Текст книги "Гуд бай, Америка… (СИ)"

Автор книги: Юрий Артемьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

В прошлой нашей жизни этот город прославился тем. что именно тут убили в прямом эфире президента США Джона Фицджеральда Кеннеди. Но в этой реальности этого не произошло. Так что город этот нынче вроде бы ничем и не примечателен. Нет, у него есть, конечно, своя какая-то история, но без того происшествия, что произошло двадцать второго ноября шестьдесят третьего года, история не такая примечательная.

Я машинально читал по диагонали газеты, что прихватил на ресепшне. Тут были и местные и центральные издания. Всё как у нас. Ведь есть и «Правда», и «Известия», а есть и просто какой-нибудь «Забайкальский комсомолец».

Блин. Не могу не вспомнить фразу из прошлого:

Разговор у газетного киоска «Союзпечати». В «Правде» нет известий. В «Известиях» нет правды. «Советскую Россию» продали. Остался только «Труд» за две копейки.

* * *

Местные газеты не сообщили мне ничего нового о событиях в СССР. Но, похоже, что кто-то раздувает тут истерию на тему советской ядерной угрозы. Типа злобные коммунисты снова хотят напасть на США. Я так и не понял про это «снова». А мы что, на них уже нападали когда-то раньше? Они, вот помню, уже посылали к нам когда-то войска. Интервенция это называлась что ли? Но это было давно и все про это забыли уже, небось.

Сразу вспомнился анекдот из советских времён. Помните, была такая песенка про солдата в увольнении? Типа: «Идёт солдат по городу». Вот-вот. Как раз на эту тему. Почти как в песне.

В общем, так… Увольнительная. Выходной день. Идёт солдат по городу, по незнакомой улице. И вдруг слышит голос:

– Солдатик! А я тебя боюсь.

Огляделся он. Никого рядом нет. пригляделся повнимательнее, и заметил, что на балконе пятого этажа тётка стоит. Не худая и не молодая… И призывно так смотрит на него. Ну он и спросил:

– А чего это ты меня боишься?

– Но ты же меня сейчас прямо тут и изнасилуешь.

Удивился солдатик.

– Как же я это сделаю? Я тут внизу, а ты там, на пятом этаже…

– А я сейчас к тебе спущусь…

* * *

Ладно. Это всё лирика. Но мне по-прежнему непонятно, что и как там у нас дома. И это немало так напрягает. Отсутствие информации вызывает какое-то чувство космического вакуума. Кругом полная темнота. А у меня нет ни малейшей возможности хотя бы на одну секунду вдохнуть так необходимый мне именно сейчас глоток свежего воздуха.

Внезапно, когда я уже хотел было отложить в сторону «Нью-Йорк Таймс», взгляд наткнулся на знакомое объявление на последней странице. Правда, на этот раз текст уже был немного другим.

«Пока у коммунистов за океаном пучит животы, у нас новое предложение. Первым ста дозвонившимся мы предлагаем наше новое средство от геморроя „P. A. S.“ по выгодной цене. Два по цене одного. Спешить! Звоните! Мы ждём!»

Ну и конечно номер телефона внизу. А номерок-то другой уже. И снова цифры не такие, какие обычно бывают у Нью-Йоркских номеров. Оппаньки. И что это значит? Явно же это «Ж-ж-ж» – неспроста.

Используя опыт прошлой расшифровки, я попытался вернут цифры в первоначальный порядок… Порядок. На всякий случай подумал. И нашёл ещё один вариант перестановки. Оба номера записал на бумажку.

Руки зачесались что-нибудь сделать, а ноги были уже готовы бежать стремглав в поисках ближайшего телефона. Я, как мог, унял это чувство. Ночь на дворе. Я понимаю, что Нью-Йорк – это город, который не спит. Но не думаю, что все люди там ведут круглосуточный образ жизни. Помнится, в прошлый раз Сандра была сонная даже в полдень… Может и правда прямо сейчас позвонить?

Нет. Одёрнул я сам себя. Тут народу мало, и парень, что среди ночи дозванивается в Нью-Йорк, привлечёт к себе внимание. А лишнее внимание нам тут на фиг не нужен. Так что сейчас я высплюсь, а завтра…

Дам хрен тут заснёшь после всего этого. Мысли скачут в голове, словно белки в колесе, обгоняя друг друга. Одна из них меня даже озадачила. А не провокация ли это? Ведь майор Васин какое-то время сотрудничал с Лэнгли? Или с кем он там общался? Не мог ли он выдать этот вариант для связи? Пусть он потом и снова перешёл на нашу сторону. Но… Вот именно. «Но»

Хотя… Те номера, что были у Лёшки, не совпадали с тем, что я получил в первый раз. Да и этот тоже, вроде бы… И про Сандру Лёха ничего не знал. Возможно, что это просто другой канал для связи.

Ладно. Завтра. Всё завтра… Права была Скарлет О̕ Хара: I’ll think about it tomorrow. (англ. Я подумаю об этом завтра.)

Интерлюдия.

Где-то в Москве…

– Это просто безумие какое-то. Они что, даже не знают, где находятся их агенты?

– Так точно, товарищ генерал!

– Это же совершеннейший непрофессионализм. Развёл тут Семичастный детский сад. Правильно, что его теперь…

Дверь открылась так внезапно, что генерал и майор, находящиеся в кабинете, замерли от удивления. Такого просто не может быть, потому что не может быть никогда. Какие-то люди, в непонятной форме, без знаков различия, но с оружием в руках, врываются в кабинет без стука.

– Что за… – начал багроветь генерал.

Мрачные гости не стали тратить время понапрасну. Почти мгновенно обоих присутствующих скрутили и обездвижили. Лишь после этого вошедший последним человек объявил:

– Вы арестованы! За попытку государственного переворота.

* * *

Одновременно с этим, похожие сцены происходили по всей Москве. И не только. Воинские части, подразделения внутренних дел и другие силовые структуры бездействовали. Везде присутствовали несколько человек в странной форме без знаков различия, но с большими полномочиями. А страна как бы и не заметила всего этого.

Лишь на следующее утро в средствах массовой информации, по телевидению, по радио и в центральных газетах появилось информационное сообщение о том, что Генеральный секретарь ЦК КПСС Александр Николаевич Шелепин жив-здоров и снова приступил к работе. А те, кто во время его болезни попытались захватить власть в стране, арестованы и понесут заслуженное наказание. Список возглавляли такие фамилии, которых большинство граждан страны видели лишь только по телевизору и вообще считали небожителями. Тут же пронеслась чистка партийного и руководящего аппарата по всей стране. И, кстати, народ это поддержал. Те, кто ещё вчера вершил судьбы людей, сегодня оказались на нарах. Не помогали ни связи в верхах, ни былые заслуги. Ибо те, кто были там наверху, сами оказались в похожей ситуации. Вражеские голоса тут же на все лады стали верещать о том, что вернулись репрессии, как при Сталине. Тридцать седьмой год – вопили они. Но на них никто не обращал внимания. А страна продолжала жить своей жизнью. Танков на улицах не было. На милицейские патрули, усиленные военными никто не обращал внимания вроде бы. Но при этом преступность снизилась практически до нуля. Любое правонарушение пресекалось на корню. Тирания? Нет. Просто наведение порядка.

02 октября. 1974 год.

США. Штат Техас. Даллас.

Александр Тихий.

Рано утром, ни свет, ни заря припёрлись Лёха с Маринкой. Вот у людей здоровья немерено. Полночи, небось, кувыркались, а с утра оба двое, как огурчики. И что с того, что я спал один-одинёшенек. И свою половину ночи я гонял мысли по кругу, так и не надумав ничего путного.

Всё-таки Лёшка военный до мозга костей. Как в том анекдоте про прапорщика и его интеллигентного соседа.

Выпили они как-то вечером по-соседски. А наутро у интеллигента башка трещит, вот-вот щас лопнет. Ну, а прапор свеж и бодр. Переживает за соседа, интересуется:

– Что с тобой?

– Голова болит… – отвечает ему бедолага.

Прапорщик делает недоуменное лицо, стучит себя костяшками по лбу. Звук такой, прям, как дерево по дереву.

– Странно. А чему там болеть? Там же кость…

* * *

Ничего. Умылся, побрился. А после небольшого завтрака всё вообще пришло в норму. Вот, что кофе животворящий делает. Даже если они тут его совсем не умеют готовить.

– Ну, что? – спрашивает неугомонная Маринка. – Пойдём искать новый самолёт?

– Что? Летать понравилось?

– Ага…

– Ребята! Я тут одну газетку почитал.

– И что? – это уже Лёха подключился.

– Есть информация. Но нужно всё обдумать.

– Выкладывай!

– Да, пока особо выкладывать-то и нечего.

– Чего-о? А поконкретнее нельзя?

– Льзя. У меня теперь есть новый телефон для связи с нашими.

– И что они говорят?

– Пока ничего. Я ещё не звонил никуда. Думаю вот…

– А чего там думать?

– Лёша! Ты считаешь, что думать вредно?

– Много думать – вредно! От этого потом ум за разум заходит.

– Ага. И через зад выходит… Нет, брат. Ты не прав. Думать иногда даже полезно для здоровья.

– Когда будешь звонить? – уже серьёзно спросил Лёха.

– Думаю, что сегодня. Перед полётом.

– Ага. Если он состоится ещё, этот полёт. – скептически заметила Маринка. – Что-то нашего пилота не видать. Наверное, вчера пива насосался и дрыхнет.

* * *

А вот тут она и не угадала. Стэн Ховард появился почти сразу же после её слов, причём свежий, как огурчик. Типичный военный лётчик, хотя и бывший. Но, как мне всегда говорил мой старый друг, выйдя в отставку: «Бывших не бывает!» Мент останется ментом, моряк – моряком, а лётчик – лётчиком. Это не лечится.

– Ну, что, парни? – с ходу начал он. – У меня для вас есть две новости. Плохая и хорошая. С чего начинать?

– Давайте с хорошей – предложил я.

– Я нашёл пилота, который согласился вас подбросить…

– Так… – пробормотал Лёха. – Тогда какая плохая новость?

– Он согласился лететь только до Хьюстона.

– «Хьюстон! У нас проблема!» – выдал я ставшую уже крылатой фразу, и чуть было не закрыл рот руками.

Я стал судорожно вспоминать: «Когда впервые прозвучала эта фраза?»

Но, похоже, Стэна моя фраза не удивила. А я уже вспомнил, что фраза старая. И прозвучала она в каком-то фильме про космонавтов, снятым ещё до семидесятого года. Там, кстати в одной из главных ролей снимался тот самый Грегори Пек, которого я совсем недавно наблюдал на экране в фильме «Золото Маккены». Сразу стало грустно. Потому что при этом вспомнилась и Алёнка, вместе с которой мы ходили в кино. Я никак не могу себе простить её гибели.

Сколько ещё человек погибнет рядом со мной? Список уже вырисовывается довольно-таки большой. Тётя Наташа. Бес… Жанну Хмару из этого списка я, пожалуй, вычеркну. Туда ей и дорога! Ну, а потом… Мирко в Югославии. А его брата Станко потом подранили уже в Италии. Лолита… Оба брата Прайоры. Алёнка… Да ещё и Васин. Он наверняка погиб там, в коридоре больницы. Мы же его оставили, когда он уже был ранен. А выстрелы стихли ещё до того, как мы покинули госпиталь. И вряд ли он остался в живых. Вряд ли… Несмотря на двойственное отношение к нему, но он всё же помогал нам… Да и не стоит его огульно обвинять. Ведь я не знаю подоплёку всей этой закулисной кухни разведки…

Ладно. Хватит о грустном! А вот про Хьюстон и проблемы… После того пророческого фильма. Как там он назывался? То ли «Потерянные», то ли «Отрезанные от мира»… Как-то так вроде бы. Да. Где-то через год у пиндосов произошла реальная ситуация, почти в точности описанная в том самом фильме.

Это было, когда американцы в очередной раз нацелились на Луну… Кажется, это был Аполлон под номером тринадцать. Да, точно. Тринадцать. Несчастливое число. И вот тринадцатого апреля семидесятого года с борта тринадцатого Аполлона снова прозвучала эта фраза, ставшая с этого момента навсегда знаменитой: «Хьюстон! У нас проблемы!»

– Да никаких проблем, парни. Просто тут никто не летает так далеко больше. А там под Хьюстоном полно всяких маленьких аэродромов. Майк сказал, что поможет вам найти себе того, кто дальше подвезёт.

– Нашего нового пилота зовут Майкл? – спросил Лёшка.

– Да. Майкл Дуглас.

– А почему он сам не сможет нас отвезти в Майами?

Стэн ненадолго задумался. Похоже, что он как бы подбирает слова для ответа.

– Он уже не так молод, и давно не летает на дальние дистанции. Но он опытный пилот…

– То есть, ты хочешь сказать, что он попросту старый? – не унимался Лёха. – А самолёт у него тоже ровесник братьев Райт?

– Нет. – рассмеялся Ховард. – Самолёт у него посвежее будет. Не переживайте, парни! Его Цессна моей ласточке ещё фору даст.

– Ладно. – согласился я. – Найдём в Хьюстоне ещё кого-нибудь.

– Майк вам поможет. Его многие знают.

– Тогда ладно. – продолжил я. – Сколько мы тебе ещё должны, Стэн?

Рассчитавшись с пилотом, мы узнали, что наш новый водитель двукрылой машины появится ближе к обеду, и распрощавшись с Ховардом, вернулись в мотель.

* * *

Вот теперь у меня есть время позвонить по вновь обретённому номеру для связи. Я пока ещё сомневался: «Правильно ли я расшифровал код и расставил все циферки по своим местам?» Но, по крайней мере, у меня есть только два варианта. Имея опыт прошлых звонков, я решил, что не буду сразу спрашивать про средство от геморроя.

– Звонить я решил не из мотеля. Зачем лишний след оставлять? Тем более, что тут недалеко оказалось почтовое отделение. Там как раз имелась будка для междугородних звонков.

Накормив телефон-автомат квотерами, я набрал первый же номер из своего короткого списка, в котором и было-то всего два варианта номеров. Какова же была моя радость, когда я услышал на том конце провода знакомый голос:

– Меня зовут Сандра. Чем я могу Вам помочь?

Сдерживая радостную дрожь в голосе, я ответил:

– Привет, Сандра! Это Алекс.

Недолгое молчание девушки. А потом, её как прорвало…

– Алекс! Ты куда пропал? Тут такое творится у нас.

Я даже не пытался вставить хоть слово, стараясь не прерывать поток обрушившейся на меня информации. А Сандра всё продолжала без остановки:

– Твой дядя… Он умер. Его родня тебя везде ищет. С ног сбились. Но тебе не надо ехать на похороны. Его уже отправили в крематорий. Зато твой дедушка, которому ты писал письма из аэропорта, жив и здоров. Он, кстати, посоветовал тебе отдохнуть где-нибудь на Карибах. Там в это время хорошая погода. Жаль, что теперь стало сложно попасть на Кубу. Там были отличные пляжи. Но теперь там обосновались проклятые комми. «Руссо туристо. Облико морале»

Меня аж рассмешило то, как она это произнесла. Но, наверное, этому тоже есть какая-то причина. Иначе бы она не стала этого говорить. Я понял, что каждая фраза в её разговоре что-то да значит. Так что по-прежнему, стараясь не пропустить ни единого слова, я продолжал слушать её.

– Мало того, что у этих комми каждую неделю какие-то перевороты происходят, они ещё и к нам подбираются. Хорошо ещё, что у нас на Кубе в Гуантанамо есть своя военная база. Иначе Фидель давно бы разместил у себя ракеты от Советов… Ладно. Как ты там? У тебя всё нормально? Не болеешь? Деньги есть ещё?

– Да, Сандра. Всё в порядке. Не переживай! Не буду тебя долго задерживать. А то у меня уже квотеры заканчиваются. При встрече потом подробно тебе расскажу, как я провёл каникулы. Передавай привет дедушке!

С этими словами я повесил трубку. Фух… А теперь надо всё тщательно переварить, пока всё услышанное не потерялось на просторах моей памяти.

Значит, майор Васин всё-таки погиб. Ладно, Игорь Анатольевич… Пусть земля тебе будет пухом!

А дедушка, которому я писал, это – Судоплатов Павел Анатольевич. Значит у него всё в порядке. А что там она ещё говорила про еженедельные госперевороты у «проклятых комми»? Молодец, Сандра! Если бы линию прослушивали бы, то хрен бы кто догадался, что советский агент так отзывается о своих соотечественниках. Зато я всё понял. Надо будет потом свежие газеты поискать. А то та «Нью-Йорк Таймс», которую я в мотеле нашёл, была позавчерашняя. Неужели в Союзе снова что-то произошло? Ну, правильно. Всё, как в будущем. Сперва перестройка, потом перестрелка.

Так… Что ещё? Куба! Совет не ездить туда, намекает, что там есть канал для нашей переброски на родину. А пароль для кубинских пограничников? Ну, конечно же: «Руссо туристо. Облико морале.» Это в меру похоже на фразу, произнесённую на испанском языке. И в то же время только советские люди наизусть помнят эту знаменитую реплику из «Бриллиантовой руки».

Так. Что же ещё? «У нас есть на кубе своя военная база». Ну. ясно. В Гуантанамо я, конечно, не попрусь. Там не наша военная база. А наша где? Хрен его знает. В прошлой жизни я был в Варадеро и в Гаване. Наверное, не стоит сейчас забивать этим голову. Главное, надо придумать, как нам лучше попасть на Кубу.

Я прикупил свежих газет и вышел из почтового отделения. А в голове звучала ненавязчивая песенка из моего прошлого.

«Куба далеко. Куба далеко. Куба рядом…»

Глава 18

Глава восемнадцатая.

– Красная Шапочка! А тебе не страшно гулять ночью одной по лесу?

– Пипец! Ещё как страшно. Вдруг менты тормознут. А у меня ствол палёный на кармане.

(анекдот из девяностых)

02 октября. 1974 год.

США. Штат Техас. Даллас.

Александр Тихий.

На первой же полосе сегодняшней газеты я прочитал о том, что «проклятые коммунисты» снова устроили у себя в стране Сталинские репрессии. Но при этом было сказано, что после очередного переворота, Шелепин чудесным образом вылечился и снова вернулся на свой пост генерального секретаря партии коммунистов. В общем, паника. Опять СССР угрожает всему миру.

Вот оно как… Значит, говорите, дедушка Судоплатов жив и здоров. Это очень даже хорошо. Для нас, конечно. Ну, что же… Пойду, обрадую наших озабоченных кроликов.

Интерлюдия.

Где-то в Москве.

– Товарищ генерал! Разрешите доложить…

– Докладывай! Не тяни!

– Тихий вышел на связь.

– Который из них?

– Александр.

– Он что-то сообщил?

– Никак нет. Телефонный разговор не самое лучшее средство связи для этого. Но у него всё нормально. Наш агент ему передала предполагаемое место для перехода.

– Ясно. Там всё готово?

– Так точно, товарищ генерал. Человек, которого он знает, лично уже вылетел в Гавану.

– Кто?

– Старший лейтенант Карпин.

– Знаю такого. Он нам очень помог совсем недавно… Пора бы уже Серёже и капитанские погоны примерить. Он это заслужил.

– Подготовить приказ?

– Да. Но позже. Когда вернётся. Документы для ребят подготовили?

– Так точно.

– На всех четверых?

– Никак нет. На троих. Елена Сомова, а по документам Елена Григорьевна Тихая… Она погибла.

Судоплатов посмурнел…

– Я помню эту девочку. – задумчиво сказал он. – Очень способная и неординарная. Как она погибла?

– По имеющейся у нас информации в них стрелял какой-то бандит, картечью, из обреза. Она заслонила собой Сашу, получив при этом смертельную рану. А у Александра всего лишь лёгкое ранение головы. Одна из дробин вскользь прошла…

– Надеюсь, что с ним всё в порядке?

– Так точно, товарищ генерал. Он лично общался по телефону с нашим агентом в Нью-Йорке. И сам же сказал, что у него всё в порядке.

– Ну, дай бог, чтобы так всё и было. Ладно. Свободен. Если что-то новое узнаешь, сразу ко мне!

– Есть!

02 октября. 1974 год.

США. Штат Техас. Даллас.

Александр Тихий.

Наш новый пилот мне сразу не понравился. Хотя фраза «новый пилот» к Майклу Дугласу не относилась от слова «никак». Это был очень старый пилот. Несмотря на то, что он и старался выглядеть моложаво, но было видно, что это очень пожилой человек. Я не знаю, но на глаз ему можно было дать и семьдесят лет и больше. Я в сортах стариков не разбираюсь. Вот так бывает, что даже пожилой мужчина не выглядит стариком. А вот этот, хорошо и чисто одетый дедуля выглядел именно, как дедуля.

Я почему-то вспомнил нашу первую встречу с Судоплатовым. Он тоже внешне выглядел старым, но его глаза были живыми, а внутри чувствовался несгибаемый стержень. У этого же Дугласа всё было наоборот. Внешне – ещё более-менее, а внутри нет того стержня, что не позволяет держаться и не ломаться в сложных ситуациях. Мутные глаза, как у снулой рыбы, говорили о том, что этот человек внутри давно уже погас. Его можно было сравнить с тем евроремонтом, которые делали молдавские гастарбайтеры в России девяностых годов. Если на дряхлый сарай снаружи наколотить всяких сайдингов, молдингов и шмолдингов, то он будет выглядеть очень даже ничего. Но внутри по-прежнему будут старые трухлявые деревяшки, которые даже муравьи перестали грызть, поскольку нечего уже догрызать.

Сейчас этот Майкл сидел напротив и молча меня разглядывал. Но даже взгляд его был не изучающий, а как бы равнодушный. Я ему сразу назвал сумму, которую мы заплатим. Я уже сориентировался в ценах на бензин, которым питалась Цессна, и зная предполагаемое расстояние, мог спокойно рассчитать стоимость горючки туда и обратно. К этой сумме я добавил небольшую премию для пилота, слегка её округлив. Но, похоже, что и предполагаемая прибыль не вызвала у этого скучного старика никакого интереса.

– Вас не устраивает сумма, которую мы хотим заплатить за полёт?

– Всё о,кей… – скучным голосом ответил Дуглас. – Полетели.

Его голос был холодным и абсолютно безразличным. Безразличным не только ко мне, но и ко всему окружающему. Это мне не понравилось ещё больше.

– А Вы себя хорошо чувствуете? – спросил я.

– Ты почему это спрашиваешь?

– Просто у вас такой вид, что я немного опасаюсь с Вами лететь.

– А почему всего лишь немного опасаешься? Обычно все просто боятся.

Говоря это, он по-прежнему никаких эмоций не выражал. Может он просто старый флегматик? И ему давно уже по фигу на всё происходящее… А может он просто смертельно болен, и доживая последние свои деньки, будет только рад сдохнуть прямо за штурвалом самолёта, где-нибудь на высоте в пару километров, заодно прихватив за собой ещё и несколько пассажиров.

– Вы всегда такой равнодушный ко всему?

– Всегда? Наверное.

– А мы точно долетим до Хьюстона?

– На всё воля Божья.

– Хотелось бы получить не только поддержку оттуда… – я показал пальцем наверх.

– Парень! Тебе лететь надо или поговорить?

– Лететь. Но при этом я очень хочу долететь живым.

– Ну, тогда полетели… Чего мы тут сидим?

– Я просто понять хочу. Долечу я или не долечу?

– Вот долетим и узнаешь.

– Не очень убедительно.

– Не хочешь, не лети…

– Лететь-то я хочу.

– Ну, так полетели…

– О, кей! Договорились. Я иду за вещами.

* * *

Я согласился. Но на душе тлел какой-то холодок. Что это сейчас было? Я бы к такому водителю и в машину бы не сел, а не то чтобы в самолёт… Но Стэн сказал, что других нет… Фигня какая-то. Может самому надо было походить по аэродрому и докапываясь до всех подряд самому найти какого-нибудь пилота, хоть на дельтаплане, хоть на аэроплане времён первой мировой. Но с этим Дугласом явно что-то не так. Блин. Я ничего не понимаю.

* * *

– Лёха! Ты умеешь управлять самолётом?

Это было первое, что я спросил у брата, войдя к ним в номер.

Интерлюдия.

Москва. Где-то в Измайлово…

Чёрная волга в сопровождении военного УАЗа подъехала к трёхэтажному зданию, огороженному высоким забором. Правда и забор, и само здание носили на себе следа недавнего погрома. Следы от выстрелов не были особо заметны на фоне почерневших стен полусгоревшего здания. Похоже, что здесь кто-то не слабо так повоевал. Железные ворота, сорванные с петель, валялись в стороне, поэтому обе машины без помех въехали внутрь огороженной территории. Из УАЗика высыпали люди в форме без каких-либо опознавательных знаков и рассыпались в стороны перекрывая все подходы. Вооружённые автоматами, они явно были готовы к любой неожиданности. Из чёрной волги вышли люди, одетые в гражданские костюмы, но и по ним было видно, что тоже военные. Годами приобретённую военную выправку никуда не спрячешь, даже под цивильным костюмом.

