Текст книги "Путешествие на всю жизнь"

Автор книги: Юрий Дмитриев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Чьи птенцы лучше?

Весной птицы поют от зари до зари. Постепенно птичий хор стихает – большинство птиц поют уже только рано утром и перед заходом солнца: днем некогда. А потом и эти песни прекращаются. Лишь какая-нибудь не выдержит да и зальется короткой трелью. Но вообще-то птицы в это время молчаливы: в гнездах птенцы. Именно в это время, во время «птичьего молчания», я и услышал громкие крики зябликов. Это была не обычная их песня – веселая и задорная, это был тревожный крик. Ясно: с зябликами приключилась какая-то беда. Надо спешить на помощь. Я пошел на крик и скоро увидел зябликов. Один – это, пожалуй, был самец – сидел на земле, а самочка на кустике рядом. И оба тревожно кричали.

При моем появлении обе птички взлетели, закричали еще тревожнее, но не улетели, а стали кружиться над одним и тем же местом. Я сразу догадался, в чем дело, осторожно раздвинул траву и увидел птенчика. Втянув голову в плечи, он открывал большой, желтый по краям клюв и жалобно попискивал. А родители ничем не могли помочь ему.

Я осторожно взял птенчика и посадил на ладонь. Он был почти совсем голый, большеголовый, большеротый, пузатенький, с большими непропорциональными ножками. А вместо крыльев у него торчали какие-то жалкие голые закорючки.

Я посмотрел вокруг, правда, без особой надежды увидеть гнездо. Зяблики хорошо маскируют свои гнезда, но мне повезло – я сразу увидел его. К тому же гнездо было совсем невысоко. Я дотянулся до него и положил птенчика рядом с его братишками и сестренками. Птенец сразу успокоился, а родители продолжали тревожно кричать до тех пор, пока я не отошел на приличное расстояние. Тогда птички, будто сразу забыв обо мне, ринулись в кусты и почти немедленно вернулись, держа что-то в клювах.

Я отошел подальше, присел на пенек и представил себе, что происходит в гнезде зябликов: птенцы пищат, все время требуя еды, а родители «работают не покладая рук».

Пройдет несколько дней, и птенцы покроются пухом, еще через несколько дней у них начнут отрастать перышки. А через две недели они превратятся в маленьких, похожих на своих родителей птичек. Но пока зябликам-родителям трудно. Впрочем, трудно сейчас многим родителям-птицам: птенцы постоянно голодны, им надо много пищи, так как растут они очень быстро. Иногда птенец к вечеру весит в два раза больше, чем весил утром. И чтоб накормить своих птенцов, синицам, например, приходится по 400–600 раз в день прилетать к гнезду с насекомыми в клюве, горихвосткам и поползням – раз по 400, а мухоловкам и по 600–700.

Но дело даже не в прилетах. Стриж, например, сравнительно редко прилетает кормить птенцов – раз 20 в день. Но каждый раз он приносит «котлетку» из насекомых, которых накапливает в зобике. И каждая такая «котлетка» состоит примерно из 400 насекомых. Значит, приблизительно 8 тысяч насекомых в день съедают стрижата! За то время, пока птицы в гнезде, стрижи-родители приносят им не менее четверти миллиона насекомых.

Работают «не покладая рук» и зерноядные птицы. Почти все они выкармливают своих птенчиков только насекомыми.

Такие заботы у многих птиц-родителей, однако не у всех.

Как-то забрел я в густой кустарник. Вдруг из-под одного куста прямо мне навстречу выскочила большая серая птица. Я даже вздрогнул от неожиданности. И птица, видимо, тоже испугалась меня. Во всяком случае, она круто повернула и побежала в сторону. Да какое там побежала! Еле заковыляла, потому что крыло у нее волочилось по земле. И не только крыло – нога, очевидно, тоже была покалечена, потому что птица сильно хромала. В общем, такую птицу даже в кустах, где быстро и двух шагов не сделаешь, поймать ничего не стоит. Но я не стал ловить эту птицу. Я вообще не ловлю птиц, знаю, как плохо им жить в неволе. Разве что раненую принесу домой, чтоб попытаться вылечить. А может быть, это как раз тот самый случай? Ведь птица-то явно покалеченная!

