Текст книги "Витязь специального назначения"

Автор книги: Юрий Каменский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Глава 5
Пойди туда, не знаю куда…

«Исхитрись-ка мне добыть,

То-чего-не-может-быть.

Запиши себе названье,

Чтобы в спешке не забыть».

Леонид Филатов «Сказка про Федота-стрельца, удалого молодца».

Акела, спешившись, шёл по улице, обняв за плечи Милёну. Морда коня мягко тыкалась им в спины, задевая притороченный за его левым плечом меч, тихо позванивали удила. Голубые глаза женщины сияли, – не просто вернулся, а важным княжеским гриднем, а её всё-таки не позабыл, не сменял на городских красавиц.

Деревенская улица, некогда пустая и тихая, ожила. С задорными криками носилась ребятня, одетая-кто во что горазд. Дети быстро забывают плохое. Пересекая дорогу, с коромыслом на плечах, лебёдушкой прошла молоденькая девка. А вот у ворот два паренька ловко колют дровишки. Каждый встречный уважительно здоровался.

Галина Савельевна сидела на скамеечке у своих ворот и, поджидая их, грызла семечки подсолнуха.

– Прибыл, гулёна?. Заходите, чаю попьём, расскажешь – чего тут и как.

Акела переглянулся с любимой. Та сделала страшные глаза, – не поспоришь. В избе на него повеяло почти забытым за делами ощущением прежней жизни. Всё тут как в прежние времена, те же самые вещи, обстановка, посуда. Дрогнуло где-то внутри, затуманило-защипало в глазах. За кружкой настоящего цейлонского чая с пирожками повспоминали о том, о сём. Особенно об оставшихся в том, прежнем мире, близких. Отвечая на дотошные вопросы Савельевны, Акела вдруг понял, – кого нужно спросить и что делать дальше.

– И что ты дальше делать с этим думаешь? – словно подслушав его мысли, спросила бабка.

– Сдаётся мне, про всё это Лесная Дева должна что-то знать. Нужно мне с ней посоветоваться.

– С Бабой-Ягой? – Милёна зябко передёрнула плечами, – А в омут головой не пробовал? Говорят, ничем не лучше.

– Да брось ты. Женщина как женщина, Климу, считай, уже второй раз жизнь спасла.

– Всё равно, – не согласилась супружница, – ведьма, она ведьма и есть, ничего от неё доброго быть не может. Да и боязно с ней дела иметь.

– И-и, Милёна, вот тут ты как раз неправа, лучше не препятствуй, – в глазах Савельевны светились ум и лукавство, – сколь на чёрте не ехать, всё пешком не идти. Авось эта ведьмачка чего путного и присоветует, – и незаметно подмигнула Акеле. Умная всё ж таки старуха, а уж житейский опыт с характером – куда с добром.

– А вы тут как, Галина Савельевна? Леоновка, я смотрю, не бедствует. Ещё и мужиков где-то кучу раздобыли. Через посылторг, поди, выписала?

– Да зачем? Пустила кур в капусте пошарить, там вас, зубоскалов никчемушных, под каждым кочаном много валяется. В доброе-то время выкинули б, а сейчас пригодятся, – не осталась в долгу зубастая бабка.

Акела, довольный, захохотал. Любил он людей, которые за словом в карман не лезут. По этой же причине многое прощал Соловью – и необязательность его и пьянство.

– Кормов скоту до весны хватит, неделю на покосах всем гамузом пластались, – начала «отчёт» Савельевна, – с огородов собрали всё, что осталось. Какие продукты по домам собрали, муку там, соль, сахар, всё по едокам разделили. Рыбы засолили к картошке в приварок, капусту заквасили, вот и от цинги заступа есть теперь. С тем, что вы привезли из городища спокойно перезимуем.

– Да! – вспомнила она, – Змей-то тогда ещё и Грачёвку пожёг.

– Это весь, недалеко от нас была, – пояснила Милёна.

– Так там он среди ночи напал, всю подчистую выжег.

– Там и было-то домов пятнадцать, – вытерла слёзы любимая, – сестра у меня там родная взамужем жила, со всеми сгинула.

– А мужики-то, – продолжала Савельевна, – как раз на охоте были. Вернулись, а вместо домов головёшки. Погоревали, а потом к нам прибились. Чай, в одиночку бедовать никому не сладко, теперь уж обвыклись. Кое-кто и к бабёнкам притулился, а там, Бог даст, и ребятёнки новые родятся. Оно и дело, человек от горя и бед всегда к другому ближе лепится, тем и спасается.

Было в избе Галины Савельевны тепло и уютно, от печного бока тянуло теплом, тихонько посвистывал на горячей плите чайник. У порога, в большой кадушке, вздыхала и булькала квасящаяся капуста. Её ядрёный дух мешался с сытным запахом свежего хлеба. Об ноги тёрлась старая трёхцветная кошка. Неспешно текла беседа, в окошко глядел месяц, сидящий верхом на ветке сосны, а улицу ожившей вновь деревни уже прятала сумеречная синь. Душа расслаблялась, отдыхая в этой благодати.

Когда они вернулись в дом Милёны, их уже ждали друзья. За столом сидели Клим с Андреем, а напротив них Малыш с Сержем. Что тут скажешь, коли связал, не скажу кто, верёвочкой одной. Курила, глядевший во все глаза на настоящих витязей, метал на стол, что в печи нашёл. Две здоровых рожи, то бишь Клим с Малышом, уже вовсю что-то наворачивали. Серж с Барсом тихонько цедили брагу с изысканностью истинных аристократов.

– Это что ж тут такое деется, люди добрые? – Милёна, сдерживая смех, упёрла кулаки в боки, – я любимому своему мясной пирог пекла-готовила, а его какие-то морды уже сожрали, хозяйку не спросясь.

– Тихо, мамаша, тихо, – Клим был преисполнен сытого благодушия, не обращая внимания на смущённую Милолику, не успевшую ещё привыкнуть к этим шуткам, – на войне и поросёнок – божий дар.

Знаменитую фразу из фильма «Чапаев» хозяйка, конечно, знать не могла, но рассмеялась, точно уловив контекст.

– Это смотря какой поросёнок, – внёс ясность Акела, усаживаясь за стол, – если как ты или Малыш, это не дар, а кара господня. Милёна, если два этаких кабана часок за столом посидят, считай, недельного запаса продуктов как не бывало.

– Устыдил, – повесил буйну головушку Малыш, – мы-то, святловодские, таки доверчивы, страсть! Я вот через свою таку простоту восемь раз был женат и всё по любви.

– Ну, понёс, – одобрительно хмыкнул Акела, – братие, а как вы смотрите на дар Галины Савельевны?

С этими словами он выставил на стол бутылку с красно-золотой этикеткой «Столичная».

– А что это? – с любопытством спросил здоровяк.

– Напиток богов, – сверкнул зубами Клим, – самый русский напиток. Самогон. Занимайте места.

Друзья с готовностью расселись за заваленным самой изысканной снедью столом. Васька с удовольствием разлил самогон по чашкам.

– Что так мало? – удивился Малыш, заглянув внутрь стакана. Друзья, переглянувшись, засмеялись.

– Перед тем, как пить, задержи дыхание, – посоветовал Акела, – вот так, – и махнул содержимое своего стакана в рот. Остальные тоже не заставили себя ждать. Только Барс, верный себе, выцедил половину. Поставив недопитое на стол, оторвал ногу от какой-то дичины и с аппетитом вонзил зубы в румяную корочку. Малыш, хотя и умудрился не поперхнуться, но сидел, задержав дыхание и покраснев, как варёный рак. Потом медленно выпустил сквозь зубы воздух и покрутил головой.

– Да, зело забористо ваше питьё, – выговорил он сиплым голосом, утирая ладонью непроизвольно выступившие слёзы.

– На том стояла и стоять будет земля русская, – с достоинством гордо отозвался Соловей.

– За Мыся с Околелом, – поднял второй тост Акела, – настоящие были мужики.

Все поддержали этот тост. Вторую порцию Малыш проглотил не в пример удачнее.

Постепенно разговор свернул в практическое русло.

– Это всё ладно, – движением мощной ладони отмёл зряшные сомнения Клим, – а что вы вообще обо всём этом думаете?

– А я, – прищурился Акела, – по привычке сначала тебя выслушать хотел, ум у тебя практический. Вот ты и скажи – с чего, по-твоему, начинать надо?

– Мне лично кажется, мужики, что здесь всё дело в этих, как их? Ну, монахи эти синие…

– Орден Тернового Венца? – уточнил Барс.

– Вот-вот. Кстати, мне Фея, – он опасливо оглянулся, не слышит ли Милолика, – говорила, что здешнее колдовство на нас не действует. Совсем не действует, понимаете? Вот и надо первым делом им башки, как курям, посворачивать, а там видно будет.

– А то, что Великий Кнез горой за них стоит, это тебя не волнует? – Акела смотрел Толстому прямо в глаза.

– Ну, тогда не знаю. Хотя, его ж рядом нет. Можно ведь и не докладывать – спать крепче будет. А вы что предлагаете?

– Честно скажу – не знаю. Надо мне к Бабе-Яге твоей в гости наведаться. Посоветоваться. Как я понял, нам она не враг, а вот синих этих, по твоим словам, она не очень жалует. Глядишь, чего и присоветует. Одна голова хорошо, а две…

– …некрасиво, – под общий смех закончил Андрей.

…Вот почему Акела ехал на своём коне по той же заброшенной дороге, чуть присыпанный первым выпавшим снежком, вместе с Барсом, который сидел в седле уже гораздо уверенней. Ой, как же они вовремя успели управиться. Природа, словно жалея погорельцев, крепилась и терпела, остановив свои часы. Теперь, дождавшись, наконец, пустила ходики тикать дальше. Задул, срывая жёлтые листья, холодный северный ветер, нагнал тёмные тучи и окропил землю дождём. Спеша к югу, пролетали запоздалые птичьи стаи-тёмные зигзаги на высветлившемся небе, а потом ударило первым морозцем.

Хрустели под копытами отдохнувших коней чуть припорошенные снегом опавшие листья. Пересвистывались обьявившиеся со снегом синички, перепархивая с ветки на ветку, словно сопровождая их. Хищные ласки, играя, пятнали снежок своим следом и вновь взлетали по стволам в гущу ветвей, с любопыством высовывая мордочки и разглядывая всадников.

Два дня назад, ранним утром, сминая копытами пожухлую траву, из Леоновки они выехали в сопровождении половины отряда лесной стражи. Вторую половину Акела, пользуясь своей властью, оставил на постоянную охрану деревни.

Яровит пытался этому воспротивиться, но Барс тихо и спокойно объяснил, что Великий Кнез им такую важную задачу поставил, что всех, кто с ними хоть как-то соприкасается, нужно хранить, словно зеницу ока. Так количество мужиков в Леоновке увеличилось ещё на пять человек.

Малыш с Сержем, доставив их до места, уже на следующий день отбыли к месту постоянной дислокации, увозя с собой переданный на словах первый доклад Акелы. Через пару дней тронулись и они. Вчера лесные стражники, простившись и пожелав удачи, ушли на свой маршрут. Оставшись вдвоём, они занялись своим прямым делом – поиском Феи. Но как и где её искать – ни тот, ни другой понятия не имели.

Далеко позади осталась Леоновка с повеселевшими от входящей в привычную колею бытия людьми. Стараниями Славы и Галины Савельевны они вновь получили право жить, постепенно оправляясь от жестоких ударов Судьбы. Некогда пустые дома обрели жилой вид, звенели пилы, вгрызаясь в древесину, стучали топоры, по своему шумела сохранённая живность. Некогда пустые улицы словно очнулись от долгой спячки. Скрип снега под ногами спешащих по делам людей, смех весело играющей детворы, неспешные разговоры.

Остались позади и слёзы в глазах Милёны и ворчанье недовольной Савельевны, сующей свои знаменитые пироги в их дорожные сумки. Впереди была задача, как две капли воды напоминающая классическое «пойди туда, не знаю куда». Надежда была лишь на интуицию да на удачу.

Однако, как выяснилось, не так уж ненадёжны эти извечно непостоянные дамы. Когда первый тонкий покров снега стал серо-синим в спускающихся сумерках, вдали забрезжил слабенький огонёк. Друзья переглянулись и, дав коням шенкеля, прибавили ходу. Огонёк светил им их окошка небольшой избушки, которой, оба могли поклясться в этом, не было здесь каких-то пару недель назад.

Сойдя с коней, они подошли к дверям. Акела осторожно постучал. Они почти не удивились, когда в проёме открытой двери увидели кутающуюся в тёплую шаль старую гадалку с червлянского базара. На её плече восседал чёрный котяра и щурил зелёные глаза.

– Лошадок привяжите и заходите в дом, – ворчливым голосом сказала она, – долгонько вы добирались, я вас со вчерашнего вечера жду.

– Проходите, – встретила она их, когда они вновь робко встали на пороге, – снимайте свои кольчуги, шеломы и прочее железо. Потом к столу и будем пить чай и разговаривать. Вы же за этим пожаловали, разве не так?

Молча сняв с себя «железо», мужчины присели к столу, нацедили себе по кружке свежезаваренного чая, взяли из придвинутого блюда какие-то сдобные постряпушки. Послушно стали чаёвничать, не сводя глаз со строгой хозяйки. Кошак и не подумал куда– то убраться, он уже не сидел, а лениво развалился на хозяйских плечах и дремал, лишь изредка открывал глаза. А она, никуда не торопясь, брала ложечкой земляничное варенье, аккуратно укладывала его на булочку, откусывала по-девичьи крепкими зубами, потом запивала душистым чаем. Наконец, чай все допили, перевернув, по обычаю, кружки донцем вверх.

– Ну, витязи, теперь можете спрашивать.

– Как к вам обращаться? – вежливо спросил Акела.

Старушка, казалось, была удивлена, но быстро нашлась.

– Зовите Прабабкой. Имя это, конечно, не настоящее, но чистая правда – древнее меня тут бабки нет. По крайности, на этой земле.

– Так ведь вы всё знаете, что вопросы задавать зря? – улыбнулся Барс.

– Не зря, – отрезала Прабабка, – какой вопрос задашь, такой и ответ получишь. А ты хочешь, чтобы я тебе всё сама на блюдечке выложила. Ишь, какой хитромудрый!

– Тогда первый вопрос – что грозит Руси больше всего? – наугад «выстрелил» Акела.

– Тоже хитрец, – констатировала старуха, – но на это отвечу. Сейчас ей самая большая угроза от Ордена Тернового Венца, только здешние лиходеи не так опасны, как те, что уже на подходе.

– Значит, этих пока можно не трогать, а ждать других? – сразу среагировал Барс.

– Вот уж чего вам не судьба, так это ждать чего-то. Вам поспешать пора и помоги вам Сварог успеть вовремя.

– Куда спешить-то, Прабабка? – устало спросил Акела. И так, блин, только и делают, что куда-то торопятся, достало уже.

Бабка сочувственно вздохнула, словно прочтя его мысли, погладила по голове, как маленького.

– Ничего не поделаешь, доля ваша такая. А поспешать вам за мечом-кладенцом, без него не будет вам победы. Значит, и Руси пасть суждено. Вы уж постарайтесь, внучки. Это только вам под силу.

– Почему только нам? – заинтересовался Андрей.

– Из другого мира вы, разве не ясно? На вас здешнее колдовство-ведовство не действует. Ну, совсем не действует, понимаете? У вас руки полностью развязаны.

– А у вас? – прямо спросил Барс.

– Знать нам дано, а делать – нет. Тот, кто на Русь решил лапу наложить, сильнее. Но против вас он – никто. Всё ещё не поняли?

– То есть, – медленно сказал Андрей, – нас можно убить, как и всех людей, но волховать против нас – пустое дело. Так?

– Истинно так! – воскликнула старуха, – я вам и последнюю тайну открою. Вот если вы сами волховать начнёте – никому здесь не устоять, против вашего колдовства здесь ни у кого средства нет.

– Мы-то этого как раз и не умеем, – улыбнулся Барс.

– Так по-вашему в этом мире никто не умеет! В вашем же мире всё другое. Теперь понял?

– Стой, Андрюха! По квантовой физике, я где-то читал, если количество электронов, по-моему, в атоме увеличится на один, то человек сможет менять мир просто силой мысли. Не ручаюсь за точность передачи, но что-то в этом роде. Получается, для этого мира нам электронов достаточно. Так, что ли?

– Не поняла, чего ты тут набуровил. Но одно твёрдо знаю – другие вы, из другого теста сделаны. Всё! Что могла, то сказала. Когда Меч-кладенец найдёте, он среди вас себе хозяина сам выберет.

– А где его искать? – задал Акела последний вопрос.

– Это я как раз знаю. На юго-западной границе Руссии, в горах стоит Ониксовая башня, с земли туда входа нет. Или из-под земли, как туда орки входят, или по воздуху, как чародеи или змеи, попасть туда можно. На самом верху чёрные орки этот меч хранят. Сами они его взять не могут, даже их повелитель этого не в силах. Подчинится он только одному из вас, это я точно знаю. Башня та стоит, пока меч в ней хранится.

– А кто их повелитель? – спросил Андрей.

– А вот этого, внучек, я не знаю. Да и никто у нас этого не ведает. Так что помоги вам Белобог, а я, что могла, сделала. А теперь вечеряйте, да ложитесь спать, с утра вам в дорогу.

На стене тикали забавные ходики с гирьками на цепочках, хотя тут по всем раскладам их не должно было быть. Уютно посапывал медный самовар на выскобленном до медвяного цвета столе. Мурлыкал на большом сундуке чернющий котяра, временами лениво приоткрывая зелёный глаз, выпуская и втягивая острые когти. Мягкие тулупы брошенные на пол, подушки и лоскутное одеяло. От сытости и уютного домашнего тепла слипались глаза. какой-то неуловимый миг и они провалились в глубокий сон.

…Тракт, идущий на запад, становился всё более оживлённым. За всё время они только один раз ночевали в лесу, у костра. Зима усердно наводила свои порядки, посыпая снегом землю. Старалась, укутывала потеплее, проверяя работу морозом, который заставлял путников искать ночлега под крышей.

Население тоже постепенно менялось. Всё чаще попадались высокие светловолосые ливы с жёстким выговором. Впрочем, за деньги и они на своих хуторах предоставляли и кров и стол. Причём, нисколько не хуже, чем на постоялых дворах. Сегодня утром, провожая их со своего хутора, хозяин заботливо (что значит – лишняя резана) предупредил: «Путьте осторожнее ф тороге, тут стало опасно».

Однако, как ни просили они его уточнить, в чём именно состоит опасность, долговязый пожилой лив, пожимая плечами, объяснял ещё раз «пестолковым русам»: «Я коворю – торока опасный стал». Махнув рукой и поблагодарив, путники тронулись дальше по дороге, ведущей через густой тёмный лес. Лес был красив. Могучие еловые лапы под шапками снега гнулись к земле, на огромных пнях-выворотнях сугробы создавали причудливые скульптуры неведомых зверей.

После обеда поднялся лёгкий ветерок, небо стали затягивать тучи. Постепенно ветер становился сильнее. Он посвистывал в кустах, метя позёмкой. Потом в неё стали вплетаться снежинки, летящие с неба, ветер, отбросив приличия, начал подвывать в кронах деревьев. Вековые стволы стали поскрипывать, поднималась настоящая пурга, обещая нешуточные пакости тому, кто не успел или не догадался оказаться в эту пору в тёплом доме у печки.

– Борисыч, по-моему, пора устраивать ночлег.

– Медвежий, ты имеешь в виду? Где ни присядь – сразу заметёт. Погоди, что это?

– Ты о чём? – не понял Барс.

– Вой какой-то…. Послышалось, что ли?

– Ветер воет.

– Да нет. О, слышал?

– Точно, не ветер. На лошадей посмотри!

Кони фыркали, их сотрясала крупная дрожь. В красивых лиловых глазах плескался настоящий ужас. И тут вновь, уже ближе и яснее, послышался леденящий душу вой, в котором слышалась и злоба на весь мир и голодный истеричный надрыв. Ему ответил другой голос, третий… Сколько же их тут, мама дорогая? Захрапевшие кони рванули с места в галоп, седоки не стали их удерживать – зачем?

Почти сразу же вой, прозвучавший сзади, выразил голодное ликование: «Добы-ыча! Пого-оня! Кро-овь!» Скосив глаза, всадники уже могли различить несущиеся позади неясные тени с горящими глазами. Нельзя сказать, что они нагоняли, но и отставать явно не собирались. Господи, да что же это за волки, почти с лошадь ростом?!

Варги! – всплыло в памяти Акелы, секундой позже он вспомнил. Сказочные волки, которых орки в бою использовали вместо лошадей. Мамочка, нам тут только орков не хватает для полного счастья. Он поймал тревожный взгляд Барса и в этот момент конь его, споткнувшись, полетел кувырком. Акелу швырнуло вперёд, в лицо ударил плотный снег, что-то хлестнуло по лицу.

Сознания он не терял, так как ясно видел, как Андрей, осадив коня, спрыгнул на снег. В два прыжка оказавшись рядом, он рванул за руку, помогая встать. Вовремя! Вой раздался совсем рядом, на них надвигалась тёмная масса с горящими огоньками глаз. Испуганные кони канули в метель.

Оказавшись ближе, масса распалась на тёмные силуэты громадных волков, вполне осмысленно и целенаправленно бравших их в кольцо. Сплошного мрака, к счастью, не было, Луна светила сквозь буран неверным светом. Варги, хотя и без чётких границ, всё же были видны как пятна на белом снегу. Впрочем, и на том спасибо.

Он и сам не понял, когда успел обнажить меч и кинжал, но первый же варг, с рёвом бросившийся на добычу, встретил свою смерть от свистнувшего в воздухе клинка. Его собрат долей секунды позже получил в горло кинжал. Дальше всё смешалось в общей свалке. Меч Барса вспарывал воздух за спиной, в лицо летела липкая слюна и кровь вперемешку с диким рёвом и воем. И вдруг всё кончилось так же внезапно, как и началось. Свистнувший в очередной раз меч оборвал рёв атакующего варга и вокруг наступила тишина.

Акеле показалось, что оглох, но секундой спустя он различил вой ветра и скрип деревьев. Повернувшись к Андрею, он хотел что-то сказать, но не успел. Совсем недалеко послышался многоголосый волчий вой и яростный крик, несомненно человеческий! Переглянувшись, они бросились туда, где бился, погибая, их собрат. Впрочем, какое там бросились! На дрожащих от перенапряжения ногах, ковыляя по колено в снегу, они продирались сквозь кусты, а впереди метался человеческий крик, кружа среди дикого рыка и завывания варгов.

Луна, вышедшая из-за тучи, вдруг ярко осветила поляну прямо перед ними. На ней невысокий кряжистый мужик огромной секирой отбивался от бросавшихся на него варгов. Громадный зверь пал, разрубленный на лету. Другой, напав со спины, с торжествующим рычанием, подмял человека под себя.

Два ножа, вспоров воздух, нашли свои цели. Варг, успевший развернуться к новой опасности, был с ходу обезглавлен мечом Барса. Акела в два прыжка оказался возле гибнущего сородича. Стоя над поверженным, варг, исторгая лютый рык, пытался добраться до горла добычи. Человек, упираясь рукой в нижнюю челюсть, пыталась этому помешать. Рык Акелы с лихвой оправдал его позывной.

– На кого щеришься, шавка! – с силой вогнал он меч в сердце врага.

Человек выбрался из-под туши, вытирая лицо снегом – кровь варга облила ему лицо. Только тут они смогли получше его рассмотреть. Могучий и кряжистый коротышка ростом им не выше груди, но шире в плечах раза в полтора. Круглое лицо с окладистой бородой, нос картошкой и огромная двойная секира в руке. Гном? Видимо, Акела произнёс это вслух, так как коротышка поклонился.

– Гном. Дорин, сын Бафура, ваш слуга.

– Акела, сын Бориса. Мой друг Барс, сын Василия, к Вашим услугам.

Андрюха тихонько фыркнул. Так его, точно, ещё ни разу не представляли.

– Ты русский язык знаешь?

– Мы знаем все языки, Барс, то есть всех народов, с которыми торгуем. С русами мы много торгуем, они не торгуются и платят щедро, – зубы гнома сверкнули из бороды, но улыбка вдруг пропала и он насторожился.

– Варги! Вместе с орками.

Акела напряг слух. Где-то на границе слышимости ему тоже почудился вой. Он поглядел на нового знакомого. Но тот не собирался терять времени зря.

– За мной! Здесь рядом есть хороший вход под землю, – повернувшись, он бросился в лес с проворством, непостижимым для такой грузной с виду фигуры. Друзья, потеряв несколько секунд на то, чтобы отыскать свои метательные ножи, едва за ним поспевали. А злобный вой уже надвигался сзади, в него вплетались какие-то крики, вой и мерзкий хохот.

Выбежав на поляну, Дорин бросился к большому пню и стал, как собака, разгребать под ним снег. Не успели они перевести дух, как гном уже проворно юркнул в открывшийся чёрный лаз. Акела показал Барсу – давай! Но тот сам подтолкнул его к норе.

– Борисыч, лезь быстро!

Негодующе фыркнув (нашёл время церемонии разводить!), Акела головой вниз полез за провожатым. Страх перед узкими норами, свойственный почти любому человеку, на секунду сдавил сердце холодными чёрными лапами. Привычным усилием воли подавив его, он стал ввинчиваться в узкую нору. В самом деле, гномы под землёй хозяева, тем более, что где эта бочка (извини, Дорин) пролезет, там уж они с Андреем по-любому не застрянут. Практика, увы, в очередной раз посмеялась над теорией. Два раза Акела с трудом преодолевал узкие каменные щели.

Если бы он не знал, что их только что преодолел широкоплечий, с бочкообразной грудью гном, он ни за что не поверил бы, что туда вообще можно протиснуться. Крысиной норе этой, казалось, не будет конца, когда Акела вдруг осознал, что ничем, кроме коленей и ладоней, с землёй не соприкасается.

– Можете вставать, громадины, – прозвучал впереди насмешливый басок проводника, – здесь даже вы сможете идти, не сгибаясь.

В самом деле, дальше они уже передвигались обычным шагом. Только двигались они что-то уж очень долго. Слава Богу, что они привычны к долгим переходам, но внутри уже расправляла ноющую спину госпожа Усталость. Она заставляла то спотыкаться на ровном месте, то неожиданно приседать на подогнувшейся ноге. Неожиданно Акела осознал, что он не только слышит шаги гнома, но и различает впереди очертания его кряжистой фигуры. Ещё через некоторое время он убедился, что это не глаза привыкли к темноте, а просто откуда-то пробивается свет.

Галерея вывела их в широкий, залитый светом коридор. Серо-красно-золотые узоры струились по стенам, не давая зафиксировать зрением сочетание красок. Они, как в калейдоскопе, ежесекундно меняли оттенки и переливы. Люди остановились, зачарованные.

– Смотрите, – с гордостью произнёс стоящий рядом Дорин. – наверху такой красоты вам вовек не увидеть. Вы первые из людей видите это.

Гном был прав. Отполированные стены, открывшие невероятной гармонии узоры, плавно перетекающие из одной в другую разноцветные породы, бросавшие иногда яркий выплеск друзы самоцветов или внезапный росчерк молнии золотой жилы – всё это действительно поражало воображение какой-то совершенно запредельной, непривычной человеку красотой. Все станции метро, вместе взятые, не годились этому залу даже на «предбанник».

За очередной аркой потолок резко ушёл куда-то вверх, стены раздвинулись и путники вступили в огромный подземный зал. Посередине его загадочно мерцало большое озеро, а противоположной стены не было видно, несмотря на то, что в зале было достаточно светло. Люди замерли от восхищения.

Коридор, который они только что прошли, не шёл ни в какое сравнение с этим залом. Не было в человеческом языке слов, которыми можно было бы описать это сказочное великолепие. Покрытые причудливой резьбой колонны возносились ввысь, каменный пол расстилался драгоценным узорчатым ковром наподобие цветущего зелёного луга. Парапет озера при ближайшем рассмотрении оказался затейливо сплетённым из зелёных малахитовых листьев. Стоящие на берегу каменные деревья, казалось, вот-вот очнутся и зашумят драгоценными кронами, вспорхнут с веток замершие там золотые птахи, выкатится под ноги фыркающий ёжик, припадёт к воде пугливая косуля. Поистине, глаза отказываются верить…

Дорин с удивлением наблюдал за людьми, сражёнными наповал этой красотой.

– Первый раз вижу, чтобы люди так любовались нашими подземными дворцами. Обычно чужаки поддакивают, что очень красиво, а сами прикидывают, – сколько стоят эти камни. И головы обычно в плечи втягивают.

– Ну, вот такие мы нетипичные люди, – усмехнулся Барс, – ты вот что скажи нам, Дорин. Пока мы тут этой красотой любуемся, нам орки на спину не прыгнут? Я слышал, что они под землёй тоже довольно свободно шастают.

– Свободно, это когда нас рядом нет, – жёстко ответил гном, – в эти места они не заглядывают. Отсюда им живыми не уйти. Для нас и наших друзей – это дом, а для них – смерть.

Дорин немного помолчал.

– А вот куда нам, скорее всего, идти придётся, они вполне могут нам встретиться. Потому прошу вас воспользоваться моим гостеприимством. Не мешает отдохнуть как следует перед дальней дорогой. До меня уже недалеко.

Это «недалеко» оказалось ещё километров семь. Правда, слава Богу, по ровному полу вполне освещённых коридоров. Места были уже более оживлёнными, попадались шагавшие по своей надобности другие гномы, кто нёс инструменты, кто катил тачку. В боковых ходах слышен был звон металла, удары тяжёлых молотов, мелькали отблески пламени. Все здесь были заняты своим делом и на путников никакого внимания не обращали.

Правда, здесь тоже излишней беспечностью не страдали и нюха, что называется, не теряли. Краем глаза они отмечали, как иногда из-за поворота показывались неясные вооружённые фигуры и тут же растворялись в сумраке. Видимо, охрана хорошо знала Дорина в лицо и потому пропускала его без лишних вопросов. От усталости уже начинали подгибаться ноги.

Жилищем Дорина оказалась красивая просторная пещера. Резные шкафы, стол, сундуки и полки выполнены из камня. В камине потрескивал огонь, щедро делясь живым теплом. Путники устало плюхнулись на красивые резные скамьи, не забыв подложить под себя меховые плащи. Камень, он камень и есть. Ко всем неприятностям им только простатита не хватало. Увидев это, хозяин достал из ниши плетёные циновки, которые были с благодарностью приняты.

Еда, появившаяся на столе, порадовала ещё больше. Копчёное мясо, пахнущее дымком, твёрдый сыр и неожиданно мягкий душистый хлеб все трое уничтожали с одинаковым удовольствием, сдабривая добрыми глотками пива.

Первым отстрелялся умеренный в еде Барс. Щуря глаза, он потягивал пиво из большой керамической кружки. Проглотив последний кусок мяса, Акела блаженно откинулся на спинку скамьи. Гном тоже наелся и, сыто отдуваясь, ещё раз наполнил кружки пивом. Сдув со своей пену, Дорин провозгласил: «Я поднимаю эту кружку в честь своих спасителей. Как ни стыдно мне в этом признаваться, но я не встал бы с земли живым, если бы не твой быстрый меч, друг Акела».

– К твоим услугам, друг Дорин. Пусть никогда не прервётся дружба гномов с людьми, – поднял свою кружку Акела.

Дорин был в восхищении.

– Никогда гномы не враждовали с русами. Теперь и я на собственной шкуре понял – почему именно.

Тут уж кружки подняли все, после чего они были выпиты до дна и вновь наполнены. Закончив славословия, они постепенно перешли к делам более насущным. Немало интересного рассказал им гостеприимный хозяин и о здешних горах. Ещё больше он рассказал об их обитателях. Но вопросы гостей удивляли его всё более и более. Наконец, он не выдержал.

– Друзья мои, почему вы так живо интересуетесь вещами, которые знает любой ребёнок? Из какой дали вы явились?.. – и он замер на полуслове, осенённый внезапной догадкой, – Да уж не вы ли те самые воины, которые пришли из грядущих веков?

Друзья переглянулись. Похоже, что о них в этом мире последняя собака знает больше, чем они сами.

– Да, друг Дорин, – ответил Акела, – мы те самые воины. И мы ничего не знаем об этом мире, хотя, как мне кажется, этот мир знает о нас всё.

Дорин закурил трубку и стал рассказывать. Друзья молча и внимательно слушали о временах давних и нынешних.

– …когда силы тьмы стали объединяться, наши короли хорошо подумали и послали послов к эльфам. Честно сказать, не больно-то мы этих снобов любим, но надо отдать им должное – они стойкие бойцы и никогда со Злом на мировую не шли. Тогда наши предки вместе одолели Зло и союз с тех пор нерушим. Но он, как бы это правильно сказать… Ну, он как бы существует сам по себе. Мы не ссоримся, хвала Каменному Небу, но и дел у нас общих нет, каждому достаточно своих забот. Сейчас в мире опять поднимает голову Зло, но мы не знаем, можем ли мы теперь положиться на эльфов.