Василевского от 15 мая 1941 года.
Какие были основания у Сталина для такого кардинального решения? Во-первых, если бы СССР первым напал на Германию, то в глазах мировой общественности он стал бы агрессором. В этой ситуации Сталин не был уверен, что Англия не использует это обстоятельство как формальный повод для выхода из войны, а то и для поддержки фашистов.
Во-вторых, после катастрофического поражения Франции, показавшего мощь вермахта и весьма трудной победы СССР над Финляндией, продемонстрировавшей недостаточную силу РККА, Сталин не был уверен в том, что при нападении на фашистов те не отобьют атаку и не перенесут военные действия на советскую территорию. А это уже выглядело бы как возмездие агрессору. После чего трудно было бы поднять народ на священную войну против захватчиков.
В-третьих, Сталин, чувствуя слабость Красной армии, хотел как можно дальше оттянуть начало неизбежной войны, чтобы завершить перевооружение армии и как можно лучше подготовиться к ней.
Все эти обстоятельства, судя по всему, и заставили Сталина в процессе югославского кризиса сформулировать новый тезис советской политики: не провоцировать Гитлера. Политика не провоцирования Гитлера предполагала, что с советской стороны будет делаться все, для того чтобы максимально возможно оттянуть начало войны. Естественно, что при такой политической линии начало войны по инициативе СССР просто исключалось.
В связи с вышесказанным представляет интерес взгляды Сталина на роль обороны в войне того времени. На декабрьском 1940 года совещании высшего командного и политического состава РККА Сталин, редактируя заключительное слово Тимошенко записал:
«К обороне приступают для того, чтобы подготовить наступление… Оборона особенно выгодна лишь в том случае, если она мыслится как средство для организации наступления, а не как самоцель».
Именно таким образом и планировался начальный период войны. Передовые части РККА ведут активную оборону против наступающего противника. Хотя при этом совершенно ошибочно и не обосновано предполагалось, что нападение вермахт совершит сравнительно небольшими силами, еще до окончания своего сосредоточения и развертывания. В это время должна быть проведена мобилизация, сосредоточение и развертывание вооруженных сил, а после его завершения Красная армия переходит в наступление.
А то, что фашисты могли первыми совершить нападение на СССР, в Генштабе РККА прекрасно понимали. Это видно, например, из апрельской 1941 года директивы Наркома Обороны СССР и начальника Генштаба Красной армии командующему войсками ЗапОВО генерал-полковнику Д. Г. Павлову:
«Учитывая возможность перехода противника в наступление ДО ОКОНЧАНИЯ НАШЕГО СОСРЕДОТОЧЕНИЯ (выделено мной – Ю.Ж.), прикрытие границы организовать на фронте всех армий по типу прочной, постепенно усиливающейся по мере прибытия войск, обороны с полным использованием укрепленных районов и полевых укреплений, с всемерным развитием их в период сосредоточения».
Здесь необходимо остановиться еще на одном важном вопросе военного планирования, на вопросе о сроках развертывания советских и немецких войск. В «Основах стратегического развертывания…» предполагалось, что сроки развертывания РККА будут составлять 30, а вермахта 15 суток. На самом деле различие это было еще большим, так как Германия после войны с Францией держала армию отмобилизованной с развернутыми тылами, а СССР еще только должен был начать мобилизацию.
Таким образом, советское руководство должно было понимать, что уже на начальном этапе войны Германия при прочих равных условиях будет иметь двухнедельное преимущество. Для того чтобы как-то уменьшить это преимущество немцев СССР должен был начать мобилизацию и развертывание первым, но этому препятствовало политическое решение: не провоцировать Гитлера. Да и трудно было предположить, что немцы не заметили бы начало нашей мобилизации и, не предприняли бы соответствующих контрмер, и таким образом все равно закончили бы развертывание вооруженных сил раньше нас.
Поэтому в советских военных планах одновременно с проведением активной обороны предусматривались мероприятия по срыву сосредоточения немецких войск у наших границ силами наших военно-воздушных сил.
«Задачами военно-воздушных сил будут:
5. Воспрещение воинских перевозок по сосредоточению.
6. Удары по крупным военно-промышленным объектам».
Одновременно предполагалось помешать немцам в проведении аналогичных ударов самолетов Люфтваффе по территории СССР. Для этого предусматривалась противовоздушная оборона, а также борьба с авиацией противника в воздухе и на аэродромах.
Однако вопрос: насколько дней действия нашей авиации могут задержать сосредоточение вермахта, а так же насколько действия Люфтваффе могут затруднить развертывание Красной армии, в планах развертывания даже не обсуждался.
