Текст книги "Ткач Кошмаров. Книга 1 (СИ)"

Автор книги: Юрий Розин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Ткач Кошмаров. Книга 1

Глава 1

– Ты иди буди эту сволочь!

– Я вчера ходил и получил тростью! Видишь синяк⁈ Сам иди!

– Я три дня до этого ходил!

– Потому что я в лазарете лежал! Чуть глаз не потерял!

– И что?

– И то! Хватит с меня на этот месяц увечий!

Бесполезные ублюдки… я вообще-то вас прекрасно слышу.

– Я уже проснулся, вы, подобия человека, – тяжело вздохнув, я толкнул дверь, у которой стояла и спорила эта парочка.

– А?.. молодой господин! Секунду! – одно из бессмысленно прожирающих свой корм созданий тут же подскочило сзади.

– Коснешься – потеряешь пальцы, – проговорил я, чувствуя, как все внутри сжимается от злости.

– Э… но старший…

– Мне насрать, – отрезал я. – Сейчас моего брата тут нет. Хочешь со мной поспорить?

– Нет-нет! – он отскочил в сторону, поднимая руки, будто сдаваясь мне на милость. – Я бы не посмел, молодой господин!

– Я в библиотеку. Завтрак принесете туда.

– Но…

– Если ты еще хотя бы слово произнесешь, в следующий раз, когда придешь меня будить, я тебе глаз ножом для льда пробью. Обоих касается. Мой предыдущий приказ понят?

Оба болванчика торопливо закивали.

Больше не утруждая себя общением с идиотами, я развернулся вправо по коридору. Моей целью, как и всегда, впрочем, была главная библиотека замка, дорогу к которой я уже выучил наизусть.

Несколько поворотов коридора, лифт, пятый этаж, еще несколько поворотов. Тяжелые дубовые двери с кольцами в форме льющих воду из кувшинов нимф.

Благо, специально для таких как я рядом с дверями располагалась большая кнопка. Нажав на нее, я дождался плавного автоматического открытия дверей и моему взору предстало поистине титанических размеров пространство, до краев забитое информацией.

– Сегодня, Ан, – прошептал я, осторожно погладив террариум. – Все случится сегодня!

Вся необходимая информация давно была отпечатана в моем сознании. Но, чтобы исключить все возможные ошибки и неточности, я на всякий случай еще раз собрал со всей библиотеки нужные книги и выложил их на длинном столе в несколько стопок.

Торопиться было ни в коем случае нельзя. Собственно, именно поэтому сегодня я пренебрег своим священным правом на сон, проснувшись на полтора часа раньше обычного, чтобы успеть одеться и собраться, прежде чем за мной придут те дуболомы.

Примерно когда я почти закончил систематизировать необходимую литературу, двери библиотеки распахнулись.

– Поставьте на стол и проваливайте! – крикнул я с третьего этажа. – И чтобы сегодня никто даже не думал меня беспокоить!

– Даже твой любящий братик? – раздалось снизу.

Скрипнув зубами, я перегнулся через перила.

Архан стоял в дверях, глядя на меня со своей вечной широкой и абсолютно лживой улыбкой.

– Ты что тут, сука, забыл?

– Я принес тебе завтрак, – в его руках действительно был поднос, на котором стояла тарелка с кашей, стакан сока и пара тостов.

– Можешь сожрать его сам, только свали, – отмахнулся я.

Естественно, слушать меня он не собирался.

– Ну зачем ты так? – проблеял он.

Я услышал звук ставящегося на стол подноса, а через мгновение Архан уже стоял передо мной, глядя сверху вниз все с той же улыбкой.

– Тебе что надо? – прошипел я, хватаясь за рукоять кинжала.

Впрочем, как и ожидалось, выхватить его из ножен и тем более сделать хоть что-то опасное я не успел. Рука моего старшего брата легла на мою ладонь, и кинжал тут же стал весить как будто бы тонну.

– Просто хотел убедиться, что ты ведешь себя хорошо, – его улыбка словно стала еще шире, если такое было в принципе возможно. – Потому что споры со слугами и нежелание следовать ежедневному расписанию – это очень нехорошо.

– Тебе какой дело, как я себя веду и как общаюсь со своими слугами, сволочь? – прошипел я. – Или возомнил себя богом, раз Эван и Ива уехали?

Кончик его улыбки едва заметно дернулся. Архан был в полнейшей ярости.

– Не смей произносить их имена при мне! – прорычал он, наклонившись почти к самому моему лицу.

– Или что? – ухмыльнулся я. – Думаешь, папочка или мамочка погладят тебя по головке за то, что ты меня побьешь? Как они ругали их за издевательства над тобой, так и тебе за меня достанется по первое число!

Неожиданно его ярость прошла, а улыбка вновь растянулась от уха до уха. Похоже, я чего-то не знал.

– Серьезно думаешь, что мы с тобой даже в глазах родителей имеем один статус? Вчера я разговаривал с отцом. Тебе отказали в поступлении. Твоя работа, посланная в приемную комиссию, цитирую: «Смела и оригинальна, но абсолютно ненаучна, не подтверждена никакими практическими опытами и крайне опасна, а потому не заслуживает ни внимания, ни тем более предоставления шанса для раскрытия». Никакой больше тебе ученой карьеры! Так что ты – просто бесполезный кусок шлака, теперь официально! Думаешь, теперь отец хоть что-то сделает мне, если я сделаю, например, вот так⁈

Он схватил меня за горло, поднял, перекинул через перила. Под моими ногами открылась пятиметровая бездна до самого пола первого этажа библиотеки, а террариум с Аном покатился по полу.

– Даже если… – говорить было сложно, несмотря на то, что я схватился за руку Архана и подтянулся на ней, будто на перекладине. – Я и стал шлаком… отец… не простит тебе! Тем более если я… «случайно» перевернусь в воздухе и… упаду на голову!..

– Самоубьешься только ради того, чтобы отец меня наказал? – процедил он сквозь зубы. – Чушь! Даже ты не настолько отбитый!

– А ты… проверь!.. Ублюдок!.. – прохрипел я, после чего собрал немного накопившейся во рту слюны и плюнул ему в глаз.

– Тварь! – рявкнул Архан, машинально разжимая пальцы и подтягивая руки к лицу.

Через мгновение я начал падать вниз, прямиком на тяжелый дубовый стол. Терять мне было нечего, и хотя я был «шлаком», не способным использовать Поток, базовых тренировок вполне хватило, чтобы сбалансировать свое тело в воздухе и правда развернуться головой вниз.

Я не хотел умирать. Но жить в страхе перед братом, который был старше всего на пять минут, я не хотел тем более.

И уже приготовился к столкновению, даже глаза закрыл, чтобы не видеть разъезжающуюся картинку, когда мои глаза выскочат из орбит после удара виском об угол стола. Но за мгновения до смерти меня поймали, обхватив за грудь.

– Боишься моей смерти больше меня! – захихикал я, раскрыв глаза и взглянув на побледневшее лицо Архана.

– Чокнутая сволочь! – выплюнул он, после чего разжал руки, позволив мне рухнуть прямо на пол.

– Чокнутая или не чокнутая, зато живая.

– Не хочешь сказать: «спасибо»?

– Хочу сказать: «Проваливай из моей библиотеки нахрен»!

– Это библиотека семьи, – недовольно поморщился он.

– Возмущаться будешь, когда хоть одну книжку отсюда прочтешь, – фыркнул я. – Хотя постойте, они ведь все для тебя слишком сложные!

– Подавись своими книгами, шлак, – прорычал Архан, разворачиваясь к двери.

– А подняться мне не хочешь помочь⁈ – крикнул я ему в спину.

– Лови помощь! – рявкнул он, развернувшись и пнув меня прямо в лицо.

Верхняя губа лопнула, нос размазался в лепешку, в горле тут же забулькала кровь. И это он еще контролировал себя. Если бы ударил со всей силы, в лучшем случае сломал бы мне челюсть, а то и шею. Зубы, к счастью, все остались целы.

Плюнув мне на голову напоследок, Архан все-таки вышел из библиотеки, хлопнув за собой дверью.

Ухмыльнувшись, я сплюнул ярко-красные слюни, высморкал из пазух липкие сгустки. Несколько минут пролежал, опершись на локти, дожидаясь, пока прекратит течь кровь. То, что она текла прямо на пол и на руки, мне было уже как-то по барабану.

Приподнялся на руках, тяжело вздохнул и посмотрел вверх, туда, где остались террариум с Аном и мое кресло. Быть инвалидом в мире, где физическое здоровье было минимальным условием успеха и силы…

«Ненаучна, не подтверждена опытами, опасна». «Не заслуживает шанса». Ублюдки. Тупые, зашоренные, устаревшие ублюдки.

Интересно, имел отец отношение к тому, что мою работу завернули? Не, вряд ли. Он был слишком высокомерен, самоуверен и строг, чтобы подтасовывать результаты. Тем более с учетом того, что мой успех мог быть ему на руку.

Так что скорее всего дело действительно было в том, что старики из приемной комиссии Первого Королевского действительно были слишком глупы, чтобы понять мои идеи. А может быть слишком ленивы, чтобы приложить хотя бы минимальные усилия к их проверке.

В любом случае, я и не надеялся, что из этого хоть что-то выйдет. Даже если бы мою работу приняли и сделали студентом, до дня, когда мне позволили бы провести эксперимент, прошли бы годы. А я не мог так долго ждать.

Потому все решится сегодня. Так или иначе. Либо я умру, и тогда уже ничего не будет иметь значения, либо преуспею, и тогда… честно говоря, не знаю. Но как минимум я наконец-то смогу спокойно выспаться, не терзаясь всеми этими мыслями и сомнениями.

Впервые за почти десять лет.

Медленно, очень медленно я заполз на третий этаж библиотеки, подобрался к террариуму. Ананси не пострадал, но явно перепугался: сидел в углу, прижав лапки к тельцу, наполовину засыпанный опилками, которые, разумеется, разлетелись во все стороны при падении.

– Совсем немного, Ан, – прохрипел я, полностью вымотанный необходимостью подниматься по крутой винтовой лестнице на одних только руках. – Осталось совсем немного…

Еще через несколько минут я забрался в кресло, снова поставив террариум на колени. Достал с полок пару недостающих книг, а затем, крепко держась за поручни, съехал на первый этаж по пологому пандусу.

На всякий случай подъехал к дверям и заперся на ключ. Украсть его было той еще задачей, а для Воинов выбить даже тяжеленные створки должно было быть совсем несложно. Но я должен был использовать все возможные способы, по максимуму исключив возможность того, что мне помешают.

Поставив террариум на стол, я вытолкнул себя из кресла, упав на пол, после чего подполз к тяжелой деревянной конструкции сзади и открыл потайное отделение в сидушке. Вытащил оттуда тяжелый, почти в десять килограммов, мешок.

Его дотащить до стола оказалось куда сложнее, чем домик Ана, но у меня было более чем достаточно мотивации. Затем начался медленный и скрупулезный процесс подготовки ритуала.

Высушенные насекомые, редкие коренья, кусочки руд, кристаллы разных форм, размеров и цветов.

Даже изучив теорию вдоль и поперек, я не до конца понимал, для чего нужны те или иные ингредиенты и составляющие. Знал лишь, что они были одновременно фильтрами и фокусировочными линзами для энергии, которая должна была собираться в процессе ритуала.

Постоянно сверяясь с книгами и своими записями, выкладывал их прямо на столе, сдернув с него желтую скатерть и выписывая прямо на столешнице сложные узоры с помощью красных, приготовленных из перетертых панцирей пустынных жуков, чернил.

Все было готово через три часа. Справился бы куда быстрее, если бы мог встать и перегнуться через стол, а так пришлось буквально ложиться на столешницу и крутиться на ней, словно тюленю.

Следующим шагом было поставить рядом с одним из центров фокусировки террариум с Аном. Следующим – положить в нулевую точку формулы кристалл энергии, вытащенный из подаренного отцом на пятнадцатилетие посоха.

Красные линии, начиная от нулевой точки, тут же стали загораться тусклым, каким-то потусторонним светом, а следом за ними тем же светом вспыхивали и все разложенные внутри формулы ингредиенты, что я собирал на протяжение многих лет.

Повторить все еще раз у меня бы не вышло при всем желании. Это была игра ва-банк.

Наконец, осталось последнее.

Сглотнув, я подъехал к краю стола и взглянул на три алых круга: большой, средний и маленький, – касающиеся друг друга боками. Круг крови, круг плоти и круг костей.

Если я собирался изменить свою жизнь, нужно было чем-то пожертвовать. А если я собирался изменить свою жизнь так, чтобы больше никогда не возвращаться к прошлой, жертвовать нужно было очень много.

Больше не позволяя себе сомневаться, я выхватил из ножен, приделанных к креслу, кинжал, и полоснул себя по запястью, после чего протянул руку над кругом крови.

Алая, подсвечиваемая сиянием формулы жидкость начала вытекать из раны и, немного разбрызгиваясь по сторонам, заполнять круг. Через секунду контуры круга тоже начало постепенно захватывать сияние. И чем оно было ярче, тем больше становилась боль, что я испытывал.

Стиснув зубы, я сжал кулак лишь сильнее, чтобы ускорить истекание крови. Нужно было держаться, ждать до тех пор, пока весь круг крови не засветится.

Когда это, наконец, произошло, я едва не терял сознание от боли, а с учетом того, что пришлось резать еще дважды, чтобы добиться нужного объема, в голове уже начало гудеть от кровопотери.

Поспешно убрав руку от круга, я насколько мог туго перемотал запястье чистой тряпкой, после чего наложил примерно посреди предплечья жгут и посильнее затянул резиновый шланг.

Это было нужно не только для того, чтобы остановить идущую из запястья кровь, но и чтобы не дать крови идти дальше в кисть. Потому что насыщение круга крови было лишь самой простой частью.

Хорошая новость заключалась в том, что круги плоти и кости были куда менее требовательными. По сути для того, чтобы удовлетворить и тот, и другой, хватило бы пары пальцев.

Плохая новость заключалась в том, что эти пальцы по прежнему должны были быть моими.

В мешке, что я подготовил, было несколько шприцов с обезболивающим, а также бутылка какой-то очень крепкой настойки, взятой с кухни.

Первые я все до одного слегка дрожащей рукой вколол в левую руку, и так уже начавшую неметь из-за перетянутого жгута. Она и так уже пострадала от порезов, но поделать ничего было нельзя. Я все-таки был правшой.

Подождав, когда заморозка подействует настолько, что я перестал вообще хоть что-нибудь ощущать левой рукой вплоть до самого запястья, я положил превратившуюся в плеть кисть на стол перед собой и занес над головой кинжал.

Я бы соврал, если бы сказал, что мне не было страшно. Было. До усрачки страшно.

Как минимум потому, что я сейчас собирался отрубить себе два пальца. Два МОИХ пальца, которые были со мной с того самого дня, как я очнулся в этом новом, волшебном, но даже более жестоком, чем Земля, мире.

Как максимум потому, что, хотя я и ставил сейчас буквально все, что у меня было, на кон, в полубезумной попытке подтвердить абсолютно безумную теорию, я абсолютно не был уверен в успехе. И если бы меня все-таки ждал провал, получилось бы, что я покалечил себя напрасно.

Однако потом в памяти всплыли все прошедшие шестнадцать лет. Примерно на один процент состоявшие из нежности и заботы, и на девяносто процентов – после того, как врачи поставили новорожденному младенцу диагноз «паралич нижних конечностей» – из тихого пренебрежения и безразличия, а потом, когда я подрос, из издевательств от старших братьев и сестер.

Смысла протестовать не было, я понял это очень давно.

Я родился в семье, достаточно богатой, чтобы оплачивать мою жизнь: жилье, еду, одежду, любые хобби, образование – до конца моих дней. И за это, как инвалид, я был благодарен тому ангелу-хранителю, что выбрал мне именно такое перерождение.

Но заплатить за это богатство пришлось тем, что та же самая семья, услышав диагноз врачей, без всяких угрызений совести и жалости поставила на мне жирный крест. Для всех них, включая отца и мать, я был либо ошибкой, которую лучше не замечать, либо бесполезным домашним питомцем, которого завели по случайности, а просто выбрасывать на улицу теперь жалко.

Дело было не во мне лично. Просто в мире, где я оказался, превыше всего ценилась сила, а инвалиду эту силу было никак не заполучить.

Потому на меня и не видели смысла тратить хоть какие-то ресурсы кроме того минимума, что полагался мне для выживания. Ну, с поправкой на право рождения, разумеется.

И вот теперь я почти в буквальном смысле оказался балансирующим на острие ножа.

С одной стороны – остаток жизни в праздной серости, десятки лет в инвалидном кресле, скорее всего без возможности даже носа показать из особняка. С другой – шанс на что-то иное.

На что именно? Я не имел ни малейшего понятия. Но после того, как я четко осознал оба варианта, моя правая рука перестала трястись. И через секунду кинжал рухнул вниз, на пару миллиметров войдя в столешницу.

Был ли это эффект обезболивающего или переполнявший тело адреналин, но боли я почти не ощутил. По крайней мере не сразу.

Лишь когда вновь слегка подрагивавшими пальцами я сумел вырезать из мизинца и безымянного пальцев фаланги и распределить плоть и кости по соответствующим кругам, левую руку наконец-то схватила тупая, ноющая боль.

Однако останавливаться было нельзя. Круги засветились мерным светом, так же как круг крови, что означало, что для проведения ритуала все было готово.

Благо, это не был один из тех ритуалов из читанных мной книг с произнесением сложных заклинаний или варкой зелий. С таким, обессиленный, обескровленный, едва не теряющий сознание, я бы точно не справился.

Нужно было сделать только одно…

– Лейр! – в двери библиотеки пару раз ударил тяжелый кулак. Я узнал голос отца. – Открой дверь!

Чертыхнувшись, я поспешил к середине стола, где стоял террариум с Аном. Нужно было достать паучка и поместить его в центр фокусировки.

– Лейр! Ты чем там занят? Защитная система особняка засекла аномальную энергию! Открой сейчас же дверь!

Сука! Если отец вломится в библиотеку и увидит, чем я тут занят, шансов на завершение ритуала уже не останется.

У особняка серьезно была защитная система? Зачем? Мы ведь и так живем в одном из самых охраняемых районов столицы!

Схватив террариум машинально обеими руками, я охнул от боли в левой кисти и машинально отдернул ладонь. Террариум тяжело ударился об мои колени, благо боли в ногах я все равно не чувствовал, рухнул на пол.

Крышка, выдержавшая одно падение после того, как меня схватил Архан, на этот раз поддалась. Все содержимое высыпалось на пол, а вместе с ним, разумеется, и Ан, тут же устремившийся к толстой ножке тяжелого стола.

– Вернись ко мне, членистоногое! – прошипел я, подкатываясь поближе. Вот только кресло мешало запустить руку под стол.

Хорошенько выматерившись, я вытолкнул себя из кресла на пол и, опираясь на правый локоть, пополз за паучком.

– Лейран иф Регул! – удары в дверь стали настолько сильными, что даже тяжеленные створки затрещали от натуги. – Немедленно отвори дверь отцу!

– Пошел ты, папа! – прохрипел я, из последних сил пытаясь нащупать в густой тени, отбрасываемой на пол столом, маленькое восьминогое тельце. – Иди сюда, Ан! Если бы ты не был так важен, я бы тебя на месте прикончил!

Похоже, мое недовольство Ананси не понравилось. Потому что в следующую же секунду после высказанных в его адрес проклятий я ощутил, как кожу на указательном пальце прокусили две тонкие иглы.

М-да. На адреналине и панике я как-то позабыл, что мой питомец – один из опаснейших ядовитых пауков в мире. Впрочем, тот же адреналин позволил мне отреагировать достаточно быстро, чтобы схватить уже снова вознамерившегося бежать Ана за лапки.

Времени оставалось катастрофически мало. Уже даже не из-за отца.

Яд, который Ан наверняка впрыснул мне в руку, должен был убить меня меньше, чем за минуту, а уже секунд через двадцать я должен был лишиться способности двигаться. С учетом моего состояния, вероятно, даже быстрее.

Теперь, даже если бы ритуал прошел как надо, было далеко не обязательно, что я бы выжил. С другой стороны, если бы он не прошел как надо, я бы в любом случае умер.

Так что терять теперь мне стало уже совсем нечего.

Наплевав уже на любую боль, я закинул на кресло левую руку и подтянулся на локте. Забраться в кресло из такой позы было нереально, но мне этого и не требовалось. Правой рукой я дотянулся до стола и, перенеся вес на нее, смог перекинуть туда же и левую руку, повиснув на краю столешницы, как на обрыве.

В следующую секунду дверь библиотеки была с оглушительным треском сорвана с петель. А в следующую я, уже чувствуя, как немеют руки, бросил маленького паучка в центр предназначенного ему круга.

И библиотека потонула в белоснежном сиянии.

Глава 2

– Гляди, просыпается!

– Отойди подальше, а то еще набросится. Он ведь теперь уже официально сумасшедший!

– Ты дурак? Не набросится, он же привязанный!

– Я все еще слышу вас, ублюдки! – рявкнул я, резко раскрывая глаза и подскакивая на кровати.

Парочка братьев Гинта и Дзинта были определенны в мои бессрочные слуги. И за свою безалаберность, несерьезное отношение к делу и систематические оскорбления своего господина успели немало от меня настрадаться.

Так что от такого моего пробуждения аж к дверям спальни отбежали, наверняка перестравшись от страха.

Впрочем, за подобное мне пришлось заплатить резким приступом головокружения, отправившим меня обратно на подушки. Продышавшись несколько секунд и дождавшись, когда перед глазами перестанут вспыхивать яркие пятна, я попытался пошевелить руками.

Левая тут же отдалась сильнейшей болью, как в отсутствующих пальцах, так и в запястье. М-да. Отношение к бесполезному инвалиду в этом доме не менялось вне зависимости ни от чего.

Понятное дело, что целителя, который смог бы отрастить обратно пальцы, даже моему отцу было бы очень сложно найти. Но для того, чтобы заживить рассеченные вены нужно было куда меньше.

Даже дежурный целитель особняка, лечивший Гинту и Дзинту, когда за разлитый чай или слишком ранее пробуждение в них прилетало что-нибудь с моей прикроватной тумбочки, справился бы.

Но нет, меня всего лишь перебинтовали, может быть еще обработали раны. На носу, кстати, тоже была повязка. И на этом все.

Впрочем, подобное отношение к сыну могло быть своего рода наказанием, отец на подобное был более чем способен. Тем более что пацаны были правы: мои руки были плотно привязаны к кровати какими-то тряпками.

И с учетом того, чему мой отец стал свидетелем в библиотеке, и привязывание, и наказание были вполне ожидаемой реакцией.

С этим, однако, можно было разобраться и потом. Как минимум я должен был дождаться визита отца или матери, никто другой в доме не обладал полномочиями избавить меня от этих мягких наручников.

А потому, проводив скрывшиеся в двери спины Гинты и Дзинты, наверняка побежавших докладывать старшим о моем пробуждении, я прикрыл глаза, попытавшись понять, насколько был успешен проведенный мной ритуал.

По идее то, что я был жив, уже свидетельствовало о том, что все получилось. В противном случае яд Ана убил бы меня давным-давно. Однако вопрос был в том, насколько все получилось.

С затаенной надеждой попытался пошевелить хотя бы пальцами ног. Ничего. Невероятного чуда и обретения мной сверхсилы и паучьего чутья можно было не ждать.

Впрочем, я и не думал, что это сработает. Ритуал был направлен совсем на другое.

Отбросив все посторонние мысли, я сосредоточил все свое внимание на дыхании. Глубокий вдох, медленный плавный выдох. Глубокий вдох, медленный плавный выдох. Глубокий вдох…

Легкие защекотало. Это было свидетельством того, что в мое тело попала энергия Потока – основа той силы, на которой держались моя семья, клан, в которую она входила, а также все Королевство Яркой Звезды, в которой мы жили.

По идее дальше энергия Потока или же просто Поток должен был распространиться вместе с кровотоком по телу, а после нескольких десятков циклов начать проникать в клетки и напитывать их силой.

Со временем после подобных медитаций тела пользователей Потока обретали нечеловеческую силу и скорость. А когда становилось возможно напрямую использовать Поток, возможности человека выходили за рамки любых представлений о возможном и невозможном.

Например, мой старший брат Архан, далеко не самый одаренный из шестнадцати детей отца, в свои шестнадцать был в разы сильнее и быстрее любых олимпийских спортсменов. А сам мой отец, Раган иф Регул, был самым настоящим сверхчеловеком.

Будь мне доступен Поток, я бы даже не особо убивался из-за неработающих ног. Вот только штука была в том, что Поток был силой, очень требовательной к физическому состоянию человека.

Даже небольшие травмы: раны, синяки, ссадины – при недостаточном уровне контроля могли привести к дестабилизации Потока. А у меня фактически вся нижняя половина тела была одной огромной травмой.

В результате в моем теле энергия Потока в принципе не циркулировала. Все, чего я добился за годы тренировок – это подобного легкого пощипывания в груди, свидетельствовавшего о том, что Поток попал в тело. Но на этом все и заканчивалось.

По крайней мере, так было раньше.

На сей раз после примерно минуты пощипывания я почувствовал, как оно начало плавно опускаться, в конце концов остановившись в районе солнечного сплетения.

Поначалу мне показалось, что на этом все. Но затем я понял, что пощипывание усиливается. Вскоре это уже был самый настоящий зуд и, если бы мои руки был свободны, я бы обязательно попытался почесаться.

И хотя я никогда не испытывал этого раньше, мне было прекрасно известно, что именно так и проявлялось усвоение Потока тканями. Здорово? Здорово.

Правда, если ритуал прошел правильно, в чем у меня теперь не было почти никаких сомнений, ткани, усваивавшие Поток, не были моими.

– Проснулся? – открыв глаза и приподнявшись, на этот раз медленнее и аккуратнее, чтобы снова не схлопотать головокружение, я увидел стоящего в дверях отца.

– Как видишь.

– Поговорим?

– А у меня есть выбор?

– Нет.

Он вошел, закрыл за собой дверь, повернул в замке ключ, после чего подошел к окну, у которого стоял шахматный столик, взял от него стул, поставил его у кровати и сел по-ковбойски, оперев руки о спинку.

– Что это было вчера? – спросил он после почти минуты игры в гляделки.

– Я провалялся день?

– Почти полтора. Так что это было?

– Ты читал работу, которую я послал в Первый Королевский?

– А должен был?

– Естественно, не должен был, – фыркнул я. – Но, если бы читал, мне было бы куда проще объяснить.

– Объясни сейчас.

– Тебе ведь это неинтересно.

– Я хочу понять, зачем ты испортил стол в библиотеке, порезал себе вены и отрубил два пальца. А еще куда делась кровь и сами эти пальцы?

Я хмыкнул.

– Вот этого не скажу, уже отключился. Что ты видел?

– Что их охватило красное свечение, а через пару секунд, когда я сломал стол и свечение иссякло, ни крови, ни твоих пальцев уже не было. Как и всего того набора непонятной дряни, что ты по столу разложил. Как и кристалла из моего посоха.

– МОЕГО посоха.

– Я его тебе подарил.

– Вот именно, что подарил. Так что я мог делать с ним все, что захочу.

– Ты не ответил на вопрос.

– Ох… – я опустился на подушках. – Я проводил исследование. Пытался выяснить, можно ли использовать Поток не самому, а через посредника. Написал об этом большую работу, которую послал в Первый Королевский Университет. Помнишь, что написали в ответ тамошние ученые? Архан сказал, что тебе пришел ответ.

Отец кивнул.

– Абсолютно ненаучна, не подтверждена опытами и крайне опасна.

– Именно так. Поэтому я и решил испытать свою теорию сам. Все равно, если бы я этого не сделал, то этого не сделал бы никто.

– Ты писал, что для того, чтобы проводник смог выдержать Поток, это должен быть либо человек, либо животное, обретшее равный человеку потенциал для развития. И так как первое абсолютно негуманно, а второе невозможно, подобную методику нельзя использовать.

– А говоришь, что не читал, – ухмыльнулся я. – Только поправка: не «невозможно», а «практически невозможно».

– Хочешь сказать, что у тебя получилось?

– Я ответил на твой вопрос, отец. Что еще ты от меня хочешь?

Раган иф Регул нахмурился. Выглядело это, с учетом его смуглого, морщинистого лица, густой иссиня-черной бороды и бровей, и темно-серых глаз, довольно угрожающе, даже несмотря на то, что сейчас он вряд ли думал о чем-то подобном.

– Хочу быть уверенным, что ты больше не станешь вредить себе.

– У меня останется слишком мало пальцев, если я попробую повторить этот эксперимент, – хмыкнул я.

– Хорошо, – кивнул он после нескольких секунд молчания. – Я скажу, чтобы тебя развязали, но руку тебе исцелять не будут. Будет тебе наказанием за безрассудство.

Ага. Я все правильно понял.

– И на этом спасибо.

Он встал, поставил стул на место.

– Сын.

– Что?

– Если ты получил возможность обрести силу, не упусти ее. Только благодаря силе ты сможешь получить то, чего желаешь.

Я лишь закатил глаза.

– Ты поздно спохватился, отец. Родительские мотивирующие речи нужно было толкать раньше. Сейчас это выглядит попросту недостойно главы ветви Иф. И в конце концов, что бы ты ни сказал, к моей силе ты не будешь иметь никакого отношения.

– Так разве не лучше? – ухмыльнулся он, после чего вышел из комнаты.

Через минуту вместо него в спальню ввалились Гинта и Дзинта.

– Нам сказали вас развязать, молодой господин.

– Чего ждете?

– Пожалуйста, пообещайте, что не будете нас бить!

У меня дернулся глаз. Два идиота… Бог свидетель, если бы они качественно выполняли те немногочисленные, на самом деле, обязанности, что лежали на их плечах, я бы их и пальцем не тронул. А так…

– Если вы не развяжете меня прямо сейчас, я изобью вас стопроцентно!

Через полминуты мои руки были освобождены.

– Вы будете ужинать, молодой господин?

– Буду, – кивнул я. – Но не прямо сейчас. Принесите еду не раньше, чем через час. А до тех пор меня ни для кого нет. Ни для отца, ни для матери и тем более не для Архана. Понятно?

– Понятно! – закивали они в унисон.

– Дверь запереть на ключ, у меня есть дубликат. А теперь проваливайте!

– Отдыхайте, господин! – притворно улыбнулся Дзинта.

– Мы принесем вам ужин точно через час! – подхватил Гинта.

– Кыш!

Вскоре я остался один.

Осторожно, чтобы не тревожить лишний раз обрубки пальцев на левой руке, я расстегнул спальную рубашку на груди и возобновил дыхание Потока.

Спустя пару минут, с открытыми глазами сконцентрироваться было сложнее, я наконец ощутил опустившееся к солнечному сплетению пощипывание. А еще минут через пять, уже из последних сил сопротивляясь желанию начать чесаться, заметил, как кожа в этом районе начинает постепенно светлеть.

Полностью сосредоточившись на этом и даже напрочь позабыв про зуд, я как завороженный наблюдал за медленным проявлением на коже белоснежного контура, слишком сильно напоминавшего восьминогий паучий силуэт, чтобы это было простым совпадением.

Был он, правда, совсем небольшим, всего около пяти сантиметров, считая ножки. Ровно такого же размера, какого был мой питомец Ананси.

Прошло еще несколько минут. Белоснежный контур начал очень тускло светиться. И почти сразу вслед за этим будто бы обрел объем, начав выступать над кожей.

Впрочем, почти сразу стало понятно, что это не контур стал выпуклым, а из него, будто из портала, наружу выбирается маленький паучок.

– Ан? – спросил я машинально.