Текст книги "Душегуб (СИ)"

Автор книги: Юрий Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Священник решительно встал и вышел на веранду.

– Пётр! Иди сюда!

Завёл Прохорова старшего в гостиную, снова уселся. Скомандовал Денису.

– Повтори.

Тот повторил.

– Так было дело? – Строго спросил отец Аркадий.

Петр посмотрел на Дениса, на Марию, на Гагарину. Насупился.

– Ну, так.

– Ты хотел своего сына убить?

Петр ещё больше насупился.

– Он отца не чтит...

– А что ты сделал, чтобы он тебя чтил?!

– Я его породил!

Отец Аркадий грохнул кулаком по столу.

– Замолчи!... – он зло перевёл дыхание, перекрестился три раза, – Господи прости, Господи прости, Господи прости. Не по воле своей грешу злонравием!..

И снова к Петру:

– Ты хотел лишить жизни своего сына и свою жену? Ты знаешь, что покушение на смертоубийство, есть – преступление?! Ты слышала, Варвара Ильинична? Пожалуй, сообщу я о нём. Пусть пойдёт под суд честной.

Петр так и стоял, насупившись и зыркая исподлобья. Тишина стояла пару минут. Иерей грозно оглядывал присутствующих. Остановился взглядом на Денисе. Хмыкнул.

– Ну, то, что этот бычок отлупил четверых мужиков, не удивительно. Сколько тебе лет, отрок, что-то я запамятовал.

– Семнадцать, ваше преподобие, – склонился Соколов.

– Я вижу, Варвара Ильинична, что бесов тут изгонять не надобно. Тут жалобщиков в кнуты брать следует... Ох, темнота. Что за народ у нас? А? Как ты с ними управляешься? Ума не приложу.

Варвара сморщилась, скривила губы, всхлипнула, заблестела слёзкой.

И тут выступила вперёд Глаша.

– Ваше преподобие! Варвара Ильинична у нас – святая! Истинно говорю вам – святая!

Поп размашисто перекрестился на восток. Все повторили за ним. После поинтересовался:

– А что это Иван так вырядился?

– Ах, ваше преподобие, – снова прослезилась Варвара, – Серёжа всегда мечтал, чтобы у двери стоял лакей.

Поп ухмыльнулся. Потом как бы спохватился:

– А вот ещё до меня дошёл слух, что ты, Варвара, у помещика Ливанова лошадь застрелила.

Варя, не поднимая глаз, отвечала:

– Ливанов в гости приехал, и начал непристойно себя вести.

– Он, что – попытался...? – вопросительно протянул Аркадий.

– Да... Он покусился на мою честь. Но... Я вынуждена была оставить Ливанова ночевать в усадьбе. В ночь выгонять гостей на улицу это не эстэтиек. И приказала Ивану спать у моего порога. И Марго всегда со мной.

– Марго?...

– Марго, – это шпиц. Собачка. А когда Григорий Семёнович пытался прокрасться ко мне в спальню, он наступил на Ваню и упал. Тут и Маргоша ему в ногу вцепилась.

Варя перевела дух.

– А утром, перед тем как уехать, Ливанов застрелил из пистоля Марго. А я за неё двадцать рублей золотыми отдала в Архангельске. Графиня Милевская подтвердит. И любила я её. Сильно любила. Она такая... А его кляча и того не стоила.

– Так ты её застрелила, таки?

– Грешна, ваше преподобие. Застрелила. Сначала хотела Григория Семёновича продырявить, но вовремя опомнилась.

Потом вскинулась.

– А он тоже хорош. На женщину пистоль целить. Хорошо, хоть Ваня меня собой закрыл...

– Так он и в тебя собирался стрелять?!

– Да! – возмущалась Варя, – он второй пистоль вынул из-под сюртука и на меня...

Голос у неё осёкся, она судорожно вздохнула.

– Он думает – если я одна, так и постоять за себя не в силах?...

Священник успокоил.

– Не расстраивайся, Варвара Ильинична. Господь не позволит обидеть вдову героя.

Тут Варя и вовсе раскисла. Закрыла лицо ладошками, заплакала. Поп сидел спокойно. Он умно глядел на хозяйку и ждал, пока та успокоится. Потом задумчиво произнёс:

– Надо Ливанову сказать, чтобы поосторожней сватался. А то, так и живота лишиться недолго. А отрок, значит, себя подставил?

Еще с полчаса Аркадий сидел, чаёвничал. Рассказывал новости. Наконец встал.

