Текст книги "Крутой сюжет 1995, № 4"

Автор книги: Юрий Гаврюченков

Соавторы: Геннадий Паркин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

– Не было у нас ничего, – Ленин голос звучал убедительно, однако Сашка не поверил. Хотя было или не было – значения не имело, он твердо знал, что любит Лена его одного.

– Просто каждый вечер ко мне в магазин приходит, домой провожает. Ой, такое колье подарил – всплеснула она руками, – жалко даже возвращать. Он и сейчас, наверное, под дверью сидит.

– Так поехали, зачем человека изводить. Вежливо извинишься и все дела. А что за колье?

– Увидишь, – пообещала Лена и начала одеваться.

– Ты прав, зачем здесь оставаться, когда свой дом есть.

Сэту оставили записку и, поймав на проспекте такси, отправились на Зеленый Луг. Бэбика под дверью, естественно, не оказалось. К тому времени он уже успел вернуться к Мишке.

Дорога пробудила в обоих желание и, вихрем ворвавшись в квартиру, они рухнули на диван, разбросав по сторонам сорванную на ходу одежду. Только спустя полчаса к Сашке вернулась способность соображать.

– Да, девушка, с вами не соскучишься. Теперь, что ли, до конца дней дальше трех метров от постели не удаляться?

– Можно и без постели обойтись, – засмеялась Лена, – пойдем в ванную, убедишься.

Из ванной они выбрались только через час. Сашка с трудом дотащился до кресла, уселся, заворачиваясь в махровый халат, тут же треснувший на его могучих плечах, и вспомнил:

– Ленка, а о каком колье?..

– Обернись, – он вскинул голову и обомлел. Отражаясь в свете торшера, камни играли в полсилы, но даже такими способны были оглушить любого, кто хоть капельку смыслил в драгоценностях. Сашка смыслил отнюдь не маленько, некогда увлекался ювелирным искусством всерьез.

– Фуфло поди, – недоверчиво улыбаясь, он приблизился к застывшей в позе фотомодели подруги, – феониты в мельхиоре.

– Да нет же, платина, бриллианты и бирюза, – Лена повернулась так, чтобы свет лучше падал на ее грудь, – Эдику от деда досталось.

– Он что, внук Брежнева? Или дедушка в восемнадцатом году Патриаршию ризницу ограбил?

Сашка осторожно снял с Лены колье и подошел к торшеру. – Включи-ка люстру.

Да, камни явно были настоящими, и он понял, что держит в руках тысяч сто долларов.

– Та-ак, – Сашка подбросил колье на ладони и поискал глазами сигареты. – Теперь давай-ка, милая, рассказывай.

– Что рассказывать?

– Все. Что за Эдик, какой это дед ему такие игрушки в наследство оставляет… Короче, все, что о нем знаешь…

* * *

Бэбик бросил пить. Мишка, решивший, что виной тому охватившая собутыльника любовь, пытался доказать необдуманность этого невероятного поступка, уверяя приятеля в лояльности бывшей супруги к алкоголизму близких. По его мнению, Лена не терпела лишь явной измены, а на бытовое пьянство смотрела пусть искоса, но с пониманием.

Однако Бэбика словно подменили. Ко всему, в последнее время он стал серьезен и замкнут, совсем, как в недавнем прошлом. Когда вел жизнь угрюмого затворника. Напрасно Мишка ежедневно тормошил его, надеясь добиться пояснений, Бэбик отмалчивался и загадочно улыбался. Заодно посоветовал Мишке не шустрить в поисках человека, способного посодействовать с выездом. Коротко обмолвился, что все теперь сделает сам, а на вопрос – каким образом, даже не ответил.

Причина всех этих странностей была настолько поразительной, что поведение Бэбика вполне оправдывалось. В одночасье шагнуть из привычного в параллельный мир, прежде виденный лишь в шпионских фильмах, в само существование которого верилось с трудом – такое суждено не каждому. Оттого-то и случаются в неподготовленных к резким поворотам судьбы головах замыкания клемм и подвижки мозговой коры.