Старший из них подошёл ко входу в здание, но несмотря на отсутствие входной двери заходить внутрь не торопился. Да и маячить на фоне пролома он тоже не собирался. Стоя чуть в стороне он пару секунд просто прислушивался.

– Эй! – громко крикнул он куда-то вовнутрь полуразрушенного здания. – Есть кто дома?

– Стоять на месте! – послышалось изнутри. – Назовите цель визита. Предупреждаю, что всякая попытка проникнуть в здание будет пресечена. Стреляю без предупреждения!

– Как-то неласково ты гостей встречаешь Иван Аркадьевич. – сказал седой гость, впрочем не делая попытку показаться в проёме двери, который наверняка хорошо простреливался.

– Раньше-то ты по-другому с людьми разговаривал, Пал Анатолич, а как генералом стал, так всё не по-людски. Помнится ты меня Ванькой звал, когда готовил к заброске в тыл к немцам.

– Но тогда тебе и было всего-то лет восемнадцать, а сейчас, небось, уже и полтинник разменял.

– Неправда Ваша, товарищ генерал. Девятнадцать мне тогда было. А полтинник, да. Разменял уже…

Откуда-то из темноты здания на свет вышел коренастый мужчина с будёновскими усами. Обвешанный пулемётными лентами, как революционный матрос и весь какой-то закопчённый, он держал в руках ручной пулемёт. Подойдя к Судоплатову, он аккуратно поставил пулемёт на сошки и только потом два немолодых уже человека крепко обнялись.

* * *

– Ну, что скажешь, Вань?

– Да чего тут говорить? Слов нет. Одни матерные.

– Как всё было?

– А то сам не знаешь? Обложили со всех сторон, подогнали пару БТРов и начали палить из крупняка.

– И что? Никто не предупредил о том, что будет захват?

– Ну почему же… Нашлись хорошие люди. Мы к тому времени уже эвакуировали часть людей. Всю секретку обложили канистрами и гранатами. Последние уже через меня уходили. Ты же знаешь, у меня там в тире есть ещё один выход, правда не очень чистый…

– Да знаю я всё. Странно, что они об этом не знали.

– Ну почему же странно. Про это знал только я да Авдеев.

– Как он погиб?

– Ну, как… Выгреб у меня часть оружия. И до последнего пытался вести переговоры, оттягивая время, чтобы все успели уйти.

– Что? Вот так он один и отстреливался?

– Да, нет… Не один. Новенькая одна. Телефонистка наша. Она ему первому принесла новость о готовящемся нападении. А потом всё ко мне бегала и патроны ему носила. Вот она там и оставалась с ним до последнего. Ленкой её звали. Мелкая такая. Шустрая. Жалко её…

– Ну, а ты как выжил?

– Так я же в подвале. Чтобы ко мне попасть надо через коридор пройти. А у меня двойные стальные двери и бойница есть… Оружейка всё ж, не хухры-мухры. А потом когда звуки гранат и выстрелов стихли, пожар начался. Знать сработала закладка в секретном отделе. Хорошо горело. Сам что ли не видел? Всё чёрное…

– А ты чего ж не сгорел? – шутливым тоном спросил Судоплатов своего старого знакомого.

– А я и в воде не тону… – в том же тоне ответил старый оружейник. – Заперся я внутри. У меня тут есть и противогаз, и вентиляция принудительная выходит за пределы здания. Тир же. Иной раз тут так настреляют, аж глаза режет и слёзы текут…

– Как думаешь, стоит восстанавливать этот объект.

– Ну, это теперича тебе решать. Ты же у нас за главного.

– Да. Не удалось отсидеться в отставке на должности консультанта.

– Такие, как мы Пал Анатолич в отставку только вперёд ногами уходят.

– Это точно… Ладно. Скорее всего, будем новый объект с нуля строить. Учитывая и этот опыт тоже. В следующий раз они к нам и на танках не прорвутся.

– Не бывает таких крепостей, чтоб нельзя было взять. Найдут крысу и откроет он ворота ворогам.

– Не найдут. Отбор будет жёсткий.

– Человек завсегда слаб. Не деньгами, так ещё чем-нибудь соблазнят. Я вот слышал, что Игорёк-то Васин в Америке сдался.

– Так было надо. Он, кстати, погиб. Помнишь, пацаны-двойняшки к тебе приходили пострелять?

– Конечно, помню. Один из них уж очень хорошо стрелял. С двух рук по мишеням и все в десятку.

– Вот-вот. Васин прикрывал их отход. Американцев там настрелял немерено. Но и сам погиб.

– Царствие ему небесное! – перекрестился старый прапорщик.

– Ладно. Пора мне. Тебе оставить тут людей ещё?

– Да не зачем. Сверху всё, что осталось эти выгребли. А ко мне стучались, но я их послал. Только вот пацаны мелкие начали шариться. Но я их пугнул вроде бы.

– Завтра… Максимум послезавтра я пришлю команду. Вывезем и тебя и твоё хозяйство. Пока на подмосковной базе поживёшь.

– Лады…

* * *

Машины уехали. Прапорщик запер обе стальные двери в подвале. Электричества после пожара в здании не было, но у запасливого Мосейчука с этим не было проблем. Он запалил керосиновую лампу, а чайник поставил не керогаз. В его долгой жизни порой бывали и не такие комфортные условия. Так что нынче у него просто курорт со всеми удобствами. Хорошо ещё, что подача воды осталась. И на этом спасибо.

Он достал початую бутылку водки и налил себе немного в гранёный стакан. Задумчиво глядя куда-то вдаль он долго держал стакан в поднятой руке, видимо вспоминая о чём-то. А потом проговорил вслух:

– Пусть земля им будет пухом!

После чего выпил залпом тёплую водку и занюхал сухариком ржаного хлеба.

02 октября. 1974 год.

США. Штат Техас. Даллас.

Алексей Тихий.

Саня меня просто ошарашил. Вошёл так и спросил сходу:

– Лёха! Ты умеешь управлять самолётом?

Ну а что я ему на это отвечу?

– Откуда? Я только прыгать из него с парашютом могу, да и только. А если без парашюта, то это только если он на земле стоит. Сань! Ты говори толком в чём дело! Не тяни кота за подробности!

– Да пилот новый мне не понравился.

– И чем. Если не секрет?

– Да тем, что он старый, как гавно мамонта. Да ещё глаза у него, как у снулой рыбы. Ты не поверишь, но он не улыбается.

– И что с того?

– Ты часто встречал американцев, которые не улыбаются?

– Ну… Не знаю.

– Вот именно. А он за время разговора ни разу… Повторяю: Ни разу не улыбнулся.

– Но он согласился лететь с нами дальше?

– Да. Согласился. Но только до Хьюстона.

– Ну и хрен с ним. Пусть у нас будет неулыбающийся пилот. Тут лететь-то всего несколько часов, как я понял.

– А вдруг он взлетит повыше, а потом угробит нас вместе с самолётом?

– Ты перегибаешь, Саня. С чего бы вдруг ему такое делать? Он же и сам тогда вместе с нами грохнется.

– Может он псих какой?

– Психам не разрешают летать даже в Америке.

– А почему он не улыбается тогда?

Может психи как раз те, кто всё время скалится? Ладно. Проехали… В смысле: Поехали! – я обернулся к подруге: – Марин! Ты уже готова?

– Да ещё с вечера всё готово.

– Ну, тогда вперёд и с песнями!

* * *

Собираться долго нам не пришлось. По сумке у каждого. Да и идти до аэродрома было недалеко. Не знаю, чего так Сашка переживает. Люди разные бывают. Кто-то улыбается, кто-то нет. Даже здесь в Америке. Хотя в Штатах улыбаются вроде бы все. Даже нам приходится скалиться, чтобы не выделяться из толпы.

Вот по дороге мы встретили Стэна Ховарда. Он ещё не успел улететь обратно… Так вот. Он тоже не всегда улыбается. Наверное, из-за того, что бывший военный. У нас ведь есть поговорка: «Кто в армии служил, тот в цирке не смеётся». Может и у них тут тоже самое.

Но Санёк всё же докопался до Стэна с вопросами. Мы пошли с Маринкой дальше, а он остался выяснять, почему Майкл Дуглас такой невесёлый.

* * *

Догнал нас Сашка уже на аэродроме.

– Ну, чего? Узнал чего-то нового про нашего нового старого пилота?

– Узнал. Ты не поверишь… Этот Дуглас… В общем, он один из тех, кто бомбил японцев.

– Ну и что? Почти все бывшие военные лётчики кого-то бомбили. Какая разница кого? Немцев, японцев или корейцев с вьетнамцами…