Текст книги "Из Старого в Новый Свет: Мифы народов мира"

Автор книги: Юрий Березкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 30 страниц)

Ю. Е. Березкин
МИФЫ СТАРОГО И НОВОГО СВЕТА
Из Старого в Новый Свет

Несколько вводных слов

Название этой книги должно показаться странным. Мифы Нового и Старого Света – это значит все мифы вообще, вся мировая мифология. В начале 1980-х годов был издан двухтомник «Мифы народов мира», над которым работали десятки ведущих специалистов. Однако и этот колоссальный по объему справочник описывает лишь малую часть мифологических сюжетов, распространенных у разных народов. Можно ли рассказать о всех мифах в одной небольшой книге? Ответ очевиден: нельзя. И тем не менее эта книга все-таки претендует на глобальный охват.

Каждая обобщающая работа имеет смысл постольку, поскольку в ее основу положена определенная концепция. Если концепция новая или хотя бы возрожденная после забвения, книгу стоит писать и читать, а если автор лишь пересказывает то, что и так известно – не стоит.

Не главной, побочной задачей стало для меня стремление познакомить читателя с такими мифологическими традициями, о которых он, может быть, и не слышал. Однако надо признать, что хотя никакое знание не бывает лишним, знакомство с мифами брибри, моклум, карок или аквапим не входит в джентльменский набор образованного человека.

Основная задача книги другая и к мифологии прямого отношения вообще не имеет. Интересы автора лежат в области истории, точнее предыстории, то есть сосредоточены на той части исторического процесса, которая не отражена в письменных источниках. К истории письменной она относится как подводная часть айсберга к надводной. В 1990-х годах я постепенно пришел к убеждению, что распространение мифов по различным регионам планеты помогает реконструировать те миграции людей и те связи между культурами, которые имели место не только тысячи, но и десятки тысяч лет назад. По мере накопления данных находилось все больше фактов, подтверждающих подобную точку зрения и ставящих под сомнение познавательную ценность некоторых других подходов к мифологии. В книге рассматриваются именно эти факты. В первом разделе сделан обзор тех способов осмысления мифологии, которые предлагались ранее. Большинство из них, как мне кажется, не дают убедительного ответа на вопрос, почему мифы одних народов сходны между собой, а других – различны.

Фольклор и мифология – часть культуры. На протяжении XX века в изучении культуры сменяли друг друга разные подходы. Некоторые из них были настолько несовместимы, что их представители не спорили между собой, а просто игнорировали друг друга. Это вряд ли нормальная ситуация для естественных наук, но для гуманитарных, наверное, неизбежная. В начале второй половины XX века в культурной антропологии (она же этнология) произошли огромные изменения, которые иногда называют «интерпретативным поворотом». Исследователи стали изучать не те вещи, факты, объекты – материальные и нематериальные, – которые отличают одну культуру от другой, а те интерпретации вещей, те значения, которыми наделяют вещи представители разных культур. Закономерно возникла и реакция на подобный поворот: нужно сосредоточиться на сборе данных о распространении по культурам именно вещей, черт, признаков, характеристик и изучать их как массовый материал, максимально объективно, отстраненно, с применением математических методов. Цель подобного изучения – определить глобальные тенденции в развитии культуры, попытаться понять, какие категории культурных явлений находятся во взаимозависимости и насколько все эти связи сильны.

Второе направление автору книги ближе. В последние годы специалисты в области кросс-культурных исследований стали допускать, что одна из самых важных тенденций в развитии мировой культуры есть одновременно и самая простая. Многое в культуре является результатом элементарного, примитивного копирования. Воспроизводя традиционные образцы, сами носители культуры либо действуют бессознательно, либо считают, что священной традиции надо следовать просто потому, что ей следовали предки. И поскольку в процессе передачи традиции в ней неизбежно происходят мелкие изменения, ошибки копирования, то вся история человечества оказывается во многом результатом случайного, непредсказуемого процесса.

Во многом, но не во всем. Определенные формы социальной организации, идеологии, технологии – все это зависит одно от другого и от природной среды. Исторический процесс развертывается во всей своей неповторимости вследствие сочетания обоих факторов – во-первых, слепого копирования культурных форм с постепенным нарастанием ошибок и изменений и, во-вторых, действия разного рода закономерностей, благодаря которым одни варианты истории более, а другие менее вероятны.

Не зная закономерностей, историю не понять. Но ее не понять и в том случае, если мы игнорируем традицию, простое копирование. Конкретно это значит, что миграции и контакты культур – это не второстепенные, малосущественные явления, изучать которые хорошему специалисту как-то даже и не пристало (а некоторые видные антропологи именно так и думали). Миграции, как единовременные, так и диффузные, воздействие одних культур на другие – это не вся история, но это ее очень существенная часть.

Совокупность данных по фольклору и мифологии народов мира – важный источник для реконструкции подобных процессов. И если на протяжении последних десятилетий мифологию мало кто изучал под таким углом зрения, то не потому, что ее так нельзя изучать, а потому что сама цель (реконструкция древних миграций) считалась недостойной внимания.

Серия, в которой выходит книга, предназначена для достаточно широкой аудитории. Я старался облегчить изложение, избегая слов «голоцен», «гаплогруппа» или «факторный анализ». Вся информация, необходимая для понимания текста, содержится в нем самом. Однако читатель, если он вообще взялся за эту книгу, должен все же преодолеть определенные трудности. Как минимум он должен знать географию в пределах программы средней школы. Элементарные представления об этноязыковой карте мира тоже желательны. Получить их легче всего из справочника «Народы мира». Значительная информация содержится также в указателях в конце нашей книги. Один из возможных вариантов классификации языков мира опубликован в книге С. А. Бурлак и С. А. Старостина. Сведения о языках и народах уральской семьи см. в книге В. В. Напольских «Введение в историческую уралистику».

Рассказывая о мифологических образах и сюжетах, я старался приводить по возможности больше версий. Только так удается понять, единообразны ли варианты мифа или, напротив, сильно отличны в деталях, среди каких народов распространены. Однако если тексты длинные или их много, изложить все или хотя бы большинство версий было, конечно, немыслимо. Из примерно 35 тысяч текстов, резюме которых содержатся в моей электронной базе данных, в книге упомянуты менее полупроцента.

Список литературы по разделам помещен в конце книги, но подавляющее большинство публикаций текстов в него не вошло. Эти источники общим числом около четырех тысяч можно найти на сайте http://www.ruthenia.ru/folklore/berezkin. Там помещен электронный Каталог фольклорно-мифологических мотивов, работу над которым в настоящий момент поддерживают РФФИ (проект 07-06-00441-а), программа Президиума РАН «Адаптация народов и культур к изменениям природной среды, социальным и техногенным трансформациям» и ИНТАС (проект 05-10000008-7922).

Я не в состоянии перечислить всех друзей и коллег, кто помогал мне в работе – их десятки, если не сотни. Неточности и ошибки лежат, естественно, только на моей совести.

Часть первая

Взгляд на мифы – смена концепций

Определение мифологии

Слово «миф» эмоционально, насыщенно, ассоциативно. Для гуманитариев эта тема всегда была беспроигрышной – обращаясь к ней, удавалось, как нельзя лучше, продемонстрировать интеллект, начитанность и литературный дар автора. Иногда изучение мифов делалось модным, и о нем писали в популярных журналах. Иногда эта тема отходила на второй план, в коммунистических странах ее порой совсем запрещали. Но всякий раз, пережив период забвения, изучение мифов вновь привлекало внимание, о мифах снова спорили, пытаясь понять, что они значат и откуда взялись.

Русское «миф» заимствовано из греческого языка. Первоначально оно значило просто «рассказ» – впрочем, преимущественно такой, в котором действуют боги, который относится к эпохе творения, к отдаленному прошлому. Впрочем, свои нынешние значения (важность, священность, принадлежность коллективу, а не отдельному человеку, противопоставление как заведомым небылицам, так и позитивному знанию) слово «миф» приобрело уже довольно давно, к концу эллинистической эпохи.

Одного-единственного, общепринятого определения мифа не существует, понятие это расплывчато. Главных подходов два: миф как сюжет, находящий свое выражение главным образом в повествовательных текстах (например, «миф об аргонавтах»), и миф как концепция, мировоззренческая установка, набор убеждений и представлений, не опирающихся на научные доказательства («миф о масонском заговоре»). Слово «мифология» обозначает всю совокупность мифов-сюжетов, взятых в глобальном масштабе либо относящихся к определенной традиции («всемирная мифология», «древняя мифология», «японская мифология»), определенному кругу образов и представлений («низшая мифология», «солярная мифология»). Кроме того, мифология – это и наука о мифах.

Мифология находится в сложных и не вполне определенных отношениях с фольклором. Мифы как тексты, конкретные повествования, являются частью фольклора, но мифы-концепции, образы мира, представляют собой иное явление. Разница здесь не в предмете, а в подходе к нему. Мифология требует понимания, истолкования. Они возможны лишь в контексте определенной культуры и предполагают хорошее владение соответствующим языком. Фольклор состоит из текстов, которые подобного истолкования не требуют и переводимы на любой язык. Конечно, и сказки лучше читать в оригинале, а не в переводе, но изучать их все же можно и в отрыве от породившей фольклор культурной среды.

Мифологическое повествование может восприниматься буквально, как рассказ об определенных событиях. Но коль скоро он служит знаком или метафорой чего-то другого, он превращается в миф. Один и тот же текст может служить основой различных мифов в зависимости от того, кто его интерпретирует. Смысл, ценность и эмоциональность в мифологические тексты вносят слушатели и рассказчики. Исследователь, пытающийся осмыслить миф в отсутствие полноценного контакта с носителями традиции, берется за невыполнимую задачу.

Все это в идеале. На практике исследователи не раз пытались раскрыть смысл, значение и даже «тайну» не только мифов, но и сказок, заведомо утративших или никогда не имевших связи с мифологическими представлениями тех народов, у которых они были записаны. Ясная теоретически, граница между сакральными мифами и разного рода приключенческими повествованиями и анекдотическими историями во многих традициях размыта и неопределенна. В самом узком значении мифы – это такие повествовательные тексты, в которых отражены не основанные на научном знании представления о природе и человеке. Мифологические представления отражены также в ритуалах и изобразительном искусстве, однако значение этих источников для изучения мифологии сильно уступает значению повествовательных текстов.

Функция мифологии

Начиная с эпохи Великих географических открытий вплоть до XIX века европейские миссионеры, торговцы и прочие путешественники нередко сообщали, будто такие-то и такие-то народы не только не верят в единого Бога, но и вовсе лишены религиозного чувства. Все подобные сообщения не выдержали проверки, и дальнейшие наблюдения неизменно показывали, что представления о «сверхъестественном» существуют у всех народов. Точно так же не удалось отыскать народов без мифологии. Одни мифологические системы поразительно богаты, отражены в сотнях сложнейших повествований, другие мифологии не столь разработаны. Тем не менее не удалось обнаружить народов, которые были бы полностью лишены фантастических (с точки зрения науки) представлений о природе и человеке, равно как и вовсе не передавали бы из поколения в поколение устных рассказов на определенные сюжеты.

Мифология не является уделом одних лишь древних или бесписьменных обществ, в которых дети не получали школьного образования. Хотя научные и мифологические объяснения одних и тех же явлений друг с другом не совместимы, научное знание имеет свои границы, за которыми простирается неизвестное. Для большинства людей эти границы расположены гораздо ближе, чем для ученых. Нередко случается, что специалист в своей области знания верит в мифы, коль скоро дело касается другой области. Рискну предположить, что большинство соотечественников до сих пор полагают, будто «первобытные люди» жили «в пещерах» при «матриархате», а «феодальному строю» повсюду предшествовал «рабовладельческий». Подобные представления об истории можно смело назвать мифологическими. И хотя нетрудно обратиться к научным изданиям, содержащим более достоверную информацию, мало кто это делает. Почему?

Дело в том, что знание о мире не имеет практического значения за пределами узкой сферы повседневного. На мой обращенный к студентке наивный вопрос, как же она живет, ничего не зная о прошлом, был получен закономерный ответ: «Прекрасно». И это верно. Неандертальцы, древние римляне и даже Петр Первый или декабристы влияют на нашу жизнь не больше чем погода на Марсе. И тем не менее у всех людей есть какие-то, пусть сколь угодно туманные и неточные, представления и о глубокой древности, и о далеких мирах. Неважно, насколько они соответствуют истине, – их смысл в другом. Полная неизвестность вызывает чувство тревоги, поэтому провалы в научно-практических знаниях неизбежно заполняются знанием фиктивным. Соответственно мифология продолжает существовать в любых современных обществах. В донаучную эпоху она была главным способом осмысления действительности.

Среди крупных антропологов прошлого века об этом писал Клиффорд Гирц (1926–2006). Гирц видел в естественной ограниченности аналитических способностей человека одну из причин существования религии. Человек готов принять разные варианты мироустройства, но не выносит хаоса, непредсказуемости. Мифология есть один из важнейших способов упорядочить окружающий мир. Подчеркнем, однако, что особенности нашего восприятия мира содействуют сохранению мифологии, но ни в коем случае не определяют ее конкретное содержание.

У мифологии есть еще одно универсальное свойство – она воплощает, символизирует коллективные ценности, представления групп людей о себе, о собственной уникальности. Не все человечество, но отдельные этносы, социальные слои, общины, религиозные секты считают определенные мифы своим достоянием, верят в них. В традиционных обществах знание некоторых мифов считается важнейшей привилегией, их содержание скрывается от чужаков. Например, живущие в штате Нью-Мексико индейцы пуэбло, говорящие на языках семей керес и кайова-таньо, до сих пор считают преступником того, кто пытается объяснять ученым-лингвистам грамматику их языков. Дело не в глаголах и местоимениях, а в опасении, что, глубже узнав язык, чужаки проникнут в тайну племенных мифов и ритуалов. С точки зрения ученых, ничего особенно таинственного, необычного и интересного в этих знаниях нет и скрывать их нелепо, но для носителей традиции каждое слово и каждый жест бесценны, ибо воплощают «душу народа».

Не только в мифологии, но и в любых других разделах культуры существуют формы и варианты, специфичные для определенных коллективов. Указывая на различия между вариантами, люди подчеркивают свою особенность, самобытность. Если мифы о творении мира у калифорнийских племен яна и винту различались, то и кремневые наконечники стрел не были одинаковыми. И тем не менее миф, как правило, гораздо теснее, интимнее связан с самосознанием людей, нежели предметы материальной культуры. Этому есть свое объяснение.

Существуют разные подходы к культуре. Один из основоположников антропологии Эдвард Тайлор (1832–1917) писал, что культура есть знания, верования, искусства, законы и прочее, усвоенные человеком как членом общества. Главное в этом определении – слово «усвоенные». Оно указывает на то, что человек не «выдумывает», не изобретает элементы культуры, а заимствует их от других людей. Мы бы сказали сейчас, что культура есть негенетический способ передачи информации. Согласно другому подходу, культура есть совокупность знаковых систем, своего рода текст, который можно прочесть. Правда, текст этот сложен и никто не может разобраться в нем полностью. Но в любом случае элементы культуры оцениваются, истолковываются, эмоционально воспринимаются ее носителями. Разница между этими двумя подходами (культура как способ передачи информации и как совокупность значений, ценностей) была еще в конце XIX века подробно рассмотрена французским социологом Эмилем Дюркгеймом (1858–1917).

Однако кроме этих двух подходов к культуре, существует еще один, о котором культурологи редко вспоминают в последнее время. Культура – и об этом опять-таки писал Гирц – есть не только текст и не только воспроизводящая саму себя, устойчивая во времени система – она еще и условие выживания людей, организованная деятельность. Знак может не иметь никакого сходства с означаемым, передаваемая информация бывает самой разной, но далеко не любой вид деятельности может принимать произвольные формы. В тех сторонах культуры, которые определяют систему жизнеобеспечения, вариативность по необходимости ограничена.

В мифах обитателей Новой Британии герой-первопредок То Кабинана кроет пальмовыми листьями дом. Его спутник То Карвуву, как всегда, подражает ему, но концы листьев закрепляет внутри помещения. Ночью дождь льет на голову незадачливого строителя. Мораль очевидна: строить можно как угодно, но далеко не любая модель жизнеспособна. «Хозяин – барин, хочет живет, хочет вешается» – гласит народная мудрость. Вымрут не только те, кто примет самоубийство как норму, но и не научившиеся строить укрытия от непогоды. Способы же домостроительства определяются не одной лишь фантазией архитекторов, но и инженерным расчетом.

Мифология тем и отличается от домостроительства, что в своем разнообразии не имеет объективных ограничений: даже и при самом причудливом содержании и структуре текстов крыша не протечет. При этом если набор пригодных к использованию форм материальной культуры ограничен и они легко передаются от народа к народу, то совокупность священных преданий и представлений о мире, свойственная определенному коллективу людей, слишком сложна для копирования. Из этого следует важный вывод: мифология лучше, чем любые другие особенности культуры, годится для того, чтобы воплощать уникальные коллективные ценности, быть символом народа или общины.

Здесь следует подчеркнуть, что содержание текстов, которые определенный народ, коллектив или сторонники определенной идеологии считают своими, по большому счету, безразлично. Ситуация примерно та же, что с пением птиц: соловьиные трели, кукование кукушки и крик петуха при всех отличиях друг от друга содержат единственное несложное сообщение – здесь самец определенного вида. Мифология воспринимается людьми как присущая только им одним священная традиция, но каково именно содержание этой традиции, не имеет существенного значения. К этому выводу в 1920-х годах пришел британский антрополог Бронислав Малиновский, о чем еще будет сказано. В средневековой Европе простолюдинам было запрещено читать Библию, да и в наши дни основная масса христиан и мусульман не может похвастаться хорошим знакомством со своими священными книгами. Однако незнание этих подробностей никому еще не помешало считать себя адептом определенной религии. Библия и Коран давно стали символами мировых религий безотносительно к тому, что в этих книгах конкретно написано.

Итак, мифология существует во всех обществах и во все времена. Мифы разных народов не похожи друг на друга, но все они справляются с важной задачей – выражают достоинство коллектива, его представление о собственной уникальности.

Но здесь-то и начинается самое интересное. В мифах, известных как по древним письменным памятникам, так и по материалам этнографов и фольклористов, которые были собраны за последние полтора-два века, описывается множество персонажей, фантастических и реальных существ и предметов, обстоятельств, ситуаций, сюжетов. Но хотя как отдельные мифологические сюжеты, так и отдельные мифологии непохожи друг на друга, в этом море «фантазии» все же прослеживаются некоторые тенденции, закономерности. Одни эпизоды и образы встречаются часто, другие редко, некоторые распространены по всем континентам, другие локализованы не столько широко. Беглое знакомство с мировой мифологией вызывает ощущение колоссальной сложности, но все же не полного хаоса, не произвола, не беспричинной случайности. А раз так, раз содержание мифов все же не варьирует бесконечно (хотя теоретически могло бы варьировать), то каковы факторы, определяющие как разнообразие, так и особенно сходство? Не являются ли мифы все же неким кодом, с помощью которого зашифровано нечто неведомое, может быть, важное? И если да, то кто был шифровальщиком? Даже если распределение сходных и различных мифов по миру подчинено действию безличных, стихийных сил, подобных тем, которые определяют рисунок узоров на зимнем окне и описываются математически, возникает желание разобраться в сущности этих сил.

Для начала посмотрим, как пытались сделать это наши предшественники.