Текст книги "Принцесса Звездного престола"

Автор книги: Юрий Иванович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 59 (всего у книги 63 страниц)

После краберных разговоров я задумался: а куда же мне лично приложить свою энергию? В облике барона помочь товарищам на данном этапе я не мог. А появляться в столице под видом старого ветерана тоже было рискованно. Могли ведь засечь моё отсутствие в гостинице. Или устроить полное медицинское освидетельствование на улице в передвижной лаборатории. А ведь кульминация всех событий приближалась – я это чувствовал. Не сегодня, так завтра совершится давно ожидаемое раскрытие всех тайн, и было бы обидно из-за какой-то случайности оказаться не у дел. Но ведь и бездельничать мне не пристало!

А что, если нанести визит миледи? И при этом ещё более подробно пообщаться с профессором Сартре? Ведь у нас столько важных моментов для обсуждения, а времени и возможностей для этого нет. Заодно и Булька сможет удовлетворить свои мечты и ближе познакомиться со своим «коллегой», как он выразился. Тем более что приглашения на всех уровнях у меня имеются.

Предупредив своих товарищей и договорившись с кем надо, я уже через час был встречен довольной и радостной Синявой Кассиопейской на борту её великолепной и уникальной космической яхты.

– На периметре космопорта тебя не сильно проверяли? – поинтересовалась хозяйка после дружеских объятий. – Ведь в тот момент все в пределах видимости наших экранов засуетились и поспешили на контрольно-пропускной пункт.

– Несколько минут рьяно названивали куда-то, – засмеялся я. – Возможно, даже лично её высочеству. Но потом пропустили с извинениями. И чуть ли не подобострастием. Ха-ха!

– Ещё бы! Твою драку с герцогом Малрене крутят по всем информационным и развлекательным каналам. Я сама несколько раз просмотрела это потрясающее зрелище.

– Рад, что тебе понравилось, мы старались изо всех сил.

– Никто и не сомневался! – Миледи радовалась как ребенок. – Особенно теперь, когда все увидели твою физиономию. А герцог тоже такой «красивый»?

– Намного, намного «красивей»! – похвастался я. – Вряд ли мама родная его бы узнала.

– А может, лучше было бы надавить на прессу и запретить эти показы?

– Ещё чего! Да я этим только и спасся от нависшего надо мной ареста!

– Всё-таки в жестокой драке участвовали не кто-нибудь, а лучшие представители аристократии. На вас смотрит весь народ, берут с вас пример.

– И что, моя популярность падает?

– Наоборот! Тебя восхваляют. В замедленном повторе прокручивают каждый твой удар, каждое движение твоего тела. С постоянным сопутствующим восторженным комментарием.

– А о Малрене что говорят?

– Что можно говорить о боксёрской груше? Или о виртуальном тренажёре? Только то, что они хорошо служат для повышения боевого мастерства. – Синява ввела меня в главную кают-компанию и пригласила присесть к уже накрытому столу. – Ты, наверное, голоден? Или хочешь вначале что-нибудь выпить?

– Голоден я всегда. Вернее – мы. А выпить тоже не откажусь, раз угощаешь. Тем более что так и не поздравил ни тебя, ни своего друга со свершившимся обручением. Как-то у вас так быстро произошло…

Миледи опустила глаза, но вспыхнувшие румянцем щеки не смогли скрыть смущения.

– По мне, так времени у нас было достаточно. И я умею разбираться в людях. – После этих слов она подняла на меня глаза и прищурила их со строгостью учительницы. – А вот твой друг больше всего опасался именно твоей реакции. У вас что, без разрешения уже и жениться нельзя?

– Ещё чего! Разве я похож на самодура и неврастеника? Наоборот, я только рад, что Малыш наконец-то нашёл девушку своей мечты и она ответила ему взаимностью.

На мой ответ Синява лишь хмыкнула. Явно давая понять, что попробуй я не порадоваться за своего друга, то горько бы пожалел о своём необдуманном поступке. Взяв графин с темно-янтарным напитком, она налила мне чудесно пахнущей жидкости. И стала рассказывать с многозначительной иронией:

– Тут одни пираты не так давно захватили мой корабль, но так и не успели опустошить стратегические запасы коньяка. А их атаман как раз любил именно этот сорт.

– Да… – протянул я, втягивая носом знакомый запах. – Видимо, тот тип отличался отменным и переборчивым вкусом! Я бы сам только такой божественный нектар и пил. Так выпьем же за любовь!.. Хотя Малыш так просто от меня не отделается…

Последнюю фразу я произнёс очень тихо и неразборчиво, чтобы не дразнить гостеприимную хозяйку. На втором глотке моего блаженства наше милое застолье прервал ворвавшийся в кают-компанию профессор Сартре. За последние дни он значительно улучшил свой внешний вид и уже не выглядел словно беглый каторжник. Отличное питание, целебные ванны и массажи сделали своё дело: ко мне с распростёртыми объятиями шёл симпатичный мужчина, по возрасту подошедший лишь к середине шестого десятка И никто бы не осмелился дать ему сейчас законных шестьдесят четыре года.

– Танти! Ты так и продолжаешь ходить в этом омоложённом обличье?

– А что делать? Обстоятельства!

– Рад тебя видеть!

– А я тем более!

– У меня так много к тебе вопросов. Мы ведь совсем не успели пообщаться в предыдущий твой визит.

– Согласен. Тем более что сам бы хотел подробного обследования и вашего вмешательства в мою черепушку.

– Так и не удалось вспомнить хоть что-то?

Но Синява Кассиопейская нас перебила:

– Давайте вначале всё-таки пообедаем! А потом уже все вместе займёмся медицинскими и прочими исследованиями.

Я с удивлением вскинул брови и неловко причмокнул недавно разбитыми губами. Это действие получилось смешным и вызвало улыбки как у миледи, так и у профессора. К мимике я добавил вопрос:

– Значит, слухи о вашем совместном сотрудничестве – полная правда?

– О! – с восхищением воскликнул профессор, усаживаясь рядом с девушкой. – Миледи просто неоценимый помощник. К тому же настоящий талант и истинный человек науки. Ей можно смело пророчить блестящее будущее на нашем нелёгком поприще.

– Ну что вы! – Синява кокетливо похлопала учёного по руке. – Смотрите не перехвалите, а то зазнаюсь.

– Вряд ли вас можно перехвалить! – Профессор перехватил руку девушки и чмокнул её пальчики. А затем потянул носом воздух: – Что это вы такое вкусненькое пьёте?

– Сжиженные лучи звёзд, профессор.

Похоже, моё пояснение Сартре понравилось, так как он не отказался от весьма изрядной дозы благородного напитка.

Блюда нам тоже подали просто отменные, так что обед проходил в милой, приятной и в то же время познавательной беседе. В которой даже Булька участвовал весьма оригинальным способом. Правда, для этого мне пришлось усесться между Синявой и профессором Сартре. После нескольких попыток и проб представитель другой разумной расы сумел протянуть свои отростки к каждому человеку в район шеи над спиной и просто упивался возможностью такого обширного и одновременного разговора. Тем более что риптону не приходилось жевать и пить, поэтому он умудрялся задавать вопросы чуть ли не всем нам троим одновременно.

А затем надо мной стали проводить опыты. Все трое. С тем пресловутым садистским равнодушием, которое испытывают увлечённые и озарённые идеями экспериментаторы по отношению к любым объектам своих опытов. Будь то мышка, или кусочек резины, или мозг разумного человека. Меня просвечивали, щипали, мне резали кожу на голове, вставляли в открытую дырку какие-то провода. А может, что и похуже. Мне-то видно не было, говорить я не мог, да вдобавок меня частично обездвижили локальным парализатором. Только и мог, что прислушиваться к их переговорам и возмущаться. Особенно после того как профессор будто бы невзначай заметил:

– Старайтесь не касаться краёв отверстия. Это может вызвать болевые ощущения у подопечного.

«Все под контролем! – самонадеянно отвечал ему Булька. – Вокруг отверстия я произвёл полную заморозку соответствующих нервных окончаний».

А у меня в этот момент было такое ощущение, словно меня царапали ногтями где-то глубоко в мозгах. Но, видимо, парализатор приглушил и мои мысленные передачи, так как на мои ругательства риптон не обратил ни малейшего внимания. А потом я вообще уснул. Вернее, меня усыпили. Для того чтобы со спокойной совестью покопаться в моих не раз сотрясённых за короткую жизнь мозгах.

Провожая на выход из лаборатории, а потом уже и в самой кают-компании, меня поддерживали с двух сторон под руки. Так меня качало по сторонам. К тому же я никак не мог сосредоточиться на мыслительной деятельности.

– Это остаточные эффекты снотворного, – успокаивал меня профессор. – Минут через пятнадцать сознание прояснится полностью.

– Да и вообще странно, – поддакивала ему с другой моей стороны миледи, – такой силач – и никак не может прийти в себя! Кстати, я тебе так и не сказала: дедушка уже находится в пути на Оилтон. И прибудет не сегодня, так завтра. Хочет лично со всеми познакомиться. Да заодно договор подписать с императором.

– Ага, значит, в таком порядке? – Но я прекрасно понял, что мне пытаются заговорить зубы. – Но что вы там всё-таки наковыряли в моей дырке?

– Пока ничего.

– А поконкретней нельзя? – стал выдираться я из-под их опеки.

– Хм! Как бы тебе объяснить проще… – Сартре с сомнением подёргал себя за мочку уха. – Мы ведь пока только пытались разобраться в твоей аномалии. Не знаю, что там с тобой творили твои похитители, но они как бы размягчили через дырку кусочек твоего мозга, доведя его до консистенции пластилина. А затем стали вытягивать его полоской или чем-то в этом роде, и часть твоего деформированного мозга как бы завернулась на здоровый участок. Теперь нам надо будет продумать и совершить операцию обратного порядка. Но вот что с тобой в этот момент произойдёт, я могу только предполагать.

– Что-то страшное?

– Эксперимент – лишь вернейший путь узнать, что будет впереди! – Кажется, профессор собирался и дальше надо мной измываться с присущей только ему любовью и симпатией. – Не бойся, Тантоитан! Подремонтируем тебя так, что будешь лучше, чем прежде!

– Спасибо! Но лучше бы мне остаться прежним. Меня вполне это устраивает…

– Да ты никак испугался?! – воскликнул он и обратился к хозяйке яхты: – Мне кажется, состояние пациента ухудшается и он нуждается прямо-таки в немедленной госпитализации!

– Согласна! – отчеканила Синява менторским тоном и крепче схватила меня за локоть. – Ведём его обратно в лабораторию.

– Зато я не согласен! – завозражал я. Чуть ли не с обидой вырвался из их «заботливых» рук и уселся за стол. – Как не стыдно? А ещё друзья называется!

– Ты уже и шуток не понимаешь? – развеселился профессор. – А это ещё опасней для здоровья.

– Тут не до веселья. Дел невпроворот! – Я указал на оставленные на столе краберы. – Смотрите, два вызова! Ладно, начнём с Алоиса…

Наш информационный гений начал разговор со мной издалека. Вернее, даже очень издалека.

– А где похоронены твои родители?

– Кремированы! – поправил я его. – Их прах находится на городском кладбище моего родного города.

– Ты там сколько раз был?

– Несколько раз. Оплатил возложение венка и цветов в день их гибели на тридцать лет вперёд. Тогда у меня с собой просто не было больше денег.

– Танти, когда ты поступал в военное училище, кто тебе давал рекомендации?

– Хм! Самые на то время верящие в меня люди: оба моих тренера по боевым искусствам.

– И оба тренера не знали года твоего рождения?

– Так ведь я пришёл к ним, прибавив себе возраст.

– А когда в училище выявили подлог?

– В середине второго года обучения.

– Почему же тебя не отчислили?

– Ха! Я в то время уже мог на равных состязаться почти со всеми преподавателями, и в отношении меня строились большие планы. Вскармливали, так сказать, для великих дел.

– А вот скажи, ты точно помнишь дату своего рождения? – продолжал сыпать вопросами Алоис.

– Дату рождения?! – переспросил я с сарказмом и покрутил пальцем у виска. Как бы намекая внимательно прислушивающимся к разговору Сартре и Синяве: вот кто вам нужен для экспериментов. А вслух ответил: – Вообще-то, когда я родился, помню, висел на стенке цветной и красивый календарь. Но увы! В первые дни своей жизни младенец думает только о том, чтобы поспать и поесть. Вернее, наоборот. К тому же в цифрах я тогда ещё не был силён так, как ты. Так что не обессудь – мог на день—два и ошибиться.

– Ну день—два – не страшно! Хуже, когда месяц—другой! Склероз – страшная вещь! Особенно в младенчестве…

Достал он меня своими вопросами и неопределённостью. Поэтому я решил подтолкнуть Алоиса к более конкретным высказываниям:

– Слушай, раз тебе нечем заняться, то двигай к нам. Я договорился с профессором, он тебе прямо сейчас сделает операции по отбеливанию кожи и омоложению. Готов?

– Смейся-смейся… Но я посмотрю на тебя, когда ты узнаешь причины моего интереса к твоей биографии.

– Так выкладывай! Посмеёмся и над этим.

– Хорошо. Начну с того, что мне сразу не понравились фотографии отца Цезаря – старшего герцога Октара Малрене. А когда отыскал его фотографию в двадцативосьмилетнем возрасте – даже поверить не мог.

– Что, такой он страшный? – со смешком вставил я вполне логичный вопрос.

– Но ты же себя страшным не считаешь?! – почему-то возмутился Алоис.

– А я – то тут при чём? – изумился я, но уже с небольшим раздражением.

– Да при том, что он в том возрасте – точная твоя копия!

В нашем разговоре возникла продолжительная пауза. С его стороны – из-за ожидания моей реакции, а с моей – из-за полного непонимания сути разговора. И лишь затем Алоис стал излагать все по порядку:

– Я в первый момент решил, что таких совпадений в природе не существует. А значит, и Цезарь, и ты – не кто иные, как клоны Октара Малрене. Но после определённой умственной деятельности решил дать дополнительные задания ребятам из агентства. Особенно по части тамошних роддомов, родов и младенческой смертности. И очень быстро получил весьма интересную информацию. А из неё сложилась следующая картина.

За восемь лет до рождения Цезаря у его родителей уже мог быть первый ребёнок. Но девочка родилась мёртвой, после чего её тельце со скорбью похоронили в родовой усыпальнице. Вроде бы тупик, но ведь недаром ко мне ходят за советами! И я стал копать дальше…

Оказалось, что герцогиня, супруга Октара Малрене, никогда не проходила и не проходит предродовые обследования. Вполне справедливо полагаясь на человеческую природу. Следовательно, она не могла знать, кто у неё появится. То есть какого пола будет ребёнок. Дальше я проверил всех тех, кто находился в момент родов в радиусе двухсот метров. Титаническая работа оказалась даже для компьютера. Но он справился. И выяснил, что владелица роддома, в котором рожала герцогиня, имела вполне взрослую дочь. И эта дочь как раз родила в одно и то же время и там же мальчика. Тоже вроде ничего криминального. Но вот медицинские освидетельствования последней роженицы зарегистрированы, и отчёты хранятся в бесстрастной компьютерной памяти. Читаем, думаем и соображаем. Дочь владелицы роддома до того уже трижды рожала детей. Но всегда мёртвыми. Мало того, врачи ей категорически запрещали беременеть или уж советовали избавляться от плода ещё на ранней стадии беременности. Здесь подробно описывается болезнь женщины. По всем источникам становится ясно: родить здорового, вернее, даже просто живого ребёнка ей не было дано. Но вот, как ни странно, четвёртый ребёнок у неё родился здоровым. Посрамив своим появлением на свет все прогнозы дотошных медиков и специалистов. Кстати, предродовые обследования в последний раз женщина не проходила. Категорически отказалась.

И после родов, буквально через неделю, она покидает герцогство с младенцем на руках.

У меня пересохло во рту от волнения, поэтому я прокашлялся и лишь потом спросил:

– И удалось проследить биографию этой женщины?

– Даже до её кончины. Она подалась на Китланд и поселилась там как раз перед военными действиями. И как раз через неделю после её приезда начались кровавые разборки между Ханьюями и Лезами, продолжавшиеся до ввода имперских сил быстрого реагирования. В одной из бомбёжек недавно поселившаяся там женщина и погибла. Вместе со своим сыном. Их кремировали чуть позже, уже после восстановления спокойствия. Но самое главное ты уже, наверное, просчитал?

– Да… – Голос у меня подозрительно дрожал, а дыхание почему-то прерывалось. – Мои родители как раз в то время сбежали оттуда с первой волной беженцев Но… ведь у них была моя регистрация!

– Конечно, была! Но раньше! А во время спешного переселения твои данные затерялись или были уничтожены пожарами и взрывами на Китланде. И поэтому твоя регистрация была уже продублирована, произведена повторно. На новом месте жительства. Чувствуешь нюансы?

– Чувствую… – признался я. – Мне от них даже нехорошо как-то. И мурашки по спине бегут… Может, ты… шутишь?

– Какие могут быть шутки! – вскипел Алоис – У меня от скрипа шестерёнок в голове уже мысли путаются. – Даже про старого и больного негра не вспоминаю… Итак, продолжу! На данный момент мы остались без всяких свидетелей твоих непосредственных родов. О герцогах пока можешь забыть: он при родах не присутствовал, она была без сознания.

– А хозяйка роддома?! – напомнил я про очевидное упущение.

– Ты прав, соображаешь хорошо! Но увы! Хозяйка роддома сошла с ума после гибели дочери и внука. Акушерки во время родов тоже почему-то не оказалось на рабочем месте.

– Значит…

– Но есть ещё один весьма щепетильный вариант. Но вот над ним надо хорошо подумать. Я дал задание ребятам попытаться всё-таки уговорить герцогов на одно дело.

– Конкретней!

– Пусть они вначале дадут своё согласие на эксгумацию останков похороненной в родовом склепе первой дочери. Если анализы покажут полную несхожесть в дээнка, тогда уже будем посылать копии твоих данных на сверку. Согласен?

– Уф! Я пока особо сообразить не могу… – Мне действительно было плохо. Очень плохо и муторно. – Уж слишком у тебя складная цепочка получается Но ведь в ней так много явных разрывов…

– Первый шаг сделать нетрудно: достать на свет останки умершего двадцать восемь лет назад младенца. А уж второй шаг будет вполне закономерным продолжением первого. Конечно, только в случае положительного результата.

– А мои данные у тебя есть?

– У меня? Да чтоб чего-то не было! – засмеялся Алоис. – Ты только дай своё общее согласие.

– Ладно… – Я подвигал занемевшими от напряжения плечами, и Булька в тот же момент стал их интенсивно массировать покалыванием электричества. – Только смотри, чтобы мои данные не попали в плохие руки.

– Не переживай!..

– Как же! После такого сообщения.

– Но и не налегай на иллюзии преждевременно! – продолжил Алоис с нажимом в голосе. – Каких ведь только совпадений не бывает в этом мире.

– Постараюсь сосредоточиться только на работе! – пообещал я. – У тебя все? Тогда звоню Малышу. Он всё ещё в подвале?

– Конечно! И мне кажется, у него тоже есть для тебя ворох новостей.

Но сразу приступать к следующему разговору я не стал. Минут пять я просидел в каком-то трансе Почти совсем не реагируя на встревоженные вопросы миледи, профессора и риптона. Как глупо это ни было, но я пытался вспомнить самые первые картинки из своей жизни. Хотя здравый рассудок настаивал на немедленном прекращении этих бесполезных потуг. Ведь как может человек воскресить в своей памяти то, что с ним было в младенческом возрасте? И умом я понимал – не может! А вот сердцем мне чего-то хотелось такого…

И лишь когда ко мне подошла Синява и положила руки на плечи, я пришёл в себя, замотал головой и стряхнул неожиданное наваждение. И уже чётко услышал вопрос и понял его суть:

– Танти, у тебя что-то случилось?

– Да вроде нет… Так, просто навалились нереальные воспоминания.

Я похлопал по ладошке, лежащей на моём плече, и решительно набрал номер Малыша:

– Что у тебя?

– Несколько хороших новостей и одна… как бы тебе сказать…

– Оставь тогда её напоследок! А вначале порадуй хорошими. Они мне ох как нужны!

– Как скажешь. Так вот, мы с Арматой только тем и занимаемся, что проверяем данные по всем подозрительным лицам. Особенно из окружения императорского секретаря Соляка. И кое-что нарыли на его сообщника, на которого указал интендант. Им оказался некий Рик Тургер. Профессиональный экономист, разработчик всяких государственных программ и прочей околоэкономической казуистики. Его карьера безукоризненно чиста, грехов никаких не замечено. Недовольство политическим устройством империи тоже никогда не высказывал. Мало того, ему удалось пройти допрос под воздействием домутила полтора года назад. Во время событий, связанных с убийством прежнего императора. По всем проверкам он оказался вне подозрений. Единственное, что нам удалось откопать в его до сих пор неизвестной биографии, так это что он в детстве дружил со своим одноклассником, фамилия которого на то время никому известна не была – Сельригер.

– Он учился с Дирижёром?! – вырвалось у меня удивлённое восклицание. – Так это ж здорово! Этим гордиться надо и кричать на каждом перекрёстке.

– Вот именно! А Рик Тургер молчит об этом вот уже пятьдесят лет. Почему? Весьма странно такое молчание. А в предательстве он замешан явно. Мало того, в преступном тандеме с Даниелем Соляком он занимает ведущее положение. Сейчас мы выследили ещё троих человек во дворце, которыми он командует. А буквально полчаса назад мы доказали, что скромному по мировым меркам экономисту принадлежит одна весьма уютная планетка в созвездии Рак. Эдакий маленький рай для толстосумов и плацдарм для постройки сотен курортов в ближайшем будущем. Ну сам скажи: кто из людей его круга имеет собственную планету? Да ещё такую, что стоит как целая система средней паршивости?

– Хм! Да есть пара человек…

– Вот именно, эта пара только подтверждает общее правило. Мы сейчас выясняем, каким образом планета досталась Рику Тургеру. Помимо этого следим за одним из его помощников. Тот встретился с каким-то молодым негром и получил небольшой пакет. Теперь мы тщательно следим за новым лицом и надеемся с его помощью поймать более крупную рыбу. А может, и рыбищу. Уж слишком нагло и вызывающе ведёт себя этот молодой негр. И разодет нескромно: как министр иностранных дел, не меньше.

Теперь о более для тебя приятном. Один из освобождённых вами узников, назовём его первым номером, наконец-то пришёл в себя и дал более или менее связные показания. Хотя после беседы со мной вновь обессилел, и доктор его опять погрузил в целебный сон. Если и его товарищ под номером вторым подтвердит те сведения, что мы узнали, то можешь считать свою реабилитацию частично выполненной.

– Даже так?! Говори, я весь дрожу от любопытства!

– Эти два узника коменданта Шилони ещё до недавнего времени пребывали на свободе. И схватили их всего несколько недель назад. Причём оба узника в прошлом не кто иной, как бойцы моусовского спецназа.

– Горячо!

– То ли ещё услышишь! – хмыкнул Малыш и продолжил: – И остались они на Оилтоне ещё во времена последнего путча. И делали весьма прозаическое дело: охраняли одну из штаб-квартир пиклийцев, расположенную в Манмоуте.

– Это именно там, где вы меня нашли на помойке?

– Твоя память просто поражает. – Мой друг явно иронизировал, и я ему напомнил:

– Не издевайся, мне же Гарольд рассказывал.

– В Манмоуте тебя держали в прекрасно оборудованной лаборатории штаб-квартиры и проводили некие дознания. Допросами руководил маститый и таинственный профессор. В помощниках у него находились ещё пять человек медицинского персонала. Помимо этого там же квартировали восемь человек охраны под командованием двоих сержантов и двоих офицеров. Итого восемнадцать человек. Первый номер рассказал, что он с номером вторым как раз по случайности оказался на чердаке – их там застали некие хозяйственные дела. Оружия у них не было, но дверь на чердак они при первых же криках и выстрелах успели закрыть. Что их и спасло от рук вырвавшегося из лаборатории озверевшего пленника. Они не догадываются, что там с тобой произошло. Скорей всего, тебе введи нечто суперактивирующее да смешали это с болевым шоком. В результате чего ты и сорвался с цепей в прямом смысле слова. Уничтожив всех, кто попался тебе на дороге. Кого голыми руками, кого захваченным оружием. Минут пять ломился на чердак, а потом вернулся в лабораторию и продолжил все там громить с остервенением оголтелого маньяка. Трупы профессора и его помощников были разорваны на части. Когда первый номер со вторым через час осмелились спуститься вниз, то их стошнило от увиденного зрелища. А так как ребята они оказались неглупыми, то прекрасно поняли – в их жизни пошла чернейшая полоса. Свои не простят такого провала и растянут любимые тела по жилкам, а мозги по пробиркам. А имперская служба безопасности тоже сносную жизнь им не гарантирует. Поэтому они скрылись с реквизированными деньгами, новыми бланками документов и, проявив профессионализм, неплохо устроились в городе Зулисон. Перед уходом они постарались уничтожить все в штаб-квартире, да и само здание, с помощью глобального пожара. Тем самым заметая все следы. Они бы так и прожили беззаботно до глубокой старости, но месяц назад на них случайно наткнулся один из моусовцев, знавший их ещё на Пиклии. Неделя слежки, затем арест и долгие допросы в подвалах особняка Давида Рибенгола. Кстати, о покойном уже герцоге оба узника знают очень много интересного. Да и имя генерала Влада Савойски не раз упоминалось в контексте связанных с тобой приключений.

– Да! Это очень радостная для меня новость! – От возбуждения я вскочил и забегал по периметру кают-компании. – Вот теперь мы им покажем! Кстати, а что именно пытались у меня выведать в Манмоуте?

– Я тоже сразу поинтересовался. Первый об этом не имеет ни малейшего понятия. Утверждая, что и второй номер ничего не знает. Их как охранников такие нюансы не касались.

– Да? Ну и ладно! Это не суть важно. Главное – часть чёрного пятна открыта. И в Манмоуте одним пожаром не только дыма, но и шума много наделали. Теперь надо добраться до тех сведений, которые имеются в полицейских архивах. Я думаю, это вам будет сделать несложно?

– Уже работаем в этом направлении.

– А теперь давай ту последнюю новость, которая самая плохая…

– Почему – плохая? – удивился Малыш. – Я такого не говорил.

– Но ты ведь сказал, что не знаешь, как её назвать.

– Сказал! Но, может, она для кого-то будет хорошей, а для кого-то… очень хорошей.

– Слушай, философ ты мой любимый, не трави душу, говори без намёков! Приказываю!

– Ой! – испуганно воскликнул Малыш. – Так это я с самим командиром разговаривал?! Прошу простить, ваше высокоблагородие! Не узнал, затмение нашло!..

– Бросай паясничать, я тебя как друга прошу!

– Ну если как друга, то почему не уважить… Так вот, на орбите целый час уже находится не кто иной, как наш отставший в предыдущих боях товарищ. Он уже подлечился и готов сворачивать горы.

– Неужели…

– Конечно! Гарольд уже ждёт не дождётся твоих приказаний. А мне за неуставные доклады уже объявил три наряда на корабельный камбуз.

– Ай да Гарольд! Аи да молодец! – восклицал я радостно и, чуть не подпрыгивая от счастья, бегал вокруг стола. С улыбкой наблюдавшая за этими движениями миледи схватила меня за руку, резко остановила и спросила с нажимом в голосе:

– Что случилось?! То ты в трансе, то скачешь как оглашённый. Чему радуешься?

– Как – чему? Только что твой жених получил наряды на твой камбуз чистить картошку. Значит, сегодня будет вкусный ужин!

Рассмеявшись от того недоумения, что появилось на лице девушки, я вновь затараторил в трубку:

– Продумай, как доставить к Гарольду на борт «Затычку», и срочно спускайте его на планету. Заодно реши сам, куда мы его поставим в строй и как можем самым благоприятным для нас образом использовать его появление.

– Сделаем! А ты куда?

– В гостиницу. Постараюсь выйти через подземелья вам на помощь. Целый вечер и ночь впереди. Так что постараемся использовать их с максимальной пользой.

– Так тебя здесь ждать?

– Конечно! И не забывай про полученные тобой наряды. Всё-таки как-то не с руки мне отменять приказы моего заместителя.

– О-о! Как они сговорились! – возмутился Малыш. – То он просит меня как друга, а то со своим хамом заместителем собрались меня строить вдоль стенки…

– А что поделаешь, дружище! Служба – дело строгое. Как говорится, дружба дружбой, а кушать командиру хочется всегда.

– Да! Чувствую, скоро я сбегу от этого злого командира куда подальше…

– Подальше? Ха! Это куда? Под женский каблучок? Вот тогда-то ты и вспомнишь со слезами о добром и заботливом командире! Которого ты элементарно мог ублажить ведром хорошо почищенной картошки. К тому же без головной боли и прочих забот…

– Ладно! Я посмотрю, как ты скоро будешь под другим каблучком вертеться! – пригрозил мне Малыш. – И как с умилением будешь вспоминать добрые старые времена, когда тебе только и надо было, что ненадолго притвориться полным дебилом или престарелым ветераном. А остальное время есть, спать и пить коньяк.

– Разговорчики в строю! – с весёлым рыком крикнул я в крабер. – Распустились тут, понимаешь… без Гарольда! Заканчиваем, работайте, я скоро буду.

Отключившись, я обратился к профессору, который прекрасно знал, о ком я говорю:

– Гарольд уже на орбите. Операция «Справедливость» вступает в свою завершающую стадию. Теперь мы им покажем!

– Кому – им? – деловито поинтересовался Сартре.

– Врагам! Кому же ещё? Хотя нет, нашим союзникам тоже покажем! И накажем! За недоверие к нам и за разгильдяйство в борьбе с врагами!

– Не горячись, а лучше подумай. – Профессор отечески попытался обнять меня за плечо, но это у него из-за небольшого роста получилось чуть ли не смешно. А вот упрёки он стал перечислять слишком серьёзные: – Кого в первую очередь надо ругать? Кто первый просмотрел врага у себя под носом? Кто в то время как раз занимал должность командира дивизиона и обязан был раньше всех среагировать на опасность? А теперь ещё и другим угрожает?

– Да, – сразу сник я от справедливых нареканий, – умеете вы погладить по больному месту.

– Так что врагов бей безжалостно, но вот союзников умей прощать. А сам – делать далеко идущие и правильные выводы!

Этим советом и закончилось моё пребывание на яхте миледи. Торопливо со всеми распрощавшись, я отправился на контрольно-пропускной пункт. Но, проходя рутинную процедуру проверки, был вынужден прервать её и отойти в сторону. Извинившись перед дежурным офицером и сославшись на необычайную важность звонка. Потому что если в это время мне, а не Алоису или Роберту звонил наш легендарный подпольщик, то, значит, узнал что-то важное. Но то, что я услышал от Николя, на целую секунду ввело меня в ступор:

– Императора связали в его кресле в его же кабинете и сейчас вкатывают укол. Наверняка домутил. Его секретарь Соляк с остервенением роется в письменном столе, а второй предатель держит императора. Наверняка снаружи у них сообщник – на дверь они даже не оглядываются. Или свои люди в охране, или гвардейцы ликвидированы. Пошли, сволочи, на такое… – Николя даже замялся от возмущения, – видно им срочно надо что-то важное.