Текст книги "Крутой сюжет 1995, № 4"

Автор книги: Юрий Гаврюченков

Соавторы: Геннадий Паркин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

– Я понимаю, – вздохнул он и потянулся к телефону, – ничего страшного, скоро пройдет. Завтра куплю тебе «Тампекс», – бухнул Бэбик, припомнив известные по телерекламе идеальные тампоны для «кровавых» женских дней.

– Та-ампекс? – поразилась Лена.

– При чем здесь… – до нее наконец дошло и, с трудом удержавшись от смеха, она продолжила.

– Не беспокойся, у меня есть. Да, колье пусть у тебя останется, мне его и хранить-то страшно, не то чтобы носить. – Мысль, что Бэбик может заподозрить ее в мошенничестве показалась Лене неприятной.

– Ну и черт с ним, – расстроенный Бэбик отмахнулся от футляра, – украдут, я тебе еще подарю. Девушка, такси, пожалуйста, – прокричал он в трубку, словно девушка-диспетчер была наполовину глухой.

– Да не кричу я, говорю спокойно. Адрес? Республиканская…

Лена положила футляр на стол и подошла к окну. Размечталась, представляя на месте Бэбика непутевого, невесть где болтавшегося Сашку. Внизу, на въезде во двор, в полосе лившегося из окон света, мелькнула красная иномарка, о чем-то напомнившая. Кажется, в окошке точно такой же машины маячило днем Сашкино лицо? Хотя, мало ли в огромном городе похожих автомобилей? А все-таки было бы здорово, приедь сейчас сюда тот, о ком она не переставала думать четыре долгих-предолгих года.

Телефон зазвонил, обрывая Ленины мысли, Бэбик поднял трубку и, выслушав, вздохнул: – «Идем, провожу тебя до машины. Такси прикатило».

Желтая «волга»-такси стояла у подъезда. Бэбик приоткрыл дверцу, помог Лене усесться и чмокнул ее в щеку: – «До завтра. Шеф, вот деньги», – протянул он таксисту комок купюр.

– Ну, я пошел.

«Волга» кашлянула и попятилась назад, пытаясь объехать перегородивший проезд красный «опель».

– Вот сволочь, – чертыхнулся таксист, – только о себе думает. Раскорячился поперек дороги… – Однако высказывать претензии было некому, салон иномарки пустовал.

Лена помахала рукой оставшемуся у подъезда Бэбику и полезла в сумочку за сигаретами. Пальцы наткнулись на футляр с драгоценным колье – Бэбик решительно тронулся умом.

* * *

Выйди Лена минутой раньше, она бы увидела, как ее ненаглядный вместе с Сэтом вытаскивает из «опеля» подстреленного Юру. Сюда, на Республиканскую, велел ехать Иван Степанович, осложненная налетом на дачу обстановка потребовала принятия смелого решения. И Шабукевич выход нашел, вспомнив о весьма обязанном ему заместителе начальника охраны аэропорта «Минск-2». По случайности, жил майор милиции в том же доме, что и Бэбик, только в соседнем подъезде.

На долгий непрерывный звонок открывать не торопились, Сэту пришлось пару раз ляпнуть в дверь ногой, наконец в дверном глазке мелькнула тень и послышался хриплый спросонья голос: «Кто там барабанит?»

– Валерий, свои, – Иван Степанович отступил, чтобы хозяин квартиры мог разглядеть его лицо.

– Осторожничает, – подмигнул он телохранителям, поддерживающим под руки обессилевшего Юру, – открывай скорее, не бойся.

Майор погремел-полязгал многочисленными запорами и впустил гостей в прихожую. – Не ждал, – обращаясь к Шабукевичу, он глаз не сводил с окровавленного охранника, – что с ним?

– Объясню, давай сперва рану посмотрим, – Иван Степанович отодвинул хозяина к стене и указал Сашке в глубь квартиры, – несите его на диван.

– Погодите, клеенку подложу, – майор метнулся к велюровому дивану, но Зуб с Сэтом скоренько уложили Юру прямо на бледно-зеленую обивку. Шабукевич шагнул в кухню, поманил за собой майора и плотно прикрыл дверь.

Говорили они минут пять. Иван Степанович в подробности не вдавался, пояснил только, что наехали всерьез, надо пересидеть до утра и любой ценой попасть к трапу арабского лайнера. Ну и, само собой, позаботиться о раненом. Майор нервничал, но перечить не смел. Кормился он щедротами Ивана Степановича года три, помогая обходить таможенные формальности и организовывать транспортные рейсы, в которых у Шабукевича время от времени возникала нужда. Имел он на этом столько, что Иван Степанович считал себя вправе требовать от мздоимца любой помощи и, повздыхав, майор пообещал сделать все возможное.

– Я вас утром сам в Смолевичи отвезу. Посидите у меня в кабинете, как самолет приземлится – сразу к трапу пройдем. А раненый? Есть у меня приятель-хирург, сейчас посмотрим, что с вашим Юрой. Если серьезно, позвоню, Леша сразу подъедет.

Сэт уже успел осмотреть Юрину рану и ничем хорошим шефа не порадовал. Пуля раздробила ключицу и ушла в легкое, Юра время от времени терял сознание, и майору пришлось побеспокоить друга-врача. Тот приехал, долго возился, обрабатывая рану, сделал перевязку и, хлопнув стакан коньяку, настоятельно потребовал госпитализации.

– Сейчас невозможно, – покачал головой Иван Степанович, – днем, где-нибудь к обеду, пожалуйста. А пока пусть здесь побудет, Саша за ним присмотрит. Вы, Алексей, часикам к двенадцать организуете «Скорую» и заберете Юрия в клинику. А ты, Сережа, проводишь меня в аэропорт. Кстати, – вывернул он из кармана пухлый бумажник, – это вам за помощь, – перед хирургом легли две стодолларовые купюры. – А вам, ребята, премиальные, – Иван Степанович отсчитал двадцать таких же бумажек с портретом Франклина, протянул пачку Сэту. – Еще по пятьдесят за героизм и мужество.

– А жа жубы? – встрепенулся Сашка, скорчив разбитыми губами подобие улыбки.

– Шами вштавите или как?

– Иван Степанович хохотнул, – Да-а, ловко тебя обработали. Чем это его? – повернулся он к Сэту.

– Кочергой вашей, вроде. – Вот адрес, – Шабукевич черканул несколько слов на выдранном из блокнота листке, – это платная стоматология. Подъедешь к главному, скажешь от меня. Сделают тебе улыбку кинозвезды, не волнуйся. Оплату пусть на мой счет отнесут, – похлопал он Зуба по плечу.

– Я ведь вам жизнью обязан, ребятки. Имейте это в виду. – Когда он вышел вслед за хозяином в прихожую попрощаться с врачом, Сашка выплюнул застрявший в десне осколок зуба и посмотрел Сэту в глаза:

– Жнаешь, ну его к бешу, охрану вшю эту. Теперь жа швои жела вожмемшя. Лучше жа швое, чем жа чужое башку под пули шовать.

Сэт вытер влажным полотенцем выступившую на лбу раненого испарину и согласно кивнул.

Часть вторая

Весна всегда приносит людям ощущение скорых перемен к лучшему. Даже те, кто чувствует себя, в общем-то, нелепо, начинают оживленно водить носами, пытаясь уловить, с какой стороны нагрянет веселый попутный ветерок, способный развернуть паруса их благополучия в полном объеме. Те же, кто никак не может вырваться из ледяных объятий нужды и всевозможных неувязок, кто успел позабыть, что на свете существует такая штука, как хорошее настроение, буквально преображаются, вновь становясь похожими на нормальных людей, уверенных, что полоса неудач небесконечна и в самом скором времени жизнь это подтвердит. Причем, испытывают весной такое чувство все без исключения. Даже жители белорусской столицы, отчаявшиеся уже настолько, что дальше отчаиваться просто некуда.

Солнечное, удивительно теплое утро подарило предчувствие какого-то радостного события и спешившей на работу Лене. Прозрачный воздух обдавал сердце целым потоком положительных эмоций, а весело чирикавшие на ветках воробьи вселяли уверенность, что радость эта совсем не за горами.

Собственно, грустить в последние две недели было некогда. Всерьез вознамерившийся изменить свою и Ленину жизнь Бэбик ежедневно встречал ее у магазина, тащил в какой-нибудь дорогой ресторан и говорил-говорил-говорил, строя планы на будущее, по его словам, сказочно красивое. Дальше планов, однако, дело все не двигалось. Бэбик никак не решался заявить миру о своем богатстве, хотя постепенно свыкался с мыслью о необходимости этого шага. Лена же привыкла к Бэбику. Вместе ужинали, вместе гуляли по весеннему городу, правда, тем и ограничивались. Оба как-то не стремились улечься в постель, считая, что в отношениях жениха и невесты это не главное. Следивший за развитием их романа Мишка выразился как-то: – «Чем дольше трепится, тем лучше потом любится». – И доля истины в его словах, кажется, была.

Почему-то особым участием к регулярно наведывавшемуся в отдел аппаратуры Бэбику проникся Ленин напарник Витя.

– Что за унтерменш? – поинтересовался он, узрев Бэбика впервые.

– Замуж меня зовет, – подробности Лена опустила.

– Вот что я тебе скажу, старуха, – Витя считал себя не только знатоком электронных новинок, но и великим психологом, – если у него денег столько, сколько любви в глазах, не раздумывай. Могу даже другом вашего дома стать, – он попытался обнять Лену за талию, – очень миленько все устроится.

– Тоже мне, Казанова, – Лена легонько шлепнула шаловливую руку, – а Эдик и в правду меня очень любит. И никакой он не унтерменш, отец его русский, музыкант между прочим.

– У всех у них папы то музыканты, то юристы, – хохотнул Витя, – а если серьезно, какая разница? Пусть хоть папуас с земли Санникова, лишь бы человек хороший.

Сегодня хороший человек заявился около часа дня, решив сводить невесту пообедать в какой-то новый экзотический ресторанчик. И стоял, переминаясь с ноги на ногу. Ожидая, пока Лена обслужит двух молодых ребят, замахнувшихся приобрести огромный, с диагональю 72 см, телевизор «Sony».

То ли ребята оригинальничали, то ли грабанули Сбербанк, но рассчитывались за покупку одними сторублевками, освобождая приспособленный под кошелек здоровенный чемодан от бесконечных банковских упаковок «зубриков». Витя, как на грех, убежал обедать, и Лена сама чуть не озверела, вскрывая и пересчитывая под насмешливыми взглядами покупателей пачку за пачкой. Впридачу, к прилавку подошла еще одна парочка посетителей, нетерпеливо требуя уделить внимание и им. В конце концов Лена плюнула на инструкцию и принялась считать деньги пачками. Вежливость по отношению к покупателям ставилась хозяином магазина на первое место.

Упаковав телевизор, обслужила нетерпеливую пару, которой всего-то понадобилось аудио-кассета, тут наконец-то появился Витя и, показав ему на груды банковских упаковок, Лена пояснила, что к чему. А сама отправилась с Бэбиком в ресторан.

За обедом Бэбик, не в первый уже раз, принялся уговаривать ее оставить работу. Ни к чему, мол, время убивать за прилавком, когда можно преспокойно заниматься более приятными делами.

– Это какими же? – отмахнулась Лена. – По кабакам с тобой бродить?

– Ну почему? Женщина всегда найдет, чем заняться. Парикмахерские, косметички всякие, выставки собак, – забормотал Бэбик, припоминая знакомую по книгам и фильмам жизнь светских дам.

– Собак не люблю, – рассмеялась Лена, – и потом, мне в магазине нравится.

Тут-то она слегка покривила душой, в последнее время обстановка вокруг нее в магазине сложилась не шибко душевная. Хозяин рассорился с оказавшим Лене протекцию Владимиром Арнольдовичем, вдобавок, на место в видео-аудио нацелилась одна из молоденьких девочек, вовсю строивших боссу глазки. Но сама уходить не хотела, работа давала какую-то самостоятельность, позволяла вести независимую жизнь, что казалось особенно важным.

Бэбик повздыхал, но настаивать не стал, рассудив, что когда-нибудь они все равно уедут и вопрос решиться сам собой. После обеда он подвез Лену к магазину, пообещал заскочить вечером и велел таксисту ехать на Республиканскую. Мишка познакомился с каким-то пьяницей-чиновником из МИДа и через час обещал притащить того к себе домой, дабы в присутствии Бэбика порасспросить специалиста о возможности переезда на Запад.

В отделе царила тишина. На прилавок был выставлен картонный плакатик «Переучет». Витя, хозяин и старший кассир в мрачном молчании вскрывали пачку за пачкой, принятых Леной в уплату за телевизор денег.

– Вот она, красавица, – ехидная ирония кассира заставила Лену смахнуть с лица улыбку, – идет, как ни в чем не бывало, зубы скалит.

– А в чем дело?

– Смотри, – хозяин распушил ладонью выложенные на прилавок стопки купюр.

– В куклы не надоело играть, в твоем-то возрасте? Развели, как последнюю лошицу!

Большинство денежных упаковок только с виду казались пачками сторублевок. Лежавшие сверху и снизу «зубры» прикрывали своими могучими телами длинноухих, рублевого достоинства, «зайчиков» и совсем уж непотребных пятидесятикопеечных «белочек». В радужном ворохе лязгали клыкали редкие парочки пятирублевых «волков», зверей покрупнее и поденежнее не наблюдалось.

– Три лимона как корова языком! – бесновался хозяин.

– Все, подруга, возмещай убытки и чеши на все четыре стороны. Завтра чтоб деньги привезла!

– Нет у меня таких денег! – возмутилась Лена, но хозяин отрезал:

– Ничего не знаю. Можешь у своего Владимира Арнольдовича попросить. Язык не отвалится, порабо…

Договорить он не успел, Лена влепила шефу увесистую пощечину и побежала по лестнице к выходу.

* * *

Адлерский самолет приземлился точно по расписанию, и спустя час Сэт с Зубом уже подъезжали на такси к площади Победы. Проведенная в сочинской «Жемчужине» неделя ничего, кроме расходов, не принесла. Друзьям не повезло с погодой, над Черноморском побережье Кавказа зарядили сплошные весенние ливни, и пришлось целыми днями отсиживаться в отеле. Да и главная цель поездки достигнута не была – подходящего богатенького Буратино среди обитателей «Жемчужины» обнаружить не удалось. Наоборот, создавалось впечатление, что Сочи наводнили такие ухари – только держись. Конфликт в Чечне, общая нестабильность в курортной зоне, раздуваемые средствами массовой информации слухи и сплетни – все это удерживало обеспеченных людей от отдыха в способной в любой момент стать горячей – и вовсе не стараниями жаркого южного солнца – точке. Даже среди добропорядочных с виду джентльменов Зуб опознал массу знакомых по пересылкам и этапам представителей преступного мира, остальные отдыхающие тоже мало походили на невинных барашков, и оставалось лишь щелкать голодными зубами, глядя, как новоявленная элита общества лихо транжирит денежки. Благо, щелкать Сашке было чем, по рекомендации Ивана Степановича ему вставили великолепные керамические клыки.

Сам Шабукевич благополучно отбыл в Арабские Эмираты, без приключений встретившись со своими партнерами, распорядился о перевозке Юры для лечения в Москву, а Сэту, на прощание, посоветовал на недельку из Минска исчезнуть. Хотя гебешники штурмовали дачу без ведома руководства, по горячке могли устроить обыгравшим их телохранителям неприятности. Лишились ведь не только здоровья, но и двух стволов с удостоверением Валентина Петровича впридачу. А тот был подполковником госбезопасности, шутки с такими людьми иногда выходят боком.

Минск встретил друзей прекрасным безоблачным днем. За приспущенным окошком такси мелькали разноцветные тенты лотков и красочные витрины киосков; оголодавший за зиму народ утолял голод мороженым и всякой кулинарной всячиной, тринькал кока-колу и пиво, некоторые даже улыбались. Вот уж загадка природы – океан проблем, сплошные тяготы и лишения, а стоит выглянуть из-за туч солнышку и все беды отступают, сменяясь таким же безоблачным, как бездонное синее небо, настроением, унылые гримасы растворяются в радостных улыбках, причем, спроси у человека, а чего он, собственно, радуется – ответа не дождешься. Радуется и радуется, а почему и сам не знает.

Нечто подобное ощущал и Сашка. Сэт тоже не печалился, оживленно пересказывая похрюкивающему от смеха таксисту свежие анекдоты, а на въезде во двор так заржавшему, что машина лишь чудом не врезалась в угол высокой арки.

– Вперед смотри! – Сэт едва не расшиб лоб о переднюю стойку. – Камикадзе!

– Сам виноват, – успевший избежать столкновения таксист уже не смеялся, а раздраженно шипел, – нечего было мне зубы заговаривать.

К подъезду подкатили в траурном молчании. Сэт рассчитался точно по счетчику, хотя в порту грозился поощрить таксиста премией за скорость, ожесточенно захлопнул дверцу и посмотрел на Сашку:

– Пошли, что ты там увидел?

Но Зуб его не слышал. Опустив сумку на асфальт, он пристально вглядывался в лицо заплаканной девушки, также изумленно застывшей на лавочке у соседнего подъезда.

– Са-а… Сашенька!? – отшвырнув зажатую между пальцев сигарету, она метнулась к разинувшему рот Зубу: «Сашка, милый!»

– Ленка, ты как сюда?.. Чего ревешь как белуга? – Сашка подхватил Лену под мышки и обернулся к Сергею: «Это же Лена… Помнишь, четыре года назад…».

Сэт тоже узнал Лену, давнишний Сашкин роман развивался на его глазах. Из всех Зубовых подруг она единственная вызывала у него симпатию. Как настоящий друг, Сергей чувствовал в их отношениях свойственную истинной любви атмосферу искренности и очень сожалел, что арест оборвал эту удивительную «лав стори»..

А Лена горько рыдала, перемежая всхлипывания маловразумительными словами, пытаясь выплеснуть разом все, чем терзалась эти годы и пережила в последние дни. Уже и таксист, осторожно объехав слившуюся воедино парочку, растворился в злополучной арке, и Сэт, отошедший в сторону, курил вторую подряд сигарету, и две бабки, при виде встречи влюбленных кинувшие обсуждать политику президента и цены, снова заохали о падении курса рубля по отношению к доллару, а Сашка с Леной все стояли, прижавшись друг к другу и не делая никаких попыток переместиться в более подходящее для встречи после долгой разлуки место.

Пришлось Сэту проявить инициативу.

– Пошли ко мне, что вы, как контуженные, – похлопал он Сашку по плечу, – поднимайтесь, я за шампанским сгоняю.

Сашка наконец оторвался от Лены, подхватил свою и Серегину сумки и, пропустив зареванную подругу вперед, двинулся следом. Неожиданная встреча настолько ошарашила, что он просто не знал, как себя вести. Счастливая улыбка идиота не сходила с лица, а затуманенный взгляд намертво сплелся с таким же точно взглядом так же оглушенной встречей Лены.

И только в прихожей Сэтовой квартиры, помогая Лене снять плащ, он осознал, что заставило его не отвечать на те письма в Глубокое. Слишком дорога была для него эта девочка, чтобы позволить себе стать причиной ее мучений; хотелось, чтобы была она по-настоящему счастлива. А что за счастье в вечной разлуке, что может дать любимой особо опасный рецидивист, обреченный вести жизнь затравленного волка-одиночки?

И все-таки Сашка ошибался. Если бы дано ему было разобраться в охватившем Лену скопище мыслей и настроений, понял бы, что истинное счастье и заключается в ожидании таких вот нежданных встреч. Счастье вообще штука хитрая и труднообъяснимая. Зато оба теперь уверены были в одном – коли допустила судьба эту встречу, то бросать ей вызов, расставаясь вновь, самая большая глупость на свете.

Когда запыхавшийся Сэт спустя полчаса приволок домой огромный букет роз и целую охапку бутылок, он в прихожей еще, по долетавшим из спальни звукам понял, что торопился напрасно, и Сашке с Леной сейчас не до шампанского. Затолкав бутылки в морозильник и ткнув цветы в вазу, Сергей спустился в гараж, выгнал застоявшийся за неделю «опель» и двинул на Комаровку за продуктами. Любовью сыт не будешь, и хороший обед обессилившим любовникам придется кстати.

* * *

С сотрудником МИДа Казиком Мишка познакомился по пьянке. Нечаянно вышиб из рук непохмеленного чиновника бутылку «Абсолюта», когда тот отходил от прилавка винного отдела, в компенсацию предложил совместно раздавить литр «Смирновской», приобретенной на остатки Бэбиковой субсидии, а дальше пошло-поехало. Через час Казик в Мишке души не чаял, утром они проснулись в квартире какой-то Мишкиной подруги в компании еще трех девиц, с тех пор встречались регулярно.

Как-то Мишка обмолвился, что его приятель мечтает о выезде за рубеж, в средствах не ограничен, но, как человек осторожный и стеснительный, не решается заняться оформлением документов сам, а доверять сомнительным посредническим фирмам боится. Казик, услышав о неограниченных средствах, заинтересовался. Сам он вечно сидел на мели, а жить любил красиво. Но, едва начиналась красивая жизнь – тотчас почему-то кончались деньги, и «дипломат» предложил Мишке свести его со стеснительным приятелем напрямую.

Переговоры состоялись у Мишки, пьянствовать в ресторане не по возрасту лысый бюрократ отказался наотрез. В министерстве шла борьба за выживание, и светиться в окружении бутылок и не вызывающих доверие личностей ему было не в жилу.

Обстановка с первой минуты сложилась самая душевная. Для разгона и взаимопонимания присутствующие махнули по стакану германской водки «Царь Петр», запили пивком и ощутили по отношению друг к другу искреннюю теплоту.

– Значит, выехать хочешь? – Казик закурил и посмотрел на расплывшегося в приветливой улыбке Бэбика.

– Насовсем?

– Чем тебе здесь не жизнь? – обвел он рукой уставленный бутылками и пивными банками стол.

– Ну, съездить на Кипр отдохнуть-погулять или там в Штаты на пару месяцев, глянуть, как они с жиру бесятся, я еще понимаю. А насовсем? От тоски подохнешь.

– От тоски я здесь сдыхаю, – возразил Бэбик, припоминая недавнее каждодневное одиночество и вечные ночные страхи, – потому и хочу уехать.

– Не пойму, ты ему помочь хочешь или отговорить решил? – встрял Мишка, наполняя стаканы по третьему разу, – давай поконкретнее о деле поговорим.

Казик чокнулся с Бэбиком:

– О деле, так о деле. Куда решил уехать?

– В Швейцарию… Или в Швецию, – Бэбик и сам еще толком не определился, – можно в Нидерланды.

– Та-ак… Специальностью дефицитной не владеешь? С языками как?

– Никак, – смутился Бэбик, – немного читаю на иврите. А специальности у меня… Машину водить умею, – когда-то дед настоял на получении внуком прав и, вопреки бабушкиным завываниям, вынудил того окончить курсы водителей.

– Машину даже медведь в цирке водит. А почему в Швецию, а не в Израиль? – удивился Казик.

– Ваши все там.

– Не хочу я в Израиль, – Бэбик раз заикнулся об этом при Лене, но та поставила категорическое условие – никаких Тель-Авивов. Как верно подметил Мишка, она была немножко антисемиткой.

– Странно, – пожал плечами Казик, – ехал бы туда, какая разница. Понимаешь, гражданство в нормальной стране получить очень сложно. Денег уйма нужна, ходатайства влиятельных граждан или общественных организаций. Даже с деньгами… Можно владеть в той же Швейцарии недвижимостью, но не более того. Да и счет в их банке не откроешь, официально, имеется ввиду. Очень с этим строго, особенно для бывших советских граждан. Привередничают гады, в добропорядочность играют. Но сделать кое-что мы в состоянии. Подашь заявление, въездную визу в Нидерланды, к примеру, я организую. Отыщем гарантов, подмажем кого надо…

– И как долго все это продлится? – перебил Бэбик, чувствуя, что МИД ему не помощник.

– Все зависит от посольства страны, в которую ты намереваешься перебраться. Может и долго, желающих сейчас море. А почему бы тебе, если деньги есть, просто не жениться на шведке или голландке? Фиктивно, конечно.

– Нет! – Бэбик опрокинул водку на стол, вызвав искреннее возмущение Мишки, который ладошкой попытался смахнуть лужицу в свой стакан. – Никаких фиктивных браков. А официальный выезд, с соблюдением всех правил, во сколько обойдется? Если быстро.

Казик оценивающе обежал взглядом трехсотдолларовый Бэбиков костюм и «лакостовскую рубашку» – любовь вынудила того приодеться с иголочки:

– Тысяч в двадцать пять может и уложимся. Это здесь, – поспешил он продолжить, увидев, что сумма Бэбика не убила, – а за гражданство даже не знаю. Некоторые миллионы готовы отдать, но ни с чем остаются. Ты же не писатель с мировым именем, не гроссмейстер Корчной. Был бы хоть физик-теоретик или футболист классный. Сколько, пока не знаю, но дорого.

Мишка слушал-слушал и вдруг взъерепенился:

– Тоже мне, дипломат! Тебе иностранные дела доверили, а ты человеку ничего конкретного сказать не можешь. Ну его, Бэбик, пойдем, как Ленин, другим путем. Поживешь и в Женеве, и в Париже, а взятки раздавать нечего. А если давать, так только министру – хоть что-то сделает. Этот вон даже не знает, сколько с тебя сорвать, продешевить боится.

– Вот и выходите на министра, – обиделся Казик, – мигом без штанов останетесь. Вижу, каши с вами не сваришь, – он залпом опорожнил стакан водки и поднялся.

– Пойду я, пожалуй. Телефон ты знаешь, – Мишка кивнул, – позвоните через недельку. Все равно без меня никуда не денетесь.

Когда дверь за ним захлопнулась, Мишка подошел к пригорюнившемуся Бэбику и потрепал того по затылку.

– Да не убивайся ты так, мало что ли вариантов? Найду я нужных людей. Давай лучше выпьем, не пропадать же добру.

Добро не пропало. Бэбик как-то незаметно упился в дым, Мишка продержался чуть дольше, свято соблюдая девятнадцатый закон Кир-Буха – всю водку не перепьешь, но стараться надо. В результате чего, впал в анабиоз лишь выдоив из бутылок все до последней капли. Первым очнулся Бэбик. Отыскав на столе уцелевшую банку пива, подлечился, взглянул на часы и ахнул. Десять вечера, а он, алкоголик несчастный, проспал и не встретил с работы Лену. Ополоснув опухшее лицо и разгладив пальцами мешки под глазами, вылетел из дому, отловил такси и поехал на Зеленый Луг извиняться. Почему-то ему казалось, что любимая, не дождавшись жениха у магазина, испереживалась и теперь места себе не находит, строя всевозможные гипотезы насчет его исчезновения.

Но дверь квартиры на улице Калиновского никто не отворил. Бэбик трезвонил и стучал минут десять, сбегал к автомату и битый час вращал телефонный диск, каждый раз натыкаясь на протяжные тоскливые гудки, с полчаса метался под темными окнами, надеясь уловить в них искорку Лениного присутствия, замучил дурацкими расспросами соседей, наконец отчаялся и вернулся к Мишке.

Тот уже проспался, сползал за лекарством и теперь вальяжно развалился у телевизора, потягивая только что изобретенный коктейль – смесь водки и огуречного рассола. Ломтик соленого огурца он нацепил на край стакана, на манер лимончика, и дурковал, чокаясь время от времени с диктором восьмого канала.

Бэбиковы тревоги он воспринял вполуха:

– Никуда Ленка не денется, небось к подруге заехала. Завтра увидитесь. На вот лучше, коктейль «Шчыры беларус» попробуй, напиток богов. Думаю рецепт ассоциации баров предложить. Все-таки в стране огурцов живем, национальное питье получается. Только вместо водки надо бы самогон, желательно сахарный. Или картофельный спирт.

– А вдруг с ней что-нибудь?..

– Брось, – перебил не способного успокоиться Бэбика Мишка.

– С такими, как Ленка, ничего не случается, она человек осторожный и предусмотрительный. Сидит у подруги, кофеек попивает и о тебе вспоминает, – в подтверждение последних слов на Бэбика вдруг напала икота. Вот видишь, Мишка сунул тому стакан «Шчырага беларуса», на-на, полечись. Икота просто так не нападает.

* * *

Лена действительно в эти минуты вспоминала о Бэбике. Но не из великой любви, а по несколько иному поводу.

Из спальни они с Сашкой не могли выбраться часа три. Океан страсти утянул обоих в свою ласковую пучину, заставив позабыть обо всем на свете и безрассудна погружаться все дальше и дальше, безо всякого желания разомкнуть объятия и вынырнуть на поверхность обыденности. Красочный карнавал эмоций волшебной музыкой, слышать которую могут только влюбленные, заглушил разноголосицу внешнего мира, и давно уже приготовивший великолепный ужин Сергей напрасно пытался дозваться к столу ничего и никого, кроме друг друга, не слышащих любовников. Однако резервы человеческого организма небезграничны, и в конце концов обессиливший Сашка выполз из спальной и, счастливо улыбаясь, скрылся в ванной комнате. Чуть погодя туда же прошлепала укутавшаяся в Сэтов халат Лена.

Ужин с шампанским не затянулся. Вежливо похвалив Сергея за изысканный кулинарный вкус, Лена вновь потащила Сашку в спальную. Сэт поглядел им вслед, вздохнул и начал собираться.

– Я у Иры переночую, – донеслось в спальню из прихожей, и хлопнула входная дверь.

– Ушел, – Лена змеей обвилась вокруг Сашки, – неудобно как-то, человека из собственной квартиры выжили. А кто такая Ира?

– Подруга Серегина, – Сашка поерзал, высвободил затекшую руку, замуж за него мечтает выйти.

– А он?

– У нас с ним на этот счет взгляды одинаковы. Сперва надо свою жизнь обустроить, а после семью создавать.

Лена потерлась щекой о Сашкину грудь:

– А давай вместе обустраиваться. Ты да я, разве не сумеем?

Сашка хмыкнул и подхватил с пола пачку сигарет. За эти полдня он твердо понял одно – расставание с Леной отныне невозможно. Но как это будет выглядеть в реальности, понятия не имел. Времени и желания поразмышлять по этому поводу пока не возникало, мысли перескакивали с одного на другое, сосредотачиваясь только в моменты оргазма на ощущении восхитительного упоения, а после вновь разбегаясь в разные стороны. Попробуй-ка собери их воедино.

Зато Лена успела все разложить по полочкам с аккуратностью деловитой хозяйки. Тем женщины от мужиков и отличаются – если последние даже любят умом и, не взвесив со свойственной мужскому племени рассудительностью все плюсы и минусы, решений не принимают, милые дамы и думают-то сердцем, рассудок подменяя интуицией. И, заходясь в экстазе безумной страсти, лена ухитрилась нарисовать картины счастливого будущего, быстренько уверовать в их реальность и, отбросив сомнения, придти к выводу, что Сашка теперь принадлежит только ей одной.

– Ты у меня умный, сильный, красивый, – ворковала она, скользя губами по мускулистой руке любимого, – ты все можешь. Представляешь, как хорошо нам вдвоем будет? А потом впятером.

– Впятером?! – изумился расслабившийся было Сашка.

– Ну да, рожу тебе двух мальчиков и девочку. Ты разве против!

– Себя бы прокормить, – буркнул Сашка успокаиваясь. Начитавшись в зоне бульварных газет, он с перепугу подумал, что Лена имеет склонность к групповому Сексу. Чтобы как-то сгладить ошибку, Сашка посмотрел на часы и предложил:

– Слушай, может к тебе поедем? Как-то действительно неудобно Серегу стеснять.

Тут-то Лена и вспомнила о Бэбике. Представила, как сидит тот, бедненький, под дверью, места себе не находит. Она была уверена, что, не встретив у магазина, Бэбик обязательно помчится на Калиновского. И неизвестно, как отнесется к наличию под дверью квартиры малахольного жениха Сашка? Возьмет и пришибет, вон он какой здоровый.

– Ой, ко мне сейчас лучше не ехать, – она хотела сочинить историю о какой-нибудь подруге-беженке, улепетнувшей в Минск от головорезов генерала Дудаева и нашедшей приют в Лениной квартире, но наткнулась на недоуменный Сашкин взгляд и решила, что обманывать любимого не станет никогда.

– Знаешь, в меня один дурачок влюбился. Хочет жениться и в Швейцарию увезти. Мишки, мужа моего бывшего, приятель.

Сашка не удивился. Не на Луне же Лена все эти годы жила. А то, что подругу любят, даже потешило самолюбие.

– Почему ты его дурачком считаешь? Если тебя выбрал – вкус имеет. И деньги, если на Швейцарию замахнулся. Он что, живет с тобой, миллионер этот?