Текст книги "Крутой сюжет 1995, № 4"

Автор книги: Юрий Гаврюченков

Соавторы: Геннадий Паркин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Вернувшись в начале марта в Минск, приятели получили неделю отдыха. Вообще-то, договор с Иваном Степановичем Сэт заключил на месяц, но в Петербурге пробыли меньше, нежели рассчитывали, дома шеф обходился услугами одного водителя, вот и обломился им оплачиваемый отпуск. Как бы в премию за проявление в туалетном бою доблесть и отвагу. Но сегодня, около полудня, Сэту позвонил сам Иван Степанович и взволнованным шепотом попросил немедленно приехать к нему на дачу в Ждановичи. Туда друзья и направились, когда Сашка наткнулся взглядом на отворявшую дверь магазина Лену.

– Интересно, все-таки, что за спешка. – Сэт все гадал, зачем они понадобились клиенту. – Может опять в вояж собрался? Обещал же, сволочь, неделю не беспокоить.

– Ему видней. Главное, платит нехило, – Сашка отогнал наконец нахлынувшие при виде Лены воспоминания. – Сто баксов в день, жить можно. Тем более, никому наш Ваня не нужен. Понты колотит – враги, конкуренты со свету сжить хотят! Хотя все это пыль для моряка – копейки эти дармовые. Надо искать болвана с деньгами и аферу прокручивать.

– Ладно, отработаем со Степанычем, в Сочи прокатимся. Поищем в «Жемчужине» или «Дагомысе» – там всяких дармоедов хватает, – Сэт притормозил, пропуская к остановке «икарус», и свернул возле цирка направо, игнорируя запрещающий поворот знак, «опель» проскользил мимо стеклянного куба ВДНХ, протолкался в потоке машин до Немиги и, выскочив на проспект Машерова, увеличил скорость. Иван Степанович настаивал, чтобы на дачу телохранители прибыли до часу дня.

* * *

Скрытый от любопытных глаз небольшим перелеском, подпиравшим территорию дома отдыха Министерства обороны, двухэтажный бревенчатый особнячок возник на берегу узкой речушки в начале пятидесятых. Сперва здесь творил свои шедевры псевдонародный белорусский поэт, после смерти увенчанного всевозможными лаврами борзописца дачу приобрела вдова какого-то академика, а пару лет назад ее спившийся наследник сбагрил ставшую обузой загородную резиденцию Ивану Степановичу Шабукевичу.

Иван Степанович, как говорят американцы, сделал себя сам. В начале семидесятых, покинув деревеньку под Кобрином, кинулся за счастьем в столицу, имея неказистый трехбальный аттестат, ухитрился поступить в институт народного хозяйства, каким-то непостижимым образом окончил нархоз с красным дипломом и, обойдя при распределении добрый десяток конкурентов, внедрился на службу в Министерство финансов. За пять министерских лет молодой, но ранний бюрократ, обзавелся связями буквально на всех уровнях, удачно женился и, подталкиваемый высокопоставленным тестем, перебрался в кресло начальника отдела Минкоммунхоза. Потом были Госплан, Госкомтруд и Госкомиздат, но Ваню Шабукевича не просто кидали с места на место, а назначали на новые, более значимые должности. Начало перестройки он встретил, будучи одним из руководителей Госснаба республики. Именно Госснабу поручили организацию и опеку первых ласточек рыночной экономики – пресловутых кооперативов. И именно туда потекли сперва ручейки, а чуть погодя полноводные реки взяток и подарков. Иван Степанович с год еще пожировал на доходном месте, организовал добрый десяток кооперативов, оставаясь в тени и заправляя делами через подставных председателей, а когда убедился, что коммунизму капут, оставил государственную службу и осел в Союзе кооператоров БССР. На глаза, правда, не лез, числился главным бухгалтером какого-то мелкого кооператива, но знающие люди поговаривали, что главную роль в вышеозначенном Союзе играет именно он.

Со временем кооператив трансформировался в малое предприятие, затем предприятие слегка расширилось и стало совместным с американцами, вскоре от СП, где Шабукевич по-прежнему числился главбухом, отпочковался целый рой акционерных обществ, обществ с ограниченной ответственностью и производственно-коммерческих фирм. Заправляя делами этой маленькой империи, Иван Степанович мечтал вывести свое детище на мировой рынок, но шагать вознамерился нехоженным, самым коротким путем.

С год назад подвернулся головастый паренек, обивавший пороги Белорусской научно-промышленной ассоциации с идеей разработки и реализации западным партнерам сапропеля, великолепного природного удобрения. Речного и озерного ила в Белоруссии, как известно, с избытком, и Иван Степанович мигом учуял богатую добычу, пригрел и обласкал паренька, и идея начала потихоньку претворяться в жизнь.

Сложность заключалась в том, чтобы выскочить на поверхность прежде, чем акулы, поделившие экономическое пространство на охотничьи угодья, успеют среагировать. Шабукевич прекрасно понимал, что отобрать счастье могут в два счета. Но только до той поры, пока на контракте с арабским мультимиллионером, на которого он вышел с предложением о поставках сапропеля, не стоит его личная подпись. Когда на счета предприятия хлынут миллионные инвестиции, тронуть уже не посмеют, деньги сотрут в порошок любого противника.

Все развивалось по тщательно продуманному плану. Даже такую мелочь, как приглашение в качестве телохранителей ни с кем не связанных ребятишек, Шабукевич предусмотрел заранее. Он мог бы содержать целую армию боевиков, но гарантии безопасности не получил бы, наоборот, привлек излишнее внимание. А Сэт давно оказывал ему мелкие услуги, зарекомендовал себя великолепно, да и его новый напарник Саша Ивану Степановичу понравился. Спокойный, уравновешенный парень, под стать своему приятелю Сергею.

Представители арабского партнера должны были прилететь в Минск завтра утром. Первая партия обезвоженного и упакованного в фирменные пятидесятикилограммовые мешки сопропеля уже лежала в Ильичевском порту в ожидании погрузки. Оставалось подписать бумаги и улететь на Аравийский полуостров, выждав там, пока улягутся в среде одураченных конкурентов страсти, вызванные лихой авантюрой Шабукевича. И вдруг, нынешним утром, в кабинете Ивана Степановича раздался телефонный звонок. Где-то произошла утечка информации, грубый голос посоветовал забыть о сапропеле навсегда. Или передать дело в более надежные и крепкие руки, удовлетворившись мизерной долей прибыли.

До встречи с арабами оставалось чуть более суток. Иван Степанович решил рискнуть и обыграть конкурентов в последнем гейме. Собственно, выход был один – отсидеться на дороге, утром мчаться в аэропорт встречать партнера, подписывать контракт. После чего немедленно улетать к далеким пескам аравийской земли, остро нуждавшимся в белорусском перегное. Поэтому он связался с Сэтом, вызвал того вместе с Сашей в Ждановичи, куда тотчас выехал и сам, моля Бога, что конкуренты, которым было обещано подумать и дать ответ позже, не успеют перехватить его «мерседес» по пути.

Когда красный «опель» посигналил у зеленых, обитых стальными листами, ворот, вмонтированный в панель приемник пропикал ровно час. Створки распахнулись, в проеме возник Юра, молчаливый верзила, состоявший при Шабукевиче водителем и личным охранником. Разглядев за лобовым стеклом знакомые лица, Юра пошире раздвинул створки ворот и приглашающе махнул рукой.

– Проезжайте, только быстрее.

Сэт газанул и «опель» проскользнул в глубь небольшого двора, развернулся на бетонной площадке у крыльца и остановился. Юра закрыл ворота, заложил их изнутри массивным бруском и подошел к выбравшимся из салона приятелям.

– Шеф вас в кабинете ждет, идите к нему.

– А что за дела такие срочные? – поинтересовался Сашка.

– Скорее, быстрее. Ни черта не понять. Отдохнуть не дали толком.

– Узнаете, – мрачное обещание Юры заставило Сашку умолкнуть и шагнуть на ступеньку крыльца. Сэт выбросил окурок и двинулся следом.

* * *

Кровавый закат обещал звездную ночь и безоблачный завтрашний день. Окружавший дачу ельник, из зеленого, сделался темно-синим, чем ниже опускалось солнце, тем больше темнели мохнатые лапы за оградой, нагоняя на Сашку совсем небезоблачное настроение. Сэт добрился, но его сосредоточенное лицо тоже говорило о вероятности осложнений. Слишком угрюмую картину нарисовал друзьям Иван Степанович, сообщив о звонке конкурентов. По его словам контракт пыталась перехватить очень серьезная группировка дельцов – бывшие комсомольцы, связанные с нечистоплотными сотрудниками силовых структур, сила достаточно грозная…

– Нам бы только день продержаться, да ночь простоять, – вспомнил Иван Степанович сказку, сочиненную дедом российского реформатора Гайдара, – арабы в одиннадцать прилетают. Утром в аэропорт, а там я под их защитой.

– Так-то оно так, – покивал Сэт, проанализировав ситуацию, – только эти плохиши и вправду могут сюда нагрянуть. Мы, конечно, постараемся вас обезопасить, но следует пересмотреть наш договорчик. Сто долларов при таком риске – это несерьезно. Условимся так… Штуку каждому и половину вперед. Мало ли, как оно поведется.

Шабукевич загрустил, но десять стодолларовых купюр на журнальный столик выложил: – Остальные в аэропорту. А если все тихо будет?

– Не имеет значения, – Сэт спрятал деньги в бумажник. – Теперь займемся делом.

С полчаса он кружил вокруг дачи, что-то прикидывая и изучая, потом обошел дом, вглядываясь в окна, снова вышел во двор и, взяв ящик с плотницким инструментом, долго возился в углу ограды, после чего развернул «опель» носом туда, пробурчав малопонятную фразу о запасном варианте отхода.

Часам к четырем дня Сэт собрал всех у камина.

– Положение наше не ахти, – пробежал он глазами по лицам присутствующих, – но будем надеяться на лучшее. Вы, Иван Степанович, если позвонят сюда, обещайте приехать завтра утром куда угодно на переговоры, сделайте вид, что очень боитесь и согласны на все. Может и выиграем время. Но, считаю, ждать они не станут. Вычислят, где вы находитесь и нагрянут сюда. Что у вас со снаряжением? – Сэт посмотрел на Юру. Тот похлопал себя под мышкой. – У меня газовик штатовский и дубинка милицейская в машине.

– Слабовато, – Сэт потер переносицу, – ты дубинку при себе держи, чего ей в машине валяться. Значит, газовик. У меня, правда, кое-что посерьезнее есть, но это на крайний случай. Сашка, ты, чуть что, шокером орудуй, на кулаки не надейся.

Американский двадцатипятитысячевольтовый разрядник Зуб таскал с собой постоянно. Специального разрешения эта игрушка не требовала, а в умелых руках была оружием эффективным. Овладел он шокером под Серегиным руководством быстро, но сейчас предпочел бы иметь под рукой ручной пулемет Калашникова, о чем и заявил.

– Пулемет не пулемет, а «зауер» трехствольный имеется, – вставил слово Шабукевич, – и патроны пулевые. Три даже с картечью. – Тоже сгодится, – кивнул Сэт. Вы ружьишко зарядите и до утра с ним не расставайтесь, держите под рукой. Только нас, как куропаток, не перехлопайте. Теперь – главное. Ты, Юра, от шефа ни на шаг. Лучше всего прямо здесь, у камина, до утра сидите. Я на веранде буду, а ты, – посмотрел он на Сашку, – следи за окнами, что выходят в сад с обратной стороны дома. Если толпой навалятся, все прорывайтесь к «опелю». Ключ в замке зажигания, движок отлажен. Я в заборе гвоздики повытягивал, попробуем проскочить напрямую. Пес их знает, что за воротами будет ждать, а тут просека подходящая, через лесок к дому отдыха. Но сильно шуметь гости не станут, вояки услышат, – Сэт мотнул подбородком в сторону пансионата Министерства обороны, – а им это ни к чему. Поэтому, если услышим, как они приедут, внесем коррективы по ходу.

На том и порешили. Зуб шлялся из комнаты в комнату, поочередно вглядываясь в окна на сгущавшиеся сумерки, Сэт, сунув за пояс извлеченный из-под сиденья «опеля» чешский кольт сорок пятого калибра, притих на веранде, контролируя калитку и ворота, а Юра с шефом, действительно приволокшим с чердака инкрустированное чудо-ружье, играли у камина в шахматы, делая такие глупые ходы, что ясно было – головы их заняты отнюдь не игрой…

Мяуканье радиотелефона «Панасоник» прозвучало в установившейся тишине львиным рыком. Время подвалило к полуночи, Иван Степанович начал уже успокаиваться, надеясь, что судьба даровала ему необходимую передышку Юра, обладавший большей выдержкой, снял трубку, выслушал и протянул ее шефу:

– Вас.

– Что ж это вы, Иван Степанович, прячетесь? – ирония говорившего обдала Шабукевича ледяным душем.

– Нехорошо.

– Я это… С чего вы взяли? – Иван Степанович попытался унять дрожь, охватившую все тело. – Нельзя человеку на собственной даче переночевать?

– Отчего же, – проворковала трубка, – ночуйте на здоровье. Говорят, весенний воздух очень полезен. Но, чтобы вы не скучали, я сейчас пару ребят подошлю. Парни веселые, помогут ночку скоротать. А утречком будьте любезны к нам подъехать. Ребята вас и проводят.

– Да я и сам… – Но голос в трубке зазвучал чуть жестче. – Не надо, Иван Степанович, встречайте гостей, соорудите ужин. Вы там с Юрой вдвоем или еще кто-нибудь есть?

– В-в-вдвоем, – выдавил Шабукевич, стирая со лба испарину. – А что такое?

– Да ничего. Надеюсь, хватит у вас благоразумия воздержаться от необдуманных поступков. В общем, встречайте гостей, ребята уже выехали… – в трубке послышался смешок, сменившийся короткими гудками.

Иван Степанович растерянно опустился в кресло и поднял глаза на возникшего на пороге Сэта: – Едут, Сережа.

– Значит будем встречать, – пожал плечами Сэт, – чему тут удивляться? Об одном прошу, если их двое, за ружье не хватайтесь. Мы с Сашей сами все уладим. А если больше, тогда уж по обстановке. Но старайтесь никого не убивать. Я так понимаю, не уголовники в гости пожалуют, а профессионалы. Менты или гебешники бывшие… Или не бывшие? – посмотрел он в глаза Шабукевичу. В любом случае легко они до вас не доберутся…

Гости появились спустя минут сорок. Над воротами полыхнул свет фар, послышался нетерпеливый сигнал, и Сэт подмигнул Юре:

– Иди отворяй… Нагрянула Красная Армия.

Сашке он велел спрятаться в кустах неподалеку от крыльца и контролировать вход в дом. В том, что визитеров будет больше, чем двое, Сэт не сомневался. Иван Степанович остался сидеть у камина, вороша угли бронзовой кочергой. Ружье, заряженное двумя жаканами и картечью, он прислонил к спинке кресла, так, чтобы оно не бросалось в глаза вошедшим. Сам главнокомандующий еще раз напомнил о запасном варианте отхода на «опеле» и нырнул в дверь кухни, находившуюся в двух метрах от камина.

Юра приник к смотровой щели калитки. В освещенном салоне белой «девятки» сидели трое, еще один склонился к распахнувшему дверцу водителю, что-то оживленно поясняя. Водитель показал рукой на ворота и его собеседник, широкоплечий детина в пуховике, приблизился и саданул ногой по створке:

– Хозяева, встречайте гостей!

Юра сглотнул наполнившую рот горечь и хрипло, но достаточно сурово, заявил:

– Двоих пущу, остальные пусть сидят в машине.

– Да не боись, – заржал детина.

– Валентин Петрович, идите сюда, пока они с перепугу в штаны не наложили.

Распахнулась задняя дверца, и в полосу исторгаемого фарами света ступил еще один пассажир «девятки», высокий седой мужик в черном плаще. Водитель и четвертый визитер остались в машине.

– Негостеприимный у тебя хозяин, – попенял Юре седой, протискиваясь в приоткрытую на четверть калитку, – Сева, попроси парня не нервничать, мы ведь не бандиты какие, а вполне солидные люди.

Солидный человек Сева резко шагнул в сторону и обрушил массивный кулак на затылок не успевшего среагировать Юры. Тот даже не охнул, но и упасть не успел, детина подхватил оглушенного охранника под мышки и аккуратно уложил под забор.

– Что у него? – поторопил седой, – давай живее.

– Да газовик всего лишь.

– Сева подбросил на ладони выдернутый из-под Юркиной куртки револьвер.

– Я-то думал…

– Пошли в дом, – седой вдруг приостановился.

– Странно, что это за «опель»? Машину он сменил, что ли?

«Мерседес» стоял в гараже, и Сева пожал могучими плечами.

– А что? Боялся, что из города не выпустим, вот и пересел в другую тачку. Олег, давай сюда, – негромко окликнул он четвертого пассажира «девятки». Тот мигом оказался во дворе, а водитель завел двигатель и принялся разворачивать машину.

Зуб нащупал клавишу шокера и изготовился, стараясь не дышать. То, как Сева лихо разделался с Юрой, подсказало, что горячку пороть не стоит. Таких ухарей следует глушить только сзади и только наверняка. Он и весит-то на полцентнера больше, а двигается, как пантера. Шаги «гостей» прочавкали по траве в метре от мокрого кустарника, служившего Сашке укрытием, и послышался громкий стук в дверь:

– Иван Степанович, чего ж не встречаешь?

Не дождавшись ответа, Сева ногой распахнул дверь веранды и осторожно шагнул вперед. Седой двинулся следом, а Олег остался у крыльца, бдительно косясь по сторонам.

Сашка прикинул дистанцию, метра три, не больше, неслышно подобрался и, стоило Олегу на секунду отвернуть голову, взлетел над кустами. Обернуться противник успел, даже блок попытался поставить, но торец энергоразрядника уперся ему в переносье, раздался сухой треск и часовой, не пикнув, опустился на ступеньки. Сашка локтем зарядил ему под ухо, ухватив за ворот, приподнял и выложил стремительную серию по корпусу, напоследок припечатав рукоятку шокера к переносице уже вырубленного противника.

«Гости», меж тем, уже добрались до хозяина дачи.

– А я надеялся к ужину поспеть, – весело прогудел седоволосый Валентин Петрович, приветствуя вмиг сомлевшего Шабукевича взмахом руки, обтянутой черной лайковой перчаткой.

– Припозднился, – буркнул Иван Степанович, гадая, куда подевался Юра.

– Добрые люди по ночам в гости не шастают.

– А мы не в гости, – седой подмигнул Севе. Гигант двинулся вперед, но Шабукевич метнул ему в лицо раскаленную кочергу и шустро выдернул из-за спинки кресла «зауэр».

Сэт только еще распахнул дверь кухни, а гориллообразный, но обладающий невероятной реакцией Сева, ногой отмахнулся от кочерги и прыгнул. Задранный ударом его длинной руки ружейный ствол выплюнул пулю в потолок, наполняя комнату едкой пороховой гарью и отраженным в замкнутом пространстве грохотом. Иван Степанович ойкнул и обмяк, наповал сраженный резким тычком сложенных лодочкой пальцев в подреберье. Сэт выдернул из-за пояса «кольт», фехтовальным выпадом поразил седого точно в печень, но Сева учуял опасность и успел присесть, подхватывая с пола кочергу и разворачиваясь к противнику лицом. Седой рухнул между ними, Сэт на мгновение отпрянул, чтобы не споткнуться, а Севе этого оказалось достаточно. Кочерга свистнула, вышибая пистолет из Серегиной руки, от второго удара тот уклонился лишь чудом. Грамотно размахивая не остывшей еще кочергой, гигант вынудил Сэта отступить в угол, и тут в комнату ворвался Зуб. И очень о своей поспешности пожалел. Сева вдоль стены скользнул ему навстречу, кочерга свистнула в очередной раз, выщелкивая Сашке добрый десяток зубов. Целил гигант чуть выше, в висок, но промахнулся, а промахи всегда наказуемы. Зуб взбесился от разорвавшей десны боли и метнул шокер, как гранату, угодив Севе в левый глаз. Тот взревел и отступил к камину, дав Сэту возможность выбраться на оперативный простор, теперь ему пришлось обороняться уже от двух противников разом. Правда, получалось это у Севы довольно ловко, мелькавшая взад-вперед кочерга прикрыла его бронзовым веером, не позволяя Зубу с Сэтом приблизиться, и, желая закрепить успех, гигант залапал себя под мышкой, нашаривая рукоятку пистолета.

– У него ствол, – Сэт показал Сашке два пальца, – иду вторым.

Когда-то, еще в юности, тренер-динамовец, перелопативший гору литературы по теории боевых искусств, разъяснил ученикам, что боец профессионал всегда находится в более выгодном положении, нежели атакующие его несколько противников. Поскольку может действовать в любом направлении, тогда как атакующие вынуждены ограничивать себя одним – направлением атаки. То есть, его действия для противника непредсказуемы, тогда как их маневры легко предугадать. Но правило это имеет оговорку: преимущество обороняющегося бойца сводится на нет, если атакующая группа специально обучена совместным действиям. Теорией тренер не ограничился, разработал несколько комбинаций для двоих-четверых нападающих. Кое-что усвоили и Сэт с Зубом, теперь Сергей об этом попытался напомнить.

Сашка кивнул, он, значит, первый, чего ж тут непонятного. И атаковал Севу, проводя удар ногой с разворота, причем намеренно взметнул ступню чуть выше допустимого, раскрываясь для контратаки противника. Гигант был мастером, действовал чисто рефлекторно. «Ошибка» позволяла одним ударом избавиться от численного перевеса атакующих, Сева автоматически выбросил вперед левую руку. И даже удивиться не успел. Бивший ногой вроде бы в пустоту, но уверенный, что именно там мелькнет Севин локоть, Сэт не промахнулся. Гигант попытался достать его кочергой, но, оставленный на долю секунды без внимания, Зуб высоко подпрыгнул и мощным ударом ноги в грудь отбросил Севу в камин. Пуховик вспыхнул, как факел, но выбраться из огня гигант не сумел, Сэт подхватил с пола «зауэр» и прикладом рубанул того в середину лба.

Седой, сумевший наконец унять боль в боку, привстал на колени и зашарил рукой под плащом. Зуб уловил движение, быстро присел и сгреб Валентина Петровича за ворот.

– Давай помогу, дядя.

Тот что-то прохрипел, но Сашка перехватил уже запястье и вывернул из-за отворота плаща черный «вальтер» с навинченным на ствол глушителем. – Ой, какие мы штрашные, шпашу нет. – Коротким тычком в переносицу от отключил седого и обернулся к Сэту.

– Теперь чего?

Сергей выволок горящего Севу из камина и, набросив сверху сорванный со стены ковер, сбил пламя.

– Бери Степаныча и давай к «опелю», а я проверю, что это за гости такие.

Сашка подхватил безвольное тело Шабукевича и шагнул к выходу.

Во дворе вдруг кто-то заорал и тотчас треснули два пистолетных выстрела.

* * *

Юра пришел в сознание сравнительно быстро. Но руки-ноги не слушались, и минуты три он пролежал под забором, делая безуспешные попытки подняться. В доме, судя по всему, развоевались не на шутку, в освещенных окнах метались неясные тени, доносились глухие удары, потом раздался звериный вопль, и все стихло. С трудом преодолевая разрывавшую затылок боль, охранник встал на четвереньки, и тут в калитку скользнул водитель «девятки», высокий гибкий парень. Прислушавшись к доносившимся из дома голосам, он извлек из-под куртки пистолет и стал осторожно продвигаться к веранде.

Юра неслышно выпрямился, вытащил из-за пояса не обнаруженную Севой дубинку и метнулся к водителю. Но проклятая слабость подвела, рывок получился недостаточно быстрым, тот успел развернуться и блокировать удар выброшенной вверх ногой. Юра, однако, дубинку удержал, нырком ушел в сторону и, присев, мазнул резиновым концом по коленной чашечке противника. От боли водитель заорал благим матом и, упав на бок, дважды выстрелил в охранника. Пуля ударила Юру в плечо, отбрасывая к забору, а водитель, передвигаясь на четвереньках, сунулся в щель калитки, неуклюже волоча за собой перебитую дубинкой ногу.

С крыльца скатился бросившийся на выстрелы Зуб. Из калитки рявкнул пистолет водителя, пуля впилась в деревянную ступеньку, и Сашка растянулся под кустом, рядом с так и не пришедшим в себя Олегом. Вскинув изъятый у седого «вальтер», он перещелкнул предохранитель и дважды выстрелил, ориентируясь на вспышку пистолета противника. Попасть не попал, но хлопки глушителя тому явно не понравились. Из калитки снова треснул выстрел, и пуля черкнула в сантиметре от Сашкиной головы, срезав влажную колючую ветку. Стрелял водитель здорово, и Зуб занервничал, понимая, что спокойной жизни этот снайпер не даст.

– Что там? – в приоткрытой двери веранды мелькнула физиономия Сэта.

– С кем воюем?

– Я жнаю? – прошамкал Зуб, сплевывая скопившуюся во рту кровь.

– Шкорей вшего, водила, кожел, жару дает. Шадит, как в тире, шволочь.

В подтверждение со стороны ворот ударил выстрел, и пуля ткнулась в дверной косяк, чуть выше Серегиной макушки. В ответ тот ахнул из своей сорокапятикалиберной гаубицы, разнося в щепы нижнюю часть служившей противнику щитом калитки.

– Я прикрою, – плюхнулся Сэт рядом с Сашкой, – давай за Степанычем, и тащи его в «опель». Это гебешники, я у седого удостоверение нашел. Ч-черт, ползет кто-то, – вгляделся он в темноту двора.

– А ну замри, падаль! – Но выстрелить не успел, до друзей донесся слабый шепот Юры.

– Не стреляйте, я это.

Водитель, осознавший, что огневой перевес не на его стороне, угомонился, но Сэт прекрасно понимал, что тот еще надеется взять реванш.

– Давай на заднее сиденье, – подтолкнул он Юру в спину, – потом посмотрим, куда тебя зацепило. Сашка, дуй в дом, шефа волоки.

– И для острастки еще раз пальнул по воротам.

– Он же один, – возмутился Зуб, – давай его в клещи вожмем и приштрелим.

Сэт посмотрел на друга, как на идиота:

– Тебе за что деньги платят?

– Тащи Степаныча, главное его увезти без несчастья. Ишь развоевался! Вперед и поживее!

Когда Сашка вынес из дома полуживого Шабукевича, Юра с Сэтом уж сидели в машине. Воткнув шефа к Юре, Зуб уселся вперед, Сэт завел двигатель и сунул другу «кольт».

– Как тронемся, разряжай в калитку всю обойму, пусть трепещет.

«Опель» взвыл и рванулся вперед, подминая низкорослый кустарник. Сэт возился с забором не зря, державшийся на честном слове пролет рухнул, рассыпавшись на части, и машина ворвалась в узкую прогалину, прорезавшую перелесок насквозь. В свете фар вытянулись косматые ели, захлопали по кузову мягкими влажными лапами, из-под колес взметнулся веер грязной жижи, облепившей все стекла. Где-то в стороне послышался пистолетный выстрел, но «опель» уже скрылся в непроницаемой ночной мгле, оставляя налетчиков ни с чем. Если не считать переломов, синяков и ожогов.

Озаренная мягким светом неоновых фонарей пустынная улица широкой темной лентой растеклась под окном, просачиваясь в распахнутую форточку влажной прохладой мартовской ночи и редким повизгиванием запоздалых троллейбусов. Над крышей дома напротив ярко сияла крохотная зеленоватая звезда, напоминая прижавшейся к оконному стеклу Лене об удивительных далеких мирах, разбросанных во Вселенной вне пределов человеческой досягаемости.

О таком же, в ее понимании, недоступном, но вполне реальном мире, весь вечер зудил и Бэбик, ухитрившийся после ужина в ресторане затащить Лену к себе домой…

Мишка слегка приврал, доложив спонсору, что переговоры с бывшей супругой увенчались успехом. Обрадованный Бэбик премировал «свата» сотней долларов, заказал столик в ресторане отеля «Беларусь», встретил Лену после работы и уговорил отправиться туда поужинать. О скорой свадьбе он заговорил, как о деле решенном, чему Лена очень удивилась. Когда Бэбик наконец уяснил, что невеста пока в раздумье, чуть с ума не сошел. Проклиная Мишку, в два приема осушил бутылку «Распутина», слегка успокоился и, ощутив прилив храбрости, начал навязываться в женихи самостоятельно.

А Лена все думала о промелькнувшем в потоке машин Сашке, вспоминая давние, полные счастья дни, когда они были вместе, и недоумевая, почему тот отказался отвечать на ее письма. Разбередившие душу мысли то ласкали, то угнетали, наполняя сердце кипящей смесью любви и ненависти, постепенно Лена пришла к выводу – вот уж воистину женская логика! – что любимый заслуживает наказания. Месть любящей женщины почему-то всегда сводится к измене. Во всяком случае, согласие отправиться к Бэбику домой и обсудить проблему в более интимной обстановке, Лена считала справедливым наказанием Сашкиному поведению, вызванному – она была уверена – наличием более удачливой соперницы…

Изрядная доза спиртного вовсе не принесла ожидаемого успокоения. Наоборот, в душе Лены бушевал ураган эмоций, хотя внешне это не сказывалось. Мило улыбаясь, она внимала рассуждениям Бэбика о прелестях обеспеченной жизни в цивилизованной стране.

Однако что-то в глазах любимой тому не понравилось и, желая сразить невесту наповал, Бэбик ринулся в спальню. Основная часть сокровищ хранилась на даче, в оборудованных с исключительной смекалкой тайниках, но и дома кое-что имелось. Порывшись в недрах поролонового матраса, Бэбик извлек обтянутый сафьяном продолговатый плоский футляр и возвратился в гостиную.

– Вот, это для тебя… – он забуксовал и неожиданно для себя выдал.

– По случаю восьмого марта и в знак серьезности моих намерений. Непривычные слова заставили Бэбика густо покраснеть, но футляр он держал на вытянутой вперед ладони достаточно торжественно. – Дарю, в общем, – еще больше смутился Бэбик, уловив в глазах любимой иронию.

Лена осторожно раскрыла футляр и замерла. На черном бархате искрилось, переливалось, слепило белоснежным сиянием изумительное колье, никак не гармонировавшее с обшарпанной обстановкой обычной городской квартиры и корявыми зубами оскалившегося в улыбке Бэбика. В исходившем из футляра блеске всплывали, в кино, что ли, виденные, лебединые шеи гордых красавиц, разодетых в шелка и парчу, высокие мраморные колонны бальных залов и седовласые джентльмены в смокингах, в перерывах между танцами вершащие судьбы стран и народов.

– Боже, откуда это?.. И это что, бриллианты? – Лена не говорила, а шептала, не отводя глаз от чудесного видения.

– В платиновой оправе, – воспрял духом Бэбик, – давай помогу. Он осторожно подцепил застежку двумя пальцами и потянулся к шее любимой.

Женщина есть женщина, а бриллиантовое лассо способно заарканить самую строптивую кобылку. Лена забыла обо все на свете, метнулась в прихожую, к большому антикварному зеркалу и, включив настенный светильник, застыла в упоении. Разбросанные мысли постепенно выстраивались в стройную схему – пусть не нравится, пусть нелюбимый, но разве она первая из избравших такой путь? Живут же неземные красавицы с дряхлыми старцами и счастливо, вроде бы, живут. А наивная, бесхитростная любовь Бэбика в чем-то даже приятна. Может и стерпится еще, и слюбится.

Бэбик неслышно подошел сзади и замер, словно в ожидании чуда. Но чуда не произошло. Едва прикоснувшись к его слюнявым губам, Лена отпрянула, кинулась в комнату и залпом осушила до краев наполненный коньяком бокал.

– Что с тобой? – Бэбик возник рядом и недоуменно захлопал рыжеватыми, резко отличавшимися от черных, обработанных гелем волос, ресницами.

– Эдик, милый, – Лена с трудом перевела дух, – спасибо тебе за все, ты сам не знаешь, какой ты хороший. Дай мне немного времени, и все у нас сложится. Но не сейчас… Не знаю, как тебе объяснить, только сегодня я здесь не останусь. Вызови такси, пожалуйста. – Бэбик не понимал ровным счетом ничего. Только что он видел Ленины глаза, полные любви и признательности – и вдруг резкая перемена. Хотя, прожив всю жизнь с мамой и бабушкой, знал о непредсказуемости женского поведения в определенные периоды. Судя по всему, у Лены, кажется, начался месячный цикл, другого объяснения он не находил.