Текст книги "Город сестёр (СИ)"

Автор книги: Юрий Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

Шило с покойниками не церемонился. Расстёгивал боковые стяжки и просто вытряхивал тех из бронежилетов. Снятые броники кидал на песок. Пашка носил их в лодку как по конвейеру. Видно было, что Шило не первый раз занимается таким делом.

Закончив с бронёй, он принялся раздевать мертвяков догола и всю одежду тоже бросал не берег. Пашка собирал её и тоже сваливал в лодку. Причём одежду, которая была на пуговицах, или слишком плотно прилегала к телу, Шило даже не пытался расстегнуть. Он просто взрезал её ножом и полученную тряпку бросал в общую кучу. Только камуфляж и ботинки не портил. А так – всё шло под лезвие.

Паша не выдержал, поинтересовался.

– А это-то хламьё зачем?

– Многие в швах прячут жемчуг и спораны.

– Спо... Что?

Шило выпрямился.

– Мужик, ты задаёшь какие-то беспонтовые вопросы. Если хочешь спросить что по делу – спрашивай. Я всегда отвечу. Но ты же вечно интересуешься какой-то, бля, бодягой.

И продолжил деловито оголять покойников. Когда закончил с последним, приказал.

– Теперь топим.

Взял парочку этих жутких пупсов с окровавленными головами подмышки и понёс к воде. Оглянулся.

– Чё стоишь? Помогай давай.

Пашка впрягся в главаря. Используя его голые ноги как оглобли, поволок того к реке.

Шило уже забросил своих чуть ли не на середину. Взялся за свежего, возмутился.

– Череп. Тяжёлый, сука.

Он взял его за ноги, крутанул вокруг себя и метнул в мутный поток. Кровь из раздробленного затылка разлетелась веером. Часть попала на Пашку.

Шило поторопил.

– Не стой. Шевелись. Время не резиновое.

Потопив всех жмуриков, Шило пошел к пикапу, залез в кузов и сбросил на песок три патронных цинка. Удовлетворённо хмыкнул.

– Как мы удачно повоевали! А?

Пашка огрызнулся.

– Ты что ли воевал?

– Ну ладно тебе. Ты думаешь, я не заценил? Не-е, мужик, я заценил. Ты суровый кадр. Оставайся с нами... С Бабкой не пропадёшь. Она знаешь, какая умная! Да ещё и сенс. Кстати – а как тебя зовут.

– Павлом Дмитриевичем.

– Ага. Ну ладно. Побудешь Пашей... Пока не перекрестим.

Шило, ухнув, рванул пулемёт вместе с самопальной стойкой. Железо застонало и оторвалось куском от днища кузова как лист картона.

– На, – опустил он пулемёт вниз. – Хорошая вещь. Корд. Осторожно, не поцарапай.

Паша, тихо матерясь, потащил эту загогулину волоком к лодке. Около неё и оставил, не зная как пристроить.

Шило уже осмотрел кабину, шаря в бардачке и под сиденьями. Под водительским он обнаружил пистолет Стечкина в самодельной брезентовой кобуре, аккуратно завернутый в чистую тряпицу.

– О! – Восхитился он. – Это да! Это находка! – Задумался на мгновение.

Потом протянул оружие Пашке.

– На. Это твоё. Такой ствол дорогого стоит. Из него можно за сотню метров уконтрапупить. Тем более с твоим талантом.

Пашка, как любитель оружия, подарок оценил. Но засомневался.

– Спасибо, конечно, но... Я бы не хотел конфликтовать с властями. Разрешения-то нет.

Шило посмотрел на него с глубочайшим сожалением.

– Слушай Паша... Ты посмотри вокруг – какие, нахрен, власти? Здесь одна власть – власть Улья. Или ты вооружён и защищаешься, или ты тупо дохнешь. Третьего тебе никто, бля, не даст. Ты что, ещё не понял, что ты не на Земле?

– А,... – Пашка слегка офонарел. Сипло спросил севшим голосом – А где мы?

– В Улье, мужик. Мы в Улье.

– То есть... Э... Мы на другой планете?

– Да что же ты такой сложный! Это не планета. Это У-лей... Ладно. Держи ствол. Пользуйся и не парься. – Шило сунул ему трофей. – Потом тебе Бабка всё объяснит.

Пашка выщелкнул обойму – полная. Пока разглядывал игрушку, его товарищ в бардачке нашел к ней ещё и запасную. Тоже подал Павлу.

– На! Ну что, счастлив? Тошнота, поди, сразу прошла?

Дугин усмехнулся над этой незатейливой шуткой. И они полезли в "Газель".

– Так, что тут у нас? – Приговаривал Шило. – Что это?! Два мешка и всё?! Нищета сраная! Поди, всё на наркоту спускают вчистую. Уроды.

Павел пошарился в кабине и ничего не нашёл, кроме блока сигарет. Спросил.

– Это нужно?

– Не. Только место займёт. Пошли веники вязать.

Они отошли метров на двадцать и аккуратно наломали ивняка. Шило начал заметать следы, постепенно отступая к лодке.

Закончив и довольно оглядев результат, он поднял станковый пулемёт и аккуратно устроил его вдоль борта, рваными краями жести над водой.

Потом, разувшись, он сначала руками, а потом ветками, убрал следы от вытащенной на берег лодки. "Поднялся на борт", обулся и не спеша погрёб к другому берегу, где их уже ждали Бабка и Короткий. По дороге объяснял.

– Сейчас там, – кивнул на заметённый берег, – стало непонятно, куда народ подевался. Кто стрелял? Откуда стрелял? Что ваще произошло? Со временем разберутся, конечно. Но время, это наше, блин, всё. У нас вечно счёт на секунды идёт. Пока их ищёйки разнюхают тему, мы уже уйдём.

– Чьих – Их?

– Муров. Тебе же сказали.

– Где Мария? – Первым делом на берегу спросил Дугин.

– В машине. Уснула наверно. Намаялась. – Успокоила Бабка.

– Ничего, что она там одна?

– В округе, на расстоянии километра, никого нет, – успокоила Бабка.

Ткнула пальцем в АПС, точащий за поясом.

– Трофей?

– Ага.

– Одень правильно. Это на бедро крепится.

Пашка завозился с пистолетом, навешивая кобуру на ремень и застёгивая стропы на ляжке. А Шило, с улыбкой до ушей, таинственно сообщил.

– Чо щас скажу – охренеете.

– Ты про эту дуру? – Спросила Бабка, указывая на полутораметровую стальную букву "Г" в лодке.

– Та не!... Короче. Этот шустрик, – он кивнул на Пашку, – уложил Черепа... И-и...

– Ну, говори, не тяни, – пристрожила Бабка.

– И Стикса! И Брута! Прикидываете?!... За минуту укокошить Черепа, Стикса и Брута!

Шило, глядя на вытянутые физиономии подельников, хохотнул.

– Ну, как вам?!

– Ты их точно узнал? – Спросила Бабка.

– Да куда уж точнее. Их рожи на каждом столбе в Полисе висят. У меня даже одна листовка в рюкзаке.

Неразговорчивый Короткий мрачно произнёс сакраментальное.

– Ни фига себе...

Потом добавил.

– Надо было хоть головы отрезать.

– Нет, – не согласилась Бабка, – не надо.

Пашка заинтересованно слушал.

Та продолжила.

– Премия за каждого по сотне споранов...

– По сто пятьдесят, – поправил Шило.

– Да хоть по двести. Ну, получит герой награду. Ага. А дальше? На него же вечный сезон охоты откроют. Оно ему надо?

– Во! И я так же подумал! – Добавил крепыш.

– Молодец. Правильно подумал, – одобрила глава и скомандовала.

– Так. Ладно. Машина к воде не пройдёт... Отстегните прицеп и волоките его сюда. В округе пока тихо. Спокойно погрузимся.

Мужики пошли вверх по склону. А Бабка внимательно посмотрела на Пашку и сказала непонятное.

– Нет, не дар... Странно... Ты наверно раньше много охотился?

– Ну да, – признался Дугин. – Я охотник. И стрельбой занимался в секции... Из лука.

– Вон оно как... Ну, лук-то мы тебе найдём.

Лавируя между осинок, по склону берега спускались мужики, толкающие перед собой небольшой, низкий одноосный прицеп. Явно самодельный.

Бабка посмотрела оценивающе на Пашку, потом на загруженную лодку и решила.

– Ты иди к джипу, – ткнула пальцем на кусты. – Тут будешь только мешаться.

* * * 3

Пашка вылез из прибрежного мелкого осинника и подошел к конструкции, которая гордо называлась «джипом». Да, действительно – джип. Только увлёкшийся стриптизом.

Багги, короче. Приземистая и широкая трубчатая рама на колёсах.

Рядом с колесом стояли их рюкзаки и Пашкино оружие.

В заднем, видимо багажном отделении, на откидном креслице сидела Маша, положив под себя свою шубейку.

– Ты как? – Озабоченно спросил Павел.

– Вроде – нормально. Странно как-то всё.

Она выглядела действительно неплохо, для человека пережившего тяжелое ранение.

– Дядя Паша, как вы думаете – где мы?

– Не знаю, Машенька, не знаю. Они, – он кивнул в сторону реки, – говорят, что мы уже не на Земле. Я как-то... Верю.

– Они меня чем-то напоили. У меня дыра в ноге заживает. Прямо на глазах.

Она продемонстрировала место ранения. Выглядело это так, будто рана нанесена неделю назад. Не меньше. Даже тонкая плёночка новой кожицы появилась на месте оторванного куска мяса.

– А от Борькиного укуса совсем ничего не осталось.

Показала Пашке руку.

– Подождите, – вдруг дошло до Марии, – как это "не на Земле"? А где, тогда?

– Я не знаю. Обещали потом объяснить.

– Когда потом?

Паша пожал плечами.

Мария спросила стеснительно.

– Дядь Паша, у нас есть что пожевать?

Пашка засуетился.

– Сейчас Машенька, сейчас. Ветчинку будешь?

Та покивала.

Сквозь кусты проломились Шило с Коротким, волокущие тяжело гружённый прицеп. Пашка бы его даже с места не стронул. А эти прут, как коляску с младенцем.

Бабка, шагала следом налегке.

Дугин поинтересовался, – А пулемёт, что – бросили?

– Ну да! – Откликнулся Шило. – Такую дорогую штуку бросать? Мы же не миллионеры.

Ткнул под днище телеги – Ствол снизу привязали... Как она там? – Указал глазами на Марию.

– Нормально... Ест.

Короткий пристегнул прицеп к фаркопу. Бабка залезла за руль. Шило легко, как пушинку, вытащил жующую бутерброд Машку из багажника и перенёс её на нормальное заднее сиденье, за водителем.

– На моём месте поедешь. Пока.

Сам забрался в багажник на откидуху.

– Ну, залазь, чего стоишь? – Скомандовала Бабка Дугину и нажала кнопку на панели.

Дугин сел за Коротким, рядом с Машей. Тронулись.

Багги катила почти бесшумно, только сучки под колёсами потрескивали.

– Электромобиль? – Спросил Павел.

Ответил Короткий.

– Нет.

А Бабка поинтересовалась.

– Разбираешься в машинах?

– Автодор закончил. Специальность – автостроение. Последние девять лет на автосервисе работал, управляющим. Ну и автоэлектриком. Да и по остальному – тоже.

Флегматичный и молчаливый Короткий оживился.

– Там, – он ткнул в сторону капота, – у меня стоит эм сто четвёртый, от мерса. Два и восемь куба, двести сорок лошадей. Не новый, правда. Но я его перебрал. Работает как часы.

– Со сто четвёртым я сталкивался. Шесть цилиндров в ряд?

– Да! А что... Место не ограничено.

Бабка, выруливая вокруг небольшого холмика, хмыкнула.

– Ну, всё! Наконец-то Короткий нашёл родственную душу.

Короткий отмахнулся. Продолжал хвастать.

– На моторе гидронасос. На каждом колесе гидродвигатель. Понял?

– А почему – так?

– Вес! У меня получается – минус коробка со сцеплением, минус карданы, минус мосты с дифференциалами. Ну и минус несущий кузов. При повреждении, например, попадании снаряда...

Пашка перебил.

– Что-то я не удивляюсь.

– Да, – согласился Короткий, – тут это обычное дело. Тогда нам, только пробитые шланги поменять и, в любом случае, до места доберёмся. Двигатель в бронированном корпусе. Тут все дураки бронируются целиком. Ты сам видел. Но это нерационально. Крупный калибр броню всё равно прошивает, а от элитника никакая броня не спасёт. Он танки как семечки хрупает.

Бабка согласно покивала. А Короткий продолжил.

– Эти их, увешанные железом крокодилы, теряют подвижность. У меня же скорость до двухсот. Причем без перегрузки двигателя. И маневренность как у велосипеда. Покажи Бабка.

– Держитесь.

Бабка крутанула руль. Машина вильнула влево и пошла боковым юзом, почти мгновенно поменяв направление. Прицеп задрал один борт, чиркнул боковой дугой по траве, но тут же нормально встал на оба колёса.

Маша вскрикнула, схватилась за потолочную дугу.

Короткий поинтересовался у Пашки.

– Ну как?

– Серьёзный агрегат. Глушак сам собрал?

– О! Да. По принципу оружейного. Мощность забирает солидную, но зато двигаемся почти бесшумно. А здесь это очень важно. У заражённых, зрение плохое. Но зато слух как у кошек.

– Это у зомбаков, что ли?

Бабка прокашлялась.

– Зомбаков, говоришь? Так. Наверно пришла пора вопросов и ответов. Минуточку...

Двигатель чуть громче загудел и машина взобралась на шоссейную насыпь. И сразу же скорость возросла.

– Так вот, – продолжила она, – вопрос первый. Куда вы попали? Ответ. Это Стикс. Ад. Чистилище. Преисподняя. Или просто – Улей.

Второй вопрос. Что такое – "Улей"? Второй ответ. Это не другая планета. Потому, что Улей – плоский. Это такой особый мир. В нем понадергано кластеров, из разных кусков, из разных Земель.

Третий вопрос – почему не с Земли, а с Земель? Третий ответ. Потому, что Земель, много, только они в разных мирах. Или в разных временах. Я в этом не разбираюсь. Например, все талдычат о какой-то "Великой войне"...

Шило уточнил – Великой Отечественной Войне.

– Да, – согласилась Бабка. – А вот у нас никакой "великой" не было. Нет, конечно небольшие конфликты были, но общемировой нет. Понял?

Пашка ошеломлённо молчал. У Марии глаза стали раза в два больше.

Бабка продолжала.

– Это основные необходимые сведения. Кластеры иногда перезагружаются. Старый исчезает, на его месте появляется новый, с иголочки. По времени – неодинаково. Где чаще, где реже. Некоторые не перезагружаются вовсе. В один из таких мы направляемся. Это Стабы, то есть стабильные. Вот такая география.

– А... Начал Пашка.

– Как вернуться назад? – Перебила его Бабка. – Никак. Назад дороги нет. Я так поняла – у Маши родители погибли?

Маша горько покивала.

– Так вот, на самом деле они не погибли. Живы-здоровы, и спокойно живут в своём мире. И она вместе с ними. Здесь мы все, просто дубликаты, копии... слепки... как тебе угодно. Да даже если бы возникла возможность вернуться, никто бы не согласился.

– Почему? – Спросил Паша.

– Это следующий вопрос. Какой там, по счёту? А, неважно... Дело в том, что мы все заражены. В этом искусственном мире все пришедшие заражаются спорами особого грибка. На самом деле это конечно не грибок... Короче, там всё сложно... От этого люди превращаются в монстров. Потом начинают друг друга жрать. Жрут и растут, жрут и растут... и крепчают, и бронируются. От первых, самых слабеньких – "Пустышек", до самых мощных – "Элитников".

– "Элитники", это что?... Это великаны?

– В принципе – да. Но это не люди. Это твари. Чудовища. Ничего человеческого. Что-то среднее между гориллой и динозавром. Причем все разные. Со временем сам убедишься.

– А эти... Муры?

– Муры, это хуже тварей. Они охотятся на людей.

– Тут разрешено рабство?

– Тут всё разрешено. Но Мурам рабы не нужны. Разве что женщины... Они нас сдают на органы Внешникам. Те – твари ещё хуже чем Муры. Подробности пропущу. Главное, запомни – Муры, внешники, заражённые – все они враги и их надо убивать. Не вступать в переговоры, не верить обещаниям, никаких контактов кроме огневых, никакой жалости. Их надо убивать. Убивать, убивать, убивать. Не можешь убить – беги. Понял?

– Да... ... Боже. Как вы тут живёте... А почему назад, мы бы не вернулись?

– Потому, что мы заражены. Короткий, покажи.

Короткий снял шлем, и слегка наклонил голову.

– Видите две шишечки? Как две дольки чеснока. Видите?

И Павел, и Мария покивали.

– Это у всех.

Новички ощупали свои затылки. Да. Новообразования были и у Дугина и у Машки. Бабка продолжила.

– Мы не становимся тварями, потому, что у нас, у тебя, у меня, есть иммунитет к заразе. Но она из нас никуда не делась. Такие как мы, это ошибка программы. Дефект какого-то эксперимента. Что-то там пошло не так, и получились такие как мы – имунные. Но если тебе удастся вернуться... И даже если ты попадёшь точно в свой мир... То тот мир погибнет. Весь. Всё живое весом больше примерно пятнадцати килограмм превратится в тварей. Всё, что массой меньше, будет съедено. Это тоже понятно?

– Так это выходит, что – мама и папа живы?

– Конечно! Погибли только их копии.

Машка удивлённо посмотрела на Павла.

– А как же мы?

Ответила Бабка.

– А нам надо как-то выживать. Вот и крутимся, как можем.

Мария испуганно поглядела на Павла.

– Дядя Паша...

Бабка перебила.

– Так, девушка. Давай-ка привыкай без "дядь", и безо всяких "вы".

– Но... Почему?... – Удивилась Маша.

Объяснять взялся Шило.

– Потому, что пока ты тянешь кота за яйца: дя-дя-па-ша... Тебя уже убьют, да ещё и изнасилуют.

Бабка покивала.

– Тут всё подчинено одному – Выживанию. Сплошная война. Поэтому сразу привыкайте. Приедем на место, я вас перекрещу.

– А вот... Маша указала на пробегающие зелёные поля.

Бабка, как всегда опередила вопрос – Тут всегда лето.

Пашка задумался.

– А вот это... То что вы... то есть, "ты"... Сенс. Это что такое?

– Все те, Паша, кто иммунный, получают Дар. Разное получают... Кто-то отхватит полезное. А кто-то глупость полную. Тут уж как повезёт. Мне повезло.

– А у меня какой дар? То, что я хорошо начал стрелять?

– Нет, дружок. Это у тебя не дар. Просто природные способности усилились. Я это чувствую.

– А какой у меня дар?

– Не знаю, дорогой. Я не знахарь. Приедем в Полис, я вас к знахарю свожу, тот определит, – и тут же зашипела – Суки... Уроды... Выследили.

* * *

– Что?! – Встрепенулись все.

– Дроны.

– Далеко? – спросил Шило.

– Пара километров.

Пашка хмуро потянул Сайгу, полез на сиденье ногами.

– Паша, возьми вот это.

Пашка оглянулся. Короткий протягивал ему здоровенную винтовку с оптическим прицелом.

– Там бронебойные. Заряжать знаешь как?

– Нет. Впервые вижу.

– Смотри, – Короткий задвигал рукоятку, – раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь. Семь движений. Понял?

– Давай. Где они?

– Сзади на одиннадцать часов, – подсказала Бабка.

Только он уложил цевьё на трубу дуги, и приложился к прицелу, как над лесом появился чёрный силуэт самолёта. И как-то он, вроде сам по себе, попал в перекрестие. Павел только нажал на крючок и беспилотник вспыхнул огромным шаром огня.

Без промедления Павел передёрнул затвор. Мелькнула мысль – На плече синяк будет во всю харю.

Чуть слева, на высоте метров в пятьдесят, вылетел второй и тут же застрекотал пулемётом. Защелкали пули. И снова – перекрестие прицела, хлёсткий выстрел с характерным пришёптыванием. Дрон медленно завалился на крыло, и, не прекращая вращения, как пропеллер ушёл за лес. Грохнуло, повалил черный дым.

Шило аж взвизгнул от удовольствия.

– Вот так вам, суки!... Нет! Вы видели?! А?!

Пашка сел и увидел...

– Стой! – Заорал он. – Стой!

Кинулся к поникшей головой Машке.

– Машенька, деточка...

Грудная клетка, простреленная справа насквозь, истекала кровью и белела выломанным ребром.

Пашка трясущимися руками пытался сжать края раны, бормоча.

– Господи! Да как же это?! А-а-а, суки!

Машина остановилась. Все заметались. Шило вылетел из багажника с большой брезентовой сумкой.

Бабка выхватила у него этот баул, вытащила большой ватный пакет и приложила к ране, пытаясь остановить кровотечение. Шило подсовывал второй под Машину спину.

Пашка вдруг отчётливо понял, что это не игра, не сон, и он сейчас, вот прямо сейчас, потеряет эту, за несколько часов ставшую ему дорогой, девушку. Отчаяние захлёстывало.

– Приподними руку и держи. Мешает. – Приказала ему Бабка.

Он двумя руками приподнял Машкину правую руку. В голове металось.

– Господи, только не Машка! Господи, возьми меня! Господи, только не эту девочку! Господи!!

Вся команда замерла и глядела на его руки держащие Машину ладонь.

– Да делайте же что-нибудь! Она же умирает!

Короткий сказал.

– К знахарю его вести уже не надо...

Бабка сняла ватный пакет, забрала у него Машину руку и приказала.

– Клади ладони на рану.

– Зачем? – Удивился он бездушности и бессмысленности этого приказа.

– Не спрашивай, мать твою! – Рявкнула Бабка. – Быстро, руки на рану! Ну!

Пашка приложил ладони к дыре.

– Закрой глаза и лечи её!

– Да как?!!

– Тьфу ты бл*дь! – Выматерился Шило.

– Закрой глаза! Жалей её! Сильно жалей! Пожелай, чтобы она выздоровела! – Кричала Бабка.

Пашка в последней надежде закрыл глаза и пожелал.

И внезапно увидел... почувствовал... ощутил... непонятно как, и Машкино тело, и её боль, пульсирующую в ране, и силы уходящие из неё вместе с жизнью. Приоткрыл глаза. Вокруг его ладоней колыхалось и искрилось маленькое полярное сияние. Он снова зажмурился и отдал Машке свою силу. Всю. Без остатка.

* * *

Сознание медленно и нехотя возвратилось. Он застонал и со второй попытки открыл глаза.

Над ним стояла Бабка со знакомой флягой.

– Пей.

Паша покорно сделал глоток. Уже привычно скривился. И уронил голову на подушку.

Вдруг он вспомнил всё. Попытался вскочить, но руки подломились, и он чуть не грохнулся на пол.

– Лежать. – Скомандовала Бабка, прижав его к постели.

– Как Маша?! Как она?!

– Как-как. Нормально она. Не суетись.

– Где она?

– Наверху. Спит наверно.

После живца стало намного легче. Через пару минут он, хоть с трудом, но сел. Потряс головой.

– Что со мной?

– Да ты, вроде как, копыта попытался отбросить. Но неудачно.

– Где Маша?

– Да я же говорю – наверху в спальне.

Павел огляделся. Он лежал на кожаном диване, в большой гостиной. Слегка ныло отбитое снайперкой плечо. За окнами вечерело.

– Мы где?

– На "Богатой даче".

Название ничего не говорило. Он поискал глазами, где это "наверху" и обнаружил лестницу на второй этаж. Осторожно встал и, стараясь не потерять равновесие, пошел туда. Поднявшись на пять-шесть ступеней, он понял, что таки переоценил свои силы и стал заваливаться, цепляясь за перила. Перед глазами закачалось и поплыло.

Его подхватили. С одной стороны Бабка, с другой Шило. И потянули наверх, понимая, что пока тот не увидит Марию – не успокоится.

В спальне, на белых простынях, укрытая одеялом в белоснежном пододеяльнике, лежала Маша. Рядом с кроватью стоял журнальный столик, на нём пара стопок книг. На этом постаменте покоилась Машина рука.

Увидев Пашку, Мария брызнула слезами.

– Дядя Паша...

Шило огорчённо шлёпнул себя по ляжкам.

– Ну что ты будешь делать! А? Ну вот – что говори ей, что не говори. Тебе же объяснили – никаких "дядь"! А ты снова-здорово!

Бабка подтащила к Машкиной кровати кресло.

– Садись. Лекарь-самоубийца.

Павел тяжело плюхнулся на дерматин.

– Маш. Ты как себя чувствуешь.

– Дя,... – она испуганно посмотрела на Шило, – Паша, я то нормально. А вы... Ты сам, как?

– Да вроде тоже ничего.

– Тётя Ба...

Шило кашлянул, – Хм, хм.

– Бабка сказала, что ты мне свою жизнь отдал.

Пашка удивлённо посмотрел на Бабку. Она пожала плечами.

– Ну, если так и есть. Ты поосторожней давай со своим даром. Учись дозировать.

– У меня дар врача? – Спросил Дугин.

И Бабка, и Шило усмехнулись.

– У тебя дар знахаря, горе луковое.

Шило горько вздохнул.

– Эх. Я так надеялся, что он к нам в команду...

– А вы что знахарей не принимаете?

Бабка тоже вдохнула.

– Да ты и сам не останешься. Знахари живут хорошо. Они сидят в защищённых городах. Им платят за лечение. Власти их не трогают. Благодать.

Маша посмотрела на Пашку жалостливо.

– Дя... То есть, Паша. Вы... Ты же меня не бросишь. У меня тут никого, кроме тебя.

– Мария, вот чего ты несёшь?! – Оскорбился Павел, – У меня ведь тоже никого. Да и вообще! Я что – тварь какая?!

– Ладно, свидание окончено. – Скомандовала Бабка. – Ты – спи дальше. А ты – вниз и тоже ложись, отдыхай.

Маша спросила – А поесть можно.

– Сейчас. Кашу доварю – все поедим. Потерпи немного. Пошли Паша, ещё глотнёшь живца.

После второго глотка Пашка совсем взбодрился и, полежав минутку, побрёл на кухню, где кашеварила Бабка.

На газовой плите стояла и булькала здоровенная кастрюля, литров на семь. Пашка заглянул.

– Каша с молоком?

– Ага. С сухим.

– А это что? Мясо что ли?

– Тушёнка! Белорусская! Высший сорт, – похвасталась та.

– Гречневая каша с молоком и с тушёнкой? Бабка, тебя кто учил готовить?

– Слушай ты, ревизор полудохлый, – оскорбилась Бабка, – ты ещё не пробовал, а уже критикуешь! Следующий раз я тебя заставлю готовить!

– Ухожу, ухожу, ухожу.

Он пошел в гостиную, где у окна сидели мужики и уже играли в нарды. Улёгся на диван. И только расслабился, как влетела Бабка.

– Тревога, мужики. Лампу погасите.

Мужики отработанно, в секунды залезли в броню, одели каски, кинулись к оружию, потом Шило задул лампу. Зашипел.

– Бабка, ты опять голышом воевать собралась?!

– От руберов броник не спасёт... Зато подвижность.

Пашка тоже взял карабин и ждал распоряжений.

– Откуда? – Спросил Короткий.

– Со стороны дороги, – ткнула пальцем Бабка.

– Кто?

– Пара руберов и мелочи штук шесть... Сейчас...

Она сосредоточилась.

– Да. Пара руберов, три топтуна, и прыгунов пять голов.

– А чего паниковать? – Спросил Пашка. – Мы же за стенами. Стены кирпичные. Чего паникуем?

– Для рубера такие стены не преграда.

Пашка понял, что дело нешуточное. Все напряглись до предела. У Шила желваки ходили ходуном.

Бабка поманила Пашку пальцем.

– Возьми снайперку Короткого. Если начнётся, то двух, самых здоровых, бей в глаз. Самое верное место. На мелочь крупный калибр не трать, их мы и из калашей положим. Главное руберов успокоить.

Видно было, что Бабка боится. Когда их догнали Муры, она была абсолютно спокойной. А тут... Даже побледнела слегка.

Короткий протянул Пашке снайперку, а сам вооружился акээмом.

Сидели в темноте и тишине минут десять.

Наконец Бабка выдохнула.

– Уф. Уходят... Уходят в сторону Черновки. Жрать пошли, твари небожии. Ещё немного подождём и тоже будем ужинать.

И тут же взвилась.

– А, мать твою! Каша!

Рванулась на кухню.

Оттуда понеслись маты и проклятия. Мужики двинулись на кухню.

– Ну что?

– Пригорела, – огорченная Бабка выключила газплиту.

Шило приподнял крышку, понюхал.

– Да чё ты паникуешь? Нормальная каша.

– Точно – нормальная?

– Да ладно тебе. Накладывай давай.

Пашка предложил.

– Давайте наверху у Марии поедим. А то ей скучно будет.

– Все согласились.

Пашка достал из рюкзака свой армейский котелок. Мужики посмотрели на него и тоже полезли в рюкзаки. И только Маше положили кашу на фарфоровую тарелку.

Бабка поставила на газ чайник литра на три, и, прихватив кастрюлю с варевом, поднялась следом за мужиками.

Машка проснулась и попыталась сесть, но охнула, сморщилась.

– Лежи, Машенька, лежи, – захлопотал Павел. Подсунул ей под голову ещё одну подушку, подсел с тарелкой и ложкой на край кровати. Нагрёб каши с краю, чтобы не горячо, ещё и подул и поднёс к Машкиным губам.

– Давай золотце.

Она застеснялась.

– Может я сама.

– Ты уже попробовала "сама", – укорила Бабка, – ешь, пока есть кому кормить.

Мария прожевала.

– Ну как? – Поинтересовался Пашка.

– Странная каша. Но вкусная.

– А что я говорила! – хмыкнула Бабка.

Кастрюли смели всю. Только на дне, то, что слега пригорело, оставили нетронутым.

Пашка принёс свой Липтон, сахар и шоколад. Бабка тоже спустилась вниз и вернулась с эмалированной чашкой галет и карамелек. Начали чаёвничать.

* * *

Ну, что,... – очень серьёзно сказала Бабка, отставляя кружку, – надо крестить. Чего ещё тянуть.

Мужики согласно закивали.

Посмотрев на настороженный лица новичков, Бабка добавила.

– Это не больно... Почти.

Шило хохотнул.

– Начну с тебя, – Бабка ткнула в Марию, – потому, что с тобой всё просто. Вообще-то женщины в Улье сами выбирают себе имена. Но если бы вы, ребята, знали, сколько у нас тут "Принцесс", "Рапунцелей" и "Диан"! А всё потому, что пустили это дело на самотёк.

Мужики криво посмеивались.

– Но тут у нас – закавыка. Тебя нашла я...

– Да нет же. Мы ведь сами нашлись. Правда, Паша? – Возразила Мария.

– Не прерывай обряд, – погрозил пальцем Шило.

– Так вот, – торжественно и почти нараспев продолжила Бабка, – тебя нашла я. А я тоже женщина. Поэтому имею кое-какие права. И посему, нарекаю тебя Мария позывным – "Беда".

И перекрестила Машку. Потом трижды перекрестилась сама. На окно.

Мужики следом осенились. Павел подумал-подумал, и тоже сотворил крестное знамение.

Маша сидела удивлённая и даже слегка обиженная.

– Но почему?!...

– Внимание. Объясняю – почему именно "Беда". За три часа пребывания в этом мире тебя укусил заражённый... Раз, – загнула она палец, – Тебе прострелили ногу – два. И тебя чуть не убил дрон – три. Но!...

Бабка многозначительную выдержала паузу.

– Если ты проявишь себя крутой девахой, значит твоё имя будут воспринимать как "Бедовая." Если не будешь давать никому спуску, значит будут говорить, что связываться с тобой – беду наживать. Ну а если так и будешь дырки в пузе считать, да рыдать, то и останешься просто Бедой. Поняла?... – И снова затянула нараспев. – С сегодняшнего дня забудь, что ты была когда-то Марией. Никому не говори своего прежнего имени. Ты – "Беда". И никак иначе. Все те, кто знает её прошлое имя, забудьте его навсегда.

И уже не тожественно, а буднично и деловито добавила.

– Тут попадаются такие дураки, что могут и выстрелить за это дело.

– Теперь с тобой, – повернулась она к Павлу. – Тут всё сложно. Раз ты прикончил Снипера и Брута.

– И Черепа, – добавил Шило.

– Нет, Черепом я его в любом случае не назову. Так вот. Ты можешь взять себе имя убиенного тобой крутого говнюка... Но я сильно не рекомендую этого делать. Возникнет много проблем. Вон мы, с моими соколами, тихо, мирно, без громких имён, никому ничего не доказывая, живём тут уже... если по земному, считай – четвёртый год. И здоровёхоньки.

– Может меня "Стрелком" назвать?... Я же это... Стреляю.

– Идея конечно хорошая. Но глупая. Этих стрелков тут, блин, как Муров нерезаных. Да и вызывающе как-то. Я думала назвать тебя "Пулемётом". Но... Представляешь – "Эй Пулемёт, подай пулемёт"... как-то двусмысленно получается.

Она снова перешла на торжественную напевность. – Так вот! Я придумала тебе имя.

Пашка, прочувствовав момент – встал.

– Нарекаю тебя, раб божий – "Скорым". Потому, что... Ну, короче, ты сам понял... С сего момента ты только "Скорый". И никак иначе. Все те, кто знает его прошлое имя, забудьте его навсегда.

Перекрестилась. Немного подумала.

– Вроде всё... Можно аплодировать?!

Все зашлёпали в ладоши, а Мария похлопала левой рукой по стене.

Бабка скромно раскланивалась.

– Нет-нет. Не благодарите, не надо.

– Это всё серьёзно, – спросила Маша. То есть – Беда.

Ей ответил Шило.

– Тут розыгрыши, как-то... не тово.

А Короткий добавил.

– За розыгрыш тут кастрировать могут... Без наркоза...

– А что, были случаи? – поинтересовался новоиспечённый Скорый.

Все бывалые хмыкнули. Мол, – он ещё спрашивает.

Скорый попросил.

– Бабка, расскажи ещё про это место. Про этот Улей. Там, на дороге, нас так нехорошо прервали.

– Ну, ждать вежливости от Муров, как-то... Давай завтра... Завтра мы устроим постирушки, помывку, обшивку. Пересмотрим трофеи. Я, например, там интере-есный ствол заметила. И тогда, в процессе поговорим. Я сегодня что-то... Не то, чтобы устала... А просто вымоталась как собака. Давайте спать. Дежурим по два часа. Первым в наряд – Скорый. За ним Короткий. Шило, потом ты. Я последняя.

И все пошли спать.

Женщины улеглись в верхней спальне. Беда, так, как и лежала – на кровати. А Бабка на широченной софе.

Мужики разбрелись кто куда. Шило – на диван, в роскошный, почти кремлёвский кабинет. Короткий – в кальянную, на низкую софу. Пашка так и остался на диване в гостиной. Придвинул невысокий, но широкий стол, поставил керосиновую лампу, и принялся чистить оружие, прислушиваясь к шорохам за окнами.

Наверно, пока он валялся в отключке, заодно и выспался. Сонливости – никакой. За час он обработал и Сайгу, и Ремингтон, и АПС. Стечкин был сильно запущен, но не испорчен. Ни ржавчины, ни каверн в стволе. Хороший металл – это главное достоинство оружия.