– Ну, ладно. Пойду епитимью накладывать. Прохоров, пошли.

Вышел на крыльцо. На дорожке стояли три мужика. Петр отошел и встал рядом с ними.

Иерей осмотрел стоящих тяжёлым взглядом, каждого по отдельности, и заговорил.

Он завещал низким рокочущим голосом. Откуда только что и взялось.

– Ну, что, чада мои неразумные? Зачем же вы на истинно верующих православных напраслину возводите, обвиняете в сатанизме?

– Дак, это... вышел вперёд мужичок, получивший в своё время от Дениса по фаберже, – он отца не уваживает... а ежели кажный начнёт отца бить, то чё?

– А кто вам сказал, скудоумные вы мои дети, что сын избил Петра? – Снова пророкотал Аркадий.

– Так, он же и сказывал. Петр-то.

– А почему вы решили, что он говорит правду? Может, он просто – глуп и врёт?

Мужик мял в руках шапку-гречник, вздохнул:

– То, что глуп – есть такое. Это за ним таво, – он шмыгнул носом, – Водится...

– А вот перед тем, как идти парня убивать, может следовало бы и сына спросить, и мать? Как мыслите, чада?

Мужики хмуро молчали.

Поп повертел головой, пробормотал:

– Ох, бестолочи...

Снова поднял глаза на переминающуюся в недоумении "паству" и включил свой инфразвук.

– Сказано в писании: 'Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе'! Но и сказано же: "И вы, отцы, не раздражайте детей ваших, дабы они не унывали, но воспитывайте их в учении и наставлении Господнем". Понятно?

Мужики, потупившись, покивали.

Поп снова про себя пробормотал.

– Нихрена вам не понятно...

И снова зарокотал.

– Накладываю на вас епитимью! Вы трое, дабы претерпевали скорбь, и через тяготу телесную освободились от греховных помыслов, сегодня придёте на вечерю в храм и отобьёте по двести земных поклонов во время Богослужения. Понятно?

Самый умный мужик сразу возмутился.

– А чё двести-то? Чё сразу – двести?

– А ты, Николай, отобьёшь триста, – рыкнул иерей. – А в храм Господень придёте, чтобы не отлынивали от духовного лекарства. Знаю я вас!...

Аркадий сменил тембр голоса и заговорил нормально.

– Теперь ты, Пётр... Я сегодня же съезжу в Лешуконское к становому, а ты не вздумай в бега податься. Отлучу и прокляну.

Мужики переглянулись.

– О, как!

– Вас, мыслю, тоже могут арестовать. Вы же способники.

– Так, а мы чё?! Мы же ничё! Чё сразу – "заарестовать"!

– Думать надо, дети мои. Сначала думать. Глядишь, охота беззаконие творить и пропадёт.

Тут Варя встала перед иереем на колени.

– Ваше преподобие, я вас прошу, я вас умоляю, не надо Петра в управу. У меня плотников не останется. Накажите своей властью, ваше преподобие. Не надо его на каторгу.

Поп долго стоял и молчал. Потом скомандовал:

– Встань, Варвара Ильинична. Прохоров, целуй барыне руки! Она воистину святая. Четыреста поклонов сегодня отобьёшь. Понял?

Петр покивал и пошел к Гагариной целовать руки. Та выставила ладошки.

– Нет! Нет! Не надо руки целовать. Это совершенно супегфлю. Пусть идут.

– Ступайте чада неразумные, – пророкотал Аркадий. И в бороду.

– Бестолочи.

Поп ещё минут пять пошептался с Варей, выпил на дорожку граммов пятьдесят малиновой настойки и ушёл своим строевым шагом.

А Варвара приказала Марие.

– Сбегай, Маша, к Захару на конюшню, пусть запряжёт Жасмин в двуколку, да догонит отца Аркадия. Чего же ему пешком двадцать вёрст.

Через три минуты из-за дома вылетела коляска, влекомая тонконогой лошадкой песчаного цвета. Денис долго стоял, глядя вслед повозке. Варя спросила:

– Красивая?

– Да, – покивал Соколов, – прямо как игрушечная...

Когда остались в гостиной одни, Варя наставительно сказала:

– С церковью ссориться не следует. Но мы, вроде, всё правильно сделали.... Ну, и что? Когда уходим?

– Давай ночью. Когда никого в доме нет.

– Хорошо, – Варя прижалась к Денису, – а ты в ливрее такой красивый...

– Всё равно надо переодеться.

И пошел снимать ливрею и надевать джинсы.

Через полтора часа на двор влетел Захар в коляске. Натянул возжи. Лошадка блестела потной шкуркой, нетерпеливо переступала, видимо недовольная тем, что пробежка закончилась. Она даже разок скозлила.

Захар пристрожил:

– Жасмин! Стоять!

И побежал к Гагариной.

– Варвара Ильинична, через Юрому хоть не езди! – шлёпнул себя руками по ляжкам, – Ливанов привязался! На своём вороном. Не знаю, чего он хотел. Но, думаю, Варварлинична – Жасминку хотел забрать.

Варвара удивилась.

– Как это забрать? Это моя лошадь.

– А он нашу,... прощения прошу, – вашу, хотел под уздцы схватить. Да я не позволил. Жасминке возжей дал, она и понеслась... Он за нами. Да куда там! Не его мерину тягаться с Жасмин-то!

Варя распорядилась:

– Поводи её по двору, – кивнула на коняшку.

Расстроено повернулась к Денису и Глаше.

– Он что, – так и будет мне всё время досаждать? Он же сейчас сюда припрётся. Дон Хуан, прости Господи.

Денис поинтересовался:

– Варвара Ильинична, а почему вы решили, что он приедет?

– А вот – натура у него такая, – всплеснула руками Варвара, – скандальная.

– Это хорошо, – задумчиво пробормотал Денис.

Варя уставилась на него удивлённо.

– Чего же тут хорошего?

– Варвара Ильинична, вы поговорите с ним, чтобы он сразу не уехал. В дом входить не позволяйте.

– А я сейчас пистолет возьму, – прищурилась Гагарина и пошла в дом.

Во двор влетел на взмыленном чёрном коне Ливанов. Заорал натужно и зло.

– Гагарина! Я у тебя всё равно кобылу заберу! Лучше добром отдай!

Варенька вышла на крыльцо, держа двумя руками тяжёлый казнозарядный пистолет. Спросила с ехидцей:

– Я не поняла, Григорий Семёнович. Это что – разбойное ограбление?

Денис, в это время, уже бежал за домом в сторону леса, к дороге на Юрому. Надо было оторваться от деревни хотя бы на километр. Пробежав, примерно, на глазок, нужное расстояние, он сел на поваленное дерево и, глядя на дорогу, восстанавливал дыхания.

Ждал недолго. Через десяток минут по просёлку застучали копыта. Показался всадник на рысях.

Денис вышел на дорогу. Стоял, смотрел спокойно.

Ливанов сначала остановился, посмотрел издалека подозрительно. Потом вытащил пистолет и тронул вороного.

– Кто таков?!

– Я, Григорий Семёнович, – Иван. Холоп Гагариной.

– Чего хотел?!

– Поговорить.

Ливанов налился краской.

– Я, потомственный дворянин, внук боярина Ливанова, сын действительного статского советника, буду говорить с холопом?! А ну, прочь с дороги! Прочь, я сказал!

Денис покорно сошёл на траву и склонил голову, исподлобья наблюдая за всадником.

Тот засунул ствол за ремень. Проезжая мимо Дениса, он взмахнул плёткой и злобно хлестнул стоящего мужика. Всё вполне предсказуемо. Денис перехватил конец плети, и через секунду, барин валялся в дорожной пыли, слетев с коня.

Ударив два раза в голову скандального мужика, Денис выпрямился, огляделся, – всё тихо. Он перекинул бесчувственное тело через седло, взял вороного под уздцы и повёл его налево в тайгу.

Ливанов очнулся, когда на него побрызгали водой из ручья. Его руки, за спиной вокруг сосны, были связаны его же плёткой. Он насупился, огляделся, задёргался.

– Эй! А ну, отвяжите меня! Отвяжите, немедля!

Из-за спины вышел Денис, встал перед пленником.

– У меня к тебе есть вопросы...

– Да как ты смеешь! Холоп! Быдло!... Ох!

Он получил в солнечное сплетение и снова потерял сознание. Очнулся от горсти холодной воды на лицо.

– Не надо кричать, – спокойно сказал ему Денис, – нам надо поговорить без истерик.

– Ты, тварь! Да ты знаешь – кто я?!... Ох!

Удар в печень снова вывел его из строя. Поток воды на голову привёл его в сознание. Денис стоял перед ним и задумчиво смотрел на привязанного, как столяр смотрит на берёзовую заготовку. В руке он держал мокрый Ливановский сапог, из которого и поливал того.

Молчание затянулось. Наконец Григорий открыл рот:

– Чего ты ждёшь, ничтожный?

– Жду, когда ты снова начнёшь кричать...

Подождал немного, и ударил снова в грудь. Привязанный задохнулся, но сознания не потерял. Прохрипел:

– За что?.. Я же не кричу...

– Это, чтобы ты понял – кто тут главный. Так что скажешь? Кто тут главный?

– Пшёл прочь, скотина!... Ох!

Денис поморщился.

– Вроде ребро сломал. Да ладно. Всё равно убивать.

И пошел с сапогом к ручью.

Очнувшийся Ливанов уже смиренно молчал. Денис почесал подбородок.

– Итак – вопросы. Первый...

– Я больше не буду...

Соколов удивился?

– Чего не будешь?

– Обижать Гагарину... Ох!

Процедура с сапогом повторилась. Денис невозмутимо продолжал.

– Не надо меня перебивать. Итак. Первый вопрос – у тебя деньги есть?

– Нет.

– Мда-с... Тогда – зачем ты мне нужен?

Ливанов никогда не слышал о киднепинге. Но понял, что сейчас его будут убивать.

– Есть! Есть деньги!... Ох!

Сапог. Вода. Пробуждение.

– Не надо кричать. Мы всё можем обсудить спокойно.

Соколов говорил тихо, вежливо и доброжелательно. Ливанов захрипел:

– Кто ты?.. Что ты за человек?.. Ты не человек...

– Да как хочешь... Давай сначала... У тебя, как я понял, есть деньги...

– Да, есть. В кошельке.

– Это я уже знаю. Там всего двадцать рублей ассигнациями.

– Больше нет.

Денис почесал бровь.

– Меня интересуют более крупные суммы. Например, тысяча. Нет... Три тысячи. Сможешь ты заплатить за свою жизнь три тысячи рублей?

Ливанов сразу сориентировался:

– Одну тысячу.

– Что – одну тысячу?

– Я могу дать одну тысячу.

– Отлично, – кивнул Соколов, – значит три у тебя, всё же, есть?

– Это же грабёж. Это бесчестно, – обессилено всхлипнул барин.

А "холоп" печально объяснял:

– Да, дружище. Это грабёж. И это нечестно. Увы. Такова жизнь... Скажу откровенно, – не следовало тебе напирать на Вареньку. Она святая женщина, никому, ничего плохого не сделала. Сидел бы ты в своей Юроме, и всё было бы в порядке.

Денис профессионально вел разговор к нужному ему итогу.

– Давай договоримся: Ты мне подскажешь, где мне взять три тысячи... Мои три тысячи. Я пойду и возьму эти деньги. Потом приду сюда, развяжу тебя, и иди куда хочешь.

– Ты заберёшь всё. Ты заберёшь. Я же вижу, – сипел Ливанов. Видимо, действительно рёбра у него были сломаны. Дышал он часто и мелко.

Соколов горестно вздохнул.

– Господи... Ты что? Ты деньги ценишь больше, чем жизнь? Ты же сможешь ещё накопить. Не понимаю, в чем трудность... Я же сейчас буду тебя бить... Больно... Ну?

– Хорошо, – сдался Ливанов, – деньги в сундуке. Сундук в моей спальне.

– Сундук большой?

– Высотой... – Григорий облизнул пересохшие от боли губы, – по колено. И шириной – в локоть.

– Тяжёлый?

Ливанов расстроено повесил голову.

– Тяжёлый. Там золото.

– Окно в спальне есть?

– Есть, конечно.

– Куда смотрит окно?

– На лес смотрит.

– Ладно, проверю... Собаки?

– Два пса на цепях. Но они тех окон не видят...

– Ключ от сундука?

– У меня в кошельке.

Соколов ударил Ливанова в печень, задев сломанные рёбра. Тот хрюкнул и снова потерял сознание, повиснув на завернутых за спину руках. Денис не спеша зашёл сбоку и крутанул голову на расслабленной шее. Позвонки хрустнули. Ливанов умер.

Денис тяжело вздохнул и начал создавать картину несчастного случая.

Развязал покойника, натянул петлю плётки на правое запястье. Погладил коня по храпу.

– Хорошая коняга.

Кожаный шнур повода захлестнул петлёй на левой руке Ливанова и повёл коня к ручью. Тело, волокущееся рядом с вороным, ползло сначала по редкой таёжной траве, потом захлюпало по воде. Мерин подёргивал головой, недовольный повисшей на узде тяжестью.

Соколов подтащил убиенного к большому мокрому валуну и там оставил. Чуть поодаль бросил сапог. Кошелёк с двадцатью рублями не тронул, а ключ от сундука забрал. Устранил следы истязаний, расправил траву, встряхнул, взъерошил примятую опавшую хвою. Осмотрел всё внимательно, удовлетворённо кивнул головой.

Вышел к краю леса у дороги. Прислушался, пригляделся, – тишина.

Перепрыгивая колеи, ступая только на траву, перешёл на другую сторону просёлка и углубился в лес.

Некоторое время шёл сосредоточившись, не оставляя следов. Вышел на полянку, остановился, огляделся.

– Господи, красота-то какая...

Ни ветерка. Стоящие вперемешку сосны и ели, отсюда, с чистого места, казались сплошной непроходимой стеной. На другой стороне полянки, заросли цветущего шиповника отделяли живой изгородью травостой от сумрачного леса. Откуда-то одуряющее тянуло запахом багульника. Солнце, ещё не поднявшееся в зенит, скользило лучами по хвойным верхушкам и широкими струями освещало лужайку и заросли кипрея. И, в этих потоках света и тепла, маленькими тучками клубилась мошкара.

Соколов потянулся до хруста.

– Эх... Хорошо...

И уже спокойно и расслаблено пошёл дальше.

По большой дуге подошел к усадьбе Гагариных, обойдя её с задней стороны. Прошёл на конюшню к Захару.

– Дядька Захар, может помочь чем?

Тот сверху, с крыши, осмотрел его с некоторым подозрением.

– Ну, помоги. Вон те доски подавай мне по одной.

Провозились до обеда. Захар сказал:

– Солнце на полдень. Пошли на кухню. Накормят.

– А много осталось?

– Да вот ещё, досок шесть положить, а потом уже нащельники.

– Дядька Захар, давай дошьём уже досками, а потом обедать пойдём

И они дошили скат новыми досками.

Когда зашли в дом и прошли на кухню, Варвара, увидев Дениса через открытые двери кабинета и гостиной, крикнула.

– Иван, зайди ко мне!

Денис зашёл и закрыл дверь.

– Ваня, ну что?

Он пожал плечами.

– Дошили всю крышу. После обеда нащельники будем приколачивать.

Гагарина смотрела на него с недоумением. Денис спохватился.

– А! Вы – про Ливанова? Вот...

Он протянул ей ключ.

– Что это? – спросила Варя.

– Это ключ от его сундука. Там, как я понимаю, тысяч на десять, никак не меньше, золота, серебра и ассигнаций. И у меня есть хорошая идей, как всё это извлечь...

– А сам Ливанов, что?

– Ничего, Варенька. Не беспокойся.

Варвара побледнела.

– Ты... его... убил?

– Прямо! – скривился Денис. – Нужен он мне больно. Ключ только отобрал. И всё.

Варя с подозрением смотрела ему в глаза.

– Ванечка, скажи мне честно... Всё будет хорошо?

Он подошёл, обнял её, прижал легонько, поцеловал в носик.

– Конечно, солнышко. Всё будет отлично.

Вечером, часов в десять, когда все собрались расходиться по домам, Денис остановил Марию.

– Мама, задержись на секундочку.

Прохорова с недоумением посмотрела на него, но послушно осталась.

Посидели, попили чаю по-семейному. Мать страшно смущалась и тихонечко прихлёбывала чай с мёдом.

Как только стемнело, Иван достал пару маяков, нацепил один на руку Марие, другой надел сам.

– Давай, Варенька.

– Давайте вместе, – улыбнулась Варвара.

– Не-не. Представляешь – как мама запаникует. Нужно, чтобы кто-то был рядом знакомый.

– Хорошо.

Варя нажала на кнопку и с хлопком исчезла.

Мария взвизгнула и метнулась Денису за спину. Он извлёк её оттуда и нажал на кнопку маяка.

– Ничего не бойся, мама.

Хлопок, и Прохорова тоже исчезла. А следом отправился и Соколов.

Он вышел в уже знакомую «прихожую».

Надо сказать, что со времени их первого перемещения, интерьер несколько изменился. Появилась ещё одна колба, а точнее – кастрюля, диаметром метра три.

Рыжов шагнул к выбравшемуся из спотресейфта Соколову. Протянул руку для пожатия.

– Чего же вы ко мне не зашли, Денис Евгеньевич, после освобождения.

– Торопился, Владимир Васильевич.

Бетти просто подошла и обняла. Объяснила:

– Он, как только пришёл ко мне, так сразу: "К Варе, к Варе "

Потом Денису:

– Как там у вас? Всё нормально?

– Пока не всё нормально, но я работаю в этом направлении. Бэт, давай Марию – в амбулаторию. Надо её обработать. Да и нас бы не мешало... Кстати, сколько у вас времени?

– На пиктайме?.. Половина двенадцатого дня.

* * *

После стандартной процедуры диагностики и обработки, Денис вдруг увидел, что его «мать», ещё достаточно молодая женщина. Он спросил у Вари.

– Слушай, а сколько лет Марие?

– Тридцать четыре. Она всего на год старше меня.

И закручинилась. Он понял, – в чём дело и успокоил:

– Варенька, тридцать лет – это ещё не возраст. Тут женщины в пятьдесят рожают.

– Ваня, представь, – мне будет пятьдесят, а тебе – тридцать четыре. Я старуха, а ты...

Тут вступила Бэт и полушутя укорила Варю.

– Так по-твоему – я старуха?

Варя поняла, что допустила бестактность и бросилась к Бетти с извинениями.

А Соколов поправил.

– Когда тебе будет пятьдесят, мне уже стукнет сорок. Так что...

Тут зашипел механизм крышки капсулы коррекции. Денис отвернулся, а женщины пошли вытаскивать Марию из кокона.

Хозяева уехали. Спешили куда-то.

А гости, прежде всего, отмылись от дезинфекционных процедур. Ничего не понимающую, покорную Марию, помыла Варвара. Гагарину помыл Соколов. А потом он, ополоснувшись сам, ввинтился на кровать между уснувшими женщинами и тоже провалился в сон.

Когда собрались вечером на кухне, наговорились всласть.

Бэт повела всех в спальню и показала пояс чемпиона UFC, висящий на стене над изголовьем кровати. Вернувшись на кухню, она рассказала про свою короткую карьеру.

Лодж, в том же две тысячи шестнадцатом году, встречалась ещё с двумя бойцами-женщинами. С точно таким же результатом, как и в первом бою – за четырнадцатое место. Победа на первых секундах.

В следующем году, до весны провела ещё две встречи и переместилась на третье место в рейтинге бойцов. И бросила вызов чемпионке, бразильянке Марсии Де Коста. Та долго тянула резину, но в августе вынуждена была согласиться.

В середине первого раунда Де Коста легла. Бэт рассказывала:

– Пришлось с ней повозиться. Она от меня просто убегала, пока судья не вынес ей предупреждение за пассивность. Тогда она попыталась пройти мне в ноги, и перевести в партер, но напоролась на "коленом в голову". И всё. Тяжёлый нокаут... И знаешь... Ты правильно сказал – мне стало скучно... Ну, пояс. Ну, победа. Ну и что? Они действительно – не лучшие. И я ушла. Звали... Вызывали претендентки, но я ушла навсегда.

– Для себя тренируешься? – спросил Денис.

– Нет, – отмахнулась Бэт, – бег, скакалка, тренажёры. А в бой не хочу...

Варенька радовалась.

– Ну, и правильно. Ну, и хорошо. Не женское это дело.

Потом Бетти переключилась на свою работу.

Из института оба ушли. А сам институт закрылся. Исследовательская работа зашла в тупик. Просто Рыжов и Лодж раньше всех это поняли. Мощный хронотрон, излучающий широкий пучок тахионов, демонтировали. Назад во времени путешествовать было опасно, вперёд – невозможно, и специалисты, поняв бесперспективность научных направлений, расползлись.

Рыжов улыбался.

– Ты видел большой спотресейфт в кармане? Это наша разработка. Это мы с Бетти, сами, без посторонней помощи. Грузовой портал, представляешь?

– Уже испытывали? – поинтересовался Денис.

Бэт смеялась.

– Нет, что ты. Ну, представь – переместим мы в него слона... И куда его из кармана девать? По частям вытаскивать?

Рыжов по-прежнему преподавал в университете. А на Бетичку вышел Юрген, который сейчас "Илия". Он, поначалу предлагал скооперироваться в вопросах омоложения толстосумов. Бизнесмен, едрит его. Но Бэт предложила ему другое, совершенно законное направление.

И тут Лодж понесло. Это для неё оказалось актуальной, животрепещущей темой.

Она рассказывала, что подкинула Илии Ландис идею с мировой транспортной системой:

– Представьте – разбросанные по миру спотресейфты... Мы их, правда, назвали – "телепортами", чтобы народу головы не заморачивать... Они настроены друг на друга, но с нулевым смещением времени. Представили? Вот! У нас уже четыре рабочих поста: Берлин, Париж, Вашингтон и Канберра. Подключили правительства, получили субсидии, и строим порталы. В перспективе – мировая сеть. Люди уже мотаются через "порты" туда-сюда. Ну, представьте – или за билет на самолёт платить четыре сотни и томиться в салоне три-четыре часа, или за две сотни мгновенно оказаться там, где надо. Разница же есть?

– А не перехватят у вас идею? – спросил Соколов.

И Рыжов и Бэт усмехнулись.

– Деничка, – объяснила Лодж, – сам спотресейфт не представляет из себя ничего сложного. Ладис уже открыл производство "колб". Вовка продал ему схему устройства, и они их уже ляпают. Пять миллиардов разово отхватил. Только вся хитрость в настройке...

Владимир Васильевич перебил.

– А методики настройки, формулы расчётов для перемещения и прочее, они вот тут.

Он притянул голову Бэт к себе и поцеловал её в макушку.

– Бетичка единственный человек в мире, кто знает – как это делается. А я сляпал грузовой портал. Поломал голову изрядно. Но потом, подробил пространство переноса на несколько зон, и всё пошло нормально. Буду внедрять...

Он усмехнулся.

– Грузовой портал, сам по себе, тоже требует нивелирования. И тут уже я единственный в мире специалист. Так что...

– Зарабатываем хорошо, – покивала Лодж. Потом вспомнила:

– О! Сейчас! – и упорхнула.

Принесла банковскую карту, подала Денису.

– Мы с Рыжовым сбросились по полтора миллиона, так что тут у тебя три миллиона едэнов.

А Варенька спросила у хозяев:

– Вы так и не женаты?

– Нет, – вздохнула Бэт, – всё некогда.

– А как же – дети? Как без детей жить?

Бэт пожала плечиками.

– Так у нас есть ребёнок. Катрин. Ей уже восемнадцать.

И, на удивлённый взгляд Вари, пояснила:

– Она в Вадуце, у бабушки. У моей мамы.

Варя задумалась.

А Соколов задал вопрос:

– Господа, а для меня работа найдётся?

– Конечно, – обрадовалась Лодж. – Два клиента уже наготове. Ждём только тебя.

– И солидно платят?

– По четыре миллиарда каждый. Они сами предложили такие суммы, а мы не отказались. И тебе по четыре миллиона за каждый эпизод. От той пары миллиардов уже осталась только половина. Расходы на эксперименты большие. Новые аккумуляторы купили. Для экспериментов с грузовым спотресейфтом. А они дорогие, заразы. Они на графите-14, по восемьсот тысяч каждая. И всего их шестьдесят две штуки. Считай, пятьдесят миллионов вылетело. Да материалы. Да изготовления элементов сетки. Короче, встали нам эти изыскания в миллиард. Но мы думаем – окупится это дело, окупится.

– А этот... Илия вам зарплату платит, или вы в "деле"?

– Платит за установку каждого порта по десять.

Поправилась:

– По десять миллионов. Мы – очень нужные люди. Нас уже на Нобелевку номинировали. Так что, мы на пике прогресса.

Тут Соколов заинтересовался:

– Я как-то не спрашивал, но мне интересно насчёт прогресса. Вот смотрю я на ваш мир – а ведь ничего не изменилось. Такие же дома, почти такие же машины. Компьютеры, кухни, дороги... Вообще, мало что изменилось. Всё как сто лет назад.

Рыжов удивился:

– А какие изменения тебе нужны?

– Ну, например... – Денис задумался, – например, искусственный интеллект. Он есть?

Хозяева снисходительно заулыбались. А Бэт с иронией поинтересовалась:

– А что такое искусственный интеллект?

Денис удивился:

– Ну... Это когда машина всё делает сама. Это робот.

Рыжов и Лодж откровенно развеселились.

– Нет никакого искусственного интеллекта. Есть вычислительная техника, которая по заданному алгоритму решает определённые задачи. А приборов, равных по интеллекту человеку, или даже приблизившихся к нему... Таких нет. Да они и не нужны.

– Но как же! – возмутился Соколов. – А роботизация производства?... А...

Бэт отвечала:

– Вот представь – производство наших порталов. Роботизированная линия. Каждый её элемент, по заданной программе, выполняет определённую операцию. Центральный процессор, по заданной программе, координирует работу всего комплекса. Там из людей – два оператора и всё. И куда тут всунуть искусственный интеллект? Зачем он там нужен? Военные ещё что-то там, где-то там ковыряются, пытаются создать глобальную систему контроля и решения задач. Но, до действительного интеллекта этим системам очень далеко. Да и в общепринятом направлении развития вычислительной техники, интеллект вообще невозможен.

Соколов искренне расстроился.

– Так это что? Все мечты о роботах... Они не сбылись?

– Ну почему же "не сбылись". У нас полно роботов. Но это всего лишь исполнительные механизмы, которые управляются определёнными программами. И эти программы, к искусственному интеллекту не имеют никакого отношения. Прогресс вообще зашёл в тупик с этой электроникой. Где-то ребята пытаются создать биопроцессоры. Но до успеха им ещё – ох как далеко.

– Мда-а-а, – Денис искренне расстроился. Потом встрепенулся.

– А энергетика. Есть какие-то... Ну... Новые источники энергии?

– Есть, конечно. Вон, мы батареи купили. У них срок службы пятьдесят лет. Но цена!..

– То есть – ничего нового.

– Конечно, ничего. Строятся атомные станции. Но запасы урана и плутония не бесконечны. Дожигаем помаленьку запасы нефти и газа. Их ещё лет на сто хватит. За это время, возможно, что-то и придумают.

– Но у тебя же электромобиль!

– А электричество я откуда беру? У нас в Маурене стоит атомная станция, а топливо закупается в Германии. Тот же обогащённый уран. И он очень дорогой. Поэтому и энергия дорогая.

Вся это информация расстроила Дениса. Варенька, конечно, не понимала причин его удручённости. А Мария и вовсе ничего не поняла.

Но Соколов перешёл на насущные дела.

– А вот – легализоваться тут можно?

– Можно, конечно. Покупаешь жильё. Поступаешь на службу. Подаёшь заявление. Вносишь деньги в казну. И готово.

– И никто ничего не спрашивает?

– Денька, – удивлялась Бэт, – ты купил тут дом, ты устроился на работу, ты внёс в казну двести тысяч еденов, чего же тут спрашивать? Очевидно же, что ты порядочный человек.

– А куда тут можно устроиться на работу?

– К нам. В "Портал Систем Лимитед".

– А Варя с Машей?

– Варя, твоя жена, а Мария твоя мать. Воссоединение семьи – это святое.

– Для ускорения процесса, можно представить их как беженцев, – предложил Рыжов.

Денис удивился:

– Беженцев откуда?

– Знаешь, сейчас в странах, которые раньше составляли Россию, такое творится... – Подсказала Бетти. – Вот недавно я видела по "ящику" – на юге России полный беспредел, рабовладельческий строй. Что там есть у вас на Юге?

Рыжов перечислил:

– Осетия, Абхазия, Калмыкия... Нет?

– Нет, – помотала головой Бэт.

Денис добавил:

– Республика Ставрополье... Краснодарская республика...

– О! Краснодар! Точно! Пошли в интернет.

Да. Действительно. В Краснодаре творилось чёрти что. Там к власти пришли руководители глобального агрохолдинга, семья Тачевых. Они попытались практиковать крепостничество. Народ оттуда бежал тысячами. Дело дошло до Страсбургского суда. Были выявлены массовые нарушения прав человека. ООН пригрозил Тачевым разрывом торговых отношений. Те отчитались в устранении выявленных нарушений. Естественно «устранили» их только на бумаге... Короче – бардак.

Так и решили: Варю и Машу, якобы, вывезли из Краснодара в мешках с партией зерна. И потом, через Украину, доставили к мужу и сыну в Лихтенштейн. Обговорили подробно этот вопрос. Разработали легенду для каждого.

Сам Соколов, якобы, бежал от репрессий в сто шестнадцатом году. Доказательство репрессий – спина, исполосованная шрамами от плётки. Это вроде как следователи при допросе постарались. То, что он здесь совершил, якобы, правонарушение, это ещё как сказать. Начать разбирательство, потребовать компенсации. А потом пойти на "сделку с правосудием", – замять дело, в обмен на полное решении вопроса с гражданством.

Варя – его жена. После того, как Денис бежал из республики, её насильно выдали замуж за высокопоставленного чиновника. В Краснодаре в это время приняли институт полигамии, ограниченный имущественным цензом. Варенька стала третьей женой в небольшом гареме.