Текст книги "Ступень 5. Бегство в Эдем (СИ)"
Автор книги: Юрий Киселев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)
– Ваш чай готов, о прекрасная танья!
Линнея, явно удовлетворённая произведённым эффектом, с улыбкой села на край кровати и ответила:
– И где же мой чай? Ставь поднос на кровать и садись рядом – будем пробовать то, что ты приготовил.
Потом мы пили чай, закусывая печеньями, и ели кексы, запивая их чаем. Потом я, неожиданно для себя, поцеловал девушку, и она неожиданно мне ответила. Потом мы поцеловались ещё, и ещё, а в перерывах я признался, что люблю Линнею, что дороже неё у меня никого нет, и больше никогда уже не будет. Затем наши поцелуи слились в один нескончаемый поцелуй, полотенце упало на пол, обнажив восхитительную, совершенную фигуру девушки, и я, уже плохо соображая, что творю, прижал к себе это роскошное тело, целуя его с головы до... В общем, сначала перешёл к грудям, потом опустился на живот, а потом... Потом произошло то, что обычно происходит между мужчиной и женщиной, когда они остаются в спальне одни. Я плохо помню, что происходило в эту ночь, помню только, что Линнея сама направляла мои неумелые действия, и мне было хорошо, очень хорошо. Надеюсь, ей было так же хорошо, как и мне, хотя в тот момент затопившие меня волны наслаждения не давали мне мыслить разумно. Помню, что мы расцеплялись, обессиленные, и снова сливались воедино, и так продолжалось неоднократно. В конце концов, я прижал замершую в восхитительно-доверчивой неподвижности девушку к своей груди, обхватив её голову рукой, и начал проваливаться в дрёму. Сквозь подступающий сон я ещё помню, как перебирал пальцами густые волосы девушки и шептал ей на ушко, что жить без неё не могу, и что она прекрасна, а шрам с её лица я уберу – у моих родителей достаточно денег на операцию в лучших клиниках Камэни. Помню, как Линнея, ласково проведя своей ладошкой по моему лицу, тихо ответила:
– Я сама теперь уберу свой шрам.
– А почему тогда ты не сделала этого раньше? Не было денег? – удивлённо переспросил я.
– Раньше было нельзя. Денег у меня достаточно, но этот шрам – напоминание о моём давнем прошлом.
– Почему нельзя? Разве тебе кто-то может запретить?
– Может... В первую очередь – я сама...
– А что изменилось теперь?
– А теперь все запреты сняты, и завтра ты увидишь моё лицо без шрама – это я тебе обещаю. Если бы все мои проблемы решались так же просто, как мои шрамы... Спи, любимый, все ответы – завтра...
И я, прижав к себе девушку, которую теперь с чистой совестью мог назвать своей, провалился в глубокий счастливый сон.
Проснулся я от солнечных лучей, бьющих мне прямо в лицо – позднее утро, время ближе к обеду, завтрак я благополучно проспал. Блаженно потянувшись, я вспомнил события прошедшей ночи и поискал взглядом Линнею, бегло осмотрев кровать. Состояние кровати лишь подтвердило то, чему она подверглась этой ночью – простыня оказалась смята и запачкана кровью, одеяло куда-то улетело, а подушка осталась только одна, да и та лежала рядом с моей головой. Быстрый осмотр собственного тела показал, что бурые пятна имелись не только на простыне, но и на моих ногах. Линнея была девственницей? А как же мои подозрения, что она значительно старше меня? Неужели, прожив столько сол, она так никогда и не спала с мужчиной? Или вернула свою девственность при омоложении? Впрочем, а мне какое дело до того, был ли у моей девушки раньше мужчина или нет? Сейчас-то она моя! И только моя, никому её не отдам! Тем более что она сама ко мне пришла...
Кстати, а где она? В комнате её не наблюдается... В туалете, похоже, тоже, да и на кухне тишина. Полный смутных подозрений, я встал и открыл дверь в ванную комнату – пусто. Заглянул на кухню – и там никого. Ушла...
Обречённо сев на стул, я машинально придвинул к себе чашку и потянулся за чайником... Под чайником оказался небольшой круглый медальон, сделанный из серебристого металла с плоской витой цепочкой, предназначенный, видимо, для ношения на шее, голография Линнеи на фоне моей кухни, сделанная, похоже, сегодня утром прямо с терминала искина, и мятый, сложенный вчетверо листок тонкого пластика, какие я обычно использовал для заметок, если под рукой не оказывалось переносного коммуникатора. С голографии, сделанной явно утром, пока я бессовестно спал, на меня с лёгкой печалью глядела молодая красивая девушка в короткой ярко-красной приталенной тунике до середины бедра. Во времени изготовления фото сомневаться не приходилось – обстановка за спиной девушки до мельчайших подробностей повторяла ту, что я видел сейчас вокруг себя, вплоть до оставленного пустого заварочного чайника с двумя пустыми чашками. Странно – я практически уверен, что ещё вчера у Линнеи подобной туники не было... Одежда необычайно ей шла, несмотря на то, что скрывала значительно меньше, чем оставляла открытым, демонстрируя мне нежные, тронутые лёгким загаром руки с тонкими запястьями и длинными пальцами, длинную прямую изящную шею, тонкую талию, высокую полную грудь и длинные мускулистые точёные ножки с маленькими ступнями, обутыми в лёгкие кожаные сандалии в цвет туники с тонкими ремешками, спиралью оплетающими изящные икры. Бархатистая кожа девушки, казалось, пропиталась солнечными лучами и светилась изнутри нежно-золотистым светом. А лицо... Прекраснее лица я ещё не видел. Нежный овал, подчёркивающий идеальной формы скулы. Красные пухлые губки, прямой нос, большие карие глаза в окружении пушистых ресниц. Густые брови вразлёт. Вот только шрама на лице у Линнеи уже не было... Поразительно – она действительно сегодня ночью говорила мне правду – ужасный, уродующий её рубец на лице девушка убрала за то время, пока я спал. Следовательно, она действительно могла свести шрам в любой момент, а не сводила потому, что ей кто-то запретил... Но почему? Быть может, все ответы – в записке, которую Линнея мне оставила?
Отложив в сторону фотографию, я развернул листок. На нём чем-то чёрным, возможно, тушью или карандашом для бровей, было написано:
"Кейт, если ты читаешь это письмо, значит, я уже далеко и в настоящее время отбываю наказание, от которого так долго и, как оказалось, безуспешно пыталась убежать. Обо мне не беспокойся – жизни моей ничего не угрожает, а потерю свободы я как-нибудь переживу, не в первый раз. В качестве прощального подарка оставляю тебе своё фото – как и обещала, без шрама. Учись хорошо, больше не встревай ни в какие переделки и прости меня...
Твоя Линнея.
P.S. Возьми в подарок этот амулет и носи его, не снимая – он принесёт тебе удачу. А если вдруг окажешься на пороге смерти – возьми амулет в руки, сожми в своей ладони изо всей силы, вспомни меня и позови. Просто позови..."
Я стоял, сжимая в руке амулет и, тупо уставившись в записку, перечитывал написанные в ней такие обычные и такие непонятные слова. И постепенно до меня дошла простая и очевидная мысль – кто-то забрал у меня Линнею! Мою Линнею! Мою вторую половинку, которую я искал всю жизнь! Они забрали мою жизнь!
Что там написано в записке? Если я окажусь на пороге смерти? Да, сейчас как раз именно тот случай! Я уже на пороге смерти! Как я смогу дальше жить один, без Линнеи?
И я, с силой сжав амулет, так, что натянулась и побелела кожа на костяшках пальцев, представил в своих мыслях такой милый и такой родной образ девушки, как будто наяву увидев прочертивший её лицо такой уродливый и такой любимый шрам, и позвал... Сначала один раз, потом другой, а потом ещё и ещё. И мысленно, и в полный голос. Я звал до тех пор, пока не охрип и не замолк. Ничего. Тишина. Пустота...
И лишь в самый последний момент, когда от отчаяния я сжал зубы и крепко-крепко зажмурил глаза, выдавливая злые бессильные слёзы, мне показалось, что я услышал долетевшие из невообразимой дали отголоски её горькой усмешки...
Глава 3
С той поры прошло более сотни сол. Я вырос, закончил академию и стал работать на клан, попутно избавившись от юношеских иллюзий. За это время я добился в клане многого – признания, милости матриарха, денег, высокого статуса. Женился, у меня родилась и выросла дочь, которая закончила техническую академию и давно уже работает на клан. В моей жизни всё сложилось настолько прекрасно, как только может быть прекрасной жизнь рядового кланового. Впрочем, я скоро перестану быть рядовым – в клане, кроме меня, насчитывается уже восемь пилотов, закончивших лётную академию, и матриарх планирует основать в клане отделение, отвечающее за подготовку лётного командного состава. Начальником мартриарх решила назначить меня, и это назначение сразу же выведет меня в клановую элиту – тех немногих облечённых властью людей клана, от которых зависит благополучие всех остальных. Высокая честь, но одновременно и большая ответственность. Предложение было высказано прямо перед отлётом, так что много времени на раздумья мне не дали. Я, разумеется, не стал ломаться и согласился – подобные предложения делают всего раз в жизни. Жене и дочери я пока ничего не сообщал – скажу тогда, когда матриарх официально передаст мне должность. Тогда можно будет подумать и о втором ребёнке, тем более что супруга уже неоднократно мне про это дело намекала. Не иначе, как получила соответствующую рекомендацию от руководства. Мелочь, а приятно...
В общем, вся моя жизнь демонстрировала идеальный пример успешной карьеры рядового кланового, буквально за сотню сол поднявшегося от самого низа клановой иерархической пирамиды если не на самый верх, то, как минимум, закрепившегося в золотой середине. У меня имелось всё – деньги, власть, уважение соклановцев, но не было Линнеи. Но иногда, когда рядом никого не было, я доставал из-за пазухи заветный амулет и, глядя на него, мысленно возвращался к тем временам, когда я был молод и счастлив, а перед моими глазами стояло такое любимое и такое прекрасное лицо со шрамом. В такие времена мне казалось, что металлический диск становился теплее, а вырезанное на нём изображение оскаленной кошачьей морды, обрамлённое вязью непонятных рун, оживает, и зверь внимательно смотрит на меня своими большими кошачьими глазами. Другая сторона медальона тоже не пустовала – на ней изображался распахнувший над троном громадные кожистые крылья дракон, сжимающий в своих лапах скрещенные мечи. Оба изображения были выполнены в мельчайших подробностях с идеальным изяществом, сразу же переводящим серебристый диск из категории красивой безделушки в истинное произведение искусства. Сколько сол исполнилось этому украшению, я не знал, но по моим внутренним ощущениям медальон был стар, очень стар, и вырезанные на нём барельефы зверей однозначно должны что-то символизировать. Сначала я потратил на поиски во всемирной сети уйму времени, пытаясь разгадать загадку амулета, но так ничего и не достиг, за исключением того, что установил, кому принадлежало одно из выгравированных на медальоне изображений. Оскаленная кошачья морда оказалась абсолютно точным, подробным, переданным до мельчайших деталей изображением легендарного рурха. Мастерству художника можно было только позавидовать, причём художник явно творил свой шедевр, постоянно сверяясь с оригиналом. Или, как минимум, неоднократно наблюдал рурхов вживую – реалистичность картинки не подвергал сомнению ни один из найденных мною экспертов-зоологов. Не следует ли из этого сделать вывод, что и второе изображение – распахнувший крылья дракон – тоже вырезалось неизвестным художником с неведомого оригинала? И если моё предположение верно, то где же тогда лежат те земли, на которых обитают крылатые рептилии, размерами, если сравнивать изображение ящера с изображением стоящего перед ним трона, превышающие имперский орбитальный челнок?
Впрочем, со временем загадка подаренного Линнеей амулета стала волновать меня всё меньше и меньше – к тому времени я женился, занял достаточно высокое положение в клане и ожидал пополнения в семействе. К тому же мой рабочий график был расписан буквально по дангам, и большую часть своей жизни я проводил на звездолёте, в глубинах космоса, в окружении миллиардов звёзд, на которые так любил смотреть по ночам вместе с Линнеей.
Память о любви моей юности по прошествии десятков сол тоже начала постепенно сдавать свои позиции – я уже не вспоминал о девушке каждую ночь, стоило мне только коснуться головой подушки. Иные воспоминания заместили память о нашей единственной совместно проведённой ночи. Я уже не мечтал, как восторженный юноша, о далёкой и несбыточной любви, а как умудрённый жизнью прагматичный мужчина просто жил и получал от жизни удовольствие, которому мало кто как в клане, так и за его пределами мог помешать. За что, кстати, отдельное спасибо Линнее, в своё время каким-то непостижимым образом умудрившейся договориться о моём обучении у инструктора боевой школы Лерой. Правда, моё обучение оказалось обставлено массой оговорок – я никому не имел права в явной или неявной форме передавать полученные мною знания. И лишь по прошествии четырёх сол обучения, получив чёрный пояс и пожелание от инструктора никогда полученное умение не применять, я осознал, что же сделала для меня моя девушка... Она дала мне уверенность в себе и чувство защищённости. Никто в клане больше не вызывал меня на дуэли, обоснованно опасаясь не просто проигрыша, а нанесения мною многочисленных и весьма болезненных травм – я быстро отучил желающих решать спорные вопросы с помощью силы. Действительно, четыре сола ежедневных, до изнеможения тренировок стоили полученного результата, и пусть впоследствии я снизил нагрузки, резко сократив продолжительность и интенсивность занятий, но минимально необходимую спортивную форму продолжал поддерживать – с профессионалами мне всё равно не сравниться, те уделяют тренировкам всё свободное время, а остальные мне не соперники. Тренировки я не бросал даже будучи на своём корабле...
Вот и сейчас я, закончив очередную тренировку в крошечном корабельном спортивном зале, где с трудом могли уместиться два-три человека, устало вышел из душа, вытираясь на ходу полотенцем. В раздевалке я повесил мокрое полотенце рядом с такой же мокрой спортивной формой и начал не спеша переодеваться в домашний комбинезон – вахту свою я отстоял ещё ри назад и сдал её своему помощнику, который и пробудет на мостике до утра. Я же, на пару нун заглянув для проверки на капитанский мостик, пойду ужинать и спать, появившись в зале управления лишь после завтрака – у капитана звездолёта масса привилегий помимо свободного графика вахт, а для несения на мостике круглосуточной вахты командиру межгалактического звездолёта по штату полагается один первый и два вторых помощника. Кстати, второй помощник сейчас дожидается меня в моей капитанской каюте. Выглядит этот помощник достаточно эффектно – у женщины длинные, чёрные как смоль и невероятно густые волосы, изящная точёная фигурка с тонкой талией, высокой грудью и крутыми бёдрами. Нежная, бархатистая идеально ровная кожа без единой складочки. Немного, самую малость полновата, но мягкие округлости ей даже идут – лёгкая полнота затронула лишь бёдра и ягодицы, не коснувшись подтянутого плоского животика. Естественно, необычайно смазливое личико с симпатичным слегка курносым носиком, пухлыми губками и очаровательными ямочками на розовых щёчках. Эдакая секси-девочка, при виде которой нормального мужчину сразу же посещает мысль о постели. Причём подозрительно умная для своего возраста девочка. Чувствую, недолго ей ходить во вторых помощниках капитана, должность первого помощника я дал бы ей уже сейчас. Впрочем, женщина, похоже, не стремится к карьерному росту – ей больше всего хочется выйти за меня замуж и стать моей второй женой. Ради этой цели красавица не сдаёт экзамены на повышение квалификации и вот уже который сол летает вместе со мной вторым помощником, ночуя в моей каюте. Экипаж корабля давно свыкся с тем, что капитан в своей кровати спит не один, и даже считает девицу моей гражданской женой, а та лишь подогревает это мнение, рассказывая всем, пока я не слышу, о том, что наша узаконенная совместная жизнь – дело почти решённое. Я не возражаю – женщина для сексуальной разрядки во время продолжительных межгалактических перелётов мне всё равно нужна, так что сложившаяся ситуация выглядит далеко не самым худшим вариантом поддержания моего здоровья. А жениться... Ну что ж, возможно, я действительно возьму себе вторую жену, тем более что в постели напарница меня вполне устраивает и требовать от неё чего-то большего я не вижу смысла. Да и матриарх наверняка одобрит подобный союз – подозреваю, что все женщины моего звездолёта отбирались не только по профессиональным качествам, но и по максимальной генетической совместимости со своим капитаном, то есть со мной. И то, что на одного мужчину на звездолёте приходится целых четыре женщины, тоже явно не случайность – обычная диспропорция полов примерно в два раза ниже. Не могу не отдать должное прозорливости матриарха – она явно заботится об увеличении моего потомства, подсовывая в моё окружение очаровательных симпатяшек, готовых скрасить мои ночи и поработать на благо клана, сохранив и преумножив мои удачные, как мне по секрету поведал один клерк из клановой службы безопасности, гены.
Зайдя в свою каюту и закрыв дверь, я с удовлетворением убедился, что и на этот раз оказался прав – дверь в спальню оказалась приоткрыта и из-за неё доносились тихие звуки медленной чарующей мелодии. Наверняка, стоит мне раздеться и переступить порог собственной спальни, я увижу разобранную кровать, недопитый стакан сока на тумбочке и роскошное женское тело строго по центру кровати, наполовину прикрытое лёгкой простынёй. Или на четверть прикрытое...
Я скинул комбинезон, оставшись лишь в нижнем белье, и уже протянул руку к ручке двери спальни, планируя посвятить остатки вечера лёгкому и ни к чему не обязывающему сексу со своей женщиной, после чего спокойно отдохнуть, как вдруг раздавшийся по селектору громкий тревожный голос вахтенного заставил меня вздрогнуть:
– Капитана корабля прошу срочно прибыть в центр управления. Прямо по курсу следования на границе зоны локации обнаружены множественные цели, предположительно недружественные. Идентификация целей невозможна, но вероятность столкновения с эскадрой пиратов составляет примерно восемнадцать процентов... Девятнадцать... Двадцать один...
Что ж, и моё везение когда-нибудь должно было закончиться. Несмотря на то, что даже исследованный нами космос не просто велик, а без преувеличения необъятен, шансы столкнуться в космических глубинах с другими звездоплавателями достаточно высоки по причине огромного количества этих самых звездоплавателей и большого расстояния, с которого один звездолёт может засечь другой. К тому же корабли в пространстве движутся не как попало, а строго по определённым коридорам, называемым магистралями. И подобное не случайно – вдоль космических магистралей пространство хорошо изучено и избавлено от источников опасности, какими могут быть кометы, астероиды, облака плотной космической пыли и другие потенциальные аварийно опасные объекты. Вдоль магистралей строятся заправочные станции, позволяющие звездолётам пополнять запасы топлива в пути и не забивать собственные баки топливом на весь маршрут перелёта, уменьшая полезную массу перевозимого груза, что особенно актуально для дальних межгалактических перевозок. И это не говоря уже о том, что большинство современных грузовых звездолётов вообще не имеет технической возможности взять на борт большие запасы топлива и жёстко привязано к сети заправок – так корабли и проектировались. И именно вдоль магистралей караваны транспортных кораблей, везущие различные и пророй весьма дорогостоящие грузы, поджидают банды асоциальных личностей, желающих избавить честных перевозчиков от их имущества. Проще говоря, на космических магистралях орудуют пираты, с которыми империя давно и безуспешно борется. Почему безуспешно? Да потому, что на смену одной уничтоженной эскадре джентльменов удачи тут же приходит пара новых, наивно полагающих, что уж они-то окажутся более хитрыми, более осторожными и не попадут под выстрелы дальнобойных орудий имперских линкоров. Некоторые аналитики из министерства обороны не без оснований полагают, что полностью истребить пиратство вообще невозможно – нескольких успешных нападений обычно хватает на то, чтобы с лихвой окупить вложенные в покупку пиратских лоханок деньги. А людей бандиты набирают из бездонных имперских трущоб – миллиарды миллиардов отчаявшихся безработных с радостью пополнят абордажные команды и, стоит только посулить щедрую оплату, бросятся на штурм любого корабля, не разбираясь, чей он и откуда. И, похоже, сейчас мы случайно наткнулись именно на такую эскадру.
Одевшись и быстро пройдя на мостик, я мгновенно оценил сложившуюся обстановку и, посчитав её угрожающей, проанализировал немногие имеющиеся в моём распоряжении варианты, после чего отдал команду на срочное изменение курса, развернув корабль в сторону соседней транспортной ветки. Большинство инструкций при встрече с пиратами рекомендует ложиться на обратный курс и возвращаться на предыдущую заправочную станцию, откуда подать сигнал бедствия и ждать подхода имперских космических вооружённых сил. Вот только сами пираты тоже знали про эту инструкцию и нередко устраивали на пути отхода скрытые засады, на которые наталкивались потерявшие ход и не успевшие повторно разогнаться медлительные грузовые суда. Чтобы не стать лёгкой добычей, я предпринял более отчаянный, более рискованный и вместе с тем более выигрышный ход – решил вообще уйти с этой магистрали и попытаться проскочить через неосвоенный космос к соседней ветке, благо дополнительный неприкосновенный запас топлива на подобный случай на корабле имелся. Манёвр осложнялся нетривиальными расчётами курса, доступными лишь отдельным опытным пилотам, включая, разумеется, меня, и возможностью столкнуться с космическим мусором. Однако шанс повредить свой корабль случайным астероидом или кометой показался мне пренебрежимо ничтожным по сравнению с шансом остаться в живых при успешном захвате пиратами корабля – живые свидетели творимого разбоя бандитам, как правило, не нужны. И если я, несмотря на всё своё воинское искусство, имел высокую вероятность погибнуть в неравной схватке с вооружёнными пиратами, ни во что не ставившими ни свою, ни чужие жизни, то участь захваченных в плен женщин оказывалась намного, намного хуже – пленницы до самой своей скорой и порой мучительной смерти служили сексуальными игрушками для всей команды пиратского корабля. Следовательно, попадать в плен живыми нам никак нельзя, а если моей команде всё равно предстоит умереть, то риск, которому я подверг свой корабль и экипаж, стоило считать оправданным.
Запланированный мною манёвр был проведён с ювелирной точностью. Звездолёт, следуя строго по расчётной траектории, успешно разминулся с областью космического пространства, заполненной неизвестными кораблями, и мне осталось только ждать, пустятся ли пираты в погоню или продолжат караулить другие звездолёты. Всё зависело от того, есть ли у пиратов топливо для погони, типа пиратских кораблей и информации, которой они владели – груз, который я перевозил, стоил не просто дорого, а баснословно дорого. Но не это главное... Ещё дороже для клана обошлось бы попадание груза в чужие руки – об этом перед отлётом я получил недвусмысленный приказ от клановой службы безопасности. Не знаю, во что ввязалась матриарх клана в этот раз, подозреваю, что имела место быть очередная тайная и посему щедро оплачиваемая договорённость с министерством обороны, но мне было чётко предписано предпринять всё от меня зависящее, чтобы доставить груз адресату, а при невозможности доставки – уничтожить. Неудивительно, что рейс готовился в режиме строгой секретности и конечную точку маршрута я узнал, будучи уже на борту своего транспортника. Даже обычного сопровождения из пары-тройки эсминцев наёмников мне не дали. Возможно, оно и к лучшему – помощи от нескольких небольших кораблей в случае серьёзного нападения ждать не следовало, а демаскируют сопровождаемый транспортник наёмные эсминцы прилично, любой умеющий соображать человек, увидев подобный эскорт, сразу же догадается, что я везу крайне необычный и крайне дорогой груз. И, как сейчас выяснилось, не помогли предпринимаемые службой клановой безопасности меры предосторожности – корабль всё-таки попал в засаду. Нетерпеливо поглядывая на обзорный монитор, я ждал, что предпримут пираты – погонятся за мной или нет. В зависимости от их дальнейших действий мне станет понятно, случайна ли наша встреча или где-то на этапе подготовки к полёту возникла утечка информации.
Наша встреча, к моему великому сожалению, оказалась не случайной – ждали именно меня, и пираты, увидев, что долгожданная добыча уходит, сорвались в погоню. Неподвижный рой светящихся точек, рассыпанный по бархатно-чёрной пустоте космического пространства, стронулся с места и начал разгон, постепенно вытягиваясь в мерцающее веретено, своим острым концом направленное на мой корабль. Всё... От меня больше ничего не зависело – исход погони решали тактико-технические характеристики звездолётов. Мой корабль изначально проектировался достаточно быстрым для обычного транспортника, но у пиратов вполне могли оказаться более быстроходные списанные военные суда. Отрыв от погони и, соответственно, запас времени до того, как догнавшие нас пираты пойдут на абордаж, оказался достаточно большим – всё же я не стал, как того требовала инструкция, тормозить при виде пиратских звездолётов, а, не сбавляя скорости, исполнил манёвр уклонения. Выведенные на полную мощность маршевые двигатели работали на пределе своих возможностей, наполняя звездолёт мелкой и крайне неприятной вибрацией. Температура сначала внутреннего, а затем и внешних охлаждающих контуров дрогнула и медленно поползла вверх – когда она достигнет критических отметок, мощность двигателей придётся уменьшить. Но пока они работали на износ, отрыв от преследователей только увеличивался. Если все корабли пиратов окажутся переделанными транспортниками, то мне удастся оторваться от преследования и уйти. Если за мной гонится хотя бы один военный корабль – рано или поздно он не только достигнет моей скорости, но и значительно превысит её, после чего расстояние между нами начнёт сокращаться. Остаётся выяснить, насколько велика быстроходность пиратских лоханок.
Долгое время я надеялся, что от погони удастся оторваться – за счёт моей высокой начальной скорости расстояние между мной и преследователями, пусть крайне медленно, но продолжало увеличиваться. Более того – основная часть светящихся на экране точек безнадёжно отстала, исчезнув с экрана монитора, и в кильватере моего звездолёта, буквально на границе зоны обнаружения, закрепилось всего четыре маркера. Если мне удастся оторваться и от них – мой корабль смог бы ещё раз сменить курс и затеряться в глубинах космоса. Флот пиратов оказался откровенным мусором, которому место лишь на свалке. Возможно, будь у меня парочка крейсеров сопровождения, нам даже удалось бы отбиться...
К моему искреннему сожалению, даже солидная фора в скорости мне не помогла. Неустойчивое равновесие в нашем противостоянии с пиратами, продолжающееся уже достаточно долго и даже подарившее мне призрачный шанс на спасение, всё же закончилось – температура охлаждающих контуров достигла критической отметки и я, чтобы не запороть движки и не лишиться тяги, скрепя сердце понизил их мощность сразу в два раза. Температурная шкала дрогнула и застыла на границе красной отметки – не росла, но и не снижалась. Звездолёт вышел на крейсерский режим – двигался с максимально возможным ускорением, которое я мог поддерживать неограниченно долго. Хватило бы топлива...
Уменьшение тяги не прошло бесследно – мерцающие на самом краю экрана тревожным красным цветом четыре яркие точки постепенно начали смещаться к центру. Пираты нас догоняли. Я запустил программу расчёта времени нашей встречи и, дождавшись результатов, удручённо вздохнул – оторваться не удалось. Мы не успеем достичь соседней магистрали – корабли пиратов догонят наш звездолёт значительно раньше. Пока наверняка имеющиеся у пиратов системы постановки помех не заблокировали наши гиперпространственные передатчики, необходимо было подготовить и отправить руководству клана и в имперскую транспортную инспекцию соответствующие отчёты, чем я тут же и занялся, не отвлекаясь более на зрелище постепенно сближающихся на экране маркеров.
Но вот отчёты и в клан, и в имперские службы были сгенерированы и отправлены, и я вновь неподвижно замер в своём кресле, наблюдая за приближающимися к моему звездолёту маркерами преследователей. Нуны медленно тянулись одна за другой, складываясь в ри, а мы пока ещё были живы. Впрочем, всё хорошее рано или поздно заканчивается, и догнавшие нас пираты включили устройства активного подавления, сделавшие невозможными отправку сообщений, после чего пошли на абордаж. Они даже не связывались со мной, предлагая условия сдачи в плен – брать пленных пираты не собирались. Что ж, и я не собирался сдаваться без боя и рассчитывал уничтожить как можно больше облепивших мой корабль десантных челноков, до отказа набитых отбросами общества. Дождавшись, пока высадившийся на обшивку моего звездолёта десант вскроет герметичный внешний корпус и, снеся пару переборок, попадёт во внутренние отсеки корабля, я отдал корабельному искину команду на подрыв гиперпространственных двигателей. Четвёрку преследовавших меня звездолётов взрыв, скорее всего, не затронет – те явно когда-то числились в составе имперского военно-космического флота и наверняка имели не только мощную лобовую броню, но и не менее мощные силовые экраны, которые не в состоянии повредить обычный термоядерный взрыв. Пошли последние данги моей жизни и жизни моего экипажа, который я даже не предупредил о том, что только что подписал ему смертный приговор. Впрочем, иного выхода у меня и не было – обстоятельства оказались сильнее меня, оставалось лишь выйти из сложившейся ситуации с честью. Честь, как учил меня мой инструктор, дороже жизни. И лишь одну, но простительную слабость я позволил себе перед смертью – сильно, до боли в руках, сжал заветный медальон и мысленно извинился перед девушкой, на всю жизнь оставшейся моей несбыточной мечтой, за то, что я больше никогда её не увижу. Больше всего на свете я хотел бы в эти мгновения оказаться рядом с ней... И эта мысль оказалась последней в моей так неожиданно оборвавшейся жизни – перед глазами, выжигая сетчатку, возникла яркая вспышка, а голову пронзила дикая, всепожирающая боль...
