355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Юрий Бурносов » Парабеллум. СССР, XXII век. Война в космосе (сборник) » Текст книги (страница 4)
Парабеллум. СССР, XXII век. Война в космосе (сборник)
  • Текст добавлен: 7 октября 2016, 12:37

Текст книги "Парабеллум. СССР, XXII век. Война в космосе (сборник)"


Автор книги: Юрий Бурносов


Соавторы: Сергей Волков,Сергей Чекмаев,Юрий Погуляй,Евгений Гаркушев,Сергей Игнатьев,Игорь Вереснев,Татьяна Кигим,Наталья Анискова,Александр Сальников,Константин Ситников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

В коридоре загомонили, и лейтенант для острастки выпустил туда короткую очередь. Перестрелка на космическом корабле – вещь малопредсказуемая из-за обилия рикошетов, и американцы на рожон не полезли. Затихли, потом раздался голос полковника Стейнбоу:

– Сергей! Остановитесь! Это бесполезно!

Вентухов в ответ выматерился.

– Это бесполезно! – повторил полковник. – Сдавайтесь! Вы не понесете никакого наказания, все наши договоренности остаются в силе! Я понимаю: нервный срыв…

Не обращая внимания на слова Стейнбоу, лейтенант на четвереньках пролез под дверью, поднялся и сразу нажал «Close». Дверь пошла вниз, опустилась, и Вентухов несколько раз выстрелил в пульт управления. Тот заискрил, защелкал. Скорее всего, теперь дверь нельзя было открыть снаружи. В любом случае какое-то время у лейтенанта имелось. Вентухов обернулся и увидел, что шлюз совершенно пуст.

– Фигня война… – пробормотал лейтенант и направился к шкафу для скафандров.

В самом деле, там стояли сразу два: желтый ремонтный и белый дальнего действия. Вентухов потащил белый и тут же обнаружил, что кислородные баллоны пусты. Схватил желтый – то же самое. Запасных баллонов в шкафу не было.

– Лейтенант Вентухов! – ожил динамик у двери. – Лейтенант, ваши действия бесполезны и бессмысленны! Сдавайтесь!

– Пошел ты… – Вентухов поискал динамик, нашел его и пристрелил.

Потом сел на пол у внешней двери шлюза, положив рядом пистолет.

– Вот и повоевал…

Неожиданно где-то вверху ожили моторы. Американцы, не став возиться с внутренним входом, решили проблему просто – открыли наружный. Можно было надеть скафандр и некоторое время продержаться на системе регенерации. Минут двадцать, полчаса… Но зачем? Вентухов дернулся было к шкафу и тут же снова сел. Он знал, что погибнет практически мгновенно, и жалел сейчас только об одном – он так и не увидел Марс.

Хотя, когда внешняя дверь шлюза открылась, лейтенанту показалось, что он успел увидеть огромный красный шар. А вокруг него – почему-то золотое небо и черные, немигающие звёзды.

Сергей Игнатьев
Виски-фокстрот и Чиан-Ши

Stop the cycle set me free, run away

Silence sneaking around my path

Wrap the rope off me, feeling like we’ll fly.

(Lacuna Coil «Our Truth»)

Чиан-Ши сидит на краю обрыва и смотрит вверх.

Ищет взглядом звезду-Полынь, но ничего не видно за высокой круговертью легкой белой крупы. Невесомые хлопья снега, мириады снежинок летят наискосок, ложатся на темные волосы с редкими прядями ранней седины, на бледное лицо, ложатся на ворсистое шинельное сукно, на поднятый воротник, на скрещенные ноги в высоких сапогах.

Снежные кристаллики серебрят защитного цвета погоны и петлицы. На них нет знаков различия, но пальцы Чиан-Ши, обтянутые замшей перчатки, автоматически перебирают крошечную оливковую эмблему для полевой формы. Всевидящее око, вписанное в треугольник. «Лучезарная дельта» в лавровом венке. Официальная эмблема пси-войск ВКС ССКР.

Чиан-Ши сидит на краю обрыва и смотрит вниз.

Через долину тянется разъезженная колея, рваные грязные полосы на белом снежном теле. Лязгая гусеницами, тарахтя двигателями, выпуская клубы сизого дыма, бредет стальная саранча. С юга на север – подпрыгивают на ухабах тяжело груженные краулеры и харвестеры, громыхают гаубичные лафеты, тащатся разбитые, закопченные ракетные комплексы «Грач» и «Стриж», израсходовавшие свои заряды. Идут по колеям беженцы, кутаясь в дохи и телогрейки, пряча лица за защитными очками и кислородными масками, скрипят и жужжат разбитые киберы. Тягач тащит за собой по снегу и грязи трофейный штурм-мех «девастатор», с развороченным ускорителем и покореженными пушками – буксирная цепь обмотана вокруг несущей опоры, вторая опора согнута в «суставе». Кажется, будто это ожившая картинка из поэмы того слепого грека, которого проходили еще в командном училище: воин-победитель тянет за колесницей тело поверженного врага.

«Северные» отступают от пятидесятой параллели.

Навстречу отступающим, лязгая гусеницами, ревя двигателями, прут осадные танки «Большевик», вооруженные 90-миллиметровыми пушками. Плавно движутся снабженные воздушной подушкой маневренные транспорты «Медведица». Шагают мехкомплексы наземной поддержки «Плуг» и «Кувалда», целят в сыплющее снегом низкое небо многоствольными орудиями. Бесконечные колонны пехоты месят грязный снег. На них бронекостюмы и экзоскелеты полного профиля, лица скрыты забралами шлемов, в руках гаусс-винтовки «Тула-14», тяжелые плазмаганы и «шпагин-лазеры»… Проносятся над разбитой дорогой разведчики с джет-паками, реактивными ранцами.

«Северные» наступают на пятидесятую параллель.

– Прямо как на Гармсшанце, – раздается за спиной у Чиан-Ши досадливый скрипучий голос. – Мы, помню, первым эшелоном высаживались – вот так же почти мело, ни черта не разобрать. Шли на «мишках» по приборам, а потом на юберов нарвались лоб в лоб… и пошла потеха.

Чиан-Ши кивает.

Стоящий за его спиной командир десантников, позывной «Метла», думает, глядя на затылок Чиан-Ши: «И на черта нам сдался этот пень штабной? Сидит тут подснежником, рожа мрачная, весь неподвижный, как статуя комсомольца-космопроходчика. Как у него ноги еще не затекли, гребаный карась… Очередная крыса бюрократская, развели их немерено. И как же, гребать-перегребать, колено ноет! От всей этой вьюги с метелью, долбаная шрапнель, долбаных юберзолей Лунного рейха сувенирчик памятный, мать их… взять бы увольнительную, уехать отсюда подальше, выпить не меньше ящика, плюнуть на всё это да завалиться спать до окончательного построения коммунизма, на тридцать лет и три года, как долбаный Муромец! Да поди ж ты, стой и жди указаний от этого хренатора гранитного, чтоб его…»

– Бывали там, капитан? – спрашивает Метла.

Голос его звучит спокойно, равнодушно.

Чиан-Ши улыбается, мысленно распуская «нить», позволившую ему заглянуть в мысли десантника.

– Инфотехником. При штабе двадцать четвертого округа планетарной обороны.

Метла недоуменно хмыкает. Он на своих «мишках» штурмовал как раз «двадцать четвертый».

– Это как же… Погоди, это кто у вас там главным был?

– Бригадефюрер Шиммель. После него – Ланг.

Десантник молчит и смотрит на непокрытый затылок Чиан-Ши, побеленный снегом и ранней сединой.

– Опять у вас нога ноет, Метла? – спрашивает Чиан-Ши, не оборачиваясь.

В голосе его никаких эмоций. Снежинки летят наискосок, замирают на его бледных щеках, не спешат таять. Он сидит неподвижно.

– Ноет, проклятая, – скрипит Метла. – Порадуешь чем, капитан?

Чиан-Ши отрицательно мотает головой.

– Из штаба есть новости? – спрашивает он.

– Мехи и шагоходы «южных» у пятидесятой. В Шихашоле десантировались амеровские рейнджеры и шестая тактическая дивизия Альянса. Закрутились колесики…

Чиан-Ши устало закрывает глаза. Вместо развороченной гусеницами снежной равнины, вместо хмурых колонн, отступающих от пятидесятой и наступающих на нее, – видит топографическую сетку, сплетение светящихся нитей, хороводы мерцающей пыли… Столбики заученных цифр, стрелки гипотетического движения и планируемого ответного развертывания войск. Всю свою вселенную видит – кружевом светящихся нитей, что сплетаются грандиозной сетью… Открывает глаза. Медленно оборачивается.

Стоящий позади него Метла, в противоположность старческому скрипучему голосу, выглядит его ровесником, не старше тридцати. Высокий, в тусклой десантной броне. Без шлема, снежинки ложатся на короткий рыжий ежик. Глаза прищурены, скрыты занавесью рыжих ресниц, рябоватая кожа – иссиня-бледная, проступают тончайшие голубые прожилки, складываются в смутный узор, по которому впору гадать, как по линиям жизни. Бледен, как покойник, думает Чиан-Ши, как и мы все.

– Понимаете, к чему дело идет, Метла?

– Ясен пень, если амеры за пятидесятку сунутся – Сфера Сопроцветания впряжется. Такое жариво будет, что тот Гармсшанце нам песочницей покажется.

Чиан-Ши улыбается уголком рта, отворачивается. Смотрит вниз, на пересекающие заснеженную долину колонны.

– Указания? – спрашивает десантник.

– Только одно, – говорит Чиан-Ши. – Ждать.

Он сидит на краю обрыва и смотрит на падающий снег. Он слушает тишину.

Человек, забывший свое имя, пребывает в черной пустоте.

Одни и те же голоса звучат в его голове снова и снова, отдельные реплики сливаются в бесконечный монолог, смутный, полубредовый, знакомый до боли и навязчивый, чужой до тошноты:

…виски фокстрот, зис ис спайдер лидер, ви хэв тен плас чарли, хединг норт, вектор фри фри зиро, овер!

спайдер лидер, зис ис виски фокстрот, реторн ту бейз иммедиатли, ай репит, реторн ту бейз иммедиатли…

Голоса звучат снова и снова, заглушают его собственные мысли.

«Я один, в темной пустоте. Не могу вспомнить: кто я? Как попал сюда?»

Голоса проходят сквозь него и растворяются во тьме. Чаще других повторяются два слова: «виски фокстрот». Так часто, что кажется, будто они имеют какое-то отношение лично к нему. К тому «я», которое так необходимо восстановить, осознать и понять. К тому «я», которое потерялось в клубящемся мраке.

Голоса помогут вспомнить. Еще немного – и он вспомнит значение всех этих слов, и тогда черная пелена падет, и он вернется в реальность. Снова обретет себя.

Всё это продолжается бесконечно долго. Вокруг клубится чернильная тьма и звучат чужие голоса.

…зис из омаха лидер, буллдог флайт, тэнкс фо джойнинг ас, овер

Хиа ви гоу, омаха лидер, летс гет вос гайс…

Порой к нему приходят видения – яркие отрывочные картинки. Три образа ярче других:

…мигает свет, короткими вспышками озаряет салон транспорта. Застывшие, вцепившись в кресла, пассажиры. Чей-то крик. Всё крутится каруселью, только мерцание огней приборов подсказывает, где верх и низ, но они меняются местами снова и снова – безумная круговерть, пляска, хаос, и лишь привязные ремни не дают сорваться, а слева сыплют искры, и откуда-то сзади тянет едкой химической гарью и удушливым дымом. Мы падаем, падаем…

Грейвульф севен, зис из виски фокстрот, ду ю рид ми, овер

виски фокстрот, зис из грейвульф севен, го ахеад, овер

…так сложно ползти по этому ослепительно белому снегу. Ползти самому и тащить ее. Белая равнина идет под уклон, там, впереди – в зыбкой туманной дымке мнятся сизые силуэты гор. Надо спешить, позади воет пламя, и вот-вот рванут топливные баки. Позади остался раскуроченный, исходящий густым черным дымом остов транспортника «Гурон» с бело-голубой эмблемой ООН на обтекателе. Длинные тени от его покореженных, перекрученных в жгуты лопастей, всё еще падают на них – они ползут так невыносимо медленно. А сверху, из тумана, уже доносятся чужие голоса и хруст наста под тяжелыми подошвами…

…спайдер лидер, воч аут, воч аут, гукиз он йо тэйл

Рождер вэт, виски фокстрот…

И третья картинка.

Девушка с темными волосами, подстриженными прямой челкой до тонких бровей. У нее очень удивленно-большие светло-серые глаза, вздернутый кукольный носик, на бледных скулах россыпь едва заметных веснушек. Поджимая капризные пунцовые губы, она ведет брифинг с тем легким пренебрежением, которое всегда появляется у «этих умников», когда им приходится что-то объяснять «этим воякам». Что-то про корабли забытой цивилизации, блуждающие призраки загадочной расы звездных бродяг, трампов. Всё это необходимо знать для предстоящей миссии, из-за того, куда они теперь отправляются. И всё это смахивает на параноидальный бред, но из ее уст звучит почему-то необычайно увлекательно…

…кавер май эсс, уеллоу-ту! Айм хит, айм хит! Лайт ап!

Виски фокстрот, ви нид иммидиа асистанс, ай репит, вин ид иммидиа асистанс, аут…

«Кто я?!» – беззвучно кричит он, и крик, теряясь в чужих голосах, тонет в черной пустоте.

– В конце концов, у них могла просто отказать связь, – говорит Метла, хрустя по снегу стальными каблуками высоких ботинок. – И понесло же в такую метелищу гребаную! Совершили аварийную посадку, пока ремонтные боты разберутся, пока то, пока се…

– Они были атакованы, – говорит Чиан-Ши. – Я знаю это наверняка.

– У пятидесятой сейчас полный хаос. «Южные», говорят, кучу самолетов потеряли. Поделом им, а то летают, офигевшие, как у себя дома. Может, и наш транспорт случайно под раздачу попал?

– Точка, в которой мы потеряли связь с «Гуроном», находится за пределами зоны конфликта. Это не истребители «южных». Тут что-то другое, я точно знаю.

– Снова эти ваши тайны, а?

– Что вы имеете в виду?

– Бросьте, капитан… Эта ваша система, как же ее, «тенента»?

– «Тенета», – поправляет Чиан-Ши. – Извините, я не могу обсуждать это с вами. Это вопрос государственной тайны.

– Ну, еще бы, – кивает десантник.

«Тенета», думает Чиан-Ши, это пестрая пыль, паутина без паука, бессистемная и бескрайняя. И липкая, как жадные пальцы смерти. «Тенета» – система передачи и хранения информации, система связи, взаимодействие мириад электрических импульсов, сигналов и излучения. Эта сеть опутывает всю Вселенную, по нитям этой паутины скользят пси-спецы, в ней – истоки их могущества.

По заснеженной просеке, ведущей от обрыва, Чиан-Ши и Метла добираются наконец до своего расположения.

Посреди выжженной мощными двигателями прогалины возвышается тяжелый транспортник «Челюскинец», развернутый в наблюдательный пункт. За ним сам собой вырос целый город: разборные казармы войск ООН, мобильные сборцехи, бесчисленные белые купола – модули полевого лазарета и временного лагеря. Их так много, но мест всё равно не хватает, а беженцы всё прибывают и прибывают, бегут от пятидесятой параллели, от огненной черты, разделившей планету.

Чиан-Ши, держась руками в перчатках за перила, поднимается по гремящим обледенелым ступеням. Шлюз с жужжанием расходится, выпуская наружу клубы густого пара.

По сравнению с тем, что творится снаружи, внутри наблюдательного пункта невыносимо жарко, душно. Кажется, тут настоящее пекло.

Узкое жерло коридора, запутанный лабиринт ходов, переплетения проводов и шлангов выводят Чиан-Ши к призрачному зеленому свету. Его источник – радарные сети на экранах, мерцающие точки измерительных стрелок, и цифры, цифры, цифры – мириады цифр.

Инфотехники привстают на креслах, приветствуя его, но он машет им рукой – продолжайте, продолжайте, не до формальностей.

Взгляд Чиан-Ши скользит по экранам, по картам, по проекциям рельефа местности.

Он ищет своего друга.

Затерявшегося среди снегов и льда, на передовой чужой необъявленной войны, между «северными» и «южными», между Западом и Востоком – в том широком, традиционном смысле, что в ходу уже тысячи лет. Не в географическом: на той войне, что идет теперь, география не ограничивается розой ветров. «Роза ветров» утратила свой смысл в космических войнах. Кроме одного, пожалуй, – она по-прежнему является символом их условного противника, Атлантик-Альянса.

Байтоушань, белой шапкой укрытая «гора», планета льда и снега. Разделенная надвое огненной чертой, пятидесятой параллелью.

На севере – анклав Паалганг, новорожденная красная республика с советскими военными советниками и советской военной техникой, условно-союзная Сфере Сопроцветания, прикрываемая с орбиты ее экспедиционным флотом.

На юге – протекторат Гиомжионг, владения транснациональной компании «Согум», рудники, робофермы и промышленные комплексы. Войска Атлантик-Альянса с резолюции ООН действуют там, на юге, пользуясь статусом «миротворцев».

Флот Сферы Сопроцветания висит над планетой дамокловым мечом. В дело вступить не торопится. Всё внимание их приковано к пятидесятой параллели. Если «южные» пересекут ее – Сфера вмешается. Флот вступит в бой, в Паалганге высадятся китайские десантники и «южных» с треском выбьют обратно за пятидесятую, а значит, под удар попадут «голубые каски» и тогда уже в дело вмешается Альянс. А уж если в дело вмешается Альянс, то и советское командование может больше не стеснять себя резолюциями ООН.

Мы не ограничимся присутствием военных советников и поставками оружия, думает Чиан-Ши, и в дело вступят наши ВКС. Подойдет к Байтоушань авианосец «Юрий Андропов», атакуют цели звенья вооруженных лазерными пушками и плазменными торпедами боевых крейсеров, двинутся на планету загруженные войсками транспорты, звенья МиГ-80 засыплют Шихашоль и Гиомжионг кассетными ракетами.

И начнется самый настоящий ад.

Фронт пройдет через Байтоушань, по пятидесятой параллели, и продолжится за ее пределами – в безбрежной черной пустоте, пронзенной мерцающими булавками звезд, в безграничной бездне, в вакууме, где с мрачной безмолвной торжественностью, в мертвой тишине сходятся и гибнут армады космических флотов.

Отсюда – и до самой Земли… Крошечная голубая планетка далеко-далеко отсюда. Планетка, поделенная на сектора, и каждый из них ощетинился на остальные, на соседей – острыми иглами МБР. Одно нажатие кнопки – и планета уничтожит себя, превратится в яркую вспышку света, в хороводы распыленных в вакууме частиц…

– Есть сигнал, – тихо говорит Чиан-Ши, указывая на один из экранов. – У нас есть сигнал!

Инфотехники поворачиваются к нему, смотрят, куда показывает капитан, и не верят своим глазам.

Южнее пятидесятой параллели, вдали от полыхающей стычками границы, вдали от цивилизации, среди заметенных снегом неприступных гор и хвойных чащоб, обители зверолюдей-йети, на высоком утесе возвышается величественная постройка – нечто среднее между суперсовременным форпостом Альянса и древним азиатским замком. Посадочная площадка, капониры, лазерные установки ПВО и длинные ангары соседствуют с острыми, вздернутыми вверх концами шатровых крыш, просторными мозаичными террасами, башенками-пагодами, изогнутыми коньками на гребнях…

Еще в дни основания колонии руководство компании «Согум» планировало строить здесь пятизвездочный горнолыжный курорт для высокопоставленных сотрудников – «Гиомжионг Ски Резорт». Но строители столкнулись с непредвиденными трудностями. Проект был поспешно свернут, а на место рабочих «Согум» прибыли военные спецы Альянса.

Работы продолжились. Вместо загорающих с бокалом мохито клерков и их куклоподобных подруг, испробовавших все методы омоложения, – на широких террасах теперь разъезжают боевые киберы, дежурят облаченные в бронекостюмы солдаты, вооруженные гаусс-винтовками С-12 «рейзербек». На левом наплечнике брони у них – черный щиток с мечом и тремя молниями и надпись «Де опрессо либер». С правого наплечника скалится обвившая якорь рептилия, эмблема роты «Мискатоник» сил специального назначения Атлантик-Альянса.

Подо всем этим, в самом сердце горы, кипит жизнь. Мощные буры вгрызаются в породу, сверлят вечную мерзлоту. Пытаются добраться до укрытой в ней тайны. До причины, из-за которой тут так и не был построен курорт компании «Согум», а вместо отдыхающих клерков здесь обосновались военные инженеры и «зеленые береты».

За величественным безмолвием фасада отеля-крепости. Ниже его заснеженной крыши размером с футбольное поле, на которой статуями застыли фигурки часовых в силовой броне. Выше той настойчивой муравьиной деятельности, что ведут в недрах горы инженеры и бурильщики со своей техникой. В глухом подвале, за стальными дверями без маркировки, в черной пустоте, человек пытается вспомнить свое имя.

«Кто я?..»

Мешок стаскивают с головы. В глаза бьет яркий электрический свет.

В подвале кроме него трое. Тот, что стащил с головы мешок, стоит совсем близко. От него воняет потом, перегаром и яростью. На нем майка цвета хаки без рукавов, бугры мышц блестят бисеринками пота. От него исходит скрытая угроза. На лице – маска ухмыляющегося мышонка.

Пленник пытается вспомнить имя этого мышонка, которого парень по имени Дисней придумал пару сотен лет назад. Но память не подчиняется.

Рядом еще один. Сутулый, в униформе хаки без знаков различия. На нем маска веселой утки. Утку зовут Дональдом. Дональд Дак, вспоминает пленник. От Дональда «фонит» животным страхом. Пленник отчетливо чувствует его страх, но не может объяснить себе – почему? Пленник не знает, как ему удается поймать это, считать код эмоций незнакомца. Но он уверен – человек в маске Дональда чего-то боится. Так странно… Чего ему бояться? Здесь?

Третий, в белом клеенчатом костюме медика, стоит чуть поодаль. У него маска пса. Кажется, пса зовут Плуто. И у этого третьего совсем нет «фона».

– Ты не особо разговорчив, да? – говорит пленнику «мышонок».

– Мастер-сержант, – говорит ему Дональд. – Ваши методы, похоже, не работают?

Он поворачивается к Плуто, ожидая от того реплики.

– «Пентотал-плюс» у нас остался? – говорит Плуто. – Или всё извели на девчонку?

Эта пренебрежительно брошенная фраза молнией раскалывает клубящуюся черноту, которая охватила человека-без-имени. Девчонка… о ком они ведут речь?

Игла входит в кожу, но он не чувствует ничего. Как не чувствовал ничего и прежде, пока потный здоровяк в маске мышонка охаживал его обрезком гофрированного шланга, орал на него, пытаясь хоть что-то узнать – его имя? Звание? Его задание? На кого он работает? Он не знает этого и сам. Ответы на эти вопросы проглотил мрак. Он ничего не чувствует. Будто все рецепторы отключились, будто вязкая паутина, мягкая вата оплела всё его тело, эти липкие тенета.

Стоп…

Тенета. Кажется, в этом ключ. Кажется, в этом ответ.

Он пытается ухватиться за него, как за спасательный круг, вынырнуть обратно в реальность, но под действием препарата, который вводит ему Плуто, вязкая клубящаяся темнота сменяется чередой картинок – ярких, пестрых, сводящих с ума… Человек-забывший-свое-имя проваливается в них, как в пропасть.

– Теперь пойдет лучше, – обещает застывшая глупая ухмылка Плуто.

– Гарантируете, доктор? – спрашивает Дональд Дак.

Мастер-сержант с сомнением хмыкает, оттягивая веко пленного. У того в глазах – мутная пустота. У сержанта свои испытанные методы, все эти игры «в доктора» ему не по душе, но с начальством не поспоришь.

– Саккони, оставьте его в покое! Дайте сыворотке поработать за вас.

– Так точно, полковник Хэнкс, сэр! – Мастер-сержант замирает возле пленного, заложив руки за спину и расставив ноги.

– Идиот, – бормочет про себя Дональд Дак, отходя в противоположный угол помещения.

Хэнкс стаскивает с себя дурацкую утиную маску (черт бы побрал инструкции этих штабных умников), берет из упаковки бутылку минеральной воды, скручивает крышку. Обернувшись, видит ухмылку Плуто. Тот следует за полковником, словно тень.

– Хотите воды, доктор?

– Благодарю, нет… Да, кстати о напитках. Этот лейтенант, командир рейнджеров, как его?

– Дрейпер. Лейтенант Джеффри Дрейпер.

– Вам уже доложили? Как только вернулся с операции, с места крушения «Гурона», заперся у себя с бутылкой скотча. Сидит там и поет песни кантри. Что не так с этим парнем?

– Послушайте, Удзамаки…

– Смею напомнить, сэр… доктор. Доктор Удзамаки.

– О’кей, послушайте, доктор. Эти ребята просто не привыкли играть в те игры, к которым привыкли мы с вами. Они просто солдаты, понимаете? Простые американские парни. Хорошие ребята.

– Не вполне понимаю. Один из ваших офицеров напился пьян и выказывает признаки служебного несоответствия. Подает солдатам дурной пример. Будь я на вашем месте, полковник, знаете, что бы я сделал…

– Господи, доктор! Все-таки хорошо, что вы не на моем месте. Мы сбили гребаный «Гурон» наблюдателей ООН. Дрейпера можно понять. У парня разорвало к чертям чердак, когнитивный диссонанс. Это же получается, что мы вроде как воюем тут сами с собой.

– Вы жалеете о своем приказе?

– Черт бы вас побрал, вы совсем не понимаете юмора?.. Нет, я не жалею о своем приказе. Наш Проект слишком важен, чтобы позволять этим гребаным бельгийцам совать в него свой нос.

– Почему бельгийцам?

– Ну а кто они? Штаб ООН разве не в Бельгии?

– В Нью-Йорке, полковник.

– Да бросьте! А что тогда в Бельгии? Международный трибунал?

– Уверяю вас, нет. Гаага находится в Нидерландах.

– Это что, город? Название прямо как кличка для лебедя. Хотите сказать, что она и впрямь существует, эта Гага? Кто-нибудь вообще бывал там?

– В свое время у меня была прекрасная возможность посетить этот город. Увы, в силу ряда причин, мне пришлось отказаться.

– Будь я проклят, это сейчас была ваша фирменная шутка? А в Нарнии вам бывать не приходилось?

– А там тоже филиал международного трибунала?

– Ха-ха-ха, а вы не промах, доктор.

– Благодарю, полковник.

– Ладно, доктор… Давайте немного подождем и узнаем, бельгиец этот парень или гребаный гаагец или действительно прилетел к нам на своем «Гуроне», с подружкой и приятелями-покойниками прямиком из Большого Яблока. Сыворотка нам всё расскажет, верно?

«Кто я?» – вот главный вопрос.

Ему грезится, что он идет по дороге из желтого кирпича. Сквозь широкие плиты цвета охры проросли побеги высокой травы. Шелестит ветер, гонит по дороге колючие шары перекати-поля.

Он идет по этому пути так давно, что успел позабыть собственное имя.

…Виски фокстрот зис из альфа майк уан, контакт, сэй эгейн, контакт, реквест файр мишн, овер

Альфа майк уан, зис из виски фокстрот, шат аут энд он зе ран, вил контакт ю ин твенти майкс, аут…

В сумрачном небе парит неведомая луна – расчерченная слоями-полосами, величественная и надменная. Он не помнит ее имени.

Помнит лишь – алый кумач, что плещется на фоне плачущего серого неба. Алый становится багровым, багровый – фиолетовым, фиолетовый – голубым. Краски меняются, смешиваются.

Пестрая зелень садов и сверкающие зеркальные плоскости, статуя над цветником – фигура в громоздком скафандре, с нелепым шлемом-аквариумом в одной руке, а на нем буквы – С. С. С. Р. – переливаются синевой сапфира, фиалковыми искрами аметиста, изумрудной зеленью и агатовой чернотой, алым светом карбункула и оливковым мерцанием хризолита…

Сотни, тысячи, мириады цветов – вот яркая гвоздика на сером граните, а вот нежный нарцисс, вот неприхотливый полевой василек, а вот тропически-томная пальма.

…Бульдог сикс, зис из виски фокстрот, вот из йор статус, овер

Виски фокстрот, зис из бульдог сикс, статус грин, стэнд бай фор э чекл. Ай чекл эхо, чарли, лима, эхо, сиерра, чарли, брейк. Но чарли фаунд, овер…

Причудливое существо скачет ему навстречу, высекая копытами искры из желтых камней – кентавр или полкан, а может быть, гиппогриф, оно спрашивает раскатистым полифоническим голосом, будто бы составленным из множества голосов, мужских и женских, молодых и старых: «Куда куда куда ты держишь путь?!»

«К звездам», – отвечает он.

«Для чего для чего…?»

«Для чего ты пересек море и паруса твои разорвал ветер?» Он ищет ответа, но не может найти.

«Для чего лез в горы, цепляясь за скользкие камни?» Он ищет ответа, но не может найти.

«Чего ты ищешь?» «Я ищу огненную пыль, – вспоминает он. – Вот что я ищу…»

«Неужели ты забыл, что нигде ее не найти тебе, кроме как в себе самом?»

Кентавр-гиппогриф скрывается в тумане так же стремительно, как появился, а человек-без-имени продолжает свой путь. Он идет – но куда? Звезды подмигивают ему с небес. Крошечные холодные огоньки. Напоминают о чем-то простом и важном – что девичьи губы сладки, а вино терпко, дурманит ароматом цветущего луга, освежает холодом родниковой воды…

«Чего ты хочешь от мира?» – спрашивает гиппогриф, нагоняя его, возвращаясь туда, откуда отправился в путь, в своей бесконечной скачке.

«Лишь хочу лучше узнать его».

«Неужели не знаешь ты, что главное в мире – ты и такие, как ты. Люди, его населяющие. Создают мир, воспринимая его своими чувствами, познавая его, пропуская через себя. Они делают его живым».

«Я верю в людей, – отвечает он, – верю…»

Бесконечная степь вокруг него полыхает пламенем. Юркие саламандры, блестя золотой чешуей, переливаясь черными узорами, мелькают в огне.

…Виски фокстрот, зис из редлег, го ахеад, овер

Редлег, зис из виски фокстрот, реквестинг файр мишн ат мэп координейтс зиро зиро севен файв ту зиро фор фор уан сикс, дроп уан раунд хи энд ай вилл эджаст, овер…

Где где где искать смысл? В ветхих трактатах, в пламени пожарищ, в резных сводах храмов, в бурлящих ретортах… В безумном шепоте спальни? В безумном реве атакующих воинов? В величественном эхе, что гуляет под высокими мраморными сводами? Вся жизнь превращается в бесконечный штурм, в войну с обедами по расписанию, а потом оказывается, что это война против теней, и все твои победы – только тени побед. Это вязкая паутина, это тугие сети, это тенета…

Можно повести за собой толпу. Можно сгореть, летя на свет. Можно сочинить самую совершенную мелодию. Самые мелодичные стихи. Нарисовать картину, которая будет заключать в себе всю мудрость прошедших эпох. Можно всё, что угодно, и даже больше.

…чарли папа, зис из виски фокстрот, ду ю рид ми, овер

виски фокстрот, зис из чарли папа, го ахеад, овер…

Можно всё, кроме одного – выбраться из этой паутины, составной частью которой ты являешься. Потому что это танец миражей на тонких светящихся нитях, и самые яркие звезды – лишь бисеринки на этих нитях, составная часть этой паутины. Это тенета…

«Я вспомнил!»

Он вспомнил свое имя. Старший лейтенант Молитвин, пси-войска ВКС ССКР, вспомнил, как очутился здесь. Вспомнил ответы на все вопросы. Вспомнил, что должен делать.

Ответ универсален, и звучит он так: «Тенета».

Чиан-Ши и инфотехники, затаив дыхание, смотрят на экран, по которому ползут кривые столбцы цифр. Вроде бы никакой системы, кажется, что электроника сошла с ума, что кто-то взломал линию передачи. Отчасти это правда.

Командир десантников, позывной «Метла», заглядывает в помещение, пригибая бритую голову, чтобы не задеть за низкий потолок шлюза.

– Что у вас, капитан?

Чиан-Ши и его инфотехники отрывают взгляды от монитора, смотрят на него непонимающе, как на человека, который ввалился на торжественный прием, нарядившись в противогаз, балетную пачку и резиновые сапоги.

Метла смотрит на их лица в мертвенном зеленом сиянии мониторов, на блестящие глаза, и в который раз ловит себя на мысли, что ни хрена ему не понять в этих пси-спецах с их заморочками, тайными кодами, собственной строгой этикой и всем прочим, и скорей бы дали уже приказ выдвигаться, потому что сколько можно торчать на этом снегом заметаемом, богом забытом утесе, и когда уже они получат сигнал, которого так ждут.

– Мы его получили, – Чиан-Ши смотрит ему в глаза. – Получили сигнал.

Метла понимает только теперь – вполне возможно, что в течение всего недолгого времени их общения этот странный человек, в шинели без знаков различия и с ранней сединой, читал его мысли.

– Мы получили сигнал, – повторяет Чиан-Ши и улыбается какой-то детской, счастливой улыбкой. – Он вышел на нас напрямую, через «тенета»… Ну, не сумасшедший ли?

У него такой радостный вид, будто сейчас пустится в пляс.

– Дайте линию с «Андроповым», – говорит Чиан-Ши одному из инфотехников. – Запрос на штабной спецканал. Код «Кузина шлет поцелуи».

– Так точно, товарищ капитан, – инфотехник водит пальцами по сенсорам, беззвучно шевеля губами, вглядывается в мониторы.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю