Текст книги "Картограф (СИ)"

Автор книги: Юрий Москаленко

Соавторы: Сергей Кузьмичев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Это сверхсрочник нравился мне всё меньше и меньше.

– Так, где взял-то? – уже с лёгким недоверием вопросил «тривиальный» командир, не спеша, однако, возвращать мне инструмент.

Основной обоз уже подтянулся и, остановившись почти что рядом, ожидал решения командира. Вот так, значит? Как говорится: вечер перестаёт быть томным. Пора людям на их бестактность указать:

– А Вы, ваше заурядство, лошадку свою украли или сами сделали? – на пару секунд охренели все. Пока не опомнились, продолжаю: – Полагаю, всё же купили. Так ведь? Так почему же Вы не можете предположить, что и кто-то другой, вроде меня, тоже в состоянии купить себе что-либо? Инструмент или того же коня?

– Ну, раз купил, то так и говори, что купил! – недовольно высказался «заурядный».

Если сейчас спросит, где купил и почём, вляпаюсь.

– Ну, отчего же купил? Об заклад побились, я и выиграл! – честно признался я.

– Выиграл? В карты что ли? – с недоверием спросил он.

На самом деле в бильярд, но мне кажется, про это не стоит.

– В карты, – согласно кивнул я.

– В навигационные! – хохотнул офицер помладше.

Что, смешно тебе «заурядный»? Ну, посмейся!

– В топографические!

Услышав мой ответ, он сразу сделался очень серьёзным, и даже банально-тривиально-заурядный командир тоже перестал улыбаться и вкрадчиво произнёс:

– Ты говоришь так, словно знаешь, что это такое.

В наступившей тишине все присутствующие выжидающе смотрели на меня. Ну, что, а не настало ли время разыграть эту самую карту? В смысле, топографическую. Сдаётся мне, что сейчас из неё самый крепкий козырь выйдет. Небитка. Или не стоит? Слишком много вопросов появится.

– Конечно, знаю, – твёрдо ответил я. – Не знал бы, не говорил бы.

– Да неужели? – скривилась младшая заурядность. – Ну, откуда ты можешь знать, какие бывают карты?

Я разозлился:

– Ты сам-то много в них понимаешь? Хочешь сказать, что запросто отличишь кредитную карту от дебетовой? Или может быть ты умеешь дисконтной пользоваться? – наверное, от обилия незнакомых слов он не нашёлся с ответом сразу, и я решил добить его: – Что молчишь? Да ты, даже и не слышал о таких, а уже меня в дураки записал.

– Да ты ошалел, морда! – выпалил первым пришедший в себя сверхсрочник Данилыч. – Я вот те щас всыплю горячих-то! Будешь знать, как с офицером разговаривать!

Не, ну, это уже борзота!

– Слышь ты, офицер! – сказал я ему, то что называется через губу. – Смотри, как бы самому вдруг жарко не стало.

– Да я те щас… – он подъехал ближе и, достав нагайку, замахнулся.

Я не стал ждать и резко съездил его коню кулаком в нос, на всякий случай, отскочив на пару шагов. Конь, не привыкший к такому обращению, шарахнулся назад, и храбрый кавалерист свалился в дорожную пыль. Кто-то из штатских хохотнул, а вояки потянулись за оружием.

– Отставить! – выкрикнул командир. – Данилыч, ты там живой?

– Да живой, вашзурятство, от я ему щас задам!

– Отставить, я сказал!

Командир по какой-то неясной мне пока причине не спешил учинять расправу над странным незнакомцем без документов. Может быть, у него просто нет таких полномочий?

– А чего он? Говорит, нешто ровню себе встретил! Оглоед! – огрызнулся сержант.

Я сделал пару шагов в сторону, чтобы стоявший между нами, конь не мешал мне смотреть в глаза Данилычу:

– А ты сам-то кто такой? А то подъехал и прямо вот так с ходу представился: я мол, Светлейший князь Меньшиков Александр Данилович, герцог Ингерманландский, курфюрст Курляндский, маркиз Чувырловский, главный маршал бронетанковых войск в сопровождении двух генералов следую в штаб Приволжско-Уральского военного округа, токма вот с дороги сбились. Нет ли у Вас, уважаемый Андрей Иваныч, с собой карты какой завалящей, на местности сориентироваться?

Данилыч стушевался, офицеры улыбались, народ веселился.

– А у Вас есть? – не переставая улыбаться, спросил командир.

– Что у меня есть? – не понял я.

Он с трудом подавил улыбку и спросил по новой:

– Уважаемый Андрей Иванович, нет ли у Вас с собой карты какой завалящей? Кредитной или дебитной? Очень, знаете, любопытно стало.

– Нет, только дисконтная.

– ПокАжите? – осведомился он.

– Можно и показать, – сказал я, доставая из кармана карту «Магнита». – Правда, интересного в ней мало. Но Вы всё равно посмотрите, раз уж просили.

Я протянул красный прямоугольник командиру, и он начал её с интересом разглядывать. Младший подъехал к нему вплотную и тоже пытался что-нибудь разглядеть.

– Любопытная штуковина. И как же ею надлежит пользоваться? – спросил командир, передав карту для изучения более… или, наоборот, менее тривиальному офицеру.

– А у вас тут есть сеть магазинов «Магнит»? – поинтересовался в ответ я.

– Никогда о таком не слышал, – с достоинством произнёс он.

– Тогда никак.

– Ну, а если бы она вдруг имелась? – хитро прищурился он.

Я слегка скривился, но ответил:

– Приходишь в магазин, набираешь товаров, предъявляешь карту, и тебе делают скидку, как постоянному покупателю. Всё.

– Просто предъявляю эту вот штуку, и мне делают скидку? И большую скидку мне сделают?

Я поморщился:

– Нет, небольшую, что-то около одного процента.

– А ты и проценты разумеешь? – с недоверием в голосе поинтересовался младший из заурядных.

– Сотая часть, – ответил я.

– Ты прав, – не понятно, с чем, согласился командир.

– В чём я прав? В том, что процент – это сотая часть любого числа? – тут же осведомился я.

– Бесполезная вещь, – сообщил он, указывая на Магнитовскую карту. – Топографическая карта, и впрямь, была бы куда как ценнее.

– Смотря, какой местности, – заметил я. – Карта Москвы и окрестностей, например, Вам сейчас вряд ли поможет.

– Карту Москвы и без нас уже нарисовали! – вмешался младший, и очень насмешливо добавил: – А ежели у тебя сыскалась бы карта всего Самарского уезда, вот это была бы поистине ценнейшая вещь.

О как! Или он это так прикалывается? А сейчас узнаем:

– И во сколько бы Вы, господин офицер, не имею чести знать Вашего имени, оценили бы такую карту, ежели бы она вдруг сыскалась?

– Чё мелешь, дурак?! – снова проявился Данилыч. – Нет таких карт!

Я посмотрел на него, потом снова на младшего офицера:

– Ну, а всё же?

– Сказано же тебе: нет таких карт! – зло сказал он.

– А тебе-то откуда знать? – в моём голосе тоже добротой и не пахло.

– Оттуда, что как раз мы рисовать сей чертёж и едем! А допреж нас, никто, слышишь ты, никто их не делал! – гневно выкрикнула младшая тривиальность.

Ну, тут он, конечно, врёт, Ремезов делал, ну, да бог с ними обоими. А вот карту пора разыгрывать:

– А если я всё-таки смогу вам в этом предприятии помочь? На какую награду могу рассчитывать?

– Помочь?! – воскликнул младший офицер. – Да ты ещё скажи, что и мензульной съёмке обучен!

– Мензульной – нет, а теодолитной – да, – не стал врать я.

– Да на что ж нам сдалась твоя тидалитная съёмка?! – возмутился младший. – Сказано тебе карту составлять едем, а карты посредством мензульной съёмки чертят. Понял?

Про мензульную съёмку я слышал: она на пару порядков проще теодолитной и, сдаётся мне, при большой нужде я смог бы ей легко обучиться, вот только надо ли? Ладно, пора разыграть карту Самарской области.

– Вы насчёт имени-отчества ничего не сказали, – напомнил я младшему.

– Алексей Николаевич, – нехотя ответил он.

– Так вот, Алексей Николаевич, тидалит, как Вы изволили выразиться, это прибор, предназначенный для измерения углов на местности, но при этом куда как более сложный, чем Ваша мензула. И, полагаю, в Вашем арсенале таковой не просто отсутствует, Вы про него и слыхом не слыхивали. Верно?

– Верно! – ответил за него командир. – И что с того?

– Вы… ну, не Вы, а он, – поправился я и указал на младшего, который Алексей Николаевич. – Так вот он говорил, что карта Самарской области настолько нужна, что аж цены не имеет. Это так?

– Не области, дурак, а уезда! – «поправил» Данилыч.

– Так нужна или нет? – резко выкрикнул я.

– А у тебя есть? – насторожился командир. – Или ты здесь трепаться вздумал?

– Есть! – твёрдо ответил я.

– Показывай! – приказал командир.

– А Вас, как по имени-отчеству?

– Поручик Старинов Роман Елизарыч, – отрекомендовался тот.

Опа-на! Поручик! Поручики – они же к младшим офицерам относились. Или у них здесь как-то не так?

– Так вот, Роман Елизарыч, – начал я. – Вы вот инструментик-то мой тоже полюбопытствовать попросили, да так и заиграть изволили. А он хоть и выигран, но денег, однако же, стоит. Сейчас вот карту просите, тоже, поди, забесплатно хотите? Да?

– Вы, Андрей Иванович, забываетесь! Перед Вами офицер! – гордо вскинул голову командир.

Ну, вот! Офицер! Почему тогда, интересно мне, сержант к нему не «ваше благородие» обращается? Ладно, потом узнаем.

– А перед Вами – прапорщик! – и я тоже гордо вскинул голову, про старшего, правда, решил не добавлять – не поймут азияты.

Ну, не ожидал я от них такой реакции: все сразу в лицах переменились, а Данилыч, тот даже и выправку поменял.

– Отчего же сразу не представились, Андрей Иванович? – спросил поручик. – Для чего такая комедия про слесаря понадобилась?

– А оттого, господин поручик, что служба моя закончилась, и на счёт слесаря никакая это не комедия, а самая что ни наесть суровая правда жизни.

– Послушайте, но отчего же сразу слесарем? – удивился Старинов.

– А кем? – почти перебил его я.

– Разве не найдётся других применений Вашим талантам?

– Например?

– Вы давеча говорили, будто бы съёмку вести умеете.

– Доводилось, – нисколько не привирая, ответил я.

– Так почему бы Вам не присоединиться к нашей экспедиции? Нам как раз опытный человек пригодился бы. Весьма и весьма пригодился.

Предложение поручика было не лишено смысла, но… Пока я скрипел мозгами, вмешался младший:

– А карта, про которую Вы говорили, она, правда, при Вас?

– Да? – оживился поручик. – Позволите взглянуть?

Я ещё не успел ничего ответить, а он спохватился:

– И вот, инструмент Ваш, возвращаю, – поспешно произнёс он, протягивая мне мой мультитул.

Я, не торопясь принял из его рук инструмент, также, не говоря ни слова и никуда не спеша, сложил его и убрал в поясной чехол. Офицеры терпеливо ждали.

– Что ж, – произнёс я, наконец. – Карту показать, конечно же, можно. Только сразу предупреждаю, с ней не всё просто.

– Да что же может быть простого, с картой, которой ни у кого ещё нет? – вопросил младший, словно ребёнок, радуясь самолично составленному каламбуру.

– Вы, Алексей Николаевич, даже не представляете всей глубины своих заблуждений, – мрачно сказал я, и решительно добавил: – Только не вздумайте, господа, спрашивать, откуда она у меня!

– Её Вы тоже выиграли? – засмеялся поручик, но было видно, как ему не терпится увидеть карту.

– Ага. В шахматы, – невесело пошутил я, снимая рюкзак. – В шестицветные.

– А что бывают и такие? – удивился младший.

– Бывают, – заверил его я.

– А это у Вас что? – воскликнул он, когда я извлёк из рюкзака лопату.

– Лопата, – констатировал я, продолжая искать карту.

– Изумительно! – восхитился поручик. – Мало того, что вся из железа, так ещё и блестит! Смею Вас заверить, Андрей Иванович, не у всех офицеров присяжные шпаги столь заботливо начищены. Даже стесняюсь спрашивать, во что Вы её выиграли.

– Не угадали, Роман Елизарыч. Это – подарок.

– Надо же! – подался вперёд подпоручик. – И кто же преподносит такие подарки, хотел бы я знать?

– Может быть, как-нибудь однажды и расскажу, а сейчас, уж простите, не досуг, – постарался потактичнее отмахнуться я.

– Хороша лопата. От ток как же ж ей копать?! – недоумённо почесал затылок Данилыч. – На карачках, что ли?

Я молча раздвинул телескопический черенок и воткнул полотно на четверть штыка в землю.

– Ишь ты! – восхитился сверхсрочник. Остальной народ за его спиной тоже пошушукался, одобрительно цокая языками.

– Вот, извольте! – с этими словами я поднялся с колен и протянул карту поручику.

Рассматривать развёрнутую карту сидя в седле, оказалось не очень удобно, и господа офицеры сначала просто спешились, а потом, за неимением другой ровной поверхности, расстелили её прямо на земле, придавив с двух сторон шпагами от ветра, так и норовившего сдуть бесценную карту.

– На этой карте обозначены объекты, которых ещё не существует в действительности, – пояснил я на всякий случай.

– Для чего, позвольте Вас спросить? – пристально глядя на меня, спросил поручик.

Как ему объяснить, что всё это обязательно будет? Лет через… А правда, через сколько? Какой у них тут сейчас год?

– Полагаю, это перспективный план развития региона, – выкрутился я, наконец.

– Что, простите? – переспросил младший, но и поручик, похоже, тоже ожидал ответа именно на этот вопрос.

Я поводил руками в воздухе, пытаясь собрать мысли если уж не в стройные ряды, то хотя бы в кучу.

– Я и сам толком ещё не разобрался, но думаю на ней нарисовано то, что по замыслу её создателей должно здесь появиться в некоем отдалённом будущем, – сказал и облегчённо выдохнул.

Подпоручик тоже снял свои перчатки и потрогал карту.

– Бумага-то какая добрая! – восхитился он.

– И сам рисунок очень изящно выполнен. Буквицы все ровнёхонькие. Не иначе типографских мастеров работа.

Я никак не стал комментировать их наблюдения.

– Посмотри, Роман, – тыча пальцем в карту, проговорил младший. – Написано вроде бы и по-русски, а вроде бы и не совсем.

Поручик пригляделся и выдал:

– Да, действительно.

Оба офицера воззрились на меня. Я пожал плечами:

– И рад бы что-нибудь сказать по этому поводу, но нечего. Не знаю я, почему всё именно так, это ведь не я её рисовал, и подписывал тоже не я.

Тривиально-банальные ничего не ответили и снова углубились в изучение карты.

– Самара-то раз в двадцать больше, получается! – изумлённо воскликнул младший заурядный, ну, тот, который Алексей.

– А это что? – поручик ткнул пальцем в мою малую родину – город Тольятти.

– Я думаю, что это город, – с очень серьёзным лицом произнёс я.

– Да их тут целых три, – удивился Алексей.

Я с видом знатока возразил:

– Название одно – значит, и город один.

– А зелёное – это, надо полагать, лес? – догадался поручик.

Я решил укрепить его в этой мысли:

– Вот и я к такому же выводу пришёл.

– А вот эта рыжая линия, должно быть, дорога? – Алексей указывал на тот участок трассы Самара-Челябинск, на котором мы стояли.

Я наклонился над картой и глубокомысленно произнёс:

– Знаете, господа, сдаётся мне, что вот как раз тут, в этом самом месте мы сейчас и находимся.

Поручик, отстранившись от карты, потупился.

– А это вот, – Алексей ткнул пальцем в плотину, ту самую, которая Волжская ГЭС имени Ленина. – Уж не мост ли?

– Думаю, да, – не стал разубеждать его я.

– Да как же эдакую махину построить-то можно? – удивился он. – Это ведь никак не менее полутора вёрст!

Я не стал уточнять, что на самом деле больше трёх с половиной. А то ещё спросит, откуда я знаю.

– Люди в Египте пирамиды построили, а в Риме Колизей, – напомнил я. – Так что и с мостом как-нибудь справятся.

– Да уж! – восхитился Алексей. – Вот бы посмотреть на такое чудо света.

Поручик же, видимо не разделяя его восторга, спросил пристально глядя мне в глаза, я даже почувствовал некоторое недоверие к себе:

– И кому же пришло в голову рисовать подобную карту, да ещё столь искусно?

Очень хотелось сказать ему, нечто вроде: «Посмотри выходные данные, там написано», но вряд ли это хоть что-то прояснило бы. А вот ненужных вопросов к моей скромной персоне добавилось бы в разы. Поэтому я решил свалить всё на тех, на кого обычно сваливают все непонятки в мире и, пожав плечами сказал:

– Масонам. Кому же ещё?!

– Масоны? – по-прежнему глядя мне в глаза, повторил поручик. – Вы встречались с масонами?

Этот нелепый допрос начал мне надоедать, и я повернул разговор в другое русло:

– Поручик, Вы карту покупать будете? Если нет, то я тогда, пожалуй, дальше в Самару пойду. Там-то на неё родимую покупатель точно найдётся!

Поручик выпрямился и, изменив выражение лица на деловое, с достоинством произнёс:

– Сколько Вы за неё хотите?

Вот это другой разговор, а то масоны, масоны. А, кстати, сколько я за неё хочу?

– Ведете ли, Роман Елизарович, в своих странствиях я сильно поиздержался, но главное, как Вы должно быть понимаете, я утратил документы, – тут я сделал многозначительную паузу, давая поручику возможность, самому догадаться. – Мне бы переодеться из этой робы, – я провёл рукой по камуфляжу, – во что-нибудь более подобающее, да хотя бы в более русское, что ли. Ну, и документы восстановить. Если берётесь помочь – карта Ваша.

Поручик задумался. Посмотрел на Алексея, тот, судя по выражению лица, половину Родины готов был отдать за настоящую масонскую карту. Похоже, поручик решился:

– С одеждой особых затруднений не будет. А документы… – Вы в каком полку служить изволили?

– В отдельной пластунской бригаде! – ляпнул я первое, что пришло в голову.

Офицеры обменялись взглядами.

– Никогда о такой не слышал! – заявил Старинов.

– А кто такие пластуны, слышали? – наехал я в ответ.

– Разумеется.

– И для чего мы нужны, я надеюсь, тоже знаете? – не сбавляя нажима, продолжил я.

– Безусловно.

– Ну, а раз так, то понимать должны, что есть вещи, про которые не всем подряд рассказывают.

– Ну, раз так, то такие документы Вам только в Вашем штабе и смогут выправить.

– Роман Елизарыч, да мне бы до штаба-то хотя бы добраться, а там уж наш генерал всё как надо оформит.

– Генерал? Разве теперь бригадами генералы командуют? Бригадиров уже не хватает? – удивился Алёша.

Блин! Бригадиры у них тут, видите ли. Про них я слышал, они только до девятнадцатого века существовали. Нет, до девятнадцатого века присваивали бригадиров, а потом перестали. А те, кому бригадира уже дали, они так и оставались бригадирами. Ну, если только их потом в генералы не производили, конечно.

– Алексей Николаич! – строго сказал я. – Бригада пластунская, особого, так сказать назначения, а раз так, то все чины в ней на один ранг выше. Понимать надо!

– Как в гвардии? – уточнил Старинов.

– Именно так, – подтвердил его догадку я.

Оба офицера впечатлились. Младший подошёл к поручику и начал что-то яростно шептать ему на ухо. Их импровизированное тайное совещание прервал голос Данилыча:

– Вашзурятство, я извиняюсь, токма смеркатся уже! Нам бы засветло на ночлег определиться! В дому-то, мыслю, всяко покойней.

Я был с ним полностью согласен, но было одно но: пока что мы с ними направлялись в разные стороны.

Не получив никакого ответа, Данилыч продолжил:

– Тут недалече деревенька иметца, там, чай, посудачить посподручней выйдет.

Поручик, видимо, привык к подобным проявлениям фамильярностям со стороны бывалого сержанта, потому что строить его не стал, а просто спросил:

– Недалече – это где?

– Дык вон, туды вёрст пять будет, – и он показал прямо вперёд по ходу движения их отряда. То есть в противоположном от Самары направлении.

« …Твою мать» – сказал Штирлиц и грязно выругался. Это совсем не по дороге.

– Да и Вы, вашзурятство господин прапорщик, засветло никуды не дойдёте, – обратился ко мне Данилыч. – Вёрст пятнадцать, почитай, ни деревень, ни постоялых дворов. А до Самары и верхами засветло не успеть. Так что Вы уж лучше с нами пожалуйте, а с утречка уж и в Самару, коль пожелаете. Можа из ихних кто-нито да и поедет, а Вы уж с йими.

В его словах была сермяжная правда и здравый смысл: мотели здесь отсутствовали как класс, а ночевать в поле… Да, ну, на хрен!

– Едемте с нами, Андрей Иваныч! – задорно поддержал его Алексейка. – А там за чайком, глядишь, и договоримся.

Я в принципе был уже согласен, поэтому заявил:

– От рюмки крепкого чая я и впрямь сейчас бы не отказался! Только вот что, господа… Я сегодня без малого вёрст сорок пешкодралом отмахал, нет ли где места на подводе для усталого путника?

Глава 7

Как говорится: «Лучше плохо ехать, чем хорошо идти». Желающие могут поспорить, но я вот, к примеру, не стану, хотя ехалось мне действительно не слишком удобно. Телеги вообще не очень комфортабельный вид транспорта.

Вот так, сидя рядом с извозчиком первой телеги, я и ехал, плохо или хорошо, но ехал. По обеим сторонам от меня на своих лошадях двигались офицеры. Данилыч с парой бойцов был отослан в головной дозор метров на сто вперёд. Весь остальной караванчик, снова построившийся в походный ордер кильватерного строя, неспешно катил по пыльной просёлочной дороге Самара-Челябинск.

А, кстати, у них здесь есть такая трасса или нет? Его, Челябинск, когда основали-то? Не помню. Да, что не помню?! И не знал никогда. Надо будет при случае поинтересоваться. Или не надо?

А вот господа офицеры интересовались буквально всем. Ну, я бы на их месте тоже бы непонятного персонажа вроде теперешнего меня вопросами завалил.

– Андрей Иванович, – произнёс заурядный поручик. – Вы из каких мест в наши края?

Вот оно! Началось! Ну и, откуда же я? Ладно, сейчас что-нибудь скумекаем:

– Уж не посетуйте, любезный Роман Елизарыч, но этого я Вам сказать не могу. Не моя, простите, тайна. Служба была такая.

Хорошо, что я вчера этот сериал про экспедитора посмотрел, словечек разных нахватался. Хоть, какое-никакое, а подспорье.

Поручик хмыкнул и недоверчиво проговорил:

– Удивительно. Сами же говорили, будто бы, служба Ваша окончена, а сейчас секретничаете.

Подловил? А вот хрен тебе, ординарная посредственность!

– Да ничего удивительного, господин поручик. Служба закончилась, а тайны остались. Доводилось, небось, слыхать, что слово – серебро, а молчанье – золото? Ну, вот то-то и оно. Мы же не простую службу несли. На нас и разведка, и…

Я сначала хотел сказать «диверсии», но потом подумал, что у них тут такое слово, может быть, не в ходу. Даже начал было подыскивать подходящий синоним, как вдруг меня осенила догадка, что не надо ничего искать, прямо так и пойдёт:

– Да-а, и разведка на нас, и диверсии, и ещё кое-что.

– Диверсии? – удивился подпоручик Алёша. – Это что такое?

Класс! Вот именно такого эффекта я и добивался:

– Диверсии, Алексей Николаевич, – со значением произнёс я. – Это такие действия, которые мы, пластуны, иногда вынуждены производить в тылу врага. А нет-нет да и в ОЧЕНЬ глубоком тылу. Очень, очень глубоком. Порой в таком тылу, что это и не тыл уже даже, а вообще его, врага то есть, исконная территория. Территория знаете, что такое?

– Конечно! – ответил тот. – Вы уж нас за совсем-то дремучих не держите.

– Вот и прекрасно! – я поёрзал на этой фигне, которая то ли облучок, то ли кОзлы, делая вид, что стараюсь устроиться поудобнее, а на самом деле пытался придумать, про что мне им врать дальше. – Ну, так вот, бывает так, что надо пробраться на территорию вражеского государства и что-нибудь важное сломать, или поджечь. А ещё и сделать это всё так, чтобы они там все думали, что оно само как-то сломалось, или само загорелось.

– Территория вражеского государства? – удивлённо протянул младший из заурядных. – А какие у нас вражеские государства? Мы же войны ни с кем не ведём.

Я картинно всплеснул руками:

– Алексей Николаевич! Ну, вы прямо совсем как дитё малое! Да разве же обязательно войну везти? Враждовать и без неё можно. Есть же страны, с которыми у нас хорошие отношения, а есть и те, с которыми плохие. Вот вам и всё, ваше благородие.

Сказал и только что сам себе по лбу не треснул! Ну, какое «ваше благородие»? ЗАУРЯДСТВО! «ВАШЕ ЗАУРЯДСТВО» надо говорить! Сам же ещё и прикалывался над ними, и сам же забыл! Эх, блин! А всё сериал этот вчерашний! Вот только слово – не воробей, если уж вылетит, то его и не поймаешь, и не подстрелишь.

– Вашими устами, да мёд бы пить, – грустно улыбаясь, ответил мне подпоручик. – Ошибаетесь Вы на наш с Романом счёт, Андрей Иванович. Не благородия мы с ним покуда. Так, дети боярские.

А это ещё что за фигня такая? Разве боярские дети не дворяне? Очень надеюсь, что эти мои сомнения не отразились у меня на лице.

– Эт верно, – вздохнул Старинов. – Мне в поручиках года два походить придётся. Да и то ещё, наверное, не всё. Может, сразу капитана пожалуют, а, может, и не сразу… Алексею до дворянства и того дольше, – он повернулся к подпоручику и спросил: – Тебе до капитанского ценза лет пять ведь служить?

– Шесть! – усмехнулся подпоручик Алёша. – Шесть лет. Шесть долгих лет. Шесть очень, очень долгих лет.

– Ну, ничего, ничего, – утешил его Старинов. – Совершишь два-три подвига, тогда, глядишь, тебя Государь и допрежь капитанства возведёт в дворянское достоинство.

Последние слова поручик произнёс как бы шутя. Наверное, и сам во всё это не верил. Или сомневался в способность своего младшего товарища проявить такой героизм, чтобы сам царь-батюшка впечатлился на столько, что безвестное заурядство в виде подпоручика Алёшеньки «допрежь капитанства в дворяне возведёт».

Честно говоря, из всего вышесказанного я более или менее уразумел только то, что вот эти двое пока ещё не дворяне. Но могут ими стать. Один через два года, другой через шесть.

Про подвиги это понятно, за них как раз в рыцари и посвящали. А рыцари – это и есть дворяне. Обращение «Сэр» именно к дворянам и применялось. Применяется. В Англии и по сей день всяческие «сэры» обитают. А королева до сих пор своих подданных в эти «сэры» посвящать не прекратила. Правда, только за особые заслуги. Типа за подвиги.

Ничего по-прежнему не ясно про боярских детей. Почему они не дворяне? Или бояре сами по себе, а дворяне сами по себе? Всё равно не понятно.

Вот ещё что примечательно, сам Пётр Первый ввёл правило, что с получением офицерского чина и дворянство тоже присваивается. Автоматически. Только, по-моему, не потомственное, а личное. А когда потомственное давалось, этого я не помню. Ну, правильно, мне же раньше не надо было.

И да, а я-то теперь кто? Раз я прапорщик, то не дворянин – это точно. Жаль, конечно, а то я уже совсем было собрался заявить, что я из этих… из благородных. Обломайтесь, Андрей Иванович! Курица – не птица, прапорщик – не дворянин. Мещанин?

О! А я, может, быть кучу подвигов совершил. Я же мог? Мог. Ну, вот! Государь меня, значится, в рыцари и посвятил, потому как я – самый что ни на есть геройский герой. Супергерой. Супергеройский супергерой.

Блин, не прокатит. Про содержание самих подвигов ещё можно сказать, что они все насквозь секретные, а вот почему я тогда до сих пор всего лишь прапорщик, тут я даже наврать ничего не смогу. И, кстати, кто тут у нас сейчас за Государя? Пётр Алексеевич или кто там после него был? Блин! И вот какого хрена я историю в школе не учил? А?

А год-то у них тут сейчас какой? Хоть бы это как-нибудь выяснить.

Из этих невесёлых размышлений меня вывел наш извозчик:

– Вашзурядство, господин прапорщик, а верно ли сказывают, будто пластуны весь день под водой через соломинку дышать могут?

– Правда, только не через соломинку, а через камыш, – ответил я и, не придумав ничего более подходящего, добавил: – В полпальца толщиной.

Извозчик разочарованно вздохнул и больше уже ничего не спрашивал.

– Андрей Иванович, а правда, будто пластуны такими ухватками владеют, что и безоружные против сабли выстоять смогут? – подхватил тему Алёшенька.

Как прикажите ему ответить? Сказать, что «Да», проверять полезет, а против сабли приёмов не знаю. Против ножа, против палки, против топора, против автомата со штыком справлюсь, а сабли… У нас же с саблями никто не ходит, вот и не надо было.

Если же, наоборот, сказать: «Нет», то ещё, чего доброго, уважать перестанет, а этого мне сейчас совсем не нужно. Что ж, когда не можешь дать однозначный ответ, дай неоднозначный:

– Не все. Я вот, например, совсем безоружный не рискнул бы, но если лопатку мою за оружие не принимать, то с ней я, скорее всего, против одного с саблей выстою.

Похоже, и этого поклонника я потерял. Во всяком случае, некоторая тень разочарования на лице у подпоручика промелькнула. Надо восстановить авторитет:

– Но вот если и противники тоже безоружные будут, тогда троих легко раскидаю.

Не впечатлило людей. Надо было побольше сказать, пятерых или вообще семерых. А троих – у них тут, наверное, любой дурак раскидает. Ладно, мне ведь, в сущности, особой необходимости-то и нет развлекать их. Я же с ними только до утра. А дальше они сами по себе, а я сам по себе.

И, кстати, надо им карту как-то втюхать, а то, сдаётся мне, не будет у меня на неё других покупателей. Хотя, покупатели-то, может быть, и найдутся, только искать их придётся самому. Что характерно, искать долго и упорно, теряя при этом драгоценное время. А этим карта, вроде бы, сейчас уже нужна стала. Тем более, что у них и род занятий как раз профильный, и задание соответствующее. Не продешевить бы ещё.

– Андрей Иванович, побывать в других странах, пускай даже и во враждебных, это же, должно быть, очень занятно, – прервал мои размышления подпоручик. – Отчего же Вы службу такую интересную оставили? Я бы, наверное, всю бы жизнь так служил.

Так, и почему же я службу оставил? Правду говорить нельзя. Даже в обработке она очков мне не добавит. Что же тогда наврать?

В смысле, что придётся именно врать, я не сомневался, ситуация, знаете ли, вынуждает. А вот что именно врать, вот в чём вопрос?

– Так уж жизнь сложилась, – развёл руками я. – Ещё раз простите, но подробностей не расскажу.

– Всё секретничаете, господин прапорщик? – вступил в разговор командир маленького отряда. – Сами помощи просите, да ещё в таком деликатном деле, как выправление документов, и сами же ничего о себе не говорите. Странно это. Не находите?

Умный он. И подозрительный. В смысле, подозревает меня. Это как раз понятно, я бы на его месте такого мутного типка, как я сейчас, тоже подозревал бы, но делать-то что?

– Дражайший Роман Елизарович, – начал я из далека, чтобы собраться с мыслями. – Ну, что Вы, право слово? Вы же как никак человек военный… должны понимать… секретность, она такая, не я её придумал. А про некоторые тайны скажу Вам так: они настолько страшные, настолько не подлежат разглашению, что при угрозе попадания не в те руки обязаны умирать вместе с секретоносителем. В данном случае со мной.

Поручик покосился на меня с некоторой усмешкой:

– То есть Вы скорее умрёте, чем расскажите нам свою историю? Я правильно Вас понял, господин прапорщик?

Я улыбнулся в ответ:

– Да. Но у медали есть и другая сторона. Если я Вам поведаю правду, то убивать придётся уже вас. Всех, кто окажется посвящён в тайну. Всех. Ну, разве что кроме этих, – я указал рукой на Данилыча, который со своими спутниками в этот самый момент въезжал на вершину очередного холма. – А может, и их тоже. Вы уверены, что желаете стать секретоносителями на таких условиях?

– Вот так значит? – усмехнулся поручик. – Выходит, что историю Вашу мы не услышим. Жаль, жаль. Но платить своей жизнью за рассказы о Ваших странствиях я покуда не готов, знаете ли. А ты, Алёшка, как смотришь на такую цену за повествования о путешествиях господина прапорщика?