Текст книги "Никаких достоинств (СИ)"

Автор книги: Юрий Валин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

– Я тебя не в гости, а на чай и курятину приглашаю. Насчет гостей действительно сложно: у меня такая квартира, что это почти комната, съемная, без ремонта и прочего. Очень временная. Приличные дизайнеры такие жилищные условия держат в строгой тайне.

Он хмыкнул:

– Рита, у тебя столько тайн, что среди них временная не-дизайнерская комната будет на последнем месте. Но я ничего не спрашиваю, это просто наблюдение. А что, курятина очень дизайнерская?

Мы пошли прямо на кухню.

– Спортпривет колесной смене! – приветствовала гостя Вера Павловна. – Я как раз все по времени рассчитала и чай освежила.

– Сначала пусть грудками отравится – запротестовала я.

Мы доели грудки, пили чай, Юра внес свежий поворот в коровью дискуссию, рассказав о своей встрече с заповедными зубрами. Потом начал расспрашивать о трудностях Застоньевского переулка по части современных достижений мобильной связи.

– Да так всегда было. У нас тут со связью – рукотворный бермудский треугольник – исчерпывающе объяснила хозяйка. – Хотели нам отдельный ретранслятор ставить, но лишено смысла. Дом под снос, еще в прошлом году должны были выселить. Хотя вот так с 1978 года выселяют. В общем, привыкли все.

Она пошла смотреть телевизор, а тактичный Юра начал прощаться.

– Купюру положи в пластик, пусть отлежится. Потом еще раз попробуешь реализовать, координаты мы скинем. Но не раньше чем через пару месяцев, шуму она уже наделала. Это серьезные деньги, Рита.

– Догадываюсь. А если иной вариант? – я ногтем мизинца подпихнула лист с разглаженной двухдолларовой поближе к домовенку. – Вы продаете, прибыль пополам?

– Ты за кого Кирилла принимаешь? Пятьдесят процентов – это грабеж. Он так не делает.

– По двадцать пять – ему и тебе. За посредничество и обеспечение безопасности. С учетом пролонгации сотрудничества на будущее.

– Чтобы мы тебя грабили на постоянной основе? – домовенок изменился в лице. – Я правильно понял⁈

– Сложно сказать, насколько правильно, я года изготовления купюр не помню.

Вести Юру в комнату мне по-прежнему не хотелось, к визитам мужчин я не готовилась. Но коллекция стрингов определенно убрана в шкаф, так что ничего страшного. Это вообще сугубо деловая встреча.

Гость сидел на корточках перед диваном, раскладывал банкноты. На стол они все не помещались. Странно – в номинале не так уж много, а если раскладывать – то прилично.

Юра мрачно оглянулся:

– Полагаю, ты миллионерша. Не рублевая.

– Ага, трехрублевая. Завидуешь?

– Нет. Рад за тебя, но не очень искренне. Видишь ли, как нормальный мужчина, я пытаюсь произвести на тебя впечатление. Но получается все наоборот.

– Мотоцикл – это круче бумажек. Давай уберем, а то комната выглядит окончательно ветхой.

Молодой специалист сложил коллекционные бумажки, как надлежит профессионалу. Сел, огляделся и сказал:

– Неплохо. Сумрачный флер вокруг тайн сокровищ и красивых девушек. Но я ничего не спрашиваю.

– Не девушка, а тетенька, если для некоторых – поправила я.

– К чему этот символизм? Обидно даже. Подумаешь, ты на три года старше – домовенок пригладил непослушные пряди. – Вот я начну пить пиво и живо заматерею.

– Пить не надо. Но почему три года? Ты же еще учишься и даже не на выпускном.

– Год прибавь. Я сполна отдал свой младше-сержантский солдатский долг!

Этого я не знала. Все верно, он-то мои учетные записи видел, а я его нет.

– Ну, и не надо хвалиться. Хотя молодец, конечно – сказала я.

– Намек понял, ухожу. Гордо и ни о чем не спрашивая – Юра поднялся.

Мне стало неудобно, и я объяснила:

– Ничего такого особенного. Просто я нашла клад.

Он хмыкнул:

– Давай договоримся: я не хвалюсь и не спрашиваю, а ты не говоришь неправду.

– Вот! – я сняла с телевизора вазу. – Здесь они и былинапиханы. Честное дизайнерское слово!

– Вот в это я частично верю – домовенок постучал по вазе, перевернул и попытался разглядеть клеймо. – Похоже, ваза тоже часть клада. Но я в китайском фарфоре совершенно не разбираюсь. Поэтому даже не спрошу, где была эта так удачно напиханная ваза.

Так всегда. Чуть дрогни, сразу наглеют и допросы начинают.

– Ваза была найдена в доме отставного полковника Четверг. Я там случайно была, редкие дубовые панели и лепнину фоткала.

– Лепнину, исклеванную дронтом по имени Пиквик?

Уел, однако. Кто мог подумать, что мы читаем одни и те же книги⁈

– Если всё знаешь, так чего спрашиваешь? – рассердилась я.

Он засмеялся:

– Все, молчу.

Я проводила его до мотоцикла, домовенок напялил шлем, преобразился, и уже черный и непроницаемый, глухо сказал:

– Рита, только ты поосторожнее, ладно?

Я отдала честь:

– Непременно! Что с нами с Верой Павловной случится? Завтра на работе спишемся.

Он укатил. Я переглянулась с взволнованной кошкой и пошла мыть посуду.

Странно, что я могу стать обеспеченной девушкой. Или даже богатой? Как-то неожиданно, без подготовки. Я настраивалась упорно работать и делать карьеру, а тут… Может, это не очень нужные деньги?

Тут я шлепнула себя по губам перчаткой и принялась отплевываться от моющего. Деньги ей «ненужные»⁈ Пожила бы ты на ферме…

– Маргарет, я тебе сейчас задницу порву на щупальца осьминога! – сказала я раковине. Булькающая раковина и призрак работящей певицы разом заткнулись.

Да, до богатства мне далековато, об этом и потом подумать можно. А домовенок оказался продвинутым мальчиком: студия у него в центре города, мотоцикл, и книги он даже иногда читает. На кой черт ему сдалась такая взрослая девушка, как я? Конечно, разница в возрасте у нас чуть нивелировалась, но это отдельная приятная деталь, ни к чему не имеющая отношения.

Посуда закончилась, я прошла к себе, с опаской прислушалась у двери соседки. Джаза не слышно, уже хорошо. Что-то невнятное бормочут: то ли телевизионная политика, то ли это Вера Павловна на сон грядущий вслух «Молот ведьм» перечитывает.

Спохватившись, я осознала, что думать о «Молоте ведьм» абсолютно излишне. Но в голову лезли вопросы еще более неприятные: о сомнительном прорабе, о том, что именно было намешано в кокаин Маргарет, и почему все-таки домовенок мне уделяет столько внимания? Не мог же он заранее знать об этих редких двухдолларовых сокровищах? Ужас! Что-то моя шиза стала еще и меркантильной. Тут шиза напомнила, что это не она, а вчерашний сон у меня был меркантильный, неромантичный и неудовлетворительный во всех смыслах этого слова. Иной раз с шизой трудно не согласиться. Я поскорее открыла ноутбук и поработала над проектом.

Пора. Я смотрела на телевизор, он смотрел на меня. На мне были черные кружевные стринги и очевидная решительность. Никаких автоматов и иных пошлых способов заработка! Только романтика и… Сформулировать поприличнее было сложно, но телевизор понял и вслух не возражал.

Включился… Программа номер один…

… историческая наука этот факт убедительно доказала, хотя остаются вопросы и иные версии – уныло повествовал дяденька на фоне угрюмой стены. – С течением веков противоречия лишь нарастали…

Я потянулась переключить, но было поздно…

Мне было одновременно и жарко, и холодно. Гулко ударил колокол…

Глава 14

Снова ударил колокол. Торжественно, гулко, многообещающе… Я стою на высоких ступенях замка, вся в белом, сверкающая и взволнованная. На меня устремлены тысячи глаз.

– Идемте, дитя мое – успокаивающе говорит моя наставница, воспитательница, дуэнья и защитница. Раздери меня гром и молния, вот это по-настоящему красивая женщина. Точеное лицо, потрясающе выразительные черные глаза, фигура… даже скромное платье темно-синей парчи и немногочисленность украшений лишь подчеркивает ее безупречность. Возраст… возраст в данном случае не важен. Она подает мне руку.

– Да, бабуля – шепчу я, опираюсь о надежную руку и схожу по ступенькам. Двое пажей-малышей с важным видом несут шлейф моего белоснежного платья.

Иду не я, идет Маргарета, она же Грета, как ее по-свойски именуют из-за юного возраста почти все, включая будущих подданных-простолюдинов. В народе ее уже успели полюбить. Да и как не симпатизировать такой чистой, наивной и хорошенькой девушке?

Она идет, а я в шоке и пытаюсь проснуться. На этот раз я сразу знаю почти все, поскольку Маргарета-Грета непрерывно думает о происходящем. Давайте я проснусь⁈ Или куда-нибудь в джаз, а?

Мы идем по ковровой дорожке, приближается толпа придворных, улыбающиеся лица, блеск парадных нагрудников и роскошного оружия, лоск атласа и бархата, ароматы духов и вина. Они склоняются в почтительном поклоне. Как мило…

Я-Грета лучезарно и чуть смущенно улыбаюсь.

Хочешь – не хочешь, шок не может длиться вечно. Это сон, и деваться мне некуда. Я – принцесса, и я на своей свадьбе. Вот, слева, мои собственные подданные, моя свита, проводившая меня к месту бракосочетания, они в восторге.

Это славный город Норрберг. Свадьба принцессы Маргареты и наследного принца Иеронима Норрбергсого – мы будущие правители этого замечательного королевства. Ну, это в будущем, если ничего не помешает, и вообще мы доживем. Пока здесь правит король Феликс III, и он прекрасно себя чувствует. Вот он стоит и смотрит на меня, крупный, статный, еще совершенно не старый мужчина, с чуть тронутой сединой, густой и ухоженной бородой, облаченный в мантию рубиново-красного бархата с подбоем горностаевого меха. Его улыбка приветлива и полна чувства.

Ах, уж эти мне чувства – думает лукавая Я-Грета, и я вновь впадаю в панику. Вот рухнуть мне в пасть морскому дьяволу, да что это за шиза такая, совершенно неуправляемая⁈

Я-Грета совершает изящнейший реверанс перед монархом, и на мгновение смотрит в глаза Феликса Третьего. Мне нет нужды распахивать очи в призыве, у крошки Греты иная техника, видимо, более изощренная – взгляд вонзается подобно двойному, остро отточенному рыболовному крючку, пронзает мужские зрачки, проходит острием сквозь сердце и всаживается ниже, ниже, да, именно туда…

Я прелестна. Об этом шепчутся придворные, об этом думают стражники на стенах замка и столпившиеся в дверях кухни повара и поварята. Возможно, в моей чарующей прелести еще не до конца убедились горожане, их, бедняжек, не подпускают близко.

На мне волшебно пошитое платье, шелк редчайший, дающий глубину блеска, плечи и руки мои в меру открыты, видна чистота кожи. Уложенные в высокую прическу медово-рыжие тяжелые локоны открывают хрупкую шейку, схваченную легким ожерельем. Невесомая диадема и серьги тоже лишь штрихи, подчеркивающие прелесть невинности.

Я сиротка, оставшаяся без родителей не так давно. Идея соединить богатые земли и благородные сердца удачна и своевременна.

Вот только я не принцесса Маргарет. В смысле, не я-Рита, а вот эта девушка в свадебном платье не несет в себе ни капли королевской крови. В ней иная кровь: чище, гуще и ядовитее.

Вновь бьет колокол. Король слегка склоняет голову в знак приветствия и признания, принимает мою доверчивую руку и тут же передает меня сыну.

Принц – просто чудо. Статный, гибкий, с густыми каштановыми волосами, ярко-синеглазый, уже отнюдь не мальчик – лицо воина и охотника, с правильными и четкими чертами. На нем черный обманчиво простой колет, остальное белоснежное: сорочка, лосины, высокие мягкие сапоги, ножны шпаги и те покрыты белым лаком. Он смотрит на меня, как дитя на сверток с подарком под Рождественской елкой. Это действительно так – крючки моего безжалостно хищного взгляда еще утром вонзились в его глаза. Пока я-Грета так хочу – он мой.

Моя рука ложится в его сильную ладонь, мы вместе озираем с помоста просторный двор замка, праздничную толпу, кружащихся над башнями голубей, поворачиваемся к епископу и одновременно преклоняем колени.

Епископ еще не стар, статен, не по-церковному привлекателен этакой суровой мужской красотой. Ничего удивительного: эти трое родственники. Епископ приходится моему будущему мужу, дядей или двоюродным дядей – Грета не вникала во второстепенные подробности.

Подсекать крючком взгляда Его Преосвященство нет никакой необходимости. Но Грета все равно это делает. Ей просто нравится, в каком-то смысле она всего лишь шалящая девчонка.

Епископ хорошо поставленным голосом зачитывал долженствующие слова, в паузах его речи многозначительно вторил колокол, толпа придворных и горожан благоговейно внимала. Взгляд Его Преосвященства упирался в мою склоненную шею, туда, где спина была чуть приоткрыта нежным шелком. Я-Грета едва заметно двинула плечами: пусть там образуется ложбинка, и взгляд епископа скользнет ниже, и уже ведомый воспаленным воображением, заскользит дальше и дальше.

Грета знала очень много о епископе, да и обо всех присутствующих. Мы были очень-очень осведомленными особами, и поэтому опасными вдвойне.

Епископ закончил читать, ему подали подушечки с символическими церемониальными коронами и он поочередно возложил их на наши головы. Грета расстроилась – короны действительно были уж слишком символические, смахивающие на поделки из небрежно позолоченной жести.

Трижды ударил колокол, взвыли трубы – последнее было так неожиданно и звучно, что я-Грета вздрогнула.

– Не волнуйтесь, моя дорогая, все уже позади – шепнул принц, сжимая мою ладонь.

Церемония была почти закончена. Услужливые руки помогли нам встать. Принц Иероним взял меня и за вторую руку, приблизил лицо… Ах, этот первый поцелуй!

Я-Грета стеснительно опустила ресницы…

Ничего так. Взгляды толпы отвлекали, но все равно ничего. В поцелуях мой Иероним оказался не новичок, да и вообще красив, учтив, мужественен, пах прекрасно, просто истинное чудо. Жаль, что я знаю его досье.

Чувствовать себя женой и монаршей особой оказалось неожиданно приятно и волнительно. Грете тоже нравилось. Она бывала парочку раз мимолетно замужем, но не на самых верхах социальной лестницы, в общем, незначительные эпизоды.

Народ разразился восторженными криками, трубы трубили, барабаны стучали, еще что-то звенело и квакало. Впереди был технический перерыв, потом сбор в пиршественном зале. Горожан, стражников и прочий люд, естественно, ждали столы, накрытые на площади и в иных местах.

Мы двинулись к дверям замка, меня опекали, как новообретенную драгоценность короны, я рассылала смущенные улыбки, и только принц вел меня с несколько отсутствующим условно счастливым видом и на деревянных ногах. После поцелуев Греты так случалось не только с Его Высочеством, умела девушка чмокнуться со смыслом. Король и молодая королева шли бок о бок с молодыми, простой, как боевой пень, Феликс Третий гипнотизировал мое ушко, а королева Марта пылала безнадежной и застарелой ненавистью. Сие яркое чувство не относилось напрямую к бедняжке Грете. Просто наш король был женат уже в третий раз, и все его спутницы жизни не считали себя особо счастливыми женщинами. Собственно, предыдущие и не особо заживались на свете, вот Марта еще держалась. Лично мне нынешнюю королеву было даже немного жаль: изящная светловолосая особа с удивительными светло-серыми глазами, поразительно грациозная даже в тяжелом парадном платье. Она была постарше меня-Греты, но года на три-четыре, не больше. Козел наш король, умел таких очаровательных девушек с ума сводить.

Мысль про козла была моя личная, Грета к нормальным козликам относилась скорее с симпатией, но королю Феликсу Третьему ничего даже в принципе прощать не собиралась.

Тут к монаршей семье просочился некий святой отец, почтительно, но настойчиво зашептал королю. Феликс Третий с удивлением посмотрел на священнослужителя, но пожал плечами и повернулся к нам:

– Епископ желает дать несколько последних наставлений принцессе Маргарете.

Слегка оттаявший принц страстно сжал мой локоть:

– Нашел время наш святоша! Надеюсь, он не будет мучить вас слишком долго, моя дорогая.

Мы повернули к церкви.

Огромные двери впустили и с роковым скрипом закрылись за моей спиной. Шлейф мне пришлось приподнять и нести на руке, поскольку пажи, мой новоявленный муж, его и мои телохранители остались снаружи. Меня ждала душеспасительная беседа под тенью высоких величественных сводов. Церковь была хороша: своеобразный романский стиль, старинные скамьи, вырезанный из песчаника табернакль, круглая розетка окна, откуда падали причудливо переломленные пятна света… Стоп, о чем это я⁈ Не на экскурсии.

Епископ ждал меня в глубине, на границе света и тьмы. Стоял, благочестиво сложив руки, и жрал меня глазами.

Я пала на колени у его ног:

– Ваше Преосвященство, я в вашей власти!

– Полноте, дитя, – он отечески коснулся моего лица и властно приподнял другую руку. Повинуясь этому знаку, неф наполнили тягучие звуки органа. Ничто не мешало нам беседовать, любое слово оставалось в тайне.

Грета веселилась, глядя в лицо этому столь же красивому, сколь и порочному мужчине. Он был мой, весь: до последнего клочка отлично выбритой кожи и до последнего вздоха. Надушенные пальцы Его Преосвященства гладили мою щеку, и я скорее прочла по губам, чем услышала его слова:

– Дитя, я хочу спросить лишь одно. Ты действительно невинна?

– О, да! Так же как и вы, святой отец – прошептала я-Грета.

Ее манера выставлять напоказ грудь и все остальное, ничего не показывая, воистину казалась необъяснимым искусством.

Его Преосвященство подхватил юную девушку, едва не оторвав от пола, увлек в сторону. Через мгновение мы были под защитой выступов боковой стены, губы святого красавца немедля впились в мой рот. Грета, да и я сама, ничуть не возражали. Я ответила языком, мои белые хрупкие руки обвили шею епископа. В сущности, он был отвратительнейшим человеком. Но чертовски красивым, до мозга костей порочным, и это волновало. Поскольку у нас с Гретой не имелось ни малейших обязательств перед городом Норрбергом и его жителями, так почему бы и нет? Возбуждения у нас тут у всех хватало, лишь орган был звучно беспристрастен.

Басы и сложные переливы заглушали мир. Сложная музыка и прекрасная акустика – все для жесткого секса. Можно было стонать, когда нарастали басы, и обмирать вместе с низкими вздохами регистров. Мои ноги обхватывали бока внезапного любовника, я висела на епископской шее, а он страстно вбивал меня в резьбу колонны. Это было ощутимо больно, но иные чувства оказались куда сильнее. Грета наслаждалась сильным мужчиной, своей властью над ним, истовым самообманом любовника. Заблудший церковник полагал, что совратил меня и ублажает свою извращенную похоть. Но все было наоборот.

Колыхались пышные складки свадебного платья и сутаны, красивое лицо Его Преосвященства исказилось, он волчьи щерил зубы. Но разве это волк? Возомнивший о себе избалованный пес. Но он был хорош. Не желал финала, сдерживал плоть. На миг вынув язык из его рта, я-Грета кивнула на соседнюю плиту. Это было надгробие с полустертыми от времени буквами. В глазах епископа промелькнул ужас. Святотатство? Но разве не это возбуждало подобного человека? Полный страха и куда более сильного вожделения, он почти швырнул меня на камень. В облаке опороченного шелка, подобная белой розе на мрачном граните, коленопреклоненная, улыбаясь через плечо, я подобрала лепестки и прогнулась. Он выпрыгнул на плиту позади меня… о да, какое нестерпимо сильное ощущение!

Я чувствовала себя ужасно, и ужасно хорошо одновременно. Грета могла свести с ума кого угодно, а ее несдерживаемое желание насладиться моментом отражалось во мне… и… видимо, удваивалось. Все-таки мой любовник был… как бы это сказать, применительно к ситуации. Адски божественен!

Музыка органа величественно неистовствовала, мы тоже неистовствовали, мелкие, ничтожные, отвратительные, но отчаянно живые и сумасшедшие. Наконец Его Преосвященство откинулся назад, почти посадив меня на свои бедра, его рука с перстнем, украшенным крупным кровавым камнем, сжала нежненькую меня с фасада, епископ судорожно задрожал. Орган продолжал заглушать весь мир…

Сидя в облаке платья, я подтянула чулочки и стеснительно глянула на любовника. В общем-то, смотреть можно было как угодно – Его Преосвященство не реагировал. Нет, он был еще жив, но Маргарета-Грета умела вытянуть из мужчины не только разум, но и силу. Еще недавно такой сильный мужчина все же смог повернуться ко мне и прошептать в ухо:

– Ты станешь королевой. Единственной королевой Норрберга! Будь я проклят, если не сделаю это!

Епископ вывел меня из тени, я приклонила колени, получила благословение и поспешила к дверям. Платье не пострадало, исключая шлейф, по которому слегка потоптался этот безумец, но я-Грета была уверена, что этой мелочи никто не заметит. Я оглянулась, запоминая обстановку, потолки и уникальную оконную розетку с витражами.

Грета была ведьмой. Потомственной, юной и дерзкой. Церкви ее не пугали, они ей нравились. Без всякого черного богохульного дна – она искренне считала церковные здания красивыми и приятными взгляду. Что касается святости… Святость в людях, а не архитектуре, а Его Преосвященство душой был куда чернее моего незабвенного Джимми Пигпига.

Я с трудом навалилась на дверь, снаружи мне помогли свита и мой новый муж, издали дружные возгласы одобрения и радости. Всем хотелось за пиршественный стол, да и вообще удалиться от скучной церкви. А я уже была почти сыта. Моя «дуэнья», прекрасная и строгая Аннет, чуть заметно подмигнула. Ответить я не могла, на меня смотрело слишком много глаз, но да, сегодня у нас был день редкостных развлечений. Не так-то просто подготавливала такой день моя терпеливая бабушка.

– Дорогая, я уж подумал, что епископ совсем замучает вас своими унылыми проповедями. Что за блажь стукнула старику в такой день⁈ – шептал мне принц.

«Старик»… у меня от церковной проповеди ныла спина и колени. Нет, я не жаловалась, но про старика мой Иероним ляпнул совершенно бездумно. Большой грешник Норрбергский епископ, но как мужчина еще весьма… В смысле, был весьма, теперь, конечно, уже не то.

– Не богохульствуй, мой муж, прошу тебя. Его Преосвященство был так добр и искренен ко мне. Его благословление облегчит сей памятный, обязывающий и судьбоносный для нас день – отвечала я с детской улыбкой прекрасному Иерониму.

Странно смотрел на меня этот красавец. Как будто не мог осознать, отчего его так влечет эта очаровательная девушка. В душе Грета просто покатывалась со смеху, я же пока не до конца представляла истинную иронию ситуации.

Суета прислуги в пиршественном зале продолжалась. Всегда так – не спешат утомленную девушку накормить. Впрочем, я-Грета ничуть не устала, и когда в сопровождении телохранителей мы двинулись осматривать замок, я была только рада.

Мой принц хвастал, я восхищалась. Ведь все это в будущем – если верить епископу, то в не столь отдаленном будущем – должно принадлежать мне. Но я-Рита в такое счастье не очень-то верила, а меня – Грету добротные склады, арсеналы и фонтаны вообще не интересовали. Она оказалась по-своему весьма целеустремленной юной особой.

Мы шли по галерее с широким видом на дальний речной берег, молодой супруг глянул через плечо и доверительно шепнул мне:

– Дорогая Маргарета, ваш телохранитель наводит тоску. Что за звериная рожа? И одет как вылинявший монах. Простите мою мужскую прямоту, но этого коротконогого неуча вам лучше поменять.