А если учесть, что по данным нашей разведки Генштаб почти в два с половиной раза завысил число самолетов, которое Германия могла выделить для боевых действий против СССР, то в советских военных планах число немецких и советских самолетов должно было быть примерно одинаковым. В этих условиях трудно было ожидать, что сталинским соколам удастся задержать сосредоточение вермахта на существенно больший срок, чем возникнет задержка в развертывании РККА, вызванная действиями немецких летчиков.
Таким образом, еще в процессе военного планирования советское командование обязано было рассматривать возможность того, что немцы могут опередить нас в сроках развертывания своих вооруженных сил и совершить нападение на Красную армию, еще не закончившую мобилизацию и развертывание. В этом случае необходимо было запланировать операцию стратегической обороны на начальном этапе войны, что так и не было сделано нашим Генштабом.
В результате план начального периода войны с Германией в сентябрьской версии «Основ стратегического развертывания…» выглядел следующим образом:
«1. Активной обороной прочно прикрывать наши границы в период сосредоточения войск.
2. Во взаимодействии с левофланговой армией Западного фронта силами Юго-Западного фронта нанести решительное поражение Люблин-Сандомирской группировке противника и выйти на р. Висла. В дальнейшем нанести удар в общем направлении на Кельце, Краков и выйти на р. Тилица и верхнее течение р. Одер.
3. В процессе операции прочно прикрывать границы Северной Буковины и Бессарабии.
4. Активными действиями Северо-Западного и Западного фронтов сковать большую часть сил немцев к северу от Брест-Литовска и в Восточной Пруссии, прочно прикрывая при этом Минское и Псковское направления».
Однако пункт о проведении активной обороны был вписан руководством РККА в текст «Основ стратегического развертывания…» чисто формально без необходимой проработки и вплоть до майских директив Генштаба не восприниматься как указание о проведении полноценной стратегической операции. Главной же целью советских военных планов по-прежнему была организация наступательных операций на территории Германии.
11 марта 1941 года Генеральный штаб Красной Армии выпустил новый вариант директивы «О стратегическом развертывании вооруженных сил советского союза на западе и востоке». Этот вариант отличался от плана 18 сентября 1940 г. прежде всего тем, что определял в качестве главного направления вероятного удара вермахта в случае вооруженного нападения Германии на СССР южное направление – с территории генерал-губернаторства на Киев с целью захвата Украины. Однако этот вариант плана не был подписан командованием Красной Армии и не был утвержден Сталиным.
И только в первой половине мая во все западные приграничные военные округа поступили директивы начальника Генштаба РККА с приказом приступить к разработке планов оперативного развертывания армий военных округов, в которых, по сути, впервые была дана директива на разработку планов стратегической обороны округов.
Так, например, в майской 1941 года № 503859/сс/ов «Директиве Наркома обороны СССР и начальника Генштаба Красной армии командующему войсками ЗапОВО» говорится:
«С целью прикрытия отмобилизования, сосредоточения и развертывания войск округа, к 20 мая 1941 г. лично Вам, с начальником штаба и начальником оперативного отдела штаба округа, разработать:
а) детальный план обороны государственной границы от Канчиамиестис до оз. Свитез (иск.)…
1. Подготовить тыловые рубежи:
2. Предусмотреть нанесение контрударов механизированными корпусами и авиацией во взаимодействии со стрелковыми корпусами и противотанковыми бригадами.
3. Обрекогносцировать и подготовить тыловые рубежи на всю глубину обороны до р. Березина вкл.
На случай вынужденного отхода разработать план создания противотанковых заграждений на всю глубину и план минирования мостов, железнодорожных узлов и пунктов возможного сосредоточения противника (войск, штабов, госпиталей и т. д.).
4. Разработать план приведения в полную боевую готовность укрепленных районов на прежней госгранице в пределах округа.
5. Разработать: а) план подъема войск по тревоге и выделения отрядов поддержки погранвойск; б) план охраны и обороны важнейших промышленных предприятий, сооружений и объектов.
6. На случай вынужденного отхода разработать, согласно особых указаний, план эвакуации фабрик, заводов, банков и других хозяйственных предприятий, правительственных учреждений, складов, военного и государственного имущества, военнообязанных, средств транспорта и др.».
Таким образом, только через восемь месяцев после того, как 18 сентября 1940 года, судя по всему, по настоянию Сталина «Основы стратегического развертывания…» были дополнены пунктом: «Активной обороной прочно прикрывать наши границы в период сосредоточения войск»и всего лишь за месяц до начала войны Генштаб, наконец-то, родил таки директиву о разработке в приграничных военных округах планов обороны на начальном этапе войны!
