Текст книги "Душегуб (СИ)"

Автор книги: Юрий Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Гагарина грустно усмехнулась.

– Интересно – где ты так научился говорить. Неделю назад и двух слов толком связать не мог. А теперь вот... "искренне сочувствую". И взгляд у тебя какой-то...

Денис ничего не ответил.

Варвара вздохнула, продолжила.

– Мне за Серёжу пенсион платят. Восемнадцать рублей в месяц. Но разве они заменят дорогого человека.

– А сколько лет вам было, когда он погиб?

– Девятнадцать... А ему двадцать один. Не пожил толком.

Тут Гагарину прорвало. И она рассказала длинную и сентиментальную историю их с мужем любви. И проговорила она до обеда.

Денис внимательно слушал. Кое-что мотал на ус. Кое-где играл искреннее сочувствие. Кое-когда артистично удивлялся и восхищался.

Варвара, конечно, идеализировала мужа. Он, наверняка, не был таким святым, как она себе представляла. Но её память неким образом отсекла все неприглядности, а оставшееся представляло Сергея действительно святым человеком.

Потом, Варенька перешла на своё детство. Счастливое и беззаботное.

После потащила Ивана показывать портреты в её спальне на стенах.

Хвасталась своим рукоделием.

Умение слушать женщину, умение сопереживать, восхищаться вместе с ней и огорчаться, – великая сила воздействия. Она мгновенно привязывает к благодарному слушателю.

Через три часа монолога она спохватилась.

– Заговорила я тебя совсем. Давай ты со мной отобедаешь, и потом мы ещё с тобой поговорим.

Денис остановил:

– Варвара Ильинична, не нужно настолько откровенно демонстрировать вашу благосклонность ко мне. Это вызовет пересуды и даже недовольство. Если я пообедаю в кабинете, то это будет вполне в рамках приличия.

Гагарина покрутила головой.

– Боже! Как ты... изысканно говоришь!... Знаешь, тогда я пообедаю в столовой, а чай пить приду к тебе.

Денис улыбнулся.

– Ну что же. Это приемлемо.

После обеда, который Глаша поставила ему на письменный стол, Варвара пришла с подносом и расставила чашки и судки. Сама. Снова начала разговор:

– Я вот что думаю. Надо что-то менять. Надо в поместье навести новые порядки. Да и просто – порядок... Не могу понять, что я делаю не так. Я... Я хватаюсь за соломину. Я ведь к тебе обратилась от безысходности. Ну, подумай сам – что может посоветовать крепостной увалень...

Наткнулась на ироничный взгляд Дениса. Засмущалась.

– Извини, Иван. Ты оказался на удивление... здравомыслящим человеком.

Денис уже прикинул – какая информация необходима и примерные пути развития хозяйства. Но уточнить предварительные наброски было необходимо.

– Ну, прежде всего – как вы представляете себе идеальное хозяйство?

Варвара сразу ответила, видно, уже думала об этом.

– Идеальное – это приносящее доход. У меня сейчас чистого годового доходу тысяча двести. Или чуть больше. Но в позапрошлом году было тысяча триста пятьдесят. А ещё годом раньше – полторы тысячи, с пятидесятью рублями. И я не могу понять, почему доходы падают.

– Чистый доход – это общие доходы, минус общие расходы?

– Да. Именно так.

– Значит, надо рассматривать отдельно каждую статью дохода и каждую статью расхода.

И сказал в сторону двери.

– Заходи, Глафира. Не стой за стенкой.

В коридоре затопотали удаляющиеся шаги.

– Она, что – подслушивала?

Денис усмехнулся.

– Видимо...

Варя крикнула:

– Глаша, зайди немедленно!

Зашла потупившаяся ключница.

– Глаша, ты... Ты крадёшь, ты подслушиваешь... Я избавлюсь от тебя.

– Матушка, Варвара Ильинична, я только спросить хотела. Нечаянно я подслушала.

– Спрашивай.

Глафира помялась.

– Вы меня выгоните?

Гагарина посмотрела на Ивана. Тот отрицательно качнул головой.

– Нет, Глаша... Ступай.

Денис снова вступил в разговор.

– Она же баба неглупая и хорошо знает ситуацию. Думаю надо привлечь её к анализу финансово-хозяйственного состояния поместья.

– К "анализу"?

– Варвара Ильинична, мы же собрались думать о вашем будущем. Поэтому лишний ум нам не помешает.