– Как скажет мой дорогой муж. Но можно сделать это попозже? Грауэ присматривает за мной с детства, я привыкла к его мрачному, но преданному лицу. К тому же, он немой и не докучает разговорами.

– Конечно, не будем спешить. Но я безотлагательно подберу вам кого-то более достойного.

Грауэ, конечно, все слышал и глянул в затылок герцогу. Мой муж неосознанно передернул плечами. Все же он не чужд тонкостям восприятия. Интересно, каков он все-таки в постели?

Насчет чисто мужских достоинств новобрачного было интересно и мне, и Грете. Конечно, мы знали об этом человеке чуть больше, чем положено невинной глупенькой девушке, но все равно любопытно. Но пока нам показывали пристани, нужно признать, довольно скучные.

Вообще-то я бы посмотрела на замковую сокровищницу. Просто так, без меркантильных соображений, хотя… Появляется реальная возможность решить мою жилищную проблему, неплохо бы прихватить из сна что-то легко реализуемое и ценное. Нет, это я так, к слову, в сокровищнице наверняка интересные решетки, и посмотреть на них с профессиональной точки зрения было бы очень полезно…

Я отвлеклась и не сразу поняла, почему я-Грета начала нервничать. Довольно сильно. Нас привели в Зал охотничьих трофеев. Ну, глянем на чучела, что тут страшного? По складу характера Грета на зоозащитницу ничуть не походила. Но о Зале она думать категорически не желала. Правда, и уклониться от посещения не представлялось возможным – принц Иероним жутко гордился этим местом.

«Жутко гордился» – какое правильное выражение.

Здесь чувствовался дух веков: шкафы из мореного дуба, истертые за столетия плиты пола. Видимо, одна из старейших частей многократно перестраиваемого замка. На одной из стен висело видавшее виды оружие: мечи с впечатляющими волнистыми клинками, странные стальные колья, соединенные почерневшими цепями, отточенные крючья на длинных древках. Чучела тут тоже были: у двери стояли огромный волк с прожженной на груди шерстью и поднявшийся на дыбы медведь с выбитыми клыками. Но главной ценностью Зала трофеев была стена могучих шкафов: на полках ровными аккуратными рядами стояли довольно емкие стеклянные сосуды с заспиртованными головами.

Пребывание в спирту никого не украшает. Особенно женщин. Грета узнала только троих, в том числе свою троюродную бабушку. Это было тяжело.

– А вот это нюфельская мельничиха – продолжал рассказывать мой принц. – Весьма сильная была ведьма, трижды тушила свое логово и не выходила к охотникам.

Я-Грета не могла вымолвить ни слова, Грауэ чувствовал мою ярость и был готов броситься и разорвать принца. Мне срочно пришлось сосредоточивать силу воли, порядком растоптанную видом этого ужаса.

– Дорогой, это потрясающая коллекция. Я непременно рассмотрю все подробно. А сейчас можно пойти на свежий воздух? Здесь очень страшно!

Иероним благородно улыбнулся. Что еще ждать от юной трепетной девушки? Конечно, она боится даже побежденного зла. Несшие мой шлейф пажи, сопляки этакие, тоже чуть ли не вслух хихикали.

«Всех!» в бешенстве подумала Грета. А я уж не знала, как тут возразить.

Наконец мы проследовали в пиршественную залу. Место для королевской семьи было отведено на возвышении, это было и хорошо, и плохо. В порядке знатности к нам подходили лучшие люди королевства, многословно поздравляли, Грета точно знала, как отвечать. Хорошенько перекусить оказалась не судьба – это было бы неприлично, да и Зал трофеев напрочь отбил аппетит. В общем, сидеть в центре внимания было скучно. В общем зале было куда интереснее: там усиленно питались, пили, смеялись и флиртовали. За нашей дуэньей увивалось сразу несколько импозантных господ, Аннет держала их на крючках для минутного развлечения. Какая все-таки изысканно красивая и манящая дама, даже трудно представить ее возраст.. Я-Грета завидовала бабуле, людям в зале, и играла «в гляделки» с королем: этакие очень редкие и очень короткие взгляды. Крючок жгучей ледяной страсти пронзал Его Величество уже где-то в области селезенки и засаживался все глубже. Странно, но королева Марта это вроде бы чувствовала, и очевидно, мучилась. Удивительно, а почему мы с бабулей не отводим королеве глаза? Этого я не понимала. Нет, отчасти понимала: Грета полагала, что у бабушки свои особые планы на королеву. Кругом интриги, прямо вздохнуть невозможно. А не взять ли мне вон того жареного дрозда? Никогда дроздов не пробовала.

Я-Грета слегка нарушила этикет, но это было чуточку простительно. Предстояла бурная и полная волнений брачная ночь. Как тут не съесть еще что-нибудь? Если супруг подумает, что его избранница жуткая обжора, потом объяснимся как-нибудь, по-семейному.

Между прочим, новобрачный что-то отвлекся от жены, все разговаривал с сидящим по другую руку герцогом Краульсманом. Брутальный такой солдафон, командующий королевским войском, по совместительству тоже наш дальний родственник и член королевской фамилии. На мощную мебель из того же мореного дуба этот мужчина похож, чтоб их всех морская болезнь в своих кишках утопила.

Я улучила момент и заглянула в глаза мужа – драгоценный Иероним разом побледнел и больше не отвлекался от жены. Я попросила положить маленький-маленький кусочек пирога. Кинула взгляд на короля – Его Величество сидел истинным воплощением ревности, отрастившей холеную бороду.

Наконец-то начались танцы, а молодым было пора. Музыка унялась, гости встали и проводили нас дружными аплодисментами. Довольно спорный обычай, сейчас все будут размышлять: чем и как займутся новобрачные? Впрочем, мне и самой это было интересно. Я, опустив глазки, опиралась о локоть супруга и стеснялась взглядов прямо изо всех ведьмовских сил.

Покои мне понравились: в самой высокой башне, здесь будет не так шумно. Ложе воистину королевское, белье, огромные подушки, лепестки роз – немного безвкусно, но не будем придираться.

– Бокал вина, любимая? – принц держал хрустальный графин с золотистым содержимым.

– Пожалуй, я выпью, дорогой. Но только красного.

Мой Иероним попытался сосредоточиться остатками умишка, понимая, что что-то идет не так, но не преуспел и отставил графин с отравой. Он наливал красное вино, безотрывно глядя на меня, и рубиновая жидкость текла по его пальцам и бокалу.

Иной раз хорошо быть ведьмой и держать все под контролем.

Я приняла чуть липкий бокал, глотнула – вино оказалось потрясающим: освежающее, с приглушенным ягодно-терновым привкусом, ароматы, прямо как у нас в лесу. Я вытерла пальцы о нежный шелк платья, рванула его на плечах: снежная обертка ворохом легла у моих ног.

Принц замычал.

В одних чулках, стройная, легкая и свободная, я была прекрасна. Кстати, сидеть на свадьбе без белья, в одних тоненьких стрингах – особое удовольствие для потомственной ведьмы.

Вынув надоевшие шпильки из волос, я тряхнула головой. Рыжая грива окутала плечи. Иероним замычал повторно и попытался расстегнуть колет.

А что нам колет? Он не мешает. Впрочем, долой и колет!

– Идите сюда, мой дорогой – я сажусь на мягкую перину. Надеюсь, под ней нет никаких горошин, и нас ничего не отвлечет.

Внешний осмотр обнадеживает. После того моего значительного взгляда за пиршественным столом мой муж почувствовал такой прилив возбуждения, что едва мог встать и покинуть зал. Это никуда не делось – по лосинам видно. Мои ноготки неспешно, по одной, обрывают золотые пуговицы с его защиты. Рывком сдергиваю лосины до колен супруга. Бедненький Иероним не сдерживает крик двойного восторга. Да, ему было так тесно.

Я ласкаю возбуждение будущего короля, а он, большой и покорный, стоит передо мной, по-детски закрывая лицо ладонями. Статный глупец, но местами хороший, хороший…