Текст книги "Пираты Карибского моря. Проклятие капитана"

Автор книги: Юрий Папоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 43 страниц)

– Нет, Марио, мы его сдадим губернатору. А ты отбирай команду и поведешь «Дувр» вслед за мной в Санто-Доминго. Медико, раз вы сдружились, остается с тобой. Вас же, мистер капитан, прошу следовать за мной на мой корабль. – И Педро зашагал к сцепленным бортам.

Как только «Дувр» стал в кильватер «Андресу II», Марио, обращаясь к Хуану, сыну бывшего палача Гаваны, а ныне всеми признанного, прекрасно практикующего доктора Медико, заговорил:

– Есть, однако, в наших водах, кроме Тича Чернобородого, еще один неуловимый капитан, но, как говорят, весьма справедливый с подчиненными ему людьми, пират Бартоломей Роберте. Большой знаток морского дела, начитан, невероятной силы воли человек, для местных губернаторов этот Роберте – сплошной дикий ужас.

– Ты мне разъясни другое. – На лице Медико Марио видел неподдельное недоумение. – Ну, что за жизнь у простого моряка на пиратском корабле? Вечно только и знай натягивать и травить фалы, закреплять штаги, леера, кабестаны, бесконечно штопать рваные паруса, день и ночь драить палубу, переносить непогоду, уже без сил, но бесконечно вычерпывать с палубы соленую морскую воду, переносить капризы, а то и издевательства капитана. При этом не очень хорошо питаться и спать на циновках, в лучшем случае в гамаке. К тому же, упаси боже, страдать морской болезнью. А в любом бою всякий раз подвергать риску свою жизнь.

– Все это и приносит счастье настоящему, свободному человеку! В том числе и уметь не страдать морской болезнью.

Начавшийся интересный разговор был прерван появлением на горизонте корабля, идущего встречным курсом. Им оказалось испанское почтовое судно.

В Санто-Доминго корсары были встречены с честью. Особенно радовался такому богатому трофею генерал-губернатор. В немалой степени обогатились и члены экипажа «Андреса II».

Де ла Крусу очень нравился этот старинный город, основанный еще в 1496 году Бартоломеем Колумбом. Привлекали корсара регулярная планировка улиц, обилие зеленых скверов и парков и особенно архитектурные памятники XVI века и прежде всего католический собор, в котором хранилась гробница Христофора Колумба. И нынешний бравый генерал-губернатор более чем благосклонно относился к отважному корсару. Он всегда устраивал ему и его людям достойный отдых.

В тот июльский вечер 1712 года генерал-губернатор принимал в своем дворце капитана, его старшего помощника Васкеса, доктора Медико и нотариуса Антонио, с которым следовало подписать определенные бумаги.

Уже когда, казалось, наступила пора прощаться, генерал-губернатор неожиданно заговорил о важном:

– Конечно, карибские пираты принесли немало серьезного вреда развитию нашей империи. Многие города в Вест-Индии были варварски разграблены, многочисленные корабли, полные разных товаров, золота и серебра, захвачены и безвозвратно исчезли, без счета убито испанцев и сколько их пострадало от противозаконного бесчеловеческого насилия и изуверских пыток. Однако в нашей беде это было не главным!

– Вы правы! Карибские пираты все же никогда не представляли собой реальной опасности для существования Испанской империи как таковой, – поддержал разговор Васкес.

– Да, конечно! Бесспорно, упадок могущества Испании как мировой державы ни в коей мере не есть следствие действий в Вест-Индии английских, французских и голландских пиратов. Нам следует признать, что главная причина заключалась в несостоятельности, неразумных действиях короля, его приближенных чиновников и генералов.

– Не здесь! Там, в Мадриде, – заметил де ла Крус.

– Недалекий король. Он и окружил себя себе подобными, – сказал Марио.

– Причина в глупых действиях не знавших меры наших генералов на всем протяжении недавней пагубной для нас Тридцатилетней войны. От них не отставали бестолковые политики и гранды, которые руководили нашей государственной экономикой. Теперь вот эта Война за испанское наследство. Куда она приведет нашу любимую Испанию?

– Я думаю, что наша Испания сейчас представляет собою лакомый кусок, объект борьбы между странами Европы, прежде всего между Англией и Францией. Что еще мы потеряем в этой войне, пока неизвестно, – заметил де ла Крус.

Это суждение корсара, очевидно, не очень-то понравилось генерал-губернатору, и он встал с кресла, чем дал понять, что эта их встреча окончена.

А в эти самые дни в дорогом сердцу Педро де ла Круса Тринидаде разыгрывалась непредвиденная, немилосердная трагедия. Нещадно жаркое лето не могло не обернуться бедствием для многих жителей обширной Вест-Индии. То здесь, то там вспыхивали различные эпидемии, которые сотнями, а то и тысячами уносили жизни людей в иной мир. Жителей Тринидада поразила желтая лихорадка. Каких-либо эффективных лекарств для борьбы с эпидемией не было, и многие погибали. Похоронили настоятеля собора Святой Троицы падре Лукаса Понсиано де Эскасену, умерли жена губернатора, старший алькальд и местный шеф инквизиции.

Первой в доме почувствовала на себе болезнь Каталина. У нее появился озноб и сразу поднялась температура, возникла острая головная боль. На второй день она ощутила разбитость во всем теле, боли в мышцах, темени и глазах, которые налились кровью. Еще до вызова доктора Каталина попросила донью Кончиту переселиться с Андресом и Иннес в дом к ее младшей сестре. Добрая женщина отвела детей, но вернулась к больной и помогала ей, не опасаясь подхватить заразную болезнь. Два местных врача, один из них англичанин, оба по два раза на день бывали у Каталины, но спасти ее не смогли. Последними словами ее были: «Не дал мне Всевышний любить моего Педро, как я хотела. Буду ждать его там! До-нья Кон-чи-та, бе-ре-ги-те на-ших дет…»

Умная женщина похоронила еще двух служанок Каталины, выждала положенные дни карантина и тогда только пришла к младшей сестре Каталины, дом которой страшная эпидемия обошла стороной.

– Маргарита, я безмерно рада за тебя и твоих детей, за Андреса и Иннес! Похоронила Каталину я одна. Она сама и врачи не рекомендовали ваше присутствие. Андресу и Иннес ничего не будем говорить. После. Каталина просила, и я дала слово дождаться Педро. Буду умолять его, – так велела Каталина, – разрешить мне остаться рядом с детьми, пока они не подрастут.

Маргарита нежно расцеловала донью Кончиту и оставила жить у себя.

В Гаване стало известно о трагедии, случившейся в Тринидаде, и, как только сняли карантин, в Тринидад приехала Мария де Амбулоди. До отъезда Мария успела отправить подробное письмо графине Иннес с сообщением о гибели Каталины.

В Санто-Доминго стало известно, что американский пират Том Аугур из Джексонвилля по прозвищу Наточенный Нож намерен совершить нападение на порт Сан-Педро-де-Макорис. Для проведения разведки он скрыл свой корабль в одной из ближайших бухт и на шлюпке прибыл в город.

Де ла Крус повел свой фрегат в этот порт и сошел на берег. День не дал ожидаемых результатов, но ближе к вечеру, когда Педро с любимцем Успехом и друзьями возвращались из города в порт, произошла случайная встреча. Педро и Успех, который не отходил от него ни на шаг, завернули за угол. В это время Марио, Бартоло, Антонио и Меркурий задержались у какой-то красочной ветрины магазинчика. Чуть более чем в десяти шагах от Педро ему навстречу шагали три человека, которые явно не были испанцами. Один из них, Наточенный Нож, узнал, скорее всего по описанию своих собратьев, корсара де ла Круса и первым выхватил пистолет из-за пояса. Педро извлек свой, когда пират уже нажимал спусковой крючок, но Успех прыгнул на пирата, и пуля попала в грудь дога. Своим метким выстрелом Педро насмерть сразил противника. Когда в следующий миг из-за угла появились друзья корсара, двое сопровождавших пирата пустились удирать. Одного в спину ранил Марио, а другого, когда тот развернулся, чтобы выстрелить, Бартоло сбил с ног точным ударом своей длинной плети.

Похоронив любимого Успеха, как члена экипажа, в мешке, в море через рилинг, де ла Крус, узнав от плененных пиратов местонахождение бухты, прошел туда и безжалостно пустил на дно пиратский фрегат.

Возвратившись в Санто-Доминго, Педро услышал об эпидемии на юге Кубы и стремительно ушел в Тринидад, куда прибыл три недели спустя после похорон Каталины.

Он понял, что произошло непоправимое несчастье, когда на причале увидел стоявшую во всем черном и в полном одиночестве донью Кончиту.

– Педро, мы потеряли Каталину. Дети живы, – только и произнесла тихо, сквозь слезы донья Кончита.

На миг все замерло в нем. Тело перестало слушаться, мозг – соображать, взгляд унесся в бездонную пустоту. Педро стиснул зубы с такой силой, что свело челюсти, и он с минуту не мог произнести ни слова. Боль ударила по ногам, он покачнулся, но сумел взять себя в руки. Донья Кончита поняла, какой страшной силы удар она нанесла обожаемому ею человеку. Де ла Крус пристально поглядел на женщину, у которой не переставали течь из глаз слезы, с трудом набрал воздух в легкие, сжал кулаки и сквозь зубы еле слышно произнес:

– Вот уж несут седину нашей жизни худшие лета. Вот уж лицо бороздит сеть стариковских морщин. Вот уж силы напор слабеет в разрушенном теле, – еще сильнее напряглись его желваки, и он замолчал.

– Вот уж не в радость игра, в молодости влекшая нас. – Донья Кончита смиренно продолжила четверостишие из «Письма с Понта» Овидия. – Помни, Педро, у тебя от Каталины есть дети! Им должен ты посвятить свою жизнь!

Неделю Педро не мог прийти в дом к Антонио и Маргарите, чтобы встретиться с детьми. Наконец встреча состоялась, и она возвратила Педро прежние силы. Он засыпал цветами могилу Каталины и вызвал из Гаваны лучшего скульптора, чтобы поставить усопшей неповторимый памятник. Когда в присутствии губернатора и нового настоятеля собора Святой Троицы памятник был открыт, тогда только отец рассказал сыну Андресу и дочери Иннес о случившемся несчастье и, превозмогая свое горе, с жаром занялся поправлением коммерческих дел. Экипаж корабля он распустил сразу. Всех одарил, чем мог. Тепло и в то же время с грустью распрощался с глубоко скорбевшими своими верными друзьями Хуаном Медико и Доброю Душою. Фрегат поставил на якоря и в Гаване обнародовал сообщение о его продаже.

Графиня Иннес, пребывавшая в монастыре, получив письмо Марии, три дня и три ночи провела в раздумьях. Затем, приняв твердое решение, рассказала о своей жизни и про страстную любовь настоятельнице монастыря. Та приняла сторону Иннес, но сообщила, что индульгенцию, которая позволила бы монахине оставить монастырь, может выдать только папа римский Клементий XI, и вернее будет, если его об этом попросит король. Иннес немедля связалась со своей верной подругой, герцогиней де Овьедо, и та обещала помочь. Письмо короля Филиппа V ушло в Ватикан в октябре 1712 года. В ожидании ответа графиня Иннес отправляла Марии письма с каждой оказией, прося ее чаще наведываться в Тринидад и сообщать ей все о жизни Педро и его детей.

Глава 8
КАПИТАН КОРАБЛЯ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА

Были и такие жители Тринидада, которые косо глядели на то, что вдовец Педро и вдова донья Кончита жили под одной крышей, хоть она и накрывала большой по размерам дом, в котором еще проживали Бартоло, бывший кок с «Андреса II», строгая управительница Марта и разная челядь. Однако родные и близкие хорошо знали, сколь плодотворным было для воспитания детей Педро и Каталины присутствие в доме доньи Кончиты.

Ушедший в себя и ставший менее общительным, Педро, однако, быстро наладил ведение внушительного хозяйства. При этом он каждый день находил возможность бывать вместе с детьми, совершать с ними разные близкие и дальние прогулки, частенько вывозить их в Гавану. В Тринидад нередко приезжала Мария де Амбулоди, которая всякий раз привозила детям Педро новые забавные игрушки. Таким образом, графиня Иннес в Мадриде была в курсе того, как жил любимый ею с еще большей силой Педро де ла Крус.

Индульгенция папы римского Клементия XI пришла в январе 1713 года. Иннес неформально, но как бы испросила согласие короля и королевы на свой брак с прославленным корсаром Педро де ла Крусом и, получив его, отправилась в Гавану. В апреле, вместе с Марией, она появилась в Тринидаде, словно дождь в безоблачный день.

Обеих приняли у себя Маргарита и Антонио. Маргарита знала от Марии о намерениях графини Иннес и была на ее стороне, не без основания полагая, что Педро и детям Каталины будет намного легче существовать рядом с такой женщиной, как Иннес, столько лет безответно любившей Педро. Педро же был поражен приездом Иннес, но донья Кончита его вразумила:

– Лучше тому, кому помогает Бог, а не тому, кто в заботах сбивается с ног.

И тут же у мудрой доньи Кончиты состоялся «деловой» разговор с Марией, которая, хоть и любила своего Мигеля, явно души не чаяла в Педро.

– Спору нет, милая Мария, графиня Иннес достойнейшая из женщин! – Донья Кончита внезапно вспомнила день, когда убила своего мужа, лишившего жизни того, к кому она безумно пылала любовью. – Но ведь Педро любил, очень любил Каталину, как редко другой мужчина в состоянии любить. Никто не вправе сейчас трогать его сердце. Все от Бога, хотя… хотя многое зависит и от того, как поведет себя, как станет действовать Иннес.

– Я знаю, донья Кончита, что любовь не всегда верный, хороший советчик, но я уверена, что Иннес во всех отношениях совершенна. Бог редко награждает человека столькими необходимыми ему достоинствами.

– Когда я, Мария, в первый день знакомства, увидела Иннес, признаюсь, я испугалась. Зевс наделил рогами быка, копытами лошадей, быстрыми ногами зайцев, пастью с острыми зубами львов, шипами рыб, легкими крыльями птиц и рассудком – мужчину. Ничего у верховного бога не осталось для женщины. И тогда Зевс даровал ей красоту! Подумай над этим. Это серьезно! К счастью, я очень скоро успокоилась. Убедилась, что Иннес разумнее многих мужчин. Мне бы искренне хотелось, чтобы все женщины были похожими на нее.

– Вы правы, донья Кончита. В этом случае с Педро, как никогда, важны осторожность и упорство. Полагаю, что Иннес это хорошо знает. Вы поглядите, как она себя ведет. А насчет красивых женщин вы тоже правы. Редкая из них может похвастать своим интеллектом, хотя многие используют свою внешнюю красоту куда лучше, чем быки свои рога, львы – зубы, а птицы – крылья. Сколько страданий мужчинам приносит красота иной женщины!

– Мы с тобой к таким не относимся, уже потому, что обладаем внутренней красотой, деточка, – донья Кончита нежно обняла Марию. – Дай бог удачи Иннес и Педро! Прошлое не воротишь. Пусть они будут счастливы!

Графиня же, в свою очередь, очень разумно повела себя. Она ни словом, ни намеком не давала чувствовать Педро то, что творилось в ее сердце и душе, с большим тактом приблизилась к Андресу и маленькой Иннес. К счастью, очень быстро прониклась любовью и к ним, и вскоре многие жители города заговорили в своих домах о том, что Педро де ла Крус «был бы большим чудаком», коль скоро не взял бы в жены графиню Иннес.

Она выждала, когда исполнился год со дня гибели Каталины, и только тогда заговорила с Педро о возможном заключении с нею брака и об отъезде в Мадрид на постоянное местожительство.

– Педро, ты же должен знать, что достоинство женщины прежде всего измеряется ее способностью любить. Настоящая женщина обязана обладать сознанием того, что она – храм, более того – алтарь, в равной степени как для детей, так и для мужа.

Педро понял, что Иннес имела в виду алтарь как жертвенник, как возвышение, на который люди, каждый по вере своей, приносили богу жертвы. Пока он думал, Иннес продолжила:

– Но мною движет не одно сознание того, о чем я только что сказала, а большая любовь, Педро! Любовь, которая не проходит с годами, а становится еще сильнее, глубже, всепоглощающей. Нужно ли мне еще доказывать, как глубоко, беззаветно я люблю тебя столько лет?

– Иннес, я преклоняюсь пред тобой!

Педро еще что-то хотел сказать, но она его перебила:

– Педро, пойми, это логично! Ты просто должен сменить местожительство и дать воспитание детям в Мадриде. Уедем, и вычеркнешь ты из своей головы навечно слова: пираты, корсары, смерть, табак, какао, золото, кампешевое дерево, кожи, индиго, быки и коровы и соломенные сомбреро.

Тут Педро невольно вспомнил строки из Овидия, написанные ему в письме Тетю из своего имения во Франции: «Слушай меня и верь умудренному опытом другу: тихо живи, в стороне от именитых держись. Тихо живи, избегай, как можешь, знатных и сильных, их очагов огонь молнией грозной грозит! Пользы от сильных мы ждем. Но уж лучше и пользы не надо нам от того, кто вред может легко причинить». Вспомнил, но тут же своим ясным умом понял, что рядом с детьми будет добрая и верная ему женщина.

После этого разговора Педро задумался. У него, конечно же, были особые чувства к Иннес. Он обожал ее и за любовь к нему, и за все, что Иннес сделала доброго в его жизни. Однако решающую роль в ситуации сыграли друг Антонио Игнасио Идальго, его жена Маргарита и свидетель бракосочетания Педро и Каталины, крестный детей, бухгалтер дон Херонимо де Фуэнтес. Они убедили Педро не отвергать веление судьбы, взять в жены Иннес и с детьми, к которым Иннес сразу же привязалась и которые явно отдали ей свои сердца, отправиться в Испанию, в Мадрид.

Педро продал фрегат и часть хозяйства, остальную часть, как и большой дом, переписал на имя Маргариты и Антонио, создал настоящую фабрику по производству сомбреро из жарея и сделал ее хозяином свободного негра Бартоло. Де ла Крус устроил прощальный обед с жителями Тринидада и уехал вместе с Иннес, детьми и доньей Кончитой в Мадрид. Иннес в лице доньи Кончиты обрела верную, добрую и разумную подругу.

Во втором десятилетии XVIII века в Вест-Индии и в Атлантике активному действию английских пиратов (голландские уже не представляли собой никакой опасности), положили конец не испанцы, а сами же англичане. Королева Англии объявила пиратов вне закона, отправила военные корабли, и благодаря усилиям ряда губернаторов английских колоний на побережье Атлантического океана, таких, например, как Спотсвуд и Джонсон, наступил закат пиратства. Пиратов, переместившихся к побережью Северной Америки, преследовали повсюду, от Салема до Чарлстона. Массовые убийства морских разбойников в сражениях на море и нескончаемые публичные казни через повешение ускорили установление порядка. И даже такой алчный губернатор Северной Каролины, как Иден, вынужден был изменить своим вкусам закоренелого уголовника: Однако с пиратством окончательно не было покончено. Те, кто не были схвачены и казнены и не ответили покаяниями на призыв английской королевы, отправились на своих судах разбойничать в воды Африки и Азии. Превосходно зная, что многие плантаторы английских поселений в Америке, как и испанские ранчеро в Вест-Индии, были чрезвычайно заинтересованы в приобретении черных рабов, бывшие карибские пираты не отказывали себе в удовольствии вновь пересекать Атлантический океан, однако теперь с трюмами своих судов, набитых живым товаром.

Война за испанское наследство, начавшаяся в 1701 году, приближалась к своему концу. Возникла она, как известно, по причине прихода в упадок некогда могущественного государства, владевшего территорией, составлявшей одну пятую часть мира. К началу второго десятилетия XVIII века испанский двор значительно окреп благодаря тому, что им уже управлял внук Людовика XIV, король Филипп V. И еще потому, что его внутренняя и внешняя политика в значительной степени пребывала под сильным влиянием французской герцогини Анны Марии Орсини, дочери принца Ла Тремуаль. Первым ее мужем был князь Талейран-Перигор, виднейший французский политик и дипломат, а затем итальянский герцог Орсини Браггиано. Анна Мария возглавляла свиту молодой испанской королевы и так очаровала Филиппа V и королеву остроумием и галантной манерой говорить обо всем и особенно об искусстве, что оба не принимали ни одного решения без ее совета.

При первой же встрече в Эскориале Педро де ла Крус приглянулся видавшей виды женщине. Прощаясь и подавая ему руку, она так погладила ею мужскую ладонь, что только зеленый юнец и человек, влюбленный в другую, могли не понять ее намека. Педро не отреагировал.

Герцогиня Орсини продолжала относиться к капитану де ла Крусу с симпатией и после его отказа. Когда могла, она помогала ему осваиваться с правилами поведения в королевском дворце. Когда однажды герцогиня спросила де ла Круса, отчего он так молчалив, Педро ответил:

– Длинная речь так же не подвигает дела, как длинное платье не помогает ходьбе. Не правда ли?

– О, вы читали Талейрана! Но послушайте и Анну Марию Орсини: «Мужчины нашли противоядие от укуса змей, однако не средство против дурной, вредной женщины, которая во сто крат хуже змеи». Вам повезло, мой друг корсар, я питаю к вам слабость.

– «Коммерция наиболее прибыльная представляла бы собой покупку субъекта по цене его стоимости и немедленной продажи каждого по цене, которую он сам предполагает, что стоит».

– Вы прикрываетесь Талейраном, как щитом! Но бог с вами, милый корсар. Пусть удачным будет ваш брак с графиней Иннес. Спокойной ночи. Я вас больше не держу. Вы не знаете, чего вы себя лишили. Я же не собиралась отнимать вас у графини.

Однако с заключением брака между Педро и Иннес не все было так просто. Некоторые родственники протестовали против «столь страстной любви к простолюдину», к человеку, не имевшему дворянского звания, «к какому-то корсару». Одна из наиболее влиятельных тетушек ратовала за брак Иннес с герцогом Альфонсо де Ривасом, который добивался руки Иннес много лет. Брат графини, закостенелый холостяк Альфред Карлос, сразу сдружился с Педро и день и ночь слушал его рассказы о пиратах, а затем отправился в морское министерство и там прочел личное дело корсара. Пришел в восторг и страстно принялся убеждать остальных родственников Иннес в том, что Педро де ла Крус достоин руки графини. Его, Иннес и Педро поддержали близкие друзья семьи де ла Куэва герцог Франсиско де Аранда и граф Антонио де Лерма. Они оба даже изъявили желание быть посаженными невесты и жениха.

Пройдут многие десятилетия, и великий Бальзак справедливо назовет «корсарами в желтых перчатках» – тогда денди будет еще иметь облик высокообразованного и изысканно одетого светского человека – не менее великих, чем он сам, Джорджа Байрона, Томаса Карлайла, Оскара Уайльда, Шарля Бодлера, Рамона Валье Инклана и других им подобных.

В марте 1714 года был подписан Раштадский договор, означавший конец войны, и в марте наконец заключен брак между графиней Иннес де ла Куэва и капитаном Педро де ла Крусом. Свадьбу сыграли пышно. На ней присутствовали и давние друзья Педро: граф Андрес де Сепульведа – любимый Девото, любимый Тетю и Хуан – любимый Медико.

Вместе с тем в июне в Мадрид вернулся герцог Альфонсо де Ривас, герой войны, особенно прославившийся в сражениях в Италии. Он тут же начал домогаться Иннес, убеждая ее немедленно получить согласие папы римского Клементия XI на развод.

Графиня стойко отказывала, и тогда герцог потерял голову.

Иннес нужно было оставить ворота дома, пройти проулок, где за углом на шумной улице стоял собор, у которого ее ожидал Педро. Однако в проулке ее подкараулил герцог. Брюнет высокого роста, плотного телосложения был одет в камзол из дорогой камки. На шее его висела толстая золотая цепь с большим крестом из бриллиантов. Панталоны из замши были заправлены в высокие кавалерийские сапоги, шпага с позолоченным эфесом и дага висели на поясе, пистолет торчал за шелковым кушаком, а широкополую шляпу украшало длинное красное страусовое перо.

Когда Иннес попыталась было пройти мимо, не говоря ни слова, герцог от злости утратил разум и, выхватив из ножен дагу, приставил ее к груди Иннес со словами:

– Моя любовь сделала бы тебя самой счастливой женщиной на свете! Ты предпочла простолюдина, смерда! Брось его!

– Он мой муж! И брак наш соединен церковью, Богом!

– Папа римский вас разведет! Мой близкий друг – брат папы Клементия XI. Он разведет!!! – Герцог заскрипел зубами.

– Убери дагу! – приказала Иннес. – С таким оружием не шутят!

– Это не оружие! Скорее милосердие, сострадание, жалость. А если хочешь – милостыня, подаяние!

– Убери!

– И не подумаю!

– Мужчины умеют ненавидеть, а женщины чаще испытывают отвращение. Разреши пройти!

– Это твое последнее слово? Тогда сделаешь шаг, и он будут твоим последним! – Герцог терял контроль над собой. – Пройди, если можешь!

Иннес хотела было отпихнуть с дороги сходившего с ума герцога, двинулась вперед, но острие даги вошло в ее грудь, и брызнула кровь. Графиня упала на колени, заливаясь ею. Герцог вложил дагу в ножны и зашагал к выходу из проулка, однако тут из-за угла показался де ла Крус, обеспокоенный тем, что Иннес опаздывала к началу мессы. Он увидел раненую Иннес, которой уже помогали люди.

Останавливая герцога, в сознании Педро проносятся мысли: «Простить врага есть изящнейшая манера опозорить, отомстить обидчику. Это да! Однако есть люди, которым не следует жить на этом свете! Они – бедствие, зараза, чума! И прощать им нельзя ничего!»

– Вы мерзкий негодяй, герцог! – прокричал Педро. – Не достойны жизни на земле! За Иннес я убью вас! Защищайтесь!

– И не подумаю. С кем должен я скрестить мою шпагу? Ха! Ха!

– Не хотите ли вы этим сказать, сударь, что вашему героизму пришел конец, что он иссяк ударом даги в грудь женщины? Защищайтесь, мерзавец!

– Вы несчастный плебей! – Герцог явно пришел в негодование. – Я отниму у вас сейчас единственное, что вы имеете, – вашу никчемную жизнь! Вы стали на моей дороге! Отняли любимую мною женщину!

– Пусть Всевышний услышит эти ваши слова! Защищайтесь, ваше сиятельство! – И Педро, который уже видел, что люди помогли Иннес подняться на ноги, обнажил шпагу, отсалютовал ею.

Поединок был трудным. Оба сражавшихся прекрасно владели шпагами, однако де ла Крус взял верх. Острие его шпаги пронзило кадык герцога и выбило один из семи шейных позвонков. Герцог Альфонсо де Ривас в буквальном смысле слова испустил дух и свалился на землю замертво, как заколотый на арене бык.

Педро де ла Крус был определен полицией под домашний арест. Последнее слово было за королем. Филипп V же, перед отходом ко сну, заявил королеве:

– Однако говорят, моя дорогая, что когда ближе к вечеру доктор пришел к ним домой, он не поверил своим глазам. – Король сделал многозначительную паузу. – Вы знаете, они занимались любовью!

– И я слышала об этом, – согласилась королева.

– Вот это да! Вот это мужчина! Настоящий, черт возьми! – На лице короля заиграла лукавая улыбка. – Ах, так! И вы, мадам, слышали. Так в чем же дело? Почему же вы медлите? Прикажите как можно быстрее разобрать вашу постель! Я тоже хочу проявить себя как мужчина! И надеюсь, нежданный приход доктора нам не помешает!

На следующий день из Эскориала прибыл офицер за де ла Крусом.

Филипп V встретил его со строгой миной на лице, хотя и посередине своей просторной приемной.

– До последнего времени многие Испанию называли «больным человеком». Этому наступил конец! – Филипп хлопнул ладонью по своей ладони, стоявшие рядом советники закивали головами. – Без управления страной из единого центра и при полном распаде общества непонятно, как так долго могла существовать столь обширная империя. Вот и оторвали от нее сладкие куски в Нидерландах и Италии! Под одним скипетром было объединено множество несовместимых народов и территорий, которые не имели ничего общего между собой. Эту беду усугубляло из рук вон никудышнее, пагубное управление всем этим несметным богатством из Мадрида. – Советники опустили глаза. – Утрехтский и Раштадский мир открывают перед Испанией огромные возможности. Нам необходим определенный подъем в развитии экономики и культуры. – Король замолчал, явно чтобы передохнуть.

Педро де ла Крус почтительно молчал. В душе его тлел огонек. Похоже было, что монарх преследует иную цель, чем оглашение наказания за дуэль и убийство герцога Альфонсо де Риваса.

– С пиратами в Вест-Индии будет полностью покончено! – Чувствовалось, что король переходил к делу. – Никакие морские разбойники не смогут устоять против военных кораблей! Усилим наши эскадры! С другой стороны, – и это важно, – мы договорились с королевой Англии. Она сменит там, в Америке, всех сомнительных губернаторов. Новые под страхом смерти перестанут поддерживать пиратов, заниматься уголовным промыслом!

– И потому еще, извините, Ваше Величество, что теперь Англия имеет право ввоза своих товаров в вест-индские владения Испании, – добавил де ла Крус. – Это очень важное государственное решение. Оно поможет Вашему Величеству претворить в жизнь ваши планы.

– Мыслите вы, капитан, верно. – Королю явно понравилось то, что сказал корсар. – Ко всему прочему, утратив преступную поддержку и рынки сбыта награбленного, пираты потеряют смысл своего существования.

– Вы абсолютно правы, Ваше Величество! – вторил королю де ла Крус.

– Так вот и выходит, что сейчас самый раз заняться наукой. Экспедиция ученых мужей готова! Им не хватает капитана. В него они должны поверить. Он поведет их, то есть мой корабль, вокруг света. Это не шуточное дело! А я знаю этого капитана. Им будете вы, Педро де ла Крус! – И, увидев удивление на лице корсара, Филипп V продолжил: – Или вы желаете обсудить со мной жалобу, поданную на вас родственниками герцога Альфонсо де Риваса?

– Нет, Ваше Величество, я подумал о жене. Она сейчас в таком состоянии. Была на волосок от смерти! Оставить ее?

– Похвально! А герцог, скажу я вам, заслужил свое. Он, как утверждают, был чересчур спесив и самолюбив. Однако вернемся к нашей теме. Вы, капитан, разве не знаете, что разлука только усиливает любовь женщины к мужчине? – Король позволил себе улыбнуться.

Педро был прижат к стене. В такой ситуации ему прежде никогда не приходилось бывать. Да и притом, перед ним был сам король Испании, который не только закрыл глаза на гибель герцога, прославившего себя в период последней войны, но и назначал Педро де ла Круса капитаном корабля Его Величества, поручал исполнить ответственное королевское задание.

Де ла Крус щелкнул каблуками ботфорт, вытянулся в струнку и в знак согласия склонил голову.

– Я бы на вашем месте, корсар и отважный шпажист, поступил бы так же. Уверен, что через год мы увидимся снова. Ваша жена, графиня Иннес де ла Куэва, а ныне де ла Крус, встретит вас с еще большей любовью. Желаю вам успеха! – Филипп V еще раз приятно улыбнулся и приветливо помахал рукой.

Когда дома Педро все подробно рассказал Иннес, то тут же и услышал:

– Ну и хорошо, мой ненаглядный! Господь так пожелал! Я ждать привыкла. За детей не беспокойся. Когда же ты возвратишься, мой горячо любимый, у нас будет еще один твой ребенок. И я буду любить всех троих так, как люблю тебя!