Текст книги "В поисках героя (СИ)"

Автор книги: Юрий Салов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

– Да, конечно! – очнулся от раздумий Липатов.

– В тот же день написан ответ, – поправил очки Владимир. 'Сообщение. 13.11.16 to TroFox. Приветствую, Саша.

Ты явно занизил концентрацию гемоглобина, поэтому вещество может испортить органы вследствие потери эндотелиальных клеток, вызванной растворенным кислородом в реперфузионном растворе. Да, конечно, я посылаю тебе уточненную формулу. Я бы тебе порекомендовал проводить переливание с последующей заморозкой тела не менее чем – 20 градусов. Мой кардиоплегический раствор, содержащий включающее амилоридсоединение, оказался очень эффективен, что подтвердили и Всеволод с Виталием. Как ты знаешь, мое улучшение заключается в том, что изотонический раствор, включающий ионы натрия, калия, кальция и магния и бикарбонат я предложил насытить антиоксидантами и глюкозой, примерно в четыре раза выше чем рекомендуется сейчас в литературе. Ну и плюс моя спецдобавка в качестве консервирующего средства. Это уже твоя задача.

В любом случае переливание нужно сделать до конца года. Если у тебя возникнут проблемы, обратись к Всеволоду. С ув. Mindmix777.

Быстро пробежав это сообщение глазами, Роман нахмурился. Что за спецдобавка. Мнению Шмирина можно было доверять, все-таки он являлся очень авторитетным специалистом.

'Сообщение. 27.11.16 to Mindmix777. – продолжал парень. – Да, благодарю. Но конечно, все это надо осуществлять в соответствующих условиях. Надо успеть до конца года. У меня возник еще один вопрос. Помнишь, ты мне рассказывал об увлечении Всеволода? Ты не знаешь, это как-то работает или нет? И не может он дать необходимые консультации? Еще раз спасибо.'

– Вообще, это высший пилотаж, – мимоходом буднично отметил Володя. – час работы из – за пары строчек...

он покрутил колесико мыши и на экране высветилось: "Новое сообщение".

'Сообщение. 27.11.16 to TroFox.

Всеволод и Виталий – какие еще тебе нужны доказательства? На твоем месте, я бы не пренебрегал их техниками. Но только как вспомогательными. Решко не освящал меня во все тонкости.

Насчет всего остального... Выкручусь. Кто будет им всем запчасти прилаживать и следить, чтобы все было как надо? Деньги вложены немалые. Директор общается только с проверенными и влиятельными людьми. Уже из ГРУ к нам обращались; не хватит прикрытия министерства обороны, они помогут. Остается только работать.'

Что же, даже эта информация была полезна, подумал Роман, прочитав остальные сообщения. Значит, Шмирин кого-то консультирует на Украине.

Кому надо осуществлять переливание крови? Для чего?

Задумчиво вчитываясь в текст, Роман бросил взгляд на экран соседнего компьютера в тот самый момент, когда там отечественный Ми-24 стремительно заходил на цель. Целью был другой боевой вертолет, судя по эмблеме, украинский. 'Что он знает о войне', – недовольно подумал Липатов. Уже какие-то придурки сочинили игру 'Взятие Киева', где бравые пехотинцы пуляют в жовто-блакитных оппонентов. А в реале сколько уже жертв...

– Неужели так увлекательно? – сердито поинтересовался Роман у компьютерного гения, собирая пачку распечатанных листов переписки Шмирина с неизвестным лицом и пряча их в свой 'дипломат' – Они ведь, Володя, тебе вроде не чужие. Все-таки сам из тех мест...

– Скажете тоже, Ром-Никитыч, – пробормотал этот безусый милитарист. -Между прочим я по национальности – белорус. Дед мой до сих пор в Ровно живет!

Владимир убрал с экрана игру и удовлетворенно откинулся на спинку стула. Мебель здесь была финская, очень удобная. Контора на своих сотрудниках не экономила.

– Все равно гадость, – проворчал Роман, запирая свой 'дипломат' на кодовый замок. Дипломат был сработан под стиль 'совок', а на деле не разрезать, ни взломать так просто – спецзаказ. – Лучше, скажи, больше ничего не обнаружил в компьютере?

– А вы знаете, когда мне его передали? – пожал плечами Володя. – вчера вечером, я и так целый день на вас пахал. Да нет, нету там больше ничего... в электронном виде вам тоже копию сделать?

Роман попрощался с откровенно ждавшим окончания рабочего дня Владимиром, вызвал лифт и поехал в свое новое пристанище.

Генрих проснулся в половине восьмого, природные часы отреагировали и предупредили хозяина возбуждением нервных окончаний кожи всего тела. Ощущение у Данзаса было такое, будто его покусала туча невидимых мошек. Генрих в считанные минуты привел себя в рабочее состояние и приступил к разработке плана действий.

Склонившись с карандашом и линейкой над разложенной картой, Генрих сосредоточенно изучал карту региона. Он посвятил этому вопросу много времени. Надо было отделиться от отряда и ускользнуть по возможности тихо, не вступая в боестолкновение с похитителями Бумеранга. Но, с другой стороны, необходимо было выяснить все детали плана по освобождению заложников и не дать полковнику и остальным повода для подозрений.

Увлеченный Генрих даже пропустил тот момент, когда в комнату вошла Дина и тихо прикоснулась к его плечу. Сергей тихо посапывал на соседней кровати. Сто грамм спирта подействовали на него как снотворное, и он был рад, что перед сложной операцией сможет хоть и не надолго, но все же расслабиться. Генриху, как он сам считал, отдыхать было некогда...

– Все уже в сборе, не будет только Сергея и Евгения, – доложила она. – они в курсе всех деталей предстоящей операции. Сергей пусть отдыхает, а Евгений сейчас занимается транспортом.

Генрих спустился вместе с Диной на первый этаж, в просторный холл.

Павел и Тарас сидели за столом, низко склонившись над какой-то картой. Когда вошел Данзас, оба подняли головы и тут же равнодушно снова занялись изучением карты.

– Все в сборе? – полковник обвел взглядом присутствующих. – Теперь к делу. Тарас, доложи маршрут.

Борисенко отложил карту.

– Проходим по правому краю этой лощинки, прямо по гаревой просеке. Дальше будут заросли терновника, их обойдем вдоль меловой скалы. Потом речка. Брод я знаю.

– Глубокий брод? – спросил Всеволод. – оружие не намочим?

– Глубина сантиметров тридцать-сорок, – отметил связист. – к тому же ветер будет в нашу сторону.

– Отлично, – кивнул головой Борис Николаевич. – Тарас, продолжай...

– На том берегу сворачиваем налево и проходим по краю небольшого ущелья. Вниз не суемся, чтобы не нарваться на федералов. По ущелью идет дорога на юг, прямо к кирпичному заводу. Считай, в тыл врага.

– Борис Николаевич, утверждайте маршрут. – сказал Черных, когда каждый из членов команды развернул перед собой ксерокопию крупномасштабной карты востока Волновахского района. – Тарас у нас из местных, вам поможет...

Борисенко навис над столом.

– Короче... До нужного места по прямой – тринадцать кэмэ. С учетом обхода меловой скалы – все двадцать. Я там бывал последний раз в две тысячи тринадцатом, перед войной. Придется форсировать речку... Всем все ясно?

Сидевшие за столом члены отряда согласно закивали.

– Мое предложение – двинуть вдоль лесного массива, отъехав назад километра на три-четыре. Таким зигзагом... Сначала точно на запад, пересекаем речку, потом сворачиваем на юг... Едем по тропе до конца и упираемся в скалу. Дальше хрен проедешь, так что высаживаемся и прем вдоль скалы до ущелья. Минуем его и выходим к заводу...

– Поворот снова на юг? – уточнил Соловьев, держа в руке карандаш.

– Угу... там километра два-три... Выходим из зарослей прямо к ним с тыла...

– До скалы точно можно доехать? – спросил Павел.

– Только что проверили. Для внедорожника достаточно, – успокоил его Борисенко.

– На малой скорости поедем, – полковник оперся ладонями на столешницу, – с погашенными фарами.

– Что с горой? – бросил Генрих.

– Скалу обходим, – Тарас ткнул карандашом в карту, – ущелье преодолеть легко.

– Справимся? – осведомился Данзас.