Однако я уже не раз попадался на эту хитрость и на этот раз не поверил птице. Я понял, что передо мной тетерка-мамаша, которая отводит опасность от птенцов.

Тетерка отскочила, но не убежала – стоит под кустом, поглядывает на меня, будто приглашает: ну, лови, скорее поймай! Ведь это сделать так просто! Я шагнул в сторону тетерки, она опять отскочила и немного пробежала, демонстрируя свои «увечья». Ну нет уж, не проведешь! Я не буду за тобой бегать, а лучше подожду.

Тетерка так ловко притворяется раненой, что обманывает даже опытных людей, даже лисиц. Подпустит врага поближе и отскочит, подпустит – и отскочит. Человеку или лисице кажется, что вот-вот, еще одно усилие – и тетерка будет поймана. А ей только этого и надо: отведет опасность подальше от птенцов, а потом поднимется в воздух и поминай как звали! Вернется тетерка к своим птенцам и поскорее вместе с ними в другое место: на тот случай, если враг запомнил место и вернется обратно.

Я решил не гоняться за тетеркой, а спрятаться и подождать. Тетерка же решила, что опасность миновала. Выглянула из-за куста, огляделась, не увидела меня и сразу «выздоровела» – и крыло оказалось в порядке, и нога. Еще раз оглянулась вокруг тетерка и тихонечко заклохтала. И тотчас из кустов выкатилось несколько комочков. Оказывается, они были совсем рядом с тем местом, где я увидел тетерку. Только лежали неподвижно, прижавшись к земле. Теперь, услышав свист, поспешили к мамаше. Тетеревята были такими маленькими, что я понял: они появились на свет совсем недавно, может быть, даже час-два назад. Но они уже проворно бегали и сами находили себе еду!

Тетерка собрала свое потомство и повела куда-то. Я не пошел за ними – я смотрел вслед этому тетеревиному семейству и вспоминал крошечного беспомощного зябличонка, который еще не скоро сможет начать самостоятельную жизнь.

Недаром тетерева, глухари, рябчики называются выводковыми птицами, а зяблики и многие другие, у которых птенчики беспомощные, – птенцовыми.

Куда улетают птицы?

Конец весны и большую часть лета птицы проводят в заботах. В мае у большинства в гнездах – яички, их надо насиживать, в июне – птенцы, их надо выкармливать, да и потом, когда птенчики уже вылетают из гнезда, родители первое время заботятся о них. В середине июля птенцы становятся наконец самостоятельными. Но взрослым птицам не до отдыха – у многих за лето бывает по два выводка. И снова птицы трудятся «в поте лица». А те, у кого нет второй кладки, начинают линять.

Когда второй выводок стал самостоятельным и закончилась линька, можно подумать и о себе. Если во время выкармливания птенцов взрослые птицы жили почти впроголодь, то теперь они как будто хотят наверстать упущенное. Действительно, в это время птицы много едят. Однако вовсе не потому, что так уж наголодались. А потому, что одни готовятся к зимовке, другие – к дальним странствиям. И тем и другим надо много сил, а следовательно – много еды.

И наступит день, в зависимости от погоды это может быть конец августа или начало сентября, когда я просыпаюсь с каким-то странным ощущением: мне чего-то не хватает. Иногда я понимаю сразу, чего не хватает, иногда лишь потом догадываюсь: не слышно стрижей. За лето я как-то очень привык к их пронзительным крикам, которые доносятся в открытое окно и потом сопровождают меня весь день.

Стрижи не кричат – значит, улетели. Правда, и летом, во время длительного ненастья, стрижи нередко улетают за многие километры. Улетают туда, где светит солнце и где дождь не прибивает к земле насекомых. Но летом я знаю, они скоро вернутся. А сейчас нет, сейчас стрижи улетели надолго, до следующего года.

Я иду в лес, тороплюсь увидеть последний раз красавицу иволгу, кукушку, чечевицу. Раз улетели стрижи, скоро улетят и эти птицы.

Отлет некоторых, особенно крупных, заметен: тянутся утки, гуси, перекликаются в небе журавли. А маленькие птички исчезают незаметно. Разве что зяблики да скворцы, собираясь в большие стаи и кочуя перед отлетом, дают о себе знать громкими криками. Но вскоре исчезнут и они. В лесу останутся лишь его постоянные жители.

