Текст книги "Не мир принес"

Автор книги: Юрий Манов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 32 страниц)

И они стали спускаться по лестнице на первый этаж, откуда еще продолжали раздаваться автоматные очереди…

– Эх, все-таки жизнь неравна, – проговорил Корич, переворачиваясь на другой бок на полатях. – Экую саунку устроил себе местный кум, царствие ему небесное.

Кайметов поправил шапочку на голове, еще плеснул кипяточку на раскаленные камни и снова взялся за веники. Эх, мастерски работает, правоверный, Васинцову казалось, что вся усталость от сегодняшнего безумного дня выходит через поры с обильным потом.

Корич наконец соскочил с полатей, головой боднул дверь парилки и с радостным воплем нырнул в отделанный голубым кафелем бассейн.

– Васька, квасу! – заорал он, выныривая. «Петушок» Василиса немедленно показался из дверей раздевалки с большим ковшом квасу. – Ты скажи, Василий, а по какой такой причине низведен ты был на зоне до такого незавидного состояния? В чем провинился? Это я на предмет того, стоит ли нам с тобой за одним столом сидеть?

Василий опять не понял шутки и надулся:

– Я еще в СИЗО сдурма сказал, что работаю в ночном стриптизе, вот меня ночью и того… Я-то имел в виду, что в ночном ресторане менеджером, а они решили, что я раздеваюсь. Ну, в общем, когда разобрались – поздно было. А сел-то я за растрату…

– И много взял?

– Недельную выручку, – не без гордости отозвался Василиса. – Только и половину потратить не успел, как меня повязали…

– Не грусти, Васенька, езжай в Москву, иди прямиком в «Три обезьяны», там с твоими данными озолотиться можно… Да ладно, шучу я, шучу…

Васю Потемкина они за стол так и не пригласили. И дело было вовсе не в «петушином» происхождении последнего, просто нехорошо, когда менты и заключенные сидят за одним столом, непорядок это. По поводу героического поведения Василия Потемкина составили специальный рапорт и передали его в руки соответствующих органов вместе с Василием.

– Ну что ж, капитан, считай, экзамен ты выдержал и молодцом себя показал, – сказал Корич, наполняя стаканы. – Не раздумал еще брать нас в свою команду?

Васинцов хотел было сказать, что насчет Кайметова от начальства никаких указаний не было, но, взяв стакан, махнул рукой и, со звоном чокнувшись, выпил.

– Не раздумал! Беру!

Параллель 2. ТОРКНУТЫЕ

Белов в очередной пожалел, что не пришел сюда пораньше. Нет, теперь точно к церкви не пробиться, народу-то вокруг сколько! Как мойвы в банке. И когда только люди работают? Ему уже отдавили ноги, да и бока изрядно помяли, когда толпа ломанулась к иконе Богородицы, которую зачем-то вынесли из храма.

На минарете соседней мечети появился мулла в чалме и пронзительно заорал, тут же на колокольне ударил первый колокол. Началось, значит, минут через двадцать торкнет так, что маму родную не вспомнишь, вот и поставим диктофон на автоматическое включение через 20 минут, а вдруг повезет. Белов знал, что ребята с соседнего района раскрыли десяток дел только по покаяниям кающихся. Сначала приходили к церкви просто послушать, а вдруг кто в «висяке» старом признается, но вовремя смекнули, что с диктофоном надежнее. Хрен знает, что ты сам будешь орать принародно, какое уж тут запомнить, что другие говорили, а диктофон, он все запишет…

У Белова закололо в кончиках пальцев, все, начинается, вон верзила в пуховике слезами умывается, сейчас и его прижмет. В чем сегодня-то каяться будем? Ну да, опять «туристическая история». Что-то часто его за этот грешок в последнее время торкает. Тогда они на пару с еще одним инструктором из турклуба загнали «чуркам» в тюбетейках целый туристический городок с совсем новыми палатками, байдарками и прочими принадлежностями, закупленными по линии профсоюза. Продали и свалили все на местное хулиганье. А чего, местные отнюдь были не ангелы, пару палаток и одну байдарку они на самом деле сперли. На них все это дело и списали. А в общем-то мерзкая история с этими палатками получилась, гнилая история. И деньги вырученные как-то глупо потратились, напарник-то его хоть мотоцикл купил, а он… ну костюм спортивный новый, кроссовки. Туфли новые. Он в них как раз на экзамены ходил, когда в школу МВД поступал. Но это когда он уже с завода уволился. А заводчане так и остались со старыми палатками и дырявыми «бандами», а ведь некоторые в турлагерь с семьями приезжали, малые дети в палатках протекающих ночевали. А один парень чуть не утонул оттого, что байдарка старая была, вся клееная-переклееная. А «местных» так в милиции долбили, признание выбивая, что один из них год кровью ссал…

Белов не заметил, как он оказался на коленях в обнимку с тем самым здоровяком в пуховике. Здоровяк каялся, что обирал водителей-дальнобойщиков, подробно называя место, время должностного преступления и сумму взятки. Вот память-то! Гаишником оказался, сердешный. И, видать, довольно долго «полосатые палочки» на дорогах продавал, эка его прошибает. Белов удовлетворенно отметил, что нынешний торк для него прошел гораздо легче, чем вчерашний, он осторожно освободился от объятий дорожного обиралы, вытер слезы, встал на ноги и огляделся. Народ в основном продолжал каяться, но часть уже расходилась, двигая в сторону остановки. Вот и троллейбус первый тронулся.

Белов, не вынимая диктофона из кармана, прибавил громкости направленному микрофону и направился в сторону храма, стараясь никого не задеть. К своему удивлению, среди страждущих он заметил и тихонько стонущего Исая Семеновича Возника – председателя местной еврейской общины. Они были знакомы, еще практикантом Белов помог местным евреям вернуть какие-то ценные книги, украденные из синагоги. Скандал был еще тот, даже журналисты из Москвы приезжали, местные власти за бездействие в антисемитизме обвиняли. На деле же выяснилось, что книги спер сторож соседнего спортклуба – спившийся альпинист, поднявшийся по отвесной стене синагоги до чердачного окошка по веревке.

Исая Семеновича уже отпустило, и он сокрушенно смотрел на запачканные колени, видимо, в подтаявший снег угодил.

– Странно видеть вас здесь, – сказал Белов вместо приветствия. – Вроде вероисповедания вы иного.

Возник Белова узнал, крепко пожал ему руку и ответил:

– Проспал, понимаешь, думал, успею к синагоге, а тут троллейбусы встали, и так торкнуло, что хоть вой. А если откровенно, мне здесь не меньше помогает, чем у синагоги, а порой и лучше. Бог-то – он ведь один…

Белов не стал спорить и двинулся далее, в сторону батюшки, тот ходил между коленопреклоненных людей и осенял их крестным знамением.

– Плачьте, православные, плачьте! – кричал батюшка, благословляя направо и налево. – Не сдерживайте слез раскаяния искреннего. Бог, он милостив, он простит. Христос же за нас страдал…

– Грешен, святой отец, – сказал Белов, припадая на одно колено, – отпусти грехи.

– Бог простит, – пообещал поп и двинулся дальше…

Белов еще раз прочитал диктофонную расшифровку и отодвинул листы в сторону. Ничего интересного. Нет, по части уголовки кое-что есть, но вот о двойном убийстве в лесопосадке – ни слова. А уголовка пусть сама «жалом водит», у нее работы в последнее время поубавилось, так пусть уж не поленится и у церкви подежурит.

Он закрыл глаза и еще раз попробовал воссоздать схему произошедшего. Вот здесь, за этим столиком они и сидели, Дмитрий Мешков, преуспевающий бизнесмен, «поднявшийся» на ссуду, выданную его тестем, и фотомодель Оленька Томина. Оба молодые, оба красивые, у обоих вся жизнь впереди. Отмечали годовщину знакомства, пили шампанское, танцевали, несколько раз заказывали музыку – старую песенку «Миллион алых роз» и совсем новый хит группы «НаКо» «Оленька-красавица, выбирай, кто нравится». Дважды уединялись в специальной гостевой комнате с фонтаном и шелковым бельем. Ровно в полночь они вышли на улицу – Дмитрий заказал для Ольги фейерверк из двадцати одной ракеты. Ну, это понятно, по возрасту покойной. Около трех ансамбль свернулся, и за пульт встал разбитной ди-джей, объявивший начало стрип-программы. На стриптиз они не остались, Мешков расплатился, оставил щедрые чаевые, они оделись и вышли на улицу. Такси не заказывали, но Мешков спросил у охранника, где здесь ближайшее казино.

За все время их пребывания в «Самоваре» не было ни конфликтов, ни даже близкой к конфликту ситуации, компания военных шумела, но в меру, пара кавказских парней довольно быстро «сняли» двух местных шлюшек и увезли их куда-то, еще один столик занимали две семейные пары, давно мечтавшие «сходить в кабак». За большим столом скромно, но весело отдыхали студенты-выпускники, разливая принесенную с собой водку под скатертью.

Военные набрались очень быстро и уехали на двух такси уже около часа ночи, примерно тогда же уехали кавказцы со шлюхами. Семейные пары остались до конца стриптиза, студенты же гуляли до утра, пока кабак не закрыли на санитарный час. Охранник, провожавший Мешкова и Томину, сказал, что никто из ресторана за ними не выходил, они немного постояли у машины, разговаривая, потом двинулись пешком в сторону дороги. То же самое подтвердил и водитель такси, дежуривший у ресторана. Его удивило, что такая «шикарная пара» направилась по тропинке в сторону лесопосадки…

Белов расплатился за кофе и вышел на улицу. Пройтись еще раз тропинкой, что шли Ольга с Дмитрием? Но сколько ж можно? Он уже наизусть выучил эту тропинку: вот здесь Оленька повалила Дмитрия в снег, видимо, они шалили, вот эту елочку они обошли хороводом, в кармане пальто Дмитрия даже обнаружили шишку с этого дерева. Вот здесь Дмитрий или они оба что-то увидели или услышали. Дмитрий достал пистолет и скорее всего от волнения лишний раз передернул затвор, патрон нашли вот здесь. Что же увидели и услышали Дмитрий Мешков и Оленька Томина? Почему они разделились, почему Дмитрий бросился по глубокому следу в сторону, в глубь лесопосадки, а Ольга побежала вверх по тропинке, к железной дороге? Кто-то огромный и ужасно сильный сбил с ног Дмитрия, свернул ему шею и кинулся за Ольгой. Вот здесь он ее настиг. Здесь она заскользила на подтаявшем снегу, пыталась ухватиться за ветку кустарника, но не удержалась и упала. И кто-то босой, с лапой сорок шестого размера, с рыжеватыми волосами навалился на нее, разодрал блузку и белье, овладел ею. Вскрытие показало, что либо размер детородного органа у неизвестного убийцы – просто огромный, либо он извращенец и мучил еще живое тело чем-то вроде милицейской дубинки. Внутри девушка была просто разорвана. А потом. Потом он двумя ударами располосовал ее красивое лицо, чем-то острым перерезал горло.

Ладно, допустим, это маньяк-извращенец. Зачем тогда он возвращался? Если предположить, что убийство произошло в 3.30, примерно полчаса Дмитрию и Ольге понадобилось, чтобы выйти из ресторана, поговорить около машины, поваляться в снегу, похороводить вокруг елки и умереть. Через час Ольгу находят рыбаки, идущие на машину, для выезда «на лед», еще через десять минут один из них дозвонился в милицию, а через двадцать минут оперативная группа была на месте. Ну, допустим, двадцать минут на осмотр, допрос рыбака. И получается, что около двух часов маньяк был рядом, он зачем-то прошел меж деревьев по глубокому снегу до автомоста через железную дорогу и решил вернуться обратно. Зачем? Еще раз глянуть на содеянное? Непонятно и нелогично.

Белов проводил взглядом электричку, прошедшую на Москву, глянул на сверкающую невдалеке неоновую подкову лучшего в городе казино, развернулся и пошел через посадку обратно к дороге.

Женщина тихо всхлипывала, утирая глаза платочком, шестилетний малыш стоял около нее и гладил маму по густым каштановым волосам и просил перестать плакать. Она была красива, очень красива. Скромно одетая, заплаканная, совершенно без косметики, но все равно лицо ее поражало какой-то внутренней красотой, неброской, но притягивающей. Белов невольно залюбовался ею и не сразу понял, что его о чем-то спрашивают.

–А, че?

– Хрен в оче! Не спи, служивый! Смекаешь, где нападение-то случилось?

Нападение случилось в той же самой лесопосадке, около железнодорожной платформы Полустанок Дачный. Галина Чащина возвращалась последней электричкой с сыном из Москвы, где гостила у родни, и сошла на Дачном, потому что отсюда до дома меньше километра. Ее должен был встречать брат, но он опоздал – ночью подморозило и старенький «жигуленок» никак не хотел заводиться. Валентина быстро замерзла на пустой платформе, да и малыш продрог, а потому, когда сожитель билетерши, приносивший супружнице домашний ужин, предложил Галине идти до поселка пешком, она согласилась. Мало ли что могло с братиком случиться, а тут не так уж и далеко. Ожидаючи больше замерзнешь. Они пошли по узкой тропинке, проложенной по откосу железной дороги, и когда старик закричал и покатился вниз, к рельсам, она подумала, что он просто поскользнулся.

– Я опустила Ванечку на землю, – снова заплакала женщина, – и хотела уже спускаться вниз, помочь ему, когда увидела…

Что-то большое и бурое терзало тело старика. Нет, это не был человек, и не медведь, и не волк, и вообще она ничего подобного никогда не видела. Обезьяна? Да, что-то похожее на Кинг-Конга из кино. У него были желтые глаза, точно желтые – он на секунду оторвался от старика и посмотрел прямо на нее. Посмотрел и кивнул. Нет, это точно! Он кивнул, словно хотел сказать: подожди, сейчас управлюсь и познакомимся ближе. Да, старик кричал, очень громко кричал и долго. На нем тулуп такой был толстый с воротником большим. Она подхватила Ванечку на руки и побежала в обратную сторону, а навстречу ей брат, он все-таки завел свой чертов «жигуль» и, оставив его у платформы, побежал ее догонять. Кассирша ему сказала, что женщина с ребенком ушла с ее мужем. Да что вы, он всегда с собой по вечерам ракетницу носит, он рыбнадзором работает, и у него этих ракет полон ящик. А что, с виду на пистолет похоже, от шпаны помогает. Увидел ее со слезами на глазах, Ванечку плачущего и шарахнул в сторону тропинки. Наверное, сам испугался. Да, кажется, попал во что-то, искры были, вой. Но она особенно не приглядывалась, боялась очень, хотела скорее до станции добраться. Посадил их с Ванечкой в машину, а сам милицию вызвал из будки. Кассирша как услышала, что с ее стариком что-то случилось, так и… В общем, на «скорой» ее отправили, в больнице она сейчас с сердцем лежит, врачи ничего утешительного не обещают…

Чащина вышла, а Козлов достал из стола папку и разложил по столу два десятка фотографий:

– Тот же почерк, только со стариком ему пришлось повозиться, тулуп больно толстый, долго до горла добраться не мог. А вот женщина… Удалось выяснить, кто такая?

– Осамова Нария Сайфаховна, 35 лет, официально не работающая, продает в электричках пиво, пирожки собственного изготовления, если хорошо попросить – водочку. Тоже возвращалась с ночной электрички. Изнасилована зверски, потом убита.

– Ну что, Белов, смекаешь?

– Смекаю. А как по времени?

– Сходится. Обломившись с Чащиной и заполучив ракету из ракетницы от ее брата, наш маньяк кинулся вот по такому маршруту и в посадке наткнулся на гражданку Осамову, тащившую тележку с нераспроданными сосисками. Он напал на нее сзади, но она, по-видимому, пыталась защищаться. Вот видите, в руке у нее баллончик с перцовым газом, в другой – еще один клок шерсти.

– Так что будем докладывать начальству? Начальство завтра в телевизоре выступать будет.

– Так и доложим, в Московском районе вблизи железной дороги орудует сексуальный маньяк. Очень опасный. На его счету уже четыре жертвы. Просьба к жителям города соблюдать осторожность и с наступлением темноты в этом районе не показываться ни поодиночке, ни даже парами. Потому что маньяк ужасно силен, похож на Кинг-Конга, только рыжий, он сначала убивает мужчин, а потом зверски насилует женщин. И елда у него такая, что дамы с бешенством матки могут записываться в очередь. Запись производится в областной прокуратуре, просьба с ночи не занимать…

– Классно, а начальство наш юмор оценит и сообщит, что мы – дармоеды, зря получающие зарплату, что у нас уже четыре трупа, масса свидетелей, а мы, вместо того чтобы искать убийцу, морочим им голову каким-то мистическим бигфутом.

– Истину глаголешь, сын мой, но зубы нам не заговаривай. Поскольку по должности и по званию ты здесь самый младший, тебе и лететь за «беленькой». Ссылки на недавнее ранение не принимаются, я уже три раза вместо тебя бегал. Вот, держи денежку…

Глава 7
НА ЖИВЦА

– Товарищи офицеры, попрошу к карте, обсудим диспозицию и ход операции.

Васинцов улыбнулся. Почему-то его рассмешили эти слова «диспозиция» и «операция». Надо же, назвать предстоящую охоту за пацанами-лоботрясами операцией. И это после того, что им пришлось пережить под Владимиром? Для этого нужно было пригонять целую колонну грузовиков солдат с автоматами?

– Зря улыбаетесь, товарищ капитан. Вы, наверное, давно не были в Москве, – сказал сурово полковник Одинцов. – Операция предстоит серьезная, это вам не мелкие хулиганы, бьющие окна в подворотнях, это – звереныши. Пусть еще не волки, но волчата…

Васинцов стер с лица улыбку и вместе со всеми подошел к карте района.

– Обращаю внимание, что в этом округе действуют три большие стаи и несколько мелких. Иногда между ними бывают столкновения, но в основном территория поделена. Нас интересует самая опасная – стая Рахимова. Рахимов Павел Хайрулович, 18 лет, татарин, образование среднее, прописан в городе Дмитрове, но обретается постоянно здесь, – полковник постучал ручкой по затушеванному квадрату, – на «Лосинском» рынке. Днем вроде как сидит на кассе в зале игровых автоматов, по ночам… Ладно, сами увидите… Умен, хитер, беспощаден, но осторожен, единственное известное слабое место – склонен к воровской романтике, обожает блатные церемонии. Все постоянные члены его стаи имеют наколки под мышкой, прям как эсэсовцы, в виде латинской буквы «V». По ним и будем выявлять, но это уже потом… Стая подозревается в нескольких дерзких налетах, но главное – грабежи с нанесением тяжких телесных повреждений вплоть до летального исхода. Примерно раз в месяц у них проводится «посвящение в стаю» – принимают новых членов, «крестят кровью». По оперативным данным, как раз сегодня ночью подобное посвящение и предстоит. Жертву они скорее всего будут ждать с последней электрички, которая приходит в 0.42. Смотрите, на станции пассажиров будет встречать народная дружина. У них помповики, два милиционера с автоматами, собаки. Народную дружину стая боится, особенно собак. Дружина проведет пассажиров от электрички до перекрестка, здесь они разделятся на три части: к общежитиям текстильщиков, к многоэтажкам и через лесоторговую базу к поселку. Мы решили заслать «лосенка» как раз по третьему маршруту. Скорее всего там они и будут ждать.

– А что значит «лосенка»? – шепотом спросил Васинцов стоявшего рядом милиционера.

– Живца! – кратко ответил толстый дядька с майорскими погонами.

– Это я понял, почему именно «лосенок»?

– Мультик старый такой есть, там волки лосенка хотят сожрать, говорят, он большой – на всех хватит, – не поворачивая головы прошептал майор.

– А-а-а-а…

– Товарищи офицеры, не отвлекайтесь. Скорее всего стая начнет отрезать «лосенка» вот здесь в лесополосе, – продолжал полковник. – Наглые они стали в последнее время, «помповух» почти не боятся. И гнать будут вот сюда, на старый стадион, к хоккейной коробке. Здесь и будем ждать…

– А если предположения ошибочны и стая нападет в другом месте? – спросил седой армейский майор.

– Не исключено, – кивнул головой Одинцов, – тогда поступит команда: «План „Б“. По этой команде ваше подразделение начинает сжимать кольцо, проверяя каждую подворотню, каждый подвал, каждый подъезд, задерживая всех без исключения.

– А женщины и дети?

– В первую очередь! Дети на улице после часа ночи – очень серьезное нарушение и требует рассмотрения, не считая наложения штрафа на родителей! Кольцо сожмется на уже упомянутой железнодорожной станции, в районе рынка, где нас будет ожидать народная дружина, усиленная милицией местного отделения. В целях конспирации милиция будет поднята по тревоге только после нашего сигнала. Не исключена утечка. Обратите внимание, у дружинников обязательно должны быть на головных уборах горняцкие фонарики, на рукавах – фосфоресцирующие повязки. Всех остальных задерживать! Вместе с народной дружиной проводим отсев, отпускаем стопроцентно случайных, остальных загружаем в спецпоезд АПО.

– Поездок? – невольно вырвалось у Васинцова. – Разве они еще сохранились?

– Взят с консервации для эксперимента. Во время маршрута Москва – Ярославль – Москва выявляем банду, на этом наша миссия закончена. Все, вопросы есть?

– Каково место и предназначения моего подразделения? – спросил Васинцов.

– Это отдельный разговор, – ответил полковник. – Прошу вас задержаться, капитан, остальные свободны.

Когда офицеры вышли, полковник кивнул Васинцову на стул, сам уселся в продавленное кресло. Закурив, сделал две затяжки и тут же раскрошил сигарету в пепельнице.

– Все хочу бросить, никак не выходит, нервы. У твоей команды будет особое задание, капитан. Сколько у тебя бойцов-то сейчас?

– Отделение.

– Значит, девять, думаю, что справитесь. Есть у меня предположение, что этот Рахимов – не настоящий вожак стаи. Может быть, наследник, заместитель, не знаю, как это у них там называется, но не вожак. Рахимов опасен, очень опасен, но не зверь. А то, что творит эта стая, – настоящее зверство.

– И все-таки, товарищ полковник. Неужели эти мальчишки так опасны, что и солдаты, и милиция, и наша группа… Я не хочу хвалиться, но сами знаете, мы специалисты высокого уровня и…

– Мальчишки, говоришь, вот, полюбуйся, это их рук дело…

Полковник бросил на стол пачку фотографий, Васинцов быстро их просмотрел и положил обратно на стол. Быстро, потому что долго смотреть на растерзанные тела, на окровавленных, обнаженных девочек, на полных женщин с вырезанными грудями и на прочие ужасы было невозможно.

– Их будет человек сто, если не больше. Почти все уже попробовали кровушки. Костяк стаи – выходцы из общежитий текстильщиков. После того как комбинат закрыли и коммуналку бросили на произвол судьбы, там начался настоящий ад. Негритянское гетто по сравнению с тем, что там было – санаторий для пенсионеров союзного значения. И неудивительно, что оттуда вышли сплошь «отморозки». Откуда ж нормальными быть, если зимой квартиры топили по-черному, а магазин там был всего один – стальная коробка с бойницами. Да и тот скоро закрылся – машины с продуктами туда не доезжали, разворовывали. Одну только водку паленую там продавали да «дурь» в любой расфасовке. Но и не это самое опасное. Подозреваю я, что настоящий вожак стаи – сильный и страшный зверь, чикатил – по-вашему. Слишком уж хорошо стая организована. Днем он отсиживается в какой-то норе, а ночью выходит на охоту. И вот еще, до Рахимова стаей управлял некий Туляк, сын криминального авторитета Тулина. Он недавно повесился на своей даче прямо во время торка. Осторожный, сволочь, был, никому не доверял, вот и оказался во время торка один. Каяться не перед кем было, дома одни доберманы служивые. Вот и полез в петлю. Да бог с ним, посмотри, что с его сыном Туляком случилось.

Васинцов посмотрел еще пачку фотографий: на окровавленном снегу с запрокинутой головой лежал мужчина крепкого телосложения, горло его было растерзано в клочья.

– Ничего не напоминает?

– Словно зубами разгрызли. Собаки?..

– Почти в точку попал, капитан. Именно зубами, и у самого клыки в крови. Словно два зверя вцепились друг в друга в лютой ненависти. Короче, загрыз его новый вожак стаи. Смекаешь, о чем я?

– Чикатил?

– Именно. И вот хочу я, чтобы твоя команда этого чикатила изловила, по возможности живым.

В дверь тихо постучали.

– Войдите, – крикнул полковник.

– В дверь вошел маленький сухенький мужичок в очках и высокая, под метр девяносто, молодая женщина.

– Вот, – обрадовался полковник, рукой давая знак, что представляться по уставу не обязательно, – вот и «лосята» наши! Познакомься, капитан, этих людей ты и будешь «вести».

Васинцов встал и пожал пришедшим руки. Но не удержался и дважды поцеловал даме тыльную сторону ладони. Дама смущенно хихикнула.

– Тоже понравилась? – хохотнул полковник. – Это наша гордость, Карина Августовна Миль, чемпион Беларуси по биатлону и стендовой стрельбе, «мелкашкой» владеет как богиня, валит мишени из любого положения, даже на мостике стоя, сам видел. За фамилию и за внешнее обаяние зовем мы ее Милкой. А на Петровича не смотри снисходительно. Он хоть и маленький, но бойкий – Яков Петрович Петрович, у него отчество с фамилией одинаковые, папа у него серб. Между прочим, чемпион Московского округа по рукопашному бою. В легком весе, правда. Стал бы и абсолютным, да массы тела не хватило. Его Качерянов в финале как подхватил на руки, как над головой поднял, так и держал до гонга. Помнишь, Петрович?

– Да ладно тебе, Максимыч, о грустном-то вспоминать. Не ломать же мне ему руку, мы ж с ним друзья…

Васинцов вспомнил Качерянова, он, кажется, стал победителем боев без правил в каком-то американском восьмиугольнике.

– Так вот, капитан, этих «лосенков» ты со своей командой и будешь вести. Вести и снимать на камеру все подробности, все, каждую мелочь. Они сами за себя постоять могут, но все же присматривай, они оба мне очень дороги. Мы будем вас страховать с основной операцией и в дело вступим только по зеленой ракете. Стая очень нагла, но и осторожна, чуть что, забьются по норам, ищи их потом…

– Товарищ полковник, а обязательно этот бронежилет? – заныл Петрович. – Он же тяжеленный, я и подпрыгнуть не смогу.

– А не хрена тебе прыгать. Твоя задача – вынудить их раскрыться и выманить вожака. Не Рахимова – настоящего, понимаешь?

– Не дурак, соображаю, – пробурчал Петрович.

– А тебя, Карина, очень прошу, не геройствуй, знаю я, как ты лихо мишени выбиваешь, но сейчас думай больше о ракете. Если реальная угроза жизни – сразу ракету, очень тебя прошу.

Карина смущенно улыбнулась.

– Специально для тебя мы заказали такую фигню вязаную, ну на голову надевается и на шее завязывается, чтобы горло защищала. Это – особый состав нити, гибкая, но твердая, как кольчуга. Надеюсь, поможет… А ты, капитан, возьми-ка своих ребят и прогуляйся-ка по району будущей операции пешочком, вникни, так сказать, в то, чем район дышит. Кстати, если твоих ребят сильно торкает, там у рынка есть церквушка, там батюшка такие проповеди читает, что минут за двадцать от торка отойдешь. На себе проверял.

– Уже без надобности! – гордо сказал Васинцов.

– Уважаю, даже завидую, – сказал полковник. – А я, признаться, к батюшке захаживаю.