– Плевое дело. Мы с друганами даже в нетрезвом проходили...

– Тогда и мы пройдем, – усмехнулся Павел. – и что дальше?

– Дальше будет спуск на юг, в долину. Ущелье сплошь кустарником поросло. Кое-где там вообще заросли в два человеческих роста. С нескольких метров ни черта не увидишь. Так вот, спускаемся мы в долинку, выворачиваем чуток влево и подходим к нашему брошенному заводику. Причем ударяем точно украм в тыл...

– В целом план принимается, – полковник карандашом отметил поворотные точки предполагаемого маршрута, – теперь еще вот что. Какова вероятность нашей встречи с диверсионной группой ВСУ?

– Маловероятно, – Борисенко уселся на скамью. – утечка информации практически исключена, этого Василия расстреляли ночью решением военно-полевого трибунала за мародерство...

– А вертолет? А минировали дорогу для кого? – Борис Николаевич посмотрел на сидевших напротив снайперов.

– Мы не знаем, кого конкретно они ждали, – донесся голос Виталия. – захваченный нами 'язык' говорит, что конкретно про спецгруппу, действующую под видом отряда МЧС, разговора у них не было.

– Подтверждаю, – заявил Павел.

– Ему верить нельзя..., – тихо проворчал полковник.

– Думаю, он был с нами достаточно откровенен, – изрек Виталий. – По моему мнению, дело в следующем. Это не регулярная армия, это сборная солянка из бойцов батальона 'Кальмиус', бойцов 'правого сектора', прочего сброда. Своей разведки там нет. Они поставили фугасы на всякий случай.

– Возможно, – задумчиво произнес полковник.

– Да не ждут они никого, – махнул рукой Терпугов. – как только эта территория полностью перейдет под контроль бойцов ВСУ, что ожидается в ближайшие дни, они передадут Бумеранга и остальных им. В политическом плане суд над ним в Киеве намного важнее, чем его труп.

– Пожалуй ты прав. Теперь вопросы снаряжения, – полковник положил поверх карты разграфленный лист бумаги. – Я буду называть вид вооружения, а те, к кому это относится, записывают. Ручки, карандаши у всех есть?

Сидевшие за столом члены команды, словно прилежные ученики, с готовностью продемонстрировали пишущие приборы.

– Начинаем с гранатометчиков. Каждый берет по двадцать зарядов. Шестнадцать осколочных и четыре светошумовых. Это помимо двух в стволе. К 'Клинам' и 'Кедрам' – по четыре магазина плюс коробка с пятьюдесятью патронами... Все записали? Так, теперь... Снайпера с 'СВД'. Девятипатронные магазины – десять штук. Плюс один в аппарате. Патронов россыпью – сотня...

– Не маловато? – спросил Черных.

– Вполне достаточно. Мы же не с американской армией собираемся воевать. Да и тяжело с таким грузом бегать...

– Андрюха, он прав, – поддержал полковника Николай.

– Теперь 'винторезники'. По семь двадцатипатронных магазинов, один в стволе, сто – сто пятьдесят патронов дополнительно. Сколько – каждый решает сам.

– А пистолеты? – встрепенулся Павел.

– Помню, помню... К 'гюрзам' по три обоймы, считая ту, что в пистолете. К 'тэтэшкам' – тоже по три. Ну а с ножами каждый пусть разбирается самостоятельно... И напоследок – гранаты. Все, кроме гранатометчиков, берут по четыре 'эф один'. Гранатометчики – по две... Все ясно?

– Куда уж яснее... – пробормотал Черных.

– Вот и замечательно.

– Передатчики? – напомнил Виталий.

– У каждого, всего восемь штук. – выложил на стол сверток полковник. – теперь диспозиция. Высадившись вот здесь, – он ткнул карандашом в левый угол карты, – идем цепочкой два-три-три. Тарас и Евгений ведут группу, Сергей с Андреем проводят общее наблюдение, остальные волокут снаряжение. Постоянно поддерживаем связь.

– Как будет возвращаться группа? – спросил Генрих.

В этот момент к ним спустился Сергей, и сразу подошел к Всеволоду, тихо перебросившись с ним парой слов.

– Отходим к Новоазовску, – слегка высокомерно улыбаясь, сказал психолог. – Скоро дело сделаем – и обратно...

Тарас дружески похлопал Данзаса по плечу и подмигнул. Как и Павел с Николаем, они пытались казаться свойскими ребятами, но у них это плохо получалось. Ненатуральные улыбки, остекленевшие глаза, а главное, ощущаемая на биологическом уровне волна постоянно излучаемой угрозы не позволяли Генриху воспринимать их как товарищей в общем деле. И эта волна не спадала даже перед общей целью – операцией по освобождению известного полевого командира.

– Там нас будет ожидать отряд ополченцев, – пояснил свои слова Решко. – хорошо вооруженные бойцы, способные при необходимости выдвинуться навстречу нам, если мы будем отходить с боем. Там мы встретим вертолет, который нас перевезет в Россию.

– В общих чертах план мы выработали. Что будет конкретно – узнаем на месте, – Борис Николаевич поднялся и прошелся вдоль стола. – Всего, конечно, не предусмотришь. Но наши шансы очень велики. Оружия, боеприпасов и спецсредств достаточно.

Возникла пауза. Теплый вечер легко просачивался теплым воздухом в дом. Если Генрих предавался мрачным размышлениям, то остальные находились в хорошем расположении духа. Они столько раз попадали в серьезные переделки, что предстоящая операция казалась детской забавой. А возникнет беспокойство, страх – на помощь придет фармакология.

– Да какая разница? – расслабленно сказал Тарас. – и так через пару часиков собираться.

И, взглянув на Николая, подмигнул ему. Оба рассмеялись. Как показалось Данзасу – недобрым смехом.

Дина приготовила ужин. Полковник разрешил тем, кто хочет, перекусить перед дорогой, однако большинство членов группы проглотили только питательный концентрат.

Успокаивающим тоном Виталий начал рассказывать, как он учился в Москве. Тарас включал и выключал рации, проверяя связь. После кофе, сваренного Диной, Генрих почему-то разомлел, слушая вполуха треп Терпугова. Опять кофе, сигареты, разговоры. Кто-то ходил, упаковывая оружие и патроны в сумки, кто-то опять уткнулся в планшетник. Постепенно темнело.

– Генрих, давай один раз в картишки! – все подначивал Виталий. – Давай?!

– Если я выиграю, как расплачиваться будешь? – протянул Данзас.

– А в счет будущего гонорара! – объявил Терпугов.

– А есть ли у тебя будущее?, – вырвалось у Генриха.

– По будущему у нас есть специалист, – донесся голос Всеволода.

– По будущему? – вяло протянул Генрих. Да что за кофе такой, от которого немеет тело?

– Екатерина у нас увлекается хиромантией, – улыбнулся психолог.

– Правда?

– Да, это мое хобби. – ответила блондинка.

– Давно?

– Еще со школы.

– Тогда, может и мою судьбу предскажете?

– Предскажу, отчего нет, – снисходительно произнесла она. – давайте ваши руки.

Николай, сидевший от Данзаса справа, встал, чтобы Генрих мог усесться непосредственно напротив Екатерины.

Интересно, в самом деле, подумал Генрих.

Сидевший слева Павел подложил ладонь под подбородок. Екатерина взяла ладони Генриха в свои руки и стала их рассматривать. А Данзас, подняв голову, неожиданно ясно увидел глаза психолога. Изучающие, 'гипнотические'. пронизывающие глаза. И его торжествующий взгляд.

Ладно, сейчас закончим с этим аттракционом и – разберемся.

– Судя по всему, – после некоторой паузы начала Екатерина, – ваша жизнь насыщенна приключениями...

– Естественно, – улыбнулся Генрих.

– Вы часто сталкивались со смертью...

– Эк, вы, Екатерина, удивили, – фыркнул Данзас.

– Вы любите рисковать, у вас авантюрный характер.

Виталий обошел стол, свалил грудой пустые упаковки из-под еды в мусорное ведро и обернулся в поисках стула.

И встал сбоку от них.

Остановившиеся настенные часы, гадающая по руке Генриха Екатерина. Стоящий за ними Николай, наблюдающий рядом за процессом Павел – все это закрутилось перед глазами Генриха, сливаясь в протяжный и пронзительный визг надвигающейся опасности, крик вплотную подступившей беды.

– А что-то более конкретное вы можете сказать, Екатерина?

– Вижу, вам угрожает опасность.

– Да? Ну и от кого же?

– Сейчас... дайте вторую ладонь, – Екатерина неестественно завозилась, водя отполированным ногтем по ладони Данзаса. – да от нас.

И с неженской силой схватила его за кисти рук, а в это время стоявший за спиной Генриха Николай накинул ему на горло удавку.

Счет пошел на секунды и был против Данзаса. Потому что он сидел, пистолета у него не было, нож был в кармане штанов, которым он воспользоваться не мог – Екатерина намертво вцепилась в его руки.

Какие отчужденные лица у убийц, успел подумать Генрих и стремительно опрокинулся назад, с силой толкая ногами стол на Екатерину с Виталием. Деревянный помощник, временная преграда, отчаянная попытка Генриха выиграть считанные секунды. Расчет на замешательство врагов и надежда на судьбу.

Генрих опрокинулся на спину, чуть не вывернув руки. И сделал ножницы еще те! Любой брейк-пацан позавидует.

Кисти рук наконец-то освободились – пока Екатерина с Виталием возились с упавшим на них столом; Генрих вцепился в руку Николаю, схлопотавшего ногой по морде и бросил его через себя на опешившего Павла – вот и дышать легче стало.

Генрих вскочил, бросил кружку с недопитым кофе в люстру, отчего комната погрузилась во тьму и с низкого старта оттолкнулся, в два прыжка головой вперед нырнул в раскуроченное предыдущими постояльцами окно, кувыркнулся, приземлился на обе ноги. Осколки стекла еще не успели достичь земли, а он уже бежал.

– Не стрелять! – он успел расслышать команду Соловьева своим подручным. – Нет!

Генрих бежал зигзагами, стараясь скорее покинуть открытое пространство. Не снижая скорости, Данзас мчал по подлеску, стремясь укрыться в густых зарослях.

За ним бросились Андрей, Павел и Тарас.

– Не стрелять! – повторил окриком полковник. – сорвем всю операцию!

Генрих уже оторвался от преследователей, как в этот же момент откуда-то сбоку, сверкая в вечерней постзакатной темноте фарами вылетел аккуратный такой крытый микроавтобус. 'Мицубиси'. Обтекаемый, тяжелый и стремительный, словно пуля. Вот только пуля, она всегда по прямой, она не способна на резкий и внезапный вираж, она дура. А микроавтобус – молодец. Такой способен на вираж – особенно если за рулем Евгений. Именно сейчас, именно тогда, когда Генрих мысленно перевел дыхание.

Да сколько же вас, черт побери! Вот где ты прохлаждался, однополчанин!

Данзас кинулся наутек от микроавтобуса. Ему помогало то, что здесь уже не было тропинок или дорожек – машине было трудно проехать.

Микроавтобус взревел и дал полный газ.

Еще секунда и сбросил бы Генриха в овраг на камни. Но Генрих ухитрился в единственную секунду таки броситься в высокие кусты шиповника, скрывшись за импровизированным барьером и врубить полную скорость. Он слышал за спиной, позади, лязг и треск, хриплые крики – его загоняли, как волка на охоте.

Евгений все же не был автомобильным асом. Неуклюже петляя, он объехал препятствие, но наехал на выступавший посреди тропы каменный выступ и микроавтобус завалился на бок, беспомощно скрипя в воздухе колесами.

Генрих этого уже не видел. Преследователи ощущались сзади, по треску ветвей и топоту ног. Потом от дерева рядом отлетела немалая щепка: ого! Это уже пуля.

Пуля застряла в стволе, не задев Данзаса. Генрих продолжал бежать, выбиваясь из сил. Дороги он почти не видел, ориентировался по слабо освещенным остаточным заходящим солнцем деревьям. И в этот момент наперерез на Генриха с размаху кинулась чья-то туша...

Глава 18

Туша была сильной и тренированной. Данзас все-таки достал напавшего, уже будучи сбит с ног, – провел прямой по корпусу. Но корпус... выдержал?

Генрих перекувырнулся и встав в стойку, увидел своего оппонента. Это был Андрей.

Увидев, как Генрих тяжело дышит, отплевываясь от попавшего в рот песка, Черных зло усмехнулся:

– Ну что, десантник, сейчас я тебя поимею.

– Ты прав, Андрей, никто нам не помешает, – Данзас тяжело вздохнул, словно жалел своего противника. Черных первым бросился в погоню за этим строптивым мужчиной, не понравившимся ему с первого взгляда, даже не захватив оружие. Достаточно опытный в рукопашных схватках, он еще изучая досье полковника на Генриха почувствовал, что перед ним достойный противник и справится с ним будет непросто. Однако он надеялся на свой уровень боевой и физической подготовки – как-никак, а черный пояс чего-то стоит, да и наглости ему не занимать. Но когда он услышал ответ Генриха, да еще усмешку, которую не мог простить ему, разозлился:

– Чего ты скалишься, дядя? Сейчас я с тебя скальп посрываю, – он выхватил из-за спины боевой нож и выставил перед собой.

– Не так держишь, – Генрих покачал головой. Он стоял в такой спокойной и независимой позе, что со стороны могло показаться, что противника для него не существует.

На самом деле Генрих опасался только подмоги Андрею со стороны других бойцов группы, которые могли быть вооружены огнестрельным оружием – кто-то же стрелял в него в лесу. Поэтому он внимательно прислушивался к любым шорохам, любому шуму, сохраняя внешнюю отрешенность.

Это ввело Андрея в заблуждение – он бросился на Генриха, не подготовившись к каким-либо неожиданностям. Внезапно Данзас выбросил ногу вперед и ударил его в промежность, этой же ногой ударил по руке с ножом, который вылетел и воткнулся в покрытый мхом пенек. Андрей сложился пополам и повалился на землю, крича от боли.

– Я же предупреждал, чтоб ты берег свои яйца. Видишь, сразу стал поспокойнее. – устало усмехнулся Генрих.

Превозмогая боль, Черных в ярости вскочил на ноги и хотел в прыжке нанести Данзасу удар ногой в голову, но на этот раз Генриха спасла реакция:он резко отклонился, и нога Андрея просвистела у его виска. Данзас отбросил его на росшую сзади березку, а сам ринулся в атаку. Он повторил прием, который не удался Андрею. Он крутанулся вокруг себя и попал ногой Черных в грудь, отбросив его еще дальше, на небольшую полянку.

Снайпер все же великолепно владел своим телом: совершив кувырок в воздухе, приземлился на ноги, удержался на них и с яростным криком выхватил гранату из кармана расстегнутой, наброшенной на голый торс куртки.

'Надо же!' изумился Генрих.

Останавливаться было нельзя: Данзас стремительно кинулся на Андрея, одной рукой схватил его за вооруженную гранатой руку, а второй ткнул в голую грудь парня узкий блестящий клинок, который буднично спрятался в свирепого вида человекоподобном божке, украшенного перьями и лентами, словно дело происходило в цирке и демонстрировался обычный фокус. Андрей беспомощно дернулся, выкрикнул что-то невнятное и побледнел. Клинок быстро вынырнул обратно, теперь он уже был не блестящим, а темным, и снова клюнул в грудь, а свирепый божок налился кровью, которая покатилась дальше, на белый живот. Глаза Андрея подкатились, он кулем свалился на обильно разросшуюся траву.

Ладонь парня безвольно разжалась, Данзас ловко подхватил гранату, другой рукой вытер нож о куртку убитого. Клинок опять заблестел, а Генрих скрылся в непролазной чаще.

Запыхавшиеся Павел с Тарасом наконец достигли злополучной полянки. Андрей лежал мертвым на серой в закатном свете траве. Сейчас им двоим показалось, что их товарища зарезали так. как это делали они в спецкомандировках: быстро, проворно, привычно, не оставив ни одного шанса на жизнь. Тарас с трудом сдержал приступ тошноты.

Лицо Павла покрылось маской боли и отчаяния. Он выхватил пистолет-пулемет и открыл яростный огонь по зарослям, сопровождая каждую очередь диким ревом. Его ярость была настолько велика, что он не мог владеть оружием как обычно, и очереди пропахивали листву, уходя 'в молоко'.

– Ты что? С ума сошел? – справившийся с рвотными позывами Тарас схватил Павла за руку, когда магазин 'Кедра' опустел. – Укры совсем рядом! Нас же услышат! – он направил ствол оружия вниз, потихоньку вытаскивая его у потерявшего самообладание Павла из окостеневших рук.

– А мне плевать!

– Мы не можем ставить под угрозу всю операцию! – убеждающе произнес Тарас. – он уже далеко, нам сейчас его не достать. Надо перенести тело Андрея к нам в лагерь. Ты слышишь? – Он потряс Павла за плечи.

– Слышу, – тихо обронил тот, приходя в себя.

Они взяли вдвоем бездыханное тело Андрея и потащили его к дороге, где с покореженной машиной возился Евгений. Этим, кстати, и объяснялось отставание Павла с Тарасом от преследовавшего Генриха Андрея – они помогали Евгению поднять съехавший в кювет и опрокинувшийся на бок микроавтобус.

Увидев, как Павел с Николаем несут своего товарища, Евгений понял: случилось что-то из ряда вон выходящее.

– Что произошло?

– Андрюха – погиб! Погиб, понимаешь? Это все проклятый десантник! Я как чувствовал! – казалось, что Павел стонет от боли.

– Доигрались! Едем быстро в лагерь! Все! И прошу запомнить: операцию начинаем сегодня ночью! Ты понял, Паша? Ты хорошо понял?

– Слушаюсь, – без особого энтузиазма отозвался тот.

Тело быстро завернули в черную пленку, которая находилась в кузове микроавтобуса и была специально предназначена для таких случаев. Затем Евгений завел мотор и они на небольшой скорости направились обратно в лагерь.

Со всеми предосторожностями они добрались наконец до лагеря. Евгений выскочил из машины и быстрым подошел к ждавшей их остальной группе во главе с полковником.

– Та-а-ак... – сквозь зубы процедил Соловьев, оглядывая адъютанта с головы до ног. -где он?

Когда микроавтобус перевернулся, Евгению разбившимся стеклом посекло левую руку, и его куртка пропиталась кровью. Он наспех перевязал рану и теперь, придерживая левую руку, виновато смотрел в глаза командиру.

– Ну так что? – бросил полковник, понимая, но принимая еще, что – упустили.

– Мы его упустили. Он зарезал Андрея и убежал. Мы не успели к ним. Павел стрелял в него, но не попал.

– Я что, приказывал стрелять? – удивленно поднял брови полковник. – противник в нескольких километрах, нас сейчас же обнаружат! -он сердито смотрел то на Евгения, то на подошедшего Павла.

– Братан погиб! – остервенело вырвалось у того.

– Какой братан? Ты понимаешь, что из-за твоей дурости может операция сорваться? – нахмурившись, бросил Борис Николаевич. – Забыл, как вертолет подбили?

– Так точно, – растерянно произнес боец.

– Где труп?

– В машине.

– Отнесите его в подвал! – досадливо бросил полковник и озадаченно потер короткую шевелюру ладонью.

Члены группы понимали, что так будет правильно. На куске брезента они перенесли тело товарища в подвал.

– Нам надо провести ритуал над нашим братом, – произнесла Дина.

– Ты не спятила? – воскликнул полковник. – осталось менее двух часов до начала операции!

– Ты за кого нас держишь? – усмехнулся адъютант Евгений, показывая Дине большой палец, – погиб наш брат, – добавил он. – и мы с места не сдвинемся, пока не проведем церемонию прощания.

– Но это же бред! – воскликнул полковник.

– Ты с нами сколько раз был в спецкомандировках? – небрежно спросил Неверов.

– Я первый раз с вами, – не ожидал вопроса полковник.

– А я в шестой, – показал какой-то жест Всеволоду Евгений. – так что не тебе нас учить, полковник.

– Всеволод, ну хоть вы ему скажите! – в этот момент Борис Николаевич был похож на беспомощную мать, призывающую мужа повлиять на отбившегося от рук сына.

– Пусть проведут все по форме. Не надо им мешать. Это наша экспедиция. Наша, понятно? – психолог сказал эту фразу таким тоном, что полковник сразу понял: не он здесь главный.

– Валяйте, – после паузы выдохнул Соловьев и хлопнул дверью.

– Начнем? – повернулся к Дине психолог. – Я все сделаю.

Тело Андрея расположили на старой гладильной доске в подвале дома. Виталий принес портативные светодиодные лампы, работавшие на батарейках. Весь отряд в составе девяти человек, за исключением полковника собрался в тесноватом прохладном помещении.

– Евгений! – негромко позвал Всеволод. – Будьте любезны, подойдите ко мне.

Адъютант отделился от остальной группы и подошел к психологу.

– Вот что, Женя, – Решко говорил довольно тихо, так, чтобы не потревожить остальных. -начинайте вы. Вы хорошо знаете, как это делать.

– Хорошо, – Евгений поправил тело на доске. Развел трупу руки. Затем он извлек нож.

– Мы съедим твое сердце. Тогда Кецалькоатль даст тебе новое, чтобы ты стал в его свиту. Ты будешь представлять бога.

Неверов быстро скинул с Андрея куртку, оголяя грудь мертвеца. Поток яркого света коснулся бледной кожи, и Евгений, взяв в руки нож, ударил практически в то же место, что и Генрих часом ранее, четко, профессионально, одним движением взрезая кожу, мышцы и мягкую диафрагму.

Он работал лезвием, расширяя разрез. Неверов сунул руку в дыру, нащупал жесткий ком сердца и бесстрастно рванул, выдирая то, что успел повредить Данзас. Нож обрезал жгуты артерий и вен, рука испачкалась свернувшейся кровью. Свет, отразившись в глазах Неверова, вспыхнул как-то яростно.

Первая часть церемонии свершилась.

Всеволод подставил железный поднос. Внимательные глаза

остальных наблюдали за тем, как сердце с остатками крови разрезается на ровные куски.

Евгений орудовал ножом и улыбался.

– Дина, ты приготовила спирт? – повернул голову психолог.

Дроздецкая подала Всеволоду пластиковую миску с плещущейся в ней прозрачной жидкостью.

– Мы должны принять в себя часть нашего товарища, его силу, ум, ловкость, отвагу, боевой дух, – медленно произнес психолог. – он станет частью каждого из нас.

Он разрезал сердце Андрея на девять кусочков и поставил поднос и миску на доску рядом с телом. Члены группы один за другим стали подходить к подносу и накалывая на принесенную Диной спицу по кусочку сердца, обмакивали его в девяностошестиградусный спирт и поедали.

Затем Всеволод вылил остатки спирта в широкую рану и поджег их. К пламени потянулись мужские и женские ладони. Дым поднимался и уходил в вентиляционное отверстие. Решко был счастлив: он считал, что ему удалось еще продлить себе жизнь.

Выйдя из подвала, вся группа стала неторопливо собираться в дорогу. Освежающая прохлада июньской ночи легким ветерком пахнула в лицо Евгению. Над головой нависало звездное небо; назойливые сверчки мягко щекотали барабанные перепонки, вызывая воспоминания о сладком, беззаботном детстве.

– Что нам с этим делать? – от приятных мыслей Евгения оторвал Павел.

– Нам он уже не нужен, – пожал плечами адъютант.

Павел навинтил глушитель на пистолет 'ТТ' и прицелился в пленника.

Руслан в ужасе выпучил глаза и что то промычал.

– Громче! – рявкнул Павел. Ополченец зажмурился.

Всеволод отошел от стены, подошел к полковнику, пригнавшего транспорт, и уселся на деревянный чурбан у забора.

– Твое мнение? – спросил Соловьев.

– Он нам все рассказал.

– Ты уверен, что 'укроп' сказал правду?

– Ему нет смысла врать, – психолог потянулся. – после применения наших методов юлить трудно. А так он надеется на то, что его оставят в живых.

– Насколько я понимаю, этого шанса у него на самом деле нет.

– Естественно. Он нам уже не нужен...

Полковник вздохнул и подошел к Павлу.

– Тогда ты мне не нужен! – Павел нажал на спусковой крючок. Голова Демченко раскололась, как спелый арбуз.

Брюки не успевшего отскочить Соловьева покрылись ошметками мозгового вещества. Борис Николаевич укоризненно посмотрел на Павла и принялся счищать слизь щеточкой.