Так уж повелось – люди привыкли к тому, что осенью птицы улетают, весной прилетают. И если весной прилет все-таки замечают: он говорит о наступлении весны, то отлет птиц проходит обычно незаметно. Лишь любители природы знают об этом. Но и среди них, наверное, немного таких, которые достаточно ясно представляют себе, какое это великое и еще не разгаданное чудо – птичьи перелеты.

На исчезновение осенью и появление весной птиц люди обратили внимание очень давно. Но им даже в голову не могло прийти, что птицы совершают тысячекилометровые перелеты. Люди скорее могли предположить, что птицы прячутся куда-нибудь, могли согласиться даже с тем, что птицы на зиму опускаются в воду, а весной выбираются из нее невредимыми. Но перелеты?! Действительно, как может крошечная слабая пичуга пролететь огромное расстояние? Как она находит дорогу? Как она узнает, куда лететь? Эти и многие другие вопросы могли бы возникнуть у людей, если бы они поверили в то, что птицы улетают на зиму.

Прошли годы, и люди узнали, что птицы улетают, что они преодолевают тысячекилометровые расстояния. Но на многие другие вопросы ответить так и не смогли. Не могут люди ответить на многие вопросы до сих пор. В 1899 году был найден способ проверить, действительно ли птицы перелетают с одного материка на другой, появилась возможность даже проследить птичьи пути. Способ этот – кольцевание. Пойманной птице надевают на ногу небольшое легкое колечко. На кольце выбит номер, буква, обозначающая серию, и город, куда надо посылать кольцо в случае поимки или гибели окольцованной птицы. По номеру и букве серии ученые определяют, где и когда была окольцована эта птица.

За семьдесят с лишним лет – с того дня, как датский учитель Мартенсен, придумавший кольцевание, надел на ножку птицы первое алюминиевое колечко, – окольцовано около 10 миллионов птиц. Только в нашей стране с 1924 года помечено более полутора миллионов птиц, в Англии – более двух с половиной. Сейчас в нашей стране кольцуют ежегодно около 150 тысяч птиц, примерно столько же кольцуют в Англии, Бельгии, Голландии. В США и Канаде ежегодно кольцуют примерно 600 тысяч птиц.

Окольцевать такое количество птиц – огромная и трудная работа. Но люди проделывают ее потому, что иначе ничего по-настоящему не узнаешь: ведь из 100 окольцованных охотничьих птиц «дают знать» о себе лишь 15–20, а из 1000 мелких птичек вообще только 2–3.

Знайте: если случайно попадется птица с кольцом на лапке, надо его осторожно снять, переписать все, что написано на кольце, указать место, где это кольцо снято с ноги птицы, точную дату, надписать свою фамилию, адрес и все эти данные вместе с кольцом отправить по адресу: Москва, В-331, ул. Кравченко, 12, Бюро кольцевания птиц. Неважно, будет ли на кольце указана Москва или Париж, Берлин или Лондон – ученые разберутся. И может быть, благодаря именно этому кольцу ученые узнают еще одну тайну птиц. Ведь знают же люди теперь, что крошечная пеночка-таловка на зиму из Сибири улетает в Индонезию, а скворцы, ласточки, соловьи, мухоловки, славки, лесные коньки – в Африку. Но не все птицы летят так далеко, не всем нужен жаркий климат зимой. Англия и Голландия не тропики, не жаркие страны. Однако там нередко зимуют наши скворцы и некоторые другие птицы.

Места зимовок птиц люди узнали благодаря кольцеванию. Благодаря кольцеванию люди узнали и маршруты и трассы птичьих перелетов. Но чем больше люди узнавали, тем больше вопросов возникало у них.

А попутно, пытаясь разрешить одни вопросы, люди делали замечательные открытия.

Например, такое. Среди ученых существовало мнение, что птицы вообще не расположены к перелетам. Улетать их заставляет погода.

Оказывается, это совсем не так. И улетают многие птицы задолго до наступления холодов и прилетают задолго до того, как прочно установится теплая погода. Но и это не все. Весной и осенью птицы, сидящие в клетках и не испытывающие влияния погоды, начинают беспокоиться. На воле же птица задолго до отлета начинает готовиться к нему. Не подготовленная к длительному перелету птица обязательно погибнет в пути. А подготовка к перелету – это перестройка всего птичьего организма, перестройка, конечно, не сознательная, без ведома самой птицы, так же, как, например, деревья готовятся к зиме или некоторые звери – к зимней спячке.

Сейчас в изучении птичьих перелетов принимают участие тысячи людей, применяются последние достижения науки и техники, вплоть до авиации и радаров. И все для того, чтобы узнать, как птицы выбирают направление, что помогает им не сбиться с курса, как узнают они места зимовок и родные места, почему и как возвращаются весной именно на эти места; почему при большой скорости полета многие птицы путешествуют по нескольку месяцев, хотя могли бы преодолеть это расстояние за неделю-две; откуда у маленьких птичек силы, дающие им возможность пролетать над огромными морскими пространствами; как помогают им солнце, звезды, ветер… И еще множество загадок предстоит разгадать людям. Мы даже не можем полностью представить себе, что даст разгадка этих загадок, какие необыкновенные возможности откроются перед людьми, какие удивительные аппараты, приборы и машины будут созданы, когда удастся разгадать птичьи секреты! А кроме того, разгадка птичьих секретов поможет людям охранять и самих птиц.

Лето прошло – птицы прилетели

Осенью птицы улетают. Но осенью птицы и прилетают. Этих птиц ни весной, ни летом не увидишь в наших лесах.

Только осенью и зимой можно увидеть красавцев снегирей в черных бархатных шапочках, с такими же черными крылышками, с сине-голубыми спинками, с красными грудками самцов, с буровато-серыми самочек и коричневыми – молодых. А названы эти птицы снегирями, наверное, именно потому, что прилетают перед выпадением снега или с первой порошей.

Я люблю наблюдать за снегирями. Солидные, степенные, они неторопливо перелетают с дерева на дерево. И как бы ни были голодны птицы, всегда красногрудые самцы уступают сереньким самочкам лучшие гроздья рябины.

Может показаться странным: зима, морозы, большинство птиц улетело на юг, в жаркие страны, а снегири прилетели к нам, в наши леса. Я тоже удивлялся «чудачеству» снегирей, пока не узнал, что прилетают они к нам с севера, где зимы гораздо холоднее, чем наши. Так что наши края для них – «жаркие страны». Весной снегири улетят в родные края, выведут птенцов, папаши воспитают их (так уж заведено у снегирей), а осенью всем семейством снова явятся в наши края. И снова послышится их низкий звонкий посвист – «жю… жю… жю», будто говорят снегири: «Здравствуйте, мы прибыли!» И каждый раз, слыша этот посвист, мне хочется сказать: «Добро пожаловать: мы всегда рады добрым гостям!»

Хороши снегири, но другие наши зимние гости – свиристели – еще красивее: розовато-серая, с хохолком на голове, с ярко-желтой пятнистой полосой на конце хвоста, с узором из желтых, красных и черных перьев на крыльях. И, будто зная, что они красивы, свиристели позволяют рассматривать себя. Но не улетают свиристели, конечно, не потому, что хотят покрасоваться перед человеком, а потому, что там, где они живут летом, на севере, люди их не трогают. И птицы эти доверяют людям, не боятся их. Глядя на свиристелей, я всегда думаю об одном и том же: пусть люди никогда не пользуются их доверчивостью и не обижают этих птиц!

О том, что в наш лес пожаловали еще одни зимние гости – чечетки, я узнаю еще задолго до того, как увижу их – издали слышится торопливое «чив-чив-чив» и громкое «пюи», «пюй». Потом появляется большая стая, и птички буквально облепляют березы. Издали чечетки кажутся серенькими, но если подойти поближе – а чечетки не пугливы, – то можно разглядеть и красные «шапочки» и черные «бородки» у всех птиц, а у самцов еще и красноватые грудки.

В особенно холодные зимы чечетки откочевывают на юг. Но если зима не очень суровая, да еще семян на березе и ольхе много, чечетки будут всю зиму оглашать лес своим щебетаньем и удивлять лесных обитателей «акробатическими упражнениями», проделывать которые чечетки мастера.

Зимних гостей в лесу у нас не так уж много. И все-таки то и дело слышится чье-то щебетанье, посвист, попискиванье. То и дело между голыми ветвями появляются отдельные птички или целые стайки. Это не только чечетки, снегири, свиристели: в нашем лесу, кроме гостей, есть и жители с постоянной пропиской.

Жители с постоянной пропиской

Летом и весною, когда много птиц, когда лес густой и зеленый, оседлые птицы, то есть птицы, живущие у нас постоянно – и летом и зимой, – не так заметны. Зато зимой с ними можно познакомиться как следует. Во-первых, птиц все-таки не так много, во-вторых, деревья голые и птицы хорошо видны, и, в-третьих, они сами не прячутся и даже наоборот – многие прилетают поближе к жилью человека – в лесу-то голодно, а около человека найдется, может быть, и не очень уж «птичья» еда, но зимой не до разносолов. В-четвертых, некоторые птицы в это время года собираются в стаи. И если летом маленького чижика в густом лесу не разглядишь, то зимой большие стаи чижей невольно привлекают внимание. Правда, в середине зимы, в самое морозное время, чижи частенько откочевывают к югу, но осенью и в начале зимы я часто вижу их на березах – чижики очень любят семена берез. В конце зимы – в самом начале весны снова слышится «чи-жик, чи-жик» – это вернулись чижи и уже на лету оповещают всех о своем прибытии. Потом к весенней капели присоединяется бодрый звонкий голос чижика, распевающего свои веселые песенки. И наверно, всем, кто слышит эти песенки, хочется сказать: «Здравствуй, чижик! Здравствуй, хорошая, добрая птичка!»

А королек никогда не улетает от нас. Этой пичуге, которая меньше стрекозы-коромысла, не страшны никакие морозы!

Корольков разыщешь в лесу по голосу – в морозной тишине издали слышится их тоненькое попискивание. Ну а дятлы, как ты теперь знаешь, сообщают о своем присутствии стуком.

Дятлы – птицы удивительные. Но другие постоянные обитатели наших лесов – клесты – не только удивительные, но и легендарные птицы. Легенды о клестах существуют во многих странах, клестов считали даже «святыми птицами». Достаточно посмотреть на их клюв, чтобы понять: это же крест. А крест-клюв может быть лишь у святых птиц!

Но не только крестообразный клюв – признак «святости» клестов. Трупы всех животных, как известно, разлагаются. А трупики клестов нет. Но и это еще не все: птенцы клестов могут появиться на свет в любое время, даже тогда, когда трещат морозы. А в гнезде в это время – голенькие птенчики. И не замерзают! Это тоже признак «святости».

И все-таки никаких чудес тут нет.

Начнем с клюва. Крестообразный он у клестов не всегда. На свет клесты появляются с прямыми клювиками и живут с такими до тех пор, пока не начинают кормиться самостоятельно.

Основная пища клестов – семена хвойных деревьев. И клювы клестов приспособлены для вылущивания этих семян из шишек. Пока пищу приносят родители, клювики остаются у птенцов прямыми, но когда они начинают самостоятельно лущить шишки, клювики постепенно меняют форму: верхняя половинка загибается вниз, нижняя вверх. Такими крестообразными клювами гораздо легче добывать семена из-под чешуек шишки.

Это первое «чудо». Второе тоже связано с питанием птиц.

Все птицы выводят своих птенцов тогда, когда имеется достаточно пищи, когда легко ее находить поблизости от гнезда, и родители могут не оставлять яички или птенцов надолго. Да и подрастающие птенцы всегда обеспечены едой. Поэтому все птицы выводят потомство летом и весной. Клесты же выкармливают своих птенцов семенами хвойных растений, размягченных в зобу отца или матери. Семена эти вызревают осенью и до марта остаются в шишках. В марте же, когда чешуйки на шишках отгибаются и семена доставать легко, птенцы, покинув гнездо, начинают самостоятельную жизнь. Получается, что декабрь и январь – самые удобные месяцы для гнездования: и еды вокруг много, и птенцы успевают подрасти к весне.

Этим объясняется, почему птицы появляются зимой, но не объясняется, почему они не замерзают. А не замерзают птенцы потому, что глубокое, с толстыми (сантиметров до трех) стенками, гнездо сделано настолько тщательно, что в нем очень тепло даже в самые трескучие морозы. Внизу теплая подстилка, с боков толстые стены, а сверху заботливая мамаша, которая, сев на первое яичко, уже не слетает с гнезда до тех пор, пока птенцы не покинут его. Все это время ей и появившимся затем птенцам корм приносит отец.

И наконец, третье «чудо» тоже связано с питанием клестов. Сосновые и еловые семена содержат большое количество смолистого вещества. Оно накапливается в организме птицы, и клесты как бы просмаливаются. Птицам это совершенно не вредит, хотя уже при жизни они превращаются в своеобразные мумии, и трупики их после смерти сохраняются довольно долго – иногда по 15–20 лет. Ведь известно, что смола хорошо противостоит гниению.

Клесты – птички веселые, подвижные. Наблюдать за ними, как они кувыркаются или повисают вниз головами на ветках, очень любопытно. Их даже называют северными попугаями.

Что же касается святости – чего нет, того нет!

И дятел и клест – самые лесные из всех лесных птиц, около дома даже зимой, даже в бескормицу их не увидишь.

А эту пичугу я нередко встречал в нашем саду и не только зимой. Иногда вдруг увидишь, как серенький комочек упадет с дерева, но упадет как-то странно, наискось, и прилепится у самой земли к стволу другого дерева. Потом начинает быстро спиралью подниматься по стволу. Если даже эта птичка и не сообщит о себе, если я не услышу ее тоненького попискиванья, я все равно сразу догадаюсь, что эта пищуха. Только она может так «падать» и так бегать по дереву.

Пищуха зимой и летом питается насекомыми, причем и летом и зимой не ловит их, а собирает с поверхности или выковыривает из щелочек и трещин коры. Клюв у пищухи тоненький, в самую маленькую щелочку пролезет. Туда, куда не пролезет, наверное, клюв ни одной птицы. Так что соперники в еде у нее если и имеются, то их немного. И я, честно говоря, не знаю, зачем она зимой прилетает в сады и парки. Другое дело – поползень. Он тоже зимой прилетает поближе к жилью человека, и я часто вижу его «ползающим» по стволам деревьев. Он действительно «ползает» (отсюда и имя птицы), но ползает акробатически – и вверх головой, и вниз, и поворачивается на ходу, и припрыгивает. И все это время он «работает» – обшаривает щели в коре дерева. Да, хорошо бегает пищуха, но так, как поползень, и она не умеет!

У поползня клюв потолще, во все щели засунуть его поползень не может, да и еды ему надо гораздо больше, чем пищухе, – ведь он значительно крупнее. И приходится ему зимой есть все, что попадается. Зимой он часто прилетает на кормовой столик, который я устраиваю для птиц. Интересно наблюдать за поползнем. Вот он прилетел, спугнул кое-кого, поклевал немножко, потом набрал в клюв семян и улетел. Но ненадолго. Скоро поползень появится снова, опять склюнет одно-два семечка и опять куда-то унесет их. Поползень делает где-то запасы, хотя вряд ли воспользуется ими – забудет. Но может быть, другая птичка найдет их случайно. И может быть, эти запасы поползня спасут ей жизнь. Но даже если никто и не найдет эти запасы – я не жалею лишней горсти семян.

Но чаще всего зимой к жилью человека прилетают синицы. Конечно, не все они прилетают из лесу. И там остается достаточно синиц – и больших, и лазоревок, и хохлатых, и московок, и гаичек. Можно понаблюдать за ними в лесу. Но около дома, особенно на кормовом столике, – гораздо удобнее.

Голод заставляет синиц зимой забывать осторожность, и они подпускают человека довольно близко. А летом синицы осторожны. И некоторые даже думают, что летом синиц у нас вообще нет – они прилетают только зимой (около домов их все видят, а в лесу летом не разглядеть).

Синицы – дуплогнездники. И опытные садовники часто вывешивают в садах синичники, приглашая этих птиц пожить в саду. Не зря стараются садоводы – пара больших синиц с потомством, конечно, может охранять от вредителей сорок деревьев! Значит, и в лесу она также полезна. И в лесу стоит повесить синичники. А подкармливать синиц обязательно – очень уж плохо зимой этим птицам.

Ученые подсчитали – из десяти синиц, которые встречают зиму, до весны доживает лишь 1–2, остальные гибнут. И гибнут не столько от холода, сколько от голода – сытой птице и сильный мороз не страшен, голодную и небольшой морозец может погубить.