Текст книги "Афганский дневник"

Автор книги: Юрий Лапшин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

И сегодняшняя ночь дуэльная. Где-то постоянно взрывы. В ответ бьет артиллерия. Что-то «душки» активизировались. До этого они аэродром не трогали месяца два-три. Всю ночь какая-то сволочь обстреливала вышки боевого охранения. Те палили в ответ. Не скучно. Правда, так привычно, что на стрельбу уже не реагируешь. Только в полночь где-то близко рвануло, и мы вышли посмотреть, но, вроде, все спокойно и цело.

Приближается Новый год, а новогоднего чувства нет. Даже забыл поздравить своевременно с учетом наших расстояний. Вот только вчера это сделал. Получат же где-то через 12–14 дней. Долго.

Первый батальон стоит в получасовой готовности как резерв. Сложная обстановка в районе Джабаль-Уссараджа и Гульбахара. Разведрота уже там. На Саланге пока тихо. Потерь нет. Готовимся на выход 2 января. Вроде, изменений нет, хотя и определенности тоже. Кабульский мозговой центр в какой-то странной раздумчивости. Без полной информации судить самому о чем-либо трудно. Однозначно, что у всех остальных мысли одинаковые: уходить, и чем раньше, тем лучше. Некоторые сомнения в отношении Саланга, враг этот коварнее душманов. Протащить такую армаду по зимним горам сложно. Если затянут, то к договорному сроку можно и не успеть.

Впечатления о Шинданде

Аэродром и один большой городок, слившийся из отдельных гарнизонов, лежат в Шиндандской долине. Климат явно мягче (в это время года). Летом, наверное, жарче, чем у нас в Баграме. На горизонте низенькие и остренькие, странные, какие-то игрушечные горы. Вокруг городков степь. Обстановка спокойная. В этом отношении психика местной пехоты на два-три порядка меньше испорчена, чем у нас. Такое впечатление, что и живых афганцев они не видят. Служат, как в Союзе. По крайней мере, сейчас, когда южнее наших войск нет, а на операции они толком и не ходят. Один полк (101-й) в Герате. Дорога до границы превосходная. До Союза 240 км. Добежать можно до Турагунди за полдня. И препятствий особых нет. То, что они называют перевалом, наши даже и за перевал не посчитали. Когда ходили с колонной, спрашивали: «Так где же перевал?» – и удивились, когда им сказали, что вот же, прошли.

Кишлаки странного вида. Нет таких огромных дувалов, как в нашей части. Нет толком и «зеленки». Домики маленькие с необычными куполообразными крышами. В самом Шинданде так и не побывал. От аэродрома он в 8-10 км. Обстановка в городе спокойная.

Долина обширна. Имеет историю, которую афганцы воспевают. Мол, в прошлом веке здесь объединенные отряды афганцев разбили 10-тысячный английский корпус. На самом деле корпус вымер от заразы и болезней, а оставшихся просто добили. До туманного Альбиона добралось только три человека. Наверное, мыли руки перед едой.

Неделю назад посол СССР в Афганистане Воронцов в Риме встречался с бывшим королем Захир Шахом.

Вечером бортом на Фергану улетел заболевший А. Судьин (ЗКТ). За два-три дня до моего прибытия из Шинданда улетел домой Шамиль Тюктеев (начштаба полка).

30.12.1988, Баграм. Пятница

Как долго ждали этого события, и все же постановка задач на вывод прозвучала неожиданно.

С утра торжественное собрание по поводу 44-летия полка. Выступили А. Греблюк и В. Востротин. Потом концерт самодеятельности и кратко для офицеров и сержантов постановка задач для вывода. Сколько проблем. Полк уходит 2 января. Остаются почти четыре сотни уволенных в запас: те, кто будет сдавать городок, и те, кто придет на Саланг позже. Я остаюсь сдавать наш родной городок. Сегодня сделал последний его снимок. А может, не последний? Ведь уйду отсюда 7–9 января. Последние дни лил дождь. Снимок получился не характерный для Афгана. Хмурое видение, лужи да кусок нашего модуля, клуб и вдали освещенный солнцем Панджшер, его заснеженные вершины. Действительно, можно сказать, что все родное. Не верим в искренность ветеранов ВОВ, для нас это далекое и мемуарное. Сейчас и сам уже готов сказать, что это наша жизнь и не будет события ярче по воспоминаниям и ощущениям. Другие тоже нас не поймут, но жизнь не остановить и каждому достанется свой Афган.

Сдавать городок фактически некому. 40-я афганская дивизия чуть ли не миф. Сколько продержатся? А впрочем, нас ли это интересует. Домой скоро. Никто не тешил себя иллюзией еще и полгода назад.

Вечером подъехали в баню командиры полков штурмовиков и истребителей со своими замполитами. Неожиданно появился Михаил Кожухов. Хочет с нами идти на Саланг. Спрашивает нас, как понимать всю эту готовящуюся войну с Ахмад Шахом, а мы и сами не знаем. Созданная группировка до сих пор стоит в Джабаль-Уссарадже во главе с генералом Шеенковым. Куда она двинется? И неужели двинется? Миша говорит, что был на днях у командующего и сделал наблюдения, что это рискованное решение принимается где-то далеко (и высоко) в Москве. Хотелось бы посмотреть в глаза этому человеку. Судя по всему, Наджиб давит по всем каналам, указывая пальцем на Ахмад Шаха как на главного врага. Неужели получится? Наши, правда, объявили, что с 1 января прекращают огонь, но таких жестов мы много видели. Кого обманешь. Это предложение только в Союзе народ из газет узнает, а оппозиция себе на уме. Драться под конец они вряд ли будут, но и брать на себя мифические обязательства тоже не будут.

Спросил Мишу в отношении его статей о С. Севруке и А. Секретареве, и он признал, что все эти ордена, премии и шум – явный перебор. А за статью в «Собеседнике» он отвечает лишь отчасти. Его подпись подставили под чужими словами и текстом.

1.01.1989, Баграм. Воскресенье

Отпраздновали Новый год. Ощущение праздника лично у меня нет. Нет мороза, снега, елки, запаха хвои. Не русский Новый год. В полночь в небо полетели ракеты. Со всех сторон стрельба. Трассы в зенит. Кругом все рвется, пальба. Как в хорошем бою. Светло как днем. Ракет тысячи. Солидные запасы выпустили. Первый вопрос с утра – все целы? Никого не покалечили.

Выход на Саланг нам перенесли на 4 января. Завтра с утра уходят на Кабул остатки госпиталя. Магомед с Ромой, хоть и прохвосты, но все равно часть нашей Баграмской жизни.

Свой адрес оставил мне Виталий Шиян, последний гражданский, что до сих пор с нами. Последний из могикан. А Магомеда Елоева найти будет просто. По возвращению принимает 1-ю поликлинику Министерства обороны. Ободрал все стены. Дал сегодня командиру и заместителям карту Афгана для автографов. На память.

2.01.1989, Баграм. Понедельник

Утром проводы госпиталя. После обеда отправили почти три сотни уволенных в запас и передовую группу в Кировабад.

Выход перенесли уже на 5-е. Новость и для меня. Командующий приказал городок до 26-го не передавать. Ну что же, буду с 8-й ротой сидеть здесь. Может, лучше здесь, чем на Саланге, но тоскливо и одиноко будет. Шутки шутками, а буквально на днях на нашей стороне аэродрома никого не останется. Завтра должен отчалить военторг. Затем медбат и рембат  108-й мсдвыходят на задачу, как и мы.

3.01.1989, Баграм. Вторник

«Обнадеживающая» погода для выхода. С утра еще А. Греблюк слетал на МиГе на разведку погоды, но с полпути их завернули на аэродром. К полудню все затянуло, и вот до вечера идет мокрый снег. Удачно отправили увольняемых. Зато сегодня пришлось приютить на ночь (а может и дольше) сотню человек из Чарикарского инженерного полка. Теперь под вечер – сотню таких же бедолаг приняли из армейского рембата.

Опять изменения. На базе оставляют остатки танковой роты, остатки зенитчиков и взвод химиков. Всего 21 человек. Повоюем?!

