Текст книги "Месть Аскольда"

Автор книги: Юрий Торубаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 4

Слух о падении Козельска, подобно смерчу, понесся по притаившейся земле, приводя всех в трепет и отчаяние.

Хозяину Мазовецкого замка сообщил о случившемся местный пожилой крестьянин.

– Козельск… пал? – недоверчиво переспросил Конрад.

– Да, да, – закивал кудлатой головой смерд, отступая осторожно назад.

Князь резко махнул рукой. Крестьянин тотчас бросился к двери, а Конрад принялся мерить шагами комнату, размышляя вслух:

– Не выдержал старик. А жаль! И я хорош. Чего сижу в своем замке? Давно надо было протянуть ему руку. А все Михаил… Черт его задери. Все отговаривал: устоит, мол, воевода, крепка в нем сила. Крепка-то крепка, да сила силу ломит. Поздно об этом убиваться. Что же теперь? Куда хлынут эти полчища? Господи, а у меня половина воинов разбежались по домам. Чертовы деньги! Где их взять? И магистр грозить начинает… Но что же делать? Неужели угроза грядущей беды не сплотит людей перед общим врагом? А что предпримет Михаил? Куда клонит Даниил? Что думают чехи и венгры? Надо срочно что-то предпринять, – князь ударил кулаком по ладони. – Попробую кое-кого собрать. Только объединенными усилиями мы сможем остановить врага.

Гулко загремели железные ворота, выпуская торопливых всадников.

Первым ответил Даниил. Ответ был кратким и ясным: «Прибыть не могу, в походе буду».

Тотчас в Чернигов полетел другой всадник. Ответ Великого князя был таков: «Если будет в походе мой враг Даниил, я не сдвинусь с места».

Приглашенные собирались медленно, задерживался и магистр. У Мазовецкого давно горел зуб поставить этого горделивого тевтонца на место…

Первым, как ни странно, явился от венгерского короля Власлова чешский воевода Ярослав Штернбергский. Он с первого взгляда производил приятное впечатление. Рослый, плечистый, с внушительной осанкой. Окаймленное густой вьющейся бородкой лицо выглядело мужественно и привлекательно. Чем-то он напоминал русского воеводу Сечу.

Усадив Ярослава, Конрад рассказал ему о русском воеводе и совместных с ним походах, о его сыне Аскольде и о той надежде, которую он возлагал на Козельск. Чех слушал внимательно, не спуская пристальных глаз с хозяина. На его горестные вздохи резонно заметил:

– Князь, этот русский городок своей самоотверженной обороной показал всему миру, что враг не столь уж силен и страшен.

– Так-то оно так, – задумчиво отозвался Конрад.

– Ты еще кого-то ждешь, князь? – спросил чех.

Тот кивнул.

Магистр прибыл не один. С ним был папский легат, лицо которого, обтянутое пергаментной кожей, выглядело изнуренным. Зато глаза, с хитрым прищуром, горели бушующим пламенем. Он тихим, вкрадчивым голосом произнес несколько слов молитвы и скромненько уселся подальше от хозяйских глаз. Но его большие уши на коротко стриженной голове ловили каждое слово беседующих.

Разговор вертелся вокруг восточных событий, когда слуга доложил о прибытии силезского герцога Генриха.

Стремительной походкой в зал вошел моложавый человек. Взгляд быстрых глаз безошибочно определил хозяина. Он легким, как равный с равным, кивком головы поприветствовал князя, затем других присутствующих. Конрад посмотрел на него с любопытством. Его он не приглашал. Надеялся, что Фридрих II пришлет своего личного представителя. И почему-то думал, что им будет барон фон Брейтгаузен, с которым он через магистра был уже знаком. Надо признаться, их взгляды во многом совпадали, и князь втайне наделся, что с бароном он договорится быстрее. Но… придется смиренно принимать этого человека. Он представил гостя присутствующим.

– Мы, Генрих, – пояснил Конрад, усаживая на всякий случай немца поближе к себе, – ведем разговор о падении русского города Козельска и о связанных с этим последствиях.

– Тема очень актуальна, – откликнулся тот, – ее сейчас горячо обсуждает вся Европа. Всех волнует один вопрос: что предпримет дальше этот варвар? Пока он брал русские города, Европа чувствовала себя относительно спокойно. Но с падением Козельска путь для татар остается один – на Запад.

Магистр ревнивым взглядом посмотрел на говорившего и как бы вскользь заметил:

– Есть еще и юг.

Герцог живо оглянулся на Германа фон Зальца.

– После Крестовых походов, оставивших больше пепелищ, чем обращенных в истинную веру заблудших, Батыю там делать нечего. Он, судя по результатам его деяний, далеко не дурак. Молниеносные взятия русских городов говорят о его силе и большом военном таланте.

– Однако военный талант варвара едва не померк, – заметил Ярослав.

– Вы имеете в виду оборону Козельска?

– Да.

– Я согласен с тобой, воевода, – усмехнулся герцог. – Местный князь – жаль, я не знаю его имени – показал непревзойденный военный талант и завидную храбрость. Досель никому не известный город сковал все силы татарского полководца! И каждому из нас понятно, что, окажи мы ему помощь, воинская слава татарской рати померкла бы под стенами этого города навеки.

– Вот поэтому-то мы и собрались, – вставил Конрад.

– Но я не вижу здесь главных заинтересованных лиц, – обвел присутствующих стремительным взглядом герцог.

– Ты имеешь в виду русских князей Михаила и Даниила? – уточнил Ярослав.

– Разумеется! – с пылом воскликнул тот.

Чех повернулся к Конраду. Тот понял, что от него ждут пояснений.

– К сожалению, это два непримиримых врага. Во всяком случае, Михаил заявил, что, если в походе примет участие Даниил, его ноги там не будет.

– Ну и дурак, – заключил темпераментный герцог.

Магистр поморщился.

– Я не понимаю, – не унимался Генрих, – зачем мы здесь собрались? Когда меня сюда направил император, я думал, что речь пойдет о помощи русским князьям. Я готов был это сделать. Мои воины ждут команды.

Молчавший до этого магистр, положив руки на подлокотники кресла, заговорил тягучим голосом:

– Герцог явно поторопился. Сегодня нет никаких сведений о местонахождении татарского воинства. И неизвестно, решится ли варвар на новые штурмы после наглядного урока Сечи.

Генрих с неприязнью посмотрел на говорившего. Его взгляд не ускользнул от Конрада. «Похоже, они ненавидят друг друга. Герман – верный слуга Ватикана, а герцог – императора. Но молитвами татар не остановить. А если они придут сюда? Этому может помешать Фридрих. Он же сам горячий сторонник борьбы с неверными. Именно он провозгласил, что пришел наш черед стать оплотом христианству против свирепого врага».

Мазовецкий приободрился и украдкой глянул на легата. Тот сидел, по-прежнему безучастный ко всему. Конрад расценил это как молчаливую поддержку его начинаниям.

– Дорогой магистр, – обратился князь к фон Зальцу, – ты в какой-то степени прав. Батый, скорее всего, уполз зализывать раны. Но мы обязаны во имя торжества христианства, соединив свои силы, выступить на помощь русским князьям.

Фон Зальц хмыкнул. «О себе печешься, князь», – подумал он.

– Князь, я согласен с тобой, – загорелись глаза у Ярослава, – мы должны выступить вместе и не допустить врага в наши земли. Если мы спасем русских, мы спасем себя.

Герцог с восторгом посмотрел на чешского воеводу.

Фон Зальц оглянулся на легата. Доселе сидевший молча, посланец вдруг заговорил:

– Дети мои, в ваших словах сквозит большая забота о нашей вере. И это очень похвально. Но вы не должны забывать, что, поклоняясь одному Господу Богу, мы идем к его истине разными дорогами. И наша главная цель, чтобы по дороге Ватикана шло как можно больше людей. За кем пойдет непросвещенный: за победителем или побежденным? – надтреснутый голос прелата смолк. Он, пытливо вглядываясь в каждого, сам ответил на свой вопрос: – Не будем делать победителем того, кто может заставить свернуть с истинной дороги вечно колеблющуюся паству. Господь Бог, – легат поднял вверх руку, – не простит таких деяний.

Конрад все понял. Тевтонец с ним не пойдет. Чувствуется, что смешался и чех: хотя сердце честного воина и зовет его на восток, разум вынуждает поступить иначе. «Сильна невидимая власть Ватикана, – подумал Мазовецкий. – И надо же было тебя сюда принести», – посмотрел он в сторону легата.

Тот ответил ему испытующим взглядом, и князь вынужденно улыбнулся.

Глава 5

Нестерка нещадно нахлестывал лошадь. Нагуленный степной конь легко нес двоих всадников. Князь Василий сидел впереди, и Нестерка старался своим телом прикрыть мальчика от возможного обстрела. А в голове стучали слова Аскольда: «…береги его пуще глаз». Нестерка его сбережет. Погибнет сам, но не отдаст князя в руки врагов. Однако всем своим существом молодой воин чувствовал, что враг близко. Козелец оглянулся. Черные мохнатые шапки мелькали сквозь ветви деревьев. Нестерка выдернул из колчана лук и следом услышал сзади чей-то душераздирающий крик. Стало легче: «Одним врагом меньше!»

Но в ответ запели вражьи стрелы. Одна, оцарапав ухо, вонзилась перед ним в ствол дерева, другая звякнула о кольчугу. «Только бы не в князя!» – Нестерка еще ниже склонился над Василием. И опять его выстрел. И опять крики. Это сдерживает врагов, но и озлобляет, они усиливают обстрел. Кольчуга спасает Василия.

– Скоро, скоро, Василек, мы уйдем от них, – шепнул Нестерка на ухо князю.

Но Василий вел себя достойно. Он только изредка благодарно посматривал на своего спасителя, а рука крепко сжимала эфес детского меча.

Лес вдруг развергся глубоким оврагом. Нестерка успел натянуть поводья, и конь застыл над крутым берегом. Всадник метнулся было в сторону, но огромная сосна, неизвестно когда и кем поваленная, преградила дорогу. Рванул в другую, но оттуда навстречу уже неслись крики. Нестерка спрыгнул с лошади, подхватив князя. Стегнув коня, пустил его в лес, а сам с Васильком покатился с обрыва. Этот маневр отвлек преследователей. Те, не разобравшись в случившемся, бросились на лошадиный топот.

Изрядно помятые, козельцы на дне оврага вскочили на ноги и что было сил пустились наутек. Одним духом преодолели крутой склон и углубились в лес. Только там остановились, чтобы отдышаться. Нестерка первым делом осмотрел князя. Тот был целехонек, если не считать изорванной одежонки да пары шишек на голове. Нестерка подмигнул Василию:

– Ничего, до свадьбы заживет.

В лесу было тихо, если не считать птичьего разноголосья. Нестерка огляделся. Лес здесь был редковат, хотя деревья росли необъятной толщины.

– Тут они, пожалуй, нас быстро отыщут, – сказал Нестерка. – Надо идти, но куда?..

Внезапно издалека донесся какой-то гул.

– Бежим! – вскинулся Василий.

– Не-е, – покачал головой Нестерка. – Они верхами, от них не убежишь.

– Тогда давай залезем вон на то дерево, – князь показал на кряжистый дуб, у которого ветви спускались почти до земли.

– А что, место и впрямь подходящее, – согласился Нестерка.

Беглецы вскарабкались на дерево и затаились. Через некоторое время они увидели всадников. Половцы ехали не спеша, вполголоса переговариваясь между собой.

– О чем они говорят? – шепотом спросил князь.

– Ищут место для привала.

Место нашлось под дубом, на котором затаились козельцы.

Попрыгав с коней, половцы бросились на прохладную, мягкую от прошлогодних прелых листьев землю.

Предоставленные сами себе кони разбрелись по лесу в поисках корма. Вскоре могучий храп наполнил дремавший лес.

– А что, если мы, пока они спят, – наклонившись к князю, зашептал Нестерка, – спустимся?..

– Возьмем их коней и отправимся к своим! – закончил за него князь.

Нестерка стал потихоньку спускаться вниз.

– Я тебе дам сигнал, – тихонько сказал он. – Подержи, а то мешает, – воин снял колчан, протянул князю.

Ухватившись за дерево, Нестерка спрыгнул на землю, прислушался. Не обнаружив ничего подозрительного, махнул князю. Но тот, сделав неосторожное движение, нечаянно вскрикнул, и тут же какой-то половец поднял голову. Нестерка, выхватив кинжал, метнул его в половца. Путь был свободен. Они осторожно, на цыпочках, стали удаляться от опасного места.

Нестерке удалось изловить двух справных лошадок, и козельцы, отведя их подальше, заняли места в седлах. Они ехали до самой темноты, а лес все тянулся и тянулся. Нестерка отдал князю чудом сохранившийся у него сухарь. Хлеб был твердый как камень, но мальчик с таким остервенением набросился на него, что казалось, будь тот железным, и это не спасло бы его от крепких зубов парнишки. Расправившись с краюхой и облизав губы, Василий мечтательно сказал:

– Вот вернуся домой, скажу Ефимовне, чтобы каш разных наварила. Еще чтоб мяса нажарила…

– Эх, а я бы молочка с горячим хлебушком сейчас умял.

– Стой, – воскликнул вдруг князь, уставившись вниз, будто обронил гривну.

На земле четко виднелись конские следы. Нестерка соскочил с коня и принялся их разглядывать.

– Двое проехали, – сказал он и задумчиво огляделся.

Вон ствол дерева, похожий на гигантскую рогатину. Но что его так расщепило? Невдалеке – второе. Оно выгнулось, как спина старого побирушки…

«Да мы вроде уже проезжали здесь, – сообразил Нестерка. – Неужто заплутались? Точно, заплутались! Вот те раз! Мы же сейчас недалеко от того места, где повстречались с половцами. Они же могли…»

– Князь, – бросился он к Василию, – надо уходить!

И в этот момент раздалось дикое улюлюканье.

– Беги, князь, – крикнул Нестерка, обнажая меч.

Он с такой яростью набросился на врагов, что те от неожиданности поначалу расступились.

– Беги, князь! – снова душераздирающе прокричал он, понимая, что долго не протянет, и его меч замелькал с удвоенной энергией.

Первого половца, вознамерившегося было преследовать Василия, Нестерка рассек надвое. Тогда те, забыв о парнишке, дружно набросились на бесстрашного уруса. Нестерка краем глаза увидел, как все дальше мелькает средь редких стволов прижавшаяся к седлу маленькая фигурка, и его сердце забилось от радости: «Спасен князь! Аскольд, я выполнил твое поручение!..»

Вруг наступила тишина, и тело его приобрело невесомость. Кажется, он летит куда-то… Вот кто-то его окликает… Да это же Настенька! И Нестерка радостно протягивает к ней руки.

Глава 6

Расставание с Голом и его бесследное исчезновение с детьми вызывало огромное беспокойство, но, с другой стороны, порождало надежду на их спасение. Однако оставаться на месте было опасно, и Аскольд решил идти на Чернигов.

Лес в этих местах был свободен от валежника и мелкого кустарника, что и позволяло двигаться в выбранном направлении довольно ходко.

Внезапно путь отряду преградил глубокий овраг. Спускаться вниз было опасно, и Аскольд решил его обойти. Но не успели его воины проделать и десяти шагов, как наткнулись на странную примету: земля была подозрительно взрыхлена, словно кто-то готовил ее для посадок. Приглядевшись, Аскольд понял: она была взрыта… конскими копытами.

Сердце забилось в тревоге: половцы? О Господи, неужели они преследовали Гола?!

След привел отряд к дубу, под которым лежал мертвый половец. Кинжал по рукоять был вонзен в его грудь. Взгляд Аскольда задержался на этой рукояти. Она показалась ему до боли знакомой. Такая была у Нестерки! Он с силой выдернул кинжал и ахнул: «Точно!» Работу Еловата он всегда мог отличить от любой другой. Аскольд почувствовал, как похолодело в груди: «Только бы не… Господи!»

Неслышно подошла Всеславна.

– Аскольд, кто это сделал? – от нее не ускользнуло изменение в настроении мужа.

Если бы он мог ей ответить!

Аскольд приказал воинам рассыпаться цепочкой, и отряд снова двинулся вперед.

Однако вскоре раздались тревожные крики:

– Аскольд! Аскольд!

Подскакав, он увидел страшную картину. Всюду валялись трупы половцев, а посреди них лежал… Нестерка! Вот и ответ…

– Но где князь? – горестно вырвалось у Всеславны.

Первое, что пришло в голову: Василий попал в лапы врага! Но гора кровавых тел говорила о другом: Нестерка бился до последнего, прикрывая его отход.

– Он где-то здесь! – воскликнул Аскольд. – Он спрятался, и мы его найдем!

Однако тщательное обследование леса дало отрицательный результат: детских следов нигде не обнаружили. Это частично облегчало тяжесть в груди, хотя по-прежнему не давал покоя вопрос: что же случилось с Василием?

И Аскольд решил догнать половцев.

* * *

Курда был вне себя. Он впервые возвращался с пустыми руками. Как на это посмотрит хан? А тут еще и Буд исчез! Неужели он поймал мальчишку? Все, как-никак, военная добыча… А он возвращается ни с чем. Ой, не сносить ему головы!..

Вконец расстроенный, Курда забыл отдать приказ выставить на ночь посты.

А Аскольд шел ходко. Отряд в предчувствии предстоящего сражения заметно подобрался, готовый ринуться на врага в любую минуту.

– Они близко, – негромко предупредил Аскольд, вглядываясь в следы. – Конские копыта стали чертить длинные борозды. Верный признак – кони устали! Половцы скоро остановятся на привал.

И он не ошибся. Но прежде чем напасть, Аскольд разделил отряд на две части. Дружное и громкое «А-а-а-а!» подбросило половцев со своих мест.

Урусы рубили их безжалостно. Битва кипела жестокая. Успех переходил то на одну, то на другую сторону. Наконец, не выдержав натиска урусов, половцы бросились наутек. Впереди всех скакал… Курда.

В плен к Аскольду попал раненый половец. Перед смертью он признался, что видел мальчика, которого преследовал Буд.

– Это он! Это Василек! – зарыдала Всеславна. – Аскольд, скорее в дорогу! Мы должны догнать их и спасти брата!

Наверное, каждый воин отряда проникся к ней глубоким состраданием. Несколько дней, забыв об опасности и усталости, отряд рыскал по незнакомой земле. Но все было напрасно.

Всеславна видела, что Аскольд и его друзья еле держатся на конях. Да и бедные животные выглядели такими изможденными, что, казалось, вот-вот рухнут на землю.

– Все, – сказала она в один из дней решительно, – знать, не суждено нам его встретить. Будем держать путь на Чернигов.

Аскольд хотел было возразить, но она ласково остановила его:

– Не надо, милый. Я же вижу, что вы сделали все возможное. Остальное – в руках Господа.

Аскольд пристально посмотрел на жену, потом перевел взгляд на товарищей. Вздохнув, произнес:

– Хорошо, дорогая, будь по-твоему. Но, клянусь тебе, я отыщу этого Буда! Я его из-под земли достану, если он еще жив!..

Измотанный походом, отряд появился под Черниговом к обеду. Аскольд города не узнал: тот выглядел словно вымершим. Даже золотые купола, казалось, поблекли. Наглухо закрытые ворота, темные окна. На опустевших дорогах, колеи вдоль которых начали затягиваться свежей, яркой травой, – никаких признаков жизни. От города веяло страхом и обреченностью.

Аскольд постучал в ворота.

Чужаков долго не впускали, и лишь когда Аскольд назвал свое имя, черниговцы согласились открыть ворота. Но потребовали, чтобы отряд отошел подальше.

Князь Михаил, узнав, что в город прибыл молодой Сеча, тотчас приказал ввести его к себе.

Перед ним стоял знакомый и одновременно незнакомый человек. Первое, что бросилось в глаза князю: Аскольд сильно повзрослел. Это был уже не тот юноша, который с неуемным молодым азартом носился вместе с ним на охоте. Михаил помнит, когда тот гонцом, преодолев все преграды, примчался к нему и горячо умолял помочь его городу. Но сейчас перед ним стоял муж. От всего его облика веяло какой-то непонятной несокрушимой силой. Такая же сила, помнится, исходила от его отца. «Крепкий корень», – с удовольствием подумал князь.

Он подошел к Аскольду и молча обнял его.

– Вот и довелось свидеться. Господь милостив, – сказал он и еще раз крепко прижал гостя к своей груди.

– Князь, – твердо сказал Аскольд, – я не один. Со мной отряд. Это все, что осталось от Козельска. Вели впустить моих людей в город.

– Да, да, разумеется! – заторопился Михаил и тотчас отдал команду.

Чернигов вдруг ожил. Народ высыпал на улицу встречать легендарных козельчан. Изнуренные, но гордые и непокоренные, те шли, устало улыбаясь и не ведая, что они – герои.

Их провожали до самых княжеских хором. У ворот отряд замешкался, и, воспользовавшись этим, Всеславна смешалась с толпой. Во дворе, куда вошли козельцы, Аскольд сразу обнаружил исчезновение жены и догадался, где она может быть.

«Не позволит князь кого-либо из нас обидеть», – решил Аскольд и тут же, во дворе, пока расходились на постой его воины, коротко поведал Михаилу, что стал мужем Всеславны. И попросил князевой защиты.

Михаил от всей души поздравил молодого Сечу с важным событием и дал твердое княжеское слово, что никому не позволит более обижать Всеславну. Потом лично отвел и показал Аскольду отведенные для молодых покои.

– Зови Всеславну, хочу попотчевать ее нашим скромным обедом. Вечером же желаю из твоих уст услышать обо всем, что случилось после нашего последнего расставания.