Текст книги "Служба ликвидации"

Автор книги: Юрий Шубин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

Глава 7
НЕСЛУЧАЙНЫЕ СОВПАДЕНИЯ

Тяжелый, как монолит, день никак не кончался. Сухарик испытывал острый голод, а взволнованное сердце не хотело возвращаться на нормальный ритм.

– Что произошло? – спросила Ольга, укрывая цыпленка шелестящей шубой.

– Я понял не больше твоего, – подавленно отозвался Сухарик. – Ты же сама все видела. Вместо Карася пришли бандиты, начали докапываться, про него спрашивать…

– А почему они тебя спрашивали? – спросила Ольга, отправляя цыпленка в разогретую духовку. – Ты и так из-за этого придурка чуть в тюрьму не сел.

Сухарик замялся, но она заметила его нерешительность.

– Ты не хочешь говорить?

– Да, блин! Понимаешь, Оль, вчера к нам по дороге какие-то идиоты прицепились. Начали подрезать, прижимать. Потом вообще палить начали. Ну, короче, из-за тех козлов Карась раздолбал «мерс» вдрызг. Он меня звал к его пацанам сходить, но я злой на всех был – послал его подальше.

– Машина же бешеных денег стоит! Вот дураки, покатались, называется! – всполошилась Ольга, ссыпая горку нарезанных овощей в прозрачную чашу. – И что, бандиты приезжали с тебя деньги требовать?

– Нет. Им, видимо, вчера менты на хвост наступили, вот они и ищут, кто заложил.

– Они же чуть тебя не убили! – вырвалось у девушки. Она залезла в шкафчик и, вытащив бутылку подсолнечного масла, густо облила им приготовленный салат.

– А потом заявился мужик со шрамом на щеке. Сказал, что он друг Баркаса, ну мужика, с которым я в камере сидел. Тот потом бежать решил, а его убили. «Быки» на Шрама полезли, у одного нож был, а он запросто пристрелил обоих… Еще закурить у них для хохмы просил. Потом из «Мерседеса» начали стрелять… – взволнованно рассказывал Сухарик. – Сзади кто-то выскочил, на Карася похож, к нам побежал. Там менты подрулили…

Девушка оторвалась от кухонных дел, с трудом вспоминая перенесенный стресс.

– Мне этот Шрам как про Баркаса сказал, так я вспомнил, что обещал к его жене съездить, – сказал Сухарик, обняв Ольгу.

– Зачем? – поинтересовалась она.

– Да фиг его знает, – двинул плечами Сухарик. – Про какую-то бабушку велел ей сказать. Она, наверное, знает.

– Слушай, – произнесла девушка, положив голову парню на плечо. – Ничего не понимаю. А откуда так быстро милиция взялась? И чего они нас не задержали?

– Сам не понимаю, – признался Сухарик. – Может, это не милиция?

– А кто же! У них на спине написано было «милиция», – не согласилась подруга и предположила: – Наверное, кто-то все увидел и по мобильнику их вызвал.

– Может, и так…

Ольга внимательно слушала, и иногда ей казалось, что она попала в какую-то уголовную историю из кино. «Быки» на Шрама полезли, у одного нож был, а тот запросто пристрелил обоих…» – неужели это речь нормального человека, того, которого она любит? Все встало с ног на голову. Ольга заново переживала те страшные минуты. Ведь пуля, попавшая в ее сумочку и разбившая склянку с духами, с легкостью могла бы попасть и в нее. Раз – и нет человека. Ни за что ни про что. Как же мало стоит человеческая жизнь!

От этой страшной мысли по телу побежал холодок, оставляя на коже мурашки. Ольга подошла к Сухарику и крепко прижалась к нему. У нее задрожали губы. К своему ужасу, она расплакалась, как маленькая девочка, увидевшая страшный сон. Рыдания сотрясали ее хрупкое, стройное тело, вызывая прилив нежности и одновременно вины у парня.

– Ну, Оленька… Ну не плачь. Ведь все уже позади.

Сухарик держал ее в объятиях, лаская и неумело успокаивая. Пусть даст волю слезам, и ей станет легче. У самого в голове муть. Заплаканные Ольгины глаза с любовью смотрели на него, а губы тянулись к его губам. Накопленные стрессы требовали немедленной разрядки. Естественная защитная реакция организма.

– Ой, у тебя куртка вся грязная, – вдруг заметила девушка.

– Где? А… Это я, наверное, об стену испачкался, – нисколько не удивился парень.

– Снимай, я постираю, – приказала Ольга. Скомкав куртку, она открыла иллюминатор стиральной машины и закинула голубой комок в нее. Открыла кран. Нажала пуск. Вырвавшаяся под напором вода забурлила в барабане, увлекая за собой стиральный порошок. Недорогая «Candi» мягко зажужжала мотором, закручивая джинсовую куртку в пенном водовороте.

Простая хозяйственная операция вызвала неадекватную реакцию нескольких посторонних людей, находившихся в фургоне – лаборатории «Мерседес» в доброй сотне метров от дома.

– Ну все, п…ц секретному изделию! – раздался раздосадованный голос оператора, когда контрольный динамик донес до него Ольгин приговор. – Щас точно спецтехнику утопят! Как списывать будем?

– Договоримся как-нибудь с «хозой» – все-таки боевая операция…

– Ага! Когда они теперь второй такой получат, а как без слухового контроля работать? На ощупь?!

Последними звуками, переданными обреченным микрофоном-шпионом на контрольный пункт, были громкий щелчок закрываемой дверцы «стиралки», оглушительный шум воды, гудение двигателя, утробное бульканье и… Тишина.

– Эх, еще долго продержался ваш «титаник»! – басовито пошутил отдыхавший спецназовец. – Обычные «жуки» в воде сразу дохнут.

Оператор никак не прокомментировал это умное замечание, поскольку в своем деле разбирался получше «силовика». Просто специфика у них разная.

А в квартире продолжалась другая игра. Мягкая горячая Ольгина кожа пахла уютом и возбуждала Сухарика, как терпкий эротический гель из секс-шопа. Его руки от-'правились в приятное путешествие по ее телу, загоревшемуся желанием вкусить блаженство любви, так сказать, в лечебных целях.

Сухарик не мог отказаться от этой радости.

Где-то в глубине сознания Ольги крутились ненужные мысли о странностях бытия и крутых поворотах судьбы, но все это казалось ей глупым и совершенно не важным. Внутренний голос затих, уступив место теплому дождю прикосновений.

Сухарик нежно ласкал Ольгу, осыпая ее поцелуями, как дорогими жемчугами. Он с жадностью смотрел на ее шею, белую, как мрамор, на нежные завитки волос, лежавшие на плечах, на прелестное лицо, длинные бархатные ресницы, алые, чувственные губы… Сухарик жадно впитывал ее образ глазами.

Руки Сухарика нежно двигались вниз, не пропуская ни одного изгиба. Ольге было так хорошо, что она забыла обо всем. Только тогда Сухарик любовно и бережно вошел в нежное влажное тело.

Ольгу охватила непередаваемая радость. Огненные шарики горячими волнами разбегались по всему телу. Ей казалось, что сотрясается вся комната, весь дом и весь мир ходят ходуном… Любовники двигались навстречу друг другу все быстрее и быстрее, догоняя ускользающий миг блаженства.

Наконец произошел взрыв, ввергнувший обоих в бездонную пучину пьянящего наслаждения. Сознание помутилось. Время замерло, разбилось и разлетелось на мгновения. Тело растворилось где-то в космосе, в океане любви, превратившись в маленькую яркую звездочку на черном одеяле вселенной.

Бушующие волны сладкого удовольствия постепенно затихли, превратившись в легкую морскую рябь. Комната начала проявляться в своем обычном виде. Предметы стали узнаваемы. Синее небо в окне – глубже и мудрее. Белые барашки облаков no-прежнему бежали наперегонки по небесному полю.

Они ничего не знали.

Через час с небольшим Сухарик с Ольгой вышли из дома и отправились искать жену Баркаса, адрес которой и телефон парень запомнил наизусть.

* * *

Автоматически, по одному лишь звуку мотора, находились и переключались нужные скорости. Выжималось сцепление. Отпускались и нажимались педали. Вовремя включались тормоза, притормаживая на поворотах. Рулевое колесо вращалось, словно беличье. Вспыхивали и гасли указатели поворотов…

Сплошная моторика.

Ничего этого Ротан не замечал – все действия производились сами собой, а подсознание, словно бортовой компьютер, контролировало дорожную обстановку, посылая импульсы в двигательный аппарат. Бригадир знал, что его будут искать. Для этого введут специальный милицейский план, нагонят патрулей, перекроют выезды из города, устроят облавы…

И все же Ротан не торопился рвать когти за город. Не такой он был дурак. Достаточно дотянуть до своего автосервиса, и, считай, спасен.

Вот только раненая рука ныла все сильнее, словно заканчивалось действие обезболивающего укола, которым был мощный стресс скоротечного боя. Боль распространялась ноющими волнами, и казалось, кто-то дергает жилы в руке, будто зубной нерв удаляет.

Наконец «Мерседес» бригадира влетел на огороженную территорию и, въехав в открытые ворота мойки, затих. Ротан вылез из машины. Несмотря на объявленный выходной, в баре он увидел наводившую порядок Оксанку.

– Ты что, ранен? – испуганно произнесла длинноногая продавщица кофе, заметив его намокший от крови рукав. – Кто тебя?

– Член ЦК в пальто! – озверился Ротан и со злостью отшвырнул ногой попавшийся на дороге стул.

– Давай, я перевяжу, у меня аптечка! – всполошилась Оксанка и бросилась к шкафчику за прилавком.

Ротан не стал противиться, поскольку кровь продолжала сочиться, а рану следовало перевязать. Тяжело дыша, бригадир опустился на стул.

– Захвати телефон, – крикнул он девице и, когда она вернулась к столику с аптечкой и трубкой, сказал: – Набери директору. Голова раскалывается…

Барменша послушно набрала номер Чугуна и передала телефон Ротану.

– Боря, это я! – гробовым голосом произнес бригадир. – У нас проблемы.

– Ты где? – уточнил Чугун.

– Я на мойке, подходи, – ответил бригадир, чувствуя, как тяжелеет и ноет голова.

Охая и причитая, Оксанка разрезала рукав рубахи и, чтобы остановить кровь, замотала рану бинтом. Вообще-то Оксанка не такая уж пугливая. Ей и раньше приходилось видеть кровь и бинтовать пацанов, порезанных и пораненных на всевозможных разборках. Находясь в их среде, девица частично переняла не только жаргон братанов, но и отношение к жизни. У нее уже ничего не колыхалось внутри, когда Ротан приказывал своим головорезам набить кому-то морду или «порезать несильно, чтоб знал». Даже любовь стала для Оксанки чем-то ненужным, вроде нежелательной беременности или гонореи – досадными приложениями к удовлетворению простых физиологических потребностей.

Громыхнула входная дверь. Пришел Чугун. Он увидел перевязанного бригадира и через зал направился к нему.

– Ну, я вас оставлю, мальчики, – Оксанка торопливо выскочила из бара.

– Какие расклады? – озаботился директор, присев за стол. – Что с рукой?

– Маслину словил, еле от ментов ушел. Пацанам кранты. Обоим… Ты на «мерина» посмотри… – ощерился Ротан. – Он в мойке.

Чугун тяжело посмотрел на бригадира, поднялся и вышел через отделяющую мойку стеклянную дверь. Через минуту вернулся.

– Не хило в тебя «пошмаляли», – серьезно произнес он. – Как было?

– Короче, пацаны прищучили того фраера – Сухарика. Он сдал Карася. Мол, тот рассказал, куда тачку гнал, так что при желании эта падла вполне могла ментов на стоянку навести. Но, самое главное, пацаны его узнали. Это из-за него тогда «темные» мужики их отдолбили за автобус.

– А пацанов кто завалил? – перебил Чугун. – Менты «зашухерили»?

– Менты тоже были. Только не они пацанов замочили. Короче, махаловка там началась. Я дал сигнал, чтоб Кирсан мочил фраера на глушняк[15]15
  Насмерть (жарг.)


[Закрыть] . Даже видел, как Кир-суха перо вынул… – взволнованно и торопливо рассказывал Ротан. – А потом к ним какой-то мужик подвалил. Закурить спросил. Пацаны послали его куда подальше, не до него было, а он не унимается. Ну, Сыч пошел разбираться. Только подошел, тот как «заведет» ему ногой в «картинку». Сыч «съехал». Кирсан за перо, а мужик за пушку с глушилкой. Короче, сначала Кирсана «на раз» завалил, потом Сыча маслиной достал. Такой шухер начался! Ну, думаю, щас и Сухарика замочит… Ничего подобного! Он начал с ним шептаться. Я, понятно, за пушку… А тут Карась некстати в бега ломанулся. Отпускать нельзя. Я ему в спину шарахнул, а мужик «стремный» тоже в него шмальнул. Короче, завалили. Хотел Сухарика «сделать», но баба его мне мешала… Ну я все равно начал палить, вроде в «биксу» попал, и вдруг, откуда ни возьмись, менты в масках бегут. Как негры из кино! Видать – ОМОН. Дорогу машиной перекрыли, двое ко мне торопятся. Мужик «стремный» даже пушку не доставал, сразу гаражами и смылся, а мент поганый в меня очередь засадил!..

Бригадир остановился, чтобы отдышаться.

– Чудно все, – многозначительно произнес Чугун. – Какой-то дешевый лох, а столько вокруг него шуму. В прошлый раз за него по пустяку вступились, нашим наваляли. Потом сделка с «азерами» «сгорела». Фраер «мимо проходил». Сейчас «мужик стремный» появился, замочил двоих наших и этого мудака Карася… Фраер снова тут. И снова менты… Все одно за одним. Это неспроста, – повторил свой вывод директор.

Он вытащил сигарету, закурил и бросил пачку бригадиру.

– Давай подожгу, – чиркнул рифленым колесиком Чугун, выбив из кремня искру. Вспыхнуло пламя. Ротан воткнул курево в зубы и поднес к директорской зажигалке. – Кто-то за ним стоит. Бля буду, стоит! «Крыша» у него шибко крутая, охраняют везде. Или на него, как на наживку, ловят.

– Кого ловят? – непонимающе спросил Ротан.

– Кого-кого! Если б знать, где хрен, где колбаса!.. Может, через него ментура к нам хотела подкатить. А может, и «контора».

– Да при чем «контора»! – не согласился бригадир, поглаживая больную руку. – На стоянку РУБОП наехал, у сегодняшних тоже на пузе было «милиция» написано.

Каледин предусмотрел даже такую мелочь, как надпись на спинах спецназовцев из «Альфы». Деталь «сыграла».

– Слушай, – вспомнил Чугун. – Тогда и с номером «левым» понятно. Значит, с Карасем не просто так случилась авария. За ним конкретно ехали.

– Рука болит. Сука, – со страдальческой физиономией произнес Ротан. – Тут гадать нечего, если вокруг лоха такая каша варится – валить его надо срочно.

– Надо мочилу выписывать, – констатировал Чугун. – Самим в это дерьмо лезть нельзя.

– А чего такого-то? – не согласился бригадир. – Завалим по-тихому. Не тот он фрукт, чтоб за него «хрусты» валить.

– Ты что, еще не понял? Это не простой лох. Думаешь, случайно около него наших завалили? Нет! Если над ним серьезные люди стоят, то нам светиться резона нет.

– Светиться не будем – сами его сделаем, – уперся Ротан. – Не таких скорым поездом на тот свет отправляли.

– Лады. Тогда чем скорее он исчезнет, тем лучше, – согласился Чугун.

Директор бросил взгляд на побледневшее лицо бригадира.

– Черт! Тебе врач нужен, – догадался он. – Может, пулю надо вытаскивать. Оксанке не справиться – это не на столе давать и не минет делать!

Директор осклабился в беглой ухмылке.

– Нет там пули, – уверенно заявил Ротан. – Царапнуло только. А в травмопункт только сунься – доктора сразу ментам спалят. Не знаешь, что ли?

– В больницу нельзя. Об этом и базару нет, но врачу показать руку надо…

Директор ломал голову, прикидывая, куда можно поехать. Раньше был у них один знакомый хирург. Частной практикой занимался. Давал объявления в газетах и срочно по звонку на мобильный выезжал, хоть на автоаварию, хоть просто ногу мазью натереть или таблетку дать. Вызов сто баксов, операция – как договорятся. Так и познакомились: вызвали пацанам помощь оказать после разборки. Порезали одного сильно. Помог. Рану обработал, зашил. Позже к нему много раз обращались, потому что язык за зубами держал – проверяли. Даже кличку дали Лепила. А потом его другие убили. Видимо, выехал на вызов, а помочь братану не смог. Дружки обиделись и Лепилу закопали. Так до сих пор и числится в пропавших без вести.

Жаль. Теперь не к кому обратиться, а с новыми знакомиться стремно. Их проверять надо.

– Ну, ты как? – сочувственно спросил Чугун.

– Херово, – признался Ротан. – Тыква болит, как с похмелья, температура в озноб бьет. В руке – зуб тянут. Лекарь нужен, а то кранты. И Санька-жестянщика с Вовкой надо на работу в цех вызвать. Пусть «мерина» срочно рихтуют, пока он ментам на глаза не попался.

– С тачкой проблем нет – пускай хоть ночью работают, а с доктором щас решим. Посиди пока…

Директор поднялся и вышел. Вместо него сразу же вернулась Оксанка. Будто ждала, когда начальник уйдет. Хотя какой он начальник, после того как они недавно на день рождения Ротана вчетвером в сауне групповуху учинили. Юлька еще была, секретарша. На работе тоже начальницу из себя строит, а разобраться – такая б…ь!..

Оксанка подсела к Ротану и, положив ногу на ногу, заботливо гладила раненую руку. Длинные ноги в черных колготках обнажились, притягательно отсвечивая лайкрой, однако сейчас бригадира это не возбуждало, а лишь вызывало раздражение.

– Выпить есть? – буркнул он. – Налей.

– Конечно! – засуетилась Оксанка. Она вскочила и убежала к барной стойке. – Тебе покрепче или послабее?

– Сама, что ли, не догоняешь! – недовольно огрызнулся на непонятливую подружку бригадир. – Думаешь, я, блин, щас пиво сосать буду, да? Водки тащи, дура! Рука болит!

Оксанка мигом приволокла полстакана водки и чипсы на закуску. Ротан сгреб со стола пластиковый стакан, чуть не смяв его, и залпом выпил. Горячее тепло пролилось сначала вниз, а потом медленно поднялось до головы, смягчив зудевшую в ней боль.

Чугун вернулся вместе с Таксистом и Цыганом. Пацаны внешне медлительные, инфантильные, но сообразительные и тертые.

– Короче, давай смотайся с ними в одно место. Там должны помощь оказать, – сказал Чугун. – А не захотят – уговорите.

Бригадир не стал уточнять, что это за место и как придется уговаривать, но подумал, что пацанам Чугун уже все объяснил.

Раненый поднялся и следом за директором вышел в пахнущий вечерней свежестью двор. Свой «Макарова он оставил при себе.

Погрузившись в серую «Аудио, братва выехала из ворот автосервиса.

* * *

Красная отметка спутникового маяка медленно двинулась по улице.

– Черт! Я же не встретился с кадровым агентством! – запоздало вспомнил Сухарик, приближаясь к метро.

– Надо было позвонить, предупредить, что не сможешь прийти, – спохватилась Ольга. – Раз они с тобой лично хотели встретиться и сами позвонили, значит, место хорошее. Давай из метро позвоним.

– Если номер с собой есть, – согласился Сухарик, опустив руку в карман. – Кажется, должен быть… Да, вот записан! – торжествующе сообщил он, выудив записку.

По серым ступеням они сбежали вниз и, пройдя по переходу, остановились около таксофона.

Красная отметка на мониторе задрожала и потеряла четкие контуры. Разбитый и ослабленный бетонным перекрытием сигнал лишь чудом не прерывался, продолжая слабо мерцать на экране.

– Еще чуть-чуть – и сорвется, – спрогнозировал капитан Капустин, сидевший «на маяке». – Это он в переход вошел, а если в метро нырнет, то – кранты. Оттуда не пробьет.

Не зная, где в настоящий момент находится Каледин, Кузин позвонил начальнику на мобильный.

– Михаил Юрьевич! Это Кузин, – представился он.

– Что у тебя? – уставшим голосом спросил полковник.

– Мотыль в переходе метро. Сигнал слабый, – доложил ситуацию старлей. – Если он в поезд сядет, мы не сможем его отследить. Может, за ним пойти?

– Ну и хер с ним, – доступно ответил Каледин. По тому, что он применил «крепкое словечко», Кузин догадался – начальник не в лучшем настроении. В обычной жизни полковник при подчиненных не матерился. Значит, достало. – Не надо за ним ходить. Пусть едет куда хочет – Мурена сейчас не высунется. А может, вообще никогда.

В словах полковника Кузин уловил то ли укор, то ли раздражение и справедливо принял это на свой счет. Хотя, если разобраться, вины старлея в том, что Мурена ушел, нет – Кузин с ребятами сделал все, что мог, и даже больше. Не подоспей они вовремя – неизвестно еще, как бы все закончилось для «наживки» и его подруги.

Но обижаться было не на что. Мурена всех перехитрил, и его упустили. Это свершившийся факт.

– Дежурьте возле дома, вдруг Мурена позвонит, – велел Каледин. – Извини, мне некогда – я на месте происшествия…

Полковник выключил телефон, а Кузину стало понятно его состояние. С «ВДНХ» полковник поехал на место гибели майора Зайцева и вместе с ОСГ будет находиться там столько, сколько потребуется.

– Ну, что он сказал? – поинтересовался Капустин.

– Сказал, что дальше метро не уйдет.

– Ну да – куда он, на хрен, из колеи денется! – согласился капитан. – Как вылезет наверх, мы его нашим спутником и словим…

Ольга достала телефонную карточку и протянула Сухарику:

– На, звони. Как называется, не забыл?

– Смеешься! – усмехнулся Сухарик, тыкая в металлические кнопочки.

На том конце линии щелкнуло. Трубку подняли быстро.

– Кадровое агентство «Занятость населения»! Добрый день, – ответила девушка.

– Здравствуйте! Мне была назначена встреча у метро «ВДНХ», но я, к сожалению, не смог прийти, – пояснил Сухарик.

– У метро? – удивилась девушка. – Странно. С клиентами мы встречаемся только в офисе. Подождите, я узнаю. Как ваша фамилия?

– Калякин Александр, – назвался Сухарик, начиная раздражаться от некомпетентности этой курицы на телефоне. Не знаешь – сразу пойди спроси! А то начинает плести… В офисе она встречается!

– Вы знаете, у нас никто об этой встрече не слышал, – через минуту виновато сообщила девушка.

– Ну как же так! Девушка! – начал нервничать Сухарик. «Вот наседка! Не знает ни хрена, а сидит и вякает!» – думал он. – Я же к вам приходил, оставил резюме, вы обещали позвонить… Позвонила женщина. Назначила встречу…

– Извините, молодой человек, но это не ко мне. До свидания.

«Ту-у, ту-у, ту-у…» – раздавались противные гудки.

– Чего там? – спросила Ольга.

– Да дуру какую-то посадили, а она ничего не знает! – возмутился Сухарик. – Говорит, они мне не звонили и не договаривались.

Однако подруга оказалась сообразительнее.

– А кто же тогда тебе звонил? – задалась вопросом Ольга, не требуя ответа от Сухарика. – Ты прикинь, если они тебе правда не звонили, тогда кто?

Устами женщины часто глаголет истина, только мужчины этот факт часто игнорируют. Из солидарности. Парень задумался.

– Хм… Не знаю, – пожал он плечами. – Прикололся, что ли, кто-то?

Сухарик вытащил из автомата карту и вернул Ольге.

– Ладно, поехали.

Они спустились в метро…

Красная отметка на мониторе слежения погасла, как задутый ветром огонек свечи. Коротая время в ожидании окончания смены, мужики в оперативном фургоне курили и предавались вялотекущему трепу…

С пересадкой добравшись до «Академической», Сухарик и Ольга вынырнули на улицу и осмотрелись.

– Это чего за дед с бородой? – поинтересовался парень, заметив памятник на площади. – Дерсу Узала, что ли?

– Хо Ши Мин! – рассмеялась Ольга.

– А на хрена он тут стоит? – не понял задумки властей Сухарик.

Ольга лишь пожала плечами:

– Стоит и стоит. Лучше улицу ищи.

Адрес нашли быстро. Баркас жил в старой пятиэтажке в десяти минутах ходьбы от метро.

– Иди один. Я тут подожду, – не желая разговаривать с незнакомой женщиной о ее погибшем муже, решительно заявила Ольга.

– Договорились, – ответил Сухарик. Неспешный разговор в оперативном фургоне ФСБ перешел в горячее обсуждение больного для Кузина вопроса о ввозе иномарок. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы капитан Капустин не бросил взгляд на монитор.

– Объект вынырнул! – сообщил он, наблюдая устойчивую отметку маяка.

– Где? – приблизился к экрану Кузин.

– Метро «Академическая», улица Шверника, – констатировал Капустин, укрупнив масштаб изображения.

– Черт! – схватился за голову старлей. – Там же живет Баркас! Жил.

– Ну и что? – поинтересовался «технарь».

– Там милицейская засада! – обеспокоенно пояснил старлей и бросился к трубке спецсвязи…

В пустой «Волге» Каледина аналогичный аппарат подавал бессмысленные вызывные сигналы.

Тогда Кузин связался с дежурным…

Сухарик вошел в дурно пахнущий подъезд, поднялся на второй этаж и нашел пятьдесят четвертую квартиру. Перед ней не было даже коврика, и это отличало ее от трех других. Зато на истрескавшейся стене нашлась грубо закрашенная, вероятно, еще в сорок первом году, кнопка.

Парень надавил на звонок. За дверью прозвенело, и эхо пробежало по пустому лестничному маршу. Звук показался странным, стереофоническим, будто звонок прозвенел сразу в двух ушах.

На самом деле Сухарику это не показалось, и, хотя его слух был далек от музыкального, он точно уловил пространственное разнесение источников звука.

Только пользы это не принесло.

Звонки раздались сразу в двух квартирах: у Баркаса и напротив. Парень в джинсах и синей рубахе, находившийся в засаде в жилище пенсионерки Егоровой, насторожился и взял со стола пистолет…

Егорова, проживавшая напротив Баркаса, внезапно получила от собеса путевку в подмосковный санаторий и, по настоятельной просьбе общественницы Шурки Гордеевой, пустила молодого квартиранта – родственника или студента, внешность которого, однако, при встрече не внушила доверия. Впрочем, воровать в квартире бывшей работницы киностудии «Мосфильм» было нечего, а путевку на отдых с полным пансионом дают теперь не каждый день. Вернее, не дают вовсе. Пусть парень месяц поживет, а в санатории хоть поесть бесплатно можно. Егорова уехала, а в ее квартире поселились двое (вместо одного!) молодых парней. В данный момент один из них, оперуполномоченный местного отделения милиции старший сержант Касимов, отсутствовал, отлучившись за очередной порцией пива.

Оперативников заселили к пенсионерке по просьбе ФСБ для негласного круглосуточного наблюдения за квартирой Баркаса. Большого смысла в засаде Каледин не видел, но для очистки совести ее следовало устроить. Ввиду ординарности мероприятия полковник не стал привлекать к нему своих контрразведчиков, перепоручив все милиции. Разумеется, что приказ начальнику отделения исходил не от ФСБ, а из уголовного розыска с Петровки.

Молодые сотрудники Касимов и Попов также не видели в задании ничего важного (ну, кто придет к почившему в бозе уголовнику?) и отнеслись к нему как к свалившейся с неба паре недель расслабухи от тяжелой неблагодарной работы да вечных придирок зама по розыску майора Скобцова, готового за сотню баксов в месяц чуть ли не ночевать на работе. Касимов с Поповым были не из таких и с энтузиазмом брались лишь за то, что могло принести им реальную финансовую выгоду. Замордованные бытом и службой, менты и на работе не считали зазорным снять напряжение и усталость несколькими бутылками пива или водкой. За это их и ругал Скобцов и даже грозился выгнать…

«Странно, – подумал Попов. – Напарник недавно ушел и вряд ли успел добежать до ларька и обратно. Может, деньги забыл?»

Младший лейтенант осторожно прокрался в прихожую и припал к дверному глазку. Изображение было мутным и искаженным. Лестничная клетка будто отражалась в елочном шарике. Присмотревшись, Попов увидел спину незнакомого парня с короткой стрижкой, стоявшего перед наблюдаемой дверью.

В затуманенном пивом мозгу опера заметался извечный вопрос русской интеллигенции: что делать? Он осторожно прошлепал в комнату и, схватив рацию, вызвал напарника.

– Ты где носишься? – стараясь говорить тише, выпалил в микрофон младший лейтенант.

Касимов к этому времени уже подал в окошко деньги и обменял их на пакет с «ужином». Шипение рации заставило его отвлечься.

– Я «на точке», – с некоторой задержкой радостно ответил он. – Взял по паре «Клинского».

– Давай бегом назад! – шепотом велел Попов. – К нам «клиент» пришел!

– О, черт… – Забыв взять сдачу, Касимов побежал к напарнику.

Ответственный – майор Скобцов – находился в дежурной части отделения милиции и слышал диалог отправленных в засаду оперов.

– Вот идиоты! – расстроенно произнес зам по розыску, в чьем подчинении находились Попов и Касимов. – Опять жрут! Хоть ссы им в глаза!

– Таких не исправить… – понимающе кивнул дежурный. – Только и других к нам не заманишь. Скоро от органов одна дырка останется.

– Вызови их, спроси: кто пришел? – велел Скобцов. Капитан несколько раз позвал оперов по рации. Динамик отозвался пугающей тишиной.

– Не слышат, – догадался тот. – Наверное, далеко.

– Надо проведать, – без особого энтузиазма произнес майор. Если пьяные – придется ругаться, нервы себе трепать, а те будут думать, что к ним придираются. Надоело все…

В дежурке затарахтел телефон.

– Вас! Из главка, – полушепотом сообщил дежурный, протягивая майору трубку. По его вытянувшейся физиономии и поднятым к потолку глазам Скобцов догадался, что звонок исходил от большого начальства.

–Да… понял… предупредим…

Майор отвечал односложно и четко. Похоже, вопрос серьезный.

– Как чувствовал, что ехать придется, – сказал он дежурному. – Слышь, Михалыч! Надо Попова предупредить. К ним в сети парень идет. Велено не задерживать и не показываться. Он – чужой клиент. Если «эти» выйдут на тебя – передай.

Дежурный понимающе кивнул…

Сухарик переминался с ноги на ногу перед запертой дверью и, не дождавшись ответа, повторно вдавил пуговку звонка. В двух прихожих тревожно зазвонило. Парень непроизвольно обернулся: то ли почувствовав чужой взгляд, то ли услышав «лишний» звонок. Почудилось, что ли?

Хлопнула дверь парадного. На лестнице послышались шаги.

– Вы к кому? – спросила женщина с батоном хлеба в руке. – Квартиру смотреть?

– Мне Лодочникова Лидия нужна, – ответил Сухарик.

– Так ее ж недавно убили! – сообщила женщина. – А муж в тюрьме помер. Теперь тут никто не живет. А я думала, что квартиру смотреть.

Женщина заспешила домой. Ее шаркающие шаги удалились и постепенно стихли.

В этот момент Попов понял, что ждать больше нельзя. Спрятав за спину руку с оружием, он решительно распахнул дверь.

Сухарик оглянулся. Глаза опера вонзились в парня, как острые заточки. В хмельной голове мгновенно пронесся видеоряд фотографий разыскиваемых преступников и… На одной из них Попова заклинило.

«Лункин! – как искра, пронеслось в мозгу мента. – Точно Лункин. Особо опасный… Который на прошлой неделе инкассаторский броневик ограбил! Троих охранников положил! Опасный, сука. Небось с оружием…»

Рука сильнее сжала пистолет. В голове зрел молниеносный «блицкриг».

«Надо брать!» – решил Попов, которому сейчас, пожалуй, и море было по колено.

Серьезная ошибка в определении цели вылилась в неправильные действия. Но это было только началом целой серии ошибок и случайностей, нанизавшихся одна на другую, как шашлык на шампур, и приведших в конце концов к печальным последствиям.

– Кого потерял, брат? – недружелюбно бросил младший лейтенант, совершив ошибку: он затеял разговор, но забыл представиться. Он чувствовал себя представителем власти, но никак этого не обозначил.

– Лодочниковых, – по инерции ответил Сухарик, но, уловив запах перегара и недобрый тон, машинально добавил: – А тебе-то что?

Это была естественная психологическая реакция «отзеркаливания».

Сухарик не был настроен на разговоры с подвыпившими неизвестными мужиками, тем более что на улице его дожидалась Ольга. Он повернулся и направился к лестнице…

Но Попов взял инициативу в свои руки. Милиционер добавил голосу официальности и властно приказал: