Текст книги "Черная Топь"

Автор книги: Юрий Нестеренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Юрий Нестеренко
Черная Топь[1]1
  Роман вышел в издательстве «Эксмо-Пресс» под весьма неудачным названием «Черная нежить» и с редакторской правкой, упрощающей язык произведения. Здесь приводится неискаженный текст романа.


[Закрыть][2]2
  Упоминание в романе марок автомобилей, оружия и напитков не следует рассматривать как рекламу или антирекламу соответствующих фирм. Имена, фамилии и место жительства ряда персонажей изменены в интересах автора.


[Закрыть]

Юрий Нестеренко
Черная Топь

Тривиально, но факт – порой нашу участь определяют самые незначительные обстоятельства и предметы. В случае Сергея Коржухина таким предметом оказалась бутылка пепси-колы, купленная в каком-то из городишек на трассе Омск – Новосибирск – Сергей даже не запомнил его названия. Стоял жаркий июльский день, внутренность машины, несмотря даже на открытые окна, все больше напоминала духовку, и Коржухину хотелось пить. К трем часам пополудни запасы в его термосе были уничтожены, и городишка с выкрашенным в зеленый цвет придорожным магазинчиком оказался весьма кстати. Сергей был приверженцем здорового образа жизни и взял бы минералки, но минералки не было – зато целая батарея бутылок с различными газировками глядела на редких покупателей яркими этикетками. О существовании холодильников здесь, вероятно, не слышали, но выбирать не приходилось. Коржухин взял две пепси – не новомодные пластиковые, а стеклянные бутылки с жестяными крышками – но первая была выпита им сразу и влияния на дальнейшие события не оказала. Вторую он положил в бардачок, чтоб была под рукой, когда вновь одолеет жажда.

На выезде из городка Сергей заметил хичхайкера. Сей звучный американский термин обозначает любителя путешествовать автостопом, каковые не перевелись и в наше криминальное время, когда опасно как садиться в незнакомую машину, так и сажать незнакомца к себе. Второе, понятно, существенно опаснее – что возьмешь с автостопщика, кроме линялой джинсы и потрепанной куртки, служившей, вероятно, еще его отцу во времена стройотрядов? Риск нарваться на маньяка невелик, особенно если в придачу к длинным волосам у тебя выросла борода, а не груди. Совсем иное дело – водитель; у него можно отобрать многое, начиная с автомобиля. Сергей прекрасно это понимал и не был расположен брать попутчиков – тем паче что и машина была не его, а Коржухин относился к той почти вымершей породе людей, которые чувствуют за чужую собственность даже большую ответственность, чем за свою. Тем не менее, джинсово-бородатый субъект с тощим рюкзаком за плечами выглядел настолько хиппово и не грабительски и вид имел столь безнадежный – ибо без толку стоял на жаре уже больше часа – что Коржухин сжалился и, тормознув, открыл дверцу.

– Ну хоть один человек попался! – радостно воскликнул хичхайкер, удовлетворенно плюхаясь на мягкое сиденье справа от Сергея. – Далеко едем?

– До самого Новосибирска, – усмехнулся Коржухин.

– Класс! – восторгу автостопщика не было предела. – Ну, как надоем, высадишь.

– Договорились, – нога вновь надавила педаль газа, и шоссе понеслось навстречу, словно взлетная полоса аэродрома.

– Только это… – парень замешкался, но затем решил все же уточнить сразу. – С финансами у меня йок.

– Понимаю, – кивнул Сергей. – Сам студентом был – в Питер стопом ездил.

– В Питер? – глаза хичхайкера наполнились уважением. – Отсюда?

– Нет, из Москвы.

– Москвич, значит?

– Угу. Ты сам-то откуда?

– Из Тюмени. Я до Москвы прошлым летом добирался. А сейчас хочу до Владика рвануть. Меня Алекс зовут.

– Сергей, – Коржухин снял одну руку с руля и протянул ее попутчику. – А Алекс – это Алексей или Александр?

– Пятьдесят шестой! – воскликнул автостопщик.

– Пятьдесят шестой, кто тебя об этом спрашивает?

– Точно, – Алекс второй раз посмотрел на Сергея с уважением. – Вообще-то, не поверишь, по паспорту я Алоизий. Папаша с придурью был… Я в 16 даже поменять хотел. А потом подумал – а чего, прикольно. Паспорт кому покажешь – фигеют. Но это так, а по жизни удобней Алексом быть.

– У нас в группе был студент по фамилии Маврикий, – сообщил Сергей. – Маврикий Павел Степанович. Мы его Мавром звали.

– А ты как в этих краях? Не от самой же Москвы едешь?

– Нет, из Омска.

– Я и гляжу – номера омские… По распределению попал?

– Не такой уж я старый, – хохотнул Сергей. – Когда я заканчивал, распределение уже отменили. Да и вряд ли из Москвы в Омск кого посылали, тут и своих вузов достаточно… Хотя, конечно, в нашей стране чудес все бывает. Не, меня институтский друг пригласил, он из этих краев как раз… Я после института в одну контору устроился, сначала нормально было, а потом все хуже и хуже – ну сам знаешь, что сейчас в экономике. Я уже начал новую работу искать, и вдруг приходит мыло от Толика…

– В смысле – мыло?

– Е-мэйл. Ты не компьютерщик?

– Нет.

– Жаль. Ну вот, он тут компьютерную фирму открыл и, узнав про мои дела, по старой дружбе позвал меня к себе менеджером. Я и подумал – хрен с ней, с Москвой, Сибирь тоже край небедный. Ну и, в общем, все хорошо шло. До самого 17 августа.

– Ясно, – кивнул Алекс.

– Наша фирма некоторое время еще трепыхалась, а потом все-таки сделала буль-буль. Еще повезло, что не в сильно большие долги залезли, а то прикинь – допустим, Толик ударяется в бега, и все вешают на меня… Но, как говорится, бог миловал. Тем не менее, до сих пор расплачиваюсь. Вот халтурка подвернулась – машину перегнать.

– Я и смотрю, ничего тачка. Как зовут?

– «Опель Фронтера». Тачка действительно нехилая, для наших дорог вполне. Все четыре ведущие.

– Ясно… И что теперь, назад в Москву не собираешься?

– А куда? У меня там квартиры нет. Я с родителями и братом жил, а за это время брат еще женился и двойню завел. Все в двухкомнатной помещаются… Я думал – тут денег скоплю на квартиру, может, и подамся обратно. А теперь какое там… Хорошо хоть в Омске застрял, а не за Полярным кругом где-нибудь. Вот черт!

Последнее относилось к показавшимся впереди знакам «Ремонт дороги» и «Скорость 20 км/ч». Асфальт кончился, словно это и впрямь была взлетная полоса. В днище машины забарабанил гравий, дорогу было едва видно сквозь белое марево пыли.

– Не знаешь, долго еще тянется этот бардак? – осведомился Сергей.

– Без понятия. Я тут еще не ездил.

Они протащились еще пару километров, подпрыгивая на колдобинах, миновали какую-то стоявшую на обочине большую дорожную машину, возле которой курили трое голых по пояс рабочих, а затем впереди показался знак «Объезд», указывавший влево, и машина сползла со щебенки на узкий, но все же вполне асфальтированный путь. Вскоре главная трасса скрылась за деревьями.

– Полярный круг – это не кайф, – продолжил прерванный разговор Алекс. – Я хоть и в Сибири родился, а холод не люблю.

– Да я тоже не жалую. Я сюда не за климатом приехал.

– Анекдот про негра знаешь?

– Смотря какой.

– Ну, негр был в России и вернулся к себе на родину. Его другие негры спрашивают: «Ну как, видел лютую русскую зиму?» «Ой, видел! Ту, которая зеленая, еще можно терпеть, а белая – это вообще кошмар!»

– Точно, – сказал Сергей, отсмеявшись. – А вот еще: белый медвежонок спрашивает у мамы: «Мама, я белый медведь или бурый?» «Белый, конечно.» «Точно белый?» «Да точно, точно!» «Нет, ну ты подумай – может, дедушка какой бурый был?» «Да нет же, ты чистокровный белый медведь! А почему ты спрашиваешь?» «ДА МЕРЗНУ Я НА ЭТОМ ПОЛЮСЕ!!!»

Снова посмеялись.

– А знаешь, как русский и американец коммерцией занимались? – принял эстафету Алекс.

– И как?

– Американец поехал в пустыню торговать газировкой, а русский – в тундру холодильниками. Через год встречаются – русский разбогател, а американец разорился. Спрашивают друг друга, как дела шли. «Да вот, – говорит американец, – установил в пустыне точку, жду. Идет караван. Подходят ко мне: „Вода?“ „Вода.“ „Газированная?“ „Газированная.“ „Холодная?“ „Холодная.“ „Мираж!“ – и дальше пошли. И так все время…» «А у меня от чукчей отбоя нет, – говорит русский. – На улице минус 40, в чуме минус 10, в холодильнике минус 2. Они туда греться лазят!»

На сей раз смех Сергея оборвался восклицанием «Блин!» Справа из-за деревьев неожиданно выскочила дорога, возвращавшая, очевидно, на шоссе и, прежде чем водитель успел что-либо сделать, пронеслась мимо.

– Проскочили, – констатировал Коржухин, не пытаясь, однако, затормозить. – Хоть бы знак поставили, раздолбаи! Хорошо еще, оттуда не ехал никто…

– Разворачиваться не будем?

– Ну нафиг, здесь дорога узкая, неудобно. Наверняка впереди еще поворот будет. Достань-ка карту из бардачка.

Алекс протянул руку, и в следующий момент на джинсы ему полилась бурая пена.

– O, shit! – воскликнул хичхайкер.

– Воистину, – ответил Сергей, осознав, что случилось. – К вопросу об американской газированной воде. И о российских бутылках.

Жара и тряска привели к тому, что в бутылке вышибло пробку, и пепси залила все содержимое бардачка. Самой чувствительной потерей оказалась заляпанная и слипшаяся карта. Кое-что на ней еще можно было разглядеть, но не в том районе, который интересовал путешественников.

– Ладно, – решил Сергей, – едем дальше, рано или поздно поворот должен быть. Трасса длинная.

Алекс держал на весу липкую бутылку, в которой оставалось еще около трети содержимого.

– Допей, в качестве компенсации, – предложил Сергей. Тот кивнул, а потом выбросил пустую бутылку в окно.

Дорога шла, по всей видимости, почти параллельно главной трассе, но все же постепенно отклоняясь к северу. Пока это отклонение было не особенно заметным, Сергей не волновался. Однако через некоторое время дорога стала все больше забирать влево, а поворота в сторону шоссе все не было.

– Этак мы далеко заехать можем, – заметил Алекс пока еще шутливым тоном.

– Вон, кажется, какой-то просвет впереди, – возразил Сергей.

Действительно, в сплошной стене деревьев угадывался просвет, и пару минут спустя дорога, словно приток реки, влилась в другую дорогу. Эта последняя была шире и имела разметку; она, по всей видимости, тоже шла почти параллельно шоссе, но на сей раз – постепенно приближаясь к нему; так, во всяком случае, показалось Сергею. Теперь он был уверен, что не позднее, чем через полчаса, они снова выедут на трассу.

Прошло, однако, уже больше часа, а никаких признаков трассы или поворотов направо не было. Пару раз налево ответвлялись какие-то проселки. Один раз им попался навстречу тяжело груженый лесовоз, обдавший их черным дымом из выхлопной трубы прямо в открытое окно. Тем не менее, Сергей обрадовался этой встрече, ибо длительное отсутствие встречных или попутных машин начинало уже действовать на него угнетающе.

В первое время попутчики еще перебрасывались друг с другом шутками и историями из жизни, но постепенно паузы в разговоре становились все длиннее и напряженнее. Обоим было ясно, что они едут куда-то не туда, но чем дольше они ехали, тем меньше хотелось Сергею возвращаться обратно. В конце концов, рассуждал он, общее направление правильно, и не может быть, чтобы рано или поздно не оказалось дороги в сторону главной трассы.

Наконец, минут через сорок после встречи с лесовозом, дорога раздвоилась. Коржухин, не раздумывая, повернул направо, хотя туда вела опять узкая дорога без разметки, а более-менее приличное шоссе уходило налево.

– Ты уверен, что так мы доедем до трассы? – спросил Алекс.

– Я уверен, что, повернув налево, мы точно до нее не доедем, – хмуро ответил Сергей.

Эта дорога была совсем узкой, так что, попадись им навстречу машина, они с трудом смогли бы разъехаться. Асфальт был совсем старый, раскрошившийся, сквозь него там и сям пробивалась трава. В скором времени дорога принялась петлять, огибая болота, так что определить направление движения становилось все более затруднительно. Меж тем долгий летний день уже клонился к вечеру.

Когда асфальт кончился, Алекс не выдержал.

– Надо поворачивать. Так мы заедем только прямиком в трясину.

– Тут и развернуться-то негде, – пробурчал Сергей. – Аккурат в болото и съедем.

– По-моему, мы едем на север. Если судить по солнцу.

– Если судить по солнцу, мы не успеем вернуться засветло, даже если ехать задним ходом. Тут уж не до трассы, лишь бы не ночевать посреди леса. Поедем дальше по грунтовке, не может же она никуда не вести.

– В этой стране все может быть, – возразил Алекс. – Прокладывали, а потом деньги кончились, и бросили. Или к заброшенному лагерю выедем.

– Какому лагерю?

– Мало ли их тут со времен ГУЛАГа…

– Предпочитаю считать, что эта дорога ведет в какой-нибудь леспромхоз.

Алекс пожал плечами и отвернулся. Машину тряхнуло, под днищем чавкнула вода – они перебирались через лужу.

Грунтовка привела их не в лагерь и не в леспромхоз, а к небольшой речке, пересекавшей путь. Несколько досок настила на берегу и одиноко торчавшая посреди потока свая свидетельствовали, что когда-то здесь был мост, по всей видимости, разрушенный паводком. Перспектива переправы вброд выглядела более чем сомнительной.

– Приехали, – констатировал Сергей, заглушая двигатель.

– Погоди, кажется, налево еще дорога есть.

Действительно, под травой можно было угадать очертания колеи, идущей вдоль берега.

– Завязнем нафиг, – скептически изрек Сергей. – Впрочем, попытка не пытка…

Минут через двадцать осторожной езды шорох травы под днищем прекратился, и опять началась грунтовка. Речка осталась в стороне, снова слева и справа простирался лес, практически смыкавший свои кроны над дорогой. Пару раз путешественникам приходилось останавливаться и оттаскивать с пути крупные упавшие сучья.

– Интересно, сколько лет здесь никто не ездил, – мрачно изрек Алекс, забираясь в салон после очередной такой прогулки.

– Мы договорились, что я высажу тебя, если будешь надоедать, – отозвался Коржухин. Он хотел, чтобы это прозвучало шутливо, но тон вышел угрожающим. Алекс одарил его неприязненным взглядом, и Сергей подумал, что еще неизвестно, кто из двоих сильнее и кто кого может высадить. «Вот же чушь лезет в голову», – подумал он, и в этот момент впереди показался асфальт.

Конечно же, это было не шоссе Омск – Новосибирск, и даже, по всей видимости, не то шоссе, на котором они, кажется, целую вечность назад повстречали лесовоз. Тем не менее, грунтовка перпендикулярно упиралась в асфальтированную дорогу с разметкой посередине.

– Ну вот! – радостно воскликнул Сергей. – Осталось только решить – налево или направо.

– Кажется, я вижу грузовик, – сказал Алекс, выглядывая в правое окно. Действительно, темный силуэт вдалеке вряд ли мог быть чем-то иным. Других аргументов не требовалось, и Сергей рванул в сторону грузовика, даже не пытаясь определить, в какую сторону он движется.

– По-моему, он стоит, – изрек Алекс уже заметно менее воодушевленным тоном.

Сергей промолчал.

– И притом уже давно, – добавил Алекс.

Сергей промолчал снова, хотя уже видел, что его попутчик прав.

Грузовик, похоже, действительно простоял здесь не один год. Судя по скругленным очертаниям носатой кабины, он сошел с конвейера никак не позже шестидесятых – что, впрочем, само по себе еще ничего не значило, ибо вдали от крупных городов подобных старичков еще можно встретить в строю. Однако все остальное выглядело вполне показательно. Кабина была сплошь бурой от ржавчины, без единого пятна уцелевшей краски; не осталось в ней и стекол. Доски кузова почернели от гнили и частично выкрошились. Шины висели на ржавых колесных ободах бесформенными лохмотьями. Однако хуже всего было то, что грузовик стоял правыми колесами на обочине, но левыми – на дороге. Конечно, места для проезда оставалось более чем достаточно, однако странно, что за все время никто не убрал эту развалину с проезжей части.

Если, конечно, с тех пор по этой дороге кто-нибудь ездил.

«Для полноты картины не хватает только скелета водителя», – подумал Сергей, останавливая машину напротив мертвого грузовика. Алекс вылез вместе с ним – как видно, ему тоже хотелось своими глазами убедиться, что в грузовике нет ничего необычного. Они обошли развалюху вокруг, затем Коржухин подергал дверцу со стороны водителя, а когда та не поддалась – очевидно, из-за изъеденных ржавчиной петель – поднялся на подножку и заглянул в кабину.

Никакого скелета там, конечно, не было. Было сгнившее сиденье, загаженное птичьим пометом (возможно, сквозь дыру в провалившейся под тяжестью снега крыше), был руль, рычаг, циферблаты приборов (на спидометре сохранилось стекло, грязное до полной непрозрачности), был всякий мусор вроде истлевших палых листьев и еловых иголок. Сергей, сам не зная для чего, просунул в окно руку и попытался стереть грязь с приборной доски, словно рассчитывал обнаружить под ней какое-то послание. Послания там не оказалось, однако Коржухину не понравились некие бурые пятна, покрывавшие даже пластмассовые части. Конечно, это могла быть и ржавчина, накапавшая вместе с дождевой водой через дыру в крыше.

А могла быть и…

Нет, конечно же. Конечно же, нет. С какой стати?

Тем не менее, эта мысль заставила Коржухина осмотреть внутренность кабины более внимательно. И он заметил то, что пропустил сначала – у самой двери водителя из-под всякого сора выглядывал пожелтевший уголок листка бумаги. Достать его, не открывая дверцы, было проблематично.

– Что там? – нетерпеливо спросил Алекс.

– Скелет водителя! Шучу.

– Шутки у тебя, блин…

– Попробуй открыть дверцу с той стороны.

Послышались шаги Алекса, затем его голова показалась в окошке напротив, и он с силой дернул дверь. Та с сухим скрежетом приотворилась. Сергей соскочил с подножки и обежал вокруг носа грузовика, успев к тому моменту, когда Алекс уже лез внутрь.

– По-моему, ничего интересного, – констатировал хичхайкер.

– А дай-ка мне вон ту бумажку.

Алекс нагнулся и выудил листок из-под сора, не удержавшись, конечно, от того, чтобы взглянуть на него самому. Похоже, увиденное не слишком ему понравилось. Он протянул листок Сергею.

Снега и дожди не одного сезона хорошо потрудились над этим предметом, и все же изображение было вполне узнаваемым. Это был портрет Сталина, из тех, что не в столь уж отдаленные времена не так уж редко красовались на ветровых стеклах машин, в особенности грузовиков. Но самым неприятным в листке было не изображение, а аккурантая круглая дырка во лбу генералиссимуса. Такую дырку мог проделать только небольшой, круглый в сечении, быстро движущийся предмет.

Пуля.

Никаких иных предметов, подходящих на эту роль, Коржухин не знал. Он нисколько не сомневался, что оригинал портрета заслуживал такой участи, но не сомневался и в том, что целью стрелявшего был вовсе не портрет.

Выпустив Алекса из кабины, Сергей вновь залез в нее и тщательно осмотрел спинку сиденья и заднюю стенку в поисках отверстия от пули. Поиск, однако, однако, успехом не увенчался.

Но это вовсе не успокаивало. Это лишь наводило на мысль, что пуля осталась в теле, и пятна на приборной доске с этой мыслью весьма гармонировали.

– Ну, что скажешь? – спросил Алекс.

– Поехали.

– Куда?

– Куда раньше.

– Ты уверен?

– А у тебя есть конструктивная альтернатива?

Алекс пожал плечами.

– Тогда залезай и поехали, пока не стемнело.

«Куда раньше» означало направление, противоположное исходному курсу грузовика. Его водитель ехал в другую сторону и был (допустим!) застрелен. Впрочем, это ничего не значит. В тайге бывает всякое. За рулем мог быть бандит, а стрелял доблестный милиционер, пытавшийся его остановить. Впрочем, даже если и наоборот – водитель стал жертвой преступника – это все равно случилось много лет назад и не имеет никакого отношения к сегодняшним реалиям. И вообще, дырка, не говоря уже о пятнах, может иметь какое-нибудь другое объяснение.

Вот только почему никто так и не убрал грузовик с дороги?

«Прямо какой-то американский ужастик, – подумал Коржухин. Ему казалось, что он иронизирует, но на самом деле ему было не по себе. – Их любимый сюжет – молодая супружеская парочка едет на машине, где-то не там сворачивает и натыкается на ТАКОЕ… Правда, на молодых супругов мы с Алексом мало похожи, но все остальное сходится. Сейчас по сюжету впереди должен появиться указатель, возвещающий, что мы въезжаем в какой-нибудь Эндсвиль[3]3
  От англ. end – конец. Это название, в частности, упоминается у С. Кинга


[Закрыть] или Последний Удел…

И на первый взгляд это будет город как город, разве что немного странный. А ночью все его обитатели превратятся в монстров и придут по нашу душу.»

Впереди появился указатель.

– Кажется, добрались наконец, – преувеличенно бодрым тоном сказал Алекс.

– Угу, как раз вовремя – солнце заходит. («Ты любишь Стивена Кинга, Алекс?»)

Указатель, конечно, ничем не напоминал американские. Никаких этих

Вы въезжаете в город

ВЕЧНЫЙ ПОКОЙ

Население 666

Мэрия и муниципальные службы

ПРИВЕТСТВУЮТ ВАС

и выражают надежду,

Что вы останетесь здесь НАВСЕГДА

Вместо этого у дороги стоял обычный белый прямоугольник с черными буквами:

ИГНАТЬЕВ

Увидев это совершенно немистическое название, Сергей едва в голос не рассмеялся над своими недавними мыслями. Никто не смеется над суеверием охотнее, чем тот, кто только что готов был ему поддаться. Тем не менее, когда они миновали указатель, он все же бросил мгновенный взгляд через плечо. Разумеется, с обратной стороны знака красовалось то же самое название, только перечеркнутое косой красной чертой, словно гарантировавшей, что выехать из Игнатьева так же легко, как и въехать.

Лес как-то вдруг раздался в стороны, и впереди показался город. Как и следовало ожидать, он был невелик и, по крайней мере со стороны окраины, вообще походил скорее на большую деревню. Одноэтажные бревенчатые домики с садами и огородами разбегались по обе стороны от дороги, переходившей в главную городскую улицу. Как известно, во всех американских городках главная улица называется Мэйнстрит, а во всех советских – улица Ленина. Конечно, с тех пор как города перестали быть советскими, единообразие нарушилось – но только не в такой глуши. Действительно, на потемневшей от времени стене первого же придорожного дома красовался знакомый номерной полукруг с цифрами 68 в центре и надписью «ул. Ленина» по периметру.

Коржухин сбросил скорость и ехал, поглядывая по сторонам. Кое-где над трубами вился дымок, но не было видно ни одного человека. Сергею это показалось странным – в теплый июльский вечер на улицах провинциального городка всегда можно увидеть достаточно народу. Старушки, вышедшие посидеть на крылечках или на врытых в землю скамеечках, мужики в майках, собравшиеся покурить у забора, молодежь, небольшими стайками фланирующая в сторону местного клуба, вездесущая ребятня, наслаждающаяся летом – девчонки прыгают через резиночку, мальчишки с криками носятся друг за другом, изображая, конечно же, уже не белых и красных и не русских и немцев, а инопланетян и терминаторов…

Ничего этого не было. Лишь один раз Сергей уловил какое-то движение за окном одного из домов, но, повернув голову, он лишь успел увидеть, как поспешно задернулась занавеска.

– Осторожно!

Возглас Алекса напомнил Сергею о необходимости следить за дорогой. Он сразу ударил по тормозам и лишь потом увидел, что послужило препятствием.

Посреди недавно еще пустой улицы Ленина стоял козел. Он был стар и тощ; репьи запутались в бороде и спутанных космах теоретически белой, но практически грязно-серой шерсти. Один рог был обломан. Козел стоял поперек дороги, повернув голову и равнодушно глядя на приближавшийся автомобиль.

Сергей бибикнул. Животное шевельнуло ушами и не тронулось с места.

– Вот упрямая скотина, – проворчал Сергей, вынужденный объехать козла. Правые колеса при этом едва не сорвались в канаву. – Откуда он взялся?

– Вышел откуда-то слева, – ответил Алекс. – Не нравится мне город, где гостей встречают одни козлы.

– Да уж. Мне тоже любопытно, где остальные обитатели славного города Игнатьева.

– Может, у них собрание? – предположил Алекс.

– Какое собрание? Это не колхоз все-таки.

– Ну, приехала какая-нибудь шишка из области. Впервые за 10 лет. Вот они все и наседают с вопросами – когда пенсии платить будут да когда колонку на Дубовой улице починят…

– Что, и дети тоже?

– А вот мы сейчас спросим, – вдруг повеселел Алекс.

– У козла?

– Нет. Тут есть кое-кто посимпатичней.

Сергей посмотрел туда, куда указывал его попутчик. За забором дома номер 36 стояла девушка, положив руки на калитку и глядя на дорогу. Коржухин был уверен, что минуту назад ее еще не было – должно быть, вышла, заслышав сигнал – однако вид у нее был такой, словно она стоит здесь уже давно и мало интересуется проезжающей мимо машиной.

Сергею вдруг представилось, что дело происходит не здесь и не сейчас, а несколько столетий назад где-нибудь в Европе. Транспорт его, естественно, имел бы тогда вместо колес копыта, и на домах не было бы номеров, но сами дома и общий пейзаж не особенно бы отличались. «Скажи, красавица, где в вашем селении могут найти приют усталый рыцарь и его верный оруженосец?» (Больше, чем на оруженосца, безлошадный Алекс не тянул.) «У нас нет постоялого двора, сударь. Но поезжайте дальше по этой дороге – там будет замок нашего господина, графа Дракулы.»

Коржухин остановил машину и высунул голову в окно.

– Вы не подскажете, где в вашем городе гостиница?

– У нас нет гостиницы, – ответила она, теперь уже откровенно разглядывая автомобиль и сидевших в нем людей. – Когда-то была, но давно закрыта. В нашей глуши приезжие – слишком большая редкость.

– Печально, – ответил Сергей, хотя печали не испытывал – он прекрасно знал, что гордое имя гостиницы в подобных местах носит двухэтажный барак с одним туалетом на все здание и хорошо еще, если с розетками в номерах. Остановиться на частной квартире было куда удобнее. – А вы случайно не знаете, где в таком случае мы могли бы переночевать?

– Подождите, я спрошу у отца, – сказала она и направилась к дому.

– Хорошо бы ее отец оказался гостеприимным, – сказал Алекс. Сергей усмехнулся, уловив мечтательную интонацию в его реплике.

– Как она тебе? – не обманул его ожиданий попутчик.

– Пары фраз недостаточно, чтобы составить впечатление о человеке.

– Ты же понимаешь, о чем я. Она красивая.

– Может быть. Ну и что от этого меняется?

– Еще скажи, что тебя это не интересует, – хмыкнул Алекс.

– И скажу, – спокойно ответил Сергей.

– Да? Ну извини, – Алекс странно на него посмотрел.

– Я не голубой, если ты это подумал. Просто я считаю секс величайшей глупостью. Человек – разумное существо, а не кролик из штата Миссури. Есть великое множество достойных занятий, не помрачающих рассудок и не заставляющих оценивать людей по расположению подкожных жировых отложений.

– Поня-атно, – протянул Алекс. – Ну а почему сразу секс? Может, мне хочется светлой и чистой любви с первого взгляда?

– Можно подумать, что это не звенья одной цепочки, – усмехнулся Сергей. – Короче, Казанова. Если ты не в курсе – в таких медвежьих углах о «сексуальных революциях» не слышали. И нравы здесь из серии «поцеловал – женись». Ну, местная молодежь, может, и позволяет себе всякие вольности, но чужаку точно не простят. Так что, если не хочешь крупных неприятностей себе и мне заодно – оставь свои мечты о «светлой и чистой» до более крупных городов. Understand?

– Баюс, баюс, – поднял руки вверх Алекс. – Приношу свою личную жизнь на алтарь коллективной безопасности.

Не то чтобы Сергей был полностью удовлетворен этим ответом, но, в конце концов, он собирался провести в Игнатьеве лишь одну ночь.

Некоторое время оба молчали, поглядывая на дом номер 36.

– Что-то долго их нет, – произнес наконец Коржухин, нервно постукивая пальцами по баранке.

– И козел куда-то исчез, – добавил Алекс, обернувшись назад.

– А ты думал, он тут до утра стоять будет?

– Вряд ли. Что он, козел, что ли?

Шутка, однако, не удалась. Оба снова повернулись в сторону дома.

Наконец – прошло, наверное, минут двадцать, и Сергей уже подумывал, что надо ехать дальше – дверь отворилась, и на крыльцо вышел мужчина. К неудовольствию Алекса, один.

Он подошел к калитке, но, как и девушка, не стал ее открывать. Хозяин дома был худощав и бородат, напоминая при этом не ядреного сибирского мужика, а скорее геолога или лесника, а может, даже и столичного учителя – любителя байдарочных походов и песен у костра. Ему было, должно быть, лет пятьдесят пять; лоб пересекало несколько глубоких морщин, и когда-то темная шевелюра и борода густо серебрились сединой.

– Зачем вы приехали? – спросил он.

Менее всего Сергей ожидал именно такого вопроса, звучавшего недружелюбно, если не враждебно. Конечно, любопытство жителя глухого таежного городка, куда редко наведываются чужаки, было оправданным, и если бы он спросил «Какими судьбами к нам?» или «Вы кого-то здесь ищете?», у Коржухина не шевельнулось бы никакого неприятного чувства. Но – «Зачем вы приехали?» Это звучало почти как «Убирайтесь отсюда немедленно!»

– Мы заблудились, – ответил Сергей, стараясь, чтобы его голос звучал как можно приветливей. – Вообще-то мы едем в Новосибирск (он решил, что благоразумнее будет не отделять Алекса от себя), но пропустили поворот на трассу и в результате заехали… – он едва не сказал «черт-те куда» – к вам. Нам бы только переночевать, а утром мы поедем дальше. Здесь можно купить карту дорог?

– Вряд ли. Не знаю. Нет, наверное.

– Ну, по крайней мере, нам объяснят, как выехать на трассу? – натянуто улыбнулся Сергей.

– Да. Пожалуй, объяснят, – мужчина замолчал.

– Так можно мы у вас переночуем? – вынужден был напомнить Сергей.

Казалось бы, за двадцать минут отсутствия мужчина и его дочь должны были решить этот вопрос, однако хозяин дома заколебался.

– Ладно, – сказал он наконец. – Все равно уже поздно. Машину оставьте здесь и идите за мной.

– Спасибо, – вежливо ответил Коржухин, выбираясь из машины и оборачиваясь к неприветливому игнатьевцу. – Я Сергей, а это Алекс, – он протянул поверх калитки руку для пожатия.

– Николай Кондратьевич, – отозвался хозяин, игнорируя протянутую руку, отпер калитку и, не оглядываясь, пошел в дом. Алекс, шедший последним, догадался запереть калитку за собой.

Их провели в небольшую комнату справа от входа. Здесь почти не было мебели; в одном углу стоял сундук, у окна – старый рассохшийся стол с придвинутым табуретом, а у левой стены – одинокая кровать. Девушка как раз кончила застилать ее и, чуть улыбнувшись, выскользнула в дверь мимо гостей.

– Лишних кроватей, как видите, нет. Хотите – вдвоем на одной спите, или один на полу, это как вам нравится, – сказал Николай Кондратьевич. – Утром разбудить, или сами встанете?

– Разбудите, пожалуйста, пораньше, – попросил Сергей. Он и так потерял слишком много времени, сбившись с трассы, а ведь предстояло еще вернуться на нее.

– Ну, спокойной ночи. Туалет во дворе, если что, – с этими словами хозяин вышел, оставив гостей одних.

– Да здравствует наша глубинка, хранящая традиции русского гостеприимства, – пробормотал Сергей.

– Угу, – откликнулся Алекс. – Я так понял, на хавчик можно не рассчитывать?

– Да, пожрать бы не помешало, – изрек Сергей с некой даже кровожадной интонацией. – Я думал, он предложит, блин! Так быстро смылся… Как думаешь, пойти за ним и попросить?

– Стремный тип, – констатировал Алекс. – У меня такое чувство, что хрен у него допросишься. Хотя – хоть чаю попить мы имеем конституционное право?