– Ты вот сказал... Как это... Ну... Состояние.

– Финансово-хозяйственное?

– Да... Понять-то я поняла, а вот повторить не смогу.

И оба рассмеялись.

До самого позднего вечера Денис выписывал на отдельный лист доходную часть поместья за прошлый и позапрошлый год. Заглянул и в книгу трёхгодичной давности. Да. Прибыльность поместья падала. Отчасти из-за ухудшения погоды.

Засуха. Урожайность снижалась, а основной доход поместья был частью от продажи зерновых. Пшеница, рожь. А другой частью от торговли лесом.

Овёс сеяли для себя, для "тягла". Гречку тоже для собственного пользования. Так, немного. Достаточно большую площадь занимали огороды. Выращивали много репы, как заменителя хлеба при неурожае зерна.

Варвара Ильинична сетовала.

– Мы же не Курская губерния. У нас урожаи маленькие и земли пахотной не густо. Мы же мелкопоместные. Живём на задворках государства... Не знаю... Я уж было надумала продать имение. Ведь понимаю, что веду хозяйство бестолково. Держу его только в память о Серёже. Это же ему эти земли дали... В посмертие... За его подвиги... Серёжа ведь двоюродный племянник Гагарина, Фёдора Фёдоровича. И он во всём старался походить на него.

Промокнула набежавшую слёзку.

– Только князь, Фёдор Фёдорович, и до сих пор жив, а Серёжа...

Варвара помолчала, справляясь с волнением.

– И я себя тут... Заживо похоронила... Последнее время прибаливать начала... Да и то сказать – старость.

Денис вдруг понял, на кого походила Варвара Ильинична. Была такая ведущая на радиостанции «Эхо Москвы». Журавлёва... Да, Журавлёва. В двадцать восьмом, когда страна развалилась, она уехала, то ли в Америку, то ли в Канаду...

Красивая, зараза.

Посмеялся про себя. Это выходит Варваре сейчас тридцать три, а она себя в старухи записала.

А Гагарина продолжала жаловаться:

– Да ещё дождей в прошлом году почти не было... Как, Ваня, мыслишь? Что можно сделать?

Денис почесал затылок.

– Варвара Ильинична, а на какую сумму я могу рассчитывать?

– В каком смысле? – удивилась Варвара.

Денис прошёл к двери, выглянул в коридор – никого.

– Варвара Ильинична, у вас запас денежных средств есть?

– Есть, как не быть, – насторожилась Гагарина.

– Я плохо разбираюсь в ценах. Сколько стоит пожарный насос?

– Не знаю. Надо у Франца спросить. Сейчас я его приглашу.

Через пару минут вернулась со здоровым белобрысым немцем.

– Вот – Франц Карлович. Он многое знает.

Немец с любопытством смотрел на безусого пацана, сидящего за барским письменным столом.

– Я вас слущаю, молодой человек, – преувеличенно вежливо обратился он к Денису.

– Франц Карлович, меня интересует цена пожарного насоса.

– Защем вам?

– Так вы знаете цену, или не знаете? – Хитро прищурился Денис.

– Знаю. До тридцати пяти рублей серебром.

– Спасибо.

И немец подался по своим делам.

Варвара ждала.

– Смотрите, Варвара Ильинична, к примеру – засуха. Но тут же у вас... то есть у нас, река. И все посевы недалеко от неё. Я же по карте имения посмотрел. Все посевы вдоль реки, а дальше леса, а ещё дальше каменная пустошь. Простая вещь – водовозная бочка, пожарный насос, бригада поливщиков из двух... Пусть даже трех человек.

Тут, чуть ли не бегом, вернулся Франц.

– Я понял, щего хощет этот мальщик! Он хощет поливать посевы!

– Не только посевы, но и огороды.

– Река! – соображал немец, – Вода! Пожарная бощка! Это... Это ощень умно! Ощень!

Денис поинтересовался:

– То есть, вы меня поддерживаете?

– Надо пробовать. Надо испытать. Надо делать этот... Эксперимент. Но, думаю, этот идея хороший. Перспективный.

– Спасибо, – поблагодарил Денис за поддержку. И уставился на Варвару.

Та выпроводила немца и уселась за стол напротив Дениса.

Тот поинтересовался.

– Тридцать пять рублей серебром, для вас большая сумма?

– Конечно, большая! Я за Жасмин отдала двести рублей ассигнациями. Это примерно столько же...

Посмотрела на удивлённого Ивана.

– Жасмин – это моя лошадка трёхлетка. Буланая кабардинка.

– Ага. Понятно. Но, можно в чем-то себя ограничить. Ограничить сейчас, с тем, что в будущем доход повысится.

– Есть у меня, Ваня, запас. Есть... Триста тысяч ассигнациями в государственном банке... И... – помялась – и четыре с половиной тысяч серебром здесь. И золотом семьсот рублей.

– Варвара Ильинична, если деньги с умом вкладывать в дело, они начнут приносить деньги. А лёжа в сундуках они бесполезны.

– Да я понимаю. Не дура... Ладно. Тридцать пять рублей – не такая уж и страшная сумма. Ещё за бочку и за телегу придётся рублей шесть выложить.

– А у нас никто бочки и телеги не делает?

– Нет, – вздохнула женщина, – не делает.

* * *

Во дворе заржала лошадь.

Варвара Ильинична выглянула в окно.

– Помяни чёрта, так он – тут как тут.

И объяснила Соколову:

– Ливанов прикатил.

– Если он вам неприятен, так прогоните его.

– Нельзя, Ваня. Нельзя. Традиции дворянского гостеприимства...

В кабинет ввалился здоровенный мужик.

– Варвара Ильинична! Вот вы где! Здоровьичка желаю! Как вы тут, без меня?!

Хозяйка улыбнулась.

– Здравствуйте Григорий Семёнович. Проходите в гостиную. Я отдам последние распоряжения и приду.

Гость был шумным. Очень шумным. Громогласным.

Иван подсчитывал расходы на "усадебное пропитание" и прислушивался к разговору в столовой.

Варвара громко произнесла:

– Не стоит, Григорий Семёнович... Не нужно этого делать!

Ахнула, взвизгнула.

Денис быстро вошёл в столовую. Гость сграбастал госпожу Гагарину и, повалив на стол, целовал её лицо и шею. И как уж Варвара Ильинична не отбивалась, справиться с этим медведем не могла.

Соколов спокойно и негромко сказал:

– Григорий Семёнович, отпустите хозяйку.

Ливанов вспыхнул, лицо пошло красными пятнами. Ещё бы! Какой-то сопливый крепостной ему указывает. Но напоролся на спокойный взгляд Дениса, взгляд хладнокровного и уверенного в себе убийцы, и как-то... сдулся.

Он одернул костюм и обратился к барыне:

– Варвара Ильинична, почему вы манкируете мной?

Варвара, красная как свёкла, оправляла платье. Отошла в сторону Дениса и ткнула пальцем на дверь.

– Григорий Семёнович, я прошу вас покинуть мой дом...

Тот усмехнулся.

– Да куда же я на ночь глядя. Волки по лесам шалят. Позвольте я уже у вас... Переночую, так сказать.

Варвара поджала губы, посопела сердито.

– Хорошо. Глаша, постели гостю в библиотеке, на софе.

И вышла нахмуренная.

– Ваня, за мной.

Зашла в свою спальню.

– Ваня, я подозреваю его в нехорошем.

– Ну, это понятно. Я думаю, Маргошу надо на ночь поселить в вашей спальне.

– Полагаю, этого недостаточно. Сегодня ты останешься у меня, и будешь охранять мою честь.

– Как прикажете, Варвара Ильинична.

– Ночь сидеть и не спать, тебе, с твоей спиной, – тяжело. Поэтому, постелешь зипун у порога. Я бы попросила Глашу, но у неё дети маленькие дома. Их оставлять нельзя. В доме никого. А я... Я боюсь.

– Слушаюсь, Варвара Ильинична. Как скажете. И это... Ничего не бойтесь.

Денис спал у порога на огромном овчинном тулупе, лёжа на животе, не раздеваясь, накрывшись тканым покрывалом.

Среди ночи, дверь открылась, и Ливанов наступил на спину лежащего мальчишки. Соколов взвыл от боли. А Григорий потерял равновесие и грохнулся на пол.

Чиркнула спичка, Гагарина зажгла свечу.

И тут гость заорал благим матом. Маргоша, собачка, чуть больше кошки, рыча, вцепилась ему в ногу. Варвара, в одной ночной сорочке, вскочила, схватила собачонку и тянула её от Ливанова. Но острые как иголочки зубки крепко держали добычу.

Григорий Семёнович, вопя, отбрыкивался от животного и, наконец, освободился от мёртвой хватки. В одной нательной рубахе и подштанниках он валялся на полу, держась за прокушенную ногу и причитал:

– Что же вы, Варвара Ильинична, гостей собаками травите! Я же поговорить пришёл! А-а-а! Боже! Больно как!

– Видела уже... Как вы говорите... Как вам не стыдно! Вы – дворянин, и никакого уважения к даме! Подите прочь... Ваня, полей ему ногу водкой.

– А... Где?

– На кухне, в левом шкафчике штоф.

Денис с подсвечником зашёл в библиотеку.

– Григорий Семёнович, вы слышали, что барыня сказала. Давайте вашу ногу.

– Слышал, – мрачно отозвался Ливанов. И положил ногу на стул.

Иван полил водкой на следы от укуса, гость зашипел. Протянул руку, выхватил у Дениса плоскую бутылку и присосался к горлышку.

– Всё! Пшёл вон!

– Ну, как он? – Спросила хозяйка.

– Отобрал у меня водку и теперь пьёт.

– Да и ладно. Там меньше половины осталось. Давай спать дальше... Ваня, он тебе прямо на спину наступил?

Денис вздохнул.

– Да. Прямо на спину...

– Дай я посмотрю.

– Да ладно, Варвара Ильинична. Будет утро – посмотрите.

И задул свечу.

* * *

Утром он проснулся от выстрела.

Вскочил. Хозяйкина постель пуста. Вылетел на улицу. Там уже толпилась вся дворня.

Варвара Ильинична стояла на коленях посреди двора над трупиком Маргоши.

Она подняла тоскливые глаза на Ливанова. Спросила удивлённо:

– Зачем же вы так?.. Григорий Семёнович?..

Тот взревел:

– Чтобы меня всякая крыса кусала?! Я не потерплю! Я не позволю!

В руках у него дымился пистолет.

Варвара встала.

– Вы негодяй, Григорий Семёнович. Негодяй и мерзавец.

И быстро пошла в дом.

Иван подошел к мёртвой Марго. Череп собачке снесло напрочь.

Сзади Гагарина сказала:

– Ваня, отойди.

Он обернулся. На крыльце стояла Варвара с кремнёвым штуцером в руках. Денис сделал пару шагов в сторону.

Ливановский кучер, поправлявший сбрую на конной паре, запряжённой в пролётку, ласточкой нырнул за колесо. Ливанов стоял, разинув рот и выпучив глаза.

Грохнул выстрел. Варвара брякнулась задницей на крыльцо. Штуцер вылетел у неё из рук и, кувыркнувшись через перила, упал на газон.

Правая Ливановская упряжная рухнула набок и забилась в агонии.

Ливанов заорал.

– Варька! Ты что – дура?! Ты что творишь?! Я за эту кобылу двадцать рублей серебром отдал!

Глафира помогла встать хозяйке. Та отряхнула подол, держась за отбитое плечо. А Григорий достал из-под полы второй пистолет. Его колотило от злобы.

– Да я тебя!... Я тебя...

Вся дворня шарахнулась в коридор, подальше от направленного ствола.

Денис, для самого себя неожиданно, шагнул и прикрыл хозяйку собой, спокойно, с угрожающим прищуром, глядя на размахивающего оружием мужика.

Тот шипел:

– Щенок наглый. Убить бы тебя...

Варвара сказала из-за его спины.

– Я за Марго отдала тоже двадцать серебром. Мы в расчёте, Григорий Семёнович. И уезжайте ради бога. Уезжайте от греха подальше. У меня ещё ружьё есть. И оно заряжено.

Ливанов крикнул своему кучеру.

– Режь постромки!

Бросили дохлую лошадь посреди двора и укатили по дороге на юг.

Все дружно вывалились обратно не крыльцо, под руки, повели Гагарину в усадьбу. Усадили на тахту в гостиной.

Глаша обмахивала хозяйку полотенцем. Ту трясло. Она пила из оловянной кружки воду, и зубы у неё выбивали дробь.

Франц, прямой, как флагшток, сказал:

– Варвара Ильинищна, вы героищеская шенщина... А господин Ливанов-то перепугался. Думал, щто вы его застрелите, как хорька.

Все, включая барыню, начали подхихикивать, потом и вовсе заржали в голос. Варвара Ильинична смеялась и плакала одновременно. Напряжение разрядилось.

Когда успокоились, Варвара сказала:

– Спасибо тебе, Ваня.

– Да ладно...

– Он ведь, дурак, мог и выстрелить.

Денис постоял, помялся, не зная, что сказать, потом пробормотал:

– Я один раз уже умер, второй раз не страшно...

И спросил:

– Глаша, а в деревне конину едят?

– Когда есть – едят. А чего же мясо-то не есть.

– Надо лошадь освежевать, да людям раздать. Пропадёт.

– Я пойду, шкуру сниму, – проявил инициативу Захар, – а ты, Глаша, сходи в деревню, скажи бабам про конину.

А Денис отпросился домой. Надо было проверить – как там мать.

Дома отец заболел. Лежал на полатях бородой кверху.

– Мама, ты как себя чувствуешь?

– Уже лучше, сыночка.

– Сходить к барыне сможешь? Там конину раздают. Бесплатно. А что с батей?

– Мужики его отходили, отмутозили. Вчерась вечером. Обиделись на него.

Петр молчал. А Мария взяла ведро и пошла с сыном за кониной. Спрашивала:

– Ванечка, ты пошто дома не ночевал? Барыня не пустила?

– Да, мам. Там такое!..

Во дворе крестьянки деловито разбирали бедную лошадь на запчасти.

Варвара Ильинична уже оправилась и встретила Дениса на крыльце.

– Пошли, Ваня. Этот мужлан перебил нам всё настроение. Но работать надо... Я на днях отправлю Франца в Архангельск, узнать насчёт пожарного...

– Насоса, – подсказал Денис.

– Да. Правильно. Ты, Ванечка, посиди, подумай ещё. У тебя хорошо получается.

Завела его в кабинет. Закрыла дверь, остановилась и долго смотрела Денису в лицо. Потом шагнула, прижалась к нему. Держала за плечи, боясь причинить боль спине.

– Без тебя, я бы никогда так с Ливановым не сделала. Есть в тебе что-то... Сильное.

Денис приобнял барыню.

– Ничего. Всё хорошо, Варвара Ильинична. Всё наладим, всё поправим, ото всех отобьёмся.

Варвара привстала на цыпочки и поцеловала Дениса в щеку.

– Спасибо тебе, Ваня. Другие-то меня бросили, да сами попрятались. Один ты у меня защитник.

Денис с удивлением обнаружил, что в его душе что-то шевельнулось. Что-то незнакомое. Нежность какая-то...

Он тряхнул головой. Надо сосредоточиться. Впереди много работы. Пока всё идёт нормально. Всё идёт так, как задумано.

– Варвара Ильинична, вы в анатомии разбираетесь? Потрогайте ключицу, я боюсь перелома.

Гагарина потрогала своё плечо.

– Не знаю.

– Дайте я...

Он через ткань глухого платья пощупал кости. Когда коснулся средины ключицы, Варвара поморщилась.

– Боюсь, что у вас трещина в кости. Надо поберечь руку. Нужен платок.

– Какой?

– Большой, женский.

– Глаша! Глафира!

Та зашла.

– Принеси платок, что на сундуке у меня лежит.

Денис сделал повязку через плечо, поддерживающую руку.

– Придётся вам вот так походить некоторое время. Хотя бы дня три. И постарайтесь рукой не шевелить.

Варвара во время этих процедур всё время внимательно смотрела на Ивана. Когда тот закончил она с подозрением спросила:

– Ваня, а откуда ты всё это знаешь?

– Я потом, когда-нибудь, расскажу.

– Почему – "потом"?

– Сейчас ещё не время.

– А когда будет время?

Денис закрыл глаза, постоял так некоторое время, поулыбался.

– Варвара Ильинична, позвольте, я сам определю, когда оно придёт. Хорошо?

Варвара тоже многозначительно помолчала, но согласилась:

– Хорошо.

Умная женщина.

* * *

Позавтракали в столовой.

Уже привычная пшённая каша с маслом и чай с сахаром.

– Чёрт, мясо надо, – думал Денис. Но чего-то требовать, или даже просить, пока было рано.

"Ладно. Поехали дальше. Что тут ещё можно сделать?" – думал он садясь за письменный стол.

Общая картина ясна. Нехватка квалифицированных кадров. Это очевидно и естественно. Привлекать со стороны? Влетит в копеечку. Это одно. А второе – где взять поле деятельности для этих "спецов"? Косить и пахать вручную – много ума не надо.

Личный состав поместья не восхищает. Двенадцать душ по ревизским сказкам. Деревня в четырнадцать дворов. Три хозяйства вообще без мужиков. Вдовы солдатские. Люди и так выжимают из себя последние силы.

Значит – механизация и интенсификация труда. Простейшие механизмы и приспособления. Над этим придётся работать. Изобретать.

Следом тянется производственная и материальная база. Заказывать инструмент и технику на стороне, наверняка, накладно. Да и отдавать свои идеи, впрочем, пусть даже и не свои, совершенно ни к чему. Интенсификация всего хозяйства страны приводит к падению цен на продукцию. И в ситуации со всеобщей механизацией, нам самим придётся производить больше, а получать столько же. А это неразумно.

Значит, надо делать производство здесь, на месте. Пусть и примитивное. Но, переход от ручного труда к труду с малой механизацией даст чудовищный скачок производительности. И, на первых порах, этим можно и ограничиться.

Соблюдение секретности – это следующая статья. И тут надо работать и работать. Надо создавать службу безопасности. А может быть, даже и маленькую армию. Вон, Ливанов что сотворил.

Нет. Смерть собачки его не беспокоила. Тут нужны хорошие настоящие собаки. Сторожевые. А покойная Марго – это так... Баловство.

Потом пришла интересная мысль. Он пододвинул карту. Мда-с...

Вышел в коридор и пошел в сторону кухни, откуда доносился голос Гагариной.

– Варвара Ильинична, можно вас на минутный разговор?

Хозяйка, вытирая свободную руку о передник, пошла за ним в кабинет.

– Скажите, а каким путём вы ездите в Архангельск. К примеру...

– Едем сначала до Лешуконского. Там брод. И потом лесным трактом, через Карпогоры...

– И сколько занимает путь?

– Недели две туда и столько же обратно.

– Господи, в какой глухомани мы живём!

– Ох и не говори, Ванечка. А чего ты хотел?

– Я думал паром сделать и брать за перевоз. Это деньги. Только выходит – на той стороне дорог нет?

– Нет, Ваня. На той стороне наши заливные луга. Покосы и огороды.

– Тогда паром отменяется. Буду думать дальше... Кстати, а кузница в селе есть?

– Есть. Как без кузницы. Вон, даже лошадь подковать...

– Уже кое-что. А кузнец кто?

– А кузнец – дядька твой. Касьян Портнов. Но он – так себе кузнец, между делом.

– Понятно. Ладно, буду думать дальше.

До обеда внезапно для себя выяснил, что село совершенно не использовало картофель. Это большое упущение в хозяйстве, и он намеревался это положение исправить.

Кроме того пашни не удобрялись. Огороды – да, пашни – нет. Почему? Ладно, химических удобрений ещё не существовало, но навоз-то в наличии. И с этим недоглядом тоже надо было что-то делать. То есть необходима навозная яма, которая будет концентрировать подкормку естественного происхождения для растений.

И сразу же пришёл на ум генератор биогаза. Это тоже необходимо будет обмозговать.

Денис накидывал план будущих работ.

После обеда подался в кузницу и осмотрел помещение, инструменты и горн.

Тут же образовалась проблема – кузницу следовало делать капитальной, а не просто навес. Кроме того запас железа следовало пополнить, исходя из его планов создания пароконного плуга, роторной сенокосилки и конных граблей. Это для начала.

Вернулся через пару часов в кабинет и до вечера обсуждали с Францем, Захаром, Глашей и, конечно же, Варварой Ильиничной, его планы.

На этом импровизированном совещании он понял, что его новшества встретят сопротивление в крестьянской среде. Но это не причина отказываться от "прогрессивных технологий". Постепенно все поймут выгоды от малой механизации и прочей новизны.

Ужинали печёным сомом с гречневой кашей.

После позднего ужина Денис посидел ещё маленько за бумагами и собрался идти домой. Но Гагарина его остановила.

– Ваня, я прошу тебя остаться на ночь. Глаша постелет тебе в кабинете.

Удручённо села на стул.

– Знаешь, Иван... Я устала бояться. Я устала каждую ночь ложиться спать с пистолетом под подушкой. Здесь такая глухомань и я всего боюсь. Зимой волки лютуют... Теперь, когда Марго нет – боюсь особенно. А ты... Мне кажется, что ты можешь меня защитить. Оставайся ночевать в кабинете.

Спорить он не стал. То ли спать на деревянных полатях, то ли на мягком диване.

Да он, собственно, и надеялся на такое предложение. Были у него некоторые планы, некоторого характера, на некоторых особ.

Когда все разошлись, хозяйка заперла дом, закрылась в своей спальне, и усадьба затихла, Денис тихо прошёл в библиотеку. Там не стене висела испанская гитара-шестиструнка. Он намеревался её испробовать.

Тихонько настроил инструмент и тронул струны перебором.

Его умение играть на гитаре, и его мягкий, вкрадчивый, лирический баритон, сразили не одно женское сердце. А сейчас бариона как не бывало. Тенор!

– "Плесните колдовства в хрустальный мрак бокала

В расплавленных свечах мерцают зеркала

Напрасные слова я выдохну устало

Уже погас очаг. Ты новый не зажгла..."

Он тихонько пощипывал струны и негромко выпевал слова романса. Но прекрасно понимал, что та, которой предназначалось это выступление, прекрасно его слышала.

Буквально после первого куплета дверь тихонько открылась и в библиотеку просочилась Варвара Ильинична в ночной рубашке и накинутой на плечи большой цыганской шали.

Денис, изобразив смущение, замолчал.

– Ванечка... Пой дальше... Пожалуйста, – прошептала Гагарина.

И он продолжил:

– "У вашего крыльца не вздрогнет колокольчик..."

Прошёлся по своей программе романсов.

А закончил простенькой, деткой – Тридцать три коровы.

Варвара смотрела на него, распахнув глаза. Она прижала кулачки к груди и прошептала:

– Ваня... У тебя божий дар... Ты заставил меня плакать и смеяться. Скажи мне – кто ты?

– Пойдёмте спать, Варвара Ильинична. Завтра у нас будет трудный день... Простите, что я вас разбудил.

Аккуратно поставил гитару на кресло и пошёл к двери. Варвара удержала его за плечо и долго и внимательно смотрела ему в лицо.

Денис склонился и осторожно поцеловал женщину в губы.

Варя не отшатнулась и не оттолкнула. Наоборот, подняла лицо, чтобы ему было удобней, и Денис стал нежно прикасаться к нему губами.

Страсть накалялась. Женщина начала отвечать на его поцелуи. А когда он провёл руками по её спине и опустил их ниже поясницы, Варя округлила рот буковкой "о", задышала тяжело со всхлипом, задрожала.

Подняв женщину на руки, Денис понёс её в спальню. Она распаленно шептала.

– Ваня... Ванечка...

И он ей отвечал также распаленно.

– Что, Варенька? Что, родная моя?

Ответа не было.

Он продемонстрировал ей добрую половину из своего арсенала опытного любовника. Варенька пару часов металась в эпилепсии страсти. Стонала, кричала и билась как рыбка, вытащенная из воды.

Подростковая гиперсексуальность тела Ивана, и мудрая искушённость мозга Дениса, творили чудеса интима.

В конце-концов Варя на полукрике уснула. Просто – выключилась. Умаялась, бедная. Она лежала, мокрая от пота, с пылающим лицом, с лёгкой улыбкой на губах и ровно дышала во сне.

– Так, – думал Денис, – большая часть дела сделана... Но, какая женщина! А! Какая страсть! Гейзер! Вулкан!!.. За такую не жалко и плёткой по спине получить... И умереть за неё не жалко.

Он, встал, накрыл Гагарину легким покрывалом и ушёл в кабинет на узенький диван досыпать остаток ночи. Спина болела неимоверно.

Утром пришедшая Глаша загремела кастрюлями и сковородками. Денис проснулся и, напялив рубаху и лапти, поплёлся оправляться и мыться.

Попутно он отметил себе в памяти вопрос о создании нормальных сортиров. И даже больше – нормального теплого туалета и нормальной ванной. Ну, вот привык он к минимальному цивилизованному комфорту, что поделаешь.

Позвали в столовую на завтрак.

Как человек, грудью вставший на защиту своей госпожи, как её личный охранник, он приобрёл привилегию – завтракать за одним с ней столом. Тем более, Денис положительно отличался манерами и аккуратностью.

Варя старалась не поднимать глаз. Если она встречалась взглядом с Иваном, тут же краснела до кончиков ушей и снова утыкалась в тарелку.

Глаша делала вид, что ничего нет замечает. Но то, как она стреляла глазами на Дениса, показывало, что она всё поняла.

После завтрака Варя и Денис остались наедине в кабинете и Гагарина начала разговор:

– Иван... Я вчера допустила слабость. Я вижу, что ты весьма порядочный человек...

Он перебил.

– Варвара Ильинична, я хочу, чтобы вы поняли одну вещь. Если я полюбил женщину, значит, я отвечаю за неё. Я отвечаю за её здоровье, за её безопасность, за её благосостояние и за её реноме... Я прекрасно осознаю всю глубину сословной пропасти, что разделяет нас. Но прошу вас не беспокоиться о вашей чести. Я не мужлан Ливанов.

– Хорошо, Ваня, – чопорно произнесла Варвара, – я ценю твою деликатность.

И, несколько торжественно, вышла из кабинета.

Но только Денис собрался обратиться к бумагам, как хозяйка вернулась, закрыла дверь, и, буквально, прыгнув к мужику прижалась к нему всем телом. Обхватила его за шею неподвязанной рукой, присосалась к губам. Зашептала горячо:

– Ох, Ваня. Что ты со мной сделал? Что ты сделал со мной? Я никогда, ничего похожего не испытывала. Я даже не думала, что такое может быть. Как я теперь стану без тебя?

– Я всегда здесь, солнышко моё. Я буду рядом, пока не прогонишь, лучик ты мой ласковый.

И тут оба одновременно поморщились от боли. Варвара схватилась за ключицу, а Денис пошевелил плечами от боли в спине.

– Два инвалида! – резюмировала Варвара. И, посмеиваясь, упорхнула в коридор.

Денис пару часов разбирался в демографии поместья.

Он пригласил освободившуюся Глашу в кабинет и внимательно выслушивал характеристики, которые она давала каждому крепостному крестьянину. На каждого человека он завёл отдельный лист и выписывал на него важные, с его точки зрения, сведения, формируя оперативный каталог.

Варя в этом вопросе помочь ему не могла. Она плохо знала своих людей и мало с ними контактировала.

Наметил ещё – подключить к этому делу мать. Две точки зрения должны сформировать вполне объективный портрет кадровой единицы. Что позволит оценить способности каждого, его умственные и физические возможности. Его материальное состояние.

Также он вознамерился провести перепись имущества и живности во дворах крепостных селян. Детальное знание стартового капитала поможет правильно оценивать потенциал хозяйства.

И ещё наметил сделать медицинский осмотр всего населения. Тотальную диспансеризацию.

Всё это он объяснял хозяйке и пришедшему послушать управляющему.

Госпожа Гагарина загорелась этой идеей. Она сама закончила курсы сестёр милосердия и прямо вспыхнула желанием проявить свои знания на практике.

Но тут вошла Глафира и сообщила:

– Варвара Ильинична, там какой-то барин, вас спрашивает.

Варвара Ильинична вышла на крыльцо. Денис следом.

Так. Приехали.

Перед крыльцом небрежно стоял мужчина в очках, в синтетической куртке, джинсах и в дорогих туристических ботинках из нубука.

Хозяйка поздоровалась:

– Добрый день. Вы кто?

Денис отодвинул её, выступил вперёд, прикрыв собой.

– Это, Варвара Ильинична, ко мне.

Мужчина усмехнулся и слегка поклонился.

– Здравствуйте. Разрешите представиться, Рыжов Владимир Васильевич, старший научный сотрудник института хронометрии... А вы, насколько я понимаю, Соколов Денис Евгеньевич... Отлично... Варвара Ильинична, где мы можем поговорить?

Варвара настороженно глянула на Рыжова, на Дениса.

– Ну... Проходите в гостиную.

В помещении Рыжов обернулся.

– Варвара Ильинична, позвольте мне побеседовать с этим молодым человеком с глазу на глаз, так сказать.

Варенька слегка побледнела и испуганно глянула на Дениса. Тот ответил:

– Она в достаточной степени разумная и мужественная женщина. Я, по некоторым причинам, не хотел бы скрывать от неё информацию.

"Научный сотрудник" задумался на секундочку, потом махнул рукой.

– Хорошо. Пусть присутствует. Давайте присядем.

Расселись.

В дверях стояли Глаша, Захар и Франц Карлович. Гость со значением посмотрел на слуг, на Варвару... Она скомандовала.

– Глаша, закрой плотно дверь с той стороны. И не беспокойтесь, все хорошо.

Когда остались одни, Рыжов спросил у Соколова, указав глазами на Гагарину: