Текст книги "Самопознание шута"

Автор книги: Юрий Калмыков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Светский бал

(Из записей Георгия)

Всё было очень зрелищно! Сверкало, блестело и происходило без видимых причин. Звучала ритмичная приятная музыка, возникающая прямо из чувств и настроений присутствующих. Конечно, Капитан мог бы всё объяснять, но Георгий решил, что важнее получить своё впечатление без каких-либо комментариев.

Живая фантастика! Чего стоит хотя бы бассейн-фонтан с его непрерывно меняющимися композициями! Не подчиняясь физическим законам или играя с ними, потоки разноцветных вод в соответствии с музыкальными ритмами перетекали в сложнейшие фигуры или архитектурные сооружения, рассыпаясь в фигурные брызги, носились над зеркальной поверхностью бассейна. Фигуры из воды и света, похожие на наших русалок, нимф и сатиров, устраивали танцы и вновь превращались в тихие или бурные воды. А то становились туманом и сновали среди людей в виде скучающих официантов с подносами. Но напитки разносили настоящие.

Из воздуха тоже возникали фигуры, похожие на наших героев мультфильмов. Только это были настоящие плотные фигуры. Капитан, видя недоумение Георгия, что-то говорил о преобразовании каких-то полей и энергий, но Георгий и не думал в этом как-то разобраться. Ему было непонятно, как они отличают друг друга от этих поддельных фигур. Капитан сказал ему, что с этим у них нет никаких проблем.

Настоящие люди были не совсем настоящими. Это был маскарад из живых человеческих тел. В жизни у них другие тела. Эти настоящие человеческие тела были выращены или изъяты из дикой среды специально для одного бала-маскарада. Они одноразовые.

Дикая среда – это нецивилизованные или дикие галактики, такие, как наша. Там, где люди ведут войны и истребляют друг друга. Если человек убивал другого человека или думал об этом, его тело можно изъять. Душа возвращается в прежнюю среду и возрождается, как ей и положено.

Каких только людей здесь не было! Изящные, утончённые, комичные и нарочито глупые и грубоватые мужчины, женщины и существа без пола различного возраста, размера, роста, цвета кожи, принадлежащие разным расам, обнажённые и полуобнажённые, с множеством различных причиндалов и украшений для тела. Они обсуждали тела, как на нашем балу обсуждаются платья и костюмы. Они разговаривают, поют, танцуют, пьют напитки, занимаются сексом и делают ещё множество каких-то непонятных занимательных вещей.

На Земле, например, люди пьют алкоголь, курят табак. В других галактиках люди также весьма искусны в изобретении бессмысленных и бесполезных занятий. На каждой планете что-то своё, специфическое. И нам есть чему у них поучиться!

И всё это изящно и остроумно! К тому же они все великолепные актёры, прекрасно владеющие собой! Есть на что посмотреть!

Сначала Георгий не понял, что за окошечки есть на некоторых телах, подумал, что украшения. Такое окошечко, например, на груди, сквозь которое видно, как бьется сердце. Очень занимательно! У другого видна часть лёгкого и виден разноцветный дым, который он втягивает в себя время от времени. У женщины на руке пластиковый браслет, сквозь который видны кости, артерии и вены.

Георгий не обратил бы на это особого внимания, уж столько он видел технических диковин, что его уже ничем, казалось бы, не удивишь, но на лице женщины было написано, что ей больно. И Капитан тут же разъяснил, что всё без обмана, действительно удалена определённая часть тела – такое украшение!

Без боли можно обойтись, с этим проблем нет, но боль им нужна для тонуса, иначе для них всё слишком просто и неинтересно.

Зал быстро преобразовывался во что-то напоминающее амфитеатр. Под радостные возгласы зрителей, бой барабанов и торжественное завывание непонятных музыкальных инструментов на арену вышли две команды, вооружённые мечами, копьями и другим разнообразным оружием. В командах были как мужчины, так и женщины.

У Георгия был внутренний порыв остановить их. Капитан кисло улыбался, глядя на него.

– Я похожу на деревенского парня, который приехал в город и первый раз в жизни увидел кино, – сказал он Капитану.

По грохочущему сигналу они бросились убивать друг друга под одобрительные возгласы зрителей. Это был какой-то фарс. Ни у кого не было элементарных навыков владения грозным оружием. Дилетанты убивали дилетантов. Никто особо не стремился к победе. Никто особо не стремился остаться живым.

В одной из команд был мальчик, правда, с недетским выражением лица. Он просто ходил и протыкал животы длинным кинжалом и чужим, и своим, пока его не ударили топором по голове.

На арену выскочили зрители, они с удовольствием добивали раненых. Потом они стали уничтожать друг друга. Пили различные яды. Не спеша расстреливали друг друга из разных видов оружия. Веселились, как могли!

«Так развлекаются самые разумные, которые нас считают дикарями! Неужели им это интересно?» – поражался Георгий.

Глава 3. БОЖЕСТВЕННАЯ СВОБОДА

И невзлюбил человек себя,

И горек стал хлеб его.

Из книги небытия

Тени от Солнца

– Ау! Это ты, что ли? Я к тебе попала? – услышал Константин знакомый голос.

– Ой! Инга! Тысячу лет тебя не слышал! – обрадовался Константин. – Подожди, я возьму другую трубку, эта плохо работает. Ну, теперь нормально слышно?

– Ничего, и даже приятно! Можешь рассказывать, как ты живёшь!

– Ну, в двух словах не сумею! С тех пор, как разогнали наш институт, мы с тобой даже по телефону стали редко разговаривать. Как же всё расскажешь?! Ну, живу я очень не просто!

– И мне просто не удаётся! Ну никак!

Они посмеялись о том о сём. Поговорили о бывших коллегах, об общих знакомых, о приятном ни о чём и обо всём сразу.

– Муж мне опять изменяет. Ну, ты же его знаешь – ему это как-то надо.

– Да, наверно.

– А я даже не делаю вид, что не замечаю. Ему кем-то хочется себя ощущать в жизни, а без этого у него ничего не получается. Пусть ощущает, а то будет каким-нибудь ущербным злыднем. Зачем мне это?!

– А ты как себя ощущаешь?

– Я умею от жизни получать удовольствие, ты же знаешь! Мне для этого нужно совсем немного, всего мне хватает! Мне даже стыдно, что я такая совершенно бессовестная – от всего получаю удовольствие, в то время как все вокруг чего-то страдают, страдают, не пойму от чего!

– Как это великолепно!

– Ты, как себя изучишь, наверно, знать будешь, почему я такая подло счастливая без всяких причин?! А то, может быть, и не надо радоваться! Может быть, всё слишком серьёзно, а?

– Ты знаешь, я, как с тобой поговорю, тоже перестаю понимать, зачем люди огорчаются! Что они в этом хорошего находят? Но потом всё обязательно портится! Мы же с тобой вместе теперь не работаем, давай хоть в кафе сходим, в то, где в прошлый раз были!

– Давай-давай! Только в конце недели. Позволить себе можем!

– Вот Елена иногда тоже умеет радоваться, но для её радости нужно, чтобы сто различных условий были соблюдены и чтобы звёзды были расположены как надо! А если хоть что-нибудь не так – это трагедия и радоваться уже ничему нельзя!

– О да! Мой муж, если не пьёт пиво с приятелями и не ходит по бабам – ужасно скучным делается! А так, вроде ещё ничего.

– Чего-то всем не хватает, для того чтобы от жизни удовольствия получать!

– Или вечно что-то мешает!

– Это точно! Но я знаю, даже если всего хватает и ничто не мешает, просто так никто жизни не радуется. Всем для этого ещё какой-то специальный повод нужен. Никто не умеет просто так радоваться, как ты!

– Может быть, со мной что-то не так?

– С тобой как раз всё так!

– Послушай, Костя, а может быть, мне начать изменять мужу? Муж мне изменяет, а мне всё равно. Может быть, его это как-то обижает, такое моё безразличие? Может быть, мне давно нужно было на это как-то по-человечески прореагировать? Самое правильное – переспать с другим мужчиной!

– Если тебе этого хочется – не вижу никаких препятствий!

– Да пожалуй, хочется! Мне с тобой хочется! А я тебе нравлюсь как женщина?

– Ну, ещё бы! Можешь считать, что я от тебя без ума! У нас с тобой отношения больше чем сексуальные, больше чем у мужа и жены, больше чем у любовников, чем у кого угодно! А секс – это пустяки!

– Что значит больше?! Доверительнее, бережнее! Тебе же никогда не придёт в голову кому-то рассказывать то, что есть между нами. Когда всё так хорошо, о них никому ничего не хочется рассказывать. Про секс можно, а про это нельзя.

– Никто другой ничего и не поймёт.

– То, что между нами, этого уж точно никому не понять! Ты чудеснейший свидетель моей жизни, а я такая же свидетельница твоей. Ну, будущий любовник, когда мы встретимся?

Выяснилось, что в ближайшие дни не получается.

– Если ты с Антонио уезжаешь, давай пока отложим.

– Ну а сегодня?

– Ах, какой нетерпеливый! Сегодня уже не успеваем, а в спешке мне не хочется. И это ж идти куда-то нужно! Что-то делать! Послушай, а давай будем считать, что сегодня между нами это уже произошло!

– Ха-ха-ха, – засмеялся Константин. – Разве так интересней?

– Так ещё интересней! Ну что мы, маленькие, что ли, чтобы нам этим обязательно живьём заниматься?! Вот она я, вся твоя на определённое время! И если нас кто-нибудь застукает, мы никому никогда не признаемся, что этого не было! Идёт?

– Конечно, идёт!

Они рассчитали время и уточнили детали.

– И как ты больше любишь?

– Вот как с тобой, даже не знаю! Как к тебе подступиться?

– Ха-ха-ха-ха! А ты не бойся! Ну, расцелуй, расцелуй меня!

– Какие чудные у тебя губы! Ну, прямо не нацелуешься никогда!

– А как мне нравится! Я ж говорила, что так ещё интересней! Ты чувствуешь, какая вокруг нас вечность и благодать?

Деталей и подробностей было много. После того как они «расстались», Инга позвонила ещё раз.

– Я принесла домой букет, который ты мне подарил. Знаешь, какой?

– Где ты его взяла?

– У метро купила.

– Ну вот! К метро не лень было идти! И какой же букет?

– Смешной!

Очень древний

В добротном деревянном доме, наполненном ароматами сухих трав, во всём чувствовалась красота. Лечебные травы сохли под потолком. Дом замечательной конструкции с настоящими сенями, русской печью и верандой.

Людвика сидела в плетёном кресле на веранде за стаканом мятного чая. Антонио показывал ей стеклянные баночки с настоями из трав.

– Это есть красота рубиновый цвета, – кивала головой Людвика.

– Здесь очень неплохо! – сказал Антонио, аккуратно поставив склянку на деревянную полку. – Хозяин в любой момент может уйти из дома навсегда, а в доме останется совершенный порядок.

– Он так и делать! – сказала Людвика.

Появилась счастливая Людмила Петровна, ей каким-то загадочным способом намял спину хозяин дома – Парфён, мануальный терапевт и травник.

– Я совсем ничего не почувствовала, а как будто заново родилась! – сообщила она.

– Может быть, есть ещё желающие? – спросил хозяин.

Хозяина поблагодарили, посмеялись, но никто больше не захотел. Хозяин пригласил гостей дорогих поужинать на веранде.

Дорогими гостями они стали после того, как хозяин увидел Людвику. Вначале, когда Антонио говорил о массаже позвоночника и о том, по чьей рекомендации они обращаются, Парфён рассеянно смотрел в сторону. Поняв, что Людвика с ними, укоризненно сказал:

– Рекомендации?! Смерть в рекомендациях не нуждается!

Людвика ужинать отказалась:

– Мы приехать смотреть коллекция!

– С превеликим удовольствием! А я подумал: вы за мной!

Это была уникальная коллекция стеклянных баночек и скляночек. Для коллекции был выстроен деревянный летний дом. По своим баночкам коллекционер рассказал всю историю производства стеклянных изделий, оказался большим знатоком технологии изготовления стекла и свойств различных материалов. Он знал, в каких баночках средневековые алхимики хранили свои препараты, а какие были предназначены для ароматических веществ.

– За этим песком я ездил в Сирию, но венецианцы пошли своим путём…

Здесь же находилась стеклодувная мастерская, а также действующие старинные станки по изготовлению пробок. Он показал образцы коры различных видов пробковых деревьев. Поражал удивительный порядок во всём. Это был готовый музей. Во многих баночках ещё и хранились различные травы, семена растений, и хозяин коллекции точно знал, где что находится.

– А это самый древний экспонат из Тибета. Боюсь даже предполагать, сколько этой баночке лет.

Это была баночка, удивительная по красоте! Они уже немного научились в этом разбираться. Очень удачные пропорции!

– Но почему Тибет? Там же не было производства стекла, – спросил Константин.

– Возможно, было, но ещё раньше. Один мой знакомый предлагал исследовать возраст этого стекла у них в институте, но я не захотел.

Людвика держала баночку в руках.

– Очень древний, – подтвердила она.

– Меня что поражает, – сказал Антонио, – как эта самая древняя баночка могла сохраниться в целом виде?

– А очень просто! – ответил хозяин коллекции. – Вроде бы не такая уж ценная вещь, а у кого ж рука поднимется выбросить или разбить такую красоту?!

Ну, древняя баночка, и что? Непонятно было, на какой вопрос отвечало зеркало. Они видели много странных, необычных людей, но каждый раз могли предполагать, зачем они их видели, что этим хотело сказать зеркало. Сейчас это было совершенно непонятно.

Тонкость

«Легко давать обещания. Не испытываешь при этом никаких затруднений. Как можно было сказать: „Я познаю себя в течение трёх месяцев“?! Когда даёшь разумное обещание, точно знаешь, что нужно делать. А когда такое?»

Константин третий день изучал техники медитации. Перед ним лежала солидная подборка книг по данной тематике. Он вращался как дервиш, дышал сознательно, представлял себя умершим, созерцал свои мысли и настроения, плывущие по небу, как облака. Ужасно болела голова!

«Это разумный поступок и в то же время низкий! Почему человек знает, что поступок, который он совершает, низкий?»

Недавно Антонио рассказывал о самом низком поступке в своей жизни. Он украл у Георгия из холодильника солёный огурец и съел его.

– Ха-ха-ха-ха! – заливалась счастливым смехом Людмила Петровна. – Почему вы считали, что крадёте огурец? Вы же с Георгием были друзьями, вместе пили вино, он заснул, вы взяли из холодильника солёный огурец и съели его – ну, при чём тут низкий поступок? Георгий ничуть не обиделся бы, если бы вы съели всё, что лежало в холодильнике! Это же нормально!

– Не так! Всё дело в отношении! Мне захотелось совершить именно низкий поступок, и я не просто взял из холодильника солёный огурец, а именно украл его самым подлым образом. Украл у друга! Этому нет никаких оправданий! Я не святой, я много чего позволял себе в жизни, но этот поступок я считаю самым низким.

Константин с Людмилой Петровной продолжали смеяться.

– Это есть очень мерзко! – заявила Людвика и ушла в другую комнату.

– Она понимает! – сказал Антонио.

«Почему я решил, что это низкий поступок? – думал Константин. – Я никому не сказал о том, что собираюсь изучать эти техники. Я усомнился в возможности познать себя и действую как шулер, тайно изучаю какие-то техники. Я похож на человека, который решил похудеть и, вместо того чтобы сделать это, покупает какие-то таблетки, чтобы снять с себя всякую ответственность. Виноваты будут неправильные таблетки! А правильных таблеток нет – есть масса товаров и услуг для желающих обмануть себя! Самый лёгкий путь! Нет ничего проще, чем обмануть свой разум!»

– Техники – это последнее дело!!! – на Константина нахлынула волна ярости.

Он с ненавистью рвал книги и брошюрки, которые сам покупал, откладывая в сторону библиотечные книги.

– А вы-то что-нибудь понимаете в моём самопознании, товарищи адепты?! Если идиот будет смотреть на кончик своего носа – он так и останется идиотом! Кто вы такие, чтобы меня учить?! Я забыл, что я делаю и зачем! Нет лучше медитации, чем рвать книги о медитации! Вот так! Вот так! Вот так! Не верю я вам! Не верю! Если идиот будет сидеть в расслабленном состоянии…

Константин внезапно остановился.

«Важно, кто сидит! – вспомнил он слова Антонио – Важно, кто занимается самопознанием! Кем ты ощущаешь себя в данный момент?! Сказал же Клинобородый: „С Богом может разговаривать только Бог!“

Он освобождался от состояния какой-то тупости и вялости. Было впечатление, что перед этим он сам себя обязал к чему-то неприятному, а сейчас освободился.

«Я разозлился, и у меня в голове всё прояснилось. Может быть, мир несовершенен для того, чтобы мы не смогли с ним смириться?» – Эта мысль не промелькнула в голове Константина, он не произносил её мысленно, она осталась в целости, он её не проговорил. Он понял, что из этой целостности можно извлекать и другие мысли, а можно и не делать этого, если и так всё понятно.

Константин сложил порванные книги в большой пакет, чтобы выбросить их по дороге, и пошёл прогуляться. Выйдя на бульвар, он вспомнил, что забыл выбросить книги в мусоропровод, и столкнулся лицом к лицу с Клинобородым.

Какая поразительная безответственность! Константин с того дня, как расстался с Николаем и Клинобородым, даже ни разу не позвонил Николаю и жене брата, чтобы узнать, как там дела. Может быть, их давно уже нет в живых?

«Нет, с братом я всё-таки разговаривал!» – вспомнил Константин.

– Не бойся, я не убийца! – улыбнулся Клинобородый, как бы прочтя его мысли.

– Вы, наверно, покаялись и свечку поставили? – с иронией спросил Константин.

– Мне не в чем каяться.

– Как? Не в чем? – удивился и даже обрадовался Константин.

– Я не делал ничего недостойного. Ты можешь не смотреть на меня с осуждением, это неуместно. Ты думаешь об убитых, а я о них не думаю. Тут не о чем думать! Из-за этой детской проблемы ты не можешь даже поздороваться со мной, протянуть мне руку. Посмотри на людей вокруг – все они убийцы! Все, кроме меня. Если ты сомневаешься в этом, я готов заключить с тобой пари. Ты укажешь на любого человека, и в течение недели он совершит убийство. Я только создам для этого подходящую ситуацию.

Смотри на них! Кто? Эта симпатичная девушка? Разве подумаешь, что она может убить?! Молодая женщина с коляской? А вот и священник – очень кстати! Старушка, еле движется, но легко может отравить или кого-нибудь разжалобить и попросить убить обидчика. Ну, те молодые люди и милиционер – слишком просто! Присмотрись внимательнее, я не буду тебя торопить – о ком ты меньше всего можешь подумать как об убийце?

– Я не хочу этого пари! – ответил Константин.

– Как хочешь! – пожал плечом Клинобородый. – Они не убивают, потому что живут в таких условиях, когда убивать не нужно. Изменятся обстоятельства, и все будут убивать. Они в первую очередь – высшие животные, человечность для них только игра. Они не смогут противостоять разуму и законам природы, и будут поступать так, как и положено высшим животным. Никто из них не сможет противостоять обстоятельствам – животным, пусть даже высшим, это недоступно. Все, как попугаи, повторяют, что убивать плохо, но не знают почему! Никакие обстоятельства не заставят меня убить живого человека. Я один здесь не убийца среди убийц! Я человек! Как ты можешь смотреть на меня с осуждением?!

Это было сказано с потрясающей искренностью. Константин рассмеялся:

– Конечно, если укокошишь человек двести, тогда постепенно начнёшь понимать, что убивать – это плохо!

– Нет, это необязательно, можно убивать сколько угодно и ничего не понять, – по-деловому разъяснил Клинобородый, – одно с другим не связано.

– Может быть, они и я тоже – все, кроме вас, потенциальные убийцы, но мы… – Константин на секунду запнулся, думая как продолжить фразу.

– Ты плохо владеешь разумом! Во-первых, убийства случаются, во-вторых, ты вспоминаешь, как ты совсем недавно чуть было не убил меня. Меня! Живого человека!!! Ты мог бы совершить страшное преступление! Ты даже не знал точно, убивал я кого-нибудь или нет. Может быть, я шутил? Ты не мог это знать точно!

– Тогда бы и я так пошутил! – сказал Константин.

– Мы любим шутку, – улыбнулся Клинобородый.

– Во всяком случае, прошу меня извинить!

– Ничего! Тебе не за что извиняться! Ты ещё не понимаешь!

– Так убивали вы или нет?

– Какое это имеет значение?! Мы! Два человека! Беседуем! Что нам весь остальной мир?!

– Хорошо! – с удовольствием произнёс Константин. – Это правильно!

Они помолчали.

– Можно задать тебе вопрос? – спросил Константин.

– Да, конечно!

– Кстати, меня зовут Константин!

– Григорий!

Они пожали друг другу руки.

– Григорий, почему нельзя никого убивать?

– А кто сказал, нельзя?!

– Как???

– Как можно сказать «нельзя» живому человеку?! Никто не имеет права сказать человеку «нельзя»! Я себе никогда не позволю такого неуважения человека! Я могу сказать: «Да, конечно, ты можешь идти туда! Ты – человек! Никто не имеет права ограничивать твою свободу! Я могу лишь предупредить тебя: ещё один шаг, и ты упадёшь в пропасть. И если ты останешься жив, то, возможно, будешь огорчён оттого, что сломал себе ноги, позвоночник и несколько рёбер!»

– Ха-ха-ха!!! – рассмеялся Константин. – Человек десять раз упадёт в пропасть! Ты не успеешь предупредить!

– Пусть лучше упадёт! Это слово не для человека! Пожалуйста, никогда не говори мне этого слова!

– Хорошо! – сказал Константин. – Но заранее прошу извинить меня, если я случайно в разговоре произнесу это слово! Я ведь ещё не очень хорошо владею своим разумом.

– Ты правильно говоришь! Но ты допустил одну ошибку.

– Какую же?

– Ты сказал «владею своим разумом»! Разум не принадлежит тебе!

– А кому же принадлежит мой разум?

– Разум у всех один, он не принадлежит никому. Если ты поразмыслишь над этим, то поймёшь, что я ответил на твой вопрос.

– Но мыслят все по-разному!

– Разум по-разному всем доступен, но он один.

– Да, есть о чём подумать! – сказал Константин. – Но ты сам в этом уверен?

– Конечно! Разве мы могли бы понимать друг друга?! А чем ты объяснишь хотя бы эту встречу? Я захотел предостеречь тебя от гнева, и встречаю тебя, в тот момент, когда в твоих руках пакет, полный гнева.

Григорий усмехнулся и взглянул на пакет с порванными книгами.

– Я не выслеживал тебя, обстоятельства складываются так, как я того желаю. Ты всегда носишь гнев с собой?

– Я случайно забыл его выбросить! Но мой гнев никому не мешает, я никого не собираюсь убивать в гневе.

– У каждого своя правда? – Как бы, в задумчивости произнёс Клинобородый. – А, может быть, такая правда – жалкий огрызок от высшего разума? Раздражительность лишает тебя тонкости и делает тупым – это равносильно смерти. Без тонкости ты никогда не будешь знать, правильно ли поступаешь. Иногда не убить человека – ещё более чудовищно!

– Как? Значит, я тебя неправильно понял?! Я думал, что ты стал чуть ли не святым!

– А я и есть святой! Смотри, как выглядят настоящие святые! И ни одного живого человека я не убивал – только мёртвых! А ты не заметил, что происходит с неубитыми людьми? Они умирают! Это не я всех убиваю! Почему тот убийца тебя не возмущает? Тому, кто ищет и познаёт – смерть не помеха. Мы говорим об убийстве, потому что ты можешь говорить только о путанице в своей голове, ни о чём другом! В тебе сейчас нет тонкости, и всё, что бы ты ни делал и о чём бы ни думал – это чудовищно! Жаль!

– А что такое тонкость? – спросил Константин.

– Ты хочешь, чтобы я объяснил тебе, что такое тонкость? Ты меня с кем-то путаешь, я милостыню не подаю. Только нищие подают нищим. Ты зря это порвал, – усмехнулся Григорий, указав на пакет с порванными книгами, – там всё, что нужно для нищего!

Он повернулся и ушёл не оглядываясь.

Константин смотрел вслед Клинобородому, и у него возникло впечатление, что Клинобородый весит десятки тонн. Казалось, что он вот–вот наступит на какое-нибудь слабое место в асфальте и провалится к центру Земли. При этом походка у Клинобородого была необычайно лёгкой, гибкой, плывущей. Одно с другим никак не вязалось. Константин отвёл взгляд. Это производило жуткое впечатление.

– И как это понимать? – спросил Константин Людвику, закончив свой рассказ о встрече с Клинобородым.

– Ты очень плохо владеть своя разум! – ответил за неё Антонио, постучав по журнальному столику костяшками пальцев, к всеобщему удовольствию всех присутствующих.

– Он кое-что знать, но ничего не понимать! – ответила Людвика, когда все просмеялись.

– А что он имел в виду под тонкостью?

– Разве мы можем обсуждать тонкость нашими грубыми словами?! – вздохнула Людмила Петровна, – Очень плохо!

– Без тонкость люди помирать, – подтвердила Людвика.