5.01.1989, Баграм. Четверг

Знаменательный, долго ожидаемый и чем-то для нас исторический день. Утро. В 6 часов ушли на Саланг  1-й пдб, 9-я рота и ПКП с Д. Савичевым. Ушли те, кому предстояло первыми перевалить хребет, тоннель и занять позиции на северной стороне. В предыдущий день много гадали, как пройдем дорогу до Баграмского перекрестка. Путь фронтовой, разбит вдрызг. Ямищи в рост человека. Ко всему разверзлись хляби небесные. Мрачная, мокрая погода. Постоянно идет снег. Мечтали, что с утра подморозит и будет полегче идти, но не везет. Сплошная каша из снега и грязи. Вчера прошла колонна армейского рембата, тылов, и у них перевернулось несколько машин и прицепов. С трудом вытаскивали их танковыми тягачами. Такая информация оптимизма нам не прибавила. Почти за каждой машиной у нас что-либо зацеплено: пушка, кухня или прицеп. Прицепов множество, и все самодельные, оборудованные под жилье.

Выход второй колонны поставили в зависимость от прохождений первой. В былое время это путь на час, теперь 1-й батальон вышел к асфальту только к 9-ти часам. Но и это нас порадовало. В 10 часов начала движение вторая колонна во главе с В. Востротиным. Попрощался с Валерой, А. Греблюком и X. Ахмеджановым у модуля, куда подошли «Чайка» и БТР, пожелал удачи. Выехал вслед на УАЗике и простоял на дороге за парком, пропуская все машины. Ну и погодка! Сделал несколько слайдов, но из-за темноты и сырости не уверен, что снимки получатся качественные.

Вот и остались мы здесь маленьким гарнизоном среди моря «духов». Много проблем, как по-новому организовать нашу жизнь. С первой столкнулись уже утром, когда вышел из модуля. Полк еще здесь, а на КПП уже стоит «дух» с автоматом, а второй тащит ящики. И я им даже пальцем погрозить не могу.

После ухода полка собрал оставшихся офицеров и приказал ходить всем по территории только с оружием. Ворота КПП срочно замотали колючей проволокой. Сил мало. На каждую казарму осталось по паре человек, пять постов боевого охранения – по человеку, пара танков да ЗУ на «Урале». Вот и все наши силы. На время на КПП трех человека выставили саперы 45-го инженерного полка, которые застряли у нас из-за нелетной погоды по пути в Кабул. Офицеров и прапорщиков, правда, много, организовал ежечасную проверку охранения. Одновременно территорию постоянно кто-то обходит и контролирует, что особенно важно в ночное время. Остальные могут спокойно спать.

Полк до перекрестка дошел удачно, но трудности оказались основные не здесь, а на Саланге. К вечеру узнал, что первая колонна за 42-й заставой уперлась в снежные завалы. На Саланге сошли лавины. Вторая половина колонны ночует в Джабале.

Хозяйственный отработанный механизм действует. Уже к вечеру утрясли все проблемы в новых условиях. Определили, что же и как нам охранять, как кормить, как мыть, как получать почту, как лечить и что делать, если появится раненый. По-новому организовали связь и дежурство дежурного офицера. Наш штаб теперь в казарме танковой роты. Молодец И. Сухарев, командир танковой роты. Ему не надо все рассказывать, он и сам хорошо думает. Легко работать.

Прошел по казармам и всем другим объектам. Чуть не утонул. Все разъезжено. Раньше берегли дороги, а теперь для кого беречь? Кругом грязь несусветная. Кругом мусор и бумаги. Планомерно начали все сжигать и уничтожать. Помойки пылают. Все в огонь. Все нараспашку. Необычное время. Даже при переезде с квартиры на квартиру нет такого наплевательского чувства.

Афганцы из 40-й дивизии подписали все наши акты, почти не глядя. Передали им казармы с мебелью и бельем, со всем имуществом, передаем дизеля, котельную, склады, топливо, водонасосную станцию, столовую. Да фактически все, вплоть до посуды. А афганцам и поселить здесь некого. Обещают поставить после нашего ухода для охраны шесть человек. Начальник штаба дивизии выразился со всей определенностью, что они пару дней, может, и продержатся. Плюнуть на все тоже нельзя, вот и заставляю всех наводить порядок, подметать, сжигать мусор, хотя уверен, что наши казармы пойдут «духам» в печки, а матрацы на базар.

Вот времечко. А собственно, наплевать на все. Людей уберечь, да до Союза добраться. Голову бы оторвать тому, кто установил для нас такой срок выхода. Помучается народ, затаскивая колонны на перевал в гололед, лютый холод да под лавинами. Мы тут даже шутили вчера, что «духи» будут, глядя со стороны, ставки делать будто на скачках – какая машина заберется, а какая нет. Появился начальник военторга и стал выпрашивать тягачи, чтобы затянуть наверх три оставшиеся машины с контейнерами. У каждого свои проблемы. К тому же, проблемы и в Союзе. Уже второе сообщение о грабежах в Ташкенте и Термезе. Не знаю, как офицеров, а женщин из медбата и военторга ограбили вчистую – ни вещей, ни денег. К сожалению, на Родине ждут не только с объятиями.

6.01.1989, Баграм. Пятница

Полк стоит на месте. Завтра с утра начинает движение на задачу: первая колонна – от 52-й заставы; вторая – от Джабаля (из разговора вечером по радио с В. Востротиным).

Утром обошел городок. Проблемы создают увольняемые чужих частей. Где-то кто-то решил всех направлять к нам. Беспорядка от них хватает. И выгнать, вроде, нельзя. Вчера вечером на 13 БТР появился майор, который привез полторы сотни увольняемых дорожно-комендантской бригады. Страшно я удивился, когда майор сказал, что везет их из Хайратона и Пули Хумри. Даже не поверил. Ведь из Хайратона до Союза 300 метров. Но нет, везут на юг, через Саланг, в Кабул, чтобы оттуда отправлять самолетами в Союз. Вот дурь, скорее идиотизм. Майор сам плюется и ругается. А люди все замучены дорогой. И впереди сколько трудностей. Позавчера на пересылке скопилось две тысячи человек. Представляю, сколько трудностей им предстоит пройти, пока через Ташкент доберутся до своих домов. Хорошая была бы идея развозить людей самолетами ВТА по регионам: Киев, Краснодар, Свердловск и т. д. В армию и свозят и кормят, а вот обратно – добирайся как хочешь. Хотя бы для Афгана сделали исключение. Но нет. Нет никому дела. И можно неделю просидеть в аэропорту без денег и надежды. Я-то подполковник и через сутки максимум, так или иначе, улетел бы, а солдат? Дерут с них и за билеты, крохоборы всякие, без скидок на звание воина-интернационалиста.

Часа три с водителем Маратом жгли из комнат замов все, что можно. Порядочно набралось. С ночи прояснилось. Снег, мороз.

7.01.1989, Баграм. Суббота

Пришла колонна  2-го пдбс Саланга за боеприпасами (Г. Крамской). Опять появились саперы из Чарикара, 80 человек. Согласился пустить в обмен на обещание прибрать предыдущий бардак.

Всю ночь трудились шесть бортов, увозя людей в Кабул. Вывезли около 800 человек.

Ночью обстреляны две вышки боевого охранения. С постов «зеленых» вели огонь трассерами по нашим вертолетам. Без происшествий. Солнце и мороз. Хорошо, нет грязи, а под солнцем веселее.

Впервые за почти десять дней пришел почтовик. Может, сегодня получу письма.

Интересная новость. Сижу вчера, смотрю телевизор, и вдруг на экране в рекламном ролике, посвященном каким-то видеокассетам с концертом-рок, собственной персоной Андрей Красульников. Представился председателем инициативной группы молодежи Замоскворечья. Какой-то видеоклуб. Черт-те что. Почитай, лет восемь не знал о нем ничего, и вот на тебе. Выйдем, доберемся до Москвы, позвоним. Неожиданно как-то. «Молодежная, инициативная». Ха! Мой ровесник. Можно уже и не примазываться к молодежи. Хотя выглядит хорошо. Не скажешь, что столько лет прошло. Как будто только со школьной скамьи.

Снял со стены и убрал в чемодан карту Афганистана, на которой все напоследок расписались. Память.

Из разговора с капитаном Геннадием Крамским. На днях под лавинами погибло у пехоты три человека. Последнего откопали только вчера. Засыпало одну из застав, но люди не пострадали, сидели в БТР. Откопали всех целых, одуревших, но живых. У «зеленых» засыпало трактор, тоже разгребли.

Письма из дома не получил. Странно. И газеты только за 3-е. А где остальная почта?

8.01.1989, Баграм. Воскресенье

Два письма с описанием подготовки к Новому году (от 29 и 30.12). Ездили в Ленинград. В полку не дали новогодний паек, мелкая обида. Миша отжался 25 раз и получил «пятерку» по физо, чему очень рад (до этого переживал). Ш. Ахметов в Фергане, Люда завидует его супруге и даже возмущается, что та не собирается к нему ехать. Скоро приедет дед.

Под вечер из дальнего кишлака четыре РСа через нас с перелетом по аэродрому. Разрывы непонятно где.

Вечером в программе «Время» информация о встречах с президентом, премьером Пакистана и представителями альянса семи. (Миша Кожухов рассказал, что еще с лета есть указание исключить из репортажей слово «душман», писать: «непримиримая оппозиция».) Так и хочется сказать – лихорадочный поиск выхода из тупика. На вопрос корреспондента, будет ли Афганистан при любом правительстве дружественен СССР, Воронцов сказал, что оппозиция заявила: «Да». Ну, конечно, кто их еще кормить будет и хлебом, и машинами. Как только мы занозу вытащим, все другие постепенно забудут о нашей ране, а о занозе тем более. Конечно, умом понимаю, что лучше плохой мир, чем хорошая война на границе в подбрюшье Союза, но какой ценой? Мы вообще можем выглядеть бестолково. Зачем же тогда такие потери, жертвы, ордена? Еще одно подтверждение бессмысленности этой почти десятилетней войны. Но мы-то при чем здесь?

10.01.1989, Баграм. Вторник

Вчера съездил в штаб 108-й дивизии на разведку. А штаба, собственно, нет, он в Джабаль-Уссарадже. Пустые замусоренные холодные комнаты модуля, пустой шкаф от знамени. На ЦБУ какой-то бестолковый старший лейтенант, который ничего не знает и отвечает только на телефонные звонки. Встретил командира медбата. Тот развернул операционную в фургоне прямо внутри ограды штаба. Я-то ехал с мыслью организовать взаимодействие, если трудно будет, а оказалось, что рассчитывать не на кого. У них в городке такие же смешные силы, как и у нас, а о танках, как у меня, они только могут мечтать. Еще раз убедился, что заставы с нашей стороны сняты, а все городки пусты. Вот так, стоим как оазис. В таких условиях тот арсенал, что я стащил из всех комнат после ухода наших, показался совсем не лишним. Хотя и надеюсь, что не пригодится, но лучше уповать на разум, чем на эмоции. А гранаты всегда можно выбросить.

Когда поехал в штаб, собрал в машину всех кукол, мишек, белочек, Карлсонов, что обнаружили, когда сжигали барахло из женского модуля. Думаю, раздам по пути детворе. Худо не будет, может, кто помянет потом добрым словом шурави. Но такого эффекта, который получился, я не ожидал. Столько сбежалось, что чуть машину не растерзали. Самую красивую куклу хотел вручить девчушке-замарашке, которая сидела на обочине, так у меня ее чуть из рук не вырвали. Кое-как ей отдал, но кукле ногу все же оторвали. Вот обидно, вот обезьянки.

Летчики тоже волнуются без прикрытия. Летают без желания. Им кто-то сказал, что для их прикрытия подойдет рота десантников. Обещали, задобрили, чтобы успокоить, чтобы отстали.

Мы должны уйти 26.01. Эскадрильи перелетают в Союз 24-26-го. Пехота снимает последние заставы и уходит 28-го. Почта работает до 23-го.

В ночь от наших пришла колонна, забрать продовольствие. Передали от них список. Видимо, обжились, если о комфорте заговорили. Просят телевизор, лампочки и лампы настольные, а также несколько дверей и рам. Им дали рядом с тоннелем старую казарму, где и расселился штаб.

Рассказали, что наших там несколько раз приводили в готовность, чтобы развязать войну. Дают команду быть в готовности бить артиллерией, потом дают отбой. Может, игра с целью попугать супостата? Если серьезно, то жутковато. Нам ко всем горным трудностям только «бородатых» с гранатометами и фугасами не хватало.

Который день солнечная морозная погода. Горы вокруг все в снегу. Издали смотрятся красиво. Летом в мареве жары не так бросаются в глаза.

В комнате с двумя обогревателями чувствую себя недурно. Надоело питаться консервами. Подумал: «А почему, собственно, не посещать столовую?» Просто старое мышление работает. Сегодня, наконец, нормально пообедал. Отлично. Долой сухой паек. Пытался раз сам сварить похлебку, но пока кипело, успел наесться кусками. Плюнул на это дело. На одного готовить не интересно. Да и долго, желудок сводит.

11.01.1989, Баграм. Среда

Без изменений. Утром Пальчиков повел пять машин с продовольствием. Вечером переговорил с В. Востротиным. Дошли нормально. Вопрос о ЗиЛе связистов, который стоит здесь: тащить или подрывать. Разобрать двигатель и два задних моста в НЗ (неприкосновенный запас), остальное в воздух.

Вечером звонок летчиков. Стоянку МиГов кто-то обстреливает с позиций нашей 1-й батареи. Бывших позиций. Наших там никого нет. Сказал, мол, бейте без опаски. Ну вот, теперь и оттуда стреляют «душки». И чего им не спится в тепле.

Вчера кубинцы отправили из Анголы первую группу интернационалистов на Родину в рамках соглашения с ЮАР.

В декабре вьетнамцы вывели четыре дивизии из Кампучии.

Каждый вечер сажусь, раскрываю тетрадь и выдумываю, что же записать. Скорее бы уйти на Саланг. Все веселее и ближе к дому.

14.01.1989, Баграм. Суббота

Вчера под вечер заявился А. Греблюк, я искренне обрадовался. Поставил ему койку в свою комнату. В свою бывшую он зашел, посидел, поплакался в жилетку, мол, все родное. Ностальгия пробрала. Особенно после того, как увидел голые стены и ободранные шторы. С утра он как исчез с друзьями-истребителями, так до сих пор нет. Стал уже беспокоиться, позвонил летчикам, а он до сих пор там, красавец.

Когда утром проезжали через стоянку штурмовиков, остановились переброситься парой слов с их начальником ПО, который встречал приземлившееся звено. Первая новость: 7 января потеряли летчика. Уже пятый у них. И не сбит, а потерял сознание и – в землю. Ходят выше 7000, для их самолета это противопоказано. Кабина должна быть герметична и высотный костюм должен быть. Нет ни того, ни другого. При отказе кислородной системы достаточно двух глотков, чтобы отключиться.

Другая новость интересная. Их предупредили о бдительности, так как в Кабуле вроде зреет военный переворот. Халькисты хотят убрать Наджибуллу и заодно парчамистов. Вот политика, темный лес! Было время, когда Наджиб сам грозился уйти, а наши на него жали, чтобы остался. Теперь он как бельмо на глазу у всех. Оппозиция первым требованием ставит его уход. Тиран – плохо, такой мякиш, как Наджиб – тоже плохо. Людей губят властолюбие и заносчивость. Нго Дин Дьем конца 1980-х годов. Мавр сделал свое дело. Вчера в Кабул прилетел министр иностранных дел Э. Шеварднадзе, что-то будет.

Летчиков предупредили, что у Наджиба есть все-таки сторонники и как бы не было эксцессов со стрельбой.

Завтра уйдет колонна с боеприпасами и хлебзаводом на Саланг. Передали «зеленым» склад ГСМ.

20-го эскадрилья штурмовиков из Шинданда перелетает в Мазари-Шариф. 24-го уходят штурмовики отсюда в Союз, в Кокайды. 25-го улетают истребители и Су-17. В ночь на 26-е – вертолетчики. Последним трудно придется. Ночь да горы, а потолок-то маленький. Попотеют ребята, понервничают. А с утра 26-го уйдем и мы. Наша цель и была – прикрыть стоянку Су-25.

15.01.1989, Баграм. Воскресенье

Два письма от сыновей. Одно из Пскова, другое из Куйбышева. И написаны в один день, 6-го. Ну, надо же, такое взаимодействие. Группа психологической поддержки! Все ждут папу. Старший готовится к сессии. Чтобы пораньше уехать в Псков, уже сдал математику (4) и физику (5). После 21-го поедет домой. Хозяин и помощник. Готовится набить рюкзак в Москве продовольствием для голодающего Поволжья, фу, черт, для скобарей. Вот дикость. Здесь миллиарды на ветер, там мясо по блату. И непонятно, чем то и другое кончится.

Разговаривал сегодня с заместителем начальника оперативного отдела ВВС. Спрашивал насчет переворота. Говорит, был такой слух. Теперь указание поддерживать эту куклу изо всех сил. Наджиб даже давит на Москву, чтобы громить Ахмад Шаха. В. И. Варенников, старый дед, сопротивлялся. Но планы удара стратегической авиацией по Ахмад Шаху есть, и даже на ближайшие дни. Кабульское правительство мыслит перебраться через Гиндукуш, прикрыться горами и удержаться на севере. А там владения Ахмад Шаха. Вперед, шурави, круши супостата за их счастье и власть. Один правитель уже живет в Сочи, а этот туда почему-то не рвется. Ирония и злость, наверное, чувствуются в этих словах. Все, кто слышит подобное, в недоумении. Неужели кто-то в здравом уме пойдет на такую авантюру, когда и без этого трудностей хватает?!

В Кабуле штаб Армии переместился в городок  103-й вдд. Теперь наша только окраина. Выезды в город перекрыты. За неделю в городе прирезали троих человек, в том числе подполковника из Армии, прямо в дукане. Оппозиция отказалась от переговоров и не хочет слышать о выдаче пленных. Все переговоры о пленных после нашего ухода. И еще под таким соусом: мы вам пленных, а вы нам Наджиба и его приближенных. А чтобы такой «валюты» было больше, «духи» дали команду своему воинству захватывать советских военнослужащих. И, наверное, на торговле, да на тряпках еще кого-нибудь подловят. Милое дело. Проще простого. Наш глобальный дефицит имеет даже такую дикую окраску.

А время все-таки интересное. Сложное, мучительное, но интересное. Главное, появилась какая-то надежда. Разуверился народ за эти годы во всем: в том, что что-то изменится; в том, что станет легче и лучше жить. Разуверился в идеалах, руководителях, тошнило от возвышенных фраз, ханжества и лицемерия; протекции и коррупции. От очередных починов и их, таких же регулярных, провалов (как с образованием, продовольствием, подъемом Нечерноземья и строительством дорог). От бессилия властей. Узнали, наконец, свою историю и ужаснулись. С уходом каждого старого правителя узнавали, что мы, оказывается, делали не то и не так, топтались на месте. И в черных лимузинах разъезжали или тираны вроде Сталина, Молотова, Кагановича, Берии и иже с ними, или невежды вроде Лысенко. А Королевы, Туполевы, Вавиловы сидели. А Бухарин и Рыков, оказывается, совсем не враги, хотя буквально три года назад мы скрипели перьями, записывая в академии лекции об антипартийной оппозиции и группировках.

И вот что-то стало меняться. Хотя, кажется, больше, пока на словах. Слов много. Пиши, говори, что думаешь, о чем размышляешь. В обиход прочно вошли слова, которые до этого, иначе как применительно к Западу, не произносились: мафия, наркомания, проституция, коррумпированная верхушка, дефицит бюджета, инфляция и рост цен. Осталась еще безработица, уже кое-где проскальзывает, что и об этом надо подумать, так ли это плохо. Заговорили о финансовом крахе предприятий, о конкуренции, что вообще социалистической экономике не свойственно. И очень часто проскальзывает у людей, что перестройка это где-то там, далеко. Людям нужны квартиры, мясо и колбаса в магазинах, да еще и без очередей, красивые вещи, побольше и подешевле. И, наверное, надо гордиться собой и страной, чистыми и не опаздывающими поездами, честной и большой зарплатой, полными прилавками, торговой маркой. Чтобы от названий «Горизонт», «Москвич», «Электроника», «Кишиневская обувная (или другая) фабрика» не воротило, а слова «Панасоник», «Мерседес», «Сони» и «Саламандра» не вызывали ажиотаж и позорную давку. Чтобы не было унизительно жить честно. Сколько еще предстоит сделать. Начало есть. Кажется, уже не верю самому себе.

На памяти годы юности, середина 1960-х. Ведь тоже были позывы. А. Солженицын в «Роман-газете» печатался. Что-то об экономике говорили. Умишко был тогда еще детский, воспринималось с восторгом и безоговорочно. И так, даже повзрослевшим, до самой смерти Л. Брежнева. Вроде как и есть недостатки: да, со звездами перебор, с шумихой, но ведь люди богаче жить стали, с капиталом паритет, и мы за мир. И вдруг: развал, застой, министры воры, а секретарь ЦК (так и хочется рот перекрестить по старой памяти) – главарь самой настоящей мафии. Чему верить? И сможет ли мое поколение еще чему-то поверить. Вот Антон прямо за столом бухнул, мол, я сейчас ни во что не верю. И это убедительно. Догмы распались, а убеждений не оказалось. Все было, оказывается, чинопочитанием и опасением за карьеру, наверное, еще безразличием в силу микроскопических возможностей на что-то влиять.

И вот теперь смотришь телевизор, «проглатываешь» газеты и думаешь: вроде все правильно, а что об этом лет через 20 скажут? Опять же у нас без перегибов не могут. Раз бороться с алкоголизмом, так лучшие виноградники – под топор. Раз сокращать армию, так офицеры – дармоеды и бездельники. Объявил в декабре на сессии ООН М. Горбачев о сокращении армии на 500 тыс., о выводе из ГДР, Венгрии, Чехословакии шести танковых дивизий, 10 тыс. танков, 50 тыс. человек десантно-штурмовых частей и десантно-переправочных средств. Вроде мир уже приучили, что не врем и последовательны (тоже большое достижение). Это не брежневский показушный вывоз металлолома с полигонов ГДР. Конечно, правильно. Создали образ врага друг у друга, затоварились броней. Сам военный, но понимаю, что в данных условиях армия уже слишком большое бремя для государства и народа. Траты неразумные. А при умном руководстве безопасность можно обеспечить мудростью в политике и хорошей подготовкой и обеспечением меньшей армии. И не лезть в авантюры типа Афгана, Кампучии и т. д., не провоцировать, не грозиться. Если правильно размышляю, то уже сегодня происходит ломка стереотипов об империализме, буржуях, единстве рабочего класса и т. п. И если не договаривают до конца, то только для того, чтобы ура-патриоты не встали на дыбы. Патриотом быть всегда прибыльно, особенно если десятилетиями все на демагогии держалось. Всех ногами затопчут. И последователей толпа со всей ей присущей атрибутикой.

Сейчас после программы «Время» выступил А. И. Вольский, секретарь ЦК, председатель приступившего к работе особого комитета по Нагорному Карабаху. Ввели особое правление в НКАО. Обстановка остается напряженная, проблемы сложные. Прямо говорит: бешеное сопротивление перестройке, мафия, сращивание уголовников с властями, коррупция. Завели дело на 1 млн 300 тыс. рублей. Местная азербайджанская прокуратура вела. На 100 тыс. разобрались и «пескарей» посадили, а на I 200 тыс. «не доказали», включились влиятельные силы. В Азербайджане теневая экономика оперирует десятью миллиардами(!), а в Армении и того больше (так сказал). Государство в государстве. И все завязаны или на родстве, или на интересе.

Говорят, ломать не строить. Всегда ли верно. А тут еще, и то и другое надо делать одновременно. Часто пробуксовывает. Сколько времени пройдет, пока все притрется. Дали волю предприятиям, и они тут же вздули цены, чтобы увеличить себе не заработанный фонд зарплаты. Дали волю кооперативам, а они и не торопятся в промышленность. Пирожки и шашлыки прибыльнее, да и быстрее, тем паче, что мясо с мясокомбината. Дело с кооперативами по замыслу в принципе верное, а по исполнению – ошибка. Госмеханизм из-за бюрократии, раздутости и протекционистского невежества работает со скрипом. Дали волю предприятиям и тут же ударили госзаказом. Кооперативам дали развернуться и тут же шмякнули 100-процентным налогом. После большой дискуссии отменили. Теперь перед Новым годом обнародовали постановление Верховного Совета об ограничениях на всевозможную деятельность. Обнародовали проект УК СССР.