Текст книги "Ритуалист (СИ)"

Автор книги: Юрий Мерлянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Записи появлялись постепенно, каждые сутки, и я только и делал, что читал их, ел да спал, больше ведь ничего другого не оставалось. В общем, эпопея продолжалась.

Про суть испытаний не говорилось больше ни слова, зато шло описание их верования, взглядов на суть вещей и основных моментов быта. По всему выходило, что сааху были кем-то вроде давних предков гномов, судя по их описанию, и почти всю свою сознательную жизнь проводили в толще горы, на вершине которой, по их убеждениям, обитал Бог, чья плоть и кровь суть они сами. То бишь, бла-бла-бла, мольбы, служения и прочая ересь, иногда даже до фанатизма доходило, так как их верховное не гнушалось принимать даже кровавые жертвы. С той лишь оговоркой, что сами сааху никогда и ни за что не уложили бы на алтарь другого сааху, только чужаков, только разумных, силу дающих. Все остальные сущности Богу были неугодны и в качестве жертв вообще не воспринимались. Ну, тут я с ним был согласен, сам бы попэкашил, будь такая возможность, но ее нет.

И вот тут у меня словно пелена с глаз спала, это что же получается, любой НПС по силе крови равняется не мобу, как считал до этого, а нам, игрокам? То есть тупо находишь какое-то вражье племя разумных и пускаешь их всех под нож, тебе за это сверху капает опыт, растет специализация, да еще репу повышают, да награду дают за выполненное задание, так, что ли, выходит? Ну и дела…

Потом шел небольшой экскурс в магию, описывались принципы ритуалов, обращение к силе Бога, влияние на скальную твердь каких-то детей Маоха, о которых потом не было ни единого слова, в общем, все вокруг да вскользь, никакой конкретики и или чего-то такого, чему можно следовать и учиться. Упоминались залы силы, умений и знаний, закрытые и запечатанные до конца веков, что бы никто больше не смог постичь мудрость сааху, так как то, что легко дается, так же легко и забывается. И именно поэтому создавая сей труд, неизвестный жрец решился соединить в нем возможное и невозможное, путь дальше и пропасть в никуда, короче, от метафор и игры слов у меня даже голова разболелась, а чуть позже пошла носом кровь.

– Черт! – пришлось все бросать и штопать себя ритуалами, благо, выходило это у меня теперь вообще как два пальца обоссать, главное, была бы кровь и свое к ней причастие. Но как только все заканчивал, кровотечение возобновлялось вновь, словно его что-то специально провоцировало, и я даже догадывался, что! Но поделать с этим ничего не мог, так и боролся, противопоставляя все свое умение, с некоторой опаской замечая, что плата с каждым разом становиться все больше и больше. Да что вообще такое происходит?!

Вспышка! Встаю на ноги, вокруг ни могил, ничего, только сплошная водная гладь, отражающая меня да каменный свод, освещенный множеством трепещущих и извивающихся отростков. Картина ирреальная, абсурдная, стопы спокойно покоятся на поверхности воды, а глубоко внизу, почти у самого дна проносятся стаи серебристых юрких рыбешок. Я озадачен и в непонятках, если помер, то где кладбище, почему не на респе, а здесь, и что это вообще за место такое? Первый пробный шаг удался без происшествий, не проваливаюсь и тонуть совсем не собираюсь, знать бы только еще, куда идти. В том, что это какая-то иллюзия, вернее, магия книги уже не сомневался, наверняка очередная проверка, тест на вшивость. И опять без моего согласия.

Внезапно, толща воды подо мной стремительно потемнела, и меня качнуло, вытолкнув на самый верх довольно большой волны. Я еле удержался на ногах, балансируя руками, а когда бросил взгляд вниз, внутри все сжалось и похолодело. На меня смотрели десятки глаз, больших, маленьких, круглых, сплющенных, разных. Их всех объединяло лишь то, что держались они на стебельках и принадлежали одному единственному существу, неподвижно замершему сейчас подо мной, на самом дне и словно решающему представшую перед ним задачу. Быть или не быть этой мелкой букашке, что там, вверху на поверхности, и если быть, то, в каком качестве? Мысли проносились в голове подобно метеоритному рою, барабанящему изнутри в каждый сантиметр моей многострадальной черепушки, под сотнями взглядов буквально раскалывающейся от наплывающих в нее волн жара. Мой рот уже давно кривился, а горло силилось исторгнуть вопль боли, но тело больше не повиновалось мне в той мере, к которой я привык. Словно предатель какой оно подкосилось в коленях, уперлось руками в поверхность воды и попыталось нырнуть, хорошо, хоть безуспешно.

Подвластными остались лишь глаза и только, я словно онемел весь, позабыв о том, как двигают конечностями, знал, но растерял весь опыт, а сотни взоров по-прежнему буравили сквозь толщу вод. Ирония судьбы, тварь там, внизу, не может выбраться наверх, как паразит гнобя чужую волю и, помыкая телом жертвы, давит вниз. И лишь пока не покорился весь, пока последняя ресница в теле не его, чудовище останется ни с чем, бороться, хоть и сложно, было можно. И я моргал, смотрел по сторонам, стараясь, всячески, напрячь как можно больше из того, что все еще мое, что б не забыть, не стать послушным воле монстра. Резиновое время все текло, а мысли путались, свиваясь кольцами, барахтаясь и удивляя незнакомым построением, я так не думал никогда, окрас, оттенки, направленье, все было словно не мое, и это злило. Хотелось вскрикнуть, как-то возмутиться, от страха, сковывающего грудь, осталось слишком мало, что б пугаться, и снова жар в висках, молотит в череп колотушка, встаю на ноги, гордо вперив взгляд в бескрайние просторы чертовой иллюзии.

– В жопу! – сорвалось вдруг с губ, и все померкло.

В себя пришел все на том же полу в позе "морская звезда", морда болела, голова тоже, впрочем, ничто в моем многострадальном теле не было исключением. Хорошо хоть агония была легкой, ноющей и терпимой, даже встать смог, нашел взглядом кувшин и вылакал всю оставшуюся воду. Все, больше запасов жидкого нет, последнее выдул, а к ручью хрен сунешься, или сожрут, или успею добежать до дома, хотя второе более вероятно. Так может, рискнуть, авось успею набрать еще, а то, чувствую, сушнячок у меня еще долго будет, зачем мучиться-то? О том, что произошло, не хотел даже думать, к черту, и так понятно, что "комикс" изгаляется.

– Оцередное испитание! – перекривлял я вслух, и потопал к двери.

Как и думал, бег наше все, набрать успел почти полный кувшин, когда пришлось делать резкий рывок в сторону, уходя из-под броска ставшей мне теперь не по зубам твари, и делать ноги к дому. Там на дверь тут же был наброшен засов, пару сильных ударов с той стороны и все стихло. Черт, а ведь могут и караулить, хрен вообще тогда куда выберусь, вот ведь жопа будет.

Чтива больше не было, ни в эти сутки, ни в следующие, ни в те, что за ними. Книга словно дала обед молчания, втянула во весь этот бред, сука такая, так теперь еще и выпендривается, молчанку затеяла. Ух, как я был зол на нее, как зол, если бы это подействовало, отпилил бы вместе с туловищем и, скинув с себя, довольный ушел на респ, так ведь не сработает же, не получится!

Всю следующую неделю из дома не выходил, только зыркал в окно, подмечая мелькание смазанных теней по сторонам, а потом полянка замирала, словно приглашая сделать первый шаг. Мол, все спокойно и тихо, давай, дружище, тебе давно пора уже на свежий воздух, разомнешься хоть. А я такой дурак возьми и поведись, да? Будто не вижу, что обложили, суки, со всех сторон, только и успеваю краем глаза ловить их разбегающиеся силуэты. Пару раз даже в окно пытались лезть, да такие, что и не припомню, когда подобное видел: скрюченные, морды воротят, руки длинные, на пальцах когти, ужас, короче. В истерику меня еще не бросало, но был уже близок, очень близок к тому, что бы уйти на респ героем, выбежав из этого ада и свернуть хотя бы одну вражью шею, вдавить глаза прямо в мозг и вгрызться зубами в горло, и бить, бить, бить клинком столько измотавших мне нервы сволочей.

Еда закончилась, пал мало, нож из руки не выпускал, дергался на каждый посторонний звук, а их все это время было просто пруд пруди. То царапают стену, то в двери ломятся, а иногда и вовсе по крыше начинают бегать. В общем, сдали нервы, лопнула терпелка, и я сдался, отпустил вожжи.

– Ааааа! – дверь с грохотом рванула наружу, от мощного пинка чуть не слетев с петель. Выскочив на поляну, дико зашарил взглядом по округе, жутко ощерившись, ну же, ну, подходите, где вы, твари, где?! Справа что-то дернулось, рывок, и спустя мгновение уже несусь куда глаза глядят, а глядят они куда угодно, только не вперед. И везде, со всех сторон, кто-то есть, меня преследуют, гонят, словно добычу. Разворачиваюсь на месте и рву на встречу, ну же, ну, давайте, ну! И снова окружают, снова берут в кольцо, бросаюсь на прорыв, в надежде хоть кого-нибудь найти, но тщетно, тени уже впереди, завлекают, заманивают, и ноги несут меня вперед. Пусть ловушка, пусть, без разницы, хоть кого-нибудь, дайте в руки хотя бы одного!

Ноги подбивают и я кубарем, с диким ором ярости начинаю барахтаться в отчаянном падении по пологому спуску. Небо с землей меняются местами, удары в грудь, спину, бока сыплются со всех сторон, но мне плевать, внутри клокочет настоящее пламя гнева, и вот она цель. Внизу, словно специально поджидая, появляется нечто кошмарное, во все стороны торчат иглы и шипы, клыки и когти сродни зубьям циркулярной пилы, их так же много и остры они не менее. А глаза черны, непроглядны, затянуты поволокой мрака – в них, в них я и ударю. Столкновение! И рука тут же начинает вминать шкуродер в эти два черных, беспросветных фонаря ужаса, бью быстро, так, как только могу. На, на, на, на, на! Замахов почти нет, да они и не требуются, ярость придает сил, и я буквально шинкую голову твари, не останавливает ни череп, ни острая боль в боку и груди, видать, тоже уже жрет меня. Плевать! Заберу тебя с собой в ад, задушу, загрызу, утоплю в своей крови. Кровь! Кровь будит во мне зверя! И всколыхнувшаяся сила тут же дает невообразимый по силе толчок, плата ушла, и тут же пришла расплата!

Бумм! Земля вокруг вместе с нами взлетает в воздух, комья, кусты и деревья все вверх тормашками, тварь рядом визжит, пытаясь найти опору, а я льну к ней всем телом и продолжаю делать из ее башки друшлак: на, на, на, получай, на!

Бумм! Приходит вторая волна, нас разворачивает прямо в воздухе, резко, сильно и грубо, а затем швыряет обратно, наземь. Удар о твердь выбивает воздух из легких, во рту уже кисло от крови своей и чужой, но еще ничего не кончено! Как же вы все меня достали за эти дни, как надоели, как кишки вымотали!

Бумм! Последняя, третья заказанная и самая сильная волна, чудовищный молот вминает всю округу в землю, трещат деревья, лопаются с треском старые, массивные пни, мир вокруг рушится, звуки взрываются в голове, достать до твари становиться просто невозможно, нас раскидало по сторонам. А встать и хотя бы ползти, когда тебя вминает в землю тоннами веса слегка проблематично, в груди все трещит, я улыбаюсь, скоро перерождение, и все закончится, встретимся в аду, тварь!

Сказать, что было хреново, это не сказать ничего. Мог бы, блевал уже, да блевать было нечем. Мог бы, помер уже, и ведь могу, но опыта жалко, так что не буду. И с какой стороны ни посмотри, везде разруха и унынье, повороты головы стоили мне многого, как минимум, прострелившей все тело острой боли, как максимум – возможно, внутри еще что-то лопнуло, что важное, без чего хрен проживешь. Хаос вокруг будоражил и пугал одновременно, если бы еще в глазах все не двоилось и не троилось, мог бы понять и что еще, но пока сфокусируешься – гиблое дело, проще рукой махнуть и забить.

– Кха, кха! – на губах кровь, на лице, груди, да и, впрочем, везде, тоже она родимая. И еще этот солоноватый привкус, как же он мне надоел. Кошусь по сторонам уже без поворотов головы, хватит, и так херово. А там, куда ни кинь взгляд, словно артобстрел прошел, все в мелкую труху, земля перерыта, рвы да колдоебины повсюду. А чуть дальше, слева, куда, что бы достать взглядом, все-таки приходится задействовать шею и голову, от чего начинаю безвольно стонать, ожидая прекращения вцепившейся в меня агонии, там лежит труп. Труп белки, шестьдесят третьего уровня, и башки у нее почти нет, вернее, там столько дыр, что это уже не башка даже, а самый настоящий друшлак.

– Кха, кха, ха, ха, ха! – меня разбирает смех, ой, сука, какая же ты сука и дрянь. Я ржу, как самый последний идиот, вдруг осознавший, как лихо его провели, как подставили, ох, комикс ты хренов, мучитель мой недоделанный. Это я так ради одной единственной белки всю округу сравнял с землей?

– Ха, ха, ха, – на губах опять вновь свежая кровь, – да пошла ты в жопу!

И клинок входит в шею по самую рукоять.

Глава 8

Чертов гребаный «комикс» развел меня, как лошка, всунул в бошку несуществующее, а глаза заставил видеть то, чего нет. И явно добился своего, спровоцировал на истерию, на выброс в едином порыве всего, что накопилось, хорошо хоть до еще одного долга не довел. На это-то хоть мозгов хватило, значит, не полностью дурак, что радует.

После респа специально отклонился в сторону, хотелось посмотреть на деяния рук своих, так сказать, а то как-то уж слишком быстро мою призрачную форму утянуло к могилкам. Добрался без происшествий, не встретив никого и даже намека на чужое присутствие не было: тишина, покой да идиллия.

А как пришел, даже рука к затылку потянулась, вот уж повеселился от души, впечатляет. Взгляд шарил по округе, но не находил ничего целого, сплошные щепки да труха, вмятое, утрамбованное в землю месиво занимало приличных размеров площадку, жутким сюрром смотревшуюся в этом густом и полном жизни лесу. Да, мрачном, и атмосферка в нем была та еще, но это, это просто нечто, третья волна буквально смяла все и вогнала в твердь, наплевав на твердость и размеры всего, что попало под удар. Полное уничтожение, тотальное, и у меня сразу же возникли кое-какие мыслишки.

К дому возвращался в задумчивости, такой призыв силы и в уплату всего одна жизнь, как-то не вяжется. Раньше все было не так, или я что-то банально упустил, может, эмоции, и дело все в них? Чем больше тебя рвут на части чувства, тем более дорогой становится кровушка, так, что ли? Да нет, бред какой-то, наверняка тут нечто иное. Вот и сейчас, как представлю себе подобное воздействие, и тут же приходит понимание, сдохну, и все равно останусь должен, вот как так?

– Черт! – совсем забыл про свои обязанности, ну, и как их теперь исполнять? В то, что смогу одолеть один на один любого из здешних мобов, я не особо-то и верил, разве что опять слиться. А тут они иногда и по двое встречались, даже втроем, бывало, бегали. Три недели как пить дать уже прошли, совсем из головы вылетело, и что же делать?

Полез в задания – точно, висит квест на ежемесячную проверку оберегов, а я уже и думать забыл про все эти моменты, блин, попандос!

Короче, на вылазку я таки решился, пока дотопал, но только завтра днем и, чувствую, бегать буду с горящей жопой от одного столбика к другому, надеясь лишь на то, что, отстав прилично, зверье само решит прекратить преследование. Иначе рано или поздно попадусь, да еще не умудриться бы застрять в этих чащах, а то и вовсе запнуться, упасть и получить в спину все причитающееся. В общем, мандраж пробирает, как подумаю, чем придется заниматься.

Спал в ту ночь, как младенец, убитый младенец, крепко, мощно и без каких-либо сновидений. Выспался, в общем, великолепно, даже и не вспомню, когда так хорошо себя поутру чувствовал. А еще, подведя подсчет по оставшимся запасам, пришел к неутешительному выводу – жрать больше нечего! Последний кусок мяса ушел в горло, последняя горсть грибов отправилась следом, а воду выдул уже и не помню когда на днях. И если в ближайшие дни ничего не найду – начнется ад, в игре это все происходило довольно просто и жестко: первые сутки голод только крутит и мучает желудок, не больно, терпимо и, в общем-то, вполне ожидаемо. А потом нутро начинает буквально жечь, да так, что рано или поздно сам себя на респ отправишь, знаем, плавали, приятного мало. Короче, я загнан в угол по всем фронтам: дохлый и мелкий, плюс квест дамокловым мечом над башкой завис, а теперь еще и голод.

Наружу выходил с опаской, решиться вчера на такое было куда как легче, чем приводить в исполнение, даже прислушался, замерев, вдруг что обнаружу. Но потом пришлось махнуть рукой, что толку, все равно пойдет, как пойдет. И через пару мгновений уже несся к реке, молясь и надеясь, что бы никто на меня не позарился.

Первых оберегов двадцать так и было, эти чертовы столбы вовсе не нуждались ни в какой помощи, письмена ничем не были скрыты и я лишь раздраженно проносился мимо. А потом пришлось ускориться и делать уже две вещи сразу: выполнять квест и спасать собственную задницу, так как на хвосте повисла рычащая и недовольно взрыкивающая компания, взрывающая землю позади меня в явных попытках доказать мою неправоту, мол, бегать здесь не разрешено, и вскоре я буду бит.

– Черт, черт, черт, чеееерт! – вышел у нас настоящий бег с препятствиями: рвы, густые кустарники, деревья, корни, поваленные стволы обхватом в пару-тройку метров, пни и прочее б******о, так и норовящее меня задержать. Я, то отрывался, скрываясь из виду, то вновь ощущал прицелы злобных глаз и чужое дыхание на спине, с каждым метром все сильнее ощущая лишь одно – мать вашу, ну за что же мне это?! Откуда они вообще вылезли, вокруг же чисто было!!! А пятки продолжают сверкать, печатая твердь и ускоряя ритм, еще час таких метаний, и моя ходовая банально развалится на части. Прыжок через неглубокую расщелину, заросшую так, что лишь чудом углядел в ней ловушку. Кувырок в сторону, уводящий из-под атаки, зарываюсь мордой в кусты и тут же, стремглав, поднимаюсь на ноги, и вновь бегу, глаза очумелые, нос кровит, хорошо хоть шкуродер в сумке, давно бы уже потерял. Затем пару минут удается ломиться без происшествий, оставляю позади еще один оберег, да они все чистые, никакого налета, никаких насыпей, какого хрена вообще сюда поперся, не понимаю!

Местность слегка изменилась, двигаться стало проще, и я еще поднажал – зверье, мало по малу, начало отставать, адьес, мудилы! И в следующее мгновение чуть не полетел с внезапно преградившего дорогу склона, лишь в последние мгновения умудрившись затормозить и вцепиться руками в ближайший ствол.

– Ахренеть, откуда? – приличный участок берега был словно откушен, метров сорок в длину имели скругленную форму, довольно подозрительно напоминающую укус. Это чьи же тут зубки такое навытворяли, это кто же такой немаленький у нас голод утолял, сука, и даже столбик мой квестовый чуть не сгрыз? Каменная хрень сиротливо валялась в куче пережеванной и выплюнутой земли, зарывшись вниз, как ни странно, правильным концом, а к верху выставив нужный – типа намек на то, что даже в таком состоянии сможет работать? Плевать, спускаться туда я точно не намерен, хрен потом вообще выберусь, так что бочком, бочком, и дальше по берегу инспектировать, будем считать, что тут все хорошо.

Погоня, как ни странно, отстала, видать тоже увидела и офигела оставленный мною позади чей-то приступ голода, ох, не хотелось бы мне повстречать того, кто на такое способен. Не ровен час, вместо того оберега могу оказаться и сам, только вот я не каменный, не выдержу и половины выпавшего на его долю. А, к черту все, бежать, только бежать.

В общем, до самой скалы так ни разу и не останавливался, причин не было, зря только мотался, а вот когда вернулся в исходную точку, то начались, самые что ни на есть, настоящие проблемки.

– Это какая же сука? – выдавил я зло, падая на колени перед курганом из не пойми чего, похоронившим оберег где-то внутри себя, словно неизвестный вредитель стаскивал сюда все, на что только падал взгляд. Земля, ветки, камни, кусты и даже листья, в кучу пошел почти весь материал с округи, убить мало за такую тщательность, чуть ли, не узлами все переплел, сволочь такая. Спустя минут десять оберег был разрыт, а хлам подле него раскидан по сторонам, все, наконец-то, двигаем дальше.

– Опять? – следующий столбик хоть и отличался от предыдущего но, по сути, находился в такой же ситуации. И почерк одинаковый, без разбору навалено в общую кучу, б***ь, да что же здесь творится такое? А потом и вовсе удивляться перестал, каждый оберег представал предо мной в подобном виде, я падал на колени и в позе "преклонения" начинал работать руками, зарываясь в землю едва ли не по локти. Очень хотелось поймать и придушить этого умника, и в голове даже мысль не укладывалась, что этот некто может быть, хотя бы, вдвойне сильнее меня и навалять я ему не смогу априори. И даже в памяти не всплыло, как совсем недавно бегал от местного зверья, в груди зрело раздражение и волна гнева была готова уже обрушиться на голову нечастного, попадись он мне только в руки. Очень херово было, так же, и то, что в эту сторону, по словам старосты, пилить мне как минимум еще и весь завтрашний день, вот не мог этот мудила свои каверзы воспроизводить на более коротком отрезке? Нет, поперся влево, сволочь такая!

А вот за следующим поворотом меня поджидал сюрприз, мать его так! Нордил, скотина ты такая, паучье гнездо, говоришь, где-то там может быть? Так как какого хрена передо мной сейчас валяются восьмилапые трупы, причем почти у самого берега?! И какого хрена они свалены в кучу? Ага, ясно, ну шикарно, просто замечательно, даже угадывать не буду, что под ними. С десяток тварей размерами с хорошую собаку переплелись лапами и словно утрамбовались вокруг одной точки, закрыв ее собой и навеки похоронив под толщами хитина. На вид монстры были довольно отвратны, волосаты и жутковато бурого оттенка, с приличных размеров когтями на концах конечностей и шипастым ободком по краю туловищ. С такими в ночи столкнуться – обгадиться секунд за пять, а то и быстрее. Но, кто-то же их перебил, вон, панцири во скольких местах пробиты, а лапы так и вообще почти у всех переломаны. Чем же их так отходили, битой или оглоблей какой? Мне почему-то сразу расхотелось встречаться с автором подобного погребения, подумаешь, обереги закапывает, может, хобби у него такое.

– Ага, хобби, – губы растянулись в кислой улыбке, или переть дальше, разгребая его художества или, как сказал староста, вскоре тут будет не протолкнуться от столичных магов. А у меня одна проклятая вещь, нож для ритуальных жертвоприношений, да и карма такая, что если и не в красных цветах записана, то уж фонит от нее кровью только так. Захотят, разберутся, в общем, жопа полная!

С другой стороны, Нордил просил насобирать ему хитин, вроде? Мой взгляд тут же приобрел несколько иное выражение, а что, главное, не напороться ни на кого, да и бегаю я быстро, уже проверено временем, слинять смогу по любому, а так валяется же, бесхозное, ничье. Соберу, что оторвать смогу, и дальше пойду, делов-то. Вот только ободрать с трупов их панцири оказалось задачей непосильной, шкуродер напрочь отказывался становиться мясницким ножом и помогать мне в добыче опыта и денег, так что пришлось слегка изменить планы и немного углубиться в лес. След от ихора не давал сбиться с пути, а периодически попадающиеся оторванные лапы и прочие прелести служили еще более веской причиной продолжать начатое – в сумке уже лежало несколько довольно приличных кусков, знай, иди себе да наклоняйся-подбирай только.

Донаклонялся я минут через пять, нелепо взмахнув руками и даже выматериться не успел, как стремглав ухнул куда-то вниз, пребольно стукнувшись черепушкой о какой-то выступ. В глазах тут же все поплыло, хорошо еще, хоть недолго этот "кайф" длился, фокус навелся сам собой и я, наконец, смог оглядеться.

Тоннель, довольно приличных размеров, почему-то скругленный и со светящимися стенами, что за на хрен, блин? Присмотревшись, разобрал причину – то ли мох, то ли еще какое растение, на подобие этого, но почти каждый метр поверхности, хоть и слабо, но светился, давая возможность вполне сносно воспринимать окружающее. Вверху, метрах в трех зияла дыра, видать, пласт земли обвалился под моим весом и рухнул вниз, словно только этого и дожидался. Выбраться обратно – можно даже не мечтать, стены полукругом уходили вверх на добрые три метра или около того, просто не достану. Так что вот тебе и очередные приключения на задницу, мать вашу, доигрался, допрыгался!

– Замечательно, – что ни день, то сюрприз, теперь только не хватает еще, что бы сожрали вместе с потрохами, думаю, как раз хватит обнулиться до сорок девятого. Валить решил влево, чисто интуитивно, да и яркости там было, вроде, побольше, так что, двинулся вперед, стараясь больше вслушиваться, замирая, чем шагать. Заранее узнать, что тебя ждет за следующим поворотом, что может быть лучше в незнакомом месте и неизвестно с каким врагом, разве что, только, вообще оказаться в другом месте. Но эта роскошь была явно не для меня, а потому шел, крался, напрягал слух и едва не выматерился, углядев на полу перед собой тонкие нити паутины, начавшие попадаться потом повсюду. Походу, в паучье логово попал, не иначе, не сказать, что склонен к арахнофобии, но лучше бы тут было простое зверье, хоть не так мерзко.

Но пока судьба миловала, ни одного хелицерового ублюдка так и не повстречалось, лишь сетки паутины на стенах стали чаще встречаться, и у меня уже было мелькнула мысль послать все к черту и повернуть назад. Может, в той стороне меня не будет бить такой мандраж, когда очередной поворот заставил буквально вжаться в стену, влипнув в нее и задержав дыхание.

Впереди тоннель расширялся, выводя в довольно высокую и, что главное, почти полностью увешанную паутиной помещение, ее сетки растягивались буквально вдоль и поперек всего пространства, напрочь скрывая стены и потолок. И посреди всего этого грязно серого великолепия, почти в самом центре, оплетенная по хвосту и рукам бессильно весело нечто. Я даже сморгнул пару раз, не доверяя своим глазам, существо все еще было живо, хоть и порядком изранено, имело имя – "Шаррат" – и являлось особью женского пола. Вместо ног у нее был змеиный, в мелкую чешуйку хвост, сейчас почти полностью заляпанный кровью и безвольно валявшийся на земле, видать, хозяева этих мест довольно здорово ее потрепали, жизней у этой, у этого, у нее, короче, оставалось едва ли четверть. А то, что была еще жива и в подвешенном состоянии, наводило на мысли о запасливости паучков, восьмилапые явно не были вегетарианцами. А так прийти, пожрать еще свежего и живого мясца, чем плохо, все желудку на пользу, не падалью же питаться. Думаю, подобных "кладовых" тут, под землей, у них еще немало, так что как бы самому здесь им на зуб не попасть, вот ведь угораздило вляпаться.

Дальше я не верил сам себе, трус ведь, каких еще поискать, ан нет, повелся на жалость, на то, что баба, и даже хвост во внимание не брал, да и мордаха вроде ничего, симпатичная. Ее глаза дрогнули, а точеные губы скривились, словно от боли, когда уже во всю кромсал шкуродером сдерживающие ее путы. Паутина поддавалась плохо, приходилось чиркать клинком в одном и том же месте по многу раз, но процесс шел, а незнакомка лишь пялилась на меня ничего не соображающими глазами, веки полузакрыты, ресницы дрожат, она явно пытается соображать, но что-то мешает, видать, накачали восьмилапые чем-то, одурманили. Рухнула она на меня совершенно неожиданно, я даже присел под ее весом, едва удержавшись на ногах, весила дамочка прилично, да и повисла на мне совершенно уж неудобно. Пришлось минут десять потратить на то, что бы перекинуть это безвольное тело себе на спину, согнувшись в три погибели, и на подрагивающих ногах едва делая шаги двинуться прочь. План был прост, банально дотащить до дыры в потолке и попытаться привести ее в чувство, длина хвоста этой недобабы намекала на то, что она вполне может, даже если и с моей помощью, но дотянуться до края. А там кто знает, вдруг и наружу выбраться удастся. Если же нет, то идти искать выход все равно стоило в ту сторону, позади лишь еще больше паутины и наверняка засевших в ней ее хозяев, а с ними я сталкиваться совершенно не хотел. И так пока везло, что ни на одного не напоролся.

Тащился долго, куда дольше, чем шел сюда, приходилось даже приваливаться к стене и делать перекуры, ноги не выдерживали, с моими-то статами, вообще удивительно, как умудряюсь ее на себе нести. Только сцепив зубы и на голой силе воле, и никак иначе. Шаррат же даже словом не обмолвилась, все еще пребывая в своем накачанном паучьими транквилизаторами мирке, хоть бы знак какой подала, что не напрасно мучаюсь, а то вдруг скоро копыта откинет, и на хрена мне тогда все это?

Когда добрались, усадил змееногую под стену и принялся осматривать, да уж, не знаю, сражалась ли она, но ран и порезов было просто тьма тьмущая. Все тело словно превратилось в один сплошной кусок окровавленного мяса, правда, не сочащегося, но остатки запекшейся коркой покрывали буквально каждую пядь. И я даже понятия не имел, что со всем этим делать, залечить-то смогу, но только то, что вижу, а тут же все словно в броне какой, отмыть бы сначала, а так…

В общем, делал, что мог, прижимая шкуродер к рваным краям и скороговоркой вынуждая края плоти срастаться, заживляя и так предостаточно натерпевшееся тело. Сначала обработал руки, потом плечи и грудь, кстати, довольно крупную и соблазнительно мягкую, на ней укусов было больше всего, будто восьмилапые осознанно впивались в самые податливые места. Затем занялся спиной и хвостом, и только после этого перешел к голове, черт, а ведь реально хороша – отмыть, дать отдохнуть да приодеть. А лучше и вовсе без одежды, то, что сейчас было на ней, даже одежкой назвать было трудно, так, рваная в сотне мест жилетка непонятно как, но все еще держалась, скорее всего из-за засохшей крови. Иного объяснения у меня не было. Минут через двадцать закончил полностью, остальное лишь после мытья и не при таком освещении, так что остается только ждать и молиться, что бы эти хелицеровые сюда не сунулись. А эта Шаррат побыстрее пришла в себя, в лесу, пусть даже с риском нарваться на зверье, мне было куда как уютнее, чем здесь. И даже на респ я бы ушел лучше там, чем в этом подземном и насквозь пропитанном сыростью и присутствием пауков тоннеле.

– Ты… кто? – наконец, слабо и еле слышно донеслось до меня вдруг, я тут же вскинул голову, ну, блин, таки дождался, очнулась.

– Человек, и это сейчас не важно, а важно то, что там, – мой палец указал наверх, – выход, и нам друг без друга до него не добраться.

Змееногая тут же медленно, с трудом повернула голову к потолку и тут же скривилась, видать, не все-таки залечил, впрочем, и так понятно, в таких-то условиях.