Текст книги "Нынче все наоборот"

Автор книги: Юрий Томин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

– Ты думаешь, я не понимаю? – сказал Славик. – Я понимаю – вы все нарочно придумали. Вы просто договорились. Я знаю, раньше Майя Владимировна мне бы никогда так отвечать не стала.

– Когда «раньше», Слава? – спросила мама.

– Ну, раньше...

– Раньше чего?

– Ты сама знаешь.

– Гм, – сказал папа. – У нашего сына есть, по крайней мере, одно положительное качество: он не дурак. Это обнадеживает.

– И где билеты, ты специально не говорил! – торжествуя, сказал Славик.

– Гм, – опять сказал папа, – тебе, кажется, понравилась эта игра? Не беспокойся, теперь мы каждый день будем играть в такие игры. Посмотрим, кому раньше надоест. Если уж хочешь знать до конца, то знай, что билеты эти никуда не годятся. Они старые. Но это еще цветочки. Ягодки будут дальше. Мы с мамой еще не такие штуки начнем выкидывать.

– А я теперь билеты не повезу, – сказал Славик.

– При чем тут билеты! – воскликнул папа. – Можно придумать что-нибудь поинтереснее.

– По-моему, с него на сегодня достаточно, – сказала мама. – Иди спать, Вячеслав.

Славик собирался было по привычке сказать «не пойду», но спать ему так хотелось, что сопротивляться было глупо. Он добрел до кровати, разделся, залез под одеяло, и сразу комната затуманилась и начала плавно кружиться перед его глазами.

Последнее, что еще успел расслышать Славик, были слова, донесшиеся из коридора.

– Кажется, мы чего-то не додумали, – сказал папа.

– Можешь меня не примешивать, – ответила мама. – Это все твои выдумки.

– Ничего, я еще кое-что придумал, – сказал папа. – Пойдем на кухню.

Славик сонно подумал, что надо бы встать и подслушать, о чем они будут разговаривать на кухне, но он был не в силах не только встать, но даже пошевелиться. В следующую секунду перед его глазами почему-то возник трамвай, который бесшумно катился по рельсам прямо на него. Славик пытался бежать, но ноги его скользили по земле, не находя опоры, а водитель, похожий на дядю Мишу, кричал: «Не хочу!» – и направлял трамвай прямо на Славика.

ПУСТЬ БЕЖИТ

После разговора с Серегой Кабановым Галка на следующий урок не пошла. Еще до звонка она собрала свои вещи и ушла из школы. Она обиделась. Но виноват был вовсе не Серега. Он двоечник и нахал – с него спросу нет. Галка обиделась на всех остальных ребят. Как раз те, кто восхищался ее, Юркиной и Славкиной храбростью, кто охотно хихикал и тем самым подзадоривал их на дальнейшие подвиги, исключили ее из похода. Ведь не в походе даже и дело. Получалось так, будто она хуже всех и даже Серега – двоечник и нахал – имеет право над ней смеяться.

Галка брела по залитой солнцем улице, навстречу ей шли веселые, беззаботные люди, но это все были чужие люди, а Галке сейчас нужен был друг.

Друг – это человек, который всегда с тобой заодно. Он поступает так же, как ты, и потому ты всегда можешь считать себя правым в своих поступках. Такого человека у Галки не было. Славик и Юрка в счет не шли, они были не друзья, а сообщники. Оставалась мама. Но мама сейчас никак не годилась в друзья.

Как и положено в таких случаях, Галка подумала о том, что неплохо было бы уехать на край света и там как-нибудь прославиться. Она представляла себе, что вернется через год и пройдет по улицам в унтах и меховой летной куртке, как у папы. Почему в унтах и куртке – она и сама не знала. Как-то уж так повелось, что в меховых одеяниях есть что-то героическое.

Галка подошла к двери, достала ключ и вдруг совершенно отчетливо представила себе, что сейчас навстречу ей, как раньше, выйдет в коридор мама, возьмет у нее портфель, улыбнется, и от этого все станет по-прежнему. Галка нарочно долго клацала ключом в скважине, но когда она открыла дверь, в коридоре никого не было.

Мама лежала в постели в своей комнате. Она не повернула головы к дочери, только покосилась в ее сторону.

– Ты заболела?

– Немного, – сказала мама. – Доктор велел лежать.

– У тебя даже доктор был?

– Был.

– А что он сказал?

– То, что обычно, – с неохотой сказала мама.

– А где папа?

– Его вызвали. Возможно, ему сегодня придется лететь.

Галка переступила с ноги на ногу. Она не знала, как себя вести.

– Тебе что-нибудь нужно? – спросила Галка.

– Нет, спасибо, – мамино «спасибо» прозвучало так, будто Галка уступила ей место в трамвае.

– Может быть, сходить за лекарством?

– У меня все есть, – сказала мама. – Если ты захочешь кушать, посмотри на кухне. Сегодня я не смогла ничего приготовить.

Мамины слова звучали спокойно и ровно, будто говорящие часы. Она лежала неподвижно и смотрела не на Галку, а в потолок. Мама была как кукла, и это мешало Галке подойти к ней.

Галка повернулась и пошла к двери. Сама того не замечая, она шла на цыпочках.

– Галя... – позвала мама. Галка с готовностью обернулась.

– У нас сегодня была Майя Владимировна...

– Я знаю, она мне говорила.

– Ну и прекрасно, – сказала мама и закрыла глаза.

Галка постояла немного и вышла, прикрыв за собой дверь неплотно, чтобы было слышно, если позовет мама. На кухне стояли остатки вчерашнего обеда. Галка поковырялась вилкой в салате. Есть ей не хотелось.

В квартире стояла недобрая тишина. За стеной глухо бубнило соседское радио. На подоконник шлепнулся и засеменил лапками по железу жирный голубь. Он был отвратительно беззаботен, и Галка посмотрела на него с неприязнью.

Галка потихоньку подошла к маминой двери и заглянула в щелку. Мама лежала в той же позе и смотрела в потолок. Губы ее шевелились, будто она подсчитывала что-то про себя.

Галка не решилась войти к ней и снова ушла на кухню. Она постаралась придумать, что бы такое сделать для мамы, отчего она улыбнется и заговорит своим голосом, но в голову Галке почему-то лезли всякие дурацкие мысли, вроде: надеть новогоднюю маску или подползти к кровати на четвереньках, а толкового ничего не придумывалось.

Взгляд Галки остановился на банке с кофе, стоявшей на столе. Пожалуй, это было то, что нужно. Она сварит маме кофе, принесет и поставит на стул перед кроватью. Она сделает это молча, как будто ничего не случилось, а просто она ухаживает за больным человеком.

Галка налила воды в кофейник, насыпала туда кофе и поставила на огонь. Затем она достала чистый стакан, положила в него сахар и принялась ждать, когда кофе вскипит. Тут же она вспомнила, что если делать все по правилам, то надо вскипятить и молоко. Она налила молоко в кастрюлю и включила вторую горелку. К тому времени кофейник начал тихо потрескивать, и Галка встала возле него в полной боевой готовности. Кофейник разговаривал все громче. Галка не спускала с него глаз, зная вздорный характер кофе.

Но первым все же взбунтовалось молоко. Оно вымахнуло из кастрюли белой, пузырящейся шапкой. Услышав шипенье, Галка повернулась к кастрюле и стала дуть на молоко, но шапка росла все быстрее, и, прежде чем Галка догадалась выключить горелку, вокруг кастрюли образовалось белое облако. Галка повернула кран, и облако медленно стало оседать на плиту, вновь превращаясь в обыкновенное молоко. Сладко запахло горелым. Галка кинулась за тряпкой. Но кофе тоже не дремало. Из кофейника, подняв крышку, выплеснулось коричневое облако. Галка бросилась к кофейнику. Ручка оказалась горячей. Галка отдернула руку. Кофейник повалился набок. На полу рядом с белой лужей образовалась черная. Одной ногой Галка стояла в белой луже, другой в черной, и слезы, накопленные за день, текли по ее лицу.

– Галя, – послышался мамин голос.

Галка медленно пошла в мамину комнату и остановилась на пороге.

– Что там происходит? – спросила мама.

– Я хотела... хотела... – проговорила Галка, – хотела тебе кофе...

– Иди сюда. Садись, – сказала мама. Галка присела на край кровати.

– Убежало? – спросила мама.

– Д-да... – всхлипывая, ответила Галка.

– Ну и пусть бежит, – сказала мама, улыбнулась и тоже заплакала.

СПАСЕНИЕ ПОГИБАЮЩИХ

Юрка пришел в садик задолго до пяти часов. Вячеслава Андреевича еще не было. Юрка посидел на скамейке минут пять, но ему показалось, что прошел целый час. Он побежал к выходу – взглянуть на часы, висевшие на другой стороне улицы. Одна сторона часов показывала четыре, другая – пять. Конечно, Юрка немедленно решил, что правильная сторона вторая. Он помчался обратно.

У скамьи по-прежнему никого не было. Юрка уселся на нее с твердым намерением не сходить с места, чтобы не пропустить Вячеслава Андреевича. Но сидеть спокойно было просто невозможно. Через несколько минут Юрка снова был у выхода.

Так он бегал почти целый час.

Вячеслав Андреевич пришел ровно в пять.

– Ну, как дела? – спросил Вячеслав Андреевич. – Опять дома не ночевал?

– Опять. Я уже думал, что вы не придете.

– Напрасно думал.

– Я очень боялся, что вы не придете. Теперь только вы можете меня спасти.

– Спасают погибающих, – улыбнулся Вячеслав Андреевич. – А ты еще не совсем погиб. Я договорился насчет приемника и пылесоса. Часы, извини, починить они не берутся.

– Да часы и не надо, – сказал Юрка, холодея от счастья.

– Ну что ж, тогда пойдем забирать твои игрушки.

Радость Юркина сразу уменьшилась наполовину. Он помрачнел.

– Ты чего? – спросил Вячеслав Андреевич.

– Домой идти боюсь. Там мама.

– Так ведь все равно придется.

– Придется... – вздохнул Юрка. – Я даже не знаю, что мне теперь будет.

– Идем, идем, со мной тебе полегче будет, все-таки – посторонний человек...

– Нет, не легче. Она не любит, когда посторонние вмешиваются. Еще, может, и вам попадет.

– Ну что ж, – сказал Вячеслав Андреевич, – будем бороться до конца. Вперед!

Мать открыла дверь. Увидев Вячеслава Андреевича, молча посторонилась. Юрка боком прошел в переднюю. Вслед за ним вошел Вячеслав Андреевич с видом смущенным, как будто и он был в чем-то виноват.

– Здравствуйте, – сказал Вячеслав Андреевич.

– Здрасте, – сказала мама, искоса оглядела гостя, и тут же на ум ей пришло вполне законное подозрение.

– Жаловаться пришли? – спросила она. – Жалуйтесь. Только я ничего слушать не хочу. Забирайте его! Делайте с ним что хотите! У меня больше на него сил нет.

– Мама, – сказал Юрка голосом самым тонким, каким только мог, – это Вячеслав Андреевич. Он приемник починит...

Мать повернулась к Юрке и закричала:

– Так ты еще мастера привел! Ты зачем мастера привел? Где я тебе деньги возьму на мастера?

– Я не мастер, – сказал Вячеслав Андреевич, – я – учитель. Вернее, почти учитель.

На слово «почти» мать не обратила внимания. Она твердо знала, что учитель напрасно в дом не придет. Еще ни один учитель не принес в ее дом доброго известия. Все приходили жаловаться на Юрку и просили «принять меры».

– Все равно, хоть и учитель, – заявила мать, – я больше с ним никаких дел иметь не хочу. Пусть идет куда хочет, делает что хочет! Или забирайте его в интернат, или в тюрьму – куда хотите. Мне до него дела нет.

– Я вас понимаю, – сказал Вячеслав Андреевич. – Вы сейчас расстроены и говорите сгоряча. Не думаю, чтобы вы на самом деле хотели отдать его в интернат.

– А хоть бы и сгоряча! – вскинулась мать. – Вам что за дело! Вы их учите, а меня уже выучили!

Юрка видел, что мать находится в состоянии, малопригодном для мирных переговоров. Сейчас она будет кричать, что ей все равно, а вечером начнет плакать, жалея себя и людей, которых напрасно обидела. Он боялся, что Вячеслав Андреевич уйдет. Раз он пришел помочь, то вовсе не обязан выслушивать всякие лишние слова.

А мать продолжала атаковать Вячеслава Андреевича:

– Если вы учитель, то учите его, чтобы он мать слушал! По чужим домам не ночевал! Жаловаться все могут, а что с этого толку! Вы мне на него жалуетесь, а я кому буду – господу богу?

Вид у Вячеслава Андреевича становился понемногу все более унылым. Так же, как и тогда в классе, он ждал, казалось, звонка, чтобы отступить с честью. Мать заметила его смущение. Это смягчило ее. Голос ее звучал потише. Вместо того, чтобы ударить напоследок изо всех орудий, она сказала с некоторым даже удовлетворением:

– Вот так-то! А вы говорите...

Вячеслав Андреевич стоял оглушенный.

– Да я ничего и не говорю, – сказал он наконец, – я тут ни при чем. Вы меня не так поняли. Мы с вашим сыном встретились случайно. Он мне рассказал, что у вас тут несчастье случилось: приемник сломался и прочее. Вот я и решил помочь.

– Чего-то мне непонятно, – мама подозрительно взглянула на Вячеслава Андреевича. – Вы – учитель или просто подработать пришли?

– Мама, ты ничего не понимаешь! – завопил Юрка. – Он все бесплатно починит!

Юрка думал, что мама теперь-то уж все поймет и обрадуется. Но ведь известно: никогда нельзя знать, чего ждать от родителей. Все вышло как раз наоборот. Мать насупилась, лицо ее стало отчужденным и строптивым.

– С чего это – бесплатно? – сухо спросила она. – За какие такие наши заслуги? Вроде милостыни, что ли? Нам милостыней не надо.

Вячеслав Андреевич беспомощно взглянул на Юрку. Юрка страдальчески сморщил лицо. Всем видом своим он умолял Вячеслава Андреевича потерпеть еще немного. Мать заметила этот молчаливый разговор. Наверное, она поняла, что между гостем и ее сыном есть что-то такое, чего она еще не знает.

– Да вы проходите в комнату, – неожиданно сказала она. – Что в коридоре стоять. Извините только – у нас не прибрано.

– Ничего, ничего, это неважно, – торопливо ответил Вячеслав Андреевич.

Мама усадила гостя за стол и сама села напротив. Юрка на всякий случай устроился ближе к двери.

– Вы извините, – сказала мама, все более успокаиваясь, – у нас только две женщины живут – я да соседка. А тут, бывает, цыгане ходят. Так мы не каждому открываем.

Вячеслав Андреевич заерзал на стуле. Видно, сравнение с цыганом ему не понравилось.

– Мама! – трагическим шепотом зашипел из своего угла Юрка.

– Да я не про него, – сказала мама. – Он на цыгана не похож. Они черные.

Наступило молчание. Искусством беседы с гостями Юркина мама не владела.

– Видите ли, – проговорил наконец Вячеслав Андреевич, – мы с вашим сыном знакомы недавно. Я еще не учитель, я сам учусь на пятом курсе. Но я был у них в классе на практике. А потом мы с ним случайно встретились на улице, и он мне рассказал, что у вас кое-что поломалось...

– Ничего себе кое-что! – сказала мама, грозно глядя на Юрку. – И как понимать – поломалось? Само, что ли? Он об этом говорил?

– Да, да, – торопливо сказал Вячеслав Андреевич, – он сказал, что сам и все прочее... И говорил, что не нарочно...

– У них нарочно от нечаянно не отличишь!

– Пожалуй, – согласился Вячеслав Андреевич, понимая, что чем меньше он будет спорить с Юркиной мамой, тем лучше будет для общего дела.

– Так вы, значит, решили за него заступиться?

– Не совсем так. Просто я имею возможность отремонтировать эти вещи.

– Я понимаю, – вздохнула мама, – на учебу тоже деньги нужны. Днем небось учитесь, а вечером подрабатываете? Только у меня сейчас денег нет.

– Мне денег не нужно.

– А мне бесплатно не нужно. – Лицо матери приняло обиженное выражение. – За всякий труд нужно платить. С какой стати вы будете себя обижать?

– Я не сам, знакомые сделают.

– А хоть бы и знакомые, – упорствовала мама. – Они-то с какой стати будут надсаживаться?

– Они не будут надсаживаться, – терпеливо разъяснял Вячеслав Андреевич, удивляясь, что нужно затратить столько усилий, чтобы сделать добро людям. – Я попрошу, и они сделают для меня.

– Они – для вас, а почему?

– Да просто так, – сказал Вячеслав Андреевич с легким раздражением. – Разве вы никому не помогаете? Например, своим товарищам по работе?

– Конечно, – согласилась мама. – И подменяю, если нужно, и еще... Только мы ведь вместе работаем... А вам чем же уж мы так понравились?

– Да просто так, – сказал Вячеслав Андреевич с еще большим раздражением. – Мы поговорили с Юрой, по-моему, он неплохой парень. Почему же не помочь человеку, если можно.

– Да уж мой Юра не хуже других, – неожиданно согласилась мама. – Хоть и одна его воспитывала. У него ведь отец умер...

«Зачем она врет? – с тоской подумал Юрка. – При чем тут отец? Ведь Вячеслав Андреевич все знает!» Юрка взглядом попросил Вячеслава Андреевича, чтобы тот не выдавал его. Но Вячеслав Андреевич понял все и так. Он сделал вид, что ничего нового не услышал.

– Да, мне Юра говорил, – сказал он.

Мать строго взглянула на Юрку.

– Да, уж врать он не мастер, – сказала она. – Хотя и рано еще ему понимать об таких делах.

– Так как же? – деловым тоном спросил Вячеслав Андреевич. – Можно забирать вещи?

– Да уж не знаю, – сказала мама. – Как-то все это вдруг получилось. Даже не знаю. Пылесос, конечно, хорошо бы починить, он соседский... Да не знаю...

Но, видно, деловой тон гостя кое в чем убедил ее. Кое в чем... А кое в чем она еще сомневалась.

– Чайку не выпьете? – предложила она. – У меня варенье есть алычовое, сестра из Донбасса прислала.

– Спасибо. Я сладкого не люблю.

– Это, конечно, кто что любит... – согласилась мать. – А вы, значит, в институте учитесь? Трудно небось?

– Как и всем, – сказал Вячеслав Андреевич.

– В каком же институте?

– В педагогическом.

Юрка краснел в своем углу, понимая нехитрые материнские ходы. Мать боялась доверять вещи незнакомому человеку. Она и хотела поверить и не могла. Она вела себя так, словно ее каждый день обворовывали, и Юрке было за нее стыдно.

– Так... – задумчиво протянула мама. – Значит, в педагогическом. Учителем будете... – Неожиданно мама повернулась к Юрке и воскликнула: – Господи, на кухне-то у меня чайник! Юра, беги выключи!

Юрка исчез за дверью. Мать тут же поднялась со стула и сказала гостю извиняющимся тоном:

– Пойду сама посмотрю. Знаете, как им доверять, вместо выключить еще включит чего– нибудь.

Юрка стоял перед газовой плитой, на которой не было никакого чайника. Мама торопливо вошла на кухню, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной.

– Ну, что ты еще придумал на мою голову! – сказала она тоном скорее жалобным, чем сердитым. – А если унесет и не принесет. Откуда ты его знаешь?!

– Что ты говоришь! – зашипел Юрка. – Он же учитель!

– Так он и сам говорит, что еще не учитель. Он у вас что, на уроках был?

– Был, – зашипел Юрка еще громче. – Его Майя Владимировна знает! Тебе бы только подозревать!

– Чего особенного? – мама возразила без всякой, впрочем, уверенности. – Разве спросить нельзя?

– Эх ты, и не стыдно тебе! – сказал Юрка.

– Чего же мне стыдно, – вяло возразила мама и неожиданно рассердилась: – Ты еще меня будешь стыдить! Сам стыдись, идол! Из-за тебя ведь все! Я еще с тобой разделаюсь! Будешь у меня по бабушкам бегать!

Но Юрка понимал уже, что никто с ним не разделается, что все налаживается. Мамин гнев, как угасающий костер, пыхал последними огоньками, да и то не потому, что ей хотелось сердиться, а просто потому, что неприлично было успокаиваться вот так, сразу.

Через десять минут Юрка и Вячеслав Андреевич уже стояли на лестничной площадке. Юрка держал пылесос, Вячеслав Андреевич – приемник. Мать стояла на пороге – успокоенная и почти счастливая.

– Большое вам спасибо! – говорила она. – Не знаю, как вас благодарить!

– Пока не за что, – ответил Вячеслав Андреевич.

– Да уж нет! Извините, есть за что, – сказала мать и вдруг, словно вспомнив что-то, всплеснула руками и скрылась.

– Юра, иди на минуточку, чего скажу, – послышался ее голос из глубины квартиры.

Юрка взглянул на Вячеслава Андреевича, пожал плечами: сами, мол, понимаете – разные капризы бывают у женщин. Он поставил пылесос на площадку и снова вошел в квартиру.

– На, возьми, отдай ему, может быть, человеку выпить захочется, – зашептала мама, суя Юрке скомканную трешку. – Мне самой неудобно.

– Мама, ты понимаешь, что говоришь?! Он же – учитель!

Мать сразу сникла, застыдилась и неловко отступила назад.

– Тогда скажи ему, пускай ко мне в парикмахерскую приходит. Я его обслуживать буду бесплатно. Надо же человека как-то отблагодарить...

– Да ничего ему не надо! – возмутился Юрка.

– Много ты понимаешь, – сказала мама. – Иди, не задерживай человека.

ПОСЛЕДНИЙ ВЫСТРЕЛ

В воскресенье Славик долго не хотел просыпаться. Он несколько раз открывал глаза, но тут же засыпал снова, всем телом ощущая, как это хорошо: лежать, отдыхать, не двигаться. После вчерашней беготни болели мускулы, но боль эта была приятна тем, что, повернувшись на другой бок, можно было ее успокоить – и тогда телу становилось легко, словно оно совсем ничего не весило.

Солнечные лучи путешествовали по комнате; они медленно ползли по обоям перед лицом Славика, и даже сквозь веки он ощущал свет и тепло.

Славик дремал и сонно думал, что вот сейчас его придут будить, но он даже не пошевельнется и притворится, что ничего не слышит. Папа, конечно, церемониться не станет. Он сдернет одеяло. Но если подтянуть колени к груди, сжаться в комок, то будет совсем не холодно и можно поспать еще несколько минут без одеяла.

Но никто не приходил будить Славика. В квартире стояла полная тишина. Спать можно было совершенно спокойно. Когда Славик это понял, то сон у него почему-то быстро прошел, и он встал.

Залитая солнцем комната казалась особенно нарядной. Славик стоял посреди комнаты в трусах, потягивался, ощущая, как уходит из него сон и на смену ему приходит светлое утреннее настроение, как у человека, с которым накануне случилось что-то хорошее.

Да и на самом деле, вчерашний день вышел довольно удачным. Конечно, пришлось побегать с ненужными никому билетами. Но зато победа над родителями не вызывала сомнений. Они так ничего и не смогли сделать со Славиком. Больше им не удастся разыгрывать эти истории с билетами.

Правда, борьба с родителями требовала довольно много усилий. Но зато – победа! Это тоже кое-что стоит.

Славик вышел в коридор, заглянул в другую комнату, на кухню. Никого не было. «Опять что-то затеяли», – подумал Славик и тут же услышал звонок телефона. Славик снял трубку.

– Ты уже встал? – спросил папин голос.

– Встал, – сказал Славик.

– Ну и хорошо. Я звоню с вокзала. Мы уезжаем.

– Понятно, – сказал Славик и дрыгнул ногой от восторга. – Вы забыли билеты?

– Нет, – сухо сказал папа. – Билеты у нас. Мы уезжаем на дачу к дяде Мише. Вернемся вечером.

– А что мне делать? – спросил Славик, ожидая, что сейчас ему дадут какое-нибудь поручение вроде вчерашнего.

– Что хочешь, – сказал папа.

В трубке раздались гудки отбоя. Славик повертел в руках трубку, оглядел ее, словно в ней должен был скрываться секрет очередной родительской хитрости.

Раздумьям Славика помешал новый звонок, на этот раз в передней. Славик заметался по комнате в поисках штанов. Их не было ни на стуле, где он вчера их оставил, ни в шкафу. Снова раздался звонок. Славик на цыпочках подошел к двери.

– Кто там?

– Это я, – послышался Юркин голос.

Славик открыл дверь. На площадке стоял Юрка. Вид у него был какой-то странный. Но Славику сейчас было не до Юркиного вида.

– Здор ó во! – сказал Славик. – У меня штаны куда-то пропали. Помогай искать.

Вдвоем они обшарили обе комнаты и кухню, но ничего не нашли. Юрка старался даже больше Славика. Он ползал по полу на животе, вытирая пыль и заглядывая во все щели. Когда он попытался залезть на шкаф, Славик остановил его.

– Брось ты, они же сами убежать не могли. Я знаю, их в письменном столе заперли.

– Так ты надень другие, – посоветовал Юрка.

– Другие тоже заперли. Это они нарочно, чтобы я гулять не ходил. А сами в гости уехали.

– А я думал, мы с тобой гулять пойдем, – с сожалением сказал Юрка.

– А вот возьму и без штанов пойду! Им назло! – рассердился Славик.

– В милицию заберут, – вздохнул Юрка.

– Пускай забирают!

– Вообще-то, конечно...

– Что «конечно»?! Тебе интересно, чтобы меня в милицию забрали?!

– Да нет, – сказал Юрка, – это я так. Ты сам смотри. Сегодня они штаны заперли, а завтра еще что-нибудь придумают.

– Они вчера придумали, да ничего не получилось, – с гордостью сказал Славик. – Рассказать?

– Давай, – согласился Юрка.

Юрка слушал безо всякого интереса. Казалось, он не слушал, а думал в это время о чем-то, что было гораздо важнее истории Славика.

– Вообще-то здорово... – вяло сказал Юрка, когда Славик кончил. – Значит, ты с ними еще не помирился?

– Ни за что! – заявил Славик. – Они у меня узнают, как штаны прятать!

– А хочешь, я тебе свои принесу? – предложил Юрка.

Славик обрадовался.

– Ты молодчик! – сказал он. – Давай неси. Назло им гулять пойдем!

Юрка вернулся через десять минут. Он протянул Славику газетный сверток, аккуратно обмотанный бечевкой. Славик бросил Сверток на пол, наступил на него ногой и разорвал бечевку.

– А у тебя что, мамы дома нет? – спросил Славик, натягивая первую штанину.

– Дома... – смущенно ответил Юрка.

– Как же она тебе штаны дала? – спросил Славик, натягивая вторую штанину.

– Дала... и все.

Славик застыл на месте. Только сейчас он понял, что означал этот аккуратный сверток. Самому Юрке ни за что бы так не завернуть. Значит...

– Ты помирился! – сказал Славик таким тоном, каким человеку говорят: «Ты – предатель!»

– Я? – спросил Юрка. – Почему? Что, она мне штаны дать не может?

– Не может, – твердо сказал Славик. – Я знаю: ты помирился.

– А что, я с ней все время должен ссориться? – буркнул Юрка. – Она что, фашист какой-нибудь?

– А уговор? – грозно спросил Славик.

Юрка промолчал, хотя мог бы сказать, что уговора этого ему не очень-то и хотелось.

– Ах так? – сказал Славик зловещим голосом. – Тогда не нужны мне твои штаны! Держи!

Славик стянул штаны и швырнул их Юрке. Юрка молча повернулся и пошел к двери. Но Славик в ту же секунду понял, что он не хочет отпустить Юрку просто так. Нужно, чтобы Юрка полностью рассчитался за свое предательство. Юрку следовало казнить, и Славик уже придумал, как это сделать.

– Стой! – приказал он. – Давай штаны. Ты сейчас пойдешь со мной.

Юрка послушно вернулся.

По улице Славик шел молча. Само собой разумелось, что Юрка должен был идти за ним. Они подошли к дому Галки.

– Обожди тут, – сказал Славик. И снова Юрка его послушался.

Через несколько минут Славик вернулся с Галкой.

– Вот, видала предателя, – сказал Славик, указывая на Юрку. – Думает, наверное, пускай они одни стараются. И даже нас не предупредил! Я предлагаю его исключить, или пускай прощения просит.

– Откуда исключить? – спросила Галка.

– Из нашего уговора. Нам изменников не нужно!

Галка ничего не сказала. Казалось, она не слишком сердилась на Юрку.

– Он же предатель, – повторил Славик, удивляясь, что Галка не возмущается вместе с ним.

Юрка стерпел и на этот раз. Он был рад, что все наладилось у него дома. Он хотел, чтобы так же было и дома у Славика.

– Славик, – задумчиво сказала Галка, – а ты еще долго будешь... ну, как мы уговорились?

– Сколько нужно, столько и буду!

– А сколько нужно? Я вот сама придумала, а не знаю, сколько нужно?

– До победы!

– А когда будет победа?

– Когда ему штаны отдадут, – не выдержал Юрка.

– Молчи, предатель! – сказал Славик.

Юрка снова стерпел. Он привык, что Славик всегда оказывался правым в их спорах. Славик умел посмеяться над Юркой, а Юрке это никогда не удавалось. Возможно, Славик был умнее его. Возможно, так и должно быть: из двух друзей один всегда умнее и имеет право смеяться. И обижаться нельзя. Нужно уметь понимать шутки.

– А когда будет победа? – повторила Галка.

– Когда ты всех перестанешь бояться, как я, – твердо сказал Славик.

– У меня мама заболела. – сказала Галка. – Это – победа?

– Понятно! Ты тоже струсила! Испугалась, что в поход не возьмут?

– Я бы пошла в поход. Верно, Юрка?

– Верно, – сказал Юрка и сам удивился тому, что голос его звучал почти так же твердо, как у Славика.

– Значит, вы оба предатели, – спокойно сказал Славик. – Только ты – больше, потому что сама придумала и сама струсила.

– Да я не струсила. Совсем не потому...

– Молчи, предательница! – сказал Славик и выстрелил в Галку. Галка упала, как подкошенная. И на этот раз Юрка, хоть он и не заметил Галкиной смерти, не вытерпел. За себя он сражаться не умел, но заступиться за Галку имел право.

– Ты чего всех обзываешь! Мало того, что надо мной смеешься, еще и к другим лезешь! А ну, снимай штаны! Сейчас снимай! – заорал Юрка так, что прохожие обернулись на его крик.

– Юра, ты чего? – испуганно сказала Галка.

– А ничего! – заорал Юрка еще громче. – Потому что он в моих штанах ходит. Пускай сейчас отдаст!

На несколько секунд Славик растерялся. Но только на несколько секунд. Он усмехнулся, презрительно сплюнул под ноги Юрке и Галке, повернулся и пошел прочь.

Юрка и Галка смотрели ему вслед. Гордо, не оборачиваясь, уходил от них Славик. Чужие штаны были ему как раз впору.

Галка и Юрка молчали. Уходил друг. И они не знали, хорошо это или плохо.