Началось все теплым весенним вечером, дней десять назад. Когда, расставшись с Леной – она торопилась к какой-то заболевшей подруге и от прогулки после ужина в «Планете» отказалась – Бэбик возвращался домой, у подъезда его окликнули. Широкоплечий мужчина лет тридцати пяти, с уверенным приятным лицом, возник из темноты, как призрак, успокоил немного струхнувшего Бэбика и представился:

– Валентин Петрович Черепцов… Не волнуйтесь, Эдуард Борисович, я из КГБ, вот удостоверение, – перед глазами на мгновение распахнулась продолговатая книжечка, но рассмотреть в потемках тот ничего не успел. Мужчина ткнул удостоверение в карман и доверительно взял Бэбика под руку: – Здесь разговаривать неудобно, может быть пригласите к себе.

– П-п-пойдемте, – забуксовал Бэбик, представляя одиночную камеру гебешного подвала – иное просто в голову не шло – и покорно вошел в подъезд, вежливо, но настойчиво, подталкиваемый незнакомцем. Валентин Петрович с любопытством наблюдал, как хозяин квартиры дрожащими пальцами воевал с дверными замками, отчего тому и вовсе поплохело. Вдруг не КГБ, даст в прихожей по макушке и сливай воду. Но все обошлось, агрессивности гость не проявлял. Наоборот, его жесткое лицо стало вдруг удивительно обаятельным и, повесив плащ на вешалку, он намекнул, что беседа предстоит долгая, не мешало бы скрасить ее чашечкой чаю или кофе.

Бэбик мог предложить только датское пиво, которым предусмотрительно набил холодильник Мишка, исходя из двадцать второго закона Кир-Буха, гласящего – в доме может не быть хлеба, спичек и соли, но пиво должно быть всегда, поскольку для пьющего человека оно также важно, как инсулин для диабетика.

Отхлебнув прямо из баночки, гость поудобнее устроился в предложенном хозяином кресле и первым же вопросом напугал Бэбика до смерти:

– Не любите, значит. Родину, Эдуард Борисович?

– П-п-почему? – пролепетал Бэбик, слегка перепутав времена. Прежде подобное обвинение действительно несло за собой серьезные последствия, но теперь проклинать Родину-мать сделалось как бы хорошим тоном. Впрочем, Беларусь не Россия, и от сохранившей прежнее, ставшее во всем мире символом суперзла, наименование спецслужбы можно было ожидать чего угодно.

– Ничего страшного, – засмеялся Валентин Петрович, – не пугайтесь. Такую родину, – показал он рукой за окно, – любить не за что… Ну да ладно, – помолчав, гость вновь приложился к баночке «Туборга» и продолжил, – я к вам по делу. Скажу откровенно, мы все о вас знаем.

Последние слова прозвучали настолько многозначительно, что Бэбик поперхнулся вмиг скисшим пивом и закашлялся. Валентин Петрович похлопал его по спине и присел на диван рядышком, пробудив у Бэбика дикую мысль, что КГБ принимает его за голубого.

– Что вы знаете? – отпрянул он в угол дивана. – П-по-ясните пожалуйста.

– Все, – повторил пришелец – буквально все. И о дедушке вашем, и о наследстве. И о непреодолимом желании выехать за границу.

– Дипломат сдал, – икнул Бэбик. Гость почему-то смутился, видимо, догадливость хозяина квартиры пришлась ему не по вкусу. Но возражать не стал, быстро придя в себя, согласился.

– Сдал-сдал. Как говорится, с потрохами. Но суть в ином, я уполномочен предложить вам следующее…

Сперва оглушенный случившимся Бэбик слушал рассеянно, однако постепенно начал понимать, что ни арестовывать, ни устраивать в квартире обыск гебешник не собирается. Валентин Петрович оказался членом сверхсекретной подпольной организации, ставившей целью реставрацию советского государства и физическое уничтожение так называемых демократов. Долго и гневно он метал громы и молнии в адрес тех, кто ныне дорвался до власти, потом притих и заговорил о Бэбике. Выходило, что сотрудничать с «коминтерном», так называлась организация истинных марксистов-ленинцев, свято хранившей вечные идеалы, тому сам Бог велел. Причем, исключительно в его же, Бэбиковых, интересах.

«Коминтерн» существовал на добровольные пожертвования патриотически настроенных граждан, к секретным счетам КПСС доступа не имел. Но ощутимую поддержку организации оказывал верный друг бывшего СССР Саддам Хусейн. В глубокой тайне на территории Ирака готовили боевиков «коминтерновцев», скрывались под крылом иракского лидера террористы, совершавшие в республиках СНГ всякие кровавые акции. Дабы сохранить некоторую независимость, «коминтерн» в долгу не оставался, оказывая Ираку посильную помощь. В основном это касалось ядерного вооружения, Хусейн мечтал сделать свою страну великой державой и любой ценой пытался создать собственную атомную бомбу.

Из секретного хранилища в городе Арзамас-16, как заявил Валентин Петрович, удалось похитить пять килограммов сверхчистого урана, столь необходимого товарищу Хусейну. Контейнер с ураном вот-вот привезут в Минск (почему именно сюда, Черепцов не пояснил), но организация обязана выплатить за него двести пятьдесят тысяч долларов наличными. К сожалению, расхитители демократической собственности членами организации не являются и сотрудничают с «коминтерном» исключительно из корыстолюбия. Такой валютной наличностью «коминтерн» пока не располагает, а время не терпит. Между тем, иракская разведка готова заплатить за контейнер полмиллиона, но для этого требуется переправить уран в Гамбург.

Некоторая утечка информации навела на след «коминтерна» российскую ФСК, боевиков-баркашовцев из РНЕ и американцев, поэтому организация вынуждена использовать в качестве курьера абсолютно незасвеченного человека. И человеком этим должен стать Бэбик. Ему оформят загранпаспорт и визу, помогут избежать таможенного контроля, и он, в свою очередь, доставит вышеупомянутый груз в Германию и получит полмиллиона долларов. При условии, что здесь передаст организации двести пятьдесят тысяч, для расчета с похитителями урана, заработав, таким образом, четверть миллиона долларов. Кроме того, Валентин Петрович от имени организации обещает гражданство в любой европейской стране, сторонников у «коминтерна» хватало, и в этом плане возможности были неограниченные.

– Такие вот дела, – гость посмотрел Бэбику в глаза, – беретесь? Хотя, после того, что вы узнали, можно и не спрашивать, – «коминтерновец» зловеще скривил губы, – для Вас теперь альтернативы нет. Ставка слишком велика…

Бэбик тупо смотрел перед собой и ничего не видел. Вернее, видел. Холодный, с простреленным затылком, труп на мокром асфальте темного глухого переулка – почему-то финал сотрудничества с патриотами-интернационалистами виделся именно таким.

– А вас не смущает моя национальность? – нащупал он вдруг палочку-выручалочку. – Хусейн ведь враг всех евреев.

– Кто вам такое сказал? – удивился Валентин Петрович. – Как раз напротив, в Ираке к жи… вашему брату прекрасно относятся. Не использовали же в девяностом химическое оружие, хотя и могли. И потом, вам-то без разницы. Оплатите здесь, получите там. И прибыль ощутимая, и гражданство, скажем, в Люксембурге. Вы ведь к этому стремитесь? Остальное пусть вас не волнует, дольше проживете. Да, рекомендую отныне вести себя аккуратнее. Никаких баб, – Валентин Петрович почему-то вздохнул, – о водке-селедке тоже забыть. Сидите дома и ждите, мы вас сами найдем…

С того вечера Бэбик изменился. Пить перестал, от Мишки едва ли не прятался, только с Леной продолжал встречаться. Правда, по вечерам она теперь пропадала у смертельно больной подруги, но зато с работой в магазине было покончено. Бэбик с удовольствием заплатил долг хозяину магазина, а Лене особо не надоедал. Ведь сотрудничество с «коминтерном» обязывало видеться с невестой пореже, и Бэбик, как в прежние времена, отсиживался дома. Изредка появляясь на улице, он теперь в каждом прохожем подозревал тайного агента организации, в существовании которой не сомневался.

Звонок Валентина Петровича раздался на десятый день после того ночного разговора. Справившись о самочувствии, он похвалил Бэбика за осторожность и велел приготовить деньги. Контейнер с ураном прибыл в Минск, пришла пора действовать. Бэбик, соблюдая все меры предосторожности, сгонял на дачу, изъял из тайника означенную сумму, но домой валюту не потащил. Еще неделю назад абонировал почтовый ящик на главпочтамте, туда и втиснул пакет стодолларовых купюр, решив, что безопаснее будет передать деньги в центре города.

«Коминтерновец» обещал позвонить в девять вечера и уточнить время и место встречи. Но минуло уже десять, а звонка все не было, и Бэбик, без того потерявший покой и сон, совсем изошелся в ожидании.

* * *

Нервничал в эти минуты не только Бэбик. Сашка, живший теперь у Лены, обещал Сэту приехать к девяти, но где-то застрял. Телефон на Калиновского не отвечал, и Сергей, нервно вышагивая по квартире, не знал что и думать. Ведь успех операции «Бэбик» почти целиком зависела от Зуба…

Когда Лена рассказала о непутевом женихе, Сашка понял, что наконец-то им с Сэтом подфартило. Выпытав у подруги все, что она знала о Бэбике, наутро помчался к Сергею, ввел того в курс дела, и работа закипела. Сэт в три дня собрал о клиенте всевозможную информацию, проанализировал данные и пришел к тому же выводу, что и Сашка – надо брать. Но относительно того, как брать, мнения друзей разделились. Сэт считал, что действовать следует быстро и уверенно, взять Бэбика в плен, отвезти в тихое неприметное место и спецназовскими методами вытрясти все дедовы сокровища.

– Риска никакого, – убеждал он Сашку, – Эдик этот ноль, никто за него не вступится. Он даже жаловаться не посмеет. Даю гарантию – в два часа все из него вытрясу.

Однако Зуб почему-то уперся.

– Ну к чему эти крайности – вытрясу, заставлю… Можно же иначе дело обставить. Нетворческая у тебя, Серега, натура, привык в Афгане беспредельничать. Разве нельзя сделать так, что человек сам свое добро отдаст, ни черта не поймет и еще благодарить нас станет?

– Он и так благодарить станет, что живым оставили. Зачем огород городить?

– Никогда ты душу художника не поймешь. И потом, если можно избежать насилия, то я следует его избегать. Подумаешь, налетели, обобрали и рыло разбили – на это большого ума не надо. А разведешь лоха красиво – душа радуется. И человеку приятно.

– Не знаю, чего приятного, если результат одинаковый. Какая разница, красиво или нет с тебя последние штаны содрали?

– Огромная. Особенно для того, кому эти штаны достались… И Зуб разразился пространной речью о предпочтительности мошенничества. Говорить он умел, но убедило Сэта другое. Понял, что приятеля заклинило на афере и, поскольку на Бэбика вышел все-таки Сашка, решил не возражать. Пусть резвится, режиссируя свой спектакль, если где-то произойдет сбой, применить спецнавыки несложно. А упускать случай глупо, не воспользуются они с Зубом, Бэбик обязательно нарвется на кого-нибудь менее щепетильного и более жестокого. Запросто ему уехать никто не позволит.

В гости к Бэбику отправился Сашка. История о подпольщиках «коминтерновцах» была чистой импровизацией. Зуб даже не обдумывал легенду загодя, уповал на вдохновение и трофейное удостоверение сотрудника КГБ Черепцова, которое друзья оставили у себя после героической обороны дачи и тела Ивана Степановича Шабукевича.

Сэт ожидал друга в припаркованном на противоположной стороне улицы «опеле».

– Все тип-топ, – воротившись через два часа, заявил Сашка, – клиент наш к бою готов и никуда не денется. Надо теперь переждать недельку, пусть дозреет. А мы пока техническим обеспечением займемся.

Урановый контейнер смастерили в гараже у Сэта. Зуб купил у бичей с городской свалки плоский свинцовый ящик, излучавший к тому же небольшой фон. Что хранилось в ящике прежде, так и осталось загадкой, но набитый песком и щебенкой, он весил не меньше, чем настоящий контейнер. Хотя, как выглядят настоящие контейнеры ни Сэт, ни Сашка не знали.

К ящику присобачили кнопочную панель от выломанного в соседнем подъезде шифрозамка, и запаяли крышку наглухо. Сэт вновь обратился к граверу, снабдившему подложными документами Зуба, и тот за сто долларов смастерил липовый сертификат, от фонаря впечатав в украшенный грязными печатями Министерства обороны России бланк собственного изготовления какие-то малопонятные цифры и латинские литеры. Поперек «сертификата» умелец изобразил страшную надпись – «Смертельно, вскрывать только при наличии защитных средств». Это, по мнению аферистов, Бэбику должно было хватить, чтобы отказаться от мысли взглянуть на содержимое «контейнера». Заодно Сэт заказал загранпаспорт с шестимесячной визой в Германию, пообещав фотографию и реквизиты клиента предоставить позднее. Вопросов мастер не задавал, хотя за паспорт заломил пятьсот долларов – цены-де растут, высокий и спрос и все такое…

Услыхав торопливый звонок, Сэт распахнул двери, но запыхавшийся Сашка опередил, не дав вырваться возмущению: – Виноват, исправлюсь. Поехали к Бэбику, потом все объясню.

На время операции Сергей одолжил у приятеля, жившего неподалеку, облезлую «шестерку». «Контейнер» уложили в багажник, закидав сверху ветошью, и Зуб вырулил со двора. Сэт уселся в «опель» и тронулся следом, в его обязанности входило наблюдение и прикрытие. Кто знает, как оно обернется, на кону все-таки четверть миллиона долларов.

* * *

Сашка опоздал к Сэту по весьма уважительной причине, впервые за время знакомства с Леной между ними произошла ссора. Черт его дернул рассказать о задуманной афере именно тогда, когда начал собираться к Сергею. Вообще-то, посвятить подругу в их план следовало в любом случае, но лучше бы Сашка отложил этот разговор на завтра, поставив любимую перед фактом, что Бэбик уже лишился изрядной доли своего богатства.

Узнав обо всем, Лена пришла в негодование. Сашка так и не понял, что возмутило ее больше: мошенничество, как таковое, или то, что подвела потерпевшего под монастырь именно она. Напрасно Сашка пытался вставить хоть слово, любимая рта ему раскрыть не давала, осыпая градом уничижительных эпитетов и искреннего возмущения.

Остановила ее увесистая оплеуха, выданная шокированным одним коротким, но выразительным словом, Зубом. До этого он в жизни не ударил ни одну женщину, однако Лена в порыве гнева ляпнула такое, что его, искореженное камерным воспитанием, сознание вынести не смогло.

Пощечина отшвырнула Лену в угол дивана, но подействовала странным образом. Она осеклась, с любопытством и как-то по-новому взглянула на Сашку, не успевшего даже пожалеть о собственной несдержанности. Создалось впечатление, что удар ладонью произвел в ее голове какие-то перестановки, как бывает с неисправным телевизором после резкого хлопка по крышке корпуса.

– Извини, – Лена встала и приникла к плечу игравшего скулами Сашки, – зря я на тебя кричала. Просто забыла, с кем связалась.

Зуб напрягся, отыскивая в дрожащем голосе подруги издевательскую нотку, но издеваться или горько сожалеть о любви к проявившему преступную натуру милому Лена и не собиралась. Она действительно сожалела, но лишь о том, что Сашку не переделаешь. А потому принимать его надо таким, какой есть.

– Это ведь не мне одному – и тебе надо, – погладил Сашка вздрагивающие плечи подруги, – поднимусь на бабки, и уедем отсюда к чертовой матери.

– Интересно, – Лена откинула голову назад и печально улыбнулась, – Бэбик о том же говорил. Он ведь ради меня все затеял.

Получалось и впрямь интересно. Бермудский треугольник какой-то, вершиной которого было желание сделать Лену счастливой, основанием – наследство покойного Льва Исааковича, только стороны, Бэбик и Зуб, устремлялись к вершине из диаметрально противоположных точек.

– Тем более нечего мучаться, – обрадовался Сашка, – тебе кто нужен? Я или недоделок этот?

Лена посмотрела так, что ответа не потребовалось. Но и Бэбика ей было жаль, неплохой, в сущности, парень, и влип в такую дурацкую историю. Она решила отыскать-таки лазейку.

– Он любит меня очень. И долг заплатил и колье…

– Какой еще долг? – не понял Сашка.

– В магазине… В этот день, когда мы встретились, меня ведь с работы выгнали, – Лена рассказала о юных аферистах, – …Эдик и заплатил.

– Да-а, растет смена, – засмеялся Сашка. – Чего же ты мне не сказала? Уж как-нибудь повлияли бы на твоего директора, сам бы еще тебе приплатил.

– Дело не в деньгах, Эдик больше бы дал, чтобы я только уволилась. Он меня давно уйти оттуда уговаривал.

– Вот видишь, для себя он старался, а не ради тебя. Понимаешь, Ленка, – Зуб закурил и принялся расхаживать по комнате, рассуждая вслух, – по-моему твой, вернее, наш теперь Бэбик, относится к той категории людей, которые думают в первую очередь о собственном благополучии. Он не тебя – себя очень любит, хотя сам, может, этого не сознает. И любовь ему, в общем-то, до фени, было бы самому хорошо и покойно. Вбил в голову, что с тобой найдет счастье, пусть попробует без тебя его поискать. Ну и без денег, естественно. Обидно – одним все бесплатно достается, другие свободой и жизнью должны рисковать. Так что не переживай, не помрет твой Эдик с горя, если на бобах и холостым останется. Может поумнеет.

– Ты почти как Раскольников рассуждаешь, – призадумалась Лена, – за счет никчемного человека счастье найти? А совесть?

– Совесть – штука хитрая. Как душа наркомана, зависит от реального, а не иллюзорного воздействия извне. Кайф есть, и никаких проблем, все в елочку. А нету – тут-то ломка изнутри и снаружи. Физическая и душевная. Так и с совестью. Когда жизнь налажена и благополучна, о том, как этого достиг, человек не задумывается. Не подразделяет причины своего благополучия на честно-нечестно, радуется следствию. Вот если сплошные неувязки и облом, тогда муки совести и проявляются. Такая вот, подруга, философская оценка ситуации.

Спорить Лена не стала. Изменить все равно бы ничего не сумела. Сашка, похоже, давно все решил за обоих. За себя и за нее.

– Саш, вы его не бейте, пожалуйста, – просьба вызвала у Зуба широкую улыбку. – Господи, девушка. Да его пальцем никто не тронет. Слово джентльмена. О, – посмотрел он на часы, – зато Сэт меня, кажется, на вертел посадит. На два часа опаздываю, заторопился джентльмен удачи, – пожелай мне попутного ветра, милая…

Прокручивая в голове всю эту «сцену у дивана», Сашка зазевался и едва не врезался в метнувшуюся из ряда в ряд милицейскую «Волгу». Стоявший на перекрестке у цирка гаишник отвернулся – не щемить же своих, – «Волга» ушла вправо, под знак. Сашка ухмыльнулся и сунулся следом, уловив в зеркало заднего вида, что Сэт делает тот же маневр. Так и шли они до «Немиги», пристроившись в хвост ментовозке, как бы ставшей машиной сопровождения.

На Республиканской с почетным эскортом пришлось расстаться. «Волга» сгинула в полумраке улицы Мясникова, а приятели повернули направо, к заждавшемуся Бэбику. Сашка позвонил тому из автомата и назначил встречу в полночь на Юбилейной площади.

* * *

Сэт притормозил у входа на станцию метро «Фрунзенская», а Зуб, припарковавшись на стоянке, вылез из «шестерки» и, напустив на себя подобающий подпольщику «коминтерновцу» вид, направился к Бэбику.

– Эдуард, – глядевший в противоположную сторону Бэбик вздрогнул и резко отпрянул в темноту, – что вы шарахаетесь? Не надо нервничать, все отлично, – Сашка подхватил клиента под руку и подтащил к машине.

– Садитесь, нечего на виду торчать.

Бэбик неуклюже забрался на переднее сиденье и пригнулся, прикрывая лицо от света фар пронесшейся через площадь «девятки».

– Не волнуйтесь, – Сашка подмигнул и хлопнул клиента по плечу, – вокруг наши люди, бояться нечего. А задержались немного, потому что проверяли окрестности. Все тихо.

На площади действительно было тихо и покойно, зарядивший к ночи небольшой дождь разогнал поздних прохожих, автостоянка тоже пустовала. Сашка для понта поводил по сторонам носом и пригласил Бэбика выйти из машины.

– Главное, не волнуйтесь, – повторил он и откинул крышку багажника. – Излучения контейнер почти не дает. Доза вполне допустимая, в Гомеле фон похлеще будет.

Вид свинцового контейнера привел Бэбика в ужас. Разговоры разговорами, а когда планы начинают претворяться в жизнь… Простота начала суперсекретной операции оглушила. Он уже успел настроиться на нечто невероятное – контрабанда урана, разведка и контрразведка, смертельная опасность и головокружительный риск, а в эпицентре он, Бэбик, поставивший на карту буквально все. А тут обычный металлический ящик в багажнике «жигулей» и ни погонь, ни стрельбы, ни суровой музыки, сопровождавшей подобные сцены в кино.

Зуб словно почувствовал растерянность клиента и зловеще прошептал:

– В этом контейнере, Эдуард Борисович, теперь заключается ваше будущее. Отнеситесь ко всему достаточно серьезно – игры кончились.

Бэбик заморгал и тоскливо вздохнул: – Я п-понимаю… А теперь что делать?

– Теперь все по программе. – Зуб захлопнул багажник. – Садитесь в машину, проведем инструктаж.

Первым делом он сунул Бэбику «сертификат».

– Это не менее важно, нежели сам контейнер. Когда отправитесь в путь, спрячьте понадежнее, документ совершенно секретный. Сейчас поедем за деньгами, передадите мне двести пятьдесят тысяч… Надеюсь, валюта подготовлена? – Сашка пристально уставился Бэбику в глаза.

– На п-почтамте, в ящике абонентном, – тот наконец прочувствовал серьезность момента, да так, что ощутил непреодолимое желание облегчить вмиг застонавший желудок. И замер, боясь пошевелиться.

– Вот и отлично. Значит, на почтамт, берем валюту, и я отвожу Вас на дачу. Контейнер спрячьте сами. На паспорт сфотографировались?

Бэбик кивнул, по требованию «Валентина Петровича» он подготовил фотографии и необходимые для оформления загранпаспорта документы еще неделю назад.

– Через три дня получите паспорт с открытой визой и ознакомитесь с маршрутом. До Гамбурга пойдете под контролем, наши ребята подстрахуют. Причин для волнений нет, на границе с Польшей осложнений не будет, и в Германию въедете без проблем. У нас ведь свои люди.

Бэбик судорожно сглотнул и попросил сигарету. Казалось, что происходящее ему только снится, перевернется на другой бок, откроет глаза и все исчезнет в лучах заглянувшего в окно утреннего солнышка. Но сидевший рядом человек не снился, оттого, а может от избытка в крови никотина – курил он десятую за полчаса сигарету – у Бэбика заныли виски.

«Шестерка» выскочила из моросящего сумрака на широкую, залитую светом фонарей, улицу и понеслась к недалекому главпочтамту. Сэт, соблюдая дистанцию, неотлучно следовал сзади.

Плотный увесистый брус долларов, упакованный в пластиковый пакет, Бэбик принес быстро. Пересчитывать валюту Зуб не стал – зачем, если клиент места себе от страха не находит. Небось, каждую купюру раз сто обслюнявил, боясь ошибиться.

– Посидите пару минут, – Сашка выбрался из машины и скрылся за углом почтамта. Сэт, как условились, поджидал на противоположной стороне проспекта, у входа в гостиницу «Минск».

– Тебе пакет, – передал Зуб добычу и улыбнулся, не в силах сохранить на лице серьезность, – купи себе немножечко «Олби». А нам с Ленкой – шампанского. Поеду с ним на дачу, за час обернусь. Позвони Ленке, пусть к тебе едет. Вместе почин отпразднуем.

Когда он вернулся к Бэбику и уселся за руль, тот вдруг нерешительно поинтересовался: – А можно два паспорта оформить? Я ведь с невестой уехать хочу.

– Вот доставите контейнер, вернетесь, тогда и решим, – настроение у Зуба испортилось враз, – хоть бабушку покойную увозите, но сперва дело сделайте. Уяснили?

Бэбик мигнул и согласно склонил голову. Страх понемногу улетучивался, никто не пытался арестовать контрабандистов с поличным, не проявлял к «жигулям» повышенного интереса. Пока Валентин Петрович относил деньги, он специально изучил окружающую обстановку. Охрана, о которой говорил «коминтерновец», действовала очень профессионально, даже зная об их присутствии, Бэбик никого не заметил. Вывод напрашивался закономерный, если и дальше так пойдет, волноваться нечего. С такими парнями не пропадешь.

* * *

Лишившись верного собутыльника Бэбика, Мишка научился пить на пару с телевизором. Набирал водки с запасом, усаживался поудобнее перед экраном и, стоило возникнуть кадру, в котором кто-нибудь держал в руке налитый бокал или иную емкость, чокался, ударяя краешком своего стакана о кинескоп. Иногда, если телесобутыльник произносил тост, пил по его поводу, чаще придумывал тосты сам. Получалось здорово, за неделю Мишка перепил почти со всеми знаменитостями, от ведущего «Поля чудес» Леонида Якубовича, до президента России Бориса Ельцина включительно. Пил с крутыми голливудскими ребятами, тринкавшими скотч в полумраке стандартных американских баров, с эстрадными звездами, лакавшими шампанское на очередной останкинской тусовке, даже с хоккеистами, чем-то полоскавшими рот после очередной забитой или пропущенной шайбы, тоже пил, выказывая, в зависимости от ситуации, поздравления или сочувствие. Спиртное по шести основным и двум коммерческим каналам текло рекой, позволяя пить не абы с кем, а в подходящей компании. Выбор собутыльника определялся Мишкиным настроением. Сегодня к вечеру его охватила сентиментальная грусть, и телеалкаш, пощелкав переключателем программ, шарил французскую мелодраму с Аленом Делоном, тоже грустившим со стаканчиком коньяка в руках.

К полуночи оба, и Делон и Мишка, насобирались прилично, поэтому, когда в дверь требовательно позвонили, последний выбрался в прихожую с огромным трудом.

– Кто там? – попытался он припасть к глазку, но промазал и чуть не вышиб себе глаз дверной ручкой.

– Сто грамм… Открывай скорее, водка выдыхается.

Голос показался знакомым, и Мишка, дернув собачку замка, распахнул дверь. На тускло освещенной лестничной площадке качались дворе – дипломат Казик и незнакомый мордоворот, чем-то походивший на Кинг-Конга, недавнего Мишкиного собутыльника. Впрочем, условного, гигантская обезьяна чокалась с ним кокосовыми орехами.

– Встречай гостей, – оказалось, что качается не Казик, а хозяин квартиры. Гости были хоть и навеселе, но шагнули в прихожую твердо и уверенно, – решили тебя проведать, держи-ка, – Казик ткнул Мишке в руки пакет, полный разномастных бутылок.

– Проходите, – с трудом удержав подарок, Мишка мотнул головой, приглашая в комнату, – оч-чень рад. А то фильм уже кончается, а я еще ни в одном глазу.

Какое отношение имеет продолжительность фильма к зрению хозяина квартиры гости не поняли, но вопросов задавать не стали. Повесив плащи на вешалку, прошли в комнату и уселись на диване. Мишка приволок из кухни пару чистых стаканов, быстренько разлил принесенную гостями «Смирновскую» и торжественно произнес: – За живое общение, которое не заменит никакая электроника!

Мордоворот недоуменно посмотрел на Казик, тот пожал плечами и, чокнувшись с Мишкой, покосился на батарею пустых бутылок:

– Один, значит, гуляешь?

– С Делоном, – кивнул Мишка на экран, где спившийся коллега умирал на больничной койке, не выдержав темпов соревнования со зрителем-собутыльником.

– Понятно, – хмыкнул Казик и, интеллигентно оттопырив пальчик, опорожнил свой стакан. Закуски не было, но дипломат понюхал манжету белоснежной рубашки и просиял: – Замечательно. Кстати, забыл вас представить, – он указал подбородком на мордатого. – Это Сева, мой старинный приятель.