Текст книги "Путешествия для избранных. Рассказы"

Автор книги: Юрий Константинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

ГОНОРАР ДЛЯ ПОБЕДИТЕЛЯ

Густой желтоватый туман стелился почти вплотную к неровным, перекошенным бетонным плитам, скрывая трещины, сквозь которые пробивались жесткие побеги кустарника. Такими плитами в незапамятные времена выкладывали на планетах, имевших атмосферу, взлетные полосы для тяжелых, пожиравших тонны драгоценного топлива машин; и люди, стоявшие неподалеку от заброшенной бетонки, глядели на нее точно так же, как их предки в XX веке на музейные останки Колизея.

Над горизонтом в дрожащем изумрудном мареве всплывала зеленая звезда. Исходившее от нее сияние заливало древние камни, все, покрытое дикой растительностью пространство, бледным призрачным светом.

Издалека донесся протяжный трубный звук, напоминающий сигнал старинного охотничьего рожка. Спустя несколько секунд вдалеке на бетоне возникла, словно материализовавшись из тумана, высокая, размахивающая руками фигура. Она была укутана в темный ниспадающий до пят плащ с капюшоном, в складках которого тонуло лицо. То приседая и почти скрываясь в низком тумане, то вскакивая, словно подброшенная невидимой пружиной, развинченно выбрасывая вперед ноги, странная эта фигура бежала по краю взлетной полосы. Все ее движения напоминали конвульсии вконец разлаженного механизма.

Вскоре появилось второе, так же нелепо приплясывающее существо, – точный двойник первого.

Трое молодых людей в новенькой форме выпускников Межгалактического центра подготовки пилотов наблюдали за ними с нескрываемым интересом.

– Пора, – сказал один из них, пристегивая эластичными браслетами к запястью плоский излучатель.

– Еще есть время, – отозвался его товарищ.

Он был бледен, то и дело встряхивал головой, словно пытаясь освободиться от наваждения. Незаметным движением смахнув выступившие на лбу капли пота, пробормотал:

– Я знаю здешние порядки. В конце полосы – дежурный пост службы реконструкций, эти парни прикончат тех, по кому мы промахнемся. Только с такого расстояния промахнуться трудно.

В тумане маячили уже три некоординированно двигающие конечностями фигуры.

– До чего же они похожи на людей! – задумчиво произнес третий пилот.

Тишину разрезало тонкое характерное шипение излучателя. Одна из двигавшихся фигур как-то странно, боком подпрыгнула и с глухим звоном ударилась о бетон. Над ней поднялось легкое спиральное облачко.

– Тот, кто это придумал, – сказал стрелок, – был человеком с фантазией. Роботы уже не имеют промышленного значения, а для нас это весьма приближенный к жизни тренинг. Кто знает, не придется ли где-нибудь там, – он неопределенно ткнул плоским дулом вверх, – пустить в ход нечто помощнее этой игрушки.

Новая фигура, появившаяся на полосе, не размахивала руками, как прежние, в ее движениях чувствовалась осмысленная целеустремленность.

Второй пилот, вновь проведя ладонью по лбу, быстрым натренированным движением пристегнул оружие и выстрелил, но подвижная мишень молниеносно бросилась на бетон, и заряд, выжигая кислород, прошелестел высоко над ней.

– Ого, этот умеет изворачиваться! – восхищенно воскликнул его товарищ.

Они вдвоем взяли на прицел бегущую фигуру, но еще не сделавший ни одного выстрела пилот вдруг произнес:

– Однако здесь что-то не так.

Фигура сошла с полосы и двигалась прямо на них, она уже не бежала, а ступала тяжело и медленно, как уставший или пораженный тяжким недугом человек.

– Пустяки, – сказал промахнувшийся. – У этой модели просто усложнена программа.

Нетерпеливым лихорадочным движением он толкнул в бок стоявшего рядом пилота:

– Стреляй, Айс, пока он не подошел совсем близко!

Видя, что тот медлит, он крикнул другому:

– Тогда ты, Эрвин! Ты еще не убил ни одного. Разве тебе не интересно?

Но Эрвин медленно покачал головой, и тогда он сам, почти не целясь, выстрелил в приближающуюся мишень. Казалось, фигура в плаще споткнулась. Вытянув перед собой сведенные воедино руки, она покачнулась, сжалась в комок и медленно осела в траву. До пилотов донесся сдавленный короткий стон. Переглянувшись, они кинулись вперед. В траве, покрытой серебристым налетом росы, запрокинув голову, лежал человек. Его запястья были сжаты кольцами наручников, на груди растекалось кровавое пятно. Один из пилотов сорвал пластырь, скрывавший нижнюю часть его лица, и отшатнулся. Они хорошо знали убитого, хотя видели его впервые. Почти год все видеопрограммы убеждали жителей планет этой части вселенной в исключительной социальной опасности совершенных им преступлений.

– Его судили только неделю назад, – тихо произнес Айс, – и, похоже, мы привели приговор в исполнение. Ты что-нибудь понимаешь, Эрвин?

Словно очнувшись, Эрвин оторвал взгляд от бескровного лица лежащего в траве человека и внимательно посмотрел на его убийцу.

– А ты? – спросил он. – Ты можешь что-то сказать?

Тот молча покачал головой, повернулся и побрел прочь. Плечи его вздрагивали.

Над огромным, укрытым желтым туманом полем висела тишина. Ее нарушал только шорох движений странных, будто парализованных фигур в плащах, которые, как и прежде, безмолвными призраками скользили по бетонным плитам.

* * *

Когда Эрвин пришвартовал корабль к Центральной пограничной станции и, оставив в переходном тоннеле скафандр, вышел в коридор, ему навстречу шагнул невысокий человек с рыжей бородкой.

– Наконец-то, – приветливо и немного подобострастно улыбаясь, произнес он. – Все уже давно прибыли.

– Кто все? – спросил Эрвин, пожимая его руку.

– О, такие же знаменитости, как вы. Сам Антон Буш, а с ним Дик Сэмплтон, тот самый, открывший спутники Электры, Сэм Цвирроу – победитель больших космических гонок этого сезона. Они проходят профилактический осмотр в медицинском отсеке. Вам бы тоже не мешало заглянуть к врачу, все-таки пять суток в ускоренном режиме – это не шутка.

– Семь, – поправил Эрвин. – Я шел семь суток и в обычном режиме. Больших перегрузок «Персей» просто не выдержал бы. Мы с ним почти ровесники, знаете ли.

– Почему «Персей»? – удивился бородач. – За вами записан крейсер «Этна», насколько я помню, капитан Боуэрс.

– У вас хорошая память, – сказал пилот. – Только капитан Боуэрс, к сожалению, в данный момент находится далеко отсюда, он выполняет срочное задание где-то в районе Алой туманности и никак не может присоединиться к здешнему столь изысканному обществу. Руководство Северной базы поручило мне заменить его. Сознаю, что я неравноценная замена, – усмехнулся он, – однако других пилотов у нас просто не оказалось.

– Черт побери! – бородач не мог скрыть разочарования. – Я так наслышан о капитане Боуэрсе.

– Вы тоже пилот? – спросил Эрвин.

– Нет, – смутился тот, – я астроном. Но когда-то страстно мечтал стать пилотом. Зрение… – вздохнул он. – Мне остается собирать досье на всех знаменитых капитанов, и, поверьте моему слову, не каждый может похвастать такой коллекцией автографов.

– Вряд ли я помогу вам ее пополнить, – заметил Эрвин, – поскольку вот уже десять лет совершаю обычные рейсовые полеты и за это время новых цивилизаций не открывал, в сверхдальних экспедициях не участвовал и в больших космических гонках не выходил победителем. Кстати, любопытно было бы узнать, по какому поводу здесь собралось столько моих именитых коллег.

– Мне тоже, – хмыкнул астроном. – Особенно учитывая, что вчера нас изволил посетить некий представительный джентльмен, состоящий в должности главного инспектора Службы безопасности цивилизации. Вряд ли старый криминальный волк проделал такое путешествие, чтобы полюбоваться пейзажами этой части галактики. Думаю однако, что вы узнаете все раньше меня. На инструктаж к адмиралу Астору приглашены только пилоты.

– Вы сказали, к Астору? – переспросил Эрвин.

– Да, Генрих Астор – начальник нашей станции. Вы что же, знакомы?

– Давно, много лет назад, я знал одного человека с таким именем, – отозвался пилот. – Возможно, это просто совпадение.

– Вы сможете проверить это через два часа, – сказал астроном. – Инструктаж – в информационном отсеке. – Указав Эрвину его каюту, он откланялся.

* * *

Эрвин заметил Генриха Астора сразу, едва переступил порог овального помещения информотсека. Его бывший товарищ по Межгалактическому центру с уверенным видом хозяина восседал на небольшом возвышении за уставленным приборами столиком рядом с багроволицым широкоплечим человеком, в котором с первого взгляда угадывался военный.

Узнал и Астор Эрвина. Улыбнувшись, он даже привстал за своим столиком, но тут же сел, встретив взгляд, в котором не было и намека на дружелюбие.

Все пилоты были в сборе, и едва Эрвин занял единственное пустующее кресло, свет в отсеке померк. В центре зала возникло фиолетовое свечение, которое постепенно превратилось в полупрозрачную фосфоресцирующую массу неправильной формы, внутри которой пульсировали разноцветные точки и серебрились спиральные туманности.

– Мы собрались по весьма важному поводу и поэтому обойдемся без долгих предисловий, – услыхал Эрвин знакомый, почти не измененный временем голос. – Прошу простить за не слишком четкое изображение, видеосистема давно не корректировалась. Наша станция находится – луч-указка переместился к краю галактики – в секторе пограничных исследований. Это – самая малоизученная часть системы. Я напомню, что именно здесь были впервые обнаружены залежи руды, из которой добывается алланит – самое разрушительное вещество, когда-либо известное человечеству. Как известно, разработка алланитоносных пластов была запрещена Конвенцией планетарного союза еще в 2… году, и это соглашение нарушалось лишь однажды в целях исключительно важного эксперимента по возрождению источников энергии в системе планет Дельта-F.

Начальник станции сделал паузу, чувствовалось, он подходит к главному.

– Мне поручено сообщить вам особо секретную информацию, – веско произнес Астор, метнув взгляд на своего молчаливого соседа. – У службы безопасности цивилизаций, представитель которой находится среди нас, имеются данные о том, что па планетах пограничного сектора ведется незаконная разработка алланитоносных пород. – В полной тишине, наступившей после этих слов, он продолжал: – Первой наткнулась па заброшенные рудники экспедиция Спикейры, здесь, на планете Электро, – луч-указка повис над светящейся точкой. – А спустя всего несколько дней остатки механизмов и эвакуированной базы нашли мои люди… сотрудники Центральной пограничной станции, – быстро поправился он, – на Эррее. Службой безопасности цивилизаций создана специальная комиссия по расследованию этих фактов. – Астор помолчал немного и добавил: – По самым приблизительным подсчетам, добытого алланита хватит, чтобы уничтожить часть нашей галактики. Необратимые последствия такой катастрофы просто невозможно предвидеть.

– Значит, мы можем заказывать по себе панихиду, – перебил его один из пилотов. – И вы пригласили нас на край света для того, чтоб сообщить эту приятную новость, адмирал?

– Не только! – резкий, словно надтреснутый голос инспектора вклинился в разговор. – С позволения начальника станции, – он взглянул на Астора, и тот благосклонно кивнул, – я продолжу. – Мы собрали вас, признанных космических асов, чтобы найти действующие алланитовые рудники. Они должны быть – дело ведется с размахом. Мы обязаны знать источники поступления алланита, чтобы, как выразился один из вас, не заказывать по себе панихиду. А зная это, мы уж как-нибудь, черт подери, сумеем разобраться, кто и почему решил прибрать его к рукам.

– Но почему рудники должны искать именно мы? – услыхал он новый вопрос. – Разве наша Служба безопасности цивилизаций не имеет собственных нилотов?

Инспектор сокрушенно вздохнул.

– Конечно, мы располагаем первоклассными пилотами, – не сразу ответил он. – Но вы должны понимать, сколько глаз следит за нами и какую огласку получит это дело, если за него возьмутся наши люди. Не следует забывать, что большая часть галактики принадлежит планетам коммунистической системы. Если там узнают об утечке алланита… – оборванная им фраза была красноречивее самых веских доводов.

– А где гарантия, что его не добывают у нас под носом сами красные? – спросил кто-то.

– Дорого бы я дал за то, чтоб гак оно и было, – скептически хмыкнув, сказал инспектор. – Впрочем, можете считать свою версию гениальной, если это вас вдохновляет. Учитывая риск, а также исключительную важность предстоящей операции, – его голос приобрел металлические нотки, – Служба безопасности учредила небывалое денежное вознаграждение для пилота, который найдет алланитовые рудники. – И он назвал сумму, вызвавшую изумленные восклицания у видавших виды слушателей. – Ну а о деталях лучше расскажет наш хозяин, Генрих Астор.

– В течение последних дней мы попытались выявить в пограничном секторе все планеты, где могут находиться залежи алланитовой руды, – произнес начальник станции. – Их около десятка, так что на каждого из вас придется по две планеты. Сектор разбит на зоны поиска, – луч-указка запорхал внутри изображения галактики. – Учитывая небывалые размеры гонорара для победителя, мы решили, что эти зоны достанутся вам по жребию. Кто куда отправится, узнаете завтра перед самым стартом.

– За такой куш стоит поработать! – пробормотал кто-то из пилотов.

В зале вспыхнул свет. Оживленно переговариваясь, пилоты стали расходиться, лишь Эрвин не торопился покидать своего кресла. Казалось, он задремал, как незадачливый зритель на скучном спектакле. Когда ладонь начальника станции коснулась его плеча, он, однако, вскинул на него глаза, в которых не было и тени сонливости.

– А ты, похоже, не слишком рад встрече со старым другом, – заметил Астор, присаживаясь рядом.

– Просто я отвык от бурного изъявления чувств, – отозвался Эрвин. – Не забывай, что, в отличие от тебя, я обычный рейсовый пилот, для которого самая естественная обстановка – одиночество. К тому же, ты сегодня сообщил такое, что голова идет кругом.

Его взгляд скользнул по безукоризненному, волосок к волоску пробору моложавого собеседника.

– Ты почти не изменился, Астор, – не без зависти произнес он.

Начальник станции не мог скрыть довольной улыбки:

– Это лишь на первый взгляд. Мы оба постарели, дружище.

– Твоя правда, – согласился пилот. – Только очень непохоже это у нас вышло. Я старею в одиночестве, в пропахшей потом кабине рейсового корабля, разменивая жизнь на долгие изматывающие перелеты. «Персей» – словно галера, к которой я прикован, похоже, надолго. Ты же приобретаешь благородную седину на этом комфортабельном острове, олицетворяя власть в этой части галактики и спокойно наблюдая, как десятки подобных мне неудачников барахтаются в космической пыли. Ты проводишь отпуск на планетах с идеальным климатом, у тебя не выпадают волосы от жесткого излучения и не портится желудок от опостылевшей хлореллы. И разве трудно предсказать, кто из нас раньше придет к финишу, хоть стартовали мы одновременно.

– Похоже, ты меня упрекаешь в чем-то, – нахмурился начальник станции. – Только не пойму в чем. Кто виноват, что меня возвели в звание адмирала, а ты как был, так и остался рядовым пилотом?

– Рядовым… – пробормотал Эрвин. – Но я так хорошо помню обстоятельства, при которых мы расстались, словно это было вчера. Айса нет уже. Я… Что такое, в сущности, я сегодня? Пилот-неудачник со стажем. И лишь тебя возвели в адмиралы, – он исподлобья взглянул на Астора и, словно очнувшись, качнул головой. – Не обращай внимания на мои слова. Я иногда люблю поговорить сам с собой. Знаешь, собственные неудачи раздражают тем сильнее, чем заметней чужой успех. А ты само воплощение благополучия, Астор, вот меня и заело немного. Мне бы твои нервы… – Он улыбнулся, и улыбка эта вышла какой-то беспомощной. – Ты спокоен, будто ничего не произошло, а я уже не могу так. У меня дрожат руки, и ничего с этим не поделать. То, что вы с инспектором рассказали, невероятно. Боюсь, мы сейчас просто не в состоянии осознать, насколько это опасно.

Начальник станции равнодушно пожал плечами:

– Нам с тобой трудно судить об этом. Мы практики, а не ученые. В моей голове, например, просто не укладывается, как можно взорвать огромную планету с помощью одного грамма какого-то вещества. И, самое главное, во имя чего? – он бросил на собеседника испытующий взгляд.

– Ты счастливчик, Астор, и рассуждаешь как счастливчик. А во вселенной миллионы людей, которым нечего терять, – задумчиво проговорил Эрвин. – Они готовы пожертвовать многим, чтобы хоть ненадолго ощутить себя всесильными. Сознание власти над чужой жизнью пьянит посильнее любого наркотика, не так ли?

На какой-то миг перед ним возникло видение: неподвижный человек раскинулся в росистой траве, в его застывших глазах отражается оранжевый туман, в них застыла мольба и почти детское непонимание того, что произошло.

Эрвин встретил острый, настороженный взгляд Астора и понял, что он тоже помнит и это поле, и этого человека. И еще Эрвин понял, что, покуда они живы, то далекое утро всегда будет стоять между ними, разделяя несокрушимой стеной.

– Почему ты не спрашиваешь меня ни о чем? – отведя взгляд, тихо спросил Астор. – Мы ведь думаем сейчас об одном, верно? Это была просто нелепая случайность, тогда, пятнадцать лет назад…

– Оставь! – сказал Эрвин. – Пятнадцать лет назад меня это интересовало, теперь нет. Теперь я сыт по горло собственными проблемами. К тому же… – он помедлил, подыскивая слова, – я не уверен, что ты ответишь так, как мог ответить тогда. Я помню твое растерянное лицо, Астор, помню, как ты не мог глядеть нам в глаза. Теперь же ты спокоен, уверен в себе, и не ты, а я робею, поглядывая на твои адмиральские нашивки.

– Дались тебе эти нашивки! – с трудом сдерживаемое раздражение прорвалось в голосе начальника станции. – Да не будь я адмиралом, ты бы вовек не узнал того, что можешь узнать сейчас.

– Уж не собираешься ли ты подсказать, где стоит искать рудники с алланитом?

– Не паясничай! – оборвал его Астор. – По моему глубокому убеждению, Служба безопасности затеяла эту комедию с поисками исключительно ради проформы. – Приблизив лицо к собеседнику, он понизил голос: – Я говорю так потому, что собственными глазами видел штольни на Эррее. Они заброшены давно, хотя жилы там перспективные. Думаю, парни из Службы безопасности не хуже моего понимают: те, кто затеял всю эту возню с алланитом, уже имеют то, что хотели иметь.

– А если ты ошибаешься? – спросил Эрвин. – Если мы все-таки найдем рудники?

– Нет, – сказал Астор. – Искать надо не там. Я не хотел говорить об этом при всех, чтобы не наживать врага в лице этого солдафона. Но тебе советую завтра подыскать любую убедительную причину, вернуться обратно и не тратить зря ни сил, ни нервов.

– Спасибо за заботу! – сказал Эрвин. – Только вряд ли я воспользуюсь твоим советом. Ты ведь не знаешь, – горькая улыбка тронула его губы, – на Северной базе меня окрестили неудачником. Если мне на этот раз улыбнется счастье – я наконец-то утру нос своим коллегам. А если прав окажешься ты – что ж, за такую неудачу с меня никто не взыщет, ведь признанные асы тоже вернутся ни с чем.

– Я хотел помочь тебе, – в голосе начальника станции было сожаление.

– Это мой шанс! – упрямо повторил Эрвин. Он поднялся, немного помедлил, перед тем как пожать протянутую адмиралом руку, и, круто повернувшись, вышел из отсека.

* * *

По бортовому времени Центральной пограничной станции было около часу ночи, когда неразличимая в сумраке шлюзовой камеры тень бесшумно скользнула внутрь тоннеля, ведущего к одному из кораблей. Неизвестный замешкался у входа, затем, не зажигая света, проник в кабину пилота. Здесь он быстро отыскал люк, ведущий к реактору, и вскоре оказался под трубчатыми сводами двигательного отсека. Тут было прохладно, толстый слой инея покрывал внутреннюю сторону обшивки, за которой дышало вечным холодом бесконечное, усеянное звездами пространство.

Внезапно человек услыхал звук шагов, в отсек проник рассеянный свет, вспыхнувший в пилотской кабине. Неизвестный отступил за выступ дюзы и затаился.

* * *

– Хотел бы я знать, черт побери, что вы делаете на моем корабле в такое время?! – закричал Эрвин на астронома, испуганно вжавшегося в пилотское кресло. Застигнутый врасплох бородач лихорадочно пытался отстегнуть ремни, пальцы его дрожали, лицо багровело от мучительного смущения.

– Простите меня! – пробормотал он. – Я ничего здесь не тронул, боже упаси. Но, знаете, до того хочется иногда посидеть в таком кресле и почувствовать себя пилотом! Конечно, это ребячество, но я не мог побороть искушения.

– Но почему вы избрали именно мой потрепанный «Персей»? – остывая, спросил пилот. – Ведь к станции пришвартовано столько первоклассных кораблей?

Астроном наконец отстегнулся и пулей вылетел из кабины. Уже взявшись за поручни трапа, торопясь, как нашкодивший школяр, он проговорил:

– Не обижайтесь, Эрвин, но то исторические корабли. Имена их капитанов занесены в каталоги космонавигацин, и вступать на их палубу из праздного любопытства было бы святотатством.

– Ну да, а мы с «Персеем» ничем не знамениты, с нами можно не церемониться, – договорил за него Эрвин. – Проваливайте отсюда, вы, несостоявшийся пилот, и пеняйте на себя, если я еще увижу вас в кабине неисторического «Персея».

Не дожидаясь повторного приглашения, бородач скатился по трапу и растворился в сумраке переходного тоннеля.

Эрвин отыскал в корабельной аптечке успокоительные таблетки и, погасив свет в кабине, вышел в коридор. После последней аварии в районе звезды Спектора, когда он чудом спасся, подобранный случайным грузовым кораблем, несколько суток проболтавшись в открытом космосе в жалкой скорлупке спасательной капсулы, Эрвин уже не мог заснуть без привычного снадобья.

Проглотив таблетку и дожидаясь действия лекарства, он не спеша шел по коридору мимо плоских выступов люков и массивных ребер переборок. Их было уже немало позади – похожих друг на друга станций и баз, – разбросанных в пустыне космоса островках чужой жизни, в которую он вступал ненадолго как гость и покидал без сожаления.

В редкие минуты вынужденного безделья он старался не думать нп о чем, однако всплывавшая из самых глубин его одиночества боль словно будила внутри безжалостный голос, с равнодушием палача повторявший один и тот же вопрос: когда тебе наконец повезет, Эрвин?

Жена бросила его после первой аварии, их дом был уже пуст, когда он с обожженным лицом и телом, покрытым рубцами шрамов, заново учился ходить в госпитальном парке. С тех пор Эрвин уже не заводил семьи, а друзей, которых и без того было немного, избегал, физически не перенося бичующей сострадательности их взглядов. У него был лишь один близкий человек – Айс. Во время их нечастых встреч было больше молчания, чем слов, их связывала настоящая мужская дружба, без излишних сентиментов, когда люди остро ощущают потребность друг в друге, потому что вместе они сильнее.

Смерть Айса потрясла его. Эрвин сам попросился в дальние рейсы, надеясь, что одиночество исцелит боль. Однако шли годы, а боль не умирала, и в жизни его мало что изменилось. Судьба словно избрала его жертвой немыслимых испытаний. Он перенес еще пять катастроф. Эрвин был одним из немногих, кто знал, что происходит, когда на корабле взрывается реактор, кому довелось совершать вынужденную посадку на планетах с ядовитой атмосферой или в одном скафандре бросаться в космическую бездну, надеясь лишь на чудо. И если бы когда-нибудь он вздумал рассказать о пережитом в такие мгновения, это был бы рассказ о всех кругах ада. Но Айса не было, а никому другому поведать этого оп не мог. Обычно после нескольких подобных катастроф пилота списывали с корабля из-за серьезных нарушений в психике. По осматривавшим Эрвина медикам всякий раз оставалось только изумляться феноменальным особенностям его организма и самообладанию.

Разумеется, пилотов, в послужном списке которых значилось несколько аварий, независимо от того, считали их коллеги героями или неудачниками, начальство не очень жалует, и руководители Северной базы в этом отношении исключением не были. Они не раз предлагали Эрвину перестать испытывать судьбу и заняться другим, более безопасным делом, но тот был упрям и откровенно груб, когда об этом заходила речь. В конце концов боссы оставили его в покое, отдав самый старый на базе корабль и поручая самые тяжелые и бесперспективные рейсы.

…Незаметно для себя он оказался в дальних, затемненных закоулках станции. Налет пыли на стенах и выступающей крышке массивного бронированного люка говорил о том, что люди бывают здесь нечасто. Эрвин уже собирался повернуть обратно, когда за толщей этого давно не открывавшегося люка послышался шорох. Он прислушался. Изнутри кто-то словно царапал металл когтями. Эрвин тотчас подумал о кошке. Но на подобных станциях категорически запрещалось держать животных. Да и кому могло прийти в голову прятать кошку за бронированной плитой? Пилот взялся за рукоятку, но люк не поддался, только вверху бесшумно замигало табло, сообщающее, что замок отпирается кодом – набором слов, произнесенных во встроенный в стену микрофон. «Странно! – подумал Эрвин. – К чему такие предосторожности на обычной станции? Уж не обзавелся ли за эти годы Астор пороками Синей Бороды?»

Шорохи за стеной стихли. Эрвин изо всех сил дернул за рукоятку, но люк даже не дрогнул. Вдруг изнутри кто-то отчетливо постучал по обшивке чем-то металлическим. От неожиданности пилот даже отпрянул от стены.

– Что за чертовщина?! – пробормотал он. Простейшим выходом из положения было, конечно, пойти и рассказать обо всем Астору. Но меньше всего ему хотелось видеть сейчас начальника станции. К тому же годы одиночных полетов выработали в нем привычку самостоятельно искать ответ на самые неожиданные вопросы. После некоторых колебаний Эрвин снял с бедра излучатель и пристегнул его к запястью. Он прицелился намного выше того места, откуда слышался стук, и без особой надежды на успех нажал на спуск. Выстрел оставил лишь белую отметину на прочном металле. Эрвин переключил оружие на максимальную мощность и снова выстрелил. На этот раз луч пробуравил стену основательней. Эрвин стал выпускать заряды один за другим, целясь в ограниченный сектор, и в этом месте обшивка раскалилась докрасна. В ноздри ударил резкий запах плавящегося металла.

В конце концов в стене образовалось несколько тонких, словно гвоздем пробитых отверстий. Приблизив лицо к этому решету, Эрвин смог крикнуть:

– Эй, кто здесь?

Послышался металлический скрип, словно проворачивали болт, плохо входящий в резьбу. Эрвин повторил свой призыв. С другой стороны донеслось приглушенное:

– Здесь Эрториус, серия «Венера»-4057.

Эрвин облегченно вздохнул. Отвечал робот, очень старый автомат, судя по серии, один из последних могикан, выпущенных в конце минувшего столетия филиалом фирмы «Эрториус» на Венере. «Похоже, я переусердствовал, – подумал Эрвин, глядя на продырявленную стену. – Теперь Астор вправе предъявить счет за испорченное имущество». Он сунул излучатель в кобуру, растирая занемевшую кисть, спросил:

– В чем дело, Эрториус?

– Не понимаю вас, не понимаю вас… – как заведенный, стал повторять робот. Эрвин вспомнил, что представители этой древней серии обладают ограниченным словарным запасом и общение с ними требует четко сформулированных мыслей.

– Зачем ты стучал? – спросил он.

– Опасность, – металлическим равнодушным голосом вновь стал повторять робот. – Опасность…

Эрвин задумался. Внезапно его осенило: ведь тот, кто запирал здесь Эрториуса, должен был произнести при нем код. Это можно было делать, не опасаясь, что тот выберется наружу – в большинстве подобных систем изнутри действовал совсем другой пароль. Это был по-тюремному надежный запор.

– Назови входной код! – сказал Эрвин.

– Праздник огня – три, – ответил робот. – Праздник огня – три.

Эрвин произнес это словосочетание в микрофон, но люк не поддавался. Пилот выругался – он вновь не сделал скидки на ограниченный лексикон Эрториуса.

Три раза он четко повторил код, замок щелкнул, и робот, предусмотрительно откатившийся вглубь отсека при появлении человека, поразил Эрвина своей запущенностью.

В помещении стоял отчетливый запах сгоревшей изоляции, оно оставляло гнетущее впечатление побоища. На металлическом полу валялись остатки приборов. Вдоль стен выстроились отслужившие свое роботы. Они были куда новее Эрториуса, некоторые выпущены всего год-два назад, судя по номерным знакам на груди, однако находились в более плачевном состоянии. В напичканных сложными приборами внутренностях некоторых автоматов еще не все пришло в негодность, при появлении Эрвина эти словно парализованные создания зашевелились, кто-то произносил бессвязные отрывочные слова, кто-то поднимал конечности, словно моля о помощи.

В углу стоял массивный контейнер. Эрвин направился было к нему, но на его плечо легла тяжелая металлическая рука Эрториуса.

– Опасность, – вновь забубнил робот. – Опасность…

* * *

Утром следующего дня Генрих Астор, одетый в парадную форму, торжественный, но необычно бледный, в сопровождении инспектора вошел в центральный отсек и занял привычное место за пультом. Инспектор отпустил очередную соленую шутку, Астор поморщился и включил связь с кораблями.

Вглядываясь в изображение пилота на экране, он задавал несколько стереотипных вопросов о самочувствии, сообщал о секторе поиска, доставшемся по жеребьевке, знакомил с метеоритной обстановкой на маршруте, после чего инспектор бросал в микрофон грубоватое ободряющее напутствие. Когда очередь дошла до Эрвина, на экране неожиданно заплясали густые помехи.

– Центральная пограничная вас не видит, «Персей», – недовольно произнес Астор. – Что со связью?

– «Персей» отвечает Центральной пограничной, – услыхал он спокойный голос. – Не удивляйся, Астор. Я ведь не первоклассный пилот. И корабль у меня потрепанный, с ним и не такие чудеса приключались. Ручаюсь, после этого рейса мы оба пойдем в капитальный ремонт.

Если бы сидящий рядом с Астором инспектор был повнимательней, он мог бы заметить, что эти безобидные слова заставили адмирала вздрогнуть. Но инспектор не сводил глаз с волнистых полос на экране, и быстро овладевший собой начальник станции спросил:

– Почему ты не предупредил о неисправности? С такой связью выходить на поиск рискованно.

– Слишком много на «Персее» неисправностей, чтобы предупреждать о каждой, – отозвался Эрвин. – Давай координаты, а остальное пусть тебя не волнует.

Астор бросил взгляд па инспектора. Тот равнодушно пожал плечами.

– Ладно! – сказал Астор. – Только знай, я не несу ответственности за безопасность такого полета.

Он сухо сообщил необходимые данные, а инспектор пророкотал:

– Я готов поставить один к десяти, парень, что именно ты найдешь рудники. В подобных играх никогда не везет признанным асам!