Текст книги "Город сестёр (СИ)"

Автор книги: Юрий Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

– А что, – согласился Короткий, – это мысль.

– Слушай, Короткий, а вот этот... Корд, одиночными бьёт?

– Ещё как бьёт... – усмехнулся, – Оптика-то у него для чего? Но нужен навык. Нажал коротко и резко отпустил, вот тебе и одиночный.

– Да. Это хорошо. Это я отработаю.

– Ну ладно. Делаем. – Продолжил Короткий. – Сейчас надо где-то пластиковое кресло найти. Или другое, но полегче.

– Пойдём, покажу, – предложил Пашка и повёл Короткого в кабинет.

– Это что ли? – Короткий оглядел офисное вращающееся кресло.

– Ну.

– А что. Давай попробуем.

И поволок кресло в гараж. Рассуждая по дороге.

– Это получится что?... У нас с правой стороны ты и Беда. В случае чего, сзади ты с Кордом. Слева – держит сектор Шило. Впереди – я. А что! Неплохо получается! А ну, позови Беду.

Пашка привёл Марию, и они долго над ней экспериментировали, заставляли сидя на кресле – и пригибаться, и вскидывать АКМ вправо, и привставать. Наконец нашли нормальную высоту, наклон спинки, место для коленок и отпустили девушку.

К вечеру, сиденья были переделаны и забронированы со спины листами жести в несколько слоёв.

– Временно, – сказал Короткий.

Ещё Пашка разрезал свою шубу и сшил, применяя сапожное шило и суровые нитки, ворсистый чехол на Бабкино сиденье. Объяснил Короткому.

– А то обидится ещё женщина. Беде-то вон, какой комфорт создали. Так пусть и атаман тоже на мягком...

– Она не атаман. Она руководитель группы. Начальник. Шеф. Босс. Патрон. Но не "атаман". Ты её ещё "главарём" назови, – пристыдил Пашку Короткий.

Потом они набросали схему пулемётного гнезда и систему складывания самого пулемёта. Так, чтобы он не торчал на виду, как бельмо.

На сон грядущий Бабка заставила Скорого, как и всех, проглотить красную жемчужинку. Не разжёвывая, целиком, и запить раствором гороха. После этого Пашка напрочь отрубился на своём диване.

* * *

Павлу приснилась Кристинка. Она грозила ему пальчиком и говорила – У-у ты папочка, какой. Уехал, и меня даже не поцеловал. Когда ты вернёшься?

Проснулся с ощущением безвозвратной потери. Сердце щемило и слёзы наворачивались, как не крепился.

Посмотрел на часы – двенадцать-двадцать. Встал и побрёл в сортир.

Вышел и услышал странные звуки из спальни наверху.

Тихо поднялся на второй этаж. У окна в коридоре сидел, опершись на автомат, Короткий. Он покачал головой.

– Плачет.

Дугин приоткрыл дверь. Бабка спала, похрапывая, а Маша тихонько всхлипывала.

Пашка вздохнул, подошёл и сел на краешек кровати. Погладил Машку по плечу. Она села, прислонилась к нему, ткнулась головой подмышку. Он обнял эту девчушку, в сущности, ещё ребёнка, поцеловал в макушку.

Посидели так в обнимку немного. Мария вытерла слёзы.

– Мама приснилась.

Дугин покивал.

– Мне Кристина приснилась. Дочка.

– Дядь Паша, как мы жить будем? Мне страшно.

– Ох, золотце... Можно, конечно, сразу – пулю в лоб и не мучиться. А можно прижиться, выкарабкаться, устроиться. Давай выживем. Вдвоём. А? Сколько тебе лет?

– Двадцать два.

– Хороший возраст. Пожалуй, самый лучший.

– А тебе?

– Сорок девять в январе исполнилось... Постарайся уснуть. Я рядом посижу.

Взял Марию за руку, почувствовал её, просканировал, потом успокоил импульсом психику. Беда уснула.

Он вышел в коридор.

– Короткий, мне когда заступать?

– Тебя решили не будить. Ты сегодня... то есть вчера – стал героем. Так что отдыхай. Через полчаса я Бабку разбужу.

– Не надо. Пусть она спит. Ей завтра ещё рулить. Слушай, Короткий, а как тут со временем. На твоих сейчас сколько?

Короткий глянул на наручные.

– Два, тридцать две. Если ты про длину суток, то совпадают до секунды.

– Понятно, – покивал Пашка и перевёл часы.

– Тоскуешь? Дети снятся?

– Да... Снятся... Дочка...

– Поначалу все тут так. Переживают. Потом ничего... Я когда понял – куда попал, да ещё и без ног... И до меня дошло, что возврата нет... Решил прекратить это дело. Зачем всё? Бабка не дала. Она два раза меня от смерти спасла.

– Так ты, что – на протезах? – Удивился Пашка.

– Почему на протезах. Мы же в Улье. Новые ступни выросли. Через три месяца.

– А как ты в Улей-то без ног попал?

– Сюда я попал с ногами. Вынырнул недалеко от Полиса. Посёлок на перезагрузку пошёл. Может слышал – Светлоозёрский. В Тюменской области... Ярковский район. Нет, не слышал?

Пашка отрицательно помотал головой.

– Хороший поселок. Красивый. Богатый... Я там жил. А работал в Ярково. Два километра до школы... Двадцать минут ходьбы.

Короткий задумался.

– А это тебя из-за ног назвали Коротким? – Спросил Скорый.

– Да. Бабка окрестила... Ну вот... Сбежал от тварей. Ночь по лесам прошарился, а утром вышел к городу. Так обрадовался, что таблички "мины" не увидел. Точнее видел, но прочитать не удосужился. Какие могут быть мины в сибирской глуши. Ну и наступил на пехотную... Одну ногу почти по колено оторвало, а на правой – ступню срезало. А тут Бабка с Шилом возвращались из рейда... Я ей сильно должен. Она из-под меня утки выносила. Я за неё любого убью. И свою жизнь отдам, не задумываясь.

– Да... Бабка у вас... То есть, у нас... Удивительный человек. А она кем была раньше?

– А это ты у неё спроси. Захочет – ответит.

Пашка пошёл вниз. Взял свою Сайгу. Вернулся.

– Короткий, ты иди спать. А я подежурю. Всё равно не усну. Если хочешь – я тебя усыплю.

– Нет. Не надо. – Усмехнулся Короткий. – Я и сам справлюсь.

На следующий день все проснулись ни свет ни заря.

Бабка ворчала как старая бабка.

– Почему не разбудили? Опять Скорый бессонницей маялся? А если ему сегодня снова стрелять?

– Да всё хорошо, – успокоил её Павел, – Я нормально выспался.

Она пошла на кухню, набрала стакан воды и проглотила ещё одну зелёную жемчужину. Передёрнулась, как от стакана водки.

Мария вышла из спальни с опухшими глазами. Пошла умываться.

Босс распорядилась.

– Давайте мужики всё обмундирование и оружие сюда. Кроме тяжёлого. До завтрака распределим. А я тут муки нашла немного и яичный порошок. Сухое молоко у нас с собой. Блинов настряпаю. Где у нас Беда. Что-то она долго умывается. Пойду, подгоню.

Бабка поднялась по лестнице.

Мужики пошли подвезти прицеп к самому дому, чтобы далеко не таскать. Тут Бабка сверху закричала.

– Скорый! Быстро сюда! Быстро, мать твою!

Пашка взлетел по лестнице за пару секунд и влетел в ванную. Машка сидела на закрытом унитазе без сознания, откинувшись на бачок, опустив руки. На полу валялся канцелярский ножик. Из перерезанной вены хлестала кровища.

Он схватил её запястье и включил дар. Матерясь, срастил вены и артерии, затянул рану. Вышел из режима лечения.

Наклонился поднять Беду, но Бабка не дала.

– Я сама. Ещё уронишь.

Легко подняла и понесла девочку в спальню. Положила на кровать, испачкав белые простыни.

– Ну, – посмотрела на Дугина, – и что будем делать? Может уж пусть уйдёт?

– Куда? – Не понял Павел.

– Ну, куда... На тот свет.

Скорый взбеленился.

– Я уйду, пожалуй! Ишь ты! Как вы всё просто решаете, бля! Ушла и всё, да?! И никаких проблем, да?! Вот хрен она куда уйдёт! Я не позволю! Не-поз-во-лю! Ясно!

– Может, это лучше ей самой решить? – Спокойно предложила Бабка.

– Бабка, что ты мелешь?! Её всего двадцать два! Она ещё толком не жила. Она думает, что раз такое произошло, то всё! Конец света!

Пашка немного успокоился.

– Она не понимает, что ещё и любовь тут найдёт, и детей нарожает, и...

Машка застонала. Дугин встал у кровати на колени, лицом к её лицу.

– Маша, ты как?

– Паша, ну зачем ты? Ну, зачем?

Пашка, глядя прямо в глаза девушке, попросил.

– Маша. Пожалуйста. Не бросай меня. Я тебя очень прошу.

– Ладно... Я на кухню. – Сказала Бабка.

– Жить незачем, – прошептала Беда. – Что мне тут делать? Я для всех только обуза. Мне плохо. Я по маме скучаю. Я домой хочу.

– Маша, – шептал в ответ Дугин, – ты посмотри, как о тебе все беспокоятся. Короткий тебе в машине прямо королевское кресло установил. Забронировали его... Я тебя стрелять научу... Не надо так, Машенька. Ты мне нужна. Да и остальные тоже... Дай-ка я ещё тебе здоровья добавлю.

Положил ей на живот руки, вбросил силы, успокоил голову, добавил энергии и желания жить.

В дверь заглянул Шило. Сзади стоял Короткий.

– Ну как?

Пашка повернулся к Беде, шепнул.

– Маша, успокой народ.

Та села, кисло улыбнулась.

– Я уже нормально.

Короткий покачал головой осудительно. Вздохнул. Пошёл к лестнице.

Шило протиснулся в спальню.

– Слышь, Беда, ты это... Короче, херню не городи. Я ведь тебя... Я тебе всё, что хочешь... Только не надо так. Хорошо?

Повернулся резко и вышел. Пашка оборотился к Беде.

– Поняла? А ты говоришь – "обуза". Ну что, пошли вниз. Снимай свитер и джинсы, бросай в стирку. Отмой кровь. Будем одевать тебя по-военному. Ехать надо. Пошли, деточка. Или мне у двери ванны тебя караулить, на всякий случай.

– Нет, Паша, не надо. Я уже всё. Я успокоилась. Больше не повторится.

– Слово?

– Слово.

– Давай я тебе сил добавлю.

Пашка плеснул Беде хорошую порцию энергии. Так, что у той щёки порозовели.

Мария пошла снова в ванную, а Павел спустился вниз. Бабка выглянула из кухни.

– Ну? Что?

– Обещала не дурить.

– Тут самая высокая смертность, Скорый... вот именно от этого. От суицида. Половина иммунных вот так и кончают. Я лично ждала чего-то подобного. От неё... От тебя-то – нет. Ты быстрее какого-нибудь сукина сына шлёпнешь, чем сам... Да, день начался плохо.

– Да ладно... Они тут все начинаются плохо.

Все собрались внизу у куч оружия, одежды, бронежилетов. Бабка стала выдавать обмундирование.

Пашка сказал.

– У меня есть. В рюкзаке.

– Лишним не будет, – отрезала Бабка и продолжила раздачу.

Первым делом все взялись за Беду. Раздели её до футболки и трусов. Мария, скучная и вялая, безропотно разоблачилась. Причём Бабка одобрила.

– Вот молодец. Настоящее женское бельё. Не то, что некоторые. Напялят три ниточки...

Одели на неё штаны-камуфляж. Подтянули обхватывающие шнуры, завязали на щиколотках. Отошли, поглядели оценивающе.

– Ну как? Не жмёт?

– Нет... Всё нормально.

Шило схохмил.

– Вишь как Скорый подсуетился, да? Какого хлопчика для тебя подстелил. Прямо тютелька в тютельку твой размер.

Никто не возмутился на пошлую шутку, даже Беда улыбнулась.

Бабка наклонилась, пощупала Машкины носки. Подала берцы.

– Тридцать седьмой размер. Должны подойти. Примеряй.

Мария натянула обувь. Встала. Потопала.

– Ну? – Все в один голос. – Нигде ни давит, ни трёт? Пройдись... Попрыгай... Ну?

Мария пожала плечами.

– Вроде всё нормально. Только у меня в рюкзаке кроссовки. Может я их...

Бабка развела руки.

– Хе! Отлично! Обувай. Но ботинки – в рюкзак.

Мария переобулась. Бабка подала камуфлированную футболку.

– Мужики отвернитесь... Всё, поворачивайтесь. В брючки заправь... Вот. Подними руки. Нормально! Одень вот этот жилетик.

Мужики ветераны пришли прямо в восторг.

– О-о-о!

Мария облачилась в чёрный, неказистый жилет. Бабка снова поколдовала с липучками.

– Теперь куртка.

Машка тяжело вздохнула и залезла в камуфляж.

Павел спросил.

– А что "О-о"-то?

– Кевларовый подброник. Двенадцатислойка. Итальяшка. – Восхищённо объяснил Шило.– Редкая вещь. Только у Бабки такой есть. Эй, Бабка, ты, что ей свой отдала?

– Нет, ребята, это тот мелкий мальчик носил. Кровосос кличка, насколько я знаю. Садист ещё тот...

Одела Беду в курточку, застегнула молнию, прихлопала липучки. Обошла вокруг. Подтянула обтяжку. Маша спросила.

– А эти шнуры, и на ногах и на руках, это чтобы совсем плотно сидело?

Шило ответил за Бабку.

– Да конечно, и для красоты тоже... А в основном-то, чтобы перетягивать. Если там что оторвало. Чтобы кровь остановить.

– Что серьёзно?

– Да деточка, – подтвердила Бабка, – красота тут дело второе. Главное удобство и это...

– Функциональность, – вставил Короткий.

Беду крутили, шевелили, поднимали руки, заставляли присесть...

Одели наколенники. Заставили встать на одно колено. На другое. Дали её автомат. Велели прицелиться с колен. Вправо, влево. Короткий приляпал Беде налокотники и поднял бронежилет.

– Залазь.

Броник лёг Марие на плечи. Бабка с Коротким зашуршали липучками, утягивая, подтягивая, подгоняя. Отошли.

– Присядь.

Мария присела, кряхтя встала. Скуксилась.

– Тяжёлый.

– Ну дак... Десять килограмм... Ничё. Через неделю привыкнешь как к своей коже. Снимать на ночь не захочешь, – шутила Бабка. – Держи вот это. Это краги. Одевай... Нормально? Ложить их будешь вот в этот карман... Мужики, давайте оружие.

Шило подал тот странный автомат, с намертво присобаченным снайперским прицелом. Тот самый автомат, который там, на берегу Шагана удивил Пашку. Короткий позасовывал в кармашки разгрузки три полных магазина. Такие Пашка видел впервые – прозрачные магазины...

Бабка подвязала Марие на правое бедро кобуру и вставила в неё пистолет, песчаного цвета.

– Мне этот не нравится, – закапризничала Беда.

– Почему? – Удивились все.

– Он квадратный какой-то. И пластмассовый. И цвет у него... – хаяла Беда Глок. – Я вот такой хочу. Настоящий, железный – показала на Бабкино бедро.

Стечкин видимо в Улье был в фаворе. Вся команда носила на правом бедре кобуры с АПС-ами. И у Павла тоже трофейный болтался на ляжке. Он начал отстёгивать стропы.

– Пусть мой возьмёт.

Шило сказал.

– Я свой ей отдам. Твой не обстрелянный нихрена. Неизвестно как себя поведёт. А мой – надёжный, как отрывной, бля, календарь. А ты Беда, правильно выбираешь. У апээса отдача маленькая, намного меньше, чем у этого, – он кивнул на отвергнутое Машкой оружие. Встал на колено перед Бедой и аккуратно, как на хрустальную, одел ей на ногу свою кобуру вместе с пистолетом. Встал, взял со стола запасной магазин, вставил в узкий кармашек на боку броника.

– Ну вот. Всё.

– Нет не всё, – опровергла Бабка. – Шлем.

На Беду напялили тактический шлем. Долго подгоняли ремешки. Но рыжие волосы некрасиво торчали из-под каски. Сняли, повязали ей бандану, вернули шлем на голову. Завершил экипировку армейский нож с узким хищным лезвием, присобаченный хитрыми ножнами на левое плечо.

Беда выглядела, как американский спецназовец.

Бабка отошла, оценила экипировку, "обрабовала" Беду.

– Теперь так и будешь ходить. Попрыгай. Как?

– Очень тяжело. Очень... Ещё это ружьё, блин, – страдала Беда.

Мужики усмехнулись на "ружьё".

– Так. Шило, давай в подвал. Покажи даме, как отстреливать бубенцы обидчикам, не попадая в задницы защитникам. И ваты захвати, в уши напихать, а то оглохнете.

И уже Беде.

– Куда! Шлем не снимать!

– А вата?

– А... Ну да.

Шило прихватил две керосиновые лампы.

Когда парочка спустилась в подвал. Скорый спросил.

– А что за автомат?

Короткий ответил.

– Ауг, австрийский. Длина маленькая, отдача не сильная, ствол не уводит. Но ака пятнадцатый ей всё равно надо. Такой же, как у Шефа. Он почти без отдачи. Ну, давайте сами одеваться.

Все понавешали на себя брони, наколенников-налокотников, подогнали шлемы. Возились долго. Дело не шуточное. Дугину отдали снайперку Короткого. Насовсем.

Всё это время под полом глухо бухало.

Пашка спросил.

– А зачем вам эти бронежилеты? У вас же свои.

Короткий объяснил.

– Наши – второго уровня. Только у Бабки – третьего. А тут все – пятого. Чувствуешь разницу?... Или, например, шлемы. У нас металл. А эти пластиковые. Они прочнее и легче. – Он пошевелил каску. – Да и удобней сидят. – И Бабке – Я в них потом переговорники поставлю.

Она одобрительно покивала.

Минут через двадцать Шило вылез из подвала и заорал.

– Сильно нашумели?!

Все потыкали себя пальцами в уши.

– А-а! – Догадался Шило и вытащил вату из ушей. И уже нормально спросил.

– Сильно нашумели?

– Нет. Нормально. Почти не слышно. – Успокоила Бабка.

Следом выбралась довольная Беда.

Бабка констатировала.

– Ничто так не успокаивает девушку, как стрельба по мишеням. Ну как?

– Что? – Заорала Беда.

Все снова показали пальцами на уши.

– У девушки, блин, талант. Особенно из пистолета. – Доложил Шило. – Дайте маслят, я магазины ей набью.

– Не надо, – отреагировала Бабка. – Пусть сама привыкает. Только покажи как. Да, кстати, там, в подвале, вроде я варенье малиновое видела, принесите. Если не расстреляли. Знаю я вас.

И пошла печь блины.

За столом, уничтожая гору блинов, макая их в варенье, провели тактическое планирование. Особенно для Беды.

– Так. Ты, девушка, держишь правый борт. Короткий тебя подстраховывает. Если началась стрельба, не мечись, не размахивай стволом. Твой сектор только справа. Услышала выстрелы, – пригнулась, ощерилась, высунула ствол над бортом и ждёшь цель.

– А в кого стрелять?

– А как появится кто-то, кто тебя хочет застрелить или скушать, вот в того и стреляй. Если серьёзно – стреляй во всех. С нормальными я договорюсь. А если поступила команда – "огонь", то друзей вокруг нашего пепелаца нет. Одни враги. Если враг только с одной стороны, например с кормы, то ты... То ты сидишь как мыша, и не мешаешь Короткому стрелять назад.

– И ещё, ребята, – Бабка многозначительно промолчала.

– Про свои способности и дары не распространяйтесь. Держите при себе. Это я дура, по незнанию местного общества, всем сообщила, что я сенс. А вот про второй мой дар, никто не знает. Ну, кроме моих мужиков. И про Короткого, и про Ромку-Шило, никто не знает. Мулы и мулы. Что с них взять – тягловая сила... Понятно?

– А у меня нет никакого дара, – горько посетовала Беда.

– Ну-ка, Скорый, попробуй проверить её на дар. Все Знахари это умеют. А Дар! Он обязательно есть! По-другому не бывает.

– Я не знаю – как проверить. Подскажите – как это делается.

Все отрицательно помотали головами.

Пашка спросил.

– А может книжку какую... Ну, там, руководство.

Все откровенно заржали.

Дугин уставился на Беду, вошел в режим лечения... И что? А ничего. Ничего не понял. Оставил это дело.

После завтрака все упаковались, уложили неспешно рюкзаки. Потом разложили и укрепили в прицепчике трофейное оружие, мешки с патронами и лишнюю экипировку. Зачехлили брезентом. Ещё раз перекусили. Посидели на дорожку и в половине двенадцатого выехали.

* * * 6

Бабка нажала на кнопку стартёра. Выхлоп гулко выдохнул первые газы и дальше зашептал почти бесшумно. Тронулись. Бабка вырулила из перелесков и направила багги на восток.

Дугин оглянулся на покинутый дом и увидел вдали, между деревьев широкую гладь воды. Спросил у Шила.

– А что за водоём?

– Река. "Урал". Казахстан. Вон тот мертвый посёлок, это Есентай. А ещё в двадцати километрах южнее, там часть Каспия.

Павел так поприкидывал. Это же километров пятьсот к югу от их Черновки. Покачал огорченно головой.

Короткий что-то сказал Бабке. Та остановилась. Механик вылез, подошёл к заднему борту, открыл инструментальный ящик и достал из него маслёнку. Смазал что-то в фаркопе.

Поехали дальше. Раньше фаркоп действительно слегка поскрипывал. Теперь и вовсе наступила тишина. Только колёса шелестели по ковылю.

На краю села, того что осталось справа, стояла печальная группка заражённых. Они даже не пытались догнать автомобиль, как те, что в Черновке.

Шило объяснил.

– Оголодали. Ослабли. Даже друг друга жрать сил нет. Только и питаются теми, кто коньки откинет от истощения.

Они выскочили по насыпи на трассу и, некоторое время, шли по ней на хорошей скорости.

– Вот так бы всегда, – пожелала Бабка.

Километра через два она срулила с трассы и опять покатила по холмистой ковыльной степи. Скорость упала примерно до тридцати.

– А что спидометр не поставите? – Поинтересовался Пашка.

– А зачем? – Совершенно резонно задал встречный вопрос Шило.

Павел обратил внимание, что все приборы были перед Коротким. А перед Бабкой – голая панель.

Он перегнулся через спинку к Беде.

– Машенька, ты как?

Та молча покивала. Мол, всё нормально.

Так и ехали, не спеша. Огибая сухие и высыхающие озёра. Спускаясь в пересохшие русла и выкарабкиваясь не склоны осыпающихся берегов.

Через час затормозили. Бабка скомандовала.

– Девочки направо, мальчики налево. – И рявкнула на побредшую в степь Беду. – Куда тебя понесло?!

Управились. Поехали дальше. Шило втолковывал Беде.

– Какое-то там место, в Улье, занимает смерть вот такая... Глупая.

– Да, – пояснила Бабка, – пятое место по частоте занимает смерть во время этого...

– Отправления естественных надобностей, – подсказал Короткий.

Шило прочёл короткую лекцию – Да. Отошел, бля, в кустики, метра на три. Только вывалил х... этот... инструмент, ага. И всё... Одни, бля, кости. Так что... Вот.

Дальше опять катили в тишине. Багги потряхивало, покачивало, но не так сильно, как можно было ожидать. Видимо Короткий и с амортизаторами что-то нахимичил. Пашка-Скорый даже придремал слегка.

Вскинулся от того, что машина затормозила.

Все напряглись. Бабка мрачно объявила.

– Там, впереди, засада.

Короткий поинтересовался.

– Почему ты так думаешь?

– Стоят точно у нас по курсу. В старом русле. Один броневик и три пикапа. Все с пулемётами. Людей... – Она пошевелила губами, – тринадцать человек. В полукилометре. Обойти мы их, конечно, сможем. Но придётся делать крюк в полста кэмэ.

Пашка усомнился.

– Может не за нами? Может, остановились передохнуть?

– Нет, – отрезала Бабка, – это не караван. Грузовиков нет. Это не рейдеры и не трейсеры. Что им делать в голой степи? Тут на сорок километров вокруг ни одного жилья. Эти ребята ждут нас. Точно.

– Какой план? – Спросил Шило.

Павел поднял снайперку вверх, тщательно осмотрел через прицел небеса. Ткнул пальцем.

– Квадрокоптер... Сбить?

– Понятно, как нашли... Значит так. – Произнесла своё любимое Бабка и начала выдавать расклад. – Они внизу. Если сейчас собьём дрона, они попрутся к нам и уже будут сверху. Над нами. Это нам не интересно. Если мы на холмике, то пару метров назад и нас не видно, а они – как на ладони. Правильно?

Все покивали.

– Сбрасывать прицеп и уходить? Что-то мне не хочется дарить каким-то говнюкам наше имущество. Там патронов – новый пикап купить хватит...

– Давайте так, – предложил Скорый, – Отцепляем прицеп, встаём в позиции для стрельбы, вылетаем на горку правым бортом. Вы молотите по пулемётчикам, в пикапах, а я бью двигатель броневика. – Он похлопал по эсвэкашке. – И тут же уходим к прицепу. Они вылетают на бугор...

– А если не вылетят? – Засомневался Шило. – А если они в обход. В клещи.

– А Бабка у нас на что?

– Один к нам едет, – объявила Бабка, – на переговоры, что ли. Мы уже не успеваем. Ладно... Раз так – поговорим. Приготовьтесь. Правые наши с Шилом. Левые – Скорого и Короткого. Беда, ты сиди.

Она по крутой дуге развернула машину, прицепом в сторону вероятных противников.

На бугор выкатил пикап. Боец, стоящий за пулемётом в кузове, размахивал арматуриной, с привязанной к ней белой тряпкой. Переговорщики приближались, под нацеленными на них стволами. Когда расстояние сократилось метров до ста, Бабка медленно тронулась с места, сохраняя дистанцию. Пикап остановился.

Из кабины вышел человек и через мегафон прокричал.

– Бабка, нам надо поговорить!

– Господи! Кто это? – Спросила сама себя Бабка.

Шило тоже удивился.

– Что за уроды?

– Ну и чего он ждёт? – Поинтересовалась начальница. – Что я ему в ответ орать начну?

Мужик, положил мегафон в кабину и, без бронника, без каски, с одним пистолетом, спокойно пошёл в сторону багги.

Короткий спросил.

– А где две остальные?

– Подкатили к вершине бугра. С той стороны.

Переговорщик остановился метрах в десяти и объявил.

– Я посланник Цезаря!

Бабка слегка тронула машину, повернув её бортом к «посланнику». Не выходя из-за руля спросила.

– Ну?

– Бабка, я не собираюсь за тобой бегать.

Посланник опять сократил расстояние.

– Ну, так не бегай. Сиди дома.

Все в пепелаце хмыкнули.

– Чего надо? – Спросила Бабка.

– Ну, ну. Зачем так грубо. Ты ведь не знаешь, с кем говоришь.

– Почему не знаю-то. Ты, наверняка, Рыба. Так?

– Да. Я правая рука Цезаря.

– И чего "правой ноге"... извини, "правой руке" Цезаря надо.

– Бабка, ты зря хамишь. Ты разговариваешь не со мной. Ты разговариваешь с Правительством.

Бабка выматерилась тихонько.

– Правительство в Полисе, а вы в Сосновце.

– Всё может неожиданно измениться.

– Ты пришёл поговорить о политике?

– Что ты, – усмехнулся Рыба, – политические вопросы мы обсуждаем с более достойными людьми. У тебя кое-что есть. То, что нужно Цезарю.

– Неужто моя невинность?

– Бабка, прекрати хамить. Иначе...

В багги все подняли оружие. Пашка поймал в прицел голову пулемётчика. Молчали.

– Ладно. Успокоимся... – Поднял руки Рыба. – Ну? Бабка. Так, что скажешь? – Продолжал "правая рука".

– Что тебе надо?

– Ты сама знаешь – что.

Бабка устало выдала переговорщику.

– Ладно. В загадки вы тут между собой поиграйте. Без нас.

И слегка тронула машину, собираясь слиться с высоких переговоров по английский.

– Стой! Я что, на весь улей должен объявить о твоей тайне?!

Бабка придавила газ.

– Карта! – Заорал Рыба.

Бабка остановилась. Недоуменно посмотрела на товарищей.

– Из-за этой карты, столько шума?

Сдала влево, снова повернувшись бортом к мужику, стоящему посреди ковылей.

– А что в ней такого? Что сам Цезарь!... Послал такого высокого!... Но такого тупого представителя.

– Это не твоё дело. Она ему нужна! Остальное тебя не касается.

– И какова цена вопроса?

Рыба криво усмехнулся.

– Цезарь берёт то, что хочет.

– То есть, я так понимаю, – это ограбление?

– Понимай, как хочешь. Но карту я получу, так или иначе.

– Давай уточним. Ты забираешь карту. Я, взамен, не получаю ничего. Потом ты убиваешь меня и моих друзей. И все довольны. Так?

– Ну, Бабка, ты преувеличиваешь мою кровожадность, – усмехнулся Рыба.

– Не юли, га*дон! – Рявкнула Бабка. – Я спрашиваю, – Так?!

Стволы снова уставились на переговорщика.

– Если вы меня убьёте, мои бойцы начнут стрелять.

– Тупой долб**б! Его не трогать! Остальных мочим!

Загрохали выстрелы. Пулемётчика выкинуло из кузова. Лобовые стёкла пикапа рассыпались на мелкие осколки. Капот, истыканный пулями, выпустил облако пара.

Рыба, пригнувшись, метнулся от багги.

Бабка нажала на газ. Пепелац рванул с места, лихо выбросив из под колёс ковыльные стебли и комья глины. Машина помчалась назад, на запад. Скорый, встав коленом на сиденье, положил цевьё на спинку. Ждал. Первым из-за холма вылетел броневик. И, схлопотав тяжёлую пулю в двигательный отсек, встал колом.

Следом на горку, как чёртик из коробочки, вылетел пикап. Над головой у Пашки громыхнул одинокий выстрел, и грузовичок, резко приняв влево, кувыркнулся через крышу и замер колёсами кверху. Пулемётчика придавило бортом, и видимо насмерть.

Беда сказала.

– Я вроде бы попала. В водителя.

Все в один голос одобрили.

– Молодец!

Но Бабка добавила.

– Беда. Чего же ты такая непослушная? Тебе же сказали – сидеть... Ну ладно... Минус восемь. Осталось пять человек. Ну и что теперь. Ситуация – пятьдесят на пятьдесят.

Пашка поднял винтовку, нашалил крестик дрона и одним выстрелом разнёс его на куски.

И тут в поле, слева, метрах в сорока от них, грохнул взрыв.

– Миномёт! – Заорал Шило.

Машина взревела отпущенным на свободу выхлопом и ушла резко вправо.

– Блин! – Орала Бабка. – У нас ответить нечем!

– Козлы! Заденут неваляшку... Я им яйца поотрываю! – Сквозь рёв мотора вопил Шило.

Скорый заметил движение ствола пулемёта на броневике. Вогнал пулю в щель пулемётного гнезда. Причем – почти не целился. Просто подумал – туда! И ствол аэсвэкашки как бы сам навёлся, куда надо.

– Стой, – заорал Скорый, – Бабка, стой!

Багги пошла юзом на тормозах.

– Ложись! – кричал Пашка. Впереди, метрах в пятидесяти, с коротким подвыванием, упала и разорвалась следующая мина. Целили с упреждением.

– Твари, – шипел Скорый, передёргивая затвор.

Один боец-миномётчик уже подносил к стволу новый снаряд. Пашка приложился к прицелу. Боец вставил хвостовик в ствол и разжал руки. И Пашка нажал на спусковой крючок. Он успел увидеть, как смялась горловина трубы, перед тем, как полыхнуло и грохнуло. Рвануло так, что броневик юзом отъехал в сторону, а валяющийся кверху колёсами пикап ещё раз кувыркнулся и встал "на ноги".

– Минус два, – посчитал Дугин.

– Минус три, – поправила Бабка.

– Значит один остался?

– Да. В броневике сидит. Поехали, посмотрим. Так. Все окрысились! Скорый, держи на мушке пулемёт.

Развернувшись, Бабка потихоньку, осторожно, поползла к месту побоища.

Внизу, на полу машины, Беда попросила.

– Шило, слезь с меня. Придавил.

Уселась на место и тут же подскочила.

– Ай! Ай!

– Что? – Кинулся Пашка.– Что случилось?

– Я на что-то села!

– Куда руками! – Рявкнул Дугин. Сам полез, осторожно прощупал сиденье. В набивке торчал горячий осколок. Он выхватил железяку и, перебрасывая из руки в руку, выкинул за борт.

– Сильно обожглась.

– Да, – скуксилась Маша.

– Давай суда твою попёнку. Становись на четвереньки.

Беда послушно встала коленом на сиденье, повернувшись кормой к Пашке. Тот, прямо через камуфляж проверил повреждение. На бедре, ниже ягодицы, образовался волдырь и ухитрился уже лопнуть.

– Козлы, – ругался Скорый залечивая "боевое ранение".

Все терпеливо ждали, пока он не залечил Машкину задницу.

Бабка выудила из сумки между сиденьями большой марлево-ватный тампон.

– Засунь в штанину, намочила сукровицей.

Подъехали. Никто не выскочил из броневика. Нигде не стукнуло, не брякнуло.

Все вышли, подошли к задней двери самопальной бронированной телеги. Бабка постучала.

– Тук, тук, тук. Кто в теремочке?

Тишина.

Шило предложил.

– А давай я в пулемётное гнездо гранату кину.

– Давай, – согласилась Бабка.

Шило полез на броню. Из недр машины закричал Рыба.

– Не надо! Я выхожу! Не стреляйте!

Бабка заворчала.

– Нужен ты мне, патрон не тебя тратить.

Дверь щелкнула и выпустила помятого "переговорщика".

Бабка прищурилась и спросила..

– Что ты там говорил, про кровожадность?

Потом повернулась к мужикам.

– Ребята, а привяжите-ка его к сиденью. Чтобы не мельтешил.

Короткий и Шило завернули Рыбе руки и потащили его к багги.

– Куда! – Остановила Бабка. – В броневик, давайте. Потом отмывай от него пепелац. – И пошла в свою машину.

Рыбу попёрли в десантный отсек. Бабка вернулась с бельевой верёвкой.

– Приматывайте.

Посланника Цезаря зафиксировали на боковом сиденье по рукам и ногам, и уступили место Бабке.

– Ну, рыбка, давай побеседуем. А вы мужики соберите трофеи. Скорый, останься.

Повернулась к пленнику.

– Давай порассуждаем.

И засадила Рыбе жесткую пощёчину. Тот зашипел.

– Вы все тут покойники. Понятно? Вы все – трупы, мать вашу.

И получил ещё раз в рыло.

– Я же сказала – "порассуждаем", а не "поёрничаем". Скорый, заткни ему пасть.

Скорый огляделся, открыл аптечку на борту, достал валик бинта и попытался засунуть в рот Рыбе. Тот вертел башкой и не давался.

– Ну-ка отойди, – скомандовала Бабка. И достала армейский нож.

– Рыбка, открой ротик. Ты же не хочешь испачкать своими слюнями мой новый ножик? Правда?

Рыба сверкнул зенками, но покорно открыл пасть. Один свёрток бинта исчез во рту. Вторым обмотали голову, чтобы не выплёвывал. Бабка довольно покивала.