Текст книги "Коммунистическая оппозиция в СССР (1923-1927) (Том 2)"

Автор книги: Юрий Фельштинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

Кончая, хочется напомнить:

Можно верить, либо не верить в возможность построения социализма

* Октябрьскую революцию и любую подобную ей революцию недостаточно охарактеризовать только как социалистическую, либо только как пролетарскую. Она является пролетарско-социалистической: пролетарской по классовому признаку и социалистической по цели. "Крупная промышленность связала между собою все народы земли... и привела к тому, что все, что совершается в цивилизованных странах, должно оказывать влияние на все остальные страны, так что если теперь освободят себя рабочие в Англии и во Франции, то это должно вызвать революцию во всех других странах и рано или поздно повести к освобождению и тамошних рабочих". (Энгельс, "Принципы коммунизма".) То, что вместо английских и французских рабочих первыми себя освободили русские, конечно, нисколько не меняет сути дела.

в одной стране, но строить его нужно, и в этом строительстве одинаково участвуют и будут участвовать как "верующие", так и "неверующие".

Л. Кернер [начало декабря 1926 г.]

ИЗ РЕЧИ НА ЗАСЕДАНИИ ПЛЕНУМА ИККИ

Товарищи, я вообще не думаю, что биографический метод может привести нас к решению принципиальных вопросов. Совершенно неоспоримо, что я делал ошибки во многих вопросах, особенно во время моей борьбы против большевизма. Вряд ли, однако, из этого должен вытечь тот вывод, что политические вопросы надлежит рассматривать не по их внутреннему содержанию, а на основе биографии, ибо иначе пришлось бы потребовать предъявления биографий всех делегатов... Я же лично могу сослаться на некий большой прецедент. В Германии жил и боролся человек, который назывался Франц Меринг и который лишь после долгой и энергичной борьбы против социал-демократии (до последних лет мы все еще назывались социал-демократами), уже как достаточно зрелый человек, вошел в социал-демократическую партию. Меринг написал сперва историю немецкой социал-демократии как противник – не как лакей капитализма, а как идейный противник – а затем он переработал ее в превосходный труд о германской социал-демократии, уже как верный друг. С другой стороны, Каутский и Бернштейн никогда не боролись открыто против Маркса, и оба они долго стояли под хлыстом Фридриха Энгельса. Тем не менее, Франц Меринг умер и похоронен как марксист, как коммунист, тогда как два других – Каутский и Бернштейн – живут и посейчас как реформистские собаки. Биографический элемент, кончено, важен, но сам по себе ничего не решает.

Л. Троцкий 9 декабря 1926 г.

ТЕОРИЯ СОЦИАЛИЗМА В ОТДЕЛЬНОЙ СТРАНЕ

Несостоятельность этой теории. Революционный скептицизм и национальная ограниченность как ее предпосылки

Вопрос о возможности построения социализма в отдельной стране, выросший из замедления развития европейской революции, стал одним из главных критериев внутренней идейной борьбы в ВКП. Вопрос ставится Сталиным в высшей степени схоластически и разрешается не анализом мировой хозяйственной и политической обстановки и тенденций ее развития, а чисто формальными доводами и старыми цитатами, относящимися к

разным моментам прошлого. Защитники новой теории социализма в одной стране исходят, по существу, из предпосылки замкнутого экономического и политического развития. Они признаки, правда, что враги могут с оружием в руках помешать нашему социалистическому развитию. Но за вычетом этой механической опасности для них остается только перспектива изолированного накопления хозяйственных успехов, роста государственной промышленности, кооперирования крестьянства и пр. Что при этом будет происходить с Европой и вообще с мировым хозяйством, остается совершенно неизвестным.

На самом деле, существеннейшей чертой нашего хозяйственного роста является как раз то, что мы окончательно выходим из замкнутого государственно-хозяйственного существования и вступаем во все более глубокие связи с европейским и мировым рынком. Сводить весь вопрос о нашем развитии к внутреннему взаимоотношению между пролетариатом и крестьянством в СССР и думать, что правильное политическое маневрирование и создание кооперативной сети освобождают нас от мировых хозяйственных зависимостей, – значит впадать в ужасающую национальную ограниченность. Об этом свидетельствуют не только теоретические соображения, но и затруднения с экспортом-импортом.

Речь дает, разумеется, не о том, можно пи и должно ли строить социализм в СССР, Такого рода вопрос равноценен вопросу о том, может ли и должен ли пролетариат бороться за власть в отдельной капиталистической стране. На этот вопрос ответил еще "Манифест коммунистической партии". Пролетариат должен стремиться завоевать власть в своей стране, чтобы затем расширить свою победу на другие страны. Наша работа над строительством социализма есть такая же составная часть мировой революционной борьбы, как организация стачки углекопов в Англии или строительство заводских ячеек в Германии.

Может ли пролетариат в Германии, отдельно взятой, завоевать власть? Конечно, может. Но реальное осуществление этой возможности зависит не только от внутреннего соотношения сил, но и от мировой обстановки. Само внутреннее соотношение сил может резко измениться под влиянием мировой обстановки. Если бы пал Советский Союз, если бы капитализм в Англии и во Франции испытал новый прилив сил и пр. и пр., то завоевание власти в Германии отодвинулось бы на долгий ряд лет. Совершенно так же можно и должно ставить вопрос о строительстве социализма в нашем Союзе. Это не самостоятельный процесс, а составная часть мировой революционной борьбы.

Для того, чтобы построить социализм, т. е. не только довести до высокого развития нашу промышленность, но и обобществить сельское хозяйство на индустриальных основах – при условии, что в других странах у власти стоит не пролетариат, а буржуазия – понадобится никак не меньше, скажем, четверти столетия. Значит, самая постановка вопроса о социализме в одной стране исходит из предположения о неопределенно долгом существовании буржуазного режима в Европе, Но что же, собственно, будет происходить за это время с капиталистическим хозяйством? Этот вопрос совершенно не ставится Сталиным, другими словами, нынешнее

экономическое и политическое положение Европы как бы замораживается на четверть столетия и более, несмотря на глубокие экономические и политические противоречия в Европе, на еще несравненно более глубокие противоречия между Европой и Америкой, несмотря на могущественное пробуждение Востока. Непродуманность такого допущения совершенно очевидна.

Чисто теоретически рассуждая, можно относительно судьбы капиталистической Европы в течение ближайших десятилетии, – а ведь вся сталинская теория исходит из того, что капиталистическая Европа будет существовать десятилетия, – допустить три возможных варианта:

а) новый подъем Европы на капиталистических основах,

б) экономический упадок Европы и

в) сохранение нынешнего состояния с теми или другими колебаниями.

Рассмотрим кратко все три варианта.

а) Наперекор всем условиям и обстоятельствам, предположим на

минуту, что Европа вступает в новую полосу капиталистического подъ

ема. В этом случае наш сельскохозяйственный экспорт будет сильно

возрастать, что, конечно, явится благоприятным фактором для нашего

хозяйственного развития, Но выгода эта и в отдаленной степени не смо

жет парализовать отрицательные стороны новой эпохи капиталистическо

го расцвета. Если теперь нам не легко поднять нашу индустрию до уровня

европейской – а без этого нечего и говорить о победе социализма в нашей

стране, – то задача стала бы совершенно невыполнимой в условиях ново

го капиталистического подъема, подобного, скажем, тому, который Евро

па проделала в течение двадцати лет, предшествовавших войне. Напор ев

ропейской индустрии на наше хозяйство в виде дешевых товаров получил

бы в этих условиях непреодолимый характер. Столь же неблагоприятно

сложилась бы военная и политическая обстановка. Буржуазия вернула бы

себе самоуверенность вместе с материальной силой. Она не могла бы

терпеть бок о бок с собой социалистическое государство. Ее военная сила

росла бы вместе с ее материальным могуществом. Надеяться в этих усло

виях на противодействие европейского пролетариата было бы очень труд

но, ибо капиталистический расцвет, как показывает опыт довоенной Ев

ропы и нынешней Америки, позволяет буржуазии во всех вопросах, реша

ющих для жизни страны, подчинять своему влиянию очень значительную

часть пролетариата. Мы попали бы с нашим социалистическим строитель

ством в безвыходное положение.

Можно возразить, что это очень пессимистическая перспектива. Совершенно верно. Но она и не может быть иной, ибо исходит из пессимистической в корне предпосылки. Имеются ли для этой пессимистической перспективы какие-либо основания в объективном развитии? Ни малейших! Ход вещей не дает решительно никакого основания питать необузданный оптимизм насчет европейского капитализма, чтобы затем обосновывать на этом фальшиво-оптимистическую теорию "социализма в одной стране".

б) Предположим теперь – в неизмеримо большем соответствии с дей

ствительным положением вещей, – что европейский капитализм будет

идти от затруднения к затруднению и что удельный вес его в мировом хозяйстве будет все более падать. Остается спросить: почему же в этих условиях явного крушения капиталистического режима европейский пролетариат не возьмет власти в течение десятилетий? Откуда такое "маловерие" в его силы? И если допустить все же, что европейская буржуазия удержит в своих руках власть, несмотря на прогрессивный распад своей хозяйственной системы, то придется спросить, что станется за это время с капитализмом в Америке? Очевидно, предполагается дальнейший рост его могущества. В какие условия попадет ври этом экономическое развитие Советского Союза? Наш экспорт окажется крайне затруднен, ибо падающая Европа не сможет приобретать продукты нашего сельского хозяйства. Вместе с экспортом будет затруднен импорт индустриального оборудования и сырья. Это значит, что теми нашего экономического развития будет замедлен, т. е. что для построения социализма понадобится еще большее число десятилетий. В какое положение мы попали бы при этом замедленном темпе по отношению к американскому капитализму? Обо всех этих возможностях крайне трудно гадать. Ясно, однако, что на этом пути опасности могут приобрести совершенно непреодолимый характер. Заявлять, что мы при такой перспективе все же построим "социализм в отдельной стране" значит попросту заниматься словесной игрой. Откуда, однако, возникает такого рода перспектива? Из искусственного и в корне фальшивого предположения, что при прогрессивном упадке капитализма европейский пролетариат в течение десятилетий не сумеет овладеть властью и хозяйством. Другими словами, некритический оптимизм насчет "социализма в отдельной стране" вытекает из грубого пессимизма насчет европейской революции.

в) Остается разобрать третий вариант: капиталистическая Европа не падает, но и не поднимается; пролетариат достаточно силен, чтобы помешать буржуазии разгромить советскую республику, но недостаточно мо гущественен, чтобы вырвать власть. Такое приблизительно положение -неустойчивого равновесия сил – мы имеем за последнее время. Однако совершенно невозможно допустить, чтобы такое состояние длилось 20-30 лет. Внутренние противоречия Европы и противоречия между Европой и Америкой так глубоки, что неизбежно должны найти выход в ту или другую сторону. В нынешнем своем виде – с английской безработицей и стачками, с французским финансовым кризисом, с экономическими тисками Германии – Европа в течение десятилетий существовать не может. Отсрочка европейской революции на четверть века и более может означать одно из двух: либо буржуазная Европа найдет новое равновесие, которое обеспечит ей новый подъем и "замирит" пролетариат, либо, несмотря на кризис капитализма, европейский пролетариат окажется неспособен прийти на смену буржуазии, и экономический упадок Европы дополнится политическим упадком. И тот и другой вариант мы уже рассмотрели. Оба они основаны не на анализе действующих факторов развития, а на невысказанном страхе перед могуществом европейского капитализма и на неверии в революционную силу европейского пролетариата.

Выше мы почти не затронули роль Соединенных Штатов, с одной сто

роны, Востока – с другой. Но совершенно очевидно, что каждый из этих факторов только усиливает развитые нами соображения. Допустить, что внутренние противоречия Европы не приведут к диктатуре пролетариата в течение десятилетий, значит тем самым предположить, что европейская буржуазия еще в течение десятилетий сохранит свое колониальное владычество. Опасность возрождения и подъема капиталистической Европы, если принять этот "вариант", прибавится к опасности, какую представляет могущество Соединенных Штатов. Словом, совершенно нельзя себе представить такую реальную историческую обстановку, которая обеспечила бы нам минимум экономических, политических и военных условий, необходимых для того, чтобы в течение десятилетий вести и довести до конца изолирояанное социалистическое строительство в капиталистическом окружении, Такая перспектива несостоятельна, ибо исходит из фальшивых предпосылок.

Октябрьская революция является продуктом не внутренней только, а международной обстановки. Без мирового капиталистического развития, без роли иностранного капитала в России, без вызванного этим крайнего обострения капиталистических противоречий, без мировых антагонизмов, без опыта европейской классовой борьбы, без рабочего движения в странах капитализма, без борьбы угнетенных народов, без империалистической войны – Октябрьская революция была бы невозможной. Победа Октябрьской революции не оборвала этих мировых связей и зависимостей, а значит, и международной обусловленности всего нашего дальнейшего развития.

Можно сказать с уверенностью, что в стремлении отмахнуться от международной постановки вопроса о развитии советского хозяйства выражается, по существу дела, слепой и нерассуждающий страх перед силами капитализма, неверие в способность социалистического хозяйства рука об руку с мировой пролетарской революцией противостоять силам капитализма Отсюда вытекает политика зажмуренных глаз, политика отказа от марксистского анализа мировых связей и взаимозависимостей, политика готовности заранее объявить "достаточным" тот темп, какой есть, т. е., по существу дела, заранее назвать социализмом все, что происходит и будет происходить внутри Союза, независимо от того, что будет происходит за его пределами.

Сочетать неверие в мировую революцию со схемой самодовлеющего социалистического развития в технически и культурно отсталой стране значит, несомненно, впадать во все пороки национальной ограниченности, дополненной провинциальным самомнением. Отвержение такого рода перспективы не заключает в себе ни грамма пессимизма. Наоборот, потребность в такой перспективе может вызвать только скептицизм в отношении всей вообще мировой обстановки.

Незачем повторять, насколько нелепа всякая попытка сделать из сказанного вывод о невозможности для нас социалистического строительства впредь до победы пролетариата в передовых странах Европы. Наша работа есть составная часть международной революции. Самый факт нашего существования есть могущественнейший фактор в мировом соотношении

сил. Каждый наш хозяйственный успех знаменует приближение европейской революции. Наша победа обеспечена не просто потому, что мы в Октябре взяли власть, а потому, что капиталистический режим исчерпал себя в мировом масштабе, потому что противоречия его безвыходны, потому что пролетарская революция – с приливами и отливами – нарастает, потому что наша успешная борьба за существование и наш экономический рост движут мировую революцию вперед, обеспечивая тем самым общую победу.

Социалистическое развитие СССР и Коминтерн

Не только теоретическая несостоятельность, но и политическая опасность теории социализма в одной стране должны быть поняты и оценены не только ВКП, но и Коминтерном в целом. Эта теория ослабляет и притупляет бдительность и настороженность ВКП по отношению к капиталистическим тенденциям развития, внутренним и мировым. Она питает пассивный фаталистический оптимизм, под которым как нельзя лучше укрывается бюрократическое безразличие к судьбам социализма и международной революции.

Не менее фатальную роль должна была бы сыграть эта теория, если бы она была узаконена, в отношении Коминтерна. Если рассматривать советское социалистическое строительство как неотъемлемую составную часть мировой революции, как процесс, немыслимый вне этой последней, то удельный вес коммунистических партий, их роль, их самостоятельная ответственность возрастают и выдвигаются на передний план. Наоборот, если стать на ту точку зрения, что советская власть, опираясь на один лишь союз рабочих и крестьян СССР, построит социализм независимо от того, что будет происходить во всем остальном мире, – при условии только, если советская республика будет ограждена от военных интервенций, – то роль и значение коммунистических партий сразу отодвигаются на второй план. Главной задачей европейских коммунистических партий в ближайший исторический период, задачей, которая достаточна для победы социализма в СССР, является в таком случае не завоевание власти, а противодействие интервенционистским покушениям империализма. Ибо совершенно ясно, что достаточно было бы обеспечить победу социализма в нашей стране, чтобы тем самым обеспечить дальнейшее его распространение на весь мир. Вся перспектива таким образом искажается. Вопрос об использовании до конца каждой действительной революционной ситуации отодвигается на задний план. Создается ложная и убаюкивающая теория о том, что будто бы время само по себе "работает на нас". На самом же деле потеря времени, ряд новых упущений на манер 1923 года, означали бы величайшую опасность. Нельзя забывать, что мы живем в условиях передышки, но никак не в условиях, автоматически обеспечивающих победу социализма "в одной стране". Передышку нужно всемерно использовать. Передышку нужно всемерно затянуть. Во время передышки нужно как можно дальше продвинуть социалистическое развитие вперед. Но забывать, что дело идет именно о передышке, т. е. о бо

лее или менее длительном периоде между революцией 1917 года и ближайшей революцией в одной из крупных капиталистических стран, значит отрекаться от коммунизма.

Политику единого фронта так называемые ультралевые обвиняли нередко в том, что она означает для иностранных партий отступление от самостоятельных революционных позиций на позиции одного лишь содействия советскому государству путем создания в каждой стране внушительного "левого" (по существу, центристского) крыла внутри рабочего класса. При ленинской постановке проблемы единого фронта эти обвинения в корне ложны. Теория же социализма в одной стране и практика Англо-Русского комитета целиком идут навстречу критике "левых" и "ультралевых" и тем самым оправдывают ее. "Левые" уклоны, не переставая оставаться в той или другой степени "детскими болезнями", получают новое питание, поскольку выступают в качестве защитников самостоятельной революционной роли коммунистических партий, с ответственностью последних не только за судьбу пролетариата своей страны, но и за судьбу Советского Союза, – против бюрократического оптимизма, согласно которому дело социализма в Советском Союзе обеспечено само по себе, если только ему не будут "мешать". В этих условиях борьба "левых" становится прогрессивным фактором и предопределяет неизбежность серьезных перегруппировок в Коминтерне.

Л. Троцкий

12 декабря 1926 г.

ЗАЯВЛЕНИЕ ОППОЗИЦИИ

Мы снова и категорически отвергаем обвинение во фракционном

характере наших выступлений. Если открытое изложение своих взглядов

перед руководящим органом мировой коммунистической партии есть

фракционность, то какие же другие пути существуют для отстаивания

своих идей?

Мы еще раз повторяем: всякий, кто пытаясь прямо или косвенно

солидаризироваться с нами, будет в то же время отрицать пролетарский

характер нашей партии и нашего государства, встретит с нашей стороны

беспощадный отпор.

Вся наша критика направлена против ошибок и отклонений от

пролетарской линии и продиктована стремлением охранить, обеспечить

и укрепить революционно-пролетарскую политику нашей партии и ее

неразрывную связь с международной революцией.

Мы решительно и категорически отвергаем ни на чем не основан

ные обвинения нас в пессимизме и маловерии.

а) Когда мы выдвигаем и подчеркиваем растушую кулацкую опасность, то не для того, чтобы капитулировать перед ней, а для того, чтобы призвать партию тем решительнее опереться на бедняка и батрака и твер

дой рукой пролетарского государства облегчить им возможность вести за собой середняка против кулака.

б) Когда мы выдвигаем и подчеркиваем рост частного капитала, то

не для капитуляции перед ним, а именно для того, чтобы системой бди

тельных мер удерживать частный капитал в строго подчиненном поло

жении.

в) Когда мы говорим о неизбежной зависимости нашего строющегося

социалистического хозяйства от мирового капиталистического хозяйства,

то не для того, чтобы капитулировать перед этим последним, а для того,

чтобы настаивать на более правильном распределении национального до

хода в интересах государственной промышленности, на всемерном уско

рении ее темпа, на повышении материального уровня жизни рабочего

класса и на воспитании его в духе глубокого понимания неразрывности

судьбы нашего социалистического строительства с судьбой международ

ной пролетарской революции.

Школа Ленина учит нас, что нет худшей опасности, как недооце

нить врага. Революционная сила нашей партии всегда опиралась на откры

тое разъяснение пролетариату всех трудностей борьбы. Только этот ме

тод застраховывал большевистский авангард пролетариата от разочаро

ваний и упадка духа.

Как жалкую бессмыслицу отвергаем мы всякое утверждение,

будто мы сомневаемся в рабочем характере нашего государства и социа

листическом характере нашего строительства. Сторонники оппозиции,

рука об руку со всеми другими товарищами, под руководством Цент

рального Комитета, работали до сих пор во всех областях социалисти

ческого строительства: по развитию государственной промышленности,

по установлению твердой валюты, по укреплению плановых элементов

нашего хозяйства, по обеспечению перевеса за его социалистическими

тенденциями. То же самое будет и впредь.

Буржуазная и социал-демократическая печать, относясь с непри

миримой враждебностью к отстаиваемой нами политике, пытается иногда

использовать нашу критику. Так было всегда и до сих пор. Разногласия

внутри коммунистической партии всегда являются источником злорад

ства для классовых врагов, спекулирующих на расколе. Враги просчита

ются и на этот раз. Единство и дисциплина международной пролетарской

организации останутся несокрушимыми.

Но злорадство врагов не причина для прекращения самокритики.

Если конференции и съезды должны основываться на заранее обеспечен

ном единогласии, тогда незачем было бы их созывать. Режим Коминтер

на, как и каждой отдельной партии, в полном соответствии с нашей

программой и статутами, должен обеспечивать действительную возмож

ность такой самокритики, которая не переходила бы во фракционную

работу и не нарушала бы единства действий.

Мы считаем, что предложенная вам резолюция не только непра

вильно и тенденциозно характеризует защищаемые нами взгляды, кото

рые, по несокрушимому нашему убеждению, находятся в полном согла

сии со всеми традициями марксизма и ленинизма, но и может ухудшить

режим в Коминтерне, сузив и без того недостаточные рамки внутрипартийной критики.

Мы не сомневаемся, однако, что даже в случае принятия этого

ошибочного постановления Коминтерн, как был, так и останется единст

венной организацией, способной исправлять ошибки отдельных своих

частей и свои собственные, опираясь на опыт революционной борьбы ми

рового пролетариата.

Эта глубокая и несокрушимая уверенность дает нам право и

заставляет нас полностью и целиком подчиниться тому решению, которое

вы вынесете, и призвать к этому всех товарищей, считающих себя наши

ми единомышленниками.

Я Троцкий 13 декабря 1926 г.

ЗАМЕТКА

Айви Ли в Америке выпустил на правах рукописи книжку в количестве 200 экземпляров, которую разослал видным деятелям Америки. Келлогу и Кулиджу (министру иностранных дел и президенту США) Айви Ли послал эту книжку в сопровождении докладной записки. Эта докладная записка стала известна некоторым коммунистам. Вот что писал Айви Ли в письме Келлогу и Кулиджу:

"Имеется умеренная группа, возглавляемая Сталиным, Рыковым и Чичериным, считающая, что Россия должна раньше всего развить свою общественную и политическую экономию, что этого можно успешно достигнуть развитием нормальных отношений с капиталистическими странами, обладающими главными финансовыми источниками мира... эта умеренная группа верит в необходимость отказаться – по крайней мере, для нынешнего момента – от теории мировой революции... Группа людей, возглавляемая Троцким, Зиновьевым, Радеком, Каменевым и др., была лишена власти... Основной взгляд этой группы левого крыла коммунистов сводится к тому, что мировую революцию нужно подталкивать со всей энергией и что III Интернационал со всеми его насилиями и нелегальной работой должен получить поддержку в своих усилиях разрушить капиталистический мир.

Я сомневаюсь, чтобы какое-нибудь ответственное лицо в России пожелало бы подтвердить, что вышеуказанная теория о революции – действительно представляет взгляды кого-либо из вождей коммунистической партии. Конечно, коммунистическая партия и III Интернационал все еще выкрикивают: "долой капитализм", "долой империализм", "да здравствует Красная Армия"... хотя некоторые вожди русского правительства все еще повторяют старые фразы, в действительности, в своих повседневных делах они приспособляют свою деятельность к существующим условиям".

Это пишется крупнейшим американским дельцом своим хозяевам Кулиджу и Келлогу.

Л. Троцкий [декабрь 1926 г.]

ЗАЯВЛЕНИЕ

Проект

Мы, разумеется, подчинимся любому решению нашей партии и Коминтерна, как бы сурово ни было это решение. Но в рамках устава ВКП и Коминтерна, в рамках решений ВКП и Коминтерна мы будем до конца отстаивать свои взгляды.

Неверно, что выступление наше на VII пленуме ИККИ с защи

той наших взглядов уже само по себе есть фракционность. Коминтерн

является единой мировой партией коммунизма. В течение всех 7 лет

существования Коминтерна все разногласия, существовавшие в любой

партии (в том числе и в ВКП), выносились на трибуну КИ, всякое мень

шинство получало право защищать свои взгляды.

Неверно, будто мы перестали верить в социалистическое строи

тельство в СССР. Это клевета на нас. Мы непоколебимо верим в то, что

ВКП (б) победит все трудности, что социалистическое строительство

пойдет вперед, что с помощью международного пролетариата социализм

в СССР мы построим.

Неверно, будто мы в какой бы то ни было мере терпимо отно

симся к тем, кто нападает на СССР. Лишь тот может претендовать на ка

кую-либо солидарность с нами, кто при всех условиях во всякое время

готов отдать жизнь за Советы, за СССР – первое государство пролетар

ской диктатуры.

Неверно, будто мы легкомысленно смотрим на союз пролетариа

та с крестьянством. Клевета, будто мы предлагаем "грабить крестьянст

во" в пользу индустриализации. Мы стоим за то, что союз пролетариата

и крестьянства надо беречь как зеницу ока. Без этого пролетарская дик

татура в СССР обречена на гибель. Но мы говорим: наша опора в дерев

не – батрак и бедняк, наш союзник в деревне – середняк, наш классо

вый враг в деревне – кулак.

Неверно, будто мы не хотим бороться за независимость СССР.

Кто этого не хочет, тот не заслуживает быть в рядах рабочего класса.

Но мы вместе с Лениным знаем, что действительная гарантия независи

мости СССР – это международная пролетарская революция.

Неверно, будто мы стоим теперь против тактики единого фронта.

Мы за нее. Но мы против соглашения с Томасом, Пью, Перселем в мо

мент, когда они подло предают английских горняков. Мы против под

держки Пилсудского, когда он делает переворот с тем, чтобы завтра

задать кровавую баню рабочим. Мы против такого проведения единого фронта, когда коммунисты фактически идут в хвосте социал-демократов.

Неверно, будто мы против работы в реформистских профсоюзах.

Нет, мы за то, чтобы коммунисты работали даже в самых реакционных

профсоюзах, как учил Ленин. Всюду, где организованы рабочие, должны

быть и мы, коммунисты.

Неверно, будто мы благоволим ко взглядам "ультралевых". Мы

боремся и будем бороться против всякой ультралевой ошибки. Но мы

требуем, чтобы даже к ошибающемуся "левому" честному революцион

ному рабочему секции Коминтерна относились так, как учил Ленин.

И мы требуем, чтобы правых вождей, дипломатов, парламентариев,

умеющих прикрывать правые дела и делишки благонамеренными фраза

ми, Коминтерн разоблачал и бил так, как делал Ленин.

Неверно, будто мы изменили свой взгляд на социал-демократию.

Мы такие же враги контрреволюционной социал-демократии, какими мы

были все при Ленине. Мы считаем, что главным фактором господства ми

ровой буржуазии ныне в ряде стран является именно социал-демократия.

Мы считаем, что главным врагом рабочего движения являются социал

демократические вожди. Неверно и то, будто социал-демократия измени

ла свое отношение к нам, оппозиционерам. Нет, она продолжает нас нена

видеть, как и раньше (и еще больше), и травит нас так, как только и мо

гут травить обозленные мелкие буржуа непримиримых пролетарских ре

волюционеров.

Неверно, будто мы "отрицаем" факт частной стабилизации капи

тализма. Мы признаем его. Мы говорили об этом в ряде документов,

посвященных английской забастовке. Мы отрицаем лишь то, что это ста

билизация "на десятилетия", предоставляя верить в это господам Отто

Бауэру и К . Мы продолжаем стоять на точке зрения Ленина, который

оценивал нашу эпоху как эпоху мировой революции.

Из всего этого видно, что ни в каком "социал-демократическом

уклоне" мы не повинны. Если в пылу борьбы нам и приклеивают это об

винение, будущее покажет, что это обвинение не выдерживает критики.

Неверно, будто своими выступлениями на ИККИ мы разорвали

свое заявление от 16/Х 1926 г. Мы выполним до конца взятые на себя в

этом заявлении обязательства. Но защищать свои принципиальные взгля

ды мы имеем полное право. Мы заявили об этом в документе от 16/Х,