Текст книги "Не мир принес"

Автор книги: Юрий Манов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 32 страниц)

Глава 6
ПРИВИВКА ОТ БЕШЕНСТВА

– Нет, танк нам, наверное, не понадобится, а от броневичка мы не отказались бы. Займем мы у вас броневичок, договорились?

Отец Иоанн кивнул.

– И вот еще. Там у вас на стоянке стоят три импортных чудовища с прожекторами на крышах. Не одолжите для благого дела? Обещаем обращаться аккуратно.

Отец Иоанн снова кивнул:

– Ключи у сторожа, скажите, что я распорядился.

– Кстати, а почему вы уверены, что тот водитель обязательно пойдет в музей и семью поведет? – спросил Васинцов, когда отец Иоанн провожал его до ворот приюта.

– Какой водитель? Ах тот, с «КамАЗа»… Я ему абонемент на всю семью дал…

Когда с ближайшего холма раздался протяжный вой, Васинцову показалось, что волосы у него на голове зашевелились, а по спине под майкой скользнула капля холодного пота. Ужасный вой, достающий до самых печенок. Тут же на вой отозвались в небольшой лесопосадке справа, потом завыло из оврага.

– Хорошо у них система связи налажена, никаких раций не надо, – причмокнул губами Кайметов…

– Только громкая какая-то связь, на нервы давит, – пробурчал Юдин, – может, не поздно еще ментов-то вызвать?

– Нельзя! – твердо ответил Васинцов. – Менты все испортят, сами справимся. Ты как, Русланыч?

Коричу было совсем плохо, он сидел, обхватив голову руками, и тихо стонал. Кайметов присел на корточки, погладил друга по спине и погрозил кулаком куда-то в сторону холма.

– Кайметов, – приказал Васинцов, – давай тащи его в машину и сам там оставайся. Стрелять только по сигналу. Если «мелкие маньяки» появятся, по сусалам их, по сусалам. Юдин, у тебя как?

Юдин прильнул к окуляру прибора ночного видения:

– Пока ничего не видно.

– А биолокатор?

– Так далеко еще.

– А ты все равно посмотри.

– Ну посмотрел, пусто пока все. Как думаешь, командир, сколько их здесь примерно?

– Черт их знает… Менты говорят, на свалке тусовалось около полусотни бомжей, большинство – совсем спившиеся: Два десятка «химиков» работало, возможно, еще шпана с соседнего поселка, шлюхи придорожные.

– А вожак?

– Вожак по всему – сильный. Видел, как Корича скрутило?

– Дзюба, думаешь, сработает твоя ловушка на свалке?

– Должна сработать, иначе можем не управиться…

– Есть, командир, есть! – крикнул Юдин. – Биолокатор показывает, что со стороны оврага двигается группа, штук двадцать особей.

– Ну с Богом, ребята, – не по-уставному скомандовал Васинцов, – по местам!

В эту же минуту слева загрохотал пулемет, Вазгян бил короткими очередями, там же пару раз грохнуло – сработал гранатомет Стерха. Стая ответила беспорядочной пальбой с редкими вкраплениями автоматных очередей.

– Давай, – скомандовал Васинцов, и Крушилин нажал кнопку на панели машины. Яркий свет осветил пересеченную оврагом пустошь, по ней метались какие-то тени.

– Дай Бог, чтобы это были не ночные грибники! – сказал Крушилин и нажал на гашетку.

– Эй, потише, машину импортную поцарапаешь! – сказал Юдин, подставляя уловитель под вылетающие гильзы. Тут же за спиной грохнуло, небо озарилось от взметнувшегося пламени – сработала ловушка на свалке.

Васинцов представил себе, как корчатся в пламени потерявшие человеческий облик люди, и поморщился. Тут же захрипело в наушниках:

– Командир, Русланыч очнулся, какие будут указания?

– Включай все прожектора и рви к нам.

Вожак был удивительно хитер, петлял следы, и без Корича они его точно бы упустили. Но прапорщик уверенно указывал направление движения, пока джип не уперся бампером в покосившиеся ворота.

– Он здесь, в кочегарке, – уверенно сказал Корич. – Здесь его логово. Он ранен.

Вот как, вожак стаи чикатил проживал в котельной автобазы? Причем базы довольно крупной, вон, «КамАЗы» в рядок выстроились. Юдин ловко перекусил цепь ножницами и распахнул ворота ногой.

«Форд», ярко светя прожекторами, въехал во двор базы, едва не зацепив лишенный колес «газон», и остановился прямо перед дощатой дверью котельной. Они выскочили из машины, и Юдин так же ногой выбил ее. Три фонарика осветили Кирпичные стены котельной, небрежно побеленные, черный прямоугольник печи, гору угля в углу… На заплеванном полу прямо перед печью корчился полуобнаженный человек, густо заросший густыми курчавыми волосами. Корич пошарил рукой по стене и нащупал выключатель. Вспыхнул свет.

– Что же это вы безобразите? – раздалось у них за спиной. – Я вот щас милицию вызову.

Держа наперевес помповуху, словно собираясь пойти в штыковую атаку, перед ними стоял дед – сторож в потертой шинели ВОХРа.

– Отставить, мы сами милиция! – сказал Кайметов, вырастая словно из-под земли за спиной деда.

– А чего тогда над инвалидом измываетесь?

– Каким это инвалидом?

– Да Самсоном, кочегаром нашим. Инвалид он по зрению, на солнце не видит ничего. Живет себе, божий человек, жизнью побитый, трудится в поте лица, а вы…

В этот момент «инвалид» и «человек божий» завыл и бросился в атаку. Он был не один, из-за печи, словно из ада на свет божий, вынырнули еще три тени. Визжащие, хрипящие твари сбили с ног стоящего впереди Юдина, вожак же вцепился в Корича. Это были хитрые твари, и они решили дорого продать свою жизнь. Звякнула разбившаяся лампочка, Юдин вскрикнул от боли…

Если бы не Кайметов, вовремя подогнавший машину к узким дверям, неизвестно чем бы все закончилось. Едва мощные прожектора осветили свившиеся в клубок тела, Васинцов вскинул винтовку и твердо всадил три снотворные ампулы в обнаженные тела. В ответ раздался рев, для верности Васинцов выстрелил еще дважды.

– Ой, командир, ты мне, кажется, в жопу попал.

– Так чего ж его рожа у твоей жопы?

– Это не он, а она, баба это, она кусалась…

Не в силах сдержаться от смеха, «грифы» выволокли из кучи тел сопящего Юдина и поволокли к машине. Корич встал сам, весь рукав и «броник» на груди у него были в крови. К счастью – в чужой. «Инвалид»-Самсон тоже был жив, он слабо поскуливал, держась за живот.

Старик сторож, мигом слетавший за лампочкой, удивленно покачивал головой:

– Ну Самсон, ну и угораздило тебя. Че ж ты так зарос, прям зверь, и хвост опять же.

– А это кто такие? – Кайметов толкнул ногой какую-то чумазую особь явно женского пола.

– Так Манька это, «плечевая», и Люська, подруга еёная. Их раньше дальнобойщики в рейсы брали в сторону теплых краев, пока они совсем не скурвились. А третью я не знаю. Эка, молоденька какая, совсем еще девчонка, и че они у него делали?

Четвертую самку они обнаружили за печью, покрытое угольной пылью косматое существо оскалилось, показав белые зубы, и прикрыло руками большой живот. Месяцев семь, не меньше…

С помощью того же сторожа они приспособили «переноску» и осветили дальние уголки кочегарки. Помимо разного мусора, засохшего человеческого кала и обглоданных костей, в основном бараньих, Васинцов наткнулся и на кость, похожую на человеческую. Чуть позже в куче угля обнаружился и обглоданный человеческий череп. Старика сторожа тут же вывернуло скромным ужином, и он едва удержался на ногах…

Глава 7
В СТЕНАХ ДРЕВНЕГО КРЕМЛЯ

Президент прошествовал по ковровой дорожке парадного зала, кивнул начальнику охраны и вошел в приемную. Министры уже были на своих местах, и при появлении Хозяина дружно встали.

– Привет, привет, – широко улыбнулся Президент, – рад вас видеть воочию, а не на экранах мониторов.

Министры оценили цветущий вид Президента, по всему отдых в горах пошел тому на пользу, и тоже заулыбались. В трудные времена нет ничего лучше, чем цветущий и уверенный вид «вожака стаи».

– Садитесь, – приветливо сказал Президент и первым уселся в кресло, увенчанное золотым двуглавым орлом. – Начнем работу. И прессе, наверное, посоветуем сделать то же, нечего нас снимать, а то в последнее время и так от ваших лиц не скроешься. Какой канал не включишь, сплошь министры, да депутаты, да олигархи. И все каются, каются, каются…

Министры, как по команде, потупились, Президент дождался, когда телевизионщики свернутся, широко улыбнулся им на прощание, даже помахал рукой…

– Ну что ж, граждане мздоимы, коррупционеры, лгуны, педофилы и пидерасты, начнем работать?

– Статья за гомосексуализм из УК давно исключена, как во всем цивилизованном мире, – пробурчал с места министр, известный своими крайне правыми взглядами и нетрадиционной ориентацией.

– В цивилизованном мире? – даже как-то обрадовался такому возражению Президент. – А продавать целые комбинаты иностранным корпорациям за копейки, это тоже в цивилизованном мире принято?

– Там тоже каются, и не меньше нашего, – продолжал ерепениться правый министр, – вы бы тоже могли вспомнить свою избирательную кампанию и о деньгах, на которые она проводилась.

– Слушай, а ты не заткнулся бы, – предложил Генпрокурор. – У меня телефон не умолкает после твоего вчерашнего сенсационного интервью, все спрашивают, кто допустил, что пидоры так беззастенчиво грабят страну и почему ты еще на свободе? И чего это тебе приспичило при таком скоплении народа каяться? Да еще при телевизионщиках? Спец-Церкви тебе мало?

– Все, не помогает больше церковь. Я ж как раз с исповеди ехал, когда торкнуло. Так торкнуло, что хоть на галстуке вешайся.

Министры переглянулись, они хорошо понимали, о чем шла речь, и слово это слово «торкнуло» уже прочно вошло в русский лексикон. В Западной Европе то же явление называли по-немецки «вывернуло», у америкосов и того гаже – «выблевало на правду».

– А охрана твоя куда смотрела? – спросил военный министр.

– Охрану тоже торкнуло, водитель еще попробовал держаться, а я тут слезу пустил.

– А он и поплыл? – догадался милитарист. – Жалостливый попался? А ты, часом, не его в попку тетекаешь в свободное от работы время?

– А ты, часом, свои коттеджи в заповедном Подмосковье и виллу на Канарах еще детишкам обездоленным не передал? – «отбрехнулся» правый министр. – Бессребреник ты наш.

Военный министр обиженно запыхтел, но ничего не ответил.

– Брэйк! – скомандовал Президент. – Если начнем собачиться, до утра здесь сидеть будем, как раз до следующего торка. Кстати, торк ожидается очень мощным, так что прошу принять меры и воздержаться по возможности от интервью и прочего общения с прессой. Вы, конечно, большей частью – мудаки, что подтверждают ваши искренние признания, но приходится пока работать с чем есть, тем более другие – еще хуже. На случай, если сильно прижмет, вашим секретарям розданы инструкции. Во время торков для любителей покаяться принародно в ближнем Подмосковье на бывшей военной базе оборудован храм. Там будут круглосуточно дежурить порядка двух тысяч человек, в том числе и священнослужители. Телевидения не будет, так что кайтесь на здоровье. Но попрошу впредь без сюрпризов. И еще, мы ведь договорились, что никаких секретов между собой у нас не будет, а с каждым торком я узнаю о членах своего правительства все больше и больше нового. Я этого не потерплю! Уважаемый Министр по делам госимущества, я надеюсь, процесс привартизации по тем комбинатам, о которых вы вчера так трогательно говорили в камеру, умываясь слезами, уже запущен? Замечательно! И остальным, сегодня же ночью прошу всех членов правительства, в том числе и замов, покаяться перед камерой по полной программе и передать материалы в секретариат. Мы должны быть готовы к тому, что информация эта все равно всплывет, а скандалы нам больше не нужны. И так наше правительство называют самым коррумпированным.

– Это в Европе, – вставил Министр иностранных дел, – в Африке и Азии там вообще караул. Я уж не говорю про Южную Америку…

– Орден себе за это нацепите, – посоветовал Президент сурово. – Давайте о делах текущих. Что у нас в стране творится? Премьер, докладывайте.

– В стране творится большой торк, – начал Премьер, – народ кается, потом очухивается от покаяний, потом бросается вкалывать, как очумелый. По всем показателям прошлый год опережаем, как бы не надорваться от такого энтузиазма. Что еще добавить, с кредитами и долгами все в порядке, Европа усовестилась и долги с нас не жмет, деньги в страну возвращаются – это олигархи и крупный бизнес прощение вымаливают, возвращаемое имущество не успеваем регистрировать, так что я распорядился вдвое увеличить штат соответствующего ведомства. Церковь тоже не знает, что со свалившимся на нее богатством делать, монастыри переполнены, запись на пострижение в монахи на год вперед.

– А что новенького за рубежами?

– Нью-йоркская биржа опять обрушилась, высокотехнологические акции никто не берет, все готовы торговать только за золото и золотые векселя. Слава Богу, золота у нас завались, причем старательные артели сдают металла в два раза больше, чем промышленные драги. Нонсенс, но факт. Так что общая ситуация и перспективы в экономике самые радужные, не считая последствий торков. Пальба стоит, так что уши закладывает, теряем народонаселение повсеместно. По ночам страна словно вымирает. Но про это, думаю, лучше Министр внутренних дел расскажет.

Все посмотрели на Главного Мента. Главный Мент пробежался пальцами по клавишам, вызвав на экраны ноутбуков коллег графики и схемы.

– Ситуация действительно очень серьезная. Мы провели крупномасштабное изъятие огнестрельного оружия у населения, но всю веревку и мыло мы изъять не в состоянии. Решение о выдачи оружия населению в темное время суток, несмотря на рискованность этого шага, тоже принесло положительные результаты, как и возрождение народной дружины. В ряде населенных пунктов банды ночных чикатилов истреблены полностью, в подавляющем большинстве городов число пострадавших от стай чикатилов заметно снизилось. Это вы можете оценить по графику №8. В том же файле видеоматериалы по уничтожению банд чикатилов, предупреждаю, это – не для слабонервных. С ростом суицидов среди населения мы пока справиться не в силах. Организация дежурных команд на больших мостах результаты принесла – число самоубийц таким методом резко снизилось, но вот выпадать из окон и лоджий я гражданам запретить не могу. Это, в конце концов, их окна и лоджии.

– Да, так скоро и работать некому будет, – пробурчал Министр здравоохранения.

– Как раз наоборот. Если оценивать последствия торков по социальному принципу, то как раз рабочие и крестьяне – наименее пострадавшие. Процент самоубийств и попыток самоубийств в этих социальных слоях удивительно мал.

– А кто же впереди? – поинтересовался главный Айболит.

– Уголовники, как содержащиеся на зонах, так и уже отсидевшие, и, как ни странно, люди вполне благополучные: финансовые воротилы, олигархи, банкиры, владельцы крупных предприятий. За ними сразу идут политики и крупные чиновники. Чуть отстает милиция с Министерством юстиции, но в их среде наибольшее число суицидов посредством табельного оружия. Врачи и научная интеллигенция предпочитают яд, учителя и прочее образование – веревку с мылом, шоу-звезды – высокие этажи и крыши.

– Как дела со священнослужителями?

– Естественно, случаев суицидов в среде священнослужителей меньше, но не намного, на уровне пролетариев. В предсмертных записках святые отцы каются в лености, прелюбодеянии, чревоугодии, гордыни. В тех грехах, от которых обычный пролетарий в петлю не лезет. Но есть и более серьезные покаяния: мздоимство, расхищение общинных средств, донос, даже педофилия.

– Кстати, а дети? – раздалось с края стола.

– До двенадцати лет не зарегистрировано ни одного случая суицида или попыток оного. А вот на переломный возраст приходится достаточно.

– Не кажется ли вам, уважаемый министр, что констатация процентного состава самоубийц по социальным категориям – не совсем то, чего мы от вас ожидаем? – спросил Президент.

– Если вас интересуют обычная преступность, то ее практически нет. Я имею в виду дневное время суток. Люди перестали воровать, убивать, грабить. Практически перестали! По отношению к прошлому году уровень преступности сократился в 9—10 раз. А те самые оставшиеся проценты выдают нам так называемые чикатилы по ночам. И основной задачей вверенного мне ведомства на данный момент времени я считаю нейтрализацию этих самых банд чикатилов. Что касается суицидов, думаю, нереально взваливать борьбу с этим на одну лишь милицию. Уже доказано, что склонность граждан к наложению на себя рук – прямое следствие так называемых торков. И то, что мы до сих пор не знаем природу этого явления в полном объеме, отнюдь общему делу не способствует. Мы не можем к каждому гражданину поставить по милиционеру, тем более тот же самый милиционер вполне может во время дежурства около гражданина прострелить себе голову. Случаи такие были, и они не единичны. Мы пытаемся восполнить потери привлечением офицерских кадров из армии, но в милицию идут неохотно.

Вызывает удивление и следующий факт – обилие немотивированных некорыстных преступлений, а попросту, вандализм.

– Поподробнее, пожалуйста, – попросил Президент.

– Участились нападения на музеи, галереи, выставочные залы, случаи осквернения памятников, мемориалов. Преступники и хулиганы ничего не берут, они только громят, жгут, рушат. Все, чему радуется глаз человеческий. Мы усилили охрану подобных заведений, что принесло свои результаты. Как правило, задержанные поутру начинают каяться, а уж во время торков – особенно. Выясняем личности – нормальные люди, некоторые даже с высшим образованием. Спрашиваем, зачем витрину с Джокондой разбил? Плечами пожимает, не знает, но обещает за все заплатить. Думаю, это тоже связано с уже упомянутыми торками. И совсем уж вопиющие факты – агрессия некоторых граждан в отношении к детям, отмечены нападения на пионерлагеря, интернаты. Причем не только звери…

– Что ж, весьма познавательно, – сказал Президент. – Ладно, у меня для вас сюрприз, только не знаю, приятный ли. Прошу вас заслушать специально приглашенного академика Филонова из института Капицы. И как раз по поводу причин данного явления и его дальнейших последствий. Думаю, возражений не будет.

Президент нажал на кнопку своего ноутбука, большая двустворчатая дверь открылась, министры шумно поприветствовали маленького сухенького старичка в круглой профессорской шапочке. Старичок явно растерялся в присутствии таких высоких особ, он снял шапочку, обнажив седые локоны, смущенно улыбнулся, не зная, куда идти дальше.

– Пожалуйста, уважаемый академик, занимайте место, где вам удобнее, – предложил Президент, нажимая следующую клавишу. Прямо из пола с легким жужжанием поднялась кафедра, мягкое кресло со столиком, большой монитор. – Ваши материалы уже загружены в программу, так что вам остается только щелкнуть пультом.

Академик кивнул, уже гораздо увереннее прошагал к кафедре, вооружился указкой.

– Коллеги, – сказал он, прокашлявшись, потом спохватился и добавил: – Уважаемый Президент, господа министры. Несмотря на то что в прессе и на телевидении тема так называемых тырков, или по научному – «высокочастотных излучений психологического воздействия», муссируется довольно часто, вынужден признать, что до сих пор более или менее четкого объяснения этому феномену нет. Ни у нас, ни за рубежом. И все-таки осмелюсь утверждать, что отечественная наука продвинулась в этом, так сказать, направлении достаточно далеко. Нами применялись различные методы исследований и изучений, от экспериментов на малых группах социального общества – как-то северные племена в тундре, деревни староверов и прочее, – так и социологические исследования в мегаполисе, то есть в Москве. Но не буду забегать вперед, сначала об общеизвестном. Итак, первая более или менее достоверная информация о торке, или тырчке поступила из небольшого городка Зареченска, расположенного на реке Оке. Вот эта точка на глобусе, обратите внимание. Четырнадцатью часами позже торкнуло жителей тоже небольшого городка, но уже в Америке, в штате Юта. Через день Австралия – небольшой яхт-клуб на берегу океана, и Коста-Рика со вторым зарегистрированным суицидом. Сопоставляя эти точки на карте, мы не нашли ничего их связующего, зато на глобусе… Посмотрите, мы соединяем изогнутой линией две точки в Северном полушарии и две в Южном. Вам не кажется, что есть что-то общее…

– Да они перпендикулярны! – грохнул басом военный министр.

– Скорее параллельны, – тактично поправил академик. – А имея не одну точку на глобусе, а сразу четыре, и зная точное время явления, не составило труда вычислить, из какой точки в космосе исходило нечто, вызвавшее известные нам явления.

– Я так и знал, что это астероид, – снова встрял милитарист.

– Скорее комета, – снова тактично поправил академик. – Ее вес, орбиту и примерный состав довольно быстро вычислили астрономы, но даже мощнейшие электронные микроскопы не смогли ее в указанном месте космоса обнаружить. Тогда венгерский ученый Амадей Шварценбах выдвинул оригинальную теорию «неправильной орбиты».

– Ну вот, все у этих евреев неправильно, – не унималась военщина.

– Скорее у австрийцев, – невозмутимо возразил академик. – Шварценбах – австриец и очень талантливый ученый, известный прежде всего своими оригинальными, я бы сказал, нетрадиционными идеями и гипотезами. Вот он и предположил, что данная комета движется по «неправильной» орбите.

– Что значит «неправильной»?

– Вот представьте себе, к примеру, Луну. Она движется вокруг Земли по правильной орбите, и мы сегодня можем точно сказать, в какой именно точке будет наш естественный спутник, допустим, в два часа ночи через сто лет. Это касается и подавляющего большинства остальных небесных тел. Например, комету Галлея мы будем видеть в ночном небе каждые 78 лет. Но может случиться так, что небесное тело потерпит на себе какое-то возмущение. Последствия взрыва сверхновой, столкновение с другим небесным телом и прочее. Как пример, если в нашу Луну врежется большой метеорит, она может сойти со своей орбиты. Так вот, летящая к нам комета имеет довольно вытянутую орбиту и пролетает мимо Земли раз в десять тысяч лет. Только, судя по скорости, она недавно изменила свою орбиту.

– Как это недавно?

– Разумеется, в космических масштабах недавно, две тысячи лет назад, может, тысячу…

– А можно на нее посмотреть? – поинтересовался правый министр.

– К сожалению, пока нельзя. Она летит прямо на нас, но со стороны Солнца.

– И что, – не унимался военный министр, – она летит прямо на Землю? Я че-то подобное в кино видел с этим, Шварценеггером…

– С Уиллисом, – поправил Президент. – Коллеги, давайте не будем отвлекать академика.

Генерал закрыл рот ладошкой, мол, извиняюсь, был не прав…

– Благодарю вас, господин Президент, – поклонился академик. – Напомню, что комета сама по себе не такое большое небесное тело, как астероиды, которыми нас пугают в зарубежных фильмах. В основном она состоит изо льда, и лед под влиянием Солнца тает, превращаясь в огромный газообразный хвост, вот этот хвост и направлен сейчас в сторону Земли. Земля, как известно, вращается, отсюда и чередования торков, днем влияние от хвоста кометы намного больше.

– Но академик, – спросил с места Министр образования. – Вы сами сказали, что первые торки начались год назад, они привели к Большому Исходу, но потом все затихло. И вдруг снова, да еще так сильно, с массовыми суицидами. Как это объяснить?

– Это как раз и объясняет теория профессора Амадея. Зацепив Землю краешком своего хвоста, комета уже улетала от Солнца, но внезапно какая-то неведомая сила изменила ее орбиту. Ее словно подтолкнули в сторону Солнца, и ей словно «понравилось» в Солнечной системе, наше Солнце ее просто «поймало». Теперь она плавится, махая своим хвостом, то и дело задевая Землю. Причем вычислить ее точную новую орбиту мы пока не в состоянии.

– Уважаемый академик, мы здесь тоже не дураки, кое-что понимаем, – встрял Айболит, – но что значит «понравилось», «поймало», это же небесные тела, они летают по определенным правилам.

– По орбитам, – уточнил академик. – Да, но я сказал то, что сказал: наша Солнечная система приобрела новую комету, и сейчас она летит в сторону Земли, и хвост опережает ее.

– Допустим. Но какова природа этих самых торков? – снова прекратил прения Президент.

– Излучение и состав газа хвоста кометы до сих пор толком не изучены. Но точно установлено, что у подавляющего большинства людей оно вызывает активацию той части мозга, что отвечает за… мораль. Если проще – влияние Амадея будит в людях совесть.

– Это связано с религией?

– Только в той степени, в которой каждый конкретный человек отождествляет совесть и религию, мораль и религию. Человек, подвергшийся воздействию этих лучей, начинает испытывать муки совести, чувство горького сожаления о нехороших поступках, им совершенных.

– Но согласитесь, академик, понятия «хорошие» поступки и «нехорошие» – весьма размытые, – вставил реплику Главный Мент. – Для подавляющего числа людей украсть из чужого кармана кошелек – недопустимо с моральной точки зрения, для христиан – это тяжкий грех, именуемый воровством, для правоведов – это уголовно-наказуемое преступление, называемое кражей. Но для самого вора – это естественный процесс, профессия, способ добывания на жизнь. И я сомневаюсь, что он будет мучиться приступами совестливости из-за какого-то кошелька. Да наоборот, он еще гордиться будет и рассказывать подельщикам, как ловко обчистил чьи-то карманы.

– Вот в том-то и дело! – торжествующе сказал академик. – Именно об этом я и хотел сказать! Это излучение действует на мораль человека независимо от того, морален ли он от природы или по воспитанию. Это что-то вроде теории соленого огурца. Бросьте огурец в соленую воду, и он станет малосольным, хочет он этого или нет! Понимаете? Большой процент самоубийц в уголовной среде именно этим и объясняется. Человеку, отвергающему общественную мораль, приходится невольно постигать мораль и осознавать, что сделанное им – чудовищно! И человек часто не силах справиться с этим осознанием. Чикатилы, о которых сейчас так много говорят, – это вовсе не мутации, это сумасшествие от стресса, вызванного осознанием содеянного. Представьте себе, вы – нормальный, добропорядочный гражданин, хороший семьянин и общественник. Однажды вы просыпаетесь и узнаете, что ночами крадете и насилуете маленьких детей. Что вы сделаете, если не наложите на себя руки? Сойдете с ума, ведь так?

– Допустим, но ведь кончают самоубийством и вполне добропорядочные люди.

– Да, – тихо сказал академик, – но у каждого свой болевой порог. Кто знает, какие грехи носит в своей душе человек, кто-то предал, кто-то донес, кто-то лжесвидетельствовал. Ведь не обязательно воткнуть нож в человека, чтобы его убить, порой достаточно листка бумаги, чтобы написать донос, или пачки денег, чтобы нанять киллера. Обратите внимание, накладывают на себя руки обычно люди не раскаявшиеся.

– Да ладно, мой дантист сиганул с моста в Москву-реку, едва вышел из синагоги, – вставил Министр обороны, широкой улыбкой продекламировав мастерство покойного дантиста.

– Видимо, обращение к Богу не могло его избавить от душевных страданий и он понял это.

– Скажите, академик, а есть ли какая-либо защита от этого излучения?

– Пока комета еще относительно далеко, могу порекомендовать прятаться от излучения на ночной стороне Земли. Шучу, конечно. Нет, все наши опыты по созданию защитного от торка экрана пока закончились ничем. Нам не понятна сама природа излучения…

– Это что же будет дальше, академик?

– Что? Скорее всего комета Амадея будет летать вот по этой вытянутой орбите. Примерно до орбиты Плутона и обратно. Так что в нашем небе она будет частым гостем.

– И сколько это будет длиться?

– Боюсь, что до скончания веков, пока не произойдет еще какой-нибудь космический катаклизм.

– То есть торки будут продолжаться?

– Я, наверное, все-таки недостаточно ясно объяснил главного. Очень скоро торк станет постоянным на всей Земле, и, по расчетам астрономов, продлится он довольно долго.

– И что, – прозвучало в наступившей тишине, это впервые взял слово главный Штирлиц, – постоянно будет тянуть покаяться прилюдно. Да это же ужас, лютеранство какое-то. Солярис в планетарном масштабе. И вы, уважаемый академик, говорите об этом так просто…

– А как мне еще говорить, я ведь ученый, я только констатирую факт. Тем более вы знаете, меня ведь не торкает. Совсем. Понимаете, каяться мне не в чем.

– И что же, за всю жизнь так ни разу и не согрешили? – угрюмо спросил эфэсбэшник.

– Отчего же, были грехи, особенно по молодости. И гордыней грешил, и с молодухами, и завидовал, бывало. Но всегда находил в себе силы попросить прощения за причиненные мною обиды. Тем более я ведь уже пожилой человек и, хотя по-прежнему стою на материалистических позициях, частенько захожу в церковь. Так что во всех грехах я давно покаялся, причем довольно искренне. Правда, был один случай, это еще при академии наук, никогда себе не прощу. Был у нас один подающий надежды молодой ученый, и направили его ко мне на кафедру. Так вот…

– Торкнуло академика, – простонал из угла Айболит. – Ой, блин, и у меня начинается. Чертова гуманитарная помощь, и зачем я с ней связался?! И ведь деньги плевые были, а бедные обездоленные, наплодившие кучу ублюдков, опять голодали…

Президент посмотрел на часы и недовольно нахмурился:

– На полтора часа раньше срока. Странно… Думаю, пора объявить перерыв для массового покаяния, так что мучайтесь спокойно, уважаемые. Я пока пообщаюсь со святым отцом, а доклад он сделает чуть позже…

– Знаете, – задумчиво сказал Айболит из Министерства здравоохранения, утирая слезы платочком и отхлебывая крепкий чай из стакана в мельхиоровом подстаканнике, – у меня в студенческие еще времена кошка была сиамская. Около помойки нашел, потерялась, наверное. Умная такая животина, красивая, уляжется на колени, начнет мурлыкать, сразу все беды свои забываешь. Только с делами туалетными порой промахивалась мимо ящика с песком. Могла в углу надуть или под дверь. Так вот, совестливая она была очень. Понимает, что провинилась, и бродит с хвостом поджатым, постанывает так тихонько. И вот пока ее не накажешь, не успокоится. А потыкаешь ее мордой около лужи, не со злобы, а так, легонько, для порядку, глядишь, успокоилась. Хвост трубой, опять мурчет, играет…

– Мудрая у тебя кошка была, – сказал главный милитарист, глотая валидол и запивая его водкой. От торка он всегда отходил таким вот странным образом. – А у меня жена кота купила на выставке, перса с плоской мордой, породистого, с медалями, триста баксов отдала. Вот скотина попалась: самовлюбленный, наглый, шерсть от него везде, срал где попало, о мебель когти точил, китель мой парадный разодрал. Я как-то выпил коньячку, достал табельный да и пристрелил его на хрен! Жена плакала, потом смирилась. Я ей рыбок купил.

– Грустная история, но поучительная, – сказал Премьер, – а куда подевался Хозяин?