Текст книги "Путешествия для избранных. Рассказы"

Автор книги: Юрий Константинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Некоторое время они наблюдали за верхним панорамным экраном, на котором медленно двигались пять фосфоресцирующих точек. Убедившись, что все корабли вышли на заданный курс, Астор откинулся в кресле и закрыл глаза.

– А вы неважно выглядите, – заметил инспектор.

– Плохо спал, – отозвался Астор. – И хотел бы я знать, кто мог уснуть спокойно в такую ночь.

– Вы видите такого человека перед собой, – рассмеялся инспектор. – Я солдат, а солдаты должны уметь спать даже в окопах.

– Если наши ребята вернутся ни с чем, – произнес Астор, – не исключено, что это умение вам еще сослужит службу.

– Да, такое количество алланита понадобилось кому-то не для забавы, – задумчиво протянул инспектор. – Пока я твердо уверен в одном: тот, кто идет на такой риск, или очень крупный игрок, или… – он выразительно покрутил пальцем у виска.

– А может быть, и то и другое? – вырвалось у Астора. Не дав инспектору ответить, он тут же добавил:

– Однако все это лишь бесплодные предположения. Отправляйтесь отдыхать, инспектор, все равно пилоты выйдут на связь не раньше, чем через пару часов.

Он подождал, пока тот покинул отсек, затем неожиданным резким движением выбросил тело из кресла, подскочил к люку и крепко запер его. Лихорадочно поглядывая на часы, Астор подсоединил к аппарату связи небольшой прибор.

Через несколько секунд, еще до появления изображения, Астор услыхал характерное старческое покашливание. Возникшее вскоре на экране лицо, известное многим в этой части вселенной, взглянуло на него изучающе и холодно. Астор вытянулся и с профессионально отработанным прочувствованным выражением произнес:

– Я счастлив видеть вас, шеф!

– Неужели? – с иронией спросил тот. – А что ты скажешь о ходе операции «Курьер»?

– Все идет по плану, – по-военному отрывисто чеканя слова, начал докладывать Астор. – Завтра, в крайнем случае послезавтра, когда станет очевидна бесперспективность дальнейшего поиска, курьер покинет станцию с алланитом на борту.

– Надеюсь, ты уверен в том, что говоришь, – властно произнес собеседник. – Как обстановка на станции?

На какое-то мгновение Астор замешкался с ответом.

– С пилотами прибыл один мой знакомый по Межгалактическому центру подготовки, – произнес он.

– Проклятье! – захрипел человек на экране. – Меж этих парней не должно быть твоих знакомых, мы основательно перетряхнули их досье.

– Дело в том, что он заменил Боуэрса в последний момент, – пояснил Астор. – Впрочем, это не должно вас беспокоить, его полет закончится раньше других.

– Почему? – быстро спросил собеседник.

– Небольшое приспособление на внутренней стороне дюзы, – бесстрастно ответил Астор. – Никто не усомнится в аварии реактора, техническое состояние его корабля ужасно. К тому же этот пилот – известный неудачник. Правда, он не знает, что все его неудачи начались с той минуты, когда он имел несчастье не понравиться вам на охоте.

– Ах, он из тех, – пробормотал шеф. – Что ж, если он до сих пор ухитрялся оставаться в живых, видно, это сам перст божий. Сейчас многое от тебя зависит, Астор, – в голосе появилась жесткость. – Операция, задуманная блестяще, и завершиться должна великолепно.

– Я не сомневаюсь в этом! – почтительно сказал Астор в медленно гаснущий экран.

Он провел рукой по влажному от выступившей испарины лицу. Чувствовалось, что этот короткий разговор дался ему нелегко. Астор расслабленно рухнул в кресло, некоторое время сидел неподвижно, тупо уставившись в одну точку, затем бросил взгляд на часы.

– Подсчитываешь, сколько минут осталось до моей смерти?

Произнесенные с иронией, эти слова заставили его вскочить и обернуться. Астор вздрогнул, как от сильного удара током. Перед ним стоял Эрвин, в его воспаленных глазах начальник станции прочел насмешку и презрение. Темная точка смертоносного объектива поднялась на уровень переносицы Астора.

– Не очень это просто – убить человека. Даже с твоими нервами, верно, Астор? – почти беззлобно спросил Эрвин.

– Ты все слышал! – бескровными губами, словно приговор самому себе, произнес начальник станции.

– Да! – сказал Эрвин. – И теперь я знаю, что все мои несчастья были предопределены. И знаю, что алланит здесь, на станции. Я только не понимаю, отчего у меня нет ощущения удачи. – Он устало провел ладонью по осунувшемуся за ночь, небритому лицу. – Отчего мне совсем не хочется радоваться, Астор, и так больно, как в детстве, когда вместо обещанной воскресной прогулки по какой-то жестокой ошибке тебя вдруг отхлестали по щекам и заперли в чулан, которого ты боялся больше всего на свете.

Начальник станции молчал. Внезапно ладонь его неуловимо резким движением скользнула к лежащему на столе массивному осколку метеорита. В то же мгновение руку Астора словно пронзили десятки огненных игл. Он вскрикнул и прижал к себе окровавленную кисть.

– Ага, значит, и ты не святой, – превозмогая боль, простонал Астор, – раз и ты пользуешься этой штукой!

– Нет, не святой, – спокойно отозвался Эрвин. – И меня не будет мучить совесть, если я прикончу тебя. Только вначале я хотел бы кое-что узнать. Эта ночь разбудила во мне интерес к некоторым деталям твоей образцовой карьеры.

– И ты уверен, что я тебе все выложу? – метнул на него злобный взгляд Астор.

– Я уверен, что буду стрелять – сейчас, сию секунду, если ты не начнешь говорить.

– Ну ладно… – начал было Астор, но пилот перебил его:

– Послушай, Генрих, я не ребенок. Если в твоем рассказе я уловлю хоть малейшую фальшь, какой-то намек на ложь, ты тут же станешь покойником.

– Что же тебя интересует? – хмуро спросил адмирал.

– Все. С самого начала. Не так уж много людей могут назвать такого человека, как Роуспи, своим шефом. Когда и как вы познакомились?

– Ладно, я расскажу, – упавшим голосом произнес Астор. – Только не думай, что я испугался. Но ты действительно имеешь право знать. И когда ты узнаешь… – голос его дрогнул, – да, когда ты узнаешь все, я не уверен, что тебе захочется разрядить в меня излучатель. Господи, да если рассудить по справедливости, из нас двоих неудачник я, а не ты, потому что все эти годы я не мог позволить себе роскоши поступать так, как хочется.

Начальник станции сжался в кресле, ссутулив острые плечи, – неуверенный, сникший человек, совсем не похожий на того Генриха Астора, каким был недавно. Он начал свой рассказ, и голос его задрожал:

– Когда я проходил стажировку на Центральной пограничной станции, сюда прибыл представитель небезызвестной компании «Сфинкс», финансирующей освоение наиболее перспективных планет нашей системы. Это был крупный мужчина с уверенными манерами облеченного властью человека. Перед представителем такой могущественной компании заискивали все. Все, кроме старика, – начальника станции. Я ненавидел этого человека, Эрвин. Это был педант, желчный и ворчливый, каждый день делавший мне массу замечаний. Говорили, что, несмотря на колючий характер, старик честен и справедлив, но я этого не замечал – он невзлюбил меня с первой встречи. Порой мне казалось, что с ним может ужиться только его любимый робот, такой же древний и неповоротливый, таскавшийся следом как тень. Представитель «Сфинкса» и начальник станции долго о чем-то беседовали наедине. Моя каюта находилась рядом, и хотя слов разобрать я не мог, чувствовалось, разговор идет на повышенных тонах. Внезапно люк громко хлопнул, я осторожно выглянул в коридор и увидел, как старик, словно ошпаренный, мчится по коридору. Нещадно ругаясь, бормоча что-то невнятное о подонках и убийцах, с необычной для своих лет подвижностью он кинулся в рубку связи. Тут на пороге каюты показался представитель компании. Этот был спокоен, пожалуй, чересчур спокоен. Я навсегда запомнил взгляд который он бросил вслед старику. Это был взгляд почти ничего не выражавший, разве что некоторое сочувствие и любопытство. Так смотрят на случайно встретившийся на дороге катафалк. Позже я узнал, что старик пытался связаться со Службой безопасности цивилизаций, но, видимо, связи не было, и он решил сходить на личном корабле на ближайшую к нам Бету-2, где находился постоянный представитель СБЦ. Своего начальника на станции мы больше не видели. – Астор вздохнул и исподлобья взглянул на Эрвина. Тот не спускал с него настороженного взгляда. – Не знаю, почему после неудачи со стариком представитель «Сфинкса» обратился не к его заместителю, не к главному инженеру, а ко мне, желторотому стажеру. Он пригласил меня к себе и объяснил, что из-за упрямства старика, которому всюду мерещатся нарушения закона, срывается важная экспедиция на один из спутников Эррея. Обаятельно, по-простецки улыбаясь, представитель заметил, что это внеплановая экспедиция, которую финансирует одно влиятельное лицо, не заинтересованное в огласке. Он дал понять, что ото повлекло бы за собой массу ненужных формальностей, которые затормозили бы дело. «Господи, – сказал он, – да нам и надо всего-то, чтобы станция приняла и дозаправила два транспортных корабля, о которых не упоминалось бы в отчетах».

Я чувствовал, что он многое недоговаривает, по уж очень был зол на старика. Представитель «Сфинкса» оказался весьма предприимчивым человеком. Через несколько дней заместитель начальника станции вынужден был срочно отправиться домой по вызову внезапно заболевшей жены, главный инженер вылетел получать новое оборудование – в общем, так получилось, что я, стажер, оказался на станции единственным, кто мог отдавать приказы. Вскоре прибыли корабли. Их пилоты на станции даже не показались. Учитывая ситуацию, я не придал этому значения. Позже, когда стажировка закончилась, меня пригласили в центральный филиал «Сфинкса», сообщили, что при моем содействии открыты перспективные залежи ценной руды, и вручили в качестве премии чек на такую сумму, от которой у меня голова пошла кругом. Но, как мне намекнули, это сущий пустяк по сравнению с тем, что я могу получить, если сумею понравиться всемогущему руководителю «Сфинкса» Сэмюэлю Роуспи. – Астор с мольбой взглянул на собеседника: – Поверь, Эрвин, я не мог даже предположить, какая это была экспедиция, а о Роуспи думал просто как о феноменально преуспевающем бизнесмене. Ты не можешь осуждать меня за то, что и я не захотел упускать свой шанс. Короткий разговор с Роуспи перевернул всю мою жизнь. О, я никогда не забуду первой встречи с этим страшным человеком. В роскошных покоях ко мне подбежал очень подвижный старичок с неестественно румяным лицом и, заглядывая снизу вверх в мои глаза, прохрипел:

– Так это ты тот самый перспективный молодой человек, который помогал нам искать алланит?

Видя, как я побледнел, он рассмеялся каким-то булькающим смехом и даже захлопал в ладоши от удовольствия.

– Ну конечно, – сказал он, – ты помог нам найти алланит и, говоря языком вечерних новостей, ты такой же преступник, как я, как все мы. Но успокойся, малыш. Тысячи людей на разных планетах ежедневно совершают преступления, которые остаются безнаказанными. – Он подбежал к прозрачной стене и ткнул пальцем вниз, где виднелись разноцветные крыши более низких зданий и ветвились оживленные улицы. – Для этих червей, что копошатся там, внизу, – с брезгливостью произнес он, – действуют одни и те же правила игры, которые называют законом. Каждый из них дорого дал бы за то, чтобы жить по своим собственным законам. Для большинства это недостижимо, но не для нас с тобой. – Он уселся в огромное кресло и взмахнул рукой: – Я многое испытал в жизни, многое попробовал на вкус из того, что называют пороком, добродетелью, властью, безумством. Одно время я увлекся буддизмом, ограничивал себя в желаниях, пытался заглядывать в глубины своей души, пока не понял одну простую истину: мне не может подойти то, что удовлетворяет миллионы. Религия – это сказка для плебса, буддизм же в особенности. Я не верю в переселение душ и тебе не советую, малыш. То, что наступает потом, после того, как тебе заменят никуда не годные сердце, легкие и так далее, и когда это тебя все-таки не спасет, – точка, конец, пустота. Смерть – вот что страшно по-настоящему. Смерть, смерть, смерть, – зловеще прокаркал он. – И знаешь, почему это так страшно? – Роуспи приблизил ко мне гладкое, злое лицо порочного ребенка: – Потому что ты уходишь, а все остается. Враги и друзья, ничтожества и гении, люди и звери, дома и цветы. Все остается – а тебя, которого почти обожествляли недавно, кто вызывал страх, зависть и поклонение – словно бы не было. А я не хочу уходить так! – Его глаза вспыхнули безумным вдохновением. – Вот почему мне нужен алланит, много алланита.

Я впервые понял, что это такое, когда с его помощью яйцеголовые предложили зажечь новые солнца вокруг планет Дельты. В человеческом языке нет слов, чтобы описать все гибельные краски, всю мощь этого огня. На какое-то мгновение я ощутил себя беспомощным микробом. Именно тогда ко мне пришло озарение. Я решил, что когда придет мой час – это будет и концом света. Я заставлю все человечество содрогнуться перед небывалым праздником огня, и мы вместе сойдем в могилу. О, это будут пышные, достойные меня похороны. – Он вцепился в мою руку, как клещ, своими короткими пальцами: – Ты, именно ты, мой мальчик, поможешь мне сделаться из могущественного всесильным. У тебя нет ни имени, ни власти, ни денег, ты никто в этом мире. Поэтому ты станешь казначеем алланитовых сокровищ. Так я хочу! – И повелительным жестом он отослал меня прочь.

Страшная сумятица царила в моей душе. Я хотел как-то забыться, развеяться и даже обрадовался, когда служащие компании предложили мне невинное развлечение – охоту на роботов. Не скрою, я испытал острое, волнующее впечатление, целясь в двигавшиеся по бетону фигуры. Пока не почувствовал что-то неладное. Подбежав к распростертому на бетоне телу, я понял, что стрелял в человека. Откинул капюшон с его лица – и словно что-то оборвалось у меня внутри. Это был старик, мой бывший начальник.

– Ты… – прохрипел старик, – ты не нравился мне с самого начала!…

Это были его последние слова. Он оттолкнул мою руку, когда я захотел ему помочь.

Только спустя несколько дней я узнал, что к каждой партии идущих на слом роботов подручные Роуспи добавляли людей. Тех несчастных, кого совет компании считал особо неблагонадежными.

Астор умолк. Плечи его едва заметно вздрагивали.

– Что было потом? – спросил Эрвин.

– Плохо помню, – отозвался начальник станции. – Кажется, я кричал и угрожал кому-то, чуть ли не самому Роуспи. Я был в шоке, а когда наконец обрел способность соображать, меня заперли в одиночной камере. У меня было несколько суток, чтобы сделать выбор: занять место среди роботов на бетонной дорожке или вернуться на станцию, чтобы со временем стать ее начальником. Тогда, в одиночке, я сломался по-настоящему, – глухо признался Астор. – А когда меня выпустили, люди Роуспи приказали пригласить на охоту тебя и Айса. Не знаю почему, но вы интересовали их, особенно Айс. – Встретив взгляд Эрвина, он отвел глаза.

– А ты Иуда! – сказал Эрвин. – Иуда, какие бы оправдания пи приводил.

– Нет! – закричал Астор. – Я не Иуда! Но против Роуспи я был бессилен, неужели ты не понимаешь! Он загнал меня в лабиринт, из которого нет выхода.

– Спустя год Айс погиб в катастрофе, – произнес Эрвин. – Это дело рук компании?

– Не знаю, – пробормотал Астор. – Возможно. Они могли предложить ему сотрудничество, а он отказался.

– По сравнению с Айсом мне еще повезло, – сказал пилот. – Но я все-таки не понимаю, почему именно тебе этот маньяк доверил хранить алланит.

– Роуспи боялся держать его у себя – он не желал сидеть на пороховой бочке. А пограничная станция – место достаточно отдаленное, к тому же здесь практически невозможно раздобыть все необходимые компоненты для превращения алланита в самое смертоносное оружие. Роуспи щедро меня подкармливал и не спускал с меня глаз, как с любимого сторожевого пса, – горько усмехнулся Астор. – Когда Спикейра обнаружил заброшенные штольни на Электро, Роуспи испугался, что его идея погребения человечества может пойти прахом. Так возникла операция «Курьер». – Он бросил на собеседника исполненный отчаянья взгляд: – Я мог бы и не рассказывать тебе этого, Эрвин, да только терять мне нечего. Так хочется хоть раз в жизни побыть самим собой. Согласно плану операции, я должен был немедленно свернуть работы по добыче алланита на Эррее и тут же информировать Службу безопасности о якобы случайно найденных рудниках, чтобы отвести от себя подозрения. Остроумный ход, не правда ли? Но еще более блестящей должна была стать концовка операции. Конечно, Роуспи и иже с ним предвидели, какой переполох вызовут в СБЦ наши со Спикейрой сообщения. И они верно рассчитали, что кто-то из руководящего состава Службы безопасности непременно посетит пограничную станцию, чтобы на месте корректировать поиск. Ну кому бы пришло в голову искать в грузовом отсеке служебного корабля лишний неприметный контейнер? Надежней курьера, чем главный инспектор СБЦ, трудно представить, верно? – нервно рассмеялся Астор. – Что ни говори, а люди Роуспи не зря едят свой хлеб, я бы ни в жизнь не придумал ничего подобного: И вот когда я уже считал, что дело сделано, появился ты, Эрвин. Ты обвел меня вокруг пальца, но, хоть убей, я до сих пор не могу понять как. Просто мистика какая-то.

– Здесь нет никакой мистики, – отозвался пилот. – Когда представитель «Сфинкса» впервые появился у вас на станции, тут был некто, присутствовавший при его разговоре со стариком. Минувшей ночью он передал мне его слово в слово.

– Кто? – голос начальника станции сорвался на крик.

– Ему больше лет, чем нам двоим, вместе взятым. Он умеет делать много такого, о чем люди давно забыли, например, натирать полы или зажигать свечи. Его имя – Эрториус.

– Проклятие! – застонал Астор. – Я чувствовал, что эта железная тварь предаст меня. С самого начала следовало разобрать ее на части и выбросить в космос, да рука не поднималась – уж слишком напоминал мне Эрториус всеми своими повадками старика. Я запер его в самом глухом месте станции. Но… – оборвав фразу, он вперил в Эрвина гневный и недоверчивый взгляд, – ты водишь меня за нос! Эрториус должен был погибнуть. Ни один робот не способен вынести длительного соседства с такой массой алланита!

– Ни один современный робот, – уточнил пилот. – Действительно, в их схемах преобладают элементы, которые быстро распадаются под действием алланитового излучения. Те, кого ты запер вместе с Эрториусом, – погибли – они тоже слишком много знали, не так ли?

Астор низко опустил голову.

– Но ты не учел, что Эрториус очень древний робот, – продолжал Эрвин, – и алланит ему не страшен. Нам нелегко было понять друг друга, но в конце концов мы нашли общий язык. Узнав, где хранится алланит, я понял, почему ты так настойчиво уговаривал меня убраться со станции. Я понял, что ты преступник, Астор, и не остановишься ни перед чем. И решил, что вместо меня в поиск уйдет робот-дублер. Оставалось только разладить связь и продумать возможные варианты ответов на твои вопросы. Сделать это было несложно.

– А я считал тебя простым парнем… – протянул начальник станции. – Что ж, похоже, на этот раз ты сорвал крупный куш, Эрвин. А что ты сделаешь со мной?

Не отвечая, пилот нажал одну из клавиш на пульте. В экран вплыло лицо главного инспектора. На его заспанной физиономии было написано изумление.

– Подойдите в центральный отсек, инспектор, – сказал Эрвин, – здесь найдется для вас дело. И захватите с собой наручники. Они у вас должны быть, я полагаю.

Некоторое время он наблюдал, как растерянно моргает инспектор, забывший закрыть рот, затем отключил экран.

– И все-таки у меня нет ощущения удачи… – донеслись до Астора едва слышные слова.

* * *

В загородной резиденции главы Службы безопасности цивилизаций царила тишина, нарушаемая только шелестом листвы огромных, сплетающихся кронами деревьев. Плотный желтоватый туман стелился внизу, у их подножья, покрывая лужайку перед домом, простиравшееся до самого леса, укрытое древними бетонными плитами поле ровным, слегка дрожащим слоем.

Низко над горизонтом висела похожая на огромный изумруд звезда, заливая зеленоватым призрачным светом лица сидящих на открытой террасе людей.

– А все-таки чертовски плохо, что этот пилот, Эрвин, отказался с нами сотрудничать, – с досадой выговорил президент Службы безопасности, наблюдая игру закатных красок. – Шутка ли, в одиночку провести расследование, которое оказалось не под силу даже вам, профессионалу. – Его несколько скептический взгляд остановился на лице собеседника.

Главный инспектор поморщился и залпом допил содержимое своего стакана.

– Мне себя упрекнуть не в чем, – слегка заплетающимся языком произнес он. – Кто виноват, что этот парень оказался не деловым человеком? Я удваивал, утраивал сумму, а он глядел куда-то мимо меня и улыбался. «Деньги меня не интересуют, я не хочу ни от кого зависеть», – повторял он. Только сумасшедший мог отказаться от такого предложения. В конце концов я но выдержал и намекнул на возможные последствия, однако он и бровью не повел. Нет, решительно мне себя упрекнуть не в чем, – повторил инспектор.

– Разумеется, он сам виноват, что так все закончилось, – согласился президент, – а все-таки жаль парня. В другой ситуации он мог бы стать национальным героем.

– А в этой ситуации он должен молчать, – пробормотал инспектор. – Не мучайтесь понапрасну, президент, иного выхода у нас не было. К сожалению, существует только один надежный способ заставить человека молчать.

– Вы настоящий служака, инспектор, – усмехнулся президент. – Не хотел бы я когда-нибудь оказаться в ваших когтях.

– Не приведи вам господь попасть мне в когти, – сказал инспектор, и оба они рассмеялись.

– Однако скоро стемнеет, – заметил президент. – Ваши ребята слишком долго готовят мишени.

Инспектор бросил взгляд на часы и поднялся, но в этот миг до них донесся предупреждающий сигнал, напоминающий звук старинного охотничьего рожка.

– Ну-с, разомнемся, – бодро сказал президент, с наслаждением потягиваясь. – Подайте-ка мое ружье, дружок.

Он любовно провел ладонью по плоскому стволу и, задумчиво выпятив вперед нижнюю челюсть, произнес:

– Роуспи был изобретательным человеком, в этом ему не откажешь. Боюсь, что не так-то просто отгадать загадку, которую он нам оставил в наследство. Куда деть такое количество алланита, вот в чем вопрос. – Неожиданно президент рассмеялся: – Может, поделиться с красными?

Инспектор ничего не ответил. Приложив к плечу приклад, он сосредоточенно целился в одну из фигур в мешковатых, ниспадавших до пят плащах, которые, словно скованные невидимой цепью, тяжело и медленно скользили по укрытому туманом бетону.