Текст книги "Демон Жадности. Книга 1 (СИ)"

Автор книги: Юрий Розин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Глава 19

Призывы людей из другого мира, в том числе и с Земли, в Коалиции Яростных Миров – той реальности, где я прожил уже девять лет, не были чем-то шокирующим. Может быть для обывателей это и стало бы откровением, но правители всех стран были в курсе, что, проведя определенный ритуал, можно было выдернуть живого человека из параллельной вселенной.

Вот только этим почти никто не пользовался. Причины было две.

Первая: призванные люди зачастую уже обладали маной, некоторые на ранге, куда более высоком, чем у менядо Руин Маски. Но этот уровень оставался фиксированным. Попаданцы не могли становиться сильнее.

Вторая: призыв был не бесплатным и чем больший ранг призванного требовался, тем дороже обходились материалы для ритуала. Причем призыв высоких рангов стоил куда дороже, чем воспитание таких же рангов с нуля, а низкие ранги были никому не нужны, по сути.

Разумеется, были всякие безумные ученые, похищающие людей из иных миров для опытов или разные извращенцы, желающие столь ценный экспонат, как попаданец, в свою коллекцию.

Но в целом было давным-давно выяснено, что ничем особо ценным кроме своих знаний об устройствах родных миров, зачастую бесполезных в столь отличных от земных условиях жизни Коалиции Яростных Миров с их Руинами и Небом, иномирцы поделиться не могли.

Потому за очень редким исключением попаданцы были всего лишь диковинкой для элиты. Ни о каком «Мы призвали вас, герои, чтобы вы спасли наш мир от повелителя демонов» не шло и речи.

Мой случай в данной схеме был немного особенным.

Началось все с того, что у короля Амалиса умер любимый сын, принц Гильом. Несчастный случай на охоте на небесных странников.

Проблема была в том, что Гильом был ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ любимым, причем не только сыном, но и братом. Король, королева, а также двое его братьев и четверо сестер души в Гильоме не чаяли.

Причем, насколько я понял, вполне заслуженно. Парень был действительно хорошим: умным, честным, сильным, добрым, душой любой компании, почтительным ребенком, заботливым братом – в общем тем самым сыном маминой подруги, даром что принц.

И после его настолько глупой гибели вся королевская семья Амалиса коллективно впала в жесточайшую депрессию, настолько серьезную, что одна из принцесс даже пыталась покончить с собой.

Хуже всего было то, что среди них не нашлось ни одного достаточно адекватного человека, который взял бы себя в руки и вытащил из траура сначала себя, а потом и остальных. А так как они были королевской семьей, привести их в себя силой также было некому.

Наверное, они бы в итоге отошли, в конце концов сложно скорбеть об одном человеке годами. Но какой-то идиот рассказал королю, что при призыве человека из другого мира можно было с использованием определенных приемов выбрать отличительные черты призываемого: пол, рост, вес, физическое состояние и так далее.

Это значительно усложняло ритуал и поднимало его цену до небес. Но король, загоревшейся совершенно безумной идеей, плевать хотел на всякие траты.

Так что при проведении ритуала и настройке отличительных черт контролирующим процесс Артефакторам был выдан портрет принца Гильома с точными данными о его росте и телосложении, и отдан приказ: «Хочу такого же».

Собственно, самым похожим на покойного принца оказался я. И на самом деле сходство действительно было поразительным, иногда аж до жути.

Бродить по королевскому дворцу и натыкаться на собственные портреты – это, конечно, тоже довольно странно. Но едва ли не каждый день видеть свое лицо на роскошном надгробии, установленном в парке за дворцом было по-настоящему стремно.

Казалось бы, в чем проблема? Обычный офисный клерк без семьи и особых перспектив вдруг стал принцем в магическом мире. Причем миру не угрожают демоны, страна, в которую он был призван, не разрушается в жестоких войнах, да и от самого попаданца ничего особого не требуют.

Не жизнь, а малина.

Вот только была ма-а-аленькая проблема. Я выглядел точь-в-точь как покойный принц, который для всех во дворце был едва ли не идолом.

Первый примерно месяц все было плюс-минус нормально. Я изучал чужой язык, тренировался магии, восхищался магии, отходил от шока, вызванного столь резкой сменой моей жизни и пытался справляться со смущением от того, что мне кланяются слуги.

Я видел, что королевская семья смотрит на меня странно и, разумеется, понимал, в чем дело. Но поначалу они еще успешно держали в уме, что я – не их покойный сын или брат, в разговорах обращались ко мне «Макс», как я и представился, да и целом держали дистанцию.

Посыпалось все в одно «прекрасное» утро, когда, встретившись с королевой в коридоре по дороге на завтрак, я услышал от нее: «Доброе утро, Гильом, как спалось?»

Я вежливо поправил ее и она, смутившись, извинилась. Но буквально тем же вечером снова назвала меня Гильомом и на этот раз ее реакция на то, что я попытался ее исправить, была уже куда более раздраженная.

Через неделю, если я пытался что-то возражать на ее «Гильом», королева начинала буквально впадать в истерику, так что я решил подыграть. Все-таки она была не просто женщиной, а КОРОЛЕВОЙ целой страны, с соответствующими влиянием и властью.

Тем более что поначалу и король, и принцы с принцессами, старались тоже ее поправлять и на их попытки она реагировала уже куда спокойнее.

Но еще через полтора месяца я услышал обращение «Гильом» от короля, а вскоре и принцы с принцессами подтянулись к этому коллективному помешательству.

Не знаю, всерьез ли они сходили с ума из-за тоски по ушедшему брату и моего с ним сходства, или же это был их коварный план: заставить меня самого поверить в то, что я – покойный Гильом.

Но в какой-то момент дошло до того, что они буквально начали общатся со мной как с Гильомом, а о том, что я был попаданцем, будто бы забыли.

Я пытался сопротивляться такой «перепрошивке личности», но это в сотни раз осложнялось статусом моей «семьи». Путем титанических усилий я выбил из короля обещание, что меня перестанут называть Гильомом.

Но вместо прямого исполнения обещания он выпустил официальный приказ, по которому принц Гильом (о смерти которого официально не сообщалось и который чудесным образом вернулся из небытия спустя четыре месяца полного молчания) переименовывается в Максимилиана Гильома фон Амалиса.

При этом в разговорах меня продолжили называть Гильомом и на все протесты отвечали, что мое имя теперь действительно официально Максимилиан, а Гильомом меня зовут, цитата: «как милым домашним прозвищем».

Поэтому, собственно, став пиратом Мидасом, я крайне не любил, когда меня называли по имени, в крайнем случае и только хорошим знакомым позволяя употреблять сокращение «Мак».

В таких полубезумных условиях прошло полтора года, когда я начал осознавать, что основательно еду кукухой. Стал называть самого себя Гильомом в мыслях, думать на местном языке и под час искренне сомневался, существовала ли вообще Земля и моя жизнь до призыва, или же это был просто очень странный сон.

И тут уже как бы привлекательна ни была позиция принца, продолжать в том же духе я больше не собирался.

Благо, король будто бы полюбил своего сына Гильома еще больше, даже соорудил лично для меня целое хранилище артефактов, то самое, к которому я привел контрабандистов.

Так что собрать денег и приготовить побег, тем более с помощью Седрика, было несложно.

Седрика, в бытность мою «принцем Гильмом» бывшего королевским мажордомом, я дважды спас: сначала во время охоты от выскочившего на него дикого зверя, а потом от виселицы, когда король заподозрил его в растратах бюджета на собственные нужды, а я, воспользовавшись знаниями бухгалтерского дела из прошлой жизни, сумел оправдать, доказав, что его подставил помощник.

После этого Седрик начал считать себя моим пожизненным должником и мы в целом отлично сдружились. Особенно в нем я ценил то, что он не забывал, кто я такой, и продолжал называть меня Максом. Не будь него, я реально мог бы поддаться всеобщему безумию и тогда пират Мидас никогда бы не родился, так навсегда и оставшись принцем Гильомом.

Полгода мы готовили идеальную инсценировку моей гибели. И, наконец, провернули все в один из дней, подстроив все так, чтобы выглядело, будто я погиб, отправившись в небольшой сольный полет на небесном катере, сбитый шальной Руиной.

К сожалению, от всех тех благ, которыми одаривал меня король, пришлось отказаться. Седрик каким-то чудом чуть ли не за день до начала операции выяснил, что замок на воротах тайника имел кучузащитных функций помимо, собственно, запирания ворот.

Он отправлял сигналы в королевский дворец Амалиса при открытии, активации защитных систем или взломе, а также мог записывать на подобие видеокамеры, кто последним входил и выходил из тайника.

Так что изначальный план «умереть», а потом забрать из тайника все ценное и скрыться, инсценировав ограбление, провалился. Мне пришлось добираться до Перекрестка на попутных кораблях, подрабатывая разнорабочим, так как я не хотел светить свой ранг Артефактора до подного исчезновения с радаров короля.

Но в одном из тех полетов я познакомился с Леонгардом, да и целом сумел неплохо узнать быт небесных полетов, что впоследствии мне неплохо помогло.

Хотя о пиратстве я подумывал еще в королевском дворце, поэтому и выбрал Перекресток финальной точкой маршрута, именно путешествуя по Небу наполовину зайцем, наполовину матросом, я окончательно влюбился в его бескрайнюю голубь.

А еще именно по пути в Перекресток я услышал от одного из старожилов о Маске Золотого Демона, увлекшись этой идеей на следующие семь лет.

Так что в итоге все вышло удачно. Ну… наверное.

Однако теперь Его Величество Шейлон фон Амалис должен был уже несколько дней как знать, что его дважды погибший сын Гильом, оказывается, умер по-настоящему только в первый раз. И я не сомневался, что теперь старик приложит все возможные усилия, чтобы отыскать меня и вернуть «домой».

Для каких целей – вопрос. Но я в любом случае был на сто процентов уверен, что эти цели мне не понравятся.

Потому мне снова нужен был Седрик. Но не для того, чтобы еще раз инсценировать мою смерть. На это уже не было времени, да и в очередной раз в это уже никто не поверит. А для того, чтобы от доверенного лица узнать положение дел в королевской семье Амалиса, потому что официальные СМИ в моем случае были максимально бесполезны.

После того, как я его успокоил и рассказал, что со мной произошло (далеко не все, но вполне достаточно, чтобы он убедился, что вскрытие тайника было единственным вариантом), он, тяжело вздохнув, начал свой рассказ.

После моей «смерти» Седрика выгнали из дворца, как косвенно виновного в произошедшем, ведь именно он в тот день провожал меня в полет. Но это как раз не было для него проблемой.

Пост мажордома и сопутствующая ответственность всегда тяготили Седрика, занявшего его отчасти случайно из-за случившихся подряд трех смертей прошлого мажордома и двух его заместителей (вроде бы действительно естественных, все-таки всем трем старикам было за семьдесят).

Так что после того, как он едва не погиб из-за этой должности, он был только раз перевестись на менее важный пост. Он даже заранее обо всем договорился, приготовив для себя позицию управляющего в посольстве Амалиса в Руинах Белого Граната, о чем я прекрасно знал и потому знал, где его искать.

Тем не менее, связи во дворце у Седрика остались немалые. В частности нынешний мажордом занял свой пост именно по рекомендации Седрика. То есть мое решение обратиться за информацией именно к нему оказалось на сто процентов верным.

Семь лет назад, после того, как я «умер», королевский дворец вновь погрузился в траур на несколько недель. Но на сей раз, видимо уже имея опыт, король, королева и принцы с принцессами оправились от потери довольно быстро и даже не стали пытаться призвать кого-нибудь на мое место.

Однако это меня как раз-таки не особо заботило. Официальное объявление о смерти принца Максимилиана Гильома фон Амалиса дошло до меня еще по пути в Перекресток, так что я понимал, что на этот раз обошлось без принцезаменителей.

Вопрос был в том, как изменились эти восемь человек после моей кончины.

Пока я бы жив и был «Гильомом», королевская чета и их дети, хотя и старательно делали вид, что их брат жив, подсознательно не могли не понимать, что это не так и потому всеми силами пытались зафиксировать свое собственное состояние в том же состоянии, будто опасаясь, что, если начнут меняться, то и иллюзия жизни Гильома исчезнет. Не ссорились, не меняли своих вкусов, не начинали каких-то новых дел.

Однако уже за несколько месяцев до побега я начал замечать нарастающее напряжение, которое моей «родне» с каждой неделей удавалось сдерживать все хуже и хуже. И я не сомневался, что, когда я пропаду и время во дворце снова пойдет, начнется все с большого взрыва.

Собственно, все так и произошло.

Королева, и так отдалившаяся от короля после гибели настоящего Гильома, с моим исчезновением окончательно перестала делать вид, что их с мужем связывает что-то кроме брака и начала активно поддерживать Тиваля, младшего из троих (уже двоих) сыновей в борьбе за позицию наследника престола, зачастую не просто идя против воли короля, но и напрямую руша его планы.

Король, в свою очередь, поддерживавший старшего принца Рилена, поначалу еще пытался наладить отношения с супругой, но после того как понял, что это невозможно, словно сорвался с цепи и начал против королевы и третьего принца едва ли не мини-войну: в открытую унижал ее на светских приемах, обложил налогами ее род, а два года назад и вовсе выгнал Тиваля из дворца, заявив, что, если сын не желает следовать его воле, то он и вовсе ему больше не сын.

Рилен и Тиваль, в свою очередь, сцепились уже между собой как кошка с собакой, подливая масла в огонь вражды родителей. Между ними была разница в возрасте всего в четыре года, обоих поддерживало примерно одинаковое количество дворянских домов, оба имели схожие, достаточно высокие, но не выдающиеся навыки в политике, военном деле и артефакторике.

Останься жив средний сын – Гильом, талантливый едва ли не во всем, у парочки бы не осталось никаких шансов побороться за позицию наследника, да они бы и не стали пытаться, испытывая к брату лишь восхищение и уважение без грамма зависти и неприязни. Но без «общего знаменателя» парочка быстро пересралась и однажды едва не поубивала друг друга на дуэли, благо их успели остановить.

Благодаря небольшой прихоти природы у короля и королевы Амалиса сначала родились три сына, а потом четыре дочери. Так что все принцессы были младшими и даже не беря в расчет то, что в Амалисе женщины становились правящими королевами в исключительных случаях, мало на что могли рассчитывать.

Однако Дейла – третья из четырех, вскоре после моего побега неожиданно раскрыла себя как условного второго Гильома, по крайней мере в плане талантов.

Действительно гениальная девушка, интеллект которой я без всякого смущения признавал куда выше своего, в возрасте двадцати пяти лет прорвалась на ранг Хроники (Гильом, считавшийся крайне одаренным Артефактором, в двадцать восемь, перед смертью, находился на Эпилоге Сказания), поразив этим весь двор. А после поразила всех еще раз, заявив, что хочет участвовать в борьбе за место наследницы престола.

При этом Ниола, Сабина и Хенна – три других принцессы, которых уже успели выдать замуж за наследников крупных дворянских родов, все как одна поддержали Дейлу и убедили своих мужей также перетянуть свои рода на ее сторону.

В результате, хотя влияние Дейлы и не сравнялось с влиянием братьев, ее претензии на трон стали выглядеть более чем обоснованными. Тем более с учетом того, что правитель, являющийся сильным Артефактором – это всегда огромный плюс. Меньше шансов погибнуть при покушении или от несчастного случая, более долгая жизнь, что означает продолжительную стабильность страны, да и способность в случае чего решить вопрос грубой силой, хотя и не признавалась официально, на самом деле очень ценилась.

Для Рилена и Тиваля, которые в тридцать девять и тридцать пять соответственно застряли на Развязке Сказания и уже скорее всего никогда в жизни не продвинулись бы дальше, Дейла, молодая, амбициозная, талантливая как в магии, так и в управленческих делах, стала настоящей проблемой, хотя ни король, ни королева ее стремление так особо и не поддержали.

В итоге сформировался своеобразный треугольник власти. Рилен и Тиваль отчаянно боролись друг с другом, параллельно всеми способами мешая Дейле расширять влияние и вербовать новые дворянкие фамилии. А Дейла заняла выжидательную позицию, скорее всего готовя что-то масштабное.

В итоге взрыв, которого я ожидал, действительно прогремел. Но второй взрыв, который неизбежно случится, когда баланс сил между этими тремя пошатнется, мог оказаться в разы масштабнее и разрушительнее.

На самом деле я бы даже не удивился, если бы в Амалисе еще до смерти нынешнего короля началась гражданская война.

С одной стороны для меня это были хорошие новости. Занимаясь друг другом, эта восьмерка августейших особ в теории могла либо не заметить, либо просто проигнорировать внезапное появление считавшегося умершим принцезаменителя.

Но, если немного подумать, становилось понятно, что подобное положение дел для меня еще опаснее, чем царивший при мне мир.

Вряд ли спустя семь лет хоть у кого-то из членов королевской семьи остались иллюзии относительно моей истинной личности или состояния их брата. Гильом был мертв, Максимилиан (ненавижу это имя, сука), был жив.

Но вот бренд «принц Гильом» существовал вне зависимости от него самого или меня. Первая гибель Гильома отправила в депрессию королевский дворец, а вторая, уже официально подтвержденная, погрузила в депрессию всю страну.

Я помнил эти новости, приходящие в Перекресток даже через несколько месяцев после похорон: «В городе N королевства Амалис прошла поминальная церемония по принцу Гильому, собравшая более N тысяч человек на главной площади». И таких статей было немало.

Простые люди любили моего предшественника, за его харизму, гуманность, заботу о простом народе. Аристократы ценили его за вежливость, гибкость ума и умение найти в любой ситуации способ всем получить выгоду. Если бы он не умер, абсолютно ни у кого в королевстве не возникло бы сомнений в личности следующего короля.

И теперь вообразим себе следующую новость: «Принц Гильом фон Амалис, считавшийся погибшим, вернулся к семье и заявил, что в борьбе за престолонаследие поддерживает кандидатуру принца Рилена/принца Тиваля/принцессы Дейлы (нужное подчеркнуть)».

Шансы того, на кого укажет уже почти что канонизированный, если бы в Коалиции Яростных Миров существовало православие, принц Гильом, стать следующим правителем Амалиса, выросли бы до почти ста процентов. Проиграть при таком раскладе можно было бы, разве что убив того же Гильома на балконе дворца перед многотысячной толпой народа.

Проблема была в том, что Гильом фон Амалис был мертв. Решение было в том, что существовал я – его точная копия.

Заручиться поддержкой бренда «Гильом» можно было без малейших проблем, просто поймав меня и посадив под замок. Под угрозой смерти я бы проголосовал за любого из троицы. А даже если бы нет (сто процентов нет), ни один из них не захотел бы рисковать, отдавая меня в руки соперников.

Так что теперь моя тушка уже нужна была королевскому дома Амалиса не как источник ностальгии, а как самый банальный инструмент политической игры.

Как я и думал, такой расклад мне совершенно не подходил.

Вот только даже если бы моя сила не упала с Эпилога Сказания до Кризиса Истории, сделать что-то против арсеналов своих псевдо-родственников было едва ли возможно.

Дейла прорвалась на ранг Хроники пять лет назад. Король, использовав кучу драгоценных эликсиров в попытке отсрочить старость, добрался до Развития Хроники. Дядя королевы, герцог Дейранский, уже больше тридцати лет находился на Развязке Хроники и пока что не собирался умирать.

И так далее, и так далее, и так далее. Еще вопрос, что было опаснее: пиратский совет Перекрестка или королевская семья Амалиса.

А мне предстояло придумать, как справиться и с теми, и с другими.

– Что делать будешь? – спросил Седрик, когда все обсуждения подошли к концу и я уже несколько минут просто сидел, уставившись в пустоту.

– Я думаю… – в голове прокручивались возможные варианты развития событий, но ни один из них не казался мне удачным. – Думаю… – неожиданно среди той информации, что я успел узнать об этом мире, ярко вспыхнуло воспоминание об одном разговоре с Ящером и сведения из большого справочника, прочитанные после того разговора. Тут же сложилось решение. Возможно, существовали способы получше. Но, пожалуй, если я собирался не просто выкрутиться из сложившейся ситуации, но и сделать это красиво, выбранный путь был наиболее подходящим. – Думаю… что пойду в армию.