Текст книги "Никаких достоинств (СИ)"

Автор книги: Юрий Валин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

– Дорогая, позвольте мне, позвольте… – лепечет он.

Меня абсолютно не интересует, что он бормочет и чего хочет. Мы с Гретой и так знаем, что нам нужно.

– Идите сюда, Ваше Высочество, позаботьтесь о своей жене.

Иероним беззвучно опускается коленями на ковер, я откидываюсь на перины, блаженно раскидываю руки по прохладным лепесткам роз. День выдался утомительным, но сейчас я получу некоторую сатисфакцию.

– Свет, моя дорогая, свет – мучаясь и жаждая, шепчет принц.

Мановением руки я гашу свечи в канделябрах. Это не потакание капризам мускулистого несуразного ребенка, просто в темноте и лунном свете мне действительно комфортнее.

Поцелуи и язык принца неискушенны, мило наивны. Но мне все равно нравится. Хоть и глупенькая, но монаршая особа, когда еще такое будет? Жаль, что без короны. Я ставлю ступню в светлом чулке на белоснежное плечо.

– Но где ваша страсть, Ваше Высочество⁈

Иероним старается, как может. Неофит, в этом есть своя прелесть. Хочу большего!

Толкаю его пяткой в лоб:

– Снимите оружие, мой любимый!

Ненавижу, когда в постель тащат острую сталь.

Принц трясущимися руками освобождается от перевязи с парадной шпагой и кинжалом. Все же как великолепно он сложен, и как ему идет длинная стрижка. Новый опыт в поцелуях только прибавил ему возбуждения.

– О, Маргарета, позвольте мне… – дивный Иероним сгорает в противоречивых чувствах.

К чему мне слушать этот бред? Хватаю принца за возбуждение и безжалостно валю на перины. Хватит слов и притворств!

Вряд ли мой принц еще имел серьезные надежды на «властвовать и управлять», но сейчас он не получил ни единого шанса на самообман. Я оседлала это приятное тело. Качаться было изумительно – будто по Золотой степи скачешь. Впрочем, там было лучше и по-иному, но все равно. Локоны закрыли мое лицо, лишь иногда блеск ведьмовских глаз пробивался сквозь развевающиеся пряди. Иероним держал руки по швам и смотрел. Ему было страшно, но ужас лишь надежнее удерживал его у верхней границы возбуждения. Власть – это сладко!

Я с отчаянием почувствовала, что уже слетаю в пропасть высшего наслаждения. Грете-то ничего, для нее просто развлечение, а меня после вчерашней изобильной, но диетической ночки, вело как после двух бутылок вина. Можно понять: девушка несытая, а тут такая штучная роскошная кукла из королевского секс-шопа. Плевать, что гадкий и мерзкий, главное – удобный!

Я приглушенно взвыла, закидывая руки за голову. Затаившийся в углу спальни Грауэ беспокойно заворочался. Я погрозила пальцем верному телохранителю – сиди, дай побаловаться!

Все же это был истинный принц, не поспоришь. Я полосовала жертву острыми ногтями, на меня накатило раз, второй, третий… Наконец, сытая, я упала на измятые лепестки роз, ухватив за волосы, привлекала мужскую голову к своим бедрам. Иероним не уклонялся, но его так трясло, что мне было более смешно, чем сладко. Я пнула его пяткой в сползшем чулке:

– Пошел вон, Ваше Высочество…

Он убрался, так и не произнеся ни слова.

Слышно было, как он осторожно звякает кувшином, приводя себя в порядок. Я на минутку соскользнула

Я расслабилась, и, видимо, даже чуть задремала, но скоро чуткий Грауэ принялся тыкаться носом в мою руку. Потрепав серые волосы телохранителя, я села и капельку глотнула из бутылки. Мой верный друг был прав – надо бы подслушать.

Дверь приоткрылась без скрипа – смазана хорошо, и умеют ведьмы ходить неслышно. В соседней зале было темно, только горел камин, со двора доносилась музыка и пение подпивших гостей. Но тихий разговор у камина мне был отчетливо слышен:

– Так она крепко спит? Все выпила? – уточнил густой голос.

– Спит как дитя – заверил мой молодой муж, который мало что соображал после моих чар и сокрушительной сексуальной контузии. Вряд ли мыслительные способности к нему полностью вернутся, да они принцу и ни к чему.

– И эта девка долго ещё будет занимать все твои мысли? – с почти открытой угрозой спросил гость, и я узнала герцога Краульсмана.

– О, нет! Я надеюсь, что нет – простонал принц.

Донесся звук поцелуя.

Я оглянулась и посмотрела на Грауэ – мой верный друг только развел лапами. Нет, и я и Грета, в принципе, девушки толерантных воззрений и без особых фобий. Просто странно видеть, как два могучих мужчины воркуют на диване перед камином, как ночные голубки.

– Если хочешь, эта дрянь умрет завтра же – прогудел герцог Краульсман. – Завтра начнется трехдневная королевская охота, поедем в лес. Удобный случай, трагическая случайность. Траурный бархат тебе будет к лицу.

– Не знаю, дорогой. Близость этой глазастой девицы меня тревожит – пролепетал принц. – Она немного странная, и…

– Пусть тебя это не волнует, я все улажу – ответил герцог.

Они снова засосались.

– Убей ее как можно скорее – мой принц облегченно откинулся в сильных объятиях солдафона-герцога.

Вот, докурлыкались. Даже смешно – я жертва, как Белоснежка какая-то. Но эти великовозрастные мальчики одного не знают: охота не завтра, охота уже сегодня.

Я прикрыла дверь и сказала Грауэ:

– Пора и нам прогуляться, правда?

Я накинула ночную рубашку, и мы вышли через другую дверь. Лакеи в прихожей спали, служанки мирно посапывали в креслах, сопела, задрав все четыре лапы, болонка на подушке. Мой телохранитель недобро посмотрел на собачонку – он не терпел мелких визгливых тварей.

– Не стоит отвлекаться на мелочи – напомнила я.

Мы спустились к назначенному месту у библиотеки. Бабуля уже ждала. Странно, но рядом с ней стояла королева Марта. Я не скрыла удивления.

– Не изумляйся, детка, просто Ее Величество просила меня о защите – объяснила бабуля, улыбаясь. Похоже, она была рада этому маленькому сюрпризу в виде просьбы молодой королевы.

– Да, да! – королева упала на колени и покрыла руку бабули горячими поцелуями. – Спасите меня!

Уж не знаю почему, но руку блистательной бабушки Аннеты все подряд мечтают облобызать в первую очередь. Спору нет, бабуля в любом обличии обаятельная женщина, но почему именно руки?

Бабушка посмотрела на меня и сказала:

– Мне хотелось, чтобы ты видела, как просто это делается. Капелька доброты, и страстное желание дичи – это все, что нужно. Поднимись, дитя!

Королева Марта немедленно повиновалась. Бабуля мягко взяла ее за подбородок и поцеловала в губы.

Что-то мне сегодня везет на странные поцелуи.

Лицо бывшей королевы Марты осветилось. Бабушка забрала у несчастной молодой женщины тяжелый груз и дала цель. Они стояли рядом: безупречной красоты брюнетка, знающая жизнь как никто, и ее новая служанка, очаровательная, светловолосая, преданная до гроба и дольше. Почему нет? Марта – милая женщина, с ней будет веселее, а ведьмовскому ремеслу она подучится в меру сил.

– Вот и славно – бабушка вновь улыбнулась. – Как твои дела, Грета?

Я показала трофей.

– Тогда можно начинать – решила моя красавица-бабушка. – Его Величеству не спится, он в тронном зале. Дружок, ты справишься без шума?

Наш верный Грауэ радостно закивал. Я тут же передала ему подарок принца, но взмолилась:

– А можно мне свидание с королем⁈ Ну, пожалуйста.

– Ах, ты совсем еще дитя – вздохнула бабушка Аннета. – Король такой же мужчина, как и все. Разве что борода редкостной ухоженности, это признаю.

– Но там так красиво: трон, витражи, резьба, настоящий король! Когда я еще такое увижу⁈

– Грета, я не собираюсь тебе отказывать. Иди. Но когда тебе начнут приедаться столь грубые удовольствия?

– Скоро, бабуля, скоро! – заверила я, и мы с Грауэ устремились к тронному залу.

Коридоры и переходы, здесь абсолютно вымершие, контрастировали с пьяным праздничным шумом во дворе. Я легко шла по темным помещениям, полы полупрозрачной, отделанной изящнейшими кружевами, рубашки новобрачной скользили по древним плитам. Оставив погрустневшего Грауэ за дверью, я вошла в тронный зал.

Простор, разноцветные тени оконных переплетов на полу, несколько горящих свечей на столе, трон, и думающий только обо мне властитель. Издали сидящий на троне Феликс Третий выглядел потрясающе – прямо статуя. Когда увидевший меня король вскочил, я даже слегка разочаровалась.

Феликс Третий смотрел на меня, как на привидение. Да, в этом немодной сорочке покроя «в пол» я была слегка призрачной, но можно же проявить и каплю куртуазности? Хорошенькое же привидение.

Я плавно пала на колени и трагическим шепотом поведала:

– Ваше Величество, я в вашей власти! Мне приснилось, что вы меня зовете.

Тени благоприятно играли на моей полуприкрытой рубашкой коже, глаза мои влажно и трогательно светились. Возможно, кого-то это и напугало бы, но только не мужчину, который думал обо мне весь вечер.

Шурша мантией, он сбежал ко мне, резко наклонился, схватил за щеки и поцеловал. Мгновение я думала, что голову оторвет, но ведьмовская шея крепкая, живо приноровилась.

Поцелуй… Сугубо монарший, конечно. Страсти хватает, задушит и не посмотрит. А в эротическом отношении очень средне. Борода приятная, надушенная, но с моим толстяком Минором было куда поприятнее. Но не за поцелуями истинные ведьмы к королям ходят!

С интуицией у Его Величества было все в порядке: подхватил меня с неприятно зябкого пола, держа на весу начал сдирать рубашку. Ой, прямо как нетерпеливый малыш конфетный фантик раздирает.

– Ах, Ваше Величество! – я, обморочно закатывая глазки, обвила руками сильную шею монарха. Между прочим, в глазах Феликса Третьего никаких мыслей вообще не мелькало. Страсть, страсть, и еще раз страсть. Я, конечно, и сама шизанутая, но тут стало страшновато и слегка больно: рубашечка была сшита на совесть, местами кружева рваться не желали. Сейчас сдерет с меня шелк вместе с кожей, потом обесчестит и съест. Но мой Грауэ рядом, если шалости зайдут слишком далеко, мы короля сами загрызем, хотя это и пойдет не совсем по плану. Ничего, бабушка простит.

Ой, бородатый рот добрался до моей груди, ощущения были настолько странные… Его Величество рванул свою одежду, высвобождая возбуждение, как куклу подбросил меня в воздух, перехватил за бедра…

В следующее мгновение я уже состояла в прямой и бесстыдной любовной связи с королем Норрбергских земель Феликсом Третьим. Грубый он, как сапожник! Я бы вообще не выдержала, но законные забавы с мужем еще согревали мое тело. Ай, разрази тебя гром, мужлан! С каких это пор на трон жеребцов сажают⁈

Я опомнилась – все же в моей собственной власти. Схватив за бороду, я заставила короля смотреть в глаза:

– Нежнее, мой король!

Словно на кнопку нажала. Он качал меня плавно, но сильно. Мы стояли посреди темного и пустынного тронного зала, а я плыла, словно в каюте каравеллы. Держаться за широкий ворот мантии оказалось вполне удобно, пальцы щекотал горностаевый мех, самодержец завороженно смотрел мне в глаза. В этом что-то было…

Я начала постанывать и прощать королю недостаток манер. Но бабуля меня отпустила ненадолго, а мы еще не всё попробовали. Вообще-то мне нравилось, что король столь неутомим, но иной раз девушке приходится чем-то жертвовать.

– Дорогой, тебе тяжело. Посади меня… вот туда.

Он сразу понял:

– Да! На трон. Ты сядешь рядом со мной. Очень скоро! Клянусь, я сделаю это!

Вот! Я здесь первый день, а двое первых лиц государства клянутся, что я скоро сяду на трон. Один, правда, раздумывает, когда меня убить – завтра или послезавтра? Такова дворцовая жизнь, здесь времени зря не теряют.

Король тоже не желал терять время. Он меня не отпустил. Не без приятности раскачиваясь на каждом шаге, мы поднялись по ступеням и я оказалась на Норрбергском троне…

Нужно признать, это не самая удобная мебель. Подушка могла бы быть помягче, а спинка не давить. Предполагалось, что это будет как-то романтичнее и приятнее. Я запомнила момент, потолок в чудных дубовых кессонах, свои ножки на плечах, облаченных в мантию, и решила, что достаточно. Не нравится мне это самодержавное однообразие. Не воспарю.

– Хватит!

Думала, король не отпустит. Но Его Величество покорно отшатнулся. Вид у него, так смертельно жаждущего продолжения, неудовлетворенного, в разодранных лосинах, был откровенно жалкий. Мне даже стало немного стыдно. Но уж очень давил этот проклятый трон. Я соскользнула с неудобной мебели и мягко сказала:

– Меня муж ждет. Завтра приду, это если ничего не случится. Дайте плащ, здесь прохладно.

Феликс Третий послушно развязал шнуры мантии. Я укуталась и пошла к двери. Оглянулась – он потерянно смотрел на волочащийся по полу шлейф мантии. Все же женская магия – великая сила! Правда, король и до наших чар особым интеллектом не отличался. Жену молодую вон до чего довел, мерзавец этакий.

Но все же я помахала ему на прощание.

Грауэ ждал и был готов действовать.

– Только чтобы это было не очень больно – попросила я.

Верный телохранитель закивал. Садистом он не был и всегда прислушивался к моим просьбам. Разве не идеальный друг⁈ Я поцеловала это сокровище и спешно двинулась к себе. Мантия была, конечно, шикарная, но ноги все равно мерзли.

В новобрачных покоях все оставалось по прежнему: следы бурной страсти, разбросанная одежда, чуть увядшие лепестки роз. Я знала, что времени в обрез, поэтому сразу зажгла свечу, достала нитки и принялась за дело. Кроить из мантии пришлось шпагой моего любимого мужа, кинжала-то под рукой не было. Работали мои руки на удивление ловко – оказывается, Грета любила рукодельничать. Я успела обметать, оставалось пришить завязочки, но тут раздался страшный крик из глубин замка… Ничего, дома доделаю.

Особенно спешить мне, как принцессе чужестранной, робкой и неопытной, не пристало. Я надела утреннее платье, довольно симпатичное, с уймой кружев на манжетах и у горла. Все крючки на спине застегнуть не удалось, а звать служанок было как-то неловко – заняты они.

За дверями спальни царил паника: бегали, всё роняли, звенело серебро с опрокинутых столов. Крики: «Король убит! Это измена! Король мертв!» расходились по замку подобно кругам от брошенного в пруд камня. Скоро весть дойдет до города, до свиты принцессы Маргареты – с настоящей принцессой мы, увы, так и не познакомились, только бабуля знает, куда делась та бедняжка. Но люди думают, что я – она и есть. В общем, истинное веселье уже началось.

Но опаздывать к ключевому акту спектакля я все равно не хотела.

Меня с трудом, но пропустили в тронный зал, в первый ряд я благоразумно выбираться не стала, пристроилась за пышнотелой дамой. Слуги, стражники, важные королевские приближенные замерли в глубоком молчании. Король Феликс Третий полулежал на троне. Выглядел он совершенно мертвым, неверящие могли убедиться, глядя на кинжал, всаженный по рукоять в сердце монарха. Кинжал был роскошный, очень узнаваемый – во время свадьбы он красовался у пояса моего горячо любимого жениха. Правда, крупного ценного сапфира, украшавшего навершие, сейчас на парадном оружие не было. Люди переглядывались. Мрачной темной тенью возвышался епископ, утомленно опирающийся на трость. О, а я думала, у него сил не хватит из постели выбраться. Все же какая сильная у них кровь. Была.

В сопровождении герцога Краульсмана вошел мой молодой муж. Уставился на тело отца. Выглядел принц Иероним, как человек с крепкого похмелья. Не проспавшийся, дурно соображающий и небрежно одетый. Изумленный. Мужлан-герцог тоже пасть от удивления приоткрыл. Наконец, принц повернулся к окружающим его людям:

– А почему…

Видимо, мой Иероним хотел спросить, какого черта его кинжал делает в груди короля? Но не успел.

Откуда-то из толпы закричал испуганный женский голос:

– Принц заколол короля! Ой, что будет!

Бабуля всегда умела славно менять голос и находить простые доходчивые слова.

Мой муж в ярости закрутился на месте, хватаясь за пояс, на котором должна была висеть шпага. Но шпага участвовала в более важном деле и теперь отдыхала. Не обнаружив клинка, Иероним просто закричал:

– Кто смеет меня обвинять⁈

Тут при резком повороте красивого торса принца, из его одежды вылетело что-то маленькое, но ярко сверкнувшее в свете зажженных канделябров и бра. Множество глаз уставилось на эту вещицу, и все присутствующие убедились, что это тот приметный сапфир с рукояти кинжала. Принц тоже смотрел на камень, причем с самым глупым видом.

Выковырнуть камень из рукояти и вложить в колет принца мне никакого труда не составило. Вот заставить вещицу явиться в нужный момент – это уже бабулино искусство!

Зал замер, не в силах поверить в увиденное. Но тут шевельнулась темная истомленная тень епископа:

– Это измена, принц Иероним! Вы – отцеубийца!

– Что⁈ – взревел герцог Краульсман. – Да как ты смеешь, святоша!

У герцога шпага как раз имелась, и он не замедлил ее выхватить. Епископ попятился и сипло закричал:

– Стража!

Стражники не спешили, не понимая, что делать. Но вокруг епископа образовался круг довольно бойких монахов с посохами в руках, посохи начали разделяться, сверкнули длинные храмовые кинжалы. Возможно, все бы обошлось, но тут в дверях за троном рухнул стражник, с хрипом пополз по полу, оставляя за собой кровавый след.

– Это заговор! – сипло взвыл епископ. – Стража, ко мне!

Зазвенела сталь… У моего мужа и герцога Краульсмана тоже нашлись сторонники. Но кто возьмет верх в тронном зале, я наблюдать не стала. Прислуга и иные мирные обитатели замка с визгом стали разбегаться, а ведьмы ведь тоже, в сущности, безоружные и робкие существа…

Мы собрались в условленном месте – сейчас отдаленные покои королевы Марты, и так не особо популярные, выглядели надежным убежищем. Бабуля наложила на дверь заклятие, изредка снаружи кто-то пробегал или вопил, но внутрь ломиться не думал.

Мы наблюдали из окна за городом и замком: вдали уже горели пожары, видно было отлично. Можно было догадаться, что свита принцессы Маргареты еще держится в осажденных покоях, что монахи штурмуют убежище герцога Краульсмана, а вот кто рубился у пристаней, мы так и не поняли. Грауэ пытался объяснить, размахивал лапами, но рассказчик из него так себе. Куда лучше он действует кинжалом и иным оружием. Но как виртуозно бабуля Аннет людей закрутила и опутала! Всего лишь там слово, здесь два, намек, лицемерное сожаление, пущенный слух, подсказка, вовремя отыскавшееся фальшивое письмо, тому человечку отвести глаза, этому господину открыть глаза – мелочи, но какие точные мелочи! И город горит, режет сам себя.

Когда смотреть в окно надоедало, мы ели свадебные пирожки и пирожные, а бабуля рассказывала, как воевали в старину. Вот тогда был размах! После одной битвы можно было набрать столько волос мертвецов и сухих рук, что на десять лет вперед хватало.

Меня беседы с этаким профессиональным уклоном не особо шокировали. Времена здесь такие: жалость и милосердие чувства нечастые и узконаправленные. Но вот сидит у ног рассказчицы бывшая королева Марта, смотрит зачарованно, а бабуля играет светлыми локонами молодой вдовы и улыбается. А ведь могло быть иначе, мы ведь королеву даже в расчет не брали, умрет и пусть умрет. Сложный вопрос сложных отношений.

Кстати, я, судя по крикам снаружи, еще не овдовела, но это выглядело делом ближайших часов. Норрберг гибнет. Ну а кто их заставлял головы ведьм коллекционировать? Вечное противостояние есть противостояние: подловили ведьму, сожгли или утопили – такова жизнь. Но головы в склянках – это чересчур, тут бабуля абсолютно права.

Это были печальные мысли, а мне хотелось успокоиться и окончательно расслабиться. Грауэ смотрел так призывно, он сегодня вообще поработал лапами и клинком на славу. Я покосилась на бабулю – та отмахнулась.

Мой верный телохранитель радостно открыл дверь в спальню.

Кровать королевы оказалась скромна, не сравнить с ложем для новобрачных. Но достаточно мягкая, на противный трон ничуть не похожа. Грауэ помог мне освободиться от платья, урча от нетерпения, скинул одежду, и я приняла его в объятья. Он был не очень-то красив: с короткими ногами, слишком длинными руками, и чересчур крупной головой. Но он был надежен как преданный зверь, и никогда не разочаровывал. Мы занялись любовью, как он любил: морда к морде, в смысле, лицом к лицу. Это было уютно и хорошо.

Потом я сказала ему «отдохни», он обернулся в себя истинного и дремал в лунном свете: серый, с эффектными подпалинами крупнолапый волк. Я слушала крики за окнами и тихие звуки в гостиной: бабуля учила бывшую королеву азам нежностей. Странная у меня все-таки бабушка, хотя неизвестно, какой я стану в ее возрасте.

Потом бабуля постучала в дверь. Пора было убираться, из коридоров все явственнее несло гарью. Я тронула Грауэ, он скатился с постели, обратившись в мгновенном кувырке, и уже вновь двуногий, принялся расстроенно натягивать одежду. Моему телохранителю надоело так долго быть человеком. Это верно: нам всем хотелось в лес.

Выглянули в коридор – дальняя лестница уже пылала. Мы спустились во двор по другой лестнице, обошли трупы. Дальше, в середине двора, тел было поменьше, а у свадебного погоста опять густо-густо.

– Ты была очаровательной невестой – одобрительно припомнила бабуля. – Просто безупречной. Если тут кто-то останется в живых, тебя будут вспоминать.

– Хотелось бы на это надеяться – вздохнула я.

Мы вышли из ворот, у башни кто-то еще дрался и сыпал проклятиями. Вот же грубые жестокие городские люди.

Предрассветный воздух был неприятен от дыма и копоти, но все равно прохладен. Я достала из корзинки чуть недоделанную шапочку.

– Грета, опять ты с новым головным убором⁈ – всплеснула руками моя модная бабуля. – Опять красная, да еще с мехом⁈ Так уже не носят.

– Зимой буду надевать. Она тепленькая – объяснила я и надела обновку.

Марта робко и одобрительно улыбнулась. Грауэ тоже смотрел восхищенно, причем без всяких магий и заклятий. Я позволила ему взять меня под руку, и мы двинулись дальше. Я и Марта несли корзинки с провизией, моего доброго оборотня отягощал мешок со склянкой, хранящей голову нашей троюродной прабабушки – бабуля решила похоронить фамильную голову в нашем саду под вишней. Пусть мы не королевской крови, но родню всегда помним.

Я проснулась от запаха гари, подскочила и услышала отдаленные проклятия на общей кухне – у Веры Павловны подгорели тосты. Ладно, это мы переживем. Главное, я уже не в замке! И вообще не совсем ведьма. Тут я умирающе взвизгнула, увидев стоящую у дивана корзинку. Нет, только не это! Хотя нет, склянка с головой в корзинку явно не поместится.

Я осторожно заглянула в трофей. Пирожки. Свежие, свадебные, вот те с утятиной, а эти – не помню с чем. Ну, хоть так, фок-грот-брамсель этим снам в